Текст книги "Чернобог (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 46 страниц)
– Я не могу, пойми. Это мой долг. Если я сейчас отступлю, прочие могут вообразить, что Борзого легко запугать.
– Это ты не понимаешь, – Света вывернулась из под его пальцев и сама крепко сжала мозилистую ладонь. – Он не отступит.
– И я не намерен.
– Глупо! – она сокрушённо покачала головой. – Глупо. Так не должно быть…
Борзой звякнул чашкой о поднос.
– Свет. Он убил семерых человек, – при этих словах Светка приоткрыла рот, как рыбка, и замерла, глядя перед собой и судорожно сжимая Тиму руку. – Возможно, больше. Увы, но я не могу это так оставить. Приговор подписан рукой Верховного Колдуна. Мне жаль, правда.
– Семерых, – в ужасе повторила Касаткина.
– Боюсь, это лишь те убийства, совершение которых Истиславом Бабогуровым доказано. Возможно, и я полагаю, это так, он успел натворить больших злодеяний. Его не простят. И… Он опасен.
– Ты тоже опасен.
Она скуксилась и принялась крутить на запястье браслет. Примерно похожий Борзой видел на руке у тёти Саши и только тут догадался, что авторская работа может принадлежать руке одного и того же мастера.
– Я защищаю тех, кто нуждается в помощи.
– Он тоже!
– Это он так сказал тебе?
– Я верю его словам! Я знаю его! Он мой наставник! – упорствовала Светка.
– Ты плохо знаешь тех, кто идёт в преподаватели, – с горечью бросил Тим. – Обычно такие люди – отбитые и бессердечные маньяки. Странно, что вы не спали…
– Не смей так говорить о нём! – взвилась Касаткина.
– Я знаю, что говорю, – с чувством возразил Борзой.
– Ничего ты не знаешь. Яхонтовская игрушка, – желчно бросила Светка, понимая, что свидание опять идёт вразрез с заново выстроенным планом.
– Зря ты её затронула, – Тим поднялся с кровати.
– Это почему же?
– Потому, что она – мой самый близкий друг.
– А он – мой, – храбро ответила Светка.
Глядя в потемневшие глаза Борзого, Касаткина вдруг увидела, как его озёра стремительно покрываются коркой вечного льда. От сущности Борзого внезапно повеяло той самой угрозой, смертельной опасностью, которую, бывало, Светка чуяла от Айвазова. И это было страшно. Тим, ни слова не говоря, натянул на плечи футболку, просунул ноги в джинсы и ботинки, подхватил с вешалки куртку.
– Ты куда? – напряглась, видя его решимость уйти, Касаткина.
– Мне нужно порисовать часок-другой, – постарался улыбнуться Тим. – Ты ешь и спи. Я скоро приду.
– А…
Он ушёл сразу после, оставив Светку в растерянности. Как ни хотелось сохранить иллюзию перемирия, Касаткина понимала – всё зашло слишком далеко. Всё напрочь перепуталось и готово было развалиться на части, как прогнившая руина старого мира. Вот только новый на его месте не так просто выстроить, и станет ли он лучшим миром для каждого из них?
Светка потянулась за телефоном и тут заметила на тумбочке Борзого нечто необычное.
Маленькую розовую коробочку с детскими наклейками. Касаткиной стало любопытно, откуда у такого непоколебимого воина, как Тим, столь премиленькая вещица. И кто её мог подарить?
Коробочка при ближайшем рассмотрении оказалась с сюрпризом. Светка нашла замочек, борясь со стыдом и любопытством, открыла секретик и оторопела. Внутри коробочки оказалась моментальная фотография – на снимке красивая светловолосая женщина с лицом Тима улыбалась в камеру вместе с задорной узкоглазой девочкой лет пяти. Смуглая кроха, по-видимому, и держала фотоаппарат для получения кадра-селфи. По тёмному лицу девочки были рассыпаны родинки, чёрные глаза глядели по-вороновски проницательно, да и сама она была как две капли воды похожа на Илью. Светка в изумлении перевернула карточку и прочла цветные каракули:
«дарагому дяде Тимоше от мамы и Влады».
Светку подбросило на кровати. Она начала судорожно собираться прочь. Поначалу возникло желание забрать с собой находку и немедленно показать Илье, но потом Касаткина сообразила, что лучше сфотографировать снимок мобильным.
«Он должен узнать, – крутилось в голове бескомпромиссное. – Я должна сообщить ему как можно скорее».
====== 91. Три минуты ======
«Пипяо, как же я от всего этого устала», – запоздало подумала Саша Яхонтова, отрываясь от посеревших губ Ильи и подмечая в его лице нездоровую бледность. Из-под пластыря на виске чернобога тянулись к шее пугающе-яркие полосы. Но Айвазов, вопреки состоянию, был возбуждён и рвался в бой, и если бы Саша не удерживала его в объятьях, Борзому могло бы не поздоровиться.
– Изи, дичи-дич, – она всё-таки поймала тревожно озиравшегося Илью, сняла с него шапку и устроила головой у себя на коленях. – У нас свидание, забыл?
– Это он? Он там был? На мосту. – Лихорадочный тон доцента Айвазова ей совсем не понравился.
– Пусть хоть он. – Саша махнула Ирвину, чтобы рулил дальше по течению и достала из бардачка пачку салфеток. – Тебе мало экшна на сегодня?
– Ты всё равно только пьёшь и молчишь. Экшн был у тебя. А я, как всегда, в пролёте, Саша.
Он едко усмехнулся, тем не менее подставив ей рану. Яхонтова рывком сняла пластырь, Илья зашипел от боли.
– Он не велел говорить. – Саша обтёрла ему щёку и зажала порез салфеткой. – Сорри, дич. Я с тобой сконнектилась, чтобы всё уладить, no cap. Но не судьба.
– Он не хочет мира? – Илья потянулся за флягой с коньяком.
– Это ваш бог. Тебе виднее, что он там хочет, и чем вам удалось его так нехило заагрить. – Карие глаза Яхонтовой сузились двумя нацеленными на Айвазова стрелами. – Но теперь спич не про бабло, дичуля. Видит Небо, я была готова слиться.
Илья глотнул алкоголя и опять порозовел. Протянул флягу Саше.
– Замёрзла?
– Затрахалась. И близка к слёту с катух. А так всё найс, дичи.
Катер тряхнуло на волне, хлебнуть нормально не получилось. Коньяк обжёг гортань, Яхонтова закашлялась.
– Саша, аккуратней. – Айвазов высвободился от неё и принялся по старинке дубасить промеж лопаток.
– Ха-ре, – прохрипела Саша, затем пригубила ещё из горлышка и ткнула флягой в Илью. – Тебя бы заштопать. Жаль, некому.
– Ничего. – Он подобрал салфетку и промокнул рану. – На смерть идтить – не котомки шить, так говорится?
Это было уже слишком. Саша, слыша обречённое высказывание Айвазова, вытянулась в тугую струну, стиснула зубы и кулаки, сомкнула веки, борясь с собой. Разрыдаться от бессилия перед Ильёй никак не хотелось. Глаза всё равно стали горячими и мокрыми, Яхонтова провела по ним пальцами, массируя и пряча слёзы. Илья тихо ткнулся ей лбом в плечо.
– Поехали к тебе?
– Как скажешь.
Это был их вечер. Назавтра обоим, как и множество раз прежде, нужно было разбежаться в разные стороны. Вот только теперь Яхонтова была уверена – навсегда. Сашу ждала Балясна с Вием. Илью – приговор от Мразя и Борзой с Подписью наголо.
Это был их вечер, который больше не принадлежал им. Саша слишком много узнала, и делать вид, что между ней и дичем всё по-прежнему – не получалось. Она устроила Илью на диване и отпросилась в ванную, где долго сидела в купели, подставив тело под журчащую воду. И смывала переживания.
«Всё решено без меня. Всё было решено до меня. Они профакапились перед грозным богом, и моё мнение нихрена не котируется, – тихо рыдала Яхонтова. – Дело тут не в руде и не в бабосе».
Саша, наконец, догадалась, отчего с таким фанатизмом рвалась заполучить Качурку. Даже наплевав на предупреждения Столетовой. На ведовскую суть, которая хоть и не сильно, но всё же влияла на Сашу.
«Это их тёрки. – Неукротимая Яхонтова размазывала сопли по вспухшему лицу. – Ему хана. А мне что остаётся? Олд был прав в одном – если не любить никого, то и страдать не придётся».
Саша всё привыкла делать с запасом и расчётом. Наперекор, на два шага вперёд, с большой форой переигрывая всех и вся. Она слишком стремилась стать величайшей Яхонтовой, мало обращаясь к крови Самохваловых.
«Не лезь не в свои дела, ведьма. – Саша закрылась руками. – А то он тебя рипнёт, как колдом в прошлой жизни. Любовью тут не пахнет. Ему тупо надо было подобраться через тебя к Борзому. А тебе – свести их на баттл. Это их давние чёртовы разборки».
Когда она успокоилась и вышла из душа, Илья крепко спал. Саша тайком засмотрелась на притихшего дича, на его аккуратные ладони, упрямый пухлый рот, густые, подрагивающие во сне ресницы, вороные брови вразлёт. Свежий пластырь на виске делал доцента Айвазова похожим на озорного, драчливого мальчишку. И тем он был прекрасен.
– Это не любовь, – уверенно шепнула Саша и, вернув себе силу духа, легла рядом с Ильёй.
Утро обошлось без похмелья, правда, Айвазов вскочил куда раньше будильника и принялся рьяно отжиматься на веранде. Собственно, Саша и проснулась от его пыхтения. Илья не изменял решению схлестнуться с Тимом и готовился даже сейчас. Саша безмолвно и неподвижно наблюдала за тем, как он, полуголый на морозном воздухе качает мышцы, а когда Илья закончил тренироваться, сделала вид, что ещё спит. Айвазов подошёл к ней, немного постоял у дивана, а потом провёл пальцами по Сашиному лицу, будя.
– Вставай, лежебока. В аэропорт опоздаем.
Саша театрально приоткрыла глаз.
– Я что-то не всосала. А где моя пицца?
– Понял, – Илья вытерся футболкой. Выспавшись, он выглядел намного свежее и здоровее, чем вчера. Принялся ворчать под нос неведомый мотив из дикого леса и набирать заказ в телефоне.
Как ни в чём ни бывало, чёрт возьми!
– Ты чего невесёлая? – бодро окликнул Яхонтову из ванной. – Собирайся, у нас не так много времени осталось.
– Рил ток, – Саша решила, что раз дич ведёт себя беззаботно, то и ей полагается.
«Сколько там до разлёта? Час? Да насрать. Даже не потрахались напоследок».
Доставили пиццу, Саша уплела не меньше обычного, худо-бедно заигрывая с Ильёй и гоня прочь хандру. Айвазов смеялся на Сашины колкости и тоже вёл себя как всегда – хамовато и самоуверенно. Не более чем.
Дело шло к расставанию. Пицца была доедена, коробка отправилась в утилизатор. Саша глянула на часы в телефоне и решила не беречь время. Чего уж там рассусоливать.
– Тебе пора.
Илья поднял чёрные, въедливые глаза на Сашу, всмотрелся, не мигая. Резко посерьёзнел и возразил негромко:
– У нас ещё три минуты.
Саша цинично, вызывающе хмыкнула.
– Три минуты ничего не изменят, дич.
Чёрные ягоды на это заблестели по-особому сочно, Илья придвинулся к Саше вплотную, отчего у Яхонтовой зашлось сердце. Кажется, она в тот момент тоже палевно пялилась на дича.
– Позволь мне доказать тебе обратное.
– Что, дэш тебя…
Фразу докончить Саше не дали. Илья привлёк её к себе, зарылся руками в короткие каштановые кудри, принялся отчаянно целовать – глаза, губы, лоб, словно хотел наградить лаской впрок, наперёд и отдать всё то, что держал столько лет в себе. Саша вцепилась в его рубашку до треска ткани на спине, вжалась, втерлась кожей в колкую щетину, ловила губами губы и больно стукалась носом о широкие скулы и гордый подбородок. Но ей было всё равно. Илья шарил по ней руками с напористостью обречённого, ласкал как неистовый дьявол и отдавался Саше весь, словно выкрутил тумблер страсти и взаимности на максимум. Это было сродни яростной борьбе, непримиримой вражде, лютой ненависти, запредельной близости. Саша жмурилась, удерживая слёзы внутри и боясь, как бы он не распознал её слабость и уязвимость. Её привязанность. А потом завибрировал будильник, и Илья дохнул Саше на ухо с последним горячим поцелуем:
– Вот теперь пора.
– Иди, – отозвалась Саша, пряча рдеющее лицо в одеяло. Он затих рядом, такой близкий, но уже неизмеримо далёкий. Вздохнул и начал:
– Саша, я…
– Иди. Пожалуйста, дич, иди, – прервала его Яхонтова, боясь, что ещё слово, ещё удар сердца, и она не сможет отодрать его от своей души.
– Да. Я пошёл, – услышала она твёрдое.
Звякнул ремень, зашуршали джинсы с пиджаком, заскрипели по полу ботинки. Закачалась в прихожей вешалка. Осторожно открылась и щёлкнула дверь.
Саша осталась одна.
====== 92. Берзарин ======
Светка Касаткина добрела от метро к себе в «Метелер» и плюхнулась в чём была на кровать, раскинувшись ласточкой. Она чувствовала себя смятённой и разбитой. В голове царил хаос на грани срыва, низ саднило, предчувствие плохого изъедало душу.
«Они же убьют друг друга, – горло точно сжалось в кулак, – убьют и всё тут».
Светка вспомнила, как излучающий бесконечную нежность взгляд Борзого внезапно полыхнул неконтролируемой яростью, как он ринулся на мост, преследуя Илью. И как, когда Касаткина схватила его за ладонь, он повернулся к ней, источая убийственную жуть. Жуть, присущую, как думала Светка раньше, одному Айвазову.
«Они такие разные. Но суть у них общая. – Светка на миг замерла, осознавая пришедшее на ум, а потом бессильно разревелась. – Не хочу, не хочу, не хочу! Люблю обоих. Как кого-то выбрать? Ну как? Почему всё так глупо и неправильно? И колдуны одного бога вынуждены непримиримо враждовать, по отдельности будучи самыми прекрасными людьми на свете!»
Касаткина сжалась на кровати, глотая слёзы и соображая, что плачет даже сильнее, чем следовало бы. Успокоиться не получалось. У неё начинался отходняк после пережитого за эти суматошные дни.
«Завтра мы улетим в Балясну, а там – домой, – сумбурно рассуждала Светка. – Выпровожу Каримыча в тундру. Ну и что, что холодно, ему-то бояться нечего! Качурка огромная, Тимке его не найти».
Тут же вспомнился Честислав и то, как Борзой, вопреки трудностям, настиг его и Тогея с Атэком. И это тоже случилось на Качурке.
«Он не отступит, – снова завелась Светка, рыдая в голосину. – Илья тоже. Одному из них придётся умереть, потому, что они – живые люди, а не великие шаманы из предания!»
Мобильник в мокрой руке завибрировал сообщением «Юничата»:
«Я вернулся, а тебя нет».
– Да, представляешь?! – зло огрызнулась Светка вслух. – А ты думал, я теперь тебе в рот глядеть буду? Как Каримычу…
Решение заблокировать Борзого пришло сгоряча, но казалось единственно верным. Быть с ним Касаткина попросту не могла.
Она наскоро разделась, повесила платье в шкаф и вымылась. Таким образом ей представилось, как она смывает с себя запах чужого чернобога. Потом нырнула под одеяло и вернулась к лихорадочному думанию. Спустя какое-то время телефон опять пробудился, и Светка увидела, что её вызывает папа по видеосвязи. Следы истерики к тому часу сошли с её лица, и Касаткина, наскоро натянув футболку, ткнула ответ.
– Детка, привет! – Семён Юрьевич доброжелательно улыбался в камеру. Рядом маячил Филипп, залезал носом в экран и махал ручонкой.
– Сестра́, сестра́! – расслышала Светка лепет с неправильным ударением. – Как дела?
– Он сказал, что спать не ляжет, пока с тобой не поговорит, – пожаловался на братишку папа. – Хочет, чтобы Анна-Луиза почитала ему сказку.
– Ну сказку, так сказку, – вздохнула с облегчением Касаткина и подумала, что не так уж плохо в её состоянии отвлечься на родных. Общение с Филлипом и вправду помогло. Маленький брат с его трескотнёй и миллионом вопросов позволил на время абстрагироваться от тревог, а под конец видеосвязи папа спросил Светку могут ли они с Филлипом созваниваться каждый вечер. Светка согласилась, оставив карапуза довольным, как слон. Время шло, и ближе к ночи в дверь Касаткиной деликатно постучали. Та уж было встревожилась, думая на Илью, но сразу сообразила, что звук вышел слишком тихим для Айвазова.
Светка поспешила открыть гостю и обнаружила на пороге номера невозможно смущённого Михаила Тихоновича Памятова. Профессор сдержанно поздоровался и, когда Касаткина запустила его к себе, достал из кармана маленький футляр. Худые пальцы его при этом дрожали, и он ужасно волновался. Светка напряглась, грешным делом решив, что Памятов пришёл звать её замуж, но Михаил Тихонович робко признался:
– Света, скажи, пожалуйста, это хорошее кольцо?
На бархатной подушечке и впрямь лежало премиленькое золотое колечко с некрупными, но яркими бриллиантами.
– Да, очень! – сходу оценила Касаткина. – Для Инессы Генриховны?
– Да, – Михаил Тихонович нервно провёл ладонью по лицу так, что очки уехали набок. – Хочу ей предложение сделать.
– А… Ничего, что она замужняя дама? Вы про Егора Павловича не позабыли?
– А вот в этом-то и заковыка, – Памятов подпёр бока кулаками. – Инночка вчера ругалась и между прочим заявила, что разводится с Егором. Он ей признался сгоряча, что уже два года тайно сожительствует со студенткой. Инночка так и сказала, – Памятов скуксился, – «все вы мужики, тихушники!» Света, но я-то не тихушник, я честный человек! Как ты считаешь?
Касаткина, улыбаясь, помотала косицами и припомнила, что Лихоимцева-то тоже бегает с Памятовым на свидания аж с Нового года.
– Я смешон, да? Нелеп? – забеспокоился Михаил Тихонович. – Я стар для подобного?
– Да нет, что вы, я просто за вас рада, – утешила его Светка. – Михаил Тихонович, кольцо чудесное, Инесса Генриховна будет в восторге. И случай представился. Дерзайте, я вас благословляю.
– Спасибо, дорогая! – просветлел Памятов и сразу ободрился, расправил плечи. – Завтра ей и предложу, как вернёмся в Новосвирьск. И спасибо вам ещё раз, моё счастье – ваша заслуга, седьмая Матрона Люжана!
– Да не за что! – отмахнулась Светка и подумала о том, что, быть может, не всё так плохо и у неё. Если судьба вручает людям испытания, то и ключи к счастливому исходу тоже! – Михаил Тихонович, а давайте закажем кофе в номер? Отметим ваше решение. – Светка поёжилась и Памятов понял её взвинченность.
– Волнуешься за Илью? – Касаткина закивала. – Аналогично, – Михаил Тихонович убрал коробочку. – Инна сказала, он обречён. И тот Борзой, парень на службе у Верховного Шабаша, обязательно до него доберётся. Но я положительно не знаю, что тут можно сделать. И где его носит, тоже не знаю! Есть вероятность, что он вообще сюда не явится, – Памятов развёл руками. – Валерий Николаевич, наш Вий, уже объявил розыск по всей стране. Илью могут забрать прямиком из аэропорта. Ведь он совершил нападение в том числе и на Берзарина.
– Забрать Илью? Как вы себе это представляете? Я вижу гору трупов.
Светка брякнула это и тяжко вздохнула. Михаил Тихонович позвонил на рецепшн и попросил им еды, после чего Касаткина всё же решилась выведать у Памятова нужную ей информацию.
– Михаил Тихонович, а Валерий Николаевич Берзарин, он… Что о нём вообще известно?
– Многое! – охотно отозвался Памятов. – Легендарнейшая личность! Я уже говорил тебе, что именно этот ветрогон положил конец войне Земли и Неба? И он же запретил убийственные браки. Развеял Малюту Яхонтова. Поставил десять мировых рекордов скорости потока за десять лет на ВКИ. Да и кофе у него, надо признать, превосходный!
– А что касательно семьи? – Светка превратилась в слух.
– Первый из балясненских колдунов, в открытую взявший замуж ведьму. Анастасию Петровну Столетову! У него двое взрослых сыновей: Николай – от первой связи и Тимофей, уже от Насти.
– Тимофей! – Ёкнуло Светкино сердце.
– Младший Берзарин, хорз, – объяснил Памятов. – Тебе ведь известно, что хорзы рождаются от связи ведьм с колдунами…
– И чернобоги тоже, – ахнула Светка.
– Да, – насторожился Михаил Тихонович. – Что ты имеешь в виду?
– А есть фотографии его детей? И Насти? – уточнила Светка.
– Да, полно в колдосети! И у Насти есть аккаунт в «Юничате». Она главный ихтиолог в Балясненском океанариуме. И ведунья Гибловского района.
– А можно?.. – Светка попросила Памятова показать ей Столетову.
Да, это оказалась она. Мама Тимура. Касаткина мгновенно узнала статную синеглазую блондинку. Даже жарко стало! Анастасия Петровна на аватарке «Юничата» позировала с резным посохом, и с её круглого, в точности Тимкиного лица хитро щурились его же бездонно-синие таёжные озёра.
Она ведьма. Мама Ильи тоже! Неужели они не могут пойти на мировую?
– Так не должно быть. Это всё неправильно, – пробормотала Светка, вспоминая детскую коробочку с фотографией Насти и Влады.
– Что неправильно, Света? – окликнул её Михаил Тихонович.
– У Вия же нет дочки? – на всякий случай уточнила Касаткина, уже и так зная ответ.
– Нет, только два сына.
– А можно его фото? – неуверенно попросила Светка.
– Сейчас попробуем найти, – Памятов закопался в Настиной страничке. – Хорзы хоть и суперколдуны, но и Матко Мразя можно увидеть, и Петра, Настиного отца… – он всё листал и листал страницу вниз, отматывая годы жизни Столетовой. Светка уже увидела и черноволосого, похожего на Вия Николая, и самого Берзарина с ведьмой в обнимку. Видимо, это было ещё до ссоры. – Хм, любопытно. А где же Тимофей? – озадачился Памятов. – Он, вроде бы, уехал за рубеж и занимается фрилансом, как разработчик игр. Надо же! Его нет на фотографиях. Света, странно! Если бы ты знала, какой это красивый мальчик. Просто загляденье. Уж на что я чужд мужской красоты, но, раз увидев, Тимофея забыть сложно. И светится он, как солнышко, даром, что хорз!
– Это уж точно, – буркнула Касаткина со слишком мрачным видом. – Если родители по какой-то причине рассорились с ним, то они могли удалить и фото. Но по какой?
– Света? – Памятов выключил голограммы и отложил телефон. – Ты что-то думаешь про Тимофея? Что он может быть… Ох, Небо!
– Если его отец всем говорил, что он хорз, это не обязательно правда, – сказала Светка.
– Тимур Борзой. Тимофей Берзарин! – шикнул Памятов и вжал голову в плечи. – Хорз не способен на убийство. От слова вовсе. Света? Значит ли это, что…
– Вий скрыл от вас всех истину о своём сыне? И потом, когда это стало невозможным, предпочёл услать его чёрти куда? Ну знаете, Михаил Тихонович, честно, я не удивлена. Это очень даже в его духе, – Светка вспомнила поведение Валерия в кафе «Black dog» и тут озадачилась другим вопросом:
– А какая у Берзариных связь с собаками?
– Ох! – Михаил Тихонович всё ещё переживал догадку о родовом имени второго чернобога. – Да есть, как бы сказать, издавна идущее поверье, что Берзарины – псородные.
– Это как? – в номер постучали, и Светка встала, чтобы забрать от портье угощение.
– Известно, что дальний предок Вия, Яков Берзарин, был зачат от собаки. Таким образом его отец Викентий хотел обойти необходимость погубить девушку.
– Благородно, – Светка чуть не пронесла струю кофе мимо чашки профессора. – И как можно зачать ребёнка от собаки?
– Есть старинные шаманские обряды, – Памятов боязливо осмотрелся. – Они известны по всей территории Свири и не только. Когда болезнь человека можно перенести на животное, и оно умрёт взамен. Мы, цивилизованные колдуны, стараемся избегать подобных скверных дел. Тут же было совершено колдовство на порядок выше. И на собаку оказалась перенесена целая судьба. Ведь, как мы знаем, смертью, воплощением и составлением судеб занимается сам… – он помолчал и добавил с особым придыханием: – Сам!
– Кто? – Касаткина обожглась кофе и с трудом проглотила.
– Хозяин Смерти.
– Куль-Отыр?
– Он же Чернобог, Кащей, Улу Тойон, Миктлантекутли, Осирис, Барон Самеди, Аид, Яма, – разные народы называют это божество по разному, но чтут одинаково. И боятся тоже.
– Значит, тот обряд с собакой мог сотворить шаман, причастный к Хозяину Смерти? Как Илья? – Светка, охваченная любопытством, принялась теребить косицы.
– Полагаю, да. Но это не всё. Валерий Николаевич часто хвалился, что и внук Якова, Афанасий Берзарин тоже был зачат от свирьской лайки. И сын Афанасия, Григорий, проклятый Вий, также имел своей матерью собаку, кажется, фретцийскую, как раз-таки, гончую. Но Валерий Николаевич не стыдится этого, напротив…
– Погодите! – воскликнула Светка. – А как же Анна-Луиза Ирондель?! Вы говорили, что она была матерью Григория!
На это Памятов не нашёлся, что ответить. Застыл, открыв рот и поблёскивая стёклами очков. Светка сама подала голос.
– У меня почему-то чувство, что вся дичь, которая сейчас творится с нами, имеет исток из прошлого. И эта собака… Эти собаки тоже. Не могу точно сказать, с чего я это взяла, но, не сомневаюсь, я близка к истине.
– А я точно знаю, что чернобоги до недавнего времени рождались только у Бабогуровых. Дед рассказывал, что, якобы, род Ворона заключил сделку с Хозяином Смерти, чтобы тот мог воплощать свою силу и изволение в колдунах. Из других родов больше никто на это не отважился.
– Странно и ужасно запутанно, – вынесла вердикт Касаткина.
На том они с Памятовым и распрощались до утра. Выспаться стоило всем. А Илья – Светка знала, с кем проводит ночь доцент, и не хотела с ним созваниваться.
В группе почитания творчества «Четвёртого всадника» выложили новое фото граффити: череп и костяные руки скелета, как в клетке держащие птицу. Ласточка стремилась вырваться из плена, а скелет мрачно взирал на это пустыми глазницами. Он страдал не меньше пойманной пичужки. Картина производила крайне гнетущее впечатление. Светка даже лайк не поставила.
Утро застало её ни капли не отдохнувшей. До отъезда из «Метелера» было ещё долго, завтракать не хотелось, и, если честно, не хотелось вообще ничего. Уезжать из Люжана – и подавно. За порогом ждала неизвестность. Чуть позднее Касаткина, наконец, дождалась гулких, усталых шагов по коридору, в соседнем номере провернулся замок, и Светка отправилась встречать блудного доцента. Его дверь была приоткрыта, Илья, осунувшийся и подавленный, сидел в кресле, сцепив руки, и таращился в одну точку впереди себя. В глазах его читалось отчаяние. Светка вздохнула, чтобы привлечь внимание научника. Илья, не отрывая взор от паласа, пробубнил:
– Лучше бы она мне, как тогда, пятихатку в карман сунула.
– Свидание прошло неважно? – Светка примостилась у его ног и попыталась грустно пошутить.
Он поглядел на неё внимательно, с отеческой нежностью и печалью, а потом заметил:
– У тебя глаза другие стали. Глаза женщины.
– А до того были глаза девочки?
– Вы всегда меняетесь после этого, – поделился Илья. – Ну и… Как он? Мучал тебя?
– Нет, – уверила Светка.
– Что? Доставил удовольствие с первого раза? – удивился с некоторой толикой зависти Илья.
– Нет, – Касаткина нашла в себе силы засмеяться. Айвазов тоже понимающе ухмыльнулся.
– И вы встречаетесь?
– Нет. Я его покинула, – призналась Светка.
– Туфельку не забыла, Золушка? – Айвазов уже посмеивался сквозь боль.
– Нет.
Касаткина сожмурилась и в безысходности прислонилась к подлокотнику его кресла. Крепкая ладонь с татуировкой ворона легла ей на щеку, приласкала и прижала к себе.
– Илья Каримович, что нам теперь делать? – Светка уткнулась ему в рукав.
– Ехать на родину, Светоч.
– Правильно! – Касаткина встрепенулась. – Вам в тайгу надо. Ой, в тундру! Подальше. Туда, где он вас не найдёт.
– Я не намерен скрываться, – возразил он глухо и обречённо. – Хотя с тундрой ты права, Светоч. Может, туда мне и надо.
– И, да, – Касаткина вспомнила важное и потянулась за мобильником. – Помните те сообщения под Новый год? Вот.
Она открыла самое свежее фото, снятое с той карточки из коробки Борзого. Айвазов оживился, прилипнув взором к беззаботным улыбкам Столетовой и девочки. Лицо его стало ещё более тёмным и жёстким, а в глубине глаз зажёгся странный, пугающий, нездоровый огонь.
– Там… На обороте было написано: «От мамы и Влады», – Светка подёргала научника за локоть. – На Новый год вам тоже Влада написала. Интересно, кто она?
Илья едва услышал ученицу. Он словно превратился в истукана. В качурский мегалит. Его взгляд метался по фото, пальцы стискивали мобильник, фигура дрожала от напряжения и борьбы эмоций внутри, но он оставался безмолвен. Потом с грозным видом отдал Светке её телефон и хладнокровно проворчал:
– Интересно.
====== 93. Кража ======
– Светоч, ты собралась? – сразу после барабанного стука в дверь последовал нетерпеливый оклик. – Автобус уже приехал.
– Да, сейчас.
Касаткина выкатила чемодан. Телефон в кармане жужжал, как шмель, Светка зацепила его и увидела два непринятых от папы. Перезвонила, голос Семёна Юрьевича донёсся одновременно и по сотовой связи, и снизу, из холла. Как только двери лифта распахнулись, выпуская Светку с Айвазовым, ей в ноги кинулся Филипп. Касаткина засмеялась, тормоша братишку одной рукой.
– Детка, я отпросился с работы, – признался папа. – Не мог тебя не проводить. – Добрый день, – он кивнул Илье, и тот сдержанно ответил тем же знаком.
– Анна-Луиза, ти буде́ш приезжат? – Филька зажал сестру в объятьях.
– Приеду, как смогу, малыш, – Светка расцеловала брата.
– А можна́ я поеду с тобой в автобусе́? – попросил Филипп.
– Конечно, можно. – Касаткина покосилась на Илью, тот уязвлённо повёл бровями, но промолчал.
– Ох, ну и я готов!
Явился Памятов, прямой, как мачта, и до крайней степени взвинченный. Судя по всему, он и впрямь боялся, как бы их гоп-компанию не задержали силы Вия прямо на таможне. Илья сделал вид, что отвлекся на сообщение в телефоне, отошёл, отдав свой чемодан портье и подняв на плечо фотоштатив. Светка видела, что он о чём-то с кем-то ворчит и среди речи Айвазова явственно послышалось «келе-келе». Светка напряглась, окликнула доцента, тот махнул рукой, мол, не отвлекай, важный разговор. Потом подошёл и, вертя телефон в пальцах, сказал:
– Саша звонила. Мне надо отлучиться к ней. Это ненадолго, Светоч. Возможно, всё решится мирно. Вы езжайте, а я постараюсь успеть на самолет, такси возьму.
– Илья Каримович! – Касаткина схватила его за штатив.
– Всё хорошо, Светоч. – Айвазов отпустил оружие, и Светка уверилась в том, что он не обманывает. Обхватила штатив, открыла было рот, чтобы спросить куда он, и нужна ли помощь, но Илья толкнул Касаткину к отцу.
– Поторопитесь. Светоч, я справлюсь. Обещаю.
– А… Хорошо.
Семён Юрьевич, вежливо простился с Ильёй и, подхватив дочь под руку, потащил к автобусу. Последнее, что видела Светка – то, что Илья снова кому-то звонил.
Тимофей Берзарин начал утро в «Маке» неподалёку от отеля. Что может утолить печали разбитого сердца лучше двойного бургера с сыром и овощами?
«Вот опять любовь повернулась не тем местом, ну и пускай, – думал, жуя, Тим. – Она должна была выбрать его. Она знает его дольше меня. Странно, что у них не было секса, но мало ли, как ведут себя в отношениях маньяки? А она… Разве можно винить её в привязанности к тому, второму? Я-то тоже люблю тётю Сашу, хоть и больше, как друга. Я бы её ни за что не предал».
Душу грело то, что на прощанье и в извинение за предстоящую потерю (ну хоть как-то!) Тим связался с владельцем конюшни в Новосвирьске, чтобы выкупить кобылу Барби в подарок Свете. Вышло по меркам Борзого не так уж и дорого, но друзья бесценны, и Тим был уверен, Света его подарок примет.
«Лошадь взамен наставника. Благородный жест, Борзой. Иди теперь убей его или погибни сам. Безумие».
Тим запихал в рот картошку фри и уронил голову на стол.
«А помнишь, как ты сидел так в восемнадцать с картошкой во рту и полным непониманием того, куда тебе двигаться? Но в душе уже была уверенность, что ты не один. И подарил тебе её тот, второй, на матово-чёрной «Хонде». Иди, убей его, выродок. Приговор лежит в бардачке».
