Текст книги "Чернобог (СИ)"
Автор книги: Gusarova
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 46 страниц)
– Ну пап! – рассердился не на шутку Борзой. – Бога ради! Тебе опять напомнить, что ты ни разу не чернобог, чтобы творить такие вещи?
Валера обхватил себя за плечи, икал и крупно дрожал.
– Ку-кутенька, Сева всегда г-говорил мне: «Валера! Никогд-да, ик, не стартуй в новом!» И я следо-довал этому правилу, – лязгая зубами, поведал Вий. – Оч-чень хорошее правило! Я облётывал все скафы, что уж говорить о за-заклинаниях. И тут с херпа-пойми чем отпустить собственного ребе-бёнка в смертельный поединок? Вы, к-конечно, ребят, считаете меня, ик, отм-мороженным, но не настолько же. Я п-подст-траховался. Для вет-тра-то преград не сущест-твует! Смека-каешь, ик, сын?
– Пап, ты весь синий, – и жалея, и злясь на Валеру, отчитал его Тим. – Лезь, пожалуйста, грейся! И прости, конечно, но ничего, что я запретил за мной летать? Что за читерство!
– А ты кричишь на отца, который, между прочим, рад-ди тебя нос от-тморозил, ещё и линял от этого ва-вашего шарнирного из Люжана, – огрызнулся Валера на Челти, залезая в жаркую пасть к Хорэйн. – Бо-о-ожечки, как тут хорошо! Если бы не Хоря, мне бы гавдец пришёл не единожды. Ку-кутя. Не обижайся. Ну и что, что я дул? Мы побед-дили, с-сынок! Я и с Малют-той, не читнув, не разделался бы.
– Ох! – только и воскликнул на его заявления Борзой.
Илья смотрел на перепалку Берзариных молча и потом мягко пожурил Тима:
– Успокойся. У тебя хороший отец. Я бы и сам так поступил, если бы знал, что мой сын дерётся с сильным противником. К сожалению, он сделал это тайно. – Слыша Илью, Честислав, паривший невдалеке, повесил замшелую голову. – Прости отца, Борзой. Я всегда считал его самым храбрым и умелым колдуном на свете.
– Ой, ну спасибо и за поддержку, и на добром слове! – из пасти Хорэйн высунулась тощая ледяная рука. – Хоть от кого… Эм, будем знакомы, Валера! И мне стыдно, но я всё подслушал. Илья, от сердца – благодарю за помощь с Малютой. Это на самом деле дорогого стоило.
– Да не за что, – смутился Айвазов, через боль потянулся и левой ладонью пожал Валерину перчатку. – Может, теперь уже позвоним Светке?
====== 111. Счастье ======
Саша Яхонтова, не веря глазам своим, смотрела, как из голенища её валенка закапала самая настоящая, как она загадала, кровь. Светка прижала левый валенок к груди и несколько раз нелепо пискнула, пытаясь смириться с мыслью, что Ильи не стало.
– Ну да, ну да. Рипнуться должен был именно мой мужик. Окей, поздравляю, – выдрала из себя Саша и бросила все моральные усилия на то, чтобы искривить губы в подобии улыбки. – Я сама тренила Борзого. Так что, с его скиллами и всеобщей мощной поддержкой у него было овердохрена бонусов. Поздравляю, крошка.
Она, едва ориентируясь в пространстве, поднялась и степенно вышла за дверь. Валенок, кропящий красным, так и остался зажат в острых Сашиных когтях, как добыча.
Как только за Сашей закрылись обе двери, Светка сползла под стол к Палычу и свернулась жалким калачиком. Рыдая беззвучно, но неукротимо, Касаткина, как подбитая птица, хватала воздух ртом и понимала, что никогда не сможет простить Тимура. Да, она спасла его. Да, она его любила. Но гибель Ильи сделала их отношения невозможными. Она бы попросту не смогла с этим жить. Светка и без того не понимала, как она вернётся на кафедру. Что скажет Инессе и Мише. Как резко опустеет общага без стука мячика от пинг-понга по столу и переливов гитары под окнами. Каким безвкусным станет кофе из исцарапанной кружки, и мармелад, который не придётся больше ни с кем делить. И утренние подъёмы в экспедициях теперь будут случаться на час-два позже. Всё это было невообразимо, недопустимо, опустошающе. Но сильнее, чем горечью потери, Светку раздавило чувством вины. Она оставалась единственным близким человеком для Ильи, она наобещала, что в жизни не отвернётся от него, и сама же предала. И доцента Айвазова не стало. Борзой привезёт его отрубленную голову в герметичном мешке с тем, чтобы передать Верховному Шабашу. Представив это, Светка оказалась на грани помешательства.
– Прости меня, миленький… Прости, – двигала губами Касаткина, стуча валенком о доски.
– Да всё путём, – выдал тут Спиридонов, повернувшись потной бородой к Светке. – Не стоит извинений, подумаешь, на полу поспал. Дело-то житейское!
– Ох, Палыч, – пожалилась Касаткина. – Илья убит.
– Как убит?! – Спиридонов резво вскочил на четвереньки и впечатался головой в стол. – Уй-й… Как убит, Свет?
– Да вот так…
Тут её телефон засветился в кармане вызовом. Светка глянула на экран и чуть не сошла с ума. Звонил Айвазов из «Юничата».
«Тимка! Погиб Тимка!» – Мысль сдавила сердце, пошатнула рассудок, и Касаткина уронила телефон прежде, чем подобрать и кое-как ответить на звонок.
– Да…
– Свет, привет, – сообщил сквозь свист ветра любимый, чертовски усталый голос. – Всё хорошо.
– Чт-то значит х-хорош-шо? – лепетнула Касаткина, машинально взяв Палыча за руку. Она вспомнила, что Тим заблокирован, и приготовилась услышать об исходе битвы.
– Хорошо, это значит, неплохо, – тотчас встрял в разговор другой голос, ничуть не менее любимый, только очень слабый. – Тебе двадцать два. Могла бы уже и научиться отличать хорошее от плохого.
– Илюшенька! – до срыва глотки закричала Светка. – Тимочка! Хорошие мои! Живы?
– Живы, – Тим, кажется, засмеялся в трубку.
– «Всегда живы», как в «Дурачке»! – вторил ему старший чернобог.
– Во, живы, – ткнул её Палыч.
– Не сказать, чтобы целы и невредимы, – Илья закашлялся, – но мы с тобой победили, Светоч. Безоговорочно.
– Эй, это я победил! – услышала Касаткина, плача теперь уже от счастья, как осадил Илью Борзой.
– Ладно. Победила дружба, парень, – в своей категоричной манере, которой можно было наслаждаться вечно, отбрил младшего чернобога старший.
– Только если дружба – моё второе имя! – упорствовал Тим.
– О, да ты само дружелюбие, – проворчал Илья. – К кому бы ты не явился, тебе всегда все рады.
– Где вы, мои хорошие? – Светка с помощью Спиридонова смогла подняться на трясущиеся ноги и ринуться в сени.
– Летим, – отчитался Борзой. – Скоро будем. Свет, Илья скверно ранен. Не думаю, что он умрёт… Ты же не собираешься помирать? – обращение явно шло не к Касаткиной.
– Я только жить начинаю, – отозвался Айвазов. – Не дождёшься.
– Мамочки, – Светка замерла с валенком и телефоном. – Я… – она пересеклась взглядом с мигом протрезвевшим егерем. – Я должна найти Сашу!
– Саша здесь? – голос Ильи стал куда бодрее. – Саша прилетела?
– Да! – обрадовала его Светка. – Миленькие, держитесь! Летите скорее домой!
Она нечаянно назвала Мынто домом, впрочем, парни отлично её поняли.
– Летим к тебе, ласточка, – заверил Илья. – К вам с Сашей.
– Мамочки! Мамочки! – Светка заметалась по сеням. – Саша! Александра Малютична! Ты где?
Мережка, как назло, молчала. Светка напрягла слух и уловила приглушённые женские стенания неподалёку. И это не был стон земли Калтысь. Горевала Яхонтова.
– Саша!
Светка ринулась на звук. Увязла в сугробе, обошла Палычев дом и за сараем увидела согнутую в отчаянии рослую фигуру. Саша оказалась раздавлена горем, как минуты назад Светка. Она безутешно рыдала, вцепившись себе в волосы и тряслась от холода.
– Александра Малютична, – позвала Светка. Яхонтова обернулась на неё и тут же отвернулась к бревенчатой стене, спрятала опухшее лицо.
– Иди, я скоро, – проронила сквозь зубы.
– Саша, – Светка робко приблизилась. Ей стало ужасно жалко Яхонтову.
– Послушай, падра, – та вытерла слёзы. – Я давно смирилась с тем, что для меня терять кого-то – это как сходить постормить. Я в курсе, и так рассудило Небо, победа досталась достойному, но, рил ток, дай мне пять минут тупо оплакать его. Всего пять минут, а потом я возьму себя за жопу и стану прежней. – Сказанным ею невозможно было не восхититься. Светка подумала, что она бы так не смогла. – Дич был настоящим, а я насквозь фальшивой, – продолжила выворачивать чувства наизнанку Саша, пока лила слёзы в три ручья. – Я притворялась, а он в это время всё обо мне знал и ничем не попрекнул, ничем. Но он так и не узнал, что я тоже его обожаю. Он так и не увидел своей дочери.
Светка подошла к Яхонтовой, обвила её сильные плечи и сказала:
– Нет, Саш, не дам. Оплакивать некого. Он живой. Тим оставил его жить. Но он ранен, и им нужна твоя помощь.
Саша разом заткнулась и округлила на Касаткину карие глаза.
– Так. Видно, что я ревела?
Светка засмеялась и краешком шарфа вытерла её мокрые щёки.
– Ты же хотела быть настоящей? Иди их встречать, и не думай об этом. Иди, скажи ему, что ты его любишь.
– Да чёрта с два, – Яхонтова с последним всхлипом выпрямилась строптивой струной так, что Светка повисла на ней. – Он меня выбесил. Подэшили, мелкая.
Тёмные точки в ясном, переливающемся огнями небе, радость, не сравнимая ни с чем, тревога в равной доле с ней. Светка, прижав руки к груди, силилась разглядеть, что творится на спине у Хорэйн, и вскоре увидела, как одна плечистая фигура крепко прижимает к себе вторую. И голова на Илье точно болталась!
– Спасибо, – прошептала Касаткина, сама не зная кому. – Спасибо большое.
Она побежала встречать чернобогов. Унты утопали в высоком снегу, за щёки щипал морозец, но Светка была счастлива. Гигантская жучиха, как «Боинг», спикировала на пригорок у деревни и, вскопав в снегу ухабистые бороны, сложила закрылки. Тим осторожно спустился с духа и стянул Илью. Светка ахнула, видя, насколько слаб Айвазов, и в два счёта оказалась рядом.
– Мои дорогие!
– Ему нужна помощь! – первое, что выдал Тим, принимая от любимой поцелуй. От Борзого пахло костровой гарью и кровью. – Света, счастье моё, попроси Сашу вызвать Мразя.
– Мразя! – переполошился Илья. – Тимур…
– Да не то! – Тим передал Илью подбежавшему Палычу. – Не… Кипяти. Мраз – один из лучших военных хирургов. Он же хорз! Он тебе поможет. Тёть Саш!
Светка, вцепившись в шкур Тима, обернулась и увидела, как Саша позади них молча набирает номер. На её лице не было и следов недавнего срыва, только глаза чуть припухли. А выражение опять стало совершенно непроницаемым. Но она уже спасала Илью, в этом сомневаться не приходилось.
«Какая выдержка!» – про себя оценила Светка.
«Хоть кому меня сдашь, мелкая, и бородавки на неделю тебе обеспечены», – Яхонтова мельком зацепила её взглядом.
Светка засмеялась, звонко чмокнула в щёку Илью и обвила шею Тима руками.
– Спасибо тебе за него. За твоё решение.
– Да, – дохнул Борзой и уронил голову Светке на плечо. – Вот это решение точно было моё и ничьё больше. Это тебе спасибо. – Он вскинулся и всмотрелся в Светку бездонными васильковыми озёрами. – Твоя любовь спасла меня.
– И меня, – встрял Илья. – Я в той траве не остался, Светоч. Твоё пожелание удачи мне очень пригодилось.
– Ой, да! – Светка спохватилась и выудила из-за пазухи перстень. – Вот. Возьми.
Тим отвёл Светкину ладошку обратно к груди.
– Оставь себе, – залучился он вымученной улыбкой и пошатнулся. – И моё сердце тоже. Если ты не против стать женой чернобога.
– Я – приёмная дочь чернобога, – Касаткина сплела их ладони и вопросительно глянула на Илью. – Стану и женой?
– Если тебе интересно моё мнение… А оно, конечно же, неинтересно, – обернулся Айвазов, пока Палыч тащил его в дом, – я за. Парня проверил, положительный. Дерётся отлично, – он поморщился, – из хорошей семьи. Обеспеченный. Честный, добрый. Берём.
– Берём, – Светка притянула к себе Тима и подарила ему счастливый, долгий поцелуй.
– Я… Так устал, – признался Борзой. Тут синий и чёрный фамильные духи подхватили его под плечи.
– Барин, ты герой!
– Да что я… Настоящий герой – отец! – кивнул Борзой Валере.
– А я что? Я ничего, – отозвался Вий из-под стормерского одеяла, которое набросила на него Саша. – Мы же собачьей крови, кутька. Почти волки, значит. А волки за своих детей порвут любого! И так будет с каждым! – Он погрозил пальцем в небо.
– Подожди, – Илья тут посерьёзнел и похлопал Спиридонова по плечу. За всей процессией безмолвный и строгий, крался Челти, дожидаясь нового распоряжения от Ильи. – Поди сюда, сынок.
Изломанный дух приблизился. Айвазов положил ладонь на шершавое от мха лицо.
– Спасибо тебе, родной. Возвращайся в круг и… Я верю, мы ещё увидимся. В том мире или в этом. Я буду ждать тебя и Бабогуровы тоже.
Его слова подействовали как снятие заклятья. Тело Челти опутало маревом, словно он задымился изнутри, уродливые черты начали оплавляться и слезать с духа, как старая кожа. И вскоре перед колдунами показался большеглазый, черноволосый юноша в меховой малице, чьё красивое лицо выражало облегчение и благодарность. Потом Челти прижал руку к груди, поклонился отцу и взвился огромным сильным вороном к полыхающему огнями небу. Минута – и он стал частью этого сияния, слился с ним ярким сполохом.
Илья сморгнул слезинки.
– Ну вот и всё. Отпустил я его.
– Ну и правильно, чего ребёнка мучить, – вздохнул Палыч и занёс Айвазова в дом.
====== 112. Подарок ======
Сказать по правде, Сашу бесило всё и не первый день. Испытать столько стресса за короткий период она умудрилась лишь единожды в жизни, когда колдуны скопом собрались и замочили её отца. Теперь же все подряд остались живы, но тревог для Яхонтовой не убавилось. Сказать по правде, она вызвала Мразя сразу, как поняла, что нужно лететь на Качурку, и без кровопролития не обойдётся. Знаменитая яхонтовская предусмотрительность в данной ситуации пришлась очень кстати. Только вот что теперь было предъявить Верховному Колдуну, и как объяснить весь случившийся бардак?
Главным Сашиным упущением оставался живой Бабогуров. Да, звучало зашкварно, но Саше было бы спокойнее, рипни Тим Илью, как она планировала. Саша уже мысленно смирилась с потерей дича, и кровь из её валенка сильным шоком не стала. В принципе, рассудила Саша, казнь Айвазова можно было переварить, как и все прочие её потери. А что, к Велесу, теперь? Отмазывать обоих придурков перед Шабашем, объясняя, что, оказывается, многое в приговоре не было учтено? Смягчающие обстоятельства, трудное детство, долг перед землёй, нерушимый обычай кровной мести у эрси… Херня какая-то, но изгалиться можно. Яхонтову волновало другое.
Мраз явится. И узнает, что Саша, ведунья балясненской Колпаковки, задумала присвоить себе чужую территорию путём подкупов, подставных экспертов и откровенного террора с привлечением Тима. Пока Саша посылала точку их местонахождения Мразу, обдумала всё это. И выводы показались ей неутешительными. За такое могли жёстко нахлобучить, невзирая на заслуги перед Шабашем.
«Делай, что должно, и будь, что будет», – напомнила себе Яхонтова. Она снова была нужна всем подряд, и стоило заняться делом.
– Мелкий! Раздевайся и ушли своих добби встречать Матеуша, – скомандовала Саша. – Ирвин, ливни к аппарату и прихвати всю медицину, какую мы собрали. Мелкая! Грей воду и займись мелким. Зорро! – Она смерила синего Валеру критическим взглядом и махнула на самогонку: – Бухни. Сосчитай пальцы и осчастливь свою жену звонком.
– Саша, – тихим, нежным голосом позвал её с постели Илья. Попытался отыскать глазами, но не смог из-за слабости. Яхонтова подсела к нему. Откинула два одеяла и медвежью шкуру, которыми заботливо укутал Айвазова егерь. Оценила повязку Борзого – было видно, что Тим старался, хоть часть бинтов и сползла. Но кровь ему удалось остановить. Илья неотрывно глядел на Сашу и улыбался, как блаженный дурачок. Несмотря на смуглый оттенок кожи, Айвазов побледнел до синевы, а горящие любовью глаза на его лице напоминали дыры в нижний мир посреди качурской тундры.
«У смерти белое лицо и очень чёрные глаза¹», – вспомнилось, как назло.
Саша слабо усмехнулась, сняла с Ильи маску и сунула ему в нос кислородные канюли. Айвазов скривился, но стерпел.
– Это нужно, ты хреново дышишь, – пояснила Саша. – И кашель. Не удивлюсь, если у тебя пробито легкое.
Косясь на Светку с Тимом позади себя, Яхонтова видела, как мелкая хлопочет о Борзом. Тот, стиснув зубы, дал стянуть куртку скафа и явил рукав термобелья, темневший кровью. Светка тихо ахнула, а Тим чмокнул её в щёку, и кажется, прошептал на ухо что-то успокаивающее. Саша чертыхнулась, прикидывая, что капельниц запасла только на одного колдуна. Мгновенно решив в пользу Ильи, она надела ему на палец оксиметр. Дождалась результата, шепнула:
– Конгратс, ксеноморф. Уровень сатурации тканей – сорок три, как у трупа. Не срастаю, какого дэша ты ещё в сознании.
– Потому что ты рядом, Саша, – шевельнул губами Илья. – Прилетела ко мне. Специально. Да?
– Прикинь. Эй, мелкий!
Тим сонно мотнул головой.
– Дэшь сюда на пару сек.
Борзой послушно добрёл до них.
– На, – Саша протянула ему иглу от капельницы. Прижала вену на предплечье Ильи и, когда она хоть как наполнилась, скомандовала: – Тыкай.
Тим, несмотря на изнеможение, попал с первого раза. Кровь чернобога опять пролилась на качурской земле, но теперь Саша быстро заткнула иглу системой и отправила Тима отдыхать. Тот уже выглядел невменяемым. Светка уложила его на вторую кровать в избе и села рядом. Из горницы за стеной доносилось раскатистое гоготание – духи с Палычем явно преуспели в реанимировании Вия самогоном.
Чтобы скрасить ожидание Мразя, Саша положила на дича руки и принялась приговаривать над ранами вполголоса, как учила в детстве мама:
– Летит ворон без крыл, без ног. Садится ворон к молодцу на грудь и на плечо. Ворон сидит, посиживает, рану потачивает. Ты, ворон, рану не клюй, ты, руда, из раны не беги. Идет старец, всем ставец, несет печать. Ты, старец, остановись, ты, ворон, не каркай, ты, руда, не капни. Крови не хаживать, телу не баливать. Пух земля, одна семья. Будь по-моему!¹
Илья замер, наблюдая за её действиями, потом с коротким смешком заявил:
– Вряд ли это поможет, Саша. На чернобогов заклятья не действуют.
– Полчаса назад отлично действовали, – фыркнула Яхонтова. – Кстати, не знаешь, почему?
– Это Качурка, расслабься, – объяснил Айвазов. – Тут многое становится возможным. Это место вскрывает, и у него свои планы. Они часто идут вразрез с людскими. Священная земля Калтысь.
– В рот ##ись твоя Калтысь, – бесстрашно заявила Саша, но Илья только заулыбался шире. – Я не могу подобрать слов, чтобы сказать, как ты меня выбесил. И я…
– Будь моей женой.
Саша замерла на полуслове, так и оставшись с открытым ртом. Теперь Илья смотрел на неё абсолютно серьёзным, открытым, напряжённым взглядом.
– Чё? – растерялась Яхонтова, никак не готовая к предложению от дича.
– Я люблю тебя. Давай поженимся.
– Пипяо, – Саша дохнула, чувствуя, как кипучее ощущение близкого счастья заполоняет ей рассудок, пригладила Илью по высокому лбу, по корочке раны на виске, по жёстким волосам. – Дичи-дич.
Ища поддержки, она невольно глянула на Светку. Та быстро-быстро закивала головой, подталкивая Сашу к главному признанию. Тим прислонился к любимой и явно начал вырубаться. Саша сглотнула спазм.
– Пипяо. – Она повторила и увидела, что Илья всё ждёт ответа. – Дич, тебе так нужна баба с прицепом?
– Мне нужна ты. Как сама жизнь. – Он был непреклонен, но пока не знал, зачем Саша спрашивает. Яхонтова неторопливо достала мобильник, развернула голоэкран и показала Илье фото мальчиков.
– Мои промежи от Дато. Вахтанг и Савва. Им по тринадцать, и они неуправляемы.
– Хорошие ребята, – оценил Илья близнецов. – Видно, что неглупые. Просто некому с ними заниматься. Я готов.
– Окей, – Саша внутренне содрогнулась, морально готовясь к самому сложному. – Это не всё.
Крутанула галерею и открыла их недавнее фото с Бусинкой. Накануне отлета в Люжан ведьмы лепили снеговика в Заглядово, и в руке у дочки была большая сосулька, впоследствии ставшая носом. Влада смеялась на камеру и обнимала гордую маму. Чёрные косички болтались из-под яркой шапки, а во рту у дочки не было переднего зуба. Выпал.
Илья, кажется, напрочь забыл про немочь и боль. Вцепился глазами в Бусинку, попытался подняться и дотянуться рукой до голограммы, но Саша осторожно придержала его и шепнула:
– Ей скоро шесть.
Айвазов перевёл ошалелый взгляд на Яхонтову, зажмурился, проморгался и хрипло спросил:
– Влада… Значит, Владислава?
– В честь моего брата. Мы зовём её Бусинка. И она – моя дочь, Илья. – Последнее прозвучало упредительно, чтобы дич не имел никакого намерения отобрать наследницу у Колпаковки.
Илья прижал ладонь здоровой руки ко рту и задышал сильнее. Потом шепнул:
– У меня сейчас сердце разорвётся. Ты прятала её почти шесть лет? От меня? Я – отец?
Саша отвела его руку, проверила ток в системе капельницы, сжала ладонь в своих и кивнула.
– Когда же она получилась?
– Сразу.
– Сразу? В том июне?
– Да.
– Ведьмы, ведьмы, – проронил Илья, кривясь и, как поняла Саша, всеми силами пытаясь не расплакаться. – Все вы одинаковы. Зачем ты её прятала? Она такая… Маленькая. Это она мне написала, что ищет папу?
– Да, – Яхонтова гладила его по запястью.
Илья сжал Сашины пальцы, опустил голову и замер. Яхонтова испугалась такой реакции, беспокойно глянула на Светку. Та баюкала Тима и утирала слезинки. Молча показала Саше большой палец, одобряя решение признаться. Саша, хмурясь, отвернулась, уже не уверенная в его правильности. Но Айвазов поднял блестящие слезами глаза и шепнул:
– Я хочу с ней увидеться. Только… Давай, сначала поправлюсь. Стыдно знакомиться с дочкой больным. Вдруг она таким меня и запечатлеет?
– Замётано. – У Саши разом отлегло от сердца.
– Я очень счастлив сейчас, – признался вдруг Илья. – Ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, Саша. Хочется ей позвонить. Подумать только, она пять лет жила без папы.
– Она тобой постоянно интересуется, – совершила ответное признание Саша. – Но я… боялась, понимаешь?
– Понимаю. – Илья заметно порозовел и оживился. – Какая она красавица. Улыбчивая. Покажи ещё фото или видео? Я обязательно поправлюсь и понравлюсь ей.
– Вот, смотри. – Саша листнула фото. – Это мы на Новый год. Она у меня играет в фею. А это она с посохом Колпаковки…
Пока Илья разглядывал фото дочери, Саша обернулась на Светку и заметила, что та улыбается, но какой-то грустной, потерянной улыбкой. Потом мелкая заметила Сашин взгляд и вздёрнула нос, как будто ничего такого не чувствовала. Она оказалась хорошей ученицей. Но её огорчение было понятно. Взрослая девочка взялась ревновать к маленькой. Саша ласково подмигнула ей. Она знала, как убрать из Светкиной души этого грызущего червячка. Ведь и падчерица Ильи уже очень и очень запала в душу Яхонтовой. Настоящая супергёрл!
Тут дверь избы снова открылась, и на пороге появился меховой сугроб, в котором Саша узнала улыбающегося в тридцать два зуба Нико. За пазухой у старшего сына Берзарина кто-то копошился и повизгивал. Нико потопал ботинками о порог и достал маленького пушистого щенка лайки.
– Приве-е-ет! Тёть Саш, а чё это вы все тут делаете? Смотри, кого мне подарили!
Следом позвонил Мраз.
Комментарий к 112. Подарок ¹ – песня группы «Мельница» – «Тёмные земли».
² – старинный заговор на рану.
====== 113. Экзамен ======
– Витам, паньства¹! – Сквозь сон услышал Тим зычный, знакомый голос и понял, что теперь точно всё будет хорошо. Сил открыть глаза и поприветствовать Матеуша уже не осталось.
«Слава Небу, смог Илью дотащить, – подумалось Борзому. – А может быть, это наша общая сила помогла».
Он засипел, расклеив сухие губы, и почувствовал, как его голову ласково обвивают, чтобы приподнять и поднести тёплого питья.
– Свет… – Он приоткрыл глаза и отыскал любимую.
– Мой хороший, врач приехал. Плохо тебе? – Света жалостливо улыбнулась.
– Да что-то неважно… – отчитался Тим. – Сил вообще не осталось. Пикник за гранью вконец вымотал. Нико вернулся?
– Да, с твоим папой сидят. Саша выставила их в горницу, чтобы не мешали. Нико эрси собачку подарили.
– Собачку… – через силу улыбнулся Тим, чувствуя, что сознание неудержимо уплывает. – А я тебе лошадку, да?..
– Да, да. Спи, Тимочка, я рядом, – грея душу, защебетала у постели Света. – Я о тебе позабочусь. – Борзой почувствовал поцелуй на губах и доверился невесте. Спустя секунду скатился в неподъёмную дрёму, словно тело стало гранитной глыбой. Только обрывки фраз долетали до сознания и мысли текли муторно, заторможенно.
– Матка Боска², – приговаривал Мраз, пока Саша что-то ему втирала. – То ж Матка Боска! Так их двое живых. И Илья от чаровницы, значит. И что ж земля? О, так!
Без автопереводчика «Юничата» говор Матеуша местами забавлял. Он любил учить языки и старался лопотать со всеми колдунами по-ихнему, но с балясненской братией отчего-то был уверен, что его и так поймут. Всё это время доносился звон инструментов по столу, и еле слышно покряхтывал от боли Айвазов. Видимо, Матеуш его крутил и щупал.
– Это, обожчик³ собрат придется, може штыр вгоним. Плюко трохи спалос⁴, расправим, плюс бронх надсечен, отсюда кров в плевочне⁵. Два зебра⁶ сломаны. Да ж как повезло ему. – Тим, как мог, напряг мозги, силясь понять, в чём состоит везение Ильи. – Праве, Алекс, попозачь⁷ тута, коса от артерии и плечево сплетения в миллиметре минула и есче менше. А тут? Чут верхушка сердца не задета. Повезло, повезло, – констатировал Мраз. – Поправит можно.
– Это… Татуировки, – услышал Тим хрипение Ильи. – Защитные… Помогли.
– Цыц, пацент, – заткнул его Мраз. – Мужешь спат, чего наркоза не хватает? Чёрт и ест. Мне Петр, паметаш⁸, Алекс, пят лат тему запалене виростка оперовал⁹, так я сам ждал две годины¹⁰, пока вырубит. Чо з нами, межанцев¹¹, взят! Ай. Тимке пойду тоже задам. Ему понове¹² шов накладыват, так и так.
Крепкие руки заворочали Тима, потёрли предплечье и больно укололи иглой. По вене разлилась тёплая истома, сознание спуталось, боль отступила, и, не в силах бороться с чарами одолень-травы, Тимофей Берзарин провалился в забвение.
Не сказать, чтобы оно стало избавительным и приятным. Тим вернулся в школьные годы и к ужасу своему обнаружил, что находится в актовом зале. С потолка лился приглушённый свет, на сцене были разложены листы ватмана и разбросаны краски. Тим сразу просёк недоброе и вжал голову в плечи. Высокая дверь позади с долгим скрипом запахнулась, щёлкнул замок. Безлюдный, гулкий зал наводнился страхом. Тим, сам не зная, зачем, двинулся к сцене, словно его туда манили. Один из верхних софитов брызнул лучом, заставив Борзого вздрогнуть: на сцене сидел Эдуард Геликович и рассматривал блестящую свежей гуашью стенгазету.
– Добренький вечерочек, – он прогремел совсем не своим голосом и обернулся к Тиму. Борзой не сдержал крик: из пустых глазниц учителя текла чёрная слизь, но тем не менее, смотрел он осмысленно. Даже, можно сказать, чересчур осмысленно для самого себя. – Как настроеньице, младшенький?
Тим замер, начисто лишившись дара речи. От Эдика, вернее, от того, что приняло его форму, разило не имеющей оговорок истинностью и безграничной властью.
– Не хочешь, не отвечай. Говорить буду я. Что ж ты, солнышко моё, дельце провалил? А так хорошо всё спорилось.
– К-какое де-дельце? – выскреб из себя Тим.
– Стать единственным моим ненаглядным посланничком. Чирикнуть Харыысхана по горлышку и обрести безраздельный контроль над дышащими.
– Я… Мне этого не надо. – Тим сжал кулаки, догадавшись, с кем имеет разговор.
– Мне это надо. А ты друга себе решил завести, – Эдик неспешно поднялся и, приторно улыбаясь, подошёл к Тиму. От него ощутимо разило тлением. Он совершил щелчок пальцами, и декорации мигом сменились. Тим услышал пиканье датчиков в больничной палате. Едко запахло лекарствами и всё той же смертью, а вместо Эдика на него надвигалась истощённая, утыканная капельницами бабушка Натела. Огромные дзергинские глаза в свинцовых кольцах век делали бабушку похожей на хтоническую панду. По её капельницам поступало нечто чёрное и густое, как нефть.
– А он тебя убить хотел.
– Он не ведал, что творит.
– А ты, значит, ведаешь, валеночек ты глухонький.
– Я тоже не ведаю, – признался Тим, стараясь быть предельно честным перед собственным богом, а это явился он сам, сомнений не было. – Но моё сердце подсказывает, что миру нужны мы оба.
– Сердце? – Натела вдруг засунула себе руку между рёбер и вытащила пульсирующий комок, показывая Тиму. – Мышца с сухожилиями. Оно слепо и глухо. Уж поверь, родименький, я лично участвовал в создании всего живого наравне с Лучиком. Ничегошеньки оно не чувствует, твоё сердце. Его задача – качать кровушку, как и было прописано в конструкции изначально.
– Значит, ты где-то просчитался, – вдруг смело заявил Тим.
Бабушка Натела на это заливисто, одобрительно захохотала, из дыры между её рёбер на сорочку вместо крови потекла всё та же зловонная жижа.
– Ты забавненький. Недаром я давно к тебе присматривался, Афанасьюшка. Давно задумал отжать у Ветерка. – Бабушка Натела совершенно не свойственным ей жестом потерла подбородок. – Признаю, тогда вы меня здорово разозлили оба. А сейчас прикидываю, и вот что выходит: неплохим коктейльчиком в Берзариных собачья кровушка проявилась. Собаки – честные и верные. Наивные, этого не отнять.
Тут Натела выкатила глаза и топнула ногой так, что и капельницы закачались, и стены больницы содрогнулись точно в землетрясении:
– Больше никаких собак! Уяснил?!
– Ады-да, – исторг Тим.
– Генетики, селекционерчики, – проворчала, зло косясь, Натела. – Творцы жизненных форм, б##ть. Харыысхан!
Антураж снова поменялся, и Тим, провалившись сквозь больничный кафель, брякнулся на истертый дырами линолеум холодного, сырого помещения. Огляделся. Обшарпанные стены, худые окна, по полу разбросаны ветхие игрушки. Вокруг – стульчики маленьких размеров, явно для детей. В углу у батареи дрожала измождённая тень.
– Илья!!! – заорал Тим, узнав Айвазова. Тот всё кашлял, держался за плечо и стискивал зубы, но смог повернуть голову на голос. – Илья, – Тим рванул к Айвазову, и тотчас натолкнулся на сочащуюся гнилью невидимую стену. В отвращении прянул назад, обтёр лицо и руки обо всё, что видел: тухлятиной несло невыносимо.
– Харыысхан.
Натела беспрепятственно шагнула за грань и в мгновение ока обернулась худосочной мальчишеской фигуркой. Белая футболка, спереди и сзади изорванная и грязная, болталась на ребёнке, из ушей тянулись нитки вездесущей гнилой слизи, а шея нелепо смотрела набок. Илья через силу сфокусировался на собеседнике. Тим попытался окликнуть Айвазова, но смекнул, что стена непроходима для звуков и, возможно, даже расположена в ином изменении.
Илья же натянуто улыбнулся пришельцу, как старому, но недоброму знакомому, и съязвил:
– Классно прикинулся.
– Ну не всё же тебе меня бомжом дразнить, родненький.
– Хоть биомассы на себя не налепил, и на том спасибо, – одобрил Илья.
– Прислушиваюсь к твоему драгоценненькому мнению, забота моя. Надо же за вечность и от моды не отставать.
– Чего от меня хочешь, – устало процедил Илья.
