Текст книги "Чернобог (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 46 страниц)
– Он нас угробит к защите!
– Он псих! – наперебой принялись жаловаться ребята.
Илья критически осмотрел их и сказал:
– Ну вы же знали, к кому шли? Наверняка, вас предупреждали. Почему выбрали Ивана Дмитриевича? Престиж, квалификация, интересные темы, возможность настоящих исследований, так?
– Так, – смутились кривоглядовские.
– Ну вот и не будьте предателями. Сложные времена бывают у каждого. Или вы думаете, что я вас возьму и стану вам доверять после того, как вы ушли от него ко мне? Нет, парни. Светоч вам подтвердит: я не лучше и точно так же усядусь вам на шеи. А может, и пуще Ивана драть буду. Так что руки в ноги – и спать. Утро вечера мудреннее.
Он подождал, пока они свалят, и вперился в ученицу:
– Вот нужны они мне!
– Вам для того, чтобы профессором стать надо ещё четырёх как раз на защиту вывести, – напомнила Касаткина.
– Мне тебя надо на защиту вывести, – отмахнулся Айвазов. – Да и не гонюсь я за должностью. Других дел хватает, поважнее.
– Статую на сопку вернуть? – подначила его Светка.
– Кстати, да, – Айвазов глянул на часы. – Через тридцать минут как раз солнце сядет и можно начать.
– Что начать? – полюбопытствовала Касаткина.
– Созывать духов, – лукаво прищурился доцент. – Хочешь это увидеть? Или самой попробовать?
– Я? – Светка аж встрепенулась.
– Ты. Я же представил тебя своим, как шаманку. Попытаешься договориться с келе насчёт бабы?
Протестуя и боясь, Светка замотала косицами.
– Илья Ка…
– Я тебе помогу.
Комментарий к 30. Третья часть Марлезонского балета ¹ – известная фраза из советского фильма «д'Артаньян и три мушкетёра» с Михаилом Боярским в главной роли. На моменте, когда во время бала церемонемейстер объявляет: «Вторая часть Марлезонского балета», д’Артаньян врывается в залу и сбивает его с ног. Означает резкий поворот событий либо продолжение некоего интересного зрелища, бесплатного цирка.
====== 31. Летящий вдаль ======
– Ты, главное, не бойся. С келе надо быть даже храбрее, чем с моими родственничками. Наберись решимости. Издавна шаманки подряжали келе на любые работы – и охотиться, и шкуры выделывать, и обед варить. Хорошо быть шаманкой, Светоч. Если ты – шаманка, тебе никто слова поперёк не скажет, ни мужчина, ни женщина, ни зверь лесной. Учись у меня смолоду. Потом, когда заматереешь и в силу вступишь, добром помянешь.
– А почему вы думаете, что у меня получится? – вздрогнув от треснувшего в огне уголька, шепнула Светка.
– Ты уже видела келе. Слышала зов Калтысь. Чувствуешь камни. Всем институтским гадаешь на картах. У тебя есть способности, а они даются только с рождением. Они либо есть, либо нет. Смелее. Я рядом. Я их призову, а уж договориться ты сможешь. Ты языкастая.
– Ой, – вздохнула Касаткина, которой, меж тем уже очень захотелось пообщаться с духами. – А как это делается? И что им говорить?
– Ты помни, что я тебе сказал: убери страх, исполнись твёрдости, какими бы жуткими они тебе не привиделись. Как только келе явятся, скажешь: «я велю» и выразишь намерение. Они должны исполнить твоё поручение.
– Хорошо, – Светка постаралась не стучать зубом о зуб.
– И распусти косы. Чтобы волосы лежали свободно. Это придаст тебе сил.
Касаткина послушалась, спрятала цветные резинки в карман, встряхнула длинные русые пряди. Илья улыбнулся.
– Так бы и ходила всегда.
– Они же путаются и пачкаются, – возразила Светка. – И неудобно.
– Дело привычки.
Илья закрыл глаза, начал мычать и волнообразно раскачиваться, дрожащий огонь костра в его чуме затанцевал вместе с ним. По оленьим кожам побежали суетливые тени, образуя причудливые рисунки. Светке мерещились тянущиеся по стенам руки со скрюченными пальцами, вороньи крылья и лошадиные головы.
– Да. – Доцент неожиданно прервал вхождение в транс и приоткрыл один глаз. Тени разом попрятались. – Тебе придётся откупиться от них за исполнение услуги, ты пока подумай чем. Обычно это кровь дикого животного. Келе такое любят.
– О-ой, – болезненно простонала Светка, не представляя, как убить хоть какую-то зверушку, но Илья уже опять замычал и закачался.
Горловое пение Айвазова перешло в донельзя знакомое Светке «келе-келе», тёплый, омытый янтарным сиянием огня чум вдруг наполнился стужей, тени от костра бегло сгустились на стенах, оставляя лишь пространство для трепета открытого пламени. Поленья зло затрещали, взмётывая искры.
– Келе-келе, – взывал Илья, дрожа белками заведённых кверху глаз, – келе-келе.
Отрешённо камлающий Айвазов со своим загробным мычанием, со вздутыми на лбу и шее венами, с проступившими потайными татуировками пугал не на шутку. Светку обуял инстинктивный, животный страх, как тогда, в первый день на сопке с появлением родственников Ильи. Ей внезапно остро захотелось выбежать из чума, но бросать научника одного было как-то совестно. Да и внутри души оставалось сомнение здорового скептика в успехе обряда. Ученый она или кто, чтобы купиться тут на чертовщину? Одновременно с этим Светка придумала план на самый страшный исход событий:
«Грибы. Договорюсь с келе на грибы. Или тушёнку, чего уж там!»
Постепенно к сонному приговариванию Ильи добавились другие голоса – шепчущие, смеющиеся, рычащие. Те самые, которые Касаткина слышала в ночь зова, будучи пьяной от водки со змеёй.
– Ш-што ты хочеш-шь, вестник с-смерти, чадо Куль-Отыра, ш-што ты ждёш-шь от нас-с?
Илья не сказал ничего, только потянулся и взял Светку за руку. Та ощутила, как её расплетённые волнистые косы приподнимаются над головой от напряжения.
– Ш-што ты молчиш-шь?
Касаткина поняла, что говорить должна она. Мысли мигом разлетелись по стенкам черепа и собрать их было сложно, язык стал ватным, липким и неповоротливым. Но всё же Светка помнила: нужно преисполниться твёрдости.
– Я велю вам, – она не узнала собственный робкий голос, – отнести статую на сопку.
– Светоч, конкретнее, – подсказал шёпотом Илья.
– Я велю! Сорни-экву вернуть на её алтарь! – Касаткина стиснула ладонь научника, радуясь тому, что храбрость возвращается к ней.
– Ш-што взамен? – прошелестели тени. – Ш-што взамен даш-шь, ш-аманка?
– А что вы сами-то хотите?
Илья широко распахнул глаза и замер, словно она брякнула недопустимое. Светке стало тошно от ужаса, но пасовать перед келе было нельзя.
– Волос-сы. Твои крас-сивые волос-сы обрежеш-шь и отдаш-шь.
– Хорошо, – оба, и доцент, и аспирантка облегчённо выдохнули. – А теперь несите статую, куда я вам сказала! – набравшись моральных сил, Светка властно прикрикнула на келе.
Чёрные тени встрепенулись с воем и гиканьем, умчали через верх чума. В разлапистых ветвях елей завыли ветра, Светка, наконец, доверчиво вжалась в Илью, а тот цыкнул на неё и дёрнул пальцем:
– Потом обсудим твои косяки! – в шамане мгновенно проснулся научный руководитель, – а теперь посмотрим на результат твоей работы!
Он взмахнул рукой, точно блестящим широким крылом, и костёр внутри чума погас, подарив сумрак. Илья поманил Светку наружу под свой антикомариный полог – теперь Касаткина видела, что никакого супер-репеллента у него не было и в помине. Светка, крадучись, последовала за Ильёй и спряталась вместе с ним за валуном, откуда в розовой ночи прекрасно просматривалась завернутая в брезент статуя у ручья. Раздались перепуганные крики четырёх кривоглядовских аспирантов, парни бросились врассыпную, причём, Лев прыгнул прямиком в ручей, минуя брод, и еле перелез к лагерю. Вопя и размахивая руками в бесконтрольном ужасе, он сиганул к себе в палатку и едва её не опрокинул. Другие ребята почесали в лес. Статуя задёргалась и поднялась в гудящий комарами воздух, Светка ахнула, углядев намертво вцепившегося в сокровище Кривоглядова.
– Иван, да брось ты её, – проворчал, комментируя безрассудство профессора, Айвазов. – Вот же, права Инна – баран и есть.
Кривоглядов болтал ногами, взлетая вместе со статуей. Потом он сумел вскарабкаться на неё и с яростным рыком вознёсся к вершине сопки.
– Ты летящий вдаль, вда-аль ангел, – пропел у Светки над ухом Илья, – ты летящий вда-аль беспечный ангел. Этот парень был из тех, кто просто любит нал¹…
Светка невольно прыснула над издевками Ильи. Она испугалась за профессора, но его алчность и упёртость били все рекорды.
– Келе его там не уронят? – шепнула Светка Илье.
– Он вряд ли расстанется со своей бабой. Пусть попытаются отодрать, – успокоил её Илья.
– Наверное, надо его спасти? И выловить ребят из леса. Может, разбудить всех? – предложила Светка.
– Дорогу сами найдут, не маленькие, – был жестокий ответ. – Не первый день таскают статуи по священным местам. Группа устала, дай людям поспать. Ну а ты? Зачем согласилась на волосы?
– Не знаю. Растерялась. Так-то я хотела предложить грибы, – Светка с сожалением пригладила свои длинные шелковистые пряди. – Теперь что же, придётся их отдать?
– Придётся. А не то келе придут за тобой и растащут на куски. Духи не любят, когда их обманывают. – Илья погладил себя по блестящей загорелой макушке.
– О-ой, – приуныла Светка. – Мне не пойдет наголо.
– Ну, что поделать. Но ты утешай себя тем, что неплохо справилась. Я верил, что у тебя получится, – с гордостью в голосе заявил Илья. – А теперь пойдём, я тебя обрею.
– Илья Каримович, – расстроенно протянула Светка.
– Такова плата. В следующий раз будешь сообразительнее.
Они вернулись в чум, где снова воспылал огонь. Светка с тяжким вздохом села спиной к Илье, тот достал нож, завёл под самый корень шевелюры ученицы и…
– Если честно, до того, как ты согласилась на волосы, я предложил им лосося. Только поймать его придётся тебе самой!
– Что?! – обрадованно воскликнула Касаткина.
– Не враг же я тебе. Волосы – твоё богатство, – лукаво ухмыльнулся Илья. – Вот тебе наука на будущее, шаманка!
– Спасибо вам! – выдохнула Светка и полезла к научнику обниматься.
– Ну, ну, что за нежности! – шутливо ворча, отмахнулся, как обычно, тот. – Я не за красивые глаза с тобой тут ношусь. У меня на тебя большие планы помимо экспедиции!
– Что вы имеете в виду? – заулыбалась Светка.
– Раз уж мы всё равно не спим, а камлаем…
Илья плюхнулся на шкуры и метнул нож в полено. Потом указал на место рядом с собой, приглашая Касаткину сесть.
– Помнишь, я говорил тебе, что «Золотая баба» вовсе не статуя?
– Помню, – кивнула Светка, превратившись в слух.
Комментарий к 31. Летящий вдаль ¹ – Илья переделал песню «Беспечный ангел» группы «Ария».
====== 32. Шаманка ======
– Так вот, Светоч, – Илья деловито переплёл пальцы, словно собрался давать научную консультацию, – с шаманской Качуркой так обстоят дела, что она осталась без хозяйки. Вот уже двадцать лет эта земля беззащитна, и ей только и остается, что просить всех, внимающих её голосу, о спасении. Это то, что ты и сама слышала ночью. Печальная песнь моей осиротевшей родины.
– Почему же она осиротела? – Светка участливо спросила и подвинулась ближе к научнику.
– Потому, что злые люди убили наследницу главной шаманки. Она умерла без возможности передать своё умение той, что заправляла бы землёй и её живым населением. – Илья сдвинул брови, и хоть его рассказ звучал невероятно, Светка поняла, что он серьёзен. – Там наверху, на сопке, алтарь. Ты правильно угадала. Даю слово, я не знал, что под ним находится главное сокровище Свири. Я бы сто раз подумал прежде, чем позвать сюда чужаков. Хотя, что было делать? – он растерянно потёр голову. – «ГосПар», руда, бурение. Светоч, мы не должны этого допустить, и самый верный путь – вернуть земле её хозяйку. Золотую женщину. Да, я понимаю, звучит фантастически, но ты сама всё видела и проводила шаманский обряд, верно?
Светка кивнула, глядя во все глаза на Айвазова, и тут опомнилась. Он явно намекал на неё.
– Илья Каримович, неужели в стойбищах нет талантливых женщин, способных занять место той хозяйки? Вы же говорили, кто на Качурке не шаман, тот покойник.
– Из тех, кого я знаю – ни одна не возьмется за это, даже те, которые слышат зов.
– Почему?
– Потому, что силой, достаточной для заправления всей этой землёй и полноценного контакта с келе обладает только один род качурских шаманок. И новая хозяйка должна выйти из этого рода. Она напитает землю жизнью, а земля отсыпет золота её волосам и глазам. И шаманка с землёй станут неразлучны.
– Но… Но какое отношение к этому роду имею я? – недоумённо пожала плечами Светка. – Я не эрси от слова совсем.
– Ничего. – Илья вздохнул, собираясь с мыслями, пытливо глянул на Светку и объяснил, но, как показалось Светке, не вполне искренне: – Ты же моя ученица. У тебя должно получиться.
– Да почему у меня? – испугалась Светка.
– Потому что больше – некому, – Илья укобисто уставился в пламя.
– Что вы имеете в виду?
– У тебя получится, – решительно заявил ей Айвазов, не удостоив ответом на вопрос. – Есть одно но. Занять место хозяйки земли может только женщина, подарившая жизнь ребёнку. А у тебя, насколько я знаю, даже секса пока не было. Это нужно исправить, Светоч.
Касаткина, слыша такое, ойкнула и встревоженно отодвинулась от научника.
– Ну что ты боишься? Это же естественно, – потряс татуированной рукой Илья. – Потому ты и говорила, что пока не можешь напоить землю жизнью. Да, верно. У тебя нет потомства, и ты не была с мужчиной.
– Илья Ка… – Светка почуяла недоброе.
– А ведь тебе почти двадцать два! – продолжал объяснять Илья. – Светоч, ты пойми. Земля не может вечно ждать, однажды она погибнет. И не будет ни чудес, ни пения, ни келе. Всё рухнет под буром «ГосПара». А тебе что стоит, вон, Толик под боком, замечательный парень! Спортивный, начитанный, с юмором. Родители у него обеспеченные.
Тут Светка облегчённо выдохнула. Илья не собирался сделать ничего плохого, он всего лишь опять завёл свою любимую шарманку.
– Попробуй с ним замутить. Стерпится – слюбится. С ребёнком я помогу. А потом мы тебя соединим с Качуркой, и тебе слова поперёк тут никто не скажет. Хозяйка местности – фигура уважаемая. Тебе же нравится эта земля? Ночи светлые, сияние. Медведь кричит, птички…
Светка понимала, что Илью, как и Ивана Дмитриевича, тоже несёт не пойми куда, только в обратном направлении.
«Это место вскрывает», – вспомнила она слова того же Айвазова. И потому решила мягко его урезонить, ещё не хватало им заиметь третьего маньяка в лагере.
– Но Илья Каримович, – она снова подсела к научнику, – мы же учёные. Я археологом хочу быть. Мне рано заводить семью, я ещё ничего не добилась, не стала известной.
– Вот и станешь известной на всю Качурку! – махнул рукой Илья. – Седьмая часть страны – тундра! Мало тебе, что ли?
– Я наукой заниматься хочу, – Светка погладила шамана-доцента по рукаву. – С вами. Я же к вам пришла.
– А я от тебя и не отказываюсь, между прочим, – возразил Айвазов. – И из аспирантуры не гоню. Перейдёшь на соискательство, если захочешь…
– Илья Каримович, не хочу я! – взбрыкнула Светка. – Мне Толик не нравится! И ребёнка я не хочу! Я дома насмотрелась на всё это, мне хватит.
– Твои семейные неурядицы – не показатель, что с тобой будет так же! Не хочешь Толика, бери Костика! Тоже отличный, здоровый парень! Не сидеть же тебе за книжками, пока зубы не вывалятся!
– А почему бы и нет! Я именно так и мечтала! – Светке, в отличие от Инессы, не удавалось сбить его накал.
– Дура, что ли?! – взвился Илья со шкур, и тени в складках чума боязливо пробежали по стенам. – Что ты себе надумала за участь? Будешь женой, родишь детей! Глупости какие-то!
– Илья Ка…
– Я сказал! – рявкнул на неё Айвазов. – Потом мне спасибо скажешь! Я о твоей судьбе пекусь, не понимаешь, дурёха?
И тут Светка тоже вспыхнула. Она поняла, что не должна позволять так с собой обращаться. С собой и со своим призванием!
– Илья Каримович, – она подвинула очки повыше к переносице, – а чего вы-то о моей судьбе печётесь? Вы же холостяк! Вот заведите себе жену, родите дочку и её шаманкой сделайте. А мне дайте свою жизнь устраивать так, как я хочу.
На самом деле в Светке взыграла больше обида на родителей и отчима, кстати, тоже Толю. Давая себе в этом отчёт, она всё же ни капельки не пожалела о сказанном. С поступления в институт Илья не позволял себе обзывать её и кричать, как на малолетнюю девчонку. И тут здрастье-Насте!
Айвазов замолк, будто превратился в камень, только чёрные глаза его бешено сверкали. Потом отошёл и откинул полог чума. Ткнул пальцем:
– Раз ты так считаешь, пошла вон. Убирайся, и пусть тебе келе помогают писать диссертацию.
– Ну и пожалуйста, – тихо сказала Светка и вышла. – Ай!
На неё тут же набросились ироды, и Касаткина не успела расплакаться от обиды на доцента – нужно было спасать шкуру. Приплясывая и размахивая руками, она добежала до своей палатки и забурилась внутрь. Щёку уже жгло от укуса мокреца. Светка поняла, что к утру та раздуется.
– Вот дурак, – она приложила к укусу ложку. – Келе-келе. Докелекался.
Тут она вспомнила нечто, отчего чуть не упала в обморок.
«...А не то келе придут за тобой и растащут на куски. Духи не любят, когда их обманывают».
Лосось! Нужно поймать лосося!
Касаткина мигом вспотела и дрожащими пальцами полезла в интернет.
«Как поймать лосося из ручья, – каждый Светкин запрос в поисковике будто являл собой прогресс её постепенного одичания. – Наверное, я тоже с ума схожу, – читая, решила Касаткина. – Ну а чем я хуже уважаемых коллег? Им можно, а мне нельзя?»
Выяснилось, что медведи ловят идущую на нерест рыбу лапами, и ловкий человек, в принципе, тоже на это способен. Никаких снастей у Светки не было, а просить помочь Каримыча она теперь точно не собиралась. Пришлось надеть сапоги, взять вторую антимоскитную сетку – ею Касаткина надеялась хоть как-то себе помочь – и отправиться к ручью, пока все спали, а Иван куковал на сопке.
Ночка выдалась во всех смыслах сумасшедшая. И на десерт Касаткину ожидала такая же очумелая предрассветная рыбалка. Но ей совершенно не хотелось, чтоб келе растащили её на куски за обман. Покачиваясь и скользя на мокрых камнях брода, Светка видела, как в ручье снуют тёмные спинки лососей. Но все попытки схватить хоть одного оказались провальными. Рыбы уворачивались от неё и исчезали в бурном потоке. Светка ворчала.
– Ну и пожалуйста. Ну и не надо! Сама всё напишу. Всё, что видела! И про бабу напишу, и про келе напишу, и про пещеру с волосами тоже напишу! – она ринулась за лососем и шлёпнулась сапогом в воду, неуклюже вскарабкалась обратно на камень. Москитная сетка намокла и была тяжёлой. – И помощи мне ничьей не надо! – Касаткина вылила из сапога ледяную воду и постаралась не плакать. Ногу сразу свело от холода. – Вот раз поймаю лосося, значит точно всё сама смогу. Без всяких сумасшедших. Тебе тоже пусть келе обед греют и полы с окнами намывают. И в статьях твои ошибки грамотейские правят! – она поняла, что выбилась из сил, а рыбины по-прежнему снуют в потоках, огибая камни. Касаткину охватило отчаяние. – Вот сожрут меня келе, вот тогда ты пожалеешь! – Светка вытерла слёзы и неожиданно встретилась глазами с тем, кому всё это было адресовано.
Илья тихонько появился на берегу и наблюдал за её действиями с обескураженным видом. Потом, видя Светкины неудачи в рыбалке, засучил штаны и подошёл к ней бродом, залез на соседний камень. Светка отвернулась.
– Я погорячился, – он тронул её за плечо. – Слышишь? Прости. Я был неправ. Делай, что тебе хочется.
Светка, шмыгая носом, обернулась.
– Это Качурка виновата. Кривоглядов вообще на сопке сидит, – примирительно сказала она. Илья осторожно улыбнулся.
– Не получается поймать рыбу?
– Нет, – Светка помотала косами.
Одно движение быстрой руки в потоке, и Айвазов держал за хвост крупную лосось, а та даже не трепыхалась и не пыталась вырваться. Светка обомлела. Она не поняла, что произошло, но ей показалось, будто рыбина уснула в руке у Ильи. Он протянул добычу Касаткиной.
– Можно опять сварить суп. И пожарить мясо.
– А келе разве не хотят тушку? – удивилась Светка.
– Нет. Их интересует сама жизнь.
Когда лагерь проснулся, все только и обсуждали пропажу Кривоглядова. Тот с сопки так за ночь и не спустился, и потому очередной экспедиционный день превратился в спасательную операцию. Четверо аспирантов ничего толком не могли сказать о случившемся ночью, у всех единовременно случился провал в памяти. Илье ничего не оставалось, как собрать лошадей и отправиться с группой и егерем вызволять профессора. Тот обнаружился в пещере, в обнимку с драгоценной статуей. При виде людей Иван Дмитриевич угрожающе зарычал и сделал движение рукой, как кот, выставивший когти.
– Моя статуя! Не подходи, убью! – хрипло крикнул он затем.
– Иван, это мы, твои сослуживцы! – попыталась договориться с ним Лихоимцева.
В ответ профессор бросился на неё из расщелины и чуть не схватил, Инесса Генриховна с криком отступила. Кривоглядов явно тронулся рассудком. Он обводил всех диким взором, обнимал Золотую бабу и приговаривал, как Голум из «Властелина колец»:
– Моя прелес-сть. Моё богатс-ство. Только моё.
– У-у-у, – протянул понимающе Айвазов. – По-моему, пора вызывать спасателей.
К вечеру за Иваном прилетел вертолёт, а до того он не шёл ни на какие уговоры расстаться со статуей. Троица дюжих ребят еле смогла его оттащить от Золотой бабы и, спеленав, увезти в Переярск.
– Северное помешательство, зов полярной звезды, – сказал один из них на прощанье, – случается. Думаю, он придёт в себя за месяц-два в психбольнице.
Светка поглядывала на Илью и за внешним спокойствием его видела злорадство. Ей же думалось, что с уездом Кривоглядова ссоры в лагере прекратятся. Так и получилось. Остаток экспедиционных дней пролетел мирно и без происшествий.
Келе за Касаткиной тоже, к счастью, не явились. И больше она их не видела.
====== 33. День рождения ======
2045 год, июль, Балясна.
– Ты летящий вдаль, вда-аль ангел…
Тим понимал, что эта песня могла бы сгодиться ему в бабушки. Впрочем, национальная эстрада скатилась в такое беспросветное днище, что выбор музыки казался очевидным. Детишки звёзд ещё годов эдак семидесятых, продлившие себе молодость уколами и операциями, по-прежнему с завидной регулярностью появлялись на слуху и проталкивали в шоу-бизнес уже собственных безголосых отпрысков. Очевидно, стремление вариться в закрытой для посторонних золотой тусовке сделало их полностью глухими к желаниям публики. Новому таланту пробиться к славе через это скопище мумий стало просто невозможно. И в итоге они добились того, что на них, в общем-то, стало всем плевать. Мало чем отличались от поп-звёзд представители нецензурного и туповатого андерграунда. Мало-мальски думающая молодежь, видя полную деградацию музыки в стране, начала стихийно стремиться к классике и старым песням, на которых росли ещё их дедушки. Как протест против падения культуры из языка нового поколения полностью исчезли сленг и нецензурщина, модно стало носить длинные платья и классические костюмы, новую жизнь обрело всё, связанное с эпохой романтизма. Тима это радовало, он и сам получил достойное классическое образование. Даже, в отличие от отца, смог доучиться в сложный период жизни.
Город, в который ему, по-хорошему, дорога была закрыта, за год особо не изменился. Те же пики небоскрёбов и островки зелени, тот же электротранспорт, постепенно заменяемый адамантовыми двигателями, те же уютные, старинные домики в центре, охраняемые, как культурная ценность.
Тим долго думал, какой подарок хотела бы на день рождения мама. Он с детства мечтал преподносить ей цветы, жаль, что самые крепкие бутоны в его руках неизменно вяли, не продерживаясь и часа. Потому приходилось выбирать нечто неживое. Тим зашёл в ювелирную лавку и купил миленький золотой кулончик с розовым кварцем – мама любит розовый цвет и вещица будет смотреться на ней очаровательно. Взял в кондитерской тортик и поехал в Берзаринский парк. Если главный ихтиолог океанариума не поменяла свой плотный график, то он непременно застанет её там в это время. Если же нет – можно доехать и до Цветково.
Парк встретил Тимофея шумом дубовых крон. С его детства тут ничего не поменялось, и это радовало. Посыпанные гравием аллеи, строгий особняк, гуляющие меж корявых стволов ветра – резиденция Вия выглядела как всегда внушительно. Отец с Нико улетели на сборы перед ВКИ, это Тим знал, потому и не боялся появиться здесь. Он шёл по аллеям, не желая вызванивать маму – решил найти её сам и устроить сюрприз. Родители, несмотря на давнюю ссору, так и не подали на развод. Но жили врозь и поддерживали холодный нейтралитет. Отец позволял матери в любое время посещать заповедные места Грибово, а та с удовольствием ухаживала за парком и получала от Вия какие угодно средства на благоустройство территории. Тим был уверен, эти двое до сих пор преданно любят друг друга, но из-за упрямства не хотят сойтись заново. А причиной их разлада стал он.
Чеканя шаг по аллее, Тим вспоминал редкие родительские ссоры, всякий раз из-за него. Других причин конфликтовать у них не было.
– Nasty, зачем ты опять таскала его в парк? – долговязый отец нависал над миниатюрной матерью и, сверкая очень светлыми глазами, становился похож на грозовую тучу.
– А почему бы мне, ведунье грибовской, Валерий Николаевич, не таскать собственного сына в парк? – мама упирала руки в боки, стараясь выглядеть шире и внушительнее.
– Потому, что ты учишь его убивать! – выпалил отец, указывая на Тима. – Специально! Посмотри на него, он даже не понимает, насколько это ужасно!
– Сидор болел, Валера! – кипятилась Настя. – Он мучился, и Тимка просто проводил его в круг рождения! Это естественно!
– Это неестественно, когда восьмилетний мальчик убивает ворона! Это жестоко! Зачем ты делаешь нашего сына жестоким?
– Это гуманно! – Настя, в стремлении защитить сына, обняла его за плечи. – Он делает добро!
– Ага. – Вий театрально воздел руки. – Сначала он делает добро птице, потом за нас возьмётся, если ему что-то не понравится? Nasty! Не расти мне сына-убийцу! Я и так вынужден скрывать его суть перед шабашем! Тимоха! – отец присел перед ним. – Неужели, тебе так нравится убивать?
Тим захлопал глазами, понимая, что, скажи он хоть словечко в оправдание своего предназначения, отец впадет в ещё большее неистовство.
– Ну, ответь!
– Пап, я не убиваю здоровых и крепких, – заверил Валеру Тим. – Только тех, чья жизнь становится невыносима.
– Окей, моя жизнь тоже временами невыносима! – Тим заметил, как от его слов Настя надула щёки. – И что, можт и меня надо убить?
– Пап. Ну зачем ты так говоришь? – Тим был готов расплакаться. Отца он любил трепетно и остро, всей душой.
– Да низачем, – Валера отмахнулся и, вроде, устыдился. – Пообещай мне, что ты больше никого не убьешь. Мы же договаривались. Ты – хорз. Да, Тимох?
То, что это враньё, Тим понял почти сразу, ещё в самом раннем детстве. Отец всем и везде с гордостью представлял его, как хорза. Ангельская внешность Тима тут играла на руку. Но страшная суть его стремилась прорваться наружу, и сам Тим очень скоро догадался обо всём. Он не мог спасать животных, подобно деду Пете, как раз хорзу. Зато легко убивал. И всегда чувствовал, что сильно отличается от других колдунов. Но ради отца приходилось поддерживать его повсеместную ложь.
– Да, пап. Я – хорз.
...Тим завернул за особняк и углубился в рощу. Вместе с нарастающим шумом Неприкаянного ручья, он услышал и мягкий женский говор, от которого стало тепло на душе. Следом раздался детский голосок – мама взяла с собой тёть Сашину Владу.
«Вот ведь. Надо было и Бусинке купить подарок, – запоздало подумал Тим. – Теперь она обидится».
– Дядечка Тимошечка! – раздался звонкий оклик.
Тим, присаживаясь, чтобы поймать смугленькую девочку, решил, что он для неё и сам по себе подарок. А кроме того, у него имелся тортик.
– Привет, малышка! Как ты выросла! – рассмеялся Тим, давая расцеловать себя. Следом за Владой, сбоку его припёрла объятием мама.
– С днём рождения! – он чмокнул ведьму в круглую щёчку.
– Спасибо, мой дорогой, – мама крепче обняла его. – Наконец-то ты приехал.
– Да, – улыбнулся Тим. – Я тоже соскучился.
– А уж я-то как по тебе скучала, прямо очень-очень скучала, – замурлыкала Бусинка.
– Тогда держи торт, – Тимофей опустил девочку на землю и вручил ей коробку.
– Ух ты! Малиновый! – восхитилась Влада.
Тим незаметно передал коробочку с кулоном Насте.
– Ну зачем, милый, – пожурила, краснея от польщения, мама. – Стоит, наверное, как вся Балясна.
– Твой сын не бродяга, а востребованный график, – напомнил ей с напускной строгостью Тим. – Заказов предостаточно.
Он подождал пока ведьмы, большая и маленькая, закончат свои дела и поехал с ними домой.
– Я задержусь на пару дней, – сообщил повеселевшей маме с заднего сиденья маленькой «Теслы». Влада никак не хотела пускать его наперёд, уцепившись за руку.
– Здорово, дядечка Тимошечка! – и тут вылезла девчушка. – Мы будем играть в принцесс. А ещё, – она всмотрелась в него тёмными глазками провела ручонкой по волосам и бороде, – я тебя красивым сделаю. А то ты совсем стал одичалый.
Тим хохотнул.
– Она этого от матери набралась?
– От кого ж ещё, – фыркнула Настя.
– Тёть Саша с отцом на сборах?
– Уже успела умотать в Нижне-Ярцевск. Ты её знаешь, вечный движок.
– Вы с отцом за год так и не…
– Тимош, – мягко заткнула его мама, глядя в зеркало заднего вида. – У меня сегодня день рождения. Давай, мы не будем его портить.
– Как скажешь, – вздохнул Тим.
Все его попытки помирить родителей кончались ничем. Мама упёрлась и никак не хотела прощать отца за изгнание Тима. Ее условие для возобновления отношений с Вием оставалось неизменным – тот должен был принять сына обратно. Отец же упрямствовал с не меньшей силой. Ему казалось, что он кругом прав, по крайней мере, так писал Нико. Раздор между родителями для Тима был куда большей сердечной болью, чем всё, что он натворил. Рушить их семью он точно не собирался. Но так уж вышло.
– От Бориса тебе привет.
– Да, он уже звонил, поздравлял. Сказал, на выходных заедет к деду на дачу. Отпразднуем. Ты вдруг хочешь с нами, сынок?
Тим вспомнил про пришедшее сегодня уведомление от Мраза о новом задании. Поджал губы.
– Пожалуй, нет. Я просто с тобой приехал повидаться.
– А со мной? – пробудилась Бусинка.
– И с тобой тоже, сладкая, – Тим потрепал малышку по щеке, и та заулыбалась.
====== 34. Неуязвимый ======
– Вот, дядечка Тимошечка, садись на стульчик, сейчас я тебя прихорошу.
Влада завладела дорогим гостем легко и непринуждённо. Пока Настя собирала на стол, маленькая ведьма решила присвоить Тима себе. Отвела за руку в их с Нико бывшую детскую, где частенько обитала сама, и разложила перед ним все свои богатства. Тим уже догадывался, что ему предстоит. Баночки с блёстками, заколки-бабочки, радужные наклейки и детская косметика ждали новую жертву. Но Тим не роптал. По правде, ему нравилось, когда детские ручки копались в его волосах и бороде, ну а макияж можно было и потерпеть ради такого персонального внимания.
