Текст книги "Чернобог (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 46 страниц)
– А, вот и ты, соня, – он глянул на часы. – Хорошо, когда можно к первой паре не идти. А слушать, как распинается перед мелюзгой доцент Айвазов, необязательно, верно?
– Ректор умер ночью. И Кривоглядов, – обличительно выдала Светка.
– Да, жаль, – закивал Илья. – Земля им стекловатой.
– Илья Каримович! – осадила его Касаткина, всеми силами удерживаясь от бегства. – Они оба умерли в одно и то же время.
– Сердечный приступ – штука непредсказуемая, – пожал плечами Айвазов, устремив взор в лекционные журналы.
– Да, как и пьяный доцент-шаман, утопивший машину в Упи. – Светка, глубоко дыша, приблизилась. Айвазов нахмурился и сверкнул на неё глазами.
– И что ты хочешь этим сказать? Я был расстроен деяниями этих людей. Потому и выпил.
– А дальше их не стало. Обоих, – напомнила Светка. – Очень кстати для вас.
Илья глянул на неё прямо и колко.
– И для Качурки с её уникальной природой, культурой и энергетикой. Иван знал, что для меня, для эрси, значит эта земля.
Светкины ладони мигом вспотели. Она понимала, что находится в смертельной опасности. На волоске от гибели, как старинные цирковые дрессировщики, сующие голову в пасть клыкастому тигру. Одна капелька пота, и…
– Илья Каримович… Но не вы ведь это сделали, правда? Правда же?
Чёрные глаза прищурились, раскрытая у висков пасть дрогнула. Сердце в испуге схлопнуло клапаны.
– Светоч. Ты практику вести собираешься? – Илья предпочёл уйти от обсуждения. – До начала пары пять минут. Тебя ждут студенты. И постарайся впредь не делать выводов.
– Ложных? – упёрлась в своё Светка.
– Опрометчивых.
Он обогнул её и легко задел плечом о плечо, выходя из аудитории. Будто тигр провёл шершавым языком по щеке своего глупого тигрёнка, облизывая и оберегая от глупостей. Светка внутренне сжалась, но взяла себя в руки и поплелась за ним следом.
Кое-как отвела пару, постоянно вздрагивая и прислушиваясь к тому, что творилось за дверями аудитории. Инессу к тому времени удалось откачать, Кузьмин вполголоса переговаривался с Айвазовым и Лихоимцевым насчёт сборов на похороны и поминок. Потом научник убрался к себе, спустя минут двадцать щёлкнула замком Инесса и тоже прошла через кафедру в музей – прямиком к доценту. Светка похолодела и прослушала вопрос студента раза два прежде, чем поняла его смысл. С трудом дождалась конца пары, ужасно переживая за Инессу. Та могла наговорить Илье чего угодно, и после отправиться следом за возлюбленным. Наконец, студенты отправились на другие занятия, и в краткую перемену кафедра опустела. Касаткина робко толкнула дверь музея – того места, куда она привыкла забегать галопом, напевая и смеясь при этом. Да, Инна и Илья до сих пор говорили. Доцент звучал внушительно и деликатно, как будто вразумлял маленькую девочку.
– ...ты и сама наследница шаманки Карасукской республики², Кабарга. Ты должна понять меня. Выбора он мне не оставил. Ни он, ни Побегушко. Эти клещи долгие годы сосали весь институт, и тебя в том числе.
– Никто не заслуживает смерти, Илюша, – возражала ровным, убитым голосом Инесса. – Даже мой отец, которого я не знала.
– Твой отец не грёб себе в карман бюждетные средства и не продавал исследования. Он всего-то заделал тебя. За что ему лично от меня большое спасибо.
Инесса горько усмехнулась.
– Когда я притащила тебя в этничку по протекции Памятова, я не рассчитывала, что ты возьмёшься за старое и начнёшь убивать преподавателей и руководство. Илюша, Истислав, ты тоже должен понимать, что тебе никак нельзя открываться. Даже если сделать скидку на скотство Ивана, – она запнулась и сошла на рыдания, – я признаю, что он был сволочью, но в самом деле, Илья, ведь они тебя найдут, и ты поплатишься ещё и за былое! Тебя это не смущает? Ты о матери моей подумал? А о нас с Касаткиной? А о Михаиле Ильиче? Он твоей казни не переживёт.
Светка беззвучно ругнулась, напрягая слух, пока Илья обдумывал, что ответить, а после он сказал Инессе:
– Я устал быть никем. Это война – моя, Инна, и только моя. И то, что я, Бабогуров по крови, вынужден жить в безвестности и в который раз из многих засовывать своё мнение себе в задницу, пора прекратить.
– И явиться миру, как чернобог, да? Хорошая идея! – в тоне Инессы послышались нотки сарказма. – Ты знаешь, пока мама здравствует, мне недостаёт её способностей, но кое-что и я могу тебе напредсказывать. Для этого полноправной ведьмой быть не надо. Например, то, что тебя не примут, так же, как не приняли твои в младенчестве. И давай, я тебе напомню о Борзом. Если он тот, второй, о ком мы оба знаем, то тебе не сносить головы.
– Хах, жаль, ему удалось скрыться до того, как я очутился в лагере! – зло рассмеялся Айвазов. – Но тут твоей вины нет, Кабарга, ты сделала всё, что смогла. Не переть же было на него с дробовиком, как моя глупышка. – Светка, подавив вскрик, прижала ладони к губам и услышала шумный вздох Лихоимцевой. – Впрочем, не бери в голову. Да, он – единственный, кого стоит опасаться, – проворчал Илья. – Но судя по моим ощущениям, он – мальчишка двадцати трёх лет.
– Очень умелый и бессердечный. Настоящий головорез, – возразила Инесса. – Профессиональный палач на службе Верховного Шабаша, прошу учесть.
– И что? Я тоже не лыком шит. Нужно больше тренироваться.
– Чтобы смертей добавилось, да? – Инесса никогда ранее не говорила с таким чувством и такие необычные вещи. – Одна смерть всегда тянет за собой многие, как цепь. Тебе ли не знать?
– Я не допущу этого. Я заберу только Борзого, – отрывисто пообещал Айвазов, и Светка чуть не закричала. Пришлось зажать себе рот руками и ненадолго перекрыть воздух. Илья продолжил:
– И всё. У Яхонтовой козырей против меня не останется.
– Ты плохо знаешь Яхонтову. Она сумасшедшая, как её отец. И она не оставит ни нас, ни Качурку в покое, пока жива.
Они оба опять замолчали, Светка прямо почувствовала, как её коллеги смотрят друг другу в глаза. Потом Илья усмехнулся:
– Ты только что говорила, что любая жизнь ценна.
– Да, – твёрдо ответила Лихоимцева. – Но если уж тебе всё равно, кого отвести в посмертие, разве не стоило бы пощадить Ивана с Витей и упечь туда её?
– Ты успокоишься, – вновь помолчав, уклончиво ответил Илья. – Утешение придёт. У тебя прекрасный муж, сын, наследница. Думай о них. Смерть это всегда боль для живых, но отрада для усопшего. Инна, он волоса твоего не стоил, поверь. Нам всем без него легче задышится. А вопрос с Яхонтовой я решу. Чем бы он мне не аукнулся. Сам решу, вас не втяну. И обещаю тебе – максимум умрёт Борзой. Я не стану обманывать наследницу Ярославы Каргиной. Ты мне веришь?
– Я не знаю больше, чему верить, а чему нет, – призналась Инна, и Светкино сердце сжалось от сострадания к ней. – Ты свёл в могилу любовь всей моей жизни и говоришь: всё нормально, верь мне. Но выбора у меня тоже нет, потому что ты не отступишь от задуманного. Ты, как всегда, лезешь на рожон, и я ничем не смогу на это повлиять. Это я понимаю. Но мне совершенно не хочется хоронить ещё и тебя.
Она встала со стула. Светка заслышала приближающиеся к музею шаги. Не соображая, как лучше сделать, Касаткина подорвалась с места и помчалась в аспирантскую. Запрыгнула к ничего не понимающим ребятам, схватила первую попавшуюся книжку и уткнулась в неё носом. Инесса прошла к себе, Илья заглянул в аспирантскую. Осмотрел пьющих кофе парней, остановил взгляд на красной от волнения Касаткиной.
– Воистину, не до конца потерян тот, о ком льют слёзы. Светоч, ты это. Кверху ногами держишь, – заметил он аккуратно. – Или тебе так больше нравится?
– Я та-трен-нируюсь, – еле смогла пролепетать Касаткина.
– А. Я в автоинспекцию, – доложился Айвазов. – Мне прислали сообщение по поводу машины. Надеюсь, штраф будет не заоблачным, ну тут меня уже покрыли, – он повертел мобильником. – Всё хорошо, Светоч. Правда, хорошо.
– А-га, – беззвучно пискнула Светка.
– О чём это он? Что хорошего в похоронах? – поморщился на хлопнувшую дверь Толик.
– Блины с икрой, – безжалостно припечатал Константин.
Комментарий к 55. Его война ¹ – материал взят с сайта https://katacult.com
² – большое спасибо Sиничке за папу Инессы, а это Михаил по фамилии Генрих из «Дома с привидениями»: https://ficbook.net/readfic/7765880
Мы придумали, что она внебрачная дочь, о которой отец даже не знает, а её мама – Ярослава Каргина, шаманка из Карасукской республики :3
====== 56. Памятов ======
2045 год, октябрь, Балясна.
– А-а-а!!! Пипяо! Просто пипяо! – Саша наглухо закрылась в кабинете на Дуроскоковском переулке и дала волю эмоциям. Благо на стенах и дверях стояла мощная колдовская звукоизоляция, на окнах – внутренняя тонировка, и никто не мог бы застать великую Яхонтову в таком раздрае. Только что в новостной ленте Новосвирьска появилось сообщение о скоропостижной кончине ректора местного института этнографии Виктора Побегушко и профессора Ивана Кривоглядова.
«По трагическому совпадению оба деятеля науки скончались сегодня в ночь от остановки сердца», – гласил некролог в «Юничате».
– «Трагическое совпадение», я валяюсь! А-а-а, какой кринж, – Саша обеими ладонями оттянула щёки вниз, закатила глаза и снова принялась истерично хохотать. – Пипяо, ты космос, дич. Ты просто космос, ауф, краш. Небо. Я трахаюсь с чернобогом. С двумя чернобогами! Шмара тупоголовая! – Она вспомнила о Тиме и с восторженным рёвом упала в кожаное кресло. Притихла. Блеснула внимательным карим глазом из-под прижатых к лицу пальцев. Задумалась. Вытерлась салфеткой. Заглянула в переписку с Ильёй.
– Любопытно, что ты за думер. Чей промеж и кто твои олды, дич. И для чекапа мне нужен твой фейс.
Тут же пришла разумная мысль: чернобогов нельзя засечь. Это касалось и фотографий Тима – с ними ничего не выходило, на снимках мелкий неизменно выходил смазанным. Но фото Айвазова свободно бродили по сети. Саша снова засомневалась, не совпадением ли были смерти новосвирьских учёных, но потом одумалась: конечно, нет! Не могло это быть совпадением. Не бывает таких совпадений!
«Как бы там ни срослось, будем дэшить в сторону дича. Объяснение можно найти всему».
Яхонтова скачала несколько фотографий Айвазова, немного полюбовалась парой лучших. Усмехнулась, вздохнула, набравшись решимости, и запустила все в программу сверения лиц по родовым признакам.
«Ты должен быть чьим-то, дичи дич, – с нежностью думала Саша, пока программа считывала физиономические параметры Ильи и предлагала наиболее подходящие варианты фамилий с процентным соотношением сходства. – Все колды похожи на своих олдов, и сейчас мы тебя попалим, хочешь ты этого, или нет».
Программа перебирала лица колдунов прошлого и настоящего, и когда сличала Илью с Валерой, Саша прыснула в кулак и выудила из вазочки ириску с мандрагорой, к коим питала почти что зависимость.
«А норм. Оба фрики те ещё, и ты, и пёс-птеродактиль. Илья Берзарин, чуитс, гавдюк!»
Но прога отмела вариант с родством Зорро и остановилась на фото сорокалетней давности.
Всеслав Ростиславович Бабогуров. Родовой герб на перстне – череп ворона, держащий в клюве белый агат. Идентификация показала родство в девяносто девять процентов. Саша перестала жевать и с силой продавила ириску в глотку.
«Snow Crow, Снежный Ворон! Жесть! Как можно было так профакапиться?!»
Профессор Бабогуров и Илья имели практически одно лицо, словно были двумя близнецами, разделёнными временным провалом в сорок лет. Саша ничтожно мало знала о Всеславе. Только то, что когда она была совсем маленькой и жила с мамой-ведьмой, её сумасшедший отец развеял этого стрибога, чтобы присвоить его родовую силу. И всё. Была ли у Всеслава семья, Саше никто из родных не говорил. Даже старший брат, которого при рождении ошибочно сочли сыном Бабогурова и потому назвали Владислав. Ближайшие родичи Бабогуровых среди колдунов – Фатовы, порой на пьянках заикались о том, что имеют ведовскую кровь в жилах, привнесённую родом Воронов. Но так ли это было на самом деле, или вторая женитьба Малюты Яхонтова на Стасе Фатовой с целью зачатия суперколдуна оказалась не более, чем одержимостью психопата – Саша пока не знала. Но откуда-то отец взял идею с сыном от ведьмы, кто-то его надоумил?
Илья родился чернобогом, значит, его матерью была ведунья, а отцом – колдун. Схожесть со Всеславом доказывала это.
Саша бегло пролистнула сведения о Бабогурове в энциклопедии юничата. Это добавило ей стыда: она не могла понять, как расчётливой и всеведущей Яхонтовой удалось так лихо угодить впросак. Да, Илья не то, что вполне мог быть сыном исследователя Севера Свири, он им был! Был, no cap! В «Юничате» писалось, что Всеслав имел тесное сотрудничество с профессором Михаилом Ильичом Памятовым, и после с ним же – Илья под фамилией Айвазов. Даже аспирантуру у него заканчивал! Успешно преподавал в Балясне несколько лет, и однажды просто уехал в Новосвирь. И случилось это на следующий год после того, как Верховный Шабаш возглавил Матеуш Мраз и учинил в колдомире свои порядки, а именно – запретил многие жестокости. Кровную месть, убийственные порчи, принуждение девушек к родам первенцев… Почему бы скромному доктору наук так спешно дэшнуть на другой край страны? Уж не потому ли, что на нём числился висяк в виде четырёх убитых скоморохов? Убитых, между прочим, путём остановки сердца! Твою мать! Саша пересчитала по пальцам года. Поняла, что не ошиблась.
«Да, Айвазов, вот ты и слился!»
Но многое в истории рода Воронов оставалось если не тёмным, то уж туманным точно.
Саша повертела в пальцах мобильник, резко передумав звонить с ликующими писками Борзому. С этим можно было повременить. А вот побеспокоить ещё одного колдуна рядом интересных вопросов руки чесались.
– Михаил Ильич, доброго дня, как ваше здоровье? – елейно начала наступление Саша. Древнего старичка не хотелось довести до инфаркта заявлениями в лоб.
– Александра Малютична, рад слышать, Сашенька! – голос у старшего-Памятова остался бодрым. Добрый и интеллигентный семаргл очень уважал Сашу и, по старой памяти, относился с отеческим участием. – Какими судьбами?
– Я заеду к вам, не возражаете? – напросилась Яхонтова.
– Конечно-конечно, я всегда вам с Валерием Николаевичем рад!
Всё важное при личной встрече, решила Саша. Чтобы от прямого взгляда в ведовские глаза хозяйки Колпаковки Памятов не вздумал покривить душой. Дорога до Гиблово была недолгой, а чай у профессора вкусным и бодрящим. Семаргл знал, чем попотчевать Сашу, и заварил чабрец. На Яхонтову нахлынула светлая грусть – она вспомнила Дзергию и то, как из поездок на родину ей привозил чай из горного чабреца Давид. Как он придирчиво щурил чёрные глаза, так и эдак разглядывая Сашу, а потом прижимал её к себе и целовал, крепко-крепко, будто заново признавал своей. Саша вздохнула.
«Нечего раскисать. Ты здесь не за этим», – Саша поставила чашку.
– Всегда мне у вас нравилось, – призналась она, – в вашем доме царит дух научной среды, где мне так и не довелось повращаться.
– Какие ваши годы, Сашенька! – отмахнулся Памятов. – Было бы желание, и вы бы легко получили высшее образование. Уж я-то разбираюсь в людях, поверьте старику!
– Сомневаюсь, – возразила Саша. – Да я и стара уже. Впрочем, вы же множество учёных выпестовали, не так ли?
– Ох! И не сосчитать! Помимо Мишки с полсотни будет.
– Не всех и упомнишь, верно? – продолжала аккуратно подкатывать к профессору Саша. – Мельтешат чередой, на место прежних приходят новые, прошлые забываются…
– Не скажите, – мотнул седой головой Михаил Ильич. – Есть такие ученики, как звёзды. Приятно смотреть с земли, как они светят где-то, пусть и не рядом, но твоим, родным светом.
– Вот как? – Саша подняла бровь. – У вас такие есть?
– Есть. Я ведь старый преподаватель.
– Илья Айвазов, например? Я достаточно наобщалась с ним по качурскому вопросу. Он учился у вас, в Балясне.
От внимательного ведовского взора не утаилось то, как в благостном и приветливом настроении профессора вмиг появились настороженность и боязнь, хотя его выдержкой можно было восхититься. Саша знала Памятова, как кладезь всевозможных сведений, но в этот кладезь порой приходилось влезать по уши, чтобы выцепить нужное. Как всякий семаргл, Памятов был скрытен и умел беречь тайны.
– Ах, Илюша! – профессор понимающе закивал. – Мой лучший ученик. Искренне жаль, что он уехал поближе к родине и оставил меня. Мы до сих пор общаемся, да и внук, Мишенька, с ним сотрудничает. Ой.
Старик примолк, и Саша смекнула, что речь идёт о раскопках, призванных понавтыкать палок в колеса «ГосПара». На этом можно было сыграть.
– Ха-ха-ха, – вполне натурально рассемеялась Саша. – Не беспокойтесь, Михаил Ильич, работа работой, но я очень тепло отношусь к вашей семье, и понимаю: отхватить годную тему для исследований в современном мире непросто.
– И вы правы, учёным тоже нужно есть! – повеселел Памятов.
– Особенно, если это учёные-колдуны, – поддержала его Саша. – Впрочем, может быть, для таких, как мы, задачи в науке упрощаются сами собой. Нам доступно многое из того, что для дичков из разряда сказок.
– Не скажите, – прицокнул языком старичок. – Быть колдуном от науки иной раз – венец терновый.
– Вы про что? – внутренне Саша возликовала, осознав, что Памятов сам подъехал к нужной ей теме, но сохранила внешнюю спокойную заинтересованность.
– Были и среди колдунов жертвенные агнцы, – Михаил Ильич хлебнул чая и отвел взор посветлевших от древности глаз. – Но тут уж, ради Неба не гневайтесь, девочка моя, но ваш родитель постарался увеличить их число.
– Мой отец? – пришлось снова изобразить удивление. – Что он ещё натворил?
– Много чего. Сами знаете про то, как он накопил в себе аж шесть сил стрибогов, и ради увеличения мощи не гнушался идти на мерзости, – Михаил Ильич разболтался, что было Саше очень на руку. Профессора удалось подтолкнуть в нужное русло, и теперь важно было его не прерывать. Саша водрузила голову на руки и приготовилась слушать.
– Если бы не Малюта Златович, дорогая Сашенька, научный мир не лишился бы прекрасной династии. Они называли себя родом Воронов – Бабогуровыми.
– Оу, я что-то такое слышала, – мурлыкнула Саша.
– Вы лишь слышали, а я с последним из рода близко общался. Всеслав Ростиславович многим приходился другом, прекрасный был колдун, хоть и стрибог так себе.
– Почему же так себе? Летал, как курица? – подстрекнула профессора Саша.
– В сравнении с другими – да, – улыбнулся Памятов. – Видите ли, Бабогуровы не то, чтобы одни из первых начали заключать браки с ведьмами, но всегда этим занимались. Без огласки, без бравирования, но, имея статус учёных-археологов, выезжали в Свирь в поисках жён. И весьма успешно.
– Вы хотите сказать, что Бабогуровы во времена жёстких запретов на помесные браки целенаправленно сходились с ведьмами?
– Ведьмы? Не скажу ведьмы, – уклончиво ответил Памятов. – В глухой Свири ведь до сих пор нет разделения на колдунов и ведьм, там шаманы и шаманки. То есть, те, в ком силы Земли и Неба смешаны.
– Как во мне! – Саша невольно покрылась мурашками.
– Да, милая Сашенька! Вам это чувство, как гибриду, должно быть знакомо. Вы тоже, можно сказать, не ведьма, и не колдунья, а фактически, шаманка. Но этого ваш отец и добивался, чтобы создать сильнейшего сына, верно? Ой, простите. Вы не обиделись на сына?
– Ничуть! – дохнула Саша. – Многие говорят, что я – мужик. Э-э-э, всё это очень интересно, продолжайте, пожалуйста!
– А известно ли вам, что на всей территории Свири некогда располагалась огромная страна, откуда явились нынешние колдуны и ведьмы? Эдакая колыбель волшебных сил?
– Типа… Меркаима? – напрягла память Саша.
– Меркаим лишь один из множества, – снисходительно улыбнулся Памятов. – В мире существовало несколько таких центров. В подобных агломерациях жили не колдуны или ведьмы, а шаманы и общались с богами напрямую. А после, когда Мокошь и Мать-Земля поссорились из-за обладания любовью Перуна, произошёл раздор и среди жителей тех городов, приведший к жестокой войне. Чудесная страна пришла в упадок, колдуны разбрелись по земле, ведьмы осели в своих краях. И стало всё, как есть. Вернее, было до прихода к Вийству Валерия Николаевича. Он впервые за долгие века упразднил межрасовые раздоры, за что весь колдовской мир должен быть ему благодарен. Продолжил же его дело Матеуш Мраз, ввёл порядок и миролюбие, обеспечил колдунам и ведьмам необходимую защиту.
– От них же самих, – докончила за Памятова поражённая рассказом Саша. – Но что с колдунами от науки? С Бабогуровыми, – она вернула старичка к нужной ей теме.
– Убиты. Убиты вашим отцом, – рубанул Михаил Ильич. – Страшная то была история! Ваш отец, Саша, под влиянием рассказов Бабогурова о давней Свири решил создать совершенного шамана, преисполненного несокрушимой силы. И после того, как вместо сына родились вы, – Памятов запнулся, но Саша дозволительно махнула рукой, – он как с цепи сорвался. Решил, что Всеслав его обманул, выследил Бабогурова на Качурке, да и… Ах-ах! – Памятов тяжело вздохнул. – Причём если бы он вызвал его на битву, одно дело. Но то, что случилось, иначе чем казнью не назовешь. Вы спросите, откуда я знаю, что произошло с Всеславом? Мне рассказал Всеволод Глебович. Он там был.
– Сева?! – Саша захлебнулась криком, зажала рот руками, отдышалась и снова гаркнула: – Сева?!
– Да, милая Сашенька. Малюта Златович Тиронова взял с собой, чтобы совершить самосуд над колдуном, вступившим в связь с ведьмой.
– Небо… – прошелестела Яхонтова.
– И не только его. Помните старых скоморохов балясненских? Ну, Харитона Велесова, Валю Ионова, Феофана Асмодеева…
– И Фатова. Бронислава, – назвала Саша имя отца своей покойной мачехи.
– Да. Шуты вычислили и захватили Всеслава в лесотундре. Знаете, не так-то это просто было – Качурка занимает…
– Восьмую часть страны, – до боли сжав кулаки, пробормотала Саша.
– И на ней множество оленьих стойбищ. Вот, Сашенька. Скоморохи отыскали и скрутили Всеслава, а Малюта Златович развеял его. И, вроде бы, шаманку, с которой тот жил. Всеволод Глебович видел это всё. Помню, как он плакал, когда рассказывал мне за бутылочкой настойки. Всякий раз, как приезжал в Балясну, заходил ко мне, и мы поминали Всеслава.
– А та шаманка?! – встрепенулась Саша. У неё язык стучал о зубы в желании спросить, был ли у Всеслава ребёнок от неё, но этот вопрос уже не имел значения. Ясен дэш, был!
– Понимаю ваше ведовское негодование, – мигнул Памятов. – Убита вместе с ним. И род Бабогуровых пресёкся. Да, я помню, как Всеслав стал духом-прислужкой у Малюты Златовича. Без памяти, без воли, на долгие годы вашего взросления. И знаю про Иракли Вахтанговича, – тут же добавил он, – то что среднему брату Арцивадзе перешла сила нашего Всеслава после сокрушения Яхонтова. Но Иракли Вахтангович наукой не занимается…
– Зато летает, как курица, – хмыкнула Саша, вспоминая деверя.
У Иракли и его супруги – ведьмы Цветково Кати Хлебородовой подрастал сынишка, которого по традиции семьи Бабогуровых назвали Станислав. Малышка-Бусинка, бывая у тёти Насти в Цветково, часто заходила поиграть с мальчонкой. Саша вспомнила о дочке и мягко улыбнулась. Она узнала всё, что требовалось.
«Её отец пережил многое, – думала Саша, пока допивала новую порцию чабречного чая, – но Борзого он вряд ли переживёт. Нефиг жалеть дича, он рипер со стажем. Но факин дэш. Этот крутыш просто взял и отомстил за смерть родителей. Скоморохам, Севе. Взял и решил вот так, по щелчку, проблему с подменой результатов своих раскопок. Рипнув двух продажных. Твою мать, рил ток. Он же и меня может так же, одним плевком к олдам спровадить! Пипяо, как морозит, а! Да, это лучшее, что происходило в моей жизни. Он же просто лучший. Нереальный тащер».
Саша поперхнулась чаем, внезапно осознав, какие непотребства она думает, и как предательски-сладко ноет при этом глупое сердце. То ли это опять взыграл в ней синдром, приобретённый от издевательств отца, то ли восхищение суперколдуном-мстителем, способным лишить жизни одним касанием, но Саша поняла, что в тот момент Илья для неё вновь перекрыл Дато. Священный для Яхонтовой облик мужа темнел и рушился, и вместо него память всё чаще выдавала другое: смуглое, лукавое и такое ненаглядное лицо.
И вот это было по-настоящему страшно.
====== 57. Три ведьмы ======
В полнейшей растерянности от полученной информации и любви, неожиданно ярко вспыхнувшей к чернобогу Бабогурову, Саша плюхнулась на переднее сиденье спорткара и коротко приказала Ирвину:
– В Цветково.
Дух молча кивнул и двинул машину на запад города. Саша притихла, надавив на губы подушечками пальцев и обдумывая, что ей, собственно, теперь со всем этим дерьмом делать.
Илья Айвазов, или иначе, Бабогуров, серийный убийца. Четырёх скоморохов, Севы, двоих дичков из института. Может, кого-то ещё. Но кидать ему обвинение было бы несправедливо: сложно поднять руку и бросить камень в того, кто поступил так, как сама Саша в подобном случае. Расправилась же она с убийцами мужа, помогла рипнуть собственного отца, считая его вредным и опасным для общества! Формально, укажи Яхонтова Мразю на Илью, тот имел бы полное право объявить чернобога в розыск и выслать по его душу Борзого. Но сложность заключалась в том, что Илья мог убить и Тима. Единственный колдун, способный избавиться от себе подобного. И тогда… Тогда вся сила Хозяина Смерти отошла бы Айвазову. А после? «ГосПар» бы, прости, Зорро, гавдой накрылся. И сама Яхонтова уж точно!
Саша сразу вспомнила про детей: близнецов и Бусинку. Все трое были слишком малы. Саша не смогла бы доверить Савве управление компанией и родом, Вахтанг больше интересовался разведением прыщей на лбу, чем бизнесом отца. Про Владу и говорить нечего. Идея сделать опекуном детей Валерия Берзарина отмелась Сашей сразу, как безумная. Вию и самому бы временами опекун не помешал.
Тут же пришла мысль о том, что гибель Тима она себе не простит. Не должен неуязвимый паренёк погибать в двадцать три от руки колдуна своей же сути! Не должен. Но всё к тому шло. Сразить Илью не мог больше никто.
Саша вновь отложила мобильник вместе с решением позвонить Борзому. Замычала и постучала себя кулаком по лбу. От этого мудрых мыслей не прибавилось.
Сева, Сева… Почему не тогда, почему сейчас? Отомстив четырём убийцам родителей, Илья мог бы не остановиться на них и прикончить до кучи Севу. Да хоть бы пока тот лежал в больнице после боя с Малютой! Но Илья этого не сделал. Он забрал Севу в январе этого года, совсем немощным, уставшим от жизни стариком. И ведь Стрый, участник казни Всеслава, не удосужился объяснить Саше, что да к чему!
– Твою мать, зашквар вселенский! – Саша не поняла, как этот рык вырвался из неё, но Ирвин не качнул машину и даже ухом не повёл. Привык.
Влада ещё слишком мала, чтобы потерять мать и оказаться на виду у хищного колдовского мира! Саша прятала дочь с самого зачатия. Родила тайно, дала фамилию матери – Самохвалова, а отчество – своё. Александровна. Да, Бусинка была её дочерью и только её. Но с неизменным постоянством напоминала о том, что у неё есть отец. Илья и Влада не знали о существовании друг друга, но Бусинка неумолимо твердила Саше о своём отце. Если рисовала Саше что-то, то вторую картинку оставляла «для папы», если делала поделки, то какую-нибудь откладывала в особую коробку «чтобы папа увидел и похвалил». Она словно ведовским чутьём чувствовала Илью, тянулась к нему, как давно крошка-Саша к большому, грозному и восхитительному папе. Тянулась, получала тычки и крики, и продолжала хотеть его силы, защиты, любви.
И по этой же причине Яхонтова невозможно боялась за Бусинку. Что такое добрый и понимающий отец она не знала, а взрослый колдун-чернобог нёс в себе смертельную опасность для малышки-ведьмы. Влада очень легко могла стать бартерным товаром. Саша не могла позволить кому-то стороннему узнать о существовании Влады, не могла допустить, чтобы её шантажировали именем дочери. Одна мысль о том, что некто злой хоть волос срежет с головы Бусинки вводила Яхонтову в исступление дикой медведицы. Дочь стала для неё всем – покаянием перед матерью, надеждой района, утешением самой Саше. С появлением Бусинки Яхонтова поняла, как сильно любила её мать, Анна. Для ведьмы наследница – то же бесценное сокровище, что и для колдуна – сын.
Сын. Саша задумалась о другом. Получается, что зря она грешила на ту пачку «Чистодела» в ночь зачатия Влады. На чернобогов колдовство не действует, и таблетки сработали бы как надо против семени любого колдуна и дичка, кроме супербоев. Небом Саше был предназначен Дато. Значит, у Ильи ко времени их первой ночи уже имелся наследник. Но кто он и где? На Качурке? Потом Саша подумала о том, что Тим до сих пор ходит бездетным, поёжилась и дала себе слово впредь трахаться с Борзым только в презервативе. Не доставало ещё словить лицехвата от мелкого! Собственная безалаберность уже начинала раздражать.
В таких тревожных думах Саша и доехала до Цветково. Ей очень хотелось забрать Бусинку, увезти её и мальчиков в Заглядово и никому не показывать. Спрятать, схоронить, сберечь. Это желание доводило Сашу до мандража, нервы были взвинчены, страх за себя, детей и близких застил разум.
Настя Столетова с Бусинкой сидели дома. День выдался дождливым и прохладным, близилась Велесова ночь, и две милые Сашиному сердцу ведьмочки вырезали из больших круглых тыкв подсвечники. С плиты доносился аромат супа, и уют этого маленького дома обволакивал, заставляя на секунду забыть о бедах. Как же тут хорошо! Войдя, Саша устало опустилась на банкетку в прихожей. Бусинка тут же напросилась на обнимашки, а Настя зарылась маленькой рукой в каштановые волосы подруги и спросила:
– Выглядишь выжатой, что случилось?
– Сама виджани, язык не ворочается рассказать. Полная дичь, сис.
Она распахнула для Насти мережку, и ведунья грибовская со всей осторожностью принялась в ней копаться, считывая воспоминания. Саша терпеливо ждала, а присутствие в сознании другой ведьмы умиротворяло и придавало уверенности. Синие Настины глаза с каждой принятой картинкой всё темнели, белёсые бровки сдвигались ближе к переносице. Яхонтова запоздало подумала, что кое-какие воспоминания неплохо было бы и скрыть, но она и вправду слишком устала от лжи и недомолвок. Наконец, Столетова отпустила Сашу и, надув щёки, подбоченилась.
– Ну, допустим, я смекала, что Борзой – это мой наивный сын. Больше такой работой заниматься некому. И я даже сделаю вид, что меня не очень сильно заботят ваши с ним потрахушки. Но Санчес! Твою мать, что ты творишь? Ты узнала, что Северная Земля – наша колыбель, и ты даже не думаешь о том, чтобы отступиться от неё? Ведьма, что с тобой?
– Чё? – Саша сдвинула брови. Она-то ожидала от Насти поддержки, а не отповеди!
