Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 35 (всего у книги 45 страниц)
– А мне очень нравятся узоры принцессы Милэсайна, – улыбнулся Ладар Сайрау, под пристальным взором последней. – Они весьма к лицу принцессе.
– Полагаю, – вновь послышался мягкий, уже знакомый голос. – Самые красивые узоры украшают иные руки, – я подняла глаза и осознала, что внимательный взгляд прикован к моим кистям, на которых подсыхала краска. – Будь это соревнованием, я присудил бы победу принцессе Алеандре. Весьма символично и поразительно красиво…
– Не стоит, сир, – перебила я, порядком смущаясь его взгляду. – Самый обычный узор, у леди Фэрт несравненно прекраснее. К сожалению, я не могу приветствовать почтенных господ должным образом.
– Вас чуть не отравил харр, – Сайрау вздохнул, покачав головой. – Принцесса Алеандра, даже если вы бы решили прилечь прямо здесь, едва ли у меня родилась бы тень мысли вас в этом винить. В Империи каждый ребенок знает, что такое харр и его яд.
– Прилечь прямо здесь было бы с моей стороны уже наглостью, – немногословный, скуповатый на эмоции деловитый мужчина в наши редкие встречи вызывал у меня большую симпатию. Он чем-то напоминал отца и герцога Шауру-старшего, да, пожалуй, Тома Картера, которых я тоже всегда высоко чтила. – Однако же, если это никого не смущает, я предпочла бы сидеть.
– Если это кого-то смутит, он рискует услышать пару нелестных слов, – скользнули по мне карие глаза. – Я очень польщен тем, что вы пришли к нам сегодня. Если вам станет нехорошо, мы позволим вам отправиться к себе, и кто-то из нас поможет вам дойти до покоев. Принц Тионий хотел присоединиться сегодня, но он уехал за город с наставниками дел ратных, они вернутся через два дня, и я лишь по его велению передаю всем дамам лучшие пожелания. Особенно теплые для леди Тангу. – Ниэни побагровела, как-то отодвинувшись к самому темному уголку. – Кронпринц так же просили сообщить, что, по его мнению, самый красивый узор заведомо будет у прелестной леди Ниэни. – Даже в такой ситуации Тионий Фамэ оставался Тионием Фамэ, весело мелькнула мысль. Он ведь наверняка знал, что Ниэни останется без внимания со стороны взрослых господ, и решил таким образом поддержать и как-то выделить ее. Впрочем, у них всегда, с тех пор, как девушка присоединилась к нашим занятиям, были довольно-таки теплые отношения.
Однако же дамы, сославшись на то, что им нужно теперь подсушить краску и принарядиться окончательно, разошлись по комнатам, призвав служанок, Дорр же последовал за Ниэни, дескать, ей тоже кое-чего подправить надо, и Дорр ее оценит, Элиа ушла с Илардой, видимо, наводить красоту последней. Мне же Императрица Карса не терпящим возражений тоном велела сидеть и не беспокоиться ни о чем. Присутствие Бэнни успело было меня порадовать – с ним общаться мне было очень легко и приятно, но тут-то его и вызвали ненадолго в Штаб по какому-то вопросу, Сайрау тоже удалился, то ли помочь кому-то из дам, то ли в свои покои. И помимо принцессы Оринэи, так и державшей над столиком вытянутые руки, в гостиной, украшенной гирляндами цветов и флажками, как в Сархаре, где ощутимо пахло красками и восточными пряностями, остался еще один только человек, отославший слуг и стражу в коридоры, да пара Молчунов, витавших в комнате, незримых и трудолюбивых.
Нарушить тишину я опасалась, и делала вид, что всецело поглощена своими пальцами, когда мягкий голос с непривычно-дружеским теплом обратился ко мне, заставляя отвести глаза в сторону, моля кого-либо из друзей и знакомцев поскорее возвратиться.
– У вас действительно прекрасный узор, принцесса Алеандра, – заметил Император, немного вытянув шею, словно желал лучше рассмотреть темно-коричневые витки. – К слову, саюджи очень вам к лицу. И оно выглядит крайне роскошно, смею заметить.
– Оно обошлось очень дорого человеку, который купил его для меня, – отозвалась я, не решаясь взглянуть на Императора. – Вместе со всеми украшениями и еще одним саюджи оно потребовало почти всех его сбережений. Я хотела продать его здесь, в Дариане, но так и не улучила времени это сделать.
– Полагаю, этот человек был в не меньшем восхищении, – в глубине лица что-то едва уловимо и мрачно изменилось, и лишь большой уже опыт общения с самирами позволил заметить эту тень. – И не пожалел о своих тратах…
– Мы купили эти одежды в Сархаре, чтобы не привлекать внимания, – Император чуть склонил голову, показывая, что слушает меня внимательно. – Приодеться пришлось всем, я выдавала себя за его супругу и нам пришлось облачить меня соответствующим образом. Наши спутники были одеты несколько проще… Но господин согласился на эти траты своей волей. Он счел, что обязан позаботиться о своей сестре.
– Сестре? – недоуменно нахмурились густые брови собеседника.
– Речь идет о моем старшем брате, Фэйзере Нарги, вероятно, вы могли слышать о старшем сыне королевы Дарны, – пояснила я. – Он сопровождал нас в поездке в Таунак и к Стене Науров, но не собирался ее пересекать. Его имени не было в верительных грамотах, мой Император…
– Я слышал о нем, – кивнул правитель, погрузившись в мысли, судя по выражению искаженного шрамами лица, не самые радужные. – Говорят, он противник еретических воззрений Запада и один из наиболее отчаянных членов Братства Свободы…
– Он весьма отважен, но благоразумен, – улыбнулась я. – К сожалению, я не всегда прислушивалась к нему, и подчас это оканчивалось плачевно… Признаюсь, я немного растеряна сегодня, – отчего-то эта тема заставляла Императора хмуриться, и я решила сменить направление беседы, – я уже давно не праздновала этот день, в крайний раз мне довелось провести его в Минауре, у нас там учились девушки из Сархара и Таунака. В последний год обучения я впервые украшала руки узором, и хотела отпраздновать этот день в первый год в Гвенто-Рокканде, но… принц Алкир рассказал , что праздник Женщины считается в Альянсе еретическим, и не дал дозволения. Что традиции Сархара, как страны Диады… Расходились с традициями стран Отца Трингула.
– Вот как? – тонкие губы дернулись в слабом подобии улыбки. – В Империи отношение к подобным праздникам иное, мы в равной мере уважаем религии всех стран, поклонение как Диаде, так и отдельному Творцу, будь то Богиня-Матерь или Божественный Отец. Разумеется, основной религией является поклонение Барле, но, в частности, к этому празднику мы относимся с почтением. В нашу семью многие традиции этого дня принесла Императрица Карса, буду честен с вами. Однако я буду даже более честен, я впервые посещаю празднование этого дня, дабы провести вечер в столь приятной компании…
– Никогда? – подобное признание порядком удивило, ведь и по заверениям государыни, и по словам принцессы и Элиа выходило, что празднование было ежегодным, однако мужчина кивнул, подтверждая свои слова. – Но отчего же? Императрица Карса говорили мне, что празднование для вашей семьи традиционное…
– Женская половина династии отмечает этот день ежегодно, – легким кивком признал правоту этих слов собеседник. – Но я прежде не считал необходимым свое участие в ритуалах. В этом году Императрица и принцесса убедили меня, что провести в столь приятной компании вечер будет весьма… удачным решением.
– Вы льстите мне, сир?
– Вы не только очень красивы, но и крайне проницательны, – усмехнулся дарианин. – Однако же, под приятной компанией я подразумевал и вас, и леди Элиа, и милейшую Ниэни Тангу, и герцогов. И даже вашего духовного супруга. Всегда отрадно, даже если ты Император, провести несколько часов среди друзей. К слову, вы, верно, знаете больше о традициях праздника?
– Только то, что слышала от моих подруг в Школе и помню с детских лет, – отозвалась я, старательно припоминая тот год, когда мы с девушками, балуясь, рисовали на руках друг друга, и тогда еще об именах мужчин речи не шло. Краска продержалась недели три, прежде чем смылась окончательно. – В частности, ритуал нанесения узоров, на самом деле, тесно связан с сутью данного праздника. Это праздник, связанный с бракосочетанием и вечной любовью Диады, и, нанося узоры, женщина тем самым… Скажем так, она выказывает Божественной Чете свою любовь к мужу или жениху. Замужние женщины и вдовы украшают руки после рассвета, а незамужние девушки, которые еще одиноки, или только готовятся к свадьбе, вечером.
– Но для чего тогда наносить узоры на руки одиноких девушек? – уточнил мужчина, казалось, искренне заинтересовавшись.
– Считается, что это нечто вроде ритуала, призывающего скорейшую встречу со спутником жизни. Многие женщины прячут в узоре имя мужчины, и последний ищет его. Если находит, говорят, он будет жить долго. А еще в этот день едят сладости, и мужчины кормят сладким дорогих им женщин. Матерей, дочерей, сестер и любимых. И с украшениями связана очень интересная церемония. Женщины держат в свете Луны украшение и желают счастья для возлюбленного и долгой жизни для него, или загадывают встречу со своим суженным, а потом оставляют на ночь в воде это украшение. И ставится зеркало так, чтобы оно отражало на воду лунный луч… А наутро нужно надеть на сутки это украшение. А если мужчина подержит его в руках, или даже наденет его сам, тогда отношения будут счастливыми и долгими, и жизнь женщины будет здоровой и счастливой… – я сама не заметила, как голос стал ниже, и как моей руки, с уже подсохшей краской, осторожно коснулась грубая мужская ладонь. – Императрица Карса оставит в воде серьги, которые ей подарил ваш дедушка… Она говорит, что желает, чтобы и его посмертие было счастливым…
– А что оставите вы? – и почему-то вновь показалось, что глаза чародея странно сверкнули. – Вы ведь оставите украшение?
– Медальон. Он сломан, но для меня имеет особенную ценность, это подарок моей мамы. – Я мягко коснулась второй рукой шершавой сильной кисти. – Я и в Минауре оставляла в воде на ночь именно его.
– Верно, он очень вам дорог, – словно опомнившись, властитель Темной Империи убрал руку. – Что же касается сладостей, эта традиция мне особенно симпатична. Пожалуй, будь я женщиной, непременно бы рассказал о ней брату, отцу…
– Я наслышана о вашей любви к сладкому, – хихикнула я, не понимая, куда уходило, все сильнее, мое прежнее стеснение, понемногу уступая откровенно дружеской легкости и непринужденности. – Кстати, и женщины тоже друг друга угощают.
– Тем чудеснее, – поддел мужчина, улыбнувшись уже откровенно и немного задорно. – Так много сладкого…
– Что беречь фигуру не выйдет. К счастью, меня хотя бы Дорр не сможет угощать, только Ниэни…
– Я все хотел уточнить, но не уверен, что это тактично. Вы постоянно заплетаете косу, и леди Ниэни…
– Да, я знаю, в Империи это символ замужества женщины, но мы придерживаемся оринэйской традиции, – пожала я плечами. – Там это была обычная женская прическа, к тому же, леди Ниэни помолвлена, за Стеной Науров. А у меня коса служит отсылкой к духовному браку. Варсэ-тангу Дорр весьма капризный супруг.
– Вы и без него заплетали косу, – возразил государь.
– И меня неверно понимали. Я лишь хотела придерживаться традиций своей страны, я очень тоскую по ней.
– В таком случае, вас утешит, что я и мои родные будем понимать ее верно, коль скоро вы пояснили нам ее значение, – подмигнул мужчина. – Что же касается вашего облика, саюджи действительно очень вам к лицу, это не лесть. Думаю, я в сархарских одеждах выгляжу гораздо нелепее, но в южной стране всегда просят носить их одеяния. Мне доводится весьма часто… В силу происхождения и титула мне приходится нередко присутствовать на Совете Всех Земель, – пояснил он, словно опасаясь, что я не пойму, аккурат к моменту, когда вернулись Сайрау, Императрица Карса и Ниэни с Дорром. Еще немного погодя к нам присоединились дамы и Бэнни, принесший витиеватые извинения за то, что был вынужден оставить приятных леди в такой день, и одаривший каждую из девушек, включая Ниэни, охапкой очень красивых цветов. У подруг это были разноцветные розы из лучших столичных теплиц, а у меня – букетик местных цветов, очень похожих на колокольчики, название которых я как-то не заучила, но сами цветы мне понравились, а вслед за Фэртом, источавшим грацию и обаяние, появились и приглашенные властительствующей вдовой танцоры и музыканты, веселившие почтенную высокородную публику выступлениями…
Только много позже, глубоким вечером, когда ритуалы были почти завершены, и все обменялись кто сладостями, кто подарками, подошла очередь самого крайнего и самого важного обряда – подержать украшение в лунном свете, опустить в воду, и… через специальное, освященное в Храме стекло направить на миг лунный луч на кого-то, кому хочется пожелать здоровья, счастья или иных благ, для чего присутствовавшие мужчины выстроились в ряд – Император для Иларды, как брат, Бэнджамин, гласно на том же основании, но негласно-то все понимали, каковы истинные причины, для Элиа, герцог Сайрау – для Императрицы Карсы, на правах друга семьи. Дорр, помахивая хвостом, поведал, что благожелания хочет получить от Ниэни, а я уж как-нибудь решу сама, о чем мы с ним же и условились немногим ранее, зная, как это порадует скромную добродетельную девушку. Но и в моем стекле, когда я повернулась от окна, направляя его на ковры, покрывшие пол, выросло немного узкое, бледное лицо, с плотно сжатой ниточкой губ.
– Ваше Высочество?! – руки дрогнули, и тонкие детские пальцы поймали хрупкую вещь в половине дюйма от пола. – Но… Государь сказали…
– У меня есть срочное послание от Его Милости, Полуночного Пиуэргардрана, – Тионий скользнул глазами по присутствовашим, и глубоко вдохнул. – Желаю присутствующим дамам благ и милостей Божественной Матери. Я был вынужден нарушить волю отца, выполняя поручение Темнейшего, и незамедлительно вернуться во дворец.
– Каково же послание? – Императица Карса пришла в себя первой, однако правнук едва повернул к ней аккуратно причесанную голову.
– Послание касается Ее Королевского Высочества, и мне велено передать ей его, соблюдая конфиденциальность, лично в руки. Если вы позволите, принцесса Алеандра, мне нужно сообщить вам некоторые известия. Опасаюсь, они покажутся вам мрачными. – Я часто видела кронпринца серьезным, но столь подчеркнуто спокойным впервые, и само это говорило о том, что, что бы ни передал мне Темнейший, в этом послании нет ничего хорошего. Мы отошли в столовую зону, с позволения Императрицы, оставив переглядывавшихся собравшихся позади, и только тогда с каменного, по-детски красивого лица сползла маска.
– Полуночный велел вам возвратиться в город в ночь? – сглотнула я, чтобы нарушить гнетущую, зловещую тишину.
– Именно так. Он сообщил, что минувшим вечером Император Карлон отыскал путь, ведущий к тому, что сокрыто под Ориусом. Более того, в его руках находятся три из пяти первично необходимых оринэйских артефактов, четвертый обнаружен им, пятый людям Фэйзера Нарги удалось увезти из-под носа у роккандцев… – к голове прилила кровь и в висках зашумело, когда в памяти выросли тонкие красные полосы в небесах над Ориусом, и ночь, когда я рассказывала Файгарлону о Страже, спрятанном внизу, мы спускались с гор, и Дорру я тоже рассказывала. Но я не предполагала, что пока я здесь отдыхала и собиралась с мыслями, Каэрри нашли дорогу, ведущую к тому, что так рьяно берегли отец и его ближайшие помощники, что так старательно укрывал Пиуэргурдран еще в пору моего младенчества… По коже поползли холодные цепкие липкие лапки ужаса. Если он отыщет путь и способ совладать с тем Стражем, сотрясется вся Бартиандра, вплыло в голове, наполовину в памяти, наполовину в какой-то интуитивной части сознания. – Он сказал, что донести эти известия я должен до вас, и только вам решать, как поступить с ними. Сам Полуночный прибудет в Дариан так скоро, как это окажется возможным. Он так же сообщил, что провел расследование и вынужден передать варсэ-тангу Дорру печальное известие. Еще в пределах юга Басскарда и Рантии, после вашего спешного отъезда в Таунак, на стаю Иринэйского леса было совершено нападение. Вожак стаи, Нагу, был убит, и стая раскололась на несколько небольших групп. Вар, напавший на вас осенью, не принадлежал ни к одной из них.
– Кто напал на них, – голос дрогнул, и пальцы против воли впились в тонкое мальчишеское запястье. – Вы знаете?
– Люди Императора Карлона, предположительно. Варсэ-ками в Великом Рокканде объявлены вне закона за связь с вами, амари Алеандра, и помощь вам. Вары вынуждены или спасаться бегством, или быть убитыми. И, наконец, Полуночный передал вам это, и просил сообщить, что очень скоро, через, вероятно, несколько людских лет, вам это понадобится… – юный волшебник запустил руку куда-то под полы своего мундира, и вытащил нечто небольшое, продоговатое, бережно завернутое в зеленый атлас, что я торопливо, дрожащими руками, развернула. Королевская печать моего дома, серебряная, изумительной красоты, сработанная по приказу моего отца в честь моего провозглашения наследницей престола. Я с войны не видела ее – герб династии Оринэйских внутри герба самого Королевства, и несколько слов… Важных для тех, кто знал историю народа. «Да сохранят духи землю сию…» Дыхание против воли участилось, когда глаза снова и снова со всех сторон изучали посылку, не вызывавшую сомнений в своей подлинности. – Полуночный сообщил, что она была у него, но настала пора вернуть законной владелице то, что причитается ей по праву, дословно. Это гарантия того, что Нерушимый Договор отныне обретает особенную силу и непременно будет исполнен Стороной Ночного Острова, каковы бы ни были обстоятельства.
– Что-то еще… он просил сказать? – голос срывался на хрип, и картины разоренной вновь Оринэи, от которой стремительно по всему миру поползет чудовищная сила, чуждая Бартиандре, так и вырастали, затмевая полутемный стол и шкафы с посудой, перед глазами.
– Он сказал, что вы сами многое поймете и вспомните, но он уверяет вас, что случившееся сегодня дало толчок к очень важным скорым событиям, – мальчик выдохнул, и моей руки коснулась узкая теплая ладонь. – Амари Алеандра, полагаю, вам лучше отправиться к себе, ритуалы завершены. Я объясню почтенным собравшимся, что вы взволнованы и вам необходимо уединение, и попрошу леди Тангу и варсэ-тангу Дорра отправиться в ваши покои… И, – неуверенно, чуть замявшись, пробормотал молодой наследник трона Темной Империи. – Мне сказать варсэ-тангу о том, что произошло с его стаей? Или вы предпочтете сделать это сами?
– Думаю, будет лучше, если об этом расскажете ему вы, либо, я посоветовала бы, Гранд-Мастер Фэрт. Непросто предугадать реакцию Дорра на такое известие, но я сейчас… Новости слишком… Неожиданные и важные…
– Я расскажу все Гранд-Мастеру и попрошу его донести печальную весть до адресата, – согласился Тионий. – Мне очень жаль, но Полуночный просил передать вам известия незамедлительно. Он очень торопился и не счел уместным посетить сразу дворец. Может быть, мне следует прислать к вам графа Карру?
– Нет, новости удручающие, но не столь сильно, – отозвалась я. – Спасибо, Ваше Высочество. Передайте мои лучшие пожелания и извинения дамам и господам, если вас не затруднит. На рассвете для ритуала воды я прибуду, Императрице Карсе не следует беспокоиться. – Откланявшись и стараясь всеми силами унять пробиравшую тело дрожь, я торопливо, забыв даже о ноющей боли в ноге, отправилась в свои темные по ночному часу покои, где сейчас ждала только Бэя…
***
Ниэни мирно посапывала, укутавшись в одеяло, когда бессоница окончательно показала всю свою красоту, и до рассвета оставалась пара часов. Холодный камень пола немного заглушал жар, пробиравший и будораживший кровь, саюджи, так и не снятое, прошуршало в такт шагам, и потревоженная Бэя, дремавшая в глубоком кресле у кофейного столика, недовольно заурчала. Дорр так и не вернулся в покои, Ниэни рассказала, что он, услышав известие, попросил у Императора дозволения пару недель провести в лесах близ Дариана, чтобы звериная половина уступила разумной и никто не пострадал. Получив разрешение, вар покинул дворец, выпросив у Фэрта сопровождение в лице пары самиров, чтобы пересечь город без лишних рисков… Сдержанности и благоразумию благодушного зверя оставалось завидовать, но вот я сейчас осталась без мохнатого «плеча», и лихорадочно метавшиеся мысли оставались только моими. Печать отца вполне могла быть у наура, ведь они тесно союзничали, перед войной, более того, именно Пиуэргурдран был тем Полуночным, кто прилагал усилия для сохранения Оринэи. Не сумел, но пытался… И все же возвращение печати ко мне было почти откровенным намеком на то, что Оринэя должна, по замыслу, очень скоро обрести прежний, независимый, статус, а это было возможно только как итог очень серьезного переворота в Бартиандре, дипломатией ли достигнутого, или, более вероятно, войной…
Карлон разыскал почти невероятный для него путь к Ориусскому Стражу, одному из двух сокрытых в Зеленом Королевстве Стражей Первого Колена, тому, что открывал проход в Бартиандру извне не только для Диады, но и для любой иной формы Мировых Энергий… Тесно были связаны они и с иными группами Стражей, но даже их основного предназначения было достаточно для того, чтобы тело сотрясала невыносимо мучительная дрожь ужаса. Без власти над Стражами Карлон приоткрыл завесу над миром своему чудовищному другу, а если власть, над столь сильным Стражем, окажется в его руках… Страшно было подумать, как быстро и насколько сильно Алый Тигр ударит по миру, и в сколь более ужасном варианте повторится День Алого Тумана, после которого обессиленная, обескровленная Оринэя пала. Но ведь Темнейший сказал, что Карлон нашел путь, а не прошел его. Что же он тогда имел в виду? Что просто разыскать дорогу недостаточно, и есть нечто еще, и именно поэтому я должна была знать все первой?
Сцена в ночной палатке Аланда Девятого вновь всплыла в памяти, но та ее часть, что Карру так и не удалось поднять из провалов подсознания…
– Даже если Зеленое Королевство падет, Аланд, – тихо, устало и встревоженно, совсем как человек, говорил Пиу, а я, замирая, внимательно его слушала, затаившись за походными ящиками отца. – Ничто еще не будет проиграно безнадежно, пока в руках Карлона не окажется Ключ к Высшему Белому Стражу или к Высшему Стражу Хрустального Единорога. Последним он никак не сможет завладеть, Божественная Матерь держит его при себе… Оберегать, любой ценой, Ключ к Стражу под Ориусом я поручаю тебе. Я сделал неоднозначное дело, сотворив ключ таковым, каков он. Я пытался сохранить его, не раскрывая правды, и испробовал не один путь. Только поэтому я настаивал на той помолвке, что так потрясла тебя, мой смертный друг, и поэтому опасаюсь, что ее срыв принесет немалые проблемы в скором времени. Очень скоро Оринэя должна стать частью Круга Тьмы, если враг не опередит нас, что может произойти… – здесь он замолчал и совсем удрученно, даже немного виновато, словно не наур вовсе говорил, а какой-то смертный подданный, добавил: – Аланд, заклинаю тебя своим Отцом и самой Бартиандрой, ты должен сделать все, чтобы Карлон никогда, слышишь, никогда не получит Ключ. А если получит, чтобы не понял, что именно оказалось в его руках! Я не скажу, где Высший Страж Хрустального Единорога, это знание тебе ни к чему, но то, что я тебе подарил, никогда не должно даже невольно послужить злу…
– Если она окажется на его стороне, я своими руками ее убью. Но путь к Стражам он не откроет, – глубокий низкий голос короля Оринэи насквозь пропитала боль.
– Она не должна оставить мир живых раньше отведенного ей срока. Но и воспользоваться тем, что я вложил в нее, сокрыл в ней, Карлон не должен, – тут же возразил Пиуэргурдран, и аккурат в этот момент я потеряла равновесие, уронила легкий небольшой ящик и грохнулась на землю, пребольно ударившись коленями. И, само собой, себя выдала…
Однако и этих слов, наконец-то вернувшихся в память, было сейчас более чем достаточно, чтобы неслаженные, разрозненные воспоминания сложились наконец в цельную картину. В ту ночь они не просто обсуждали судьбу Оринэи и предполагали, как она может сложиться, не просто говорили о моей помолвке, о том, что из-за ее срыва Оринэя не стала частью Круга, и ввести ее в союз никак не выходило, из-за активного противоборства врага, и даже не только говорили о том, какие сильные Стражи на самом деле сокрывались на моей родной земле… И что Карлону нужна была не страна, а Стражи и Ключи, спрятанные там… Бессмертный страшный покровитель смертных рас не давал отцу надежду, что и с падением Оринэи война не будет проиграна, и не пугал, он всего лишь говорил о Ключе, особенно важном, но волей Диады доступном для Карлона. Всего лишь о Ключе… И этот Ключ, болью обмана и потрясением осознания взорвалось в голове, и путаница и разрозненные догадки выстраивались в куда более четкую картину, всего-навсего кронпринцесса Оринэи. Этот Ключ всего-то навсего я.
И Ключ, само собой, должен знать, что враг нашел дорогу к его Стражу, и поэтому первой узнала известие я. Оставались теперь иные вопросы, кто же мой Хранитель Стражей, и что мне с этим откровением делать. Впрочем, ответ на второй вопрос родился сам собой, и был вполне четким и однозначным – рассказать это все моим союзникам и покровителям, чтобы не оставлять в нашем сотрудничестве таких неоднозначных и не самых приятных тайн, и, если им это известно, показать, что я тоже теперь это знаю. А уж если это тайна и для Никтоварилианской Империи, хранить ее и впредь было совершенно неразумно… К тому же если Полуночный не только мне этого не говорил, но и Императору Арэну, и иным союзникам, возникал иной вопрос, почему и для чего это было сделанно… Ведь отец-то, судя по всему, знал, что его жена произвела на свет не простое дитя, а ходячий Ключ… Так или иначе, ответ, как поступить, был более чем очевиден, для начала стоило рассказать все Императору Арэну, как есть, с догадками и фактами, и уже вместе с ним пытаться понять, какова роль столь неожиданного поворота событий в противостоянии с Алым Тигром и каковы будут последствия…
========== Глава 3.”Моя незримая армия” ==========
– Это еще что такое? – едва я отряхнул руку от мелких капелек, рассматривая блестевшее в лунном свете серебристое украшение, как за спиной послышался недовольный голос пожилой женщины. Собравшиеся разошлись сразу после того, как сначала ушла, так и не показавшись больше, принцесса Алеандра, затем Тионий что-то сообщил Бэнджамину и увел Иларду отдыхать. Дамский Угодник отправил восвояси Элиа и только тогда рассказал, что Пиу передал известие о том, что стаю Дорра атаковали, многих убили и, как стая, союз варов-тигров перестал существовать. На огромную хищную кошку эта весть произвела впечатление не самое радужное, однако он с блеском, хотя и с видимым трудом, удерживал себя в «руках», откланялся и поспешил покинуть дворец и город, и уже потом оставшиеся гости праздника разбрелись до рассвета, вместе с поспешившими к господам слугами. И я, вроде бы, был в общей семейной гостиной один, размышляя о печальном известии, и осторожно достал из воды оставленное леди Алеандрой украшение, чтобы получше рассмотреть.
– Императрица Карса?
– Я заметила, что ты здесь, и подумала, что тебя что-то тревожит, – бабушка обращалась ко мне на «ты» только когда мы оставались наедине. – Но увиденное меня печалит. Я учила тебя, что нельзя вмешиваться в чужую жизнь!
– Но я и не вмешиваюсь, – буркнул я, опуская руку с зажатым в кулаке украшением. – Я всего лишь хотел рассмотреть украшение, не более того, оно показалось мне интересным.
– Но ведь ритуалы существуют не просто так, – Императрица Карса вздохнула, покачав красивой гордой головой. – Арэн, эти обряды и верования веками оттачивались и отбирались, и именно таунакские обряды познакомили меня и твоего дедушку так, как мы встретились, и наши сердца наполнила любовь. А будь встреча иной, и чувства могли быть иными. Она оставила это украшение для того, чтобы оно было под покровительством Богини, чтобы оно принесло ей удачу и встречу с ее судьбой. А ты сейчас воруешь счастье у женщины, которой его и так не досталось…
– Не думаю, что она теперь никогда не встретит любовь, – огрызнулся я, так и не разглядев отобранное бабушкой украшение, бережно опущенное обратно в воду.
– Теперь ты должен подарить ей то, что ты сегодня украл, взяв ее медальон отсюда. Я не знаю, что девочка загадывала, но, если ее желания не сбудутся, это будет на твоей совести, – совсем как в детстве погрозила мне кулаком пожилая леди. – Но я не об этом. Традиции надо чтить и уважать, они не просто так существуют… Но хотела я поговорить о другом. Что тебя беспокоит, дорогой? Известие о том, что произошло со стаей почтенного Дорра?
– Скорее то, что Пиу передал еще какие-то вести и почему-то не мне, – признался я, когда женщина опустилась на низкую кушетку, обитую лиловым бархатом. – Я не понимаю, что именно кажется в этой истории странным, бабушка, но что-то не складывается в его поведении, словно он что-то скрывает. Он очень печется о принцессе Алеандре, и даже теперь передает известия ей, а не мне, хотя я считаюсь его верным помощником. Но науры никогда и ничего не делают без причины на то, и это меня беспокоит. Я не могу понять истинные мотивы Полуночного, но как можно действовать, когда ничего не знаешь?
– Уверена, причина того, что Тионий рассказал об этих известиях только принцессе Оринэи, куда менее зловеща, чем ты считаешь, – улыбнулась вдовствующая Императрица. – Полагаю, они касались ее напрямую, и Пиу только счел, что решать, как поступить с ними, следует ей. Что же до того, что произошло с семьей нашего гостя-вара, наш долг теперь поддержать его и помочь пережить столь печальное известие. А что до секретов, я ведь знаю, ты не выносишь, когда от тебя что-то держат в тайне, но что до секретов, – женщина мягко коснулась моей руки и покачала головой. – Уверена, очень скоро тебе все расскажет принцесса Алеандра, а если нет, значит, в том и нет нужды, чтобы мы это знали. Я не скажу ей, что ты нарушил ее обряд, но впредь постыдись, – ласково, точно нерадивому ребенку, заметила она наконец.
***
Императрица Карса не ошиблась, и секрет перестал быть секретом уже следующим полуднем. Еще на рассвете мы с Ладаром покинули дворец, отправляясь на заседание Имперского Совета, большое, ежемесячное, но оттуда вернулись на удивление рано, всего только перевалило за полдень, впрочем, серьезных вопросов перед правлением Империи новый месяц не ставил, и встреча с членами главного законодательного собрания Империи имела оттенок скорее их отчета, формального, и наших указаний на ближайший круг дел. С Имперским Советом мы сотрудничали самым тесным образом, и такие встречи, в первые дни каждого месяца, носили характер традиций, исключая только напряженные месяцы в начале лета и конце зимы, когда начинались ежегодные Сессии Имперского Совета, и как раз не просто разрабатывались указы и законы, и принимались мои, но и обретали силу бессчисленные проекты, либо же, наоборот, уходили, будучи отвергнутыми, в забвение… Однако же на заседание Совета я отвел почти целый день, назначив только встречи с Главным Казначеем и Верховным Судьей на вечернее время, и как раз закончил с обеденным кофе, намереваясь уделить освободившиеся часы изучению проекта двух новых торговых портов в Северном Море, предоставленных Дворцу Министерством Строительных и Дорожных Дел, когда в личной гостиной Моего Императорского Величества возникли, без предупреждения и приглашения, два посетителя. Один из них, впрочем, от меня же право являться куда и когда угодно, не спрашивая дозволения, и получил пару лет назад. И теперь распространил сие право не только на себя.
