Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 45 страниц)
Я оставил на вечер самые простые документы, большей частью сметы расходов дворца и династии, почти лениво их перебирая и уже готовясь отправиться спать, больше размышляя, вызывать ли слуг, чем вчитываясь в ровные строки букв и цифр, сменявшие друг друга бесконечной вереницей. Свеча тихонько потрескивала, чернила на кончике пера уже начинали подсыхать, когда я, подписав наконец очередной отчет о расходах на пошив одежды членов семьи, взялся за следующий документ, решив, что еще пара бумаг, и с меня хватит.
Чуть розоватого цвета бумага, легшая передо мной, показалась необычной, и я, сквозь ленивую, расслабленную полудрему, присмотрелся, пытаясь определить, не игра ли это света, к ровным строкам на фарсине. Спустя пару слов сон улетел напрочь, я, поморгав, еще раз перечитал документ… И еще раз. Так и есть, мое собственноручное отречение от престола, в пользу Х…, подписанное мной, заверенное печатями… Одобренное наурами и датированное следующим днем.
– Что за… – сорвалось с языка, когда на шершавой поверхности бумаги проступили сначала рот, изогнувшийся в ехидной улыбке, затем глаза и нос, и лицо, приняв заботливо-ласковое выражение, осведомилось:
– Любопытное чтение, не правда ли? Но, мне показалось, ты не очень обрадовался… – бумага, осыпаясь, словно обуглилась прямо в моих руках, растворилась, не достигая поверхности столешницы, и в одном из боковых кресел, вдоль длинного стола, стоявшего под прямым углом к моему, материализовался жилистый, подтянутый и хорошо сложенный молодой мужчина с легкой щетинкой и тонкими усиками, короткими, прилизанными волосами, в типичной для молодых дворян с щегольскими наклонностями одежде – яркий жилет, бабочка, узкие прямые брюки, белоснежная рубашка с накрахмаленным до жесткости воротником, часы с длинной цепочкой, выглядывающие из нагрудного кармана… Я, разглядев окончательно принявший материальную форму силуэт, облегченно выдохнул.
– Это вы… Признаться, я был несколько обескуражен, обнаружив подобный документ. Ваша шутка, Темнейший, удалась.
– Если ты так и продолжишь, – даже тени улыбки на узком лице не появилось, и взгляд ожег меня ледяным пламенем. – Это уже не будет шуткой. Я не могу лишь сказать сейчас, чье имя там будет указано. Посему советую усвоить и запомнить, Арэн, – имя прозвучало с чуть шипящей ноткой, четко выделяясь в плавном, выдержанном тоне всего разговора, – что это было предупреждение. Первое и единственное.
– Простите, но я не вполне вас понимаю, – губы моментально пересохли и в горле образовался сухой ком. – Вы говорите сейчас об аудиенции, которую я…
– Именно о ней, и не только о ней. Я изучил обстоятельства ситуации, я согласился с тем, что заминка произошла по вине другого лица, если говорить о неподобающем облике, я, в силу твоих прежних заслуг и того, что ранее ты не допускал столь серьезных ошибок, выступил в твою защиту перед лицом своей матери, и она любезно подарила тебе свою благосклонность. Я даже постарался закрыть глаза на то, кого ты унизил, хотя, по сути, иногда такое служило у смертных поводом к войне, пару тысячелетий назад, и даже не столь давно. И, тем не менее, – силуэт вновь исчез и вместе с креслом возник совсем рядом, с дымящейся чашкой кофе в руке. – Мне стоит напомнить, что я говорил, когда было получено письмо Владычицы Танры? – нарочито ласково уточнил ночной визитер. – Я, помнится, дал вполне ясные рекомендации, но, кажется, ласковое обращение ты усвоил плохо.
– Но обстоятельства пересечения известной особой Стены Науров отличалось от заявленных, и мы сочли возможных и благоразумным немного… Сделать строже условия…
– Когда к тебе приезжают делегации, предположим, из Сархара, их тоже не выпускают из гостиницы или дворца? Или, быть может, представители иных стран, постоянно живущие и работающие в Пятом Кольце, не могут покидать стены своих домов? – еще ласковее улыбнулся Темнейший.
– Разумеется, нет… – я уставился на длинные бледные пальцы с аккуратными длинными ногтями.
– Нет… – задумчиво протянул наур. – А почему тогда дипломатический представитель Таунака, которая находится под моим личным… наблюдением и под моей опекой, наследница оринэйского престола и фактически королева Оринэи до аудиенции оказалась заперта в стенах здания? Верительные грамоты, по твоему же сообщению, у нее при себе были и сомнений в подлинности не вызывали, ее прибытие было согласовано заранее и на высшем уровне, что до того, где и как она пересекла Стену Науров, как вы ее именуете – и в создании которой я принимал самое большое участие, к слову, поэтому не надо мне рассказывать, кто, где и как ее пересекал, – обстоятельства иногда изменяются и основания представляются нам достаточно вескими.
– Это недоразумение уже исправлено, Темнейший. Принцесса Алеандра получила подобающие Ее Высочеству покои во двор… – легкий, небрежный жест безжалостно оборвал мои объяснения.
– Я не спрашиваю, исправлены ли они. Не будь они исправлены, я бы рассматривал вопрос несколько иначе. Мне интересно, – притворно участливый тон сменился жестким и сухим, и за ним отчетливо проскользнуло могущество, превосходившее способности даже одареннейшего из моих слуг и стражей, да что там, всех их взятых вместе, в сотни раз. Еще одно, суровое и безмолвное, ибо обычно мой гость старался не напоминать о своей сущности, предупреждение. – Почему вы повели себя подобным образом.
– Я не был уверен, Темнейший, в достаточной мере, что дама не… угрожает нашему… делу. Разумеется, мы отслеживали ее самым тщательным образом, и все же фактор того, что некоторые обстоятельства остались нам неизвестны, невозможно исключать.
– Здесь ты прав, – черные глаза приняли чуть более теплый вид. – Наше дело действительно невозможно доверять недостаточно надежным лицам и отнюдь не каждому из науров, напротив, только единицам, известны все его обстоятельства. Но в данном случае твои опасения, впрочем, я на сей раз милостив к тебе и принимаю их, напрасны. Я наблюдаю за леди Алеандрой с самой Оринэйской войны, я имел счастье узнать ее даже много ранее, по вашим меркам, и я знаю ее даже лучше, чем она знает себя. Она не несет и не может нести никакой угрозы нашему плану, тем более здесь, где она никого не знает и едва ли стала бы кого-то привлекать к делу, даже задумай она навредить нашей стороне. Мой представитель сопровождал ее непрестанно от Иринэйских лесов до границы. Я уже говорил, но у тебя не отложилось, видимо, что моим делом было довести даму до Стены Науров. А здесь уже ваше дело, большей частью самиров. Но «ваше дело» не подразумевало под собой «заприте в комнате»…
– В доме… – ляпнул я и тут же осекся.
– Это все меняет, – съязвил визитер. – Я выслушал твоего Советника, я тщательно изучил дело, я принимаю ваши объяснения, но предупреждаю, что новые подобные промахи уже не пройдут столь гладко – девушка находится под моим личным патронажем и, если ты будешь совершать унижающие ее поступки, ты первый понесешь за это ответственность. Более того, если ты будешь закрывать глаза на подобные поступкам госпожи Мэжрэ промахи других, тоже.
– Я учту это, Темнейший, – я закрыл глаза, делая глубокий вдох и осознавая, что ко мне отнеслись действительно милостиво, учитывая, что я нарушил прямое указание принять с должным уважением. Я действовал из лучших побуждений, желая обезопасить наш план действий от возможных опасностей, проводя усиленные и ускоренные проверки, и упустил из виду тот факт, что науры не только это заметят, но и могут отнестись к этому ярко отрицательно. – Мы принесли леди Алеандре извинения за некоторые осечки с нашей стороны, ей выделены подобающие покои и предложена достаточно, смею надеяться, солидная для Ее Высочества деятельность. Я полностью признаю, что действовал несколько отлично от того, что мы обговаривали с вами, но лишь из лучших побуждений…
– И последнее, – наур неспешно пригубил уже порядком остывший напиток, посмаковал его и удостоил меня взглядом. – Мы назначили день аудиенции, она состоится в Брилльдже, куда вы должны прибыть таким составом: леди Алеандра, герцог Фэрт, у меня есть к нему несколько вопросов, более того, сейчас он курирует особу, получившую аудиенцию. И лично ты. Да, я знаю, что ты не видишь необходимости, но ее видим мы. – Перебил он меня, открывшего было рот. – С нашей стороны тоже прибудут туда, мы не сочли целесообразным приглашать вас в Обитель. Состоится наша встреча семнадцатого Вьюженя, в полдень. Предположительно, сейчас этот вопрос решается, помощь с нашей стороны принцессе поступит, но, по некоторым причинам, которые вам необязательно знать, перед леди будут поставлены некоторые простые условия, от двух до трех, в обмен на нашу защиту и посильную помощь королевству. Леди Алеандре, до оглашения условий, не надлежит знать об их наличии.
– Я понимаю вас, – кивнул я. Черты строгого лица размывались, словно мел стирался с доски, и, с коротким кивком, знаменующим собой прощание, и тихим, подобным переливу колокольчиков, звуком Темнейший оставил меня одного, вот только, устало отложив перо и бумаги, возвращаться к работе я в тот день, решив не вызывать слуг, уже не стал.
***
Занавески были сдвинуты, затеняя освещаемую множеством магических светильников, выполненных в форме сферы, гостиную сестры. Мебель из орешника и дубовой древесины, застекленные шкафчики, выставлявшие на обзор золотые и серебряные безделушки – чернильницы, статуэтки змей и птиц, фарфоровые вазы и шкатулки, расписанные вручную, небольшие гравюры в изящных рамах, хрусталь многочисленных кубков и кувшинов, мягкая, молочно-белая обивка кушеток, дивана и кресел, и яркие, многоцветные, ручной вышивки подушки и покрывала, отчего-то не казавшиеся на общем светлом фоне безобразно кричащими и неуместными. Служанки, сновавшие по комнатам, разбирая уставившие пол у дальней стены коробки и корзины, мгновенно испарились при моем появлении, а из спальни, дверь в которую была чуть приоткрыта, послышалось шуршание платья и легкий шорох шагов. Пару мгновений спустя на меня устремились два больших темно-голубых глаза с длинными, подкрашенными ресницами.
– Какая честь, – протянула Илли, почти равнодушно, и направилась к открытой шляпной коробке, игнорируя меня. Темно-синее шелковое платье, с лямками, открывавшими большую часть плеча, и глубокими вырезами на спине и груди, тихо прошуршало по многочисленным сархарской тончайшей и дорогостоящей работы коврам, застилавшим пол. Весьма скромное, без воланов и лент платье, подпоясанное гораздо выше талии, вышитое вдоль выреза жемчужной нитью и украшенное невнятными узорами, судя по ее привычкам и следованию моде, исключительно домашнее, красноречиво показывало, что вернувшаяся вечером прошлого дня сестра никуда этим утром выходить не собиралась.
– Иларда, у меня достаточно мало времени, и я хотел бы кое-что обсудить с тобой. – Негромко заметил я, обращаясь к тихонько что-то мурлыкавшей себе под нос сестре.
– Есть только одно небольшое «но», – буркнула девушка, тряхнув длинной, почти до пояса, копной иссиня-черных, словно грозовое ночное небо, волос. По многочисленным заявлениям и перешептываниям высшего (да и не только) общества, одна из красивейших девушек в Империи, точная копия покойной матери, только более живая и не сломленная жизнью. – Я не хочу с тобой разговаривать. Все, что касается текущих дел и моего временного замещения Вас, сир, покуда вы отправитесь встретиться с Темнейшими, я обсужу с вами в назначенное для этой встречи время, а встреча назначена на пять часов после полудня. А сейчас, имея личное время, я могу разговаривать, с кем сочту уместным. С тобой я разговаривать не хочу.
– Дела, которые я тебе оставлю, я опишу в пять, – кивнул я. – Ты ознакомишься с документами, мы согласуем формальности, и, разумеется, тебе поможет Ладар, он останется в столице, до моего возвращения. Сейчас у меня несколько личное дело, а в одиннадцать, через полтора часа, у меня назначена встреча.
– Славно. А при чем здесь я? – Иларда, прикусив нижнюю губу, скрестила на груди руки, сверкнувшие серебряными браслетами.
– Во-первых, меня беспокоит то, что бабушка не вернулась вместе с тобой…
– Она осталась еще на три дня, на лечебных грязях, лекарь посоветовал ей против болей в суставах. Скоро она тоже вернется, она уже едет обратно. – Раздраженно отмахнулась девушка. – Я знаю, что тебе уже подавали смету, где был мой заказ в Сархар. Можешь не ходить кругами, мне они все равно не нужны, так что не подписал, и хорошо.
– Я хотел уточнить, зачем тебе понадобилось делать подобный заказ… – я, присев в мягкое, удобное кресло, взглянул на подобравшую юбки и присевшую на низкую кушетку сестру, опершуюся подбородком на подставленную ладонь.
– Позлить тебя хотела. Мне нужно одно саюджи, и я вполне обойдусь без изумрудного жемчуга на нем. Летом я даю тематический бал, для высшего общества, дамы и кавалеры, как уже заявлено, будут одеты по сархарской моде. А у меня, к сожалению, нет ни одного еще не «затертого» в обществе саюджи. А образу и положению нужно соответствовать.
– Имперские портные не слишком искусны в пошиве сархарской одежды, – усмехнулся я, соглашаясь с ее заявлением, поскольку на личном опыте этот факт знал. – И чем же я вызвал, позволь узнать, подобную немилость? – Иларда притворно зевнула, пожимая плечами, и я в тысячный раз в ее жизни на миг подумал о том, что сестричка, при всей внешней ветрености и бесшабашности, осторожна, в меру педантична и в свои восемнадцать лет вполне уже обучена многим тонкостям власти, прекрасно образована, и пока еще довольно успешно выполняет ряд моих функций, когда я отсутствую в Дариане. И, даже при наличии некоторых черт, не выглядевших ни прекрасными, ни даже просто соответствующими морали, необдуманными поступками и в совсем ранней юности не славилась, и сейчас, став уже по меркам Никтоварильи взрослой женщиной, не славится тоже. Взгляд, скользнув по ее лицу, с изящно выгнутой тонкой бровью, задержался на холсте, натянутом на мольберте. Пока еще чистый, но коробки на столике неподалеку сообщили, что принцесса как раз-таки и намерена была нынче уделить время своему любимому делу.
– Как я узнала, перед отъездом, чтобы в этом дворце куда-то съездить отдохнуть, нужно с тобой спать. Я, к сожалению, это делать не могу, я все-таки твоя сестра, а кровосмешение у нас вне закона, но моя душа не может принять такую острую несправедливость, – назидательно-обиженным тоном процедила Иларда. – Я была приятно удивлена затраченной твоей подстилкой суммой и тем, что она увезла отдыхать всю свою семью и потратила на это славное занятие целый месяц. Я намерена была провести на отдыхе меньше недели, но мне в этом отказали, мотивировав это тем, что я не «заработала». Я знаю, это личное, но мне просто интересно, чем заработала Самина? – тон из обиженного превратился в ехидный и глаза сузились, уставившись на мое лицо. – Быть может, она окажет услуги и мне? Коль уж она так хороша в древнем искусстве любви?
– Во-первых, я о ее поездке узнал уже после факта этой поездки. Вернее, о том, чьи деньги и сколько на это ушло, во-вторых, нашим отношениям пришел своевременный конец… В-третьих, прости, я знаю, что очень сильно тебя обидел, – пересечь комнату было делом нескольких секунд, и я осторожно сжал тонкую ладонь, украшенную твердыми ободками колечек и перстней. – Обещаю, я разрешу тебе, когда вернусь, поехать на месяц куда угодно.
– И ничего, что зима? – Иларда фыркнула, вытягивая руку из моей ладони. – Ты удивительно добрый брат. Я восхищена твоей добротой.
– Ты можешь поехать весной, или летом…
– Но я-то хотела прошлым летом. До следующего лета еще полгода. Как-то несправедливо выглядит – твоя, ах, пардон, уже бывшая подстилка съездила именно тогда, когда хотела я.
– Если хочешь, я подпишу твой заказ…
– А на что мне нужны эти саюджи? Ты носить будешь? – фыркнула девушка. – Ну тогда сам себе закажи, у тебя немного другие мерки. Если ты хочешь, чтобы я тебя простила, придется в этот раз постараться больше. После возвращения из Брилльджа ты на протяжении года… Ровно года, и не пытайся хитрить с датами. Так вот, все это время ты будешь выполнять все мои просьбы. Со своей стороны обязуюсь не злоупотреблять этой ситуацией.
– Ты маленькая шантажистка, – беззлобно проворчал я.
– Ага, – без тени смущения кивнула сестра. – Я именно такова. Вас устраивают условия, мой дражайший брат?
– Устраивают. Я действительно поступил несправедливо по отношению к тебе, к тому же, ты очень многое делаешь, чтобы помогать мне.
– Я же понимаю, что тебе пришлось взять на себя все заботы, когда отец оставил нас, и дела Империи, и этого… Покрасневшего Творца… – пренебрежительно буркнула сестра, пожимая мою руку и поднимаясь вместе со мной. – И мы с Тионием были еще совсем детьми, и только бабушка могла немного тебе помогать, но она часто болела уже в то время. Но ты меня действительно обидел, – взгляд из серьезного превратился, что было ей присуще куда больше, в живой, веселый и немного озорной. – Отчет о нашей поездке я подготовлю к пяти, ты мне коротко все опишешь, мы с Ладаром справимся, можешь ехать и не волноваться ни о чем. К слову, я вчера вечером виделась с Тио, я позвала его попить чаю, перед сном, он рассказывал мне о своей наставнице по магии, принцессе Оринэи… Отзывался весьма лестно… Я знаю, что вы отправитесь туда с ней, по ее прошению к Темнейшим, но тем не менее она показалась мне интересной девушкой и я хотела бы с ней познакомиться лично.
– Мы уезжаем завтра утром, – будучи невысокой ростом, Иларда, в плоских туфельках, доставала мне только по грудь, и приходилось чуть наклоняться к девушке. – Довольно рано, через два часа после рассвета, опасаюсь, встретиться до нашего возвращения вы не сможете. И даже когда встретитесь, я тебя настоятельно прошу не совершать ничего двусмысленного и не создавать острых ситуаций. Дама – дипломатическое лицо, на ее родине очень строгие моральные нормы, даже касаемо традиционных связей, и будет неудобно, мягко говоря, если она не так тебя поймет.
– Арэн, я не идиотка, я выбираю, что и с кем делать, – огрызнулась Иларда, пихнув меня кулачком в плечо. – Просто племянник описал ее как добрую, умную и весьма воспитанную и благородную даму, и я была бы весьма рада лично с ней познакомиться. Хотя бы как тетушка ее ученика, иногда это бывает удобно.
– У меня нет никаких возражений, наблюдение за ней ничего не выявляет, что препятствовало бы вашему знакомству, впечатление она производит весьма положительное, довольно скромна и тактична, но до нашего возвращения эту встречу придется отложить. – Отозвался я, охнув, когда пухленькая, в меру, сестра крепко обхватила руками мою талию, прижимаясь. И осторожно приобнял Иларду в ответ. – Ты немного запоздала с возвращением домой, дорогая.
– Зимняя дорога и радушные южане, которые никак не хотели дать нам уехать, – фыркнула Иларда. – Я очень скучала, брат. Обещай, что не будешь мерзнуть, как ты это любишь, и что поскорее вернешься.
– Мы поедем системой Гунджа, туда и обратно, – заверил я девушку, которая уже принялась натягивать строгую маску на лицо. – Скоро вернусь, не волнуйся, и постарайся устроить Тио праздник. Как выяснилось, меня опять Третьего Вьюженя не будет с ним. Боюсь, он меня возненавидит…
– Мы с ним устроим большой вечер, и я ему все объясню. – Улыбнулась принцесса, еще ярче напоминая мне матушку. – Не волнуйся, я вернулась, и дома никто не будет ссориться. К Третьему бабушка уже приедет, и мы втроем обойдемся без тебя прекрасно, это ты там будешь завидовать. – Звонкий смех, разливаясь по гостиной, развеял мрачное настроение, словно с приездом домой Иларды в стены Императорского Крыла вернулось дуновение жизни, озорства, легкости и домашнего уюта. Впрочем, не словно, именно так и было – именно женская половина нашей семьи всегда служила своего рода «клеем», создававшим крепкую гармонию, любовь и мир в династии Фамэ. Бабушка, долгие пятнадцать лет «скреплявшая» мать и отца, сама мама, всеми силами старавшаяся не разрушить мои и отца отношения и скрепить их, Иларда, охотно заменившая Тио старшую сестру и окружившая женским участием и теплом… Источником мира и любви ни единого дня не была Лайнери, порождавшая только бесконечные ссоры и раздоры – между мной и родителями, мной и бабушкой, пытавшаяся настроить то меня, то отца, то бабушку против Иларды – видите ли, конкурентка за трон. Ей это не удалось, ибо ее ненавидели крепко и прочно все в семье и за ее пределами, и единственным светлым наследием ее причастности к семейству осталось появление Тиония. Который, впрочем, самой покойной жене тоже оказался совершенно не нужен…
***
Путь в Брилльдж проделывался мной неоднократно – науры обыкновенно выражали стремление встретиться со мной, если не посещали в Дариане, именно там. Система порталов Гунджа делала путь коротким и достаточно безопасным, если не принимать во внимание пару крупных рек, разливавшихся по весне, которые приходилось пересекать, и наличие по всей стране харров, постоянно менявших место обитания. Самиры именно по этой причине, отчасти, во всех поездках входили в мое сопровождение. Вот только Бенджамин лично в него входил гораздо реже.
Сейчас же я, в окружении ближайшей свиты, неторопливо ехал в середине отряда, украдкой рассматривая молчаливую всадницу в теплом плаще, надвинутом на лицо, которая оказалась почти рядом – в силу своего происхождения и моего приказа. От множества дворянок своего возраста принцесса Алеандра отличалась, прежде всего, тем, что могла за целый день не произнести ни слова, держалась при этом очень просто и доброжелательно, не жаловалась, когда из-за поломки кареты, чтобы не терять время, мы попросили ее ехать верхом. Оринэйка попросту сменила облачение и молча забралась в седло.
Ничто не предвещало того, что произошло, и причину испуга лошади нам не удалось установить, но в достаточно мирном пути неожиданно возникла неприятная, почти опасная ситуация. Лошадь доверенного помощника, служившего у меня задолго до коронации – невысокого, уже седеющего мужчины с большими усами и густой щетиной, – внезапно понесла, с оглушительным ржанием, едва не сбив по пути другого всадника. Самиры отреагировали мгновенно, дорогу животному не преградили их нити, но скорость стала уменьшаться, и именно в тот момент лошадка то ли споткнулась о камень, то ли специально сбросила седока. Мэрдос, перелетев через голову дико ржавшего коня, остался недвижно лежать на камнях. Магическая сеть сковала взбесившееся животное, сердце кольнуло неприятное предчувствие, пока вокруг суетились слуги, пытаясь привести барона в чувство. Не спешиться и не увидеть лично, что с верным помощником, я просто не мог… Посеревшее лицо не уступало камням, на которых он лежал. Впрочем, магия сообщила, что Мэрдос жив. Рядом со мной возникла худощавая высокая фигура в черном плаще, откидывавшая капюшон. Изумрудно-зеленые глаза скользнули на пострадавшего и поднялись на меня.
– Если позволите, сир, я могу помочь. Сейчас важно успеть вовремя.
– Вы можете определить его состояние на значительном расстоянии, миледи? – осведомился Алкир по другую сторону от девушки. Леди Алеандра невозмутимо обернулась к нему.
– Я достаточно близко, чтобы применить магию, Господин Алкир. Мне не обязательно прикасаться к человеку, чтобы делать первичные выводы. Разумеется, я увижу, каковы повреждения, лишь оказавшись достаточно близко. Я опасаюсь, что он сильно пострадал, и чем раньше смогу начать лечение, тем быстрее сумею помочь, – это было обращено уже ко мне, спокойное, вежливое. В мыслях мелькало искреннее желание оказать помощь. – Только, если возможно, прошу предоставить помощника, это позволит действовать быстрее.
– Граф Карру окажет вам необходимую помощь, – кивнул я, заставляя голос звучать ровно, покуда пальцы правой руки сжимались в кулак, против воли. – Его Светлость обучались основам Целительства, в Саммирской Школе Магии. – Сын Мэрдоса, так же попавший в число свиты, расширившимися глазами взирал на отца, подле которого опустилась на колени фигурка в плаще, проворно, но спокойно отдававшая указания Карру и одновременно осматривавшая пострадавшего. Бенджамин, разослав по окрестностям представителей Особого Отряда – выясняя причину паники лошади – доложил, что конь усмирен, влияния магии на нем не обнаружено, проверки ведутся, порядок восстановлен. Отдав необходимые распоряжения, включавшие в себя незапланированный привал и подготовку к отправке барона в близлежащий город к лекарям, я вновь обернулся… Мэрдос, открыв глаза, что-то прохрипел улыбавшейся ему Алеандре, продолжавшей лечение, положив руку на живот мужчины. От ладони исходило серебристое свечение, приятное, едва различимое. Вторая рука девушки была подложена под затылок, глаза внимательно, при всей доброжелательности, осматривали его. Карру что-то смешивал в прозрачной пузатой бутыли… Я терпеливо дождался, когда оринэйка закончит работу и поднимется, отдавая какие-то полусоветы, полууказания поспешившим к ней слугам и сыну пострадавшего, и вызвал ее, большей частью желая узнать, что произошло и какова ситуация сейчас.
– Барону очень повезло, сир, – вежливый поклон и опущенные куда-то к земле глаза. – Ушиб достаточно сильный, но все органы целы, более того, спина не пострадала. Сломана нога, он сильно ударился головой при падении, но, если мне будет позволено продолжить работу, уверена, через два, быть может, три дня станет лучше. Разумеется, ему придется поберечь ногу и, опасаюсь, некоторое время я не рекомендовала бы ему ехать верхом.
– Вы можете исцелить его сейчас? – осведомился Бенджамин, так и остававшийся при мне. Девушка едва заметно, даже с ноткой снисходительности, улыбнулась.
– Гранд-Мастер Фэрт, основы Целительства говорят, что серьезные раны и повреждения лечатся в несколько стадий. Я могу оказать очень большую помощь в достаточно короткое время, конечно, но магии будет слишком много и ему может стать плохо. Более того, нельзя с уверенностью сказать, как быстро в таком случае восстановится запас моих сил, вероятно, некоторое время я не смогу пользоваться магией. Чем менее выражена искра дара, позвольте напомнить, тем меньше уместный предел однократного воздействия магии. Я оказала всю необходимую помощь, которая была возможна сейчас… – я прервал ее пояснения, уточнив, какое вознаграждение девушка хотела бы получить за свою помощь. На бледном лице, острые скулы которого до сих пор выдавали длительное время непростых условий ее жизни, отразилась лишь тень негодования, воцарившегося в мыслях. Взгляд уперся в носки моих сапог и в голосе проскользнула сдерживаемая стальная нотка.
– Я не беру денег за исцеление, будь то великий маг, жрец, представитель Имперского Совета или самый бедный крестьянин в ближайшей деревне. Я помогаю людям потому, сир, что это мой дар и моя способность, и использовать дарованное мне Творцами Трингулом и Барланом для обогащения никогда не входило в цели моей жизни. Я окажу помощь, если мне будет дозволено, не ради награды. Я действительно хочу помочь… – я, чертыхаясь про себя на неосмотрительность, не нашелся с ответом. – Задавая подобный вопрос, Ваше Величество, вы оскорбляется Владычицу Танру. Я никогда не стану применять переданные моими мудрыми наставницами знания для обогащения. Я лишь хотела бы просить позволить мне исцелить господина Мэрдоса.
– Разумеется, – кивнул я. – Я приношу глубочайшие извинения, если мои слова задели ваши чувства.
– Нисколько, сир, – мысли прямо-таки кричали об обратном. – Целителей отчего-то всегда считают корыстными людьми, ничего не делающими без выгоды для себя. Вы оскорбили меня не более, чем почти каждый обитатель Бартиандры.
Пожалеть о своих поспешных словах мне пришлось вновь – в силу происшествия мы остались на ночлег здесь, по моему собственному приказу, – я решил, что будет разумнее дать принцессе Алеандре немного больше времени на работу, чтобы возможно сильнее улучшить состояние барона. И я, коротая теплую для конца зимы ночь у костра, отказавшись от палатки, с долей удивления отметил, что леди Алеандра просидела близ исцеляемого всю ночь, дружелюбно улыбаясь, удивительно тактично и мягко обращаясь и с самим мужчиной, и с его сыном, рассыпавшимся в благодарностях. С каждым подобным раскрытием ее личности, с каждым прочтением донесений и новым отзывом от моих приближенных, касавшимся Ее Высочества, мне все сильнее казалось, что девушка очень необычна, что она поистине отличалась от большого количества знакомых мне дам из высших кругов. Капризность и болтливость отсутствовали у нее, как и любовь к украшениям, деньгам, власти. Подчас начинало казаться, что она теплее относилась к простым людям, чем к знати, впрочем, многие из дворян того заслуживали – тот же герцог Сангарский, мой кузен в четвертом колене, после посещения дома которого оринэйка на несколько дней «ушла в себя», мрачно вспоминая его «ухаживания», противным гвоздиком сидевшие в ее памяти. Герцог, широко известный в Империи своей похотливостью, лысеющий полноватый мужчина, в присутствии меня и Бена рассыпался в любезностях, являя все свои лучшие качества. И, умудрившись остаться после ужина наедине с девушкой, не упустил случая проявить свой интерес, к счастью для нас хотя бы начав издалека. Бенджамин и Карру, поспешно вернувшись, застали слегка перепуганного господина Банко, и еще более бледную от негодования Алеандру. Что именно произошло, мне осталось известно лишь в общих чертах, но, по скупому сообщению младшего друга, «целомудрие соблюдено, ситуация улажена, герцог принес принцессе извинения и она приняла их». Что так напугало герцога, тоже осталось тайной.
Следующий день мы провели там же, и, когда барону стало лучше настолько, что небольшая часть свиты отправилась, соблюдая осторожность и получив рекомендаций от Целительницы на добрый трактат, в небольшой городок к востоку от Северного Тракта, к лекарям, тронулись дальше, к следующему порталу, объединенному системой Гунджа – Первого Волшебника при одном из Императоров, создавшего при помощи Гильдии Магов и с благословения Темнейших, систему порталов, пронизывавших всю Империю, создававших все условия для наиболее быстрого передвижения, перекрывая огромные расстояния и обладая куда большей, чем любой другой портал, пропускной способностью. Именно Гунджа использовались для переброски войск, но правом пользования этой системой традиционно обладали лишь члены императорской фамилии и наиболее приближенные ко мне лица. Системой Волшебника Гунджа наиболее часто, впрочем, пользовались представители Особого Отряда, очень много вынужденные перемещаться в пределах Империи.
