Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 45 страниц)
– Кто вы? – это было самым умным, что в тот момент посетило мою голову. Мужчины переглянулись и один из них, сделав какой-то знак остальным, присел рядом со мной. Я попыталась сесть и осознала, что все тело разрывается от боли, а сил почти нет. Что еще немного, и я снова лишусь сознания.
– Вы незаконно пересекли Стену Науров и границу Никтоварилианской Империи. – Поведал мне холодный, не очень-то доброжелательный голос. – Вопросы будем задавать мы.
– У меня в мешке… верительные грамоты Владычицы Танры… – я собирала все свое знание языка и все силы, чтобы говорить. – Я представляю интересы Таунака. Меня зовут… – страшный приступ кашля прервал мою речь, а два рослых воина подхватили меня под руки, без усилия ставя на ноги. Еще один подобрал мой мешок. – Я Алеандра Оринэйская, дочь короля Оринэи Аланда Девятого и представитель интересов Таунака. Я могу предоставить верительные грамоты, которые давали мне право пересечь Стену Науров. Обстоятельства таковы, что вынудили меня действовать не по первоначальному плану… – я понятия не имела, кем был этот мужчина с черной с проседью бородой, слушавший мою сбивчивую речь, но по одежде и манере разговора догадывалась, что это все же пограничная стража Никтоварильи. Цель была достигнута и оставалось только убедить их, что я и есть Алеандра, и получить возможность просить Императора об аудиенции. Я знала, что проверка моей личности потребует времени, что мне не поверят на слово, что будет существовать тысяча мелочей, что я наверняка прежде увижусь с Особым Отрядом, но все же даже в изнуренный и обессиленный разум пришла мысль о том, что в руках этих людей я в безопасности – они меня не тронут и разберутся в ситуации. Ведь и Танра, и мои знакомые из Ополченцев рассказывали, что воины Круга не приветствуют насилия без необходимости. И если бы меня хотели убить – вряд ли привели бы в чувство. Впрочем, тогда, передав им бумаги за подписью Танры, я так и не дождалась, когда сотник (я думала, по крайней мере, что он сотник) их изучит – снова потеряв сознание…
В себя я пришла позже, и осознала, что лежу на чем-то мягком и мне тепло. Умудрившись открыть глаза и сесть, я рассмотрела тесную комнату с бревенчатыми стенами, голыми, зарешеченным узким окном. Все ее убранство составляли кровать, под лоскутным одеялом, низкий грубо сколоченный столик и пара табуреток, да полка над столом. Мои вещи обнаружились здесь же: плащ висел на гвозде у закрытой двери, мешок стоял, прислонившись к ножке стола, на котором красовался пакту с оборванной цепочкой. Голова кружилась, но в целом я почувствовала себя куда лучше, чем прежде, и, заглянув в окно, рассмотрела крыши и глухие стены каких-то каменных и деревянных строений, из чего сделала вывод, что я в гарнизоне – и, в общем-то, на тюрьму мои «покои» походили мало. Документы были при мне же, лежали на полке, аккуратно сложенные стопкой. А над крышами за окном, занесенными снегом, ярко светило зимнее солнце, и виднелся кусочек светлого – я почему-то была почти уверена, что здесь будет туманно и тускло, исходя из старых предрассудков, – никтоварилианского неба.
В гарнизоне я провела неделю, и за это время успела, не без удивления, отметить, что даже при моем весьма сомнительном появлении по эту сторону Стены Науров и плохом знании языка – и объяснять ситуацию допрашивавшим меня солдатам тоже получалось достаточно плохо – никтоварилианцы относились ко мне достаточно приветливо – по крайней мере, ко мне в первый же день заглянул гарнизонный лекарь, и очень кстати – я порядком промерзла, да и последствия чар роккандцев давали о себе знать, никто не пытался меня запугать, надавить, не трогали… И даже соглашались отвечать на мои почти наивные расспросы о стране – как мне себя вести и что у них не принято или, напротив, положено делать. Отказывались мне говорить только о том, что со мной будет дальше: я и предполагала, что так и будет, и действительно, мои «охранники» поведали, что решать подобные вопросы не в их обязанностях и ко мне прибудут представители стороны, которая уполномочена разрешать подобные ситуации. В голове при этих их словах пронеслась мысль «Особый Отряд, наверное…».
И я оказалась права – одним утром, когда я старательно зубрила наанак, по выданному мне сердобольными воинами, уставшими слушать мои исковерканные попытки говорить на их языке, учебнику для детей, ко мне пришли. К визитерам я уже привыкла, и все же удивилась, когда увидела молоденького, младше меня на вид, юношу с длинными темными волосами и ярко-оранжевым ободком вокруг глаз. Лицо его, смуглое на фоне стоявших в дверях стражников, не выражало абсолютно ничего, под запахнутым плащом виднелись голенища высоких сапог. На спине и груди красовались вышитые серебром по черной ткани меч, закрытый щитом, на котором в свою очередь было изображено дерево. Последнее я распознать не сумела и натянула на лицо улыбку, кланяясь незнакомцу.
– Вице-Мастер Особого Отряда Карру, – сообщило бесстрастное лицо, ладонь едва заметно шевельнулась, и солдаты исчезли за дверью. Я сглотнула, опуская взгляд на доски пола. А самир, я наконец сообразила, кем является незнакомец, поведал, что ему поручил встретиться со мной Гранд-Мастер Фэрт, который позднее побеседует со мной лично. Пока же встреча носила скорее неформальный характер и направлена была на осмотр моего дара, хаотично метавшегося и с трудом поддававшегося контролю – я проводила долгие часы, концентрируясь на своих чарах, как меня учили в Таунаке, и лишь благодаря этому хоть как-то сдерживала вспышки Темного Целительства, о чем честно и поведала самиру, никаким образом не выражавшему своего мнения о моих словах и ответах на вопросы о тех, кто меня сопровождал, как я пересекла границу, где, почему и когда… Выражение тонких черт лица оставалось все столь же бесстрастным, словно мы обсуждали вафли за завтраком или то, что на улице выпал снег. Я никогда до того дня не общалась с самирами всерьез дольше нескольких минут, и на протяжении разговора по привычке отыскивала в его лице хоть тень эмоций – и, не находя, внутренне содрогалась от осознания того, что я даже не могла предположить, хотя бы, что у них на уме. А еще я почти всерьез задавалась вопросом о том, сколько ему лет, если он получил, сколь я понимала, высокую должность, будучи внешне младше меня – но Танра, напутствуя нас, и говорила, что определить возраст самира невозможно, и с равной вероятностью ему может оказаться и двадцать, и добрых сорок лет…
Ознакомившись с документами и верительными грамотами, побывавшими за эти дни в руках немалого количества людей, Вице-Мастер Карру удалился, напомнив, что меня позднее пригласят для беседы с Гранд-Мастером Фэртом. Мне почему-то представлялся солидного вида мужчина в строгом облачении, и когда меня пригласили-таки «побеседовать», не сразу осознала, что восседавший на другом конце длинного стола «адъютант» в лице юноши лет восемнадцати с виду, вещавший мне, что Гранд-Мастер вот-вот подойдет, и есть тот, кого я жду… И все же сообразила я это относительно быстро, и, обдумав свои подозрения, решилась-таки их озвучить. Не меняясь в лице (и факт этот казался мне жутковатым), самир выслушал мои доводы и подтвердил, что я права…
А следующий полдень я встретила уже в пути, в сопровождении молчаливых мрачноватых самиров, само присутствие которых приводило в состояние легкой тревоги – за все мое общение с ними на лицах не появлялось ни тени нахмуренного лба, ни намека на улыбку, и создавалось впечатление, что лица этих мужчин вырезаны из мрамора – единственным, что хоть как-то изменялось, были глаза и губы, когда самиры разговаривали. Вот только большую часть времени они молчали, а я и вовсе ехала в закрытой карете, в обществе только заплечного мешка и Стража, спрятанного под туникой. Карету я покидала только не привалах – и, глядя на окружавшую меня стражу, знала, что попытка сбежать, вздумай я это сделать, окончилась бы для меня плачевно. Впрочем, радовало то, что Фэрт перед отъездом из гарнизона «заблокировал» мой дар, что самиры умели делать тысячи лет, и за что их недолюбливали, отчасти, некоторые люди, о чем любезно мне сообщил – и, поскольку попросила его об этом я сама, опасаясь выплеска дара, я невольно питала к нему легкое уважение. А галантность поведения окружавших меня мужчин – они и впрямь помогали мне забраться в карету, придвигали стул, если мы останавливались на ночь в таверне, подавали руку, если нужно было что-то переступить, при всей мрачности их облика казалась удивительно приятной – я не знала, самирская ли это черта или просто хорошее воспитание, и все же не могла не отметить, что присуща она была всем из тех, кто меня окружал. Вот только вынужденное одиночество порядком давило на душевное состояние, и когда спустя две недели пути ко мне, усевшейся в карету, присоединился мой знакомец с ярко-оранжевыми глазами, напоминавшими летнее Солнце или южные цветы, я почти обрадовалась тому, что буду хоть как-то общаться с другими. И вновь невольно сглотнула, отмечая, что рядом с ним занял место, что-то коротко приказав спутникам на неведомом мне языке, Гранд-Мастер Фэрт.
– Через неделю мы с вами прибудем в Дариан, леди, – сообщил Карру, на лице которого впервые за мое знакомство с самирами показалось нечто, что я решила счесть улыбкой. – Полагаю, вам понравится город. В случае положительного решения Его Величества по итогам аудиенции вам представится шанс его осмотреть…
– То есть… если я понимаю верно… аудиенция будет мне предоставлена? – уточнила я, рассматривая сведенные вместе кончики пальцев Фэрта. Черные глаза последнего скользнули на мое лицо.
– Его Величество Император Никтоварилианской Империи и островов Фархат, а равно прилегающих морей Арэн Второй любезно одобрили ваше прошение об аудиенции, – холодно сообщил он. – Точная дата оной будет сообщена вам несколько позднее. Император сообщил, что встреча состоится в ближайшее время, но, поскольку он является весьма занятым человеком, – я кивнула, поневоле вспоминая портрет в доме Наруса. Даже портрет производил пугающе-волнительное впечатление, создавал ощущение проницательного и острого ума, наблюдательного взгляда и внушительной силы. А что же тогда… будет наяву?
– Я понимаю, что встреча не состоится в первый день по моему прибытию, и, смею заметить, я готова ожидать аудиенции столько, сколько будет необходимо.
– Ваша личность подтверждена, процедуры необходимых проверок практически завершены. Решение о вашей встрече будет принимать лично Император. Из глубокого уважения к Владычице Танре встреча состоится в возможно более короткие сроки. – Отрезал самир, не отреагировав на мою попытку улыбнуться.
– И… могу я узнать примерные сроки?
– От двух недель до нескольких месяцев. Поверьте, леди, это очень короткие сроки. Прошение Владычицы Танры было рассмотрено во время нашей поездки, это несколько сократило сроки ожидания ответа Дворца. – Я стиснула руку, кивая и отгоняя мысль о том, что до моей встречи с правителем крупнейшей в мире страны, человеком, некогда введшим войска, спасшие жизнь – и свободу – тысячам оринэйцев, и о котором я совсем недавно заявляла, что ни за что не буду просить о помощи, оставались считанные недели.
– Я понимаю, – выдавила я под пристальными взглядами самиров. – И… я почти ничего не знаю об Империи… И если возможно… Мне бы хотелось получить пару уроков – о том, как мне надлежит себя вести…
– К вам будет приставлена девушка, которая будет обучать вас языку и нормам протокола, первично необходимым, – тут же отозвался, прерывая мои лепетания, Карру. – Разумеется, вы остановитесь за пределами Дворца, в Пятом Круге. Вам будет предоставлено все необходимое. – Я с удивлением подмечала, что меня принимали удивительно быстро и слаженно, и, более того, на очень высоком уровне – и это при том, что из документов у меня при себе имелись лишь выданные Танрой в Таунаке! Но принимали меня вполне соответственно и происхождению, и миссии, словно незаконного пересечения границы и не было вовсе! Или же… меня здесь, мелькнула молнией мысль, уже ждали, и кто я такая, знали заранее. – Если у вас есть какие-либо вопросы сейчас, я с большим удовольствием отвечу на них, – я покосилась на Фэрта, хладнокровно рассматривавшего мой мешок, стоявший на сидении, и вновь обернулась к самиру, изумленно отметив, что он и в самом деле улыбнулся – по крайней мере, это было очень похоже на вполне искреннюю улыбку.
– Я не знаю об Империи ничего и теряюсь с вопросами… – стушевалась я. – Наверное… А как мне надлежит обращаться…
– Если вы имеете в виду представителей Особого Отряда, то вам известно, как мы представились. Если вы говорите об иных лицах, это будет обусловлено их положением. Наиболее общим будет обращение Господин с употреблением фамилии. Или, если речь идет о даме, Госпожа. Вы так же можете представляться полным именем и называть человека полным именем, если он представился вам таким образом…
– То есть… Алеандра Дарна Ираила Сунита Марджа Оринэйская, принцесса Королевства Оринэя, – невольно улыбнулась я. – И еще несколько чуть менее важных титулов? Я предпочту, пожалуй, просто Госпожа Оринэйская…
– Достаточно длинное имя, – улыбка на лице самира уступила привычному каменному выражению. – В нашей стране полным именем считается имя человека, его отца и его рода.
– Если речь идет о представительнице женской половины, имя отца заменяется именем матери, – негромко заметил Фэрт. Я вновь благодарно улыбнулась, и сама с трудом понимая, почему испытываю расположение к их народу, но чем больше времени я проводила среди самиров, тем сильнее мне нравились их качества – хладнокровие, выдержка, тактичность, умение привлечь внимание, не повышая тихих, обычно, голосов. Даже то, что эти самиры, по сути, олицетворяли собой одну из серьезнейших служб, не настраивало меня против них – мне нечего было скрывать, да и терять по сути было нечего, и я уже безгранично давно не ощущала такого спокойствия, как в их окружении. У них не было необходимости пугать меня, обращаться грубо, я и так была в их полной власти, и они ей… Казалось бы вовсе не пользовались… Вот только стальные тиски на моем даре, и прошибавший меня холод, стоило попробовать его коснуться, говорили об обратном – я под надзором, и им станет известен каждый мой шаг. И сотвори я что-то, что выйдет за рамки дозволенного мне, приветливость сменится-таки жестким и решительным возмездием сразу.
– Например, мое имя состоит из трех слов. Но в самирской культуре допустимо обращаться по именам. Гранд-Мастер поручил мне ваше обучение, и, для общего удобства, вы сможете обращаться ко мне в неформальной обстановке «Господин Карру». Карру-вэ, но, поскольку вам будет неудобно обращаться на незнакомом языке, «Господин Карру» будет вполне уместным.
– Но может создать некоторую путаницу, – заметил Фэрт, когда второй самир умолк. – Я настоятельно рекомендую вам обращаться к моему помощнику подобным образом, когда вы уверены, что обстановка неформальна. Обращение в формальной обстановке по имени носит несколько… противоречащий этикету характер…
– Но разве Карру не ваша фамилия? – не поняла я.
– Меня зовут Карру Сэрхэ Карру. Краткое имя звучит как Карру Карру. – Я решила, что неопределенно дернувшаяся, едва уловимо, скула выражала его смущение. По крайней мере, человек бы испытывал что-то сродни ему.
– Карру… Но разве может это быть одновременно и фамилией, и именем?! – недоумевала я все сильнее. Губы Фэрта впервые за наше с ним двухнедельное знакомство изобразили что-то вроде улыбки – правда, я едва успела ее заметить.
– Это уникальное для Империи явление.
– Когда я родился, мой отец оформлял документы. И на вопросы девушки, заполнявшей бумаги, дважды назвал фамилию. Он подумал, что она не расслышала его ответ, а в документах было проставлено имя Карру. Отец принял решение оставить все именно так.
– Действительно необычная история… – улыбнулась я. – У вас очень красивое имя. Я в таком случае буду Алеандра Дарна…
– Нам это известно, – прервал меня обладатель темных глаз, оглянувшись на тянувшиеся за окном кареты леса и луга Империи, изредка сменявшиеся деревушками, большими деревнями и маленькими городками. И достаточно регулярно уступавшими место порталам.
– А как зовут вас, если позволите? – осведомилась я. Удостоив меня коротким взглядом, самир сообщил:
– Гранд-Мастер Фэрт. – Воцарилась тишина, нарушаемая голосами и свистом ветра снаружи. Карета мерно покачивалась, провозя меня все ближе и ближе к Дариану. Городу, который я никогда не видела и который почему-то заочно казался мне удивительным местом – удивительным мне в Империи, впрочем, казалось все. Искоса посматривая на самиров, я занялась привычным уже подсчетом их возраста – на вид они казались не старше, даже младше меня, но все же занять в столь юном возрасте такие должности было просто… невероятно… Долгая, но не гнетущая, тишина была нарушена бархатным, удивительно приятным голосом мужчины, с которым я в очередную попытку покоситься встретилась взглядами:
– Вы в любом случае не сможете угадать, и, судя по тому, как вы меня рассматриваете, вам это представляется интересным. В Империи, вы, верно, слышали, подобная тема не считается щекотливой или тайной.
– Простите? – я попыталась изобразить невинное лицо.
– Мне тридцать два года. Полагаю, я удовлетворил ваше любопытство?
– Простите… – стушевалась я, уставившись на носки своих сапог и устыдившись производимого мной впечатления. – Я не хотела…
– У людей часто происходит подобная реакция, когда они впервые встречают самиров. Осознать ряд особенностей моего народа людям бывает достаточно непросто… – видимо, это должно было меня успокоить. И правда – даже при том, что лицо осталось непроницаемым, а голос звучал, словно он просил лепешку на завтрак, успокоило. – Я не нахожу ваш интерес неуместным и ситуацию неловкой. Поверьте, вы не совершили ничего дурного, принцесса.
– Мне тридцать лет, – охотно сообщил Вице-Мастер Карру, доброжелательно на меня посматривая. – Уверен, когда вы немного привыкнете к обществу самиров, это перестанет смущать вас.
– Мне двадцать, недавно исполнилось, – выдавив подобие улыбки, заметила я. – Но мой облик больше соответствует моему возрасту… – левая руку по давней привычке потянулась потрепать холку Дорра, и отдернулась, вместе с осознанием того, что вара не было рядом. Что я была одна… И даже не знала, живы ли мои спутники и удалось ли им избежать лап людей Карлона и Алкира…
***
Я как раз успела закончить завтрак, когда в дверь снова постучали, и я отворила засов. На пороге показалась девушка примерно моего возраста, с красивыми серыми глазами, немного узкими, темно-каштановыми волосами, собранными в хвост. Черты ее лица очень сильно напомнили мне Стунгу, в какое-то мгновение, и я тряхнула головой, отбрасывая эти мысли. Незнакомка, облаченная в закрытое свободное черное платье с узорчатым поясом, приветливо улыбнулась, чуть заметно склонив голову.
– Я весьма рада знакомству с вами, принцесса. Если позволите, могу ли я пройти внутрь? – осведомилась она, приоткрывая в улыбке белые зубы. В ушах зазвенели при движении головы длинные тонкие серебряные серьги.
– Да, разумеется… Госпожа… – я отступила на шаг, пропуская даму внутрь.
– Меня зовут Элиа Анжари Фэрт, но для удобства, Госпожа Алеандра, вы можете обращаться ко мне «леди Элиа», – сообщила девушка, окидывая мою комнату быстрым взглядом и останавливая его на моем лице. – Предугадывая ваш возможный вопрос, я полагаю, будет уместным сообщить, что я сестра Гранд-Мастера Фэрта. Как представитель Особого Отряда, я буду обучать вас языку и необходимым нормам протокола для аудиенции у Его Императорского Величества. Вы сможете обращаться ко мне в случае возникновения у вас любых вопросов и пожеланий. На время вашего пребывания в Дариане как гостьи нашей страны я – ваша хозяйка и проводник. – Светлая улыбка, не сходившая с ее красивого смуглого лица, никак не увязывалась у меня в голове с образом немногословного, серьезного и хладнокровного Фэрта.
– Вы самир? – уточнила я, мысленно проклиная свою любовь задавать глупые вопросы.
– Разумеется, – девушка едва заметно нахмурилась.
– Вы много улыбаетесь… – заметила я, пытаясь как-то сгладить свою неловкость.
– Мне присуща несколько несвойственная самирам эмоциональность. Но, тем не менее, я самир… – я предпочла промолчать, пытаясь отыскать в ней хоть что-то общее с Фэртом, но мне это не удавалось – похожи они не были вовсе, и внешностью, и манерой поведения – леди Элиа и впрямь более походила на человека, будучи очень энергичной, склонной выражать эмоции, доброжелательной и улыбчивой. Девушка охотно обучала меня языку, тому, как в их стране принято кланяться, представляться, как вести себя за столом, тому, что белый цвет в Никтоварилье принято надевать в случае траура, что при разговоре необходимо соблюдать дистанцию хотя бы на расстояние вытянутой руки, тому, что здесь не принято отказываться от угощений или подарков…
– Хозяину или повару будет весьма приятно, если вы упомянете, что вам понравилось блюдо. Но, разумеется, акцентировать внимание на этом сообщении не следует, – поведала мне девушка в один из ежедневных уроков. К тому моменту я пробыла в гостинице уже более недели.
И почти постоянно у меня присутствовали гости – Вице-Мастер Карру, неоднократно посещавший меня от имени Дворца, Элиа, приходы которой начинали в глубине души меня радовать – ее приветливость и радушие разбавляли общую сухость и нервозность ожидания аудиенции. Уроки языка заключались не только, и не столько в сухих протокольных выражениях, вызубриваемых наизусть – напротив, они носили характер светского общения, рассказов о животных, блюдах, путешествиях, странах, обсуждения прочитанных книг и развлечений… Самирка, рассказывая мне что-либо, терпеливо дожидалась, когда я смогу понять ее рассказ, помогала мне, если я заминалась при своих репликах…
Присутствовали в гостинице и другие самиры, составлявшие, как я заключила, и надзор за мной, и в то же время мою охрану – они сменялись каждое утро, и, в общем-то, держались достаточно незаметно для меня, словно стараясь оставаться в тени и не смущать меня своим присутствием – но и впечатления, что их здесь нет, создать Особый Отряд не поспешил, что я сочла своего рода показателем того, что я все же в большей степени воспринимаюсь как гость, нежели как пленница…
– Кухня в вашей стране действительно весьма прекрасная. К тому же многие блюда мне привычны, в Оринэе кухня была достаточно близка никтоварилианской, – улыбнулась я. Элиа, сидевшая в общей комнате, в кресле напротив, коротко улыбнулась. – Хотя мне весьма неловко, что я живу за счет дворца…
– Вы представляете интересы Таунака, являющегося близким союзником Империи долгое время. – Самирка, сложившая на коленях руки и сидевшая с удивительно прямой спиной, взглянула на книгу в моих руках. Я невольно опустила взгляд на ее кисти, отмечая, что девушка не носит браслетов и колец. Единственными украшениями, которые я на ней наблюдала, были ленты, украшавшие косу, и серьги.
– Если позволите, леди Элиа… – набралась я решимости. – Я заметила, что вы не носите украшений… Это вызвано традициями страны?
– В Империи украшения являются неотъемлемым атрибутом дамы во время светского приема или бала, желательны при посещении театров, выставок, праздничных мероприятий, но не составляют необходимую часть гардероба в обыденной жизни, даже в случае, если речь идет о даме из высших кругов. Лично я не питаю страсти к украшениям и не ношу их, если ситуация не требует этого. Если вы придерживаетесь другого мнения, вы, разумеется, вольны следовать своим предпочтениям. Это же касается и платья – вы сможете убедиться, что выбор возможных нарядов у дам, особенно из высокого общества, достаточно широк. В ряде случаев допускается даже мужская одежда – например, при поездках верхом, тренировках, если девушка сочтет это уместным, находясь дома… Разумеется, это не касается посещения храмов, официальных приемов и событий, пребывания в театре, музее, салоне… Но и выбор платья достаточно широк… – я, памятуя о том, что видела ее в нескольких платьях, но весьма однообразных, заключила, что и роскошным, открытым или подобным одеждам она симпатии не питает – и невольно отметила, что эта наша черта является общей, ведь и я никогда не любила ни яркого грима на лице, ни дорогих украшений, ни не в меру открытых или дорогостоящих нарядов…
– А прическа и гримировка лица? – уточнила я.
– Незамужние девушки могут носить любую прическу, в зависимости от требований ситуации, и просто ходить с распущенными волосами, даже на приемах и балах, замужние дамы, обыкновенно, заплетают косы. Разумеется, в случае торжеств и праздников они могут делать прически, но коса будет предпочтительнее. Коса символизирует замужество. Вдовы обыкновенно покрывают распущенные волосы шалями или накидками. Реже заплетают косы, которые также прикрывают. Что касается гримировки лица, она не является обязательной даже на официальных празднованиях и приемах, но обычно ее отсутствие воспринимается дамами как признак безвкусицы. Более серьезных последствий, чем сплетни, однако, вам не следует опасаться… Вернемся к трапезам, – напомнила самирка. – Может случиться, что вас пригласят отобедать или отужинать. Во время трапезы следует пожелать окружающим приятного аппетита – не слишком громко, разумеется, и не привлекая всеобщего внимания. – В Оринэе такого требования не было, обычно трапеза начиналась с благословения главного из сидевших за столом, а в Рокканде и вовсе этикетные нормы размываться стали задолго до того, как я додумалась уносить ноги… И даже столь, казалось бы, откровенные и простые вещи сейчас действительно шли мне на пользу и взывали к моим воспоминаниям, понемногу вновь начинавшим возвращаться…
Среди моих посетителей числился и Гранд-Мастер Фэрт, дважды посетивший меня лично, и я при этом по-прежнему не знала его имени. Вторая наша встреча оказалась сопряжена с ужином, и мужчина, осведомившись, не нуждаюсь ли я в чем-либо, поведал, изящными движениями разливая по хрустальным кубкам вино, что день аудиенции окончательно назначен, и состоится она через три дня, пятнадцатого Снеженя, в полдень.
– Разумеется, следовало сообщить вам ранее, но некоторые обстоятельства требовали уточнения, равно как и распределение приемов и встреч Его Императорского Величества, – я невольно вздрогнула, ощущая на себе пристальный взгляд черных глаз – радужка практически сливалась со зрачком, и широкий черный круг создавал почти пугающее в полумраке освещаемой свечами комнаты впечатление. Каким именно образом отапливается гостиница, я так и не сумела понять, поскольку очаг имелся лишь в общей комнате, и разжигали его служители гостиницы… – Вас, полагаю, проинструктировали?
– Разумеется. Госпожа Элиа обучала меня тому, как надлежит вести себя в присутствии Императора, – кивнула я.
– Прекрасно, – бархатные нотки тихого голоса самира, на моей памяти не повышавшегося ни единого мгновения, завораживали, а спокойное, умиротворяющее и доброжелательное поведение вызывало невольное расположение, становившееся по мере общения все более явным – при том, что умом я прекрасно понимала, с кем имею дело, насколько опасен и влиятелен этот мужчина и… И все же интуиция почему-то молчала, не вызывая ни страха, ни настороженности. У меня не было поводов опасаться Особого Отряда, больших, чем связанные с моей личностью в целом и с пересечением мной Стены Науров. Я не пыталась лгать, не делала попыток сбежать или втереться в доверие, не имела страшных грехов или тайн за душой… И, более того, в глубине души понимала, что мне здесь особо-то и некому доверять… А эти самиры, по крайней мере, вызывали хороший отклик у Танры, мнению которой я доверяла больше, чем чьему-либо еще… – И все же, если позволите, я считаю уместным напомнить вам несколько моментов, во избежание возникновения неловкой либо двусмысленной ситуации.
– Да, конечно, – кивнула я, проглотив крошечный кусочек сочной отбивной.
– Прежде всего, эти уточнения носят, скорее, общекультурный характер, нежели касающийся собственно аудиенции. Как мне известно, оринэйские традиции и нравы весьма строги, посему, я не сомневаюсь, что Владычица Танра вам это сообщила, и все же возьму на себя смелость напомнить, в нашей стране общение между мужчинами и женщинами не столь строгое. В неформальной обстановке возможны даже дружеские объятия, прикосновения к плечу, спине, поцелуй в щеку. Если подобное состоится по отношению к вам, принцесса Алеандра, но более двусмысленных либо нелицеприятных действий не последует, вам не стоит опасаться. В наиболее страшном случае это будет признаком отсутствия такта у мужчины. К слову, даже замужняя женщина может оставаться наедине с мужчиной, не являющимся ее братом или мужем, это не будет сочтено крамольным, если нет оснований полагать, что рамки морали были нарушены. И, разумеется, я прошу вас сообщать Особому Отряду о тех случаях, когда поведение вашего собеседника покажется вам слишком двусмысленным или нетактичным. Как почетный гость Империи, вы вправе рассчитывать на защиту с нашей стороны… При общении с более высокопоставленным человеком дама обычно делает реверанс, но вас это правило не затрагивает, исключая Императрицу Карсу, возможно, и Императора. Иным дворянам вы не обязаны кланяться, ваше положение этого не подразумевает.
– А если речь идет, к примеру, о вас? – улыбнулась я, искоса взглянув на собеседника.
– Я герцог. Как видите, мое положение не является более высоким. Уважение вы можете выказывать кивком, этого вполне достаточно. У самиров ситуация не столь строга, поклоны в вашем случае не являются обязательными. Вам не нравится вино? – указав глазами на мой нетронутый кубок, уточнил самир. – Если вам угодно, я попрошу подать для вас что-то другое.
– Нет необходимости, – поспешила заверить визитера я. – Я просто не привыкла к хмельным напиткам, но мне случалось пить вино во дворце династии Каэрри. Я прожила там три года и мне доводилось получать приглашения на трапезы кронпринца и Императора… – губы невольно дернулись при воспоминаниях о блестящих глазках Карлона и его вечной трости, и ухмылке Алкира, когда-то не казавшейся мне неприятной… – Как и на балы и вечера, которые давали мои товарищи по службе.
– Полагаю, обитатели дворца были склонны употреблять подобные напитки? – бровь едва заметно шевельнулась, но не более того. – Как известно, Великий Рокканд склонен к более свободным нравам…
