Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 45 страниц)
Империя с эпохи Гунджа и Императора Тиония Второго, впрочем, выросла в размерах и к системе было присоединено еще несколько более новых порталов, в недавно приросших к Дариану, когда-то представлявшему собой скромных размеров королевство, провинциях.
Я, испытывая легкую неловкость из-за вопроса о вознаграждении, нанесшего ей, что я видел в мыслях внешне успешно это скрывавшей дамы, сильное оскорбление, пригласил ее и Бенджамина, стараясь избежать двусмысленности после поступка герцога Сангарского, отужинать, остановившись на ночь – погода ухудшилась – в большой, процветающей с виду деревне, жители выглядели и добротно одетыми, и довольными жизнью, и сытыми, чинно занимаясь своими делами и не обратив особого внимания, что служило ярким показателем, на проезд императорской свиты. Гости из Дариана здесь не были редкостью, и зевак, которых быстренько оттеснили самиры, набралось довольно-таки немного.
Таверна порадовала чистотой, немноголюдностью, уютом, который создавали затопленные печь и камины, гравюры и роспись красками на стенах и хвойный аромат, от повсеместно расставленных в глиняных кувшинах лап елей и кедров. Ужин, достаточно простой, хотя к нашему приезду все же старательно, невольно отметил я, приготовились, порадовал вкусом, и я не сразу обратил внимание на то, что оринэйка не притронулась кжаркому и запеченным овощам, буравя взглядом накрытый на добрый десяток солдат стол, предназначенный для троих.
– Принцесса Алеандра, могу ли я узнать, что произошло? – понаблюдав еще с минуту за девушкой, негромко прервал я тишину и позвякивание приборов. – Вы не притронулись к ужину…
– Я не голодна, Ваше Величество, – улыбка ей удалась плохо, и взгляд вернулся на тарелку. – Не произошло ничего, что заслуживало бы Вашего внимания, сир, уверяю Я лишь не испытываю голода. Если мое поведение смутило Вас, я искренне раскаиваюсь в этом, я никоим образом не желала этого. – Нож, показавшийся в ее руке, отрезал крошечный кусочек мяса. – Приношу глубочайшие извинения, сир.
– Ваше волнение, Ваше Высочество, вполне объяснимо и простительно. Встреча с Темнейшими предстоит вам уже очень скоро, и, как мы все понимаем, подобное событие невозможно счесть заурядным, – заметил Бенджамин, бросив на меня едва заметный взгляд. – Уверяю вас, миледи, Темнейшие благосклонны к тем, кому оказывают честь.
– Моя встреча с наурами, Светлейшими, прошла несколько неудачно, – натянуто улыбнулась девушка. – Отчасти, вынуждена признать, по моей вине. Но… Мне неизвестны, хотя встреча состоится скоро, каковы требования Темнейших к тем, кто удостоен аудиенции у них.
– Они нетребовательны, и необходимо лишь соблюдать обычные нормы этикета, которые вам известны, миледи, – невозмутимо заверил молодую чародейку самир. – Требований, подобных обязательному целомудрию дамы, одежде определенного цвета и прочим нюансам, они не выставляют. Единственное условие, которое вам следует учесть – из уважения к Земле, почтения к Божественной Чете и благочестию Матери Барлы, Темнейшие просят присутствующих на аудиенциях, любезно предоставляемых ими, у входа в залу оставить обувь. Как вам, верно, известно, через стопы человек, равно как и иные создания, связан с миром Бартиандры, магическим круговоротом, и в стопах концентрируются благие и неблагие качества.
– Но у меня… – замялась представительница Таунака, осекшись на полуслове. – Я не уверена, что в моем случае вид будет приятен для взгляда.
– Я понимаю, что ваша проблема весьма деликатна, – мягко коснувшись ее предплечья, Бенджамин, неторопливо отложив вилку, едва заметно улыбнулся. – Уверяю вас, я учел это обстоятельство и мы, оказавшись в Брилльдже, обсудим его с вами в более подобающей обстановке. – Я невольно отвел взгляд, осознавая, о чем не захотела говорить девушка – в памяти всплыли строки, сухо сообщавшие «была подвержена пыткам, в том числе посредством вставания на раскаленные угли».
– Вы удивительно любезны, герцог, – светлая улыбка проявилась на обычно мрачном лице, совершенно преобразив его черты в лучшую, что я невольно отметил, сторону.
– Самирскому народу присущи многие черты, не всегда типичные для людской расы. – Уклончиво отозвался мужчина. Вкрадчивые, бархатистые нотки его тихого голоса без труда перекрывали любой шум, в чем я убеждался тысячи раз за наше знакомство.
– Разумеется, и все же, я не могу не отметить этого, – откликнулась девушка.
– Принцесса Алеандра, – вклинился наконец в светскую беседу я. – Я хотел бы принести извинения за недавний инцидент. Я исходил лишь из того, что любой труд должен быть оплачен, и не желал задеть ваши чувства. Смею надеяться, вы простите это досадное недоразумение.
– Я не удивлена и подобная ситуация произошла у меня не впервые, – улыбка, в адрес Бена только что искренняя, вновь превратилась в натянутую. – Нет необходимости объясняться, сир, я нисколько не оскорблена. Право, не могу не отметить, что природа Империи удивительно схожа, – сменила она тему, явно не намереваясь объясняться со мной дальше, – с Оринэей. Только зимы у нас все же были не столь холодными и немного более снежными.
– Наши страны некогда имели общую границу, большая часть Никтоварилианской Империи расположена примерно в одинаковых условиях с Зеленым Королевством.
– И, тем не менее, я ожидала несколько иного, пересекая Стену Науров. Я понимала, разумеется, что в моих сведениях было немало предрассудков, и не знала, что меня ожидает. Но мне отчего-то казалось, что условия окажутся более суровыми – туманы, короткий день… – она чуть заметно повела плечами, задумчиво взглянув куда-то мимо меня. – Все же названия, обыкновенно, даются неспроста.
– Название союза стран, о котором вы говорите, не лишено оснований, и суровые зимы – одно из них. – Кивнул я, усмехаясь про себя. – Но эти основания кроются несколько в ином, и, опасаюсь, по ту сторону Стены Науров утратили свое первоначальное значение. Мне известно, что там репутация Круга весьма мрачна и он известен в дурном свете. Смею вас уверить, это не более, чем предрассудки…
– Я не сомневаюсь, сир, что дела обстоят именно так. Но, позвольте отметить, природа Империи поистине очаровательна и тем ближе моей душе, что очень напоминает мне мою собственную родину… – насадив на вилку небольшую картофелину, уже чуть более искренне улыбнулась девушка. Но, опять же, скорее своим мыслям, отнюдь не мне.
Мне же, в силу уменьшившейся в поездку занятости, порой приходилось гнать прочь мысли о том, что принцесса Оринэи очень милая девушка. Она все еще оставалась гостьей из Альянса, при всех проверках и всех донесениях, и риск того, что науры выявят в ней предателя, пока еще оставался.
***
Замок Наместника Кабра, герцога Кайнэ Энегана Нами, располагался за городом, на холме, из окон открывался вид на город, даже зимой пестревший яркими красками, на леса, окружавшие Брилльдж, и поля, сейчас покрытые толстым, в рост человека, местами, слоем снега. Ворота замка распахнулись при нашем приближении, а сам кузен, в пятом колене, достаточно еще молодой мужчина в зеленом с серебром сюртуке, с густыми темными бакенбардами, обрамлявшими узкое, овальное лицо, ожидал на широких, чисто выметенных ступенях. Молодая жена герцога Нами, Сатия, застыла за спиной мужа, сложив руки на заметно округлившемся животе, который оказалось не в силах скрыть и свободное темно-красное платье.
– Ваше Величество, – поклонился родственник, почтительно опуская взгляд и преклонив колено. Герцогиня, по очевидным причинам, реверанс сделать не могла и вместо этого опустила голову в знак почтения. – Для меня и моей супруги большая честь принять вас. Для вас и ваших спутников подготовлены лучшие покои, зала для аудиенции Темнейших готова. Я, если позволите, распоряжусь подать обед…
– Мне хотелось бы отдохнуть после поездки, – отозвался я, коротко кивая.
– Разумеется, мой Император, – новый поклон и распоряжения, градом посыпавшиеся на собравшихся здесь же слуг. Госпожа Оринэйская, замерев на несколько шагов позади меня, присела в реверансе, не спуская помрачневшего взгляда с молодой герцогини, но, поблагодарив за теплый прием, промолчала. Я, добравшись до уже привычных спальни и предварявшей ее гостиной, вызвал к себе Кайнэ, поспешно явившегося.
– Я очень рад поздравить тебя с ожидаемым событием, – когда слуги оставили нас наедине, я вполне искренне улыбнулся. Но вместо радостного лица меня ожидал крайне мрачный взгляд.
– Я не знаю, сколь радостным окажется это событие… – произнес мужчина, уставившись на стену. – Простите, сир…
– Что ты имеешь в виду? – неприятный холодок скребнул когтем. Кайнэ отличался любовью к миру и верой в лучшее. И такая мрачность могла говорить лишь о том, что молодой герцог очень сильно взволнован. – Кайнэ?
– Беременность Сатии проходит очень тяжело, она почти половину ее провела в постели, мы опасались, что она может потерять ребенка, – лицо почернело окончательно. – Мой лекарь говорит, что прогнозы очень… Неблагоприятны. – Я, собравшись было похлопать его по плечу, в знак поддержки и поздравления, застыл, забыв опустить руку. Своего первенца они ждали более семи лет, и теперь услышать подобное, несомненно, было для него ударом. – Простите, сир, я несколько отвлекся от дела. – Кашлянув, Кайнэ взял себя в руки. – Темнейший Пиуэргурдран сообщил, намедни, что они прибудут через два дня и проведут аудиенции следующим днем. Вар устроен в лучших условиях, он готов к аудиенции и ожидает ее.
– Прекрасно, – кивнул я. – Продолжайте, герцог, – то, что лучше не затрагивать сейчас вопрос с его семейной ситуацией, было очевидно, дела требовали своего осуществления, и я перевел взгляд на принесенные секретарем Наместника бумаги.
– Я предоставил в Дариан подробный отчет, касательно разрешения вызванного наводнением на западном побережье бедствия. Пострадали в результате бедствия семь деревень, расположенных в непосредственной близости к Северному Морю, и прибрежные части Крэтжа и Дангрэхола, полностью разрушены пять деревень, Крэтжский порт, несколько улиц Крэтжа, в том числе расположенные на них склады, здание Магического Совета и одно из зданий Лекарского Дома. В Дангрэхоле была полностью разрушена Школа Магии, по счастью, наставникам и представителям государственных служб удалось спасти всех учеников. Существенный урон нанесен… – последовал сухой, лаконичный отчет о понесенных убытках морского промысла и продовольственных запасов, а равно и лекарского дома – разрушен практически полностью был склад с лекарствами и хозяйственными предметами. Погибло, при не слишком-то малых масштабах разрушений, всего чуть более тысячи человек, но без жилья осталось почти десять с половиной тысячи семей, колоссальные убытки понесли продовольственное снабжение запада провинции, международная торговля. Лекарскому дому Дангрэхола, полностью расположенному в пределах пострадавшей территории, повезло куда меньше, чем крэтжскому, и половина остававшихся там больных и две трети лекарей, санитаров, уборщиков и прочих работников, погибли.
Светлейший Герцог Нами, обстоятельно и неторопливо, рассказывал, приводя цифры и зачитывая документы, о покрытии убытков, о том, что завалы уже разобраны, наименее пострадавшие здания были частично восстановлены еще до наступления зимних холодов, и сейчас, ближе к весне, велась активная подготовка к весенним строительным работам по отстройке разрушенных районов и ремонту уцелевших, наименее пострадавших зданий. Пострадавшие семьи получили выплаты, покрывающие часть их убытков, и были расселены, в кратчайшие сроки, в восточных частях провинции и в соседних частях Никтоварильи, что и рассказывал мне кузен, когда в дверь настойчиво, несколько взволнованно постучали. Стук повторился, и, с моего кивка, выражавшего согласие, герцог разрешил войти…
Вошедшим оказался личный секретарь Нами, попросивший у меня дозволения сообщить хозяину замка срочное, не терпящее отлагательств известие, и несколько минут спустя вышедший с помощником собеседник вернулся ко мне, напоминая цветом лица покойника, с глубоко залегающей в глазах болью, которую Наместник, уважительно и виновато поклонившись, тщетно пытался скрыть.
– Ваше Величество, я приношу искренние и глубочайшие извинения, но обстоятельства вынуждают меня откланяться… Если вы дозволите, разумеется.
– Что случилось? – кузен, попытавшись было отнекиваться, все же был вынужден, когда мои вопросы зазвучали чуть настойчивее, сообщить, что у его супруги, герцогини Нами, дескать, начались схватки, прогнозы крайне неутешительны и семейный лекарь изволили просить герцога принять, как возможно быстрее, решение о том, спасать герцогиню или дитя.
– По мнению лекарей, и моего, и приглашенных, спасение… обоих спасти едва ли представляется возможным, они советовали мне найти опытного Целителя, но мне это не удалось, к сожалению. – Тихо, хриплым от сдерживаемой боли голосом закончил он. – Вернее будет сказать, я получил положительный ответ от именитого Целителя, но он не успел прибыть, он сейчас в дороге… – которая, закончили без слов его мысли, уже никому будет не нужна, еще немного времени, и поездка Целителя потеряет смысл.
– Я думаю, – даже для меня эта мысль стала неожиданностью, но я, размышляя, нет ли возможности помочь в целом хорошему, трудолюбивому молодому дворянину, посвятившему всего себя семье и делу, избежать страшной трагедии, внезапно вспомнил о том, кого привез на встречу с Темнейшими. – Принцесса Алеандра Оринэйская, вы, верно, слышали, Целитель. Она весьма опытна, при своем юном возрасте, и мы можем просить ее оказать, если принцесса сочтет это уместным, помощь вашей супруге…
– Если она согласится… – Нами едва ли до конца понимал мои слова, и я, заставив его сесть, погруженного в свои мысли, постаревшего на вид на десяток лет, убитого горем, что отражалось в каждой складке на лице, в каждом отчаянно-резком движении, в глазах, заблестевших от слез, велел вызвать ко мне принцессу Оринэи, не медля ни минуты. Менее чем через половину часа, едва ли прошло больше четверти, в дверь негромко постучали, и, получив подтверждение, слуга в сине-желтой ливрее пропустил, рассыпаясь в поклонах, молодую Целительницу. Черные волосы были все столь же аккуратно собраны в косу, только дорожная одежда сменилась на темно-зеленое свободное, достаточно простое, платье. Изумрудные кружки глаз с порога скользнули на Нами, и миндалевидные глаза прищурились.
– Простите, сир, мою дерзость, но, если я понимаю верно, у герцога Нами произошло несчастье? Что-то со Светлейшей Герцогиней и ее ребенком? – синеватое лицо мужчины поднялось на мелодичный звук ее голоса и рот открылся, тут же бессильно закрываясь.
– У герцогини начались роды. Лекари сообщают, что, вероятнее всего, сумеют спасти лишь одного, роды протекают с осложнениями. Если вы были бы столь любезны… – режуще-твердый взгляд оборвал меня на полуслове.
– Если вы согласитесь, герцог, принять мою помощь, я сделаю все возможное, чтобы спасти ваших жену и дитя. Я не стану обещать, что непременно сделаю это, к сожалению, я лишь Целитель, но не отец Трингул, – мягкими шагами, плавно и одновременно быстро пересекши комнату, девушка мягко коснулась предплечья кузена. – Я сделаю все, что сумею, слово дворянина. Прошу вас только не отчаиваться, Диада милостива к благочестивым людям. – Тонкая улыбка мелькнула на ровной линии ее губ.
– Если вы спасете их, я исполню любое ваше пожелание, я…
– Обождите с обещаниями и благодарностями, покуда не будет известий, прошу вас, – тактично, почти ласково прервала его девушка, едва ли удостоив меня взглядом.
– Да… конечно… – растерянно кивнул беспомощно опустивший плечи и впервые на моей памяти похожий на новорожденного, слепо тычущегося во все стороны щенка герцог. – Вас проведут в покои моей супруги… – он нервно оглянулся на меня, во время их беседы хранившего молчание.
– Полагаю, герцог, ваш доклад будет уместнее продолжить в более подобающее время, – заметил я. – Вы можете быть свободны. От имени дворца, Ваше Высочество, мы благодарим вас за участие и за ваше любезное согласие… – взгляд Целительницы вновь заставил меня осечься.
– Даже если бы меня не просил об этом дворец, я не отказала бы герцогу Нами в помощи. Мое призвание в помощи тем, кому она нужна, а не тем, кто держит в своих руках власть, и я оказываю ее не ради благодарности дворца, – острые, при всей почтительности тона, подобно смертоносным лезвиям самирских клинков и драконьих когтей, фразы гвоздем вколачивались в уши. – Если вы желаете, герцог, вы можете оставаться в покоях супруги, уверена, ваше присутствие поможет ей набраться столь необходимых сейчас сил, – уже куда мягче, теплее и по-живому сочувственно заметила девушка, в мыслях которой я плавно превращался во все более остервеневшее бревно, бесчувственное и несколько пресыщенное властью. Однако же вслух она обращалась ко мне, постоянно кланяясь и изображая реверанс, с должным, и даже чуть большим, чем требовалось, почтением, и винить ее в неуважении внешних оснований не было…
Роды герцогини продолжались, а я периодически осведомлялся, какова ситуация, более суток, и, по отчетам самиров и слуг, все это время Целительница не покидала комнаты роженицы, более того, не уходила отдыхать, хотя отправляла помогавших ей лекарей на отдых, и атмосфера в замке с каждым поворотом песочных часов все накалялась и накалялась…. Пока, наконец, с тщательно скрываемым облегчением мне не доложили заветное… У молодого герцога и герцогини родилась дочь, девочка жива, хотя и очень слабенькая.
– Каково состояние герцогини? – почему-то слегка похолодело на душе, когда я услышал, что девочка жива.
– Герцогиня очень устали и очень слабы, Ваше Императорское Величество, – тут же склонился слуга. – Но они живы и чувствуют себя относительно хорошо. Принцесса Алеандра, благочестивейшая душа, если позволите, остаются с герцогиней и малышкой, они говорят, им еще нужна ее помощь. Были осложнения в положении плода, с пуповиной, и опасности весьма сильных повреждений у молодой матери, но роды прошли успешно, сир. Принцесса Алеандра любезно извещают вас, что опасности для молодой матери и новорожденной более нет, но они отказались пойти отдыхать …
– Разумеется, – кивнул я, и, памятуя о полученном за завтраком сообщении, добавил: – Сообщите Ее Королевскому Высочеству, что аудиенция Темнейших состоится послезавтра в Большом Зале Брилльджского Замка, ровно в полдень.
========== Глава 5. Аудиенция ==========
Я порядком сомневалась, стараясь внешне не выдать этого насмерть перепуганному владельцу замка и его жене, вцеплявшейся в мою руку со слезными мольбами спасти ее маленького, что сумею помочь, не имея достаточно опыта в принятии родов в целом, и с осложнениями тем более. Я лишь трижды, быть может, четыре раза присутствовала, когда роды принимала Сарина, и однажды нам попался очень страшный случай. Сарина, проявляя чудеса выдержки и поистине неимоверные усилия, одновременно спасала мать – боли были таковы, хотя я чувствовала лишь отголосок, что уже одни они могли унести жизнь страдалицы, и успела сохранить жизнь мальчика… В тот день для четырнадцатилетней меня, с огромным трудом выносившей происходящее – я несколько раз убегала успокоиться и выплакаться, – Наставница стала героиней… Мне довелось пару раз принимать роды и самой, но они протекали сравнительно легко – насколько легко вообще может протекать подобное действо, и с подобным я без поддержки опытного Целителя ранее не сталкивалась. Лекари, умудренные опытом мужчины, оказали мне огромную помощь, трудясь наравне со мной и даже больше меня, хотя, по их словам, без Целителя едва ли оказалось бы возможным справиться со всеми трудностями. Руки дрожали, в горле все рос и рос ком страха, душераздирающие крики герцогини, страдавшей от поистине невыносимых болей, что остро передавалось и мне, переживавшей все, в облегченном варианте, вместе с ней, звенели в ушах, и, казалось, мир за стенами покоев, где находились несколько служанок, два убеленных сединами лекаря, герцогиня, ее муж, сжимавший ее руку, и я, канул куда-то прочь, останавливая само время, и наконец я, сама едва не разрыдавшись от облегчения, прижала к груди крошечное, окровавленное, еще пару минут назад рисковавшее даже не родиться создание, наплевав на платье, на то, что кругом люди, уже скорее чувствуя, чем читая даром, что пищащий, плачущий на моих руках комочек, новорожденная герцогиня Нами, первый вдох в своей жизни сделавшая сама, без моей помощи, что уже было немало, жива…
– Это девочка, – теплые слезы покатились по щекам, когда я, передавая малышку лекарю, чтобы искупать, взглянула на посеревшего герцога и едва приподнявшуюся на подушках новоявленную мать.
– Вы… Я не знаю, как вас благодарить, вы трое… – мужчина растерянно оглядывал нас. – Я…
– Мы только сделали то, что могли. Матерь Барла была милосердна, – почтительно поклонился лекарь, стоявший рядом со мной. – Большое счастье, что в замке находилась Целитель, без нее, опасаюсь, мы не сумели бы спасти обеих. Принцесса Алеандра, не сочтите за лесть, но вы очень юны, и, смею предположить, сила вашего дара велика – Целителю чаще нужен огромный опыт, чтобы перебарывать так близко подступившую смерть.
– Диада была милостива, – скромно улыбнулась я, вновь осторожно перенимая младенца, уже бережно завернутого в одеяло, из рук лекаря. – Я сделала только то, что умею, и не совершила никакого чуда…
– Я не могу предлагать вам плату, я знаю, что Целители не приемлют материальных благ как награду за свой труд, и не желаю оскорбить вашу честь, – заметил явно облегченно задышавший, просиявший герцог, бережно погладив руку жены и принимая у меня дочь. – Небесные духи, как она прелестна, – выдохнул мужчина, сейчас, в эти счастливые, трогательные и все еще напряженные минуты растерявший весь напускной дворянский лоск. – Но, если мы можем как-то вас отблагодарить, Ваше Высочество, мы сделаем все, что вы пожелаете…
– Просто оставайтесь столь же чудесной, благородной семьей, – улыбнулась я. – Вы и ваша супруга – живой пример любви и заботы, которой становится так мало в наши дни, и это уже служит достаточной оплатой любых моих стараний.
– Мы назовем нашу малышку в вашу честь, – слабо улыбнулась мне в ответ герцогиня, красивая темноволосая темноглазая женщина. – Это будет малой толикой моей благодарности вам, и навсегда увековечит ваше доброе дело в нашей семье. Вы удивительно доброжелательны, Ваше Высочество, и удивительно милосердны. Нечасто судьба позволяет встретить того, чье сердце полно любви и тепла, и для нашей семьи встреча с вами – величайшая милость.
– Я лишь делаю то, что мне завещали мудрейшие из тех, кого я знаю, – отозвалась я. – Не более того. Не преувеличивайте мои заслуги. Отец Трингул наделил меня даром, и я использую его, помогая тем, кому в силах помочь.
– Говорят, Целители обладают большой душой, – задумчиво заметил лекарь, прибывший из Лекарского дома Брилльджа. – Я не знал, верно ли это, но Вы, принцесса, если позволите, подтверждаете эти слова каждым своим словом и движением. Я посвятил себя лекарскому делу, но впервые встречаю того, кто предан ему столь же глубоко и сильно, как всемилостивейшая Алеандра, Вечная Спутница Матери нашей Барлы. Примите мои поклоны и мое глубочайшее уважение, Ваше Высочество, и да озарит Ильдаран, небесное светило, вашу дорогу… – я предпочла промолчать, внутренне смутившись от того, что они даром что не боготворили меня, и никакие мои доводы на собравшихся не действовали – я только постаралась настоять на том, что и Лекари сделали не меньше, и даже больше, чем я, и попросила дозволения остаться до следующего утра при герцогине и малютке, чтобы помочь им поправиться и убедиться, что когда приедет ожидаемый Целитель, у них уже будет достаточно сил. Мне предстояло отправиться на аудиенцию Темнейших в полдень следующего дня, когда я вернулась, после завтрака, в выделенные мне, просторные, чисто убранные, уютные по-домашнему покои, с большими окнами, выходящими на заснеженный сейчас сад, мягкими подушками на кровати. Усталость начинала брать свое и я планировала до обеда поспать, отослав приставленных ко мне герцогом Нами служанок. Известие о том, что я и мои помощники в лице лекарей совершили почти невероятное, расползлось по замку и девушки, которые помогли мне переодеться и привести себя в приемлемый вид, взирали на меня с откровенным восхищением и благоговейным трепетом, что порядком смущало – я не видела в своем успехе никакой особой заслуги лично меня.
Опустившись на мягкие покрывала, атласные, чуть заметно блестящие и создававшие ощущение удивительного, дружеского домашнего очага, возвращавшие меня, пусть и только мысленно, в безмятежные годы моего детства, в родные комнаты дворца Ориуса, каждая из которых была больше моих нынешних покоев в Дариане в целом, в залитые светом залы и коридоры дворца, в кабинет отца, где всегда пахло древесиной, кофе и свежей выпечкой – отец, которому были доступны все блага Верхнего Аррака, больше всего из всех блюд жаловал медовые булочки, по старинному оринэйскому рецепту. Он даже умел печь их сам, и в свои редкие свободные деньки непременно занимался любимым делом – случалось, я помогала ему месить тесто, а вечерами мы, устроившись у камина, читали книги из его богатейшей библиотеки, делились историями и мыслями, и наслаждались его булочками… Только много лет спустя, став взрослой девушкой, я осознала, что папа, которого я видела почти каждый день, будучи дома, прилагал неимоверные усилия, чтобы не обделять меня своим вниманием и без ущерба для его предназначения. Когда бы я ни приехала домой, поступив в Школу Магии, отец всегда был либо дома, либо совсем недалеко от столицы, и я ехала сразу к нему. Он, особенно после смерти Сардана Комули, моего первого в жизни друга, брал меня с собой во все поездки, давал бесчисленные уроки, и всегда, каждое даже самое маленькое событие в моей жизни делил со мной.
«Я люблю тебя, Листочек», – почти наяву, погрузившись в сладко-печальные смутные грезы о прошлых годах, раздалось в ушах негромкое, басовитое оринэйское полупение, полуречь. Я часто вспоминала отца и в годы обучения, и когда стала трудиться в Рокканде, и в минувший год скитаний, остро нуждаясь в нем – сильном, умном, спокойном. Способным защитить и уберечь от всего на свете. Особенно сильно мне не хватало его в тот день, когда тихо хлюпавшая носом Сарина вручила мне пакту, обнимая и давая гору напутствий… Отец должен был быть рядом со мной в тот день, он должен был быть рядом у канков, когда мы с Дорром вступили в этот нелепый и сейчас, когда друзей не было рядом, казавшийся милым и необходимым брак… Он должен был быть рядом. Но его, болью скрутило где-то внутри комок, не могло быть рядом, его забрал у меня Алый Тигр. Он забрал маму, тетушку, моих старших друзей, моих любимцев-животных. Он забрал у меня корону и само королевство, забрал доверие к людям, всю мою жизнь. И когда я почти добралась до Темной Империи, когда я стала как никогда близка ко встрече с теми, на кого были все мои оставшиеся надежды, Красный Тигр, руками своих околдованных ли, или просто по природе гнилых и безумных людей, забрал моих друзей и мою названную сестру… И только-только обретенного брата…
– Как же вы мне нужны, – на светло-зеленом атласе осталось небольшое влажное пятно от слезинки, нутро вновь сжалось от горькой мысли о том, что я совсем одна в чужом мире. И в дверь мягко, негромко и настойчиво постучали, заставляя подняться, тихо радуясь, что я не закрыла дверь в гостиную, и торопливо пересечь спальню и большую, больше моих комнат в Дариане, опять же, гостиную, сплошь уставленную кадками с цветами и деревцами, украшенную фигурками животных и птиц, гобеленами с драконами, с изящно, с кажущейся небрежностью разбросанными атласными, зелеными и белыми, подушками… Мои комнаты в столице, при всех стараниях сделать их оринэйскими, этим покоям уступали бесповоротно. Стук повторился, и я, отперев серебристую, украшенную головой волка, задвижку, чуть опустила голову в знак почтения к визитеру. Темные глаза самира скользнули по углам комнаты и остановились, менее секунды спустя, на мне.
– Мое почтение, принцесса Алеандра, – бархатные нотки, даже без всякой магии, завораживали слух мелодичностью и умиротворяющим спокойствием. – Вы не позволите мне войти?
– Разумеется, – стряхнув полусонное оцепенение, я пропустила легонько поклонившегося мужчину внутрь, затворяя дверь и украдкой поправив домашнее, слишком простое для приема гостей, по меркам дворян, платье. – Я весьма рада видеть вас, герцог, в своих… временных покоях. Это большая честь для меня…
– Я хотел зайти к вам немного раньше, – высокая, жилистая фигура в черной с серебром форме Особого Отряда, сейчас состоявшей из длиннополого камзола, жилета и узких, длинных штанов с высокими сапогами, которую дополняли длинные волосы, собранные в тонкий хвост – я никогда не видела ни одного самира-мужчину с иной прической по эту сторону Стены Науров, – застыла посреди комнаты, дожидаясь, поняла я, пока я не присяду. – Но вас, по некоторым обстоятельствам, не оказалось здесь. Уверен, мои поздравления с вашим поистине заслуживающим глубокого уважения достижением, сейчас совершенно не будут излишними. Вы помогли женщине совершить чудо рождения новой жизни, что всегда есть большое счастье.
– Все поздравляют меня с тем, в чем нет моей заслуги. Не будь Диада столь милосердна в эти дни, едва ли я сумела бы оказать помощь, ведь одного моего желания помочь не было достаточно, – я, с благодарностью приняв предложенную мне помощь, присела на низкий диванчик в южном и оринэйском стилях, и улыбнулась герцогу Фэрту, грациозно, с завидным изяществом занявшему соседнее кресло. – Я лишь делала то, что могла, и по милости отца всего мира, Трингула, этих скромных умений оказалось достаточно…
– Ваша доброта удивительно сочетается с вашей скромностью, – поначалу смущавшее меня спокойствие самиров по мере общения с ними и знакомства с людьми Темной Империи начинало мне нравиться. Самиры всегда оставались сдержанными, сосредоточенными на делах, умели удивительно хладнокровно и точно реагировать на малейшие изменения, и при этом представали тактичными, вежливыми, поразительно терпеливыми и чуткими… И даже сейчас, в дружеской, неформальной обстановке, я ощущала, что в моем госте соединяются отзывчивость и благожелательность, и полное хладнокровие, сдержанное, даже, и я, к несчастью ли, или все же нет, научилась это ценить, слегка циничное, слегка даже жестокое. – В любом случае, я не могу не поздравить вас со столь отрадным событием – присутствовать при таинстве рождения нового человека – большое счастье. Таинство это поистине священно.
