Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 45 страниц)
– Я… Если честно, я… подумал… – словно подбирая слова, медленно заговорил Фэрт, смотря куда-то мимо моего уха. – Мы очень хорошо общаемся, у нас нашлось много общего… И иногда жить так, как мы… Это очень трудно… – в черных глазах мелькнула тень обычно скрываемой ими и все же ощутимой для меня боли. – И я подумал, что… может быть… у нас что-то могло бы получиться с тобой… Ты не обижайся, ты очень хорошая, умная, добрая, но…
– Но ты относишься ко мне только как к другу, – я заставила себя улыбнуться, крепко сжимая худую, неестественно длинную узкую кисть, и сплетая наши пальцы.
– И сейчас убедился в этом, – кивнул самир. – Извини, я…
– В какой-то мере для меня ты прояснил то же самое, – скрыть грустную улыбку не удалось.
– В таком случае…
– Думаю, из нас получаются отличные друзья, – я улыбнулась, невольно отмечая, что самир в кои-то веки не скрывает ответную улыбку. – Замнем и будем считать, что этого просто не было, – терять друга, из-за такой нелепости, не хотелось… Тем более столь близкого, понимающего и здорово поддерживающего. С трудом осознавалось, что знакомство началось с допроса.
– Согласен с тобой полностью.
– Кстати, если вернуться к разговору о моем к вам привыкании, пожалуй, сложнее всего было привыкнуть к твоей матери. А еще я ей завидую. В шестьдесят лет выглядеть столь молодо… А я уже сейчас как старушка.
– Древняя, – поддел Бэн, возвращая на лицо привычное хладнокровие.
– Я выгляжу старше тебя, хотя на деле куда моложе!
– Да нормально ты выглядишь для человека…
– Ты сегодня просто мастер тактичности, – фыркнула я.
– Хорошо. Для своего народа ты – очень красивая юная девушка, а мы… Я все же отношусь к другим созданиям, при всем сходстве самиров и людей. К тому же иногда это даже неудобно – всерьез считают почти ребенком. При том, что мне порядком за тридцать.
– И хорошее в этом тоже есть, когда все на лице не написано. А в поместье у тебя хорошо – уютно, светло, напомнило Таунак.
– Это заслуга матери, в основном она занимается особняком и парками, на мне скорее материальная часть, права – отца нет, имущество формально мое, но на деле хозяйство ведет матушка. Что, кстати, и не дает свозить туда Элиа – сводить их вместе весьма непрактично – самирские скандалы вещь странная и неприятная… – едва заметное хмыканье выдало что-то вроде горькой иронии. – И очень хорошо, что она не знает, что Ли сделала со мной… Кстати, ты ей очень понравилась, она сочла тебя скромной девушкой, очень сдержанной для человека. В общем-то, твою скромность многие отмечают – в нашей стране вообще для девушки подобное редкость. Даже Иларда куда более… открыта. – Уже не вслух, а вкрадываясь в сознание, он продолжил: – Иногда чересчур впечатлительные самиры… кхм… становятся жертвами некоторых нарядов знатных особ. Как правило, конечно, неженатые. И нет, я перед Эль чист, так что можешь не угрожать. – Иногда у меня возникало желание задушить бессовестно просматривающего, частенько, сознание мужчину, но сейчас такового не родилось.
– Ну… есть же заведения с красивыми дамами…
– Мы такие места посещаем только в рабочих целях. Во-первых, самиры вообще не сторонники продажной любви, а во-вторых, мало ли, кого туда занесет.
– Страшные вы создания… А мне очень приятно общаться с тем, кто знает обо мне все.
– Ну не все, предположим.
– Моим досье убить можно, уверена, – хмыкнула уже я. Черные глаза скользнули по дорожке, шаг чуть замедлился и голос зазвучал глуше.
– Бывают и потолще. Хотя вели мы тебя долго…
– И еще от Саюта знали, где я.
– Ага. От Саюта. – Я уловила намек вполне ясно и решила не уточнять, как именно долго мной занимались… И в каких целях.
– А с символом вы меня здорово напугали…
– Ну сразу свести было нельзя – нужно было устроить сюрприз прихвостням Карло… эм, Императора, конечно, Карлона. Да и чтобы ты не догадалась, в чем дело, ибо невыгодно было. А еще кое-кто здорово попортил себе руку. Хотя догадываюсь… Живешь спокойно и тут внезапно картинка с руки пропадает.
– Вот-вот. У вас вообще шуточки странные! – хихикнула я.
– Например, у Карру. Его родители женить хотят, а он отказывается… Вот однажды поймали мы салма, на Императорском рынке яйца выпивал и людей щипал пониже спины. Карру потом его под контроль взял, привез к себе, позаимствовал тонкие чары – отец-то его тоже из Особых. Ну и выдал за невесту. А к ужину попросил принести салму сырое мясо, ну сама понимаешь, елось оно жадно и прямо лапами… В общем, великий шутник чуть не осиротел, а у его родителей теперь домашний салм. Так что мои шуточки еще очень даже безобидны, между прочим.
– И вообще ты хороший друг, – кивнула я. – Я бы сказала, без шуток, мой лучший друг…
– А Дорр? Ниэни? Диран и остальные? – рука крепко сжала мою кисть.
– Ты, Дорр и Ниэни. Остальные просто друзья.
– Ты тоже мой друг. Пожалуй, очень близкий. Знаешь, с Ладаром и Фламбергом, это один мой хороший друг, особо о некоторых вещах не поговоришь. А с тобой можно… Иногда это здорово помогает, – в голосе зазвучала искренняя едва уловимая благодарность.
– Мне тоже непросто было принять, когда я вас увидела, но, наверное, Сарина и Танра научили меня видеть душу и понимать ее. Но я могу только попытаться поддержать.
– Это уже многое значит. Мужчины меня не понимают. Не осуждают, конечно, открыто, но и не понимают. Я бы и сам не понял, не переживи… Хотя, когда ты нас застукала, была мысль стереть тебе память. Но тебе уже стирали – мало ли, что случится.
– А уверить, что показалось, не вышло. – Вздохнула я. – Ибо глаза и уши есть. Зато теперь вам хотя бы есть, с кем поделиться. Надеюсь, хоть немного помогаю.
– Здорово помогаешь. Хотя Эль поначалу ревновала к тебе, сочла, что слишком много с тобой общаюсь. Я очень рад, что вы подружились, все же двум девушкам тоже есть, о чем посекретничать, и о чем вряд ли станешь говорить со мной. – Новый поворот и пейзаж сменился на длинные беседки с резными скамьями. Любимое место прогулок Его Величества, отдельного уголка парка себе как-то не выделявшего. От самой этой мысли снова кольнула игла и я вновь принялась бранить себя…
– Ну, в общем-то да… К тому же она эмоциональная, ей со мной проще.
– Что и странно. Хотя, конечно, есть многие моменты. Нас, если мы родились за пределами Саммирса, хотя бы на три-четыре года отправляют туда учиться. И, кроме того, владеть эмоциями. Избавляться от лишних – считается, людское окружение делает нас слишком склонными к нарушению равновесия духа… В некоторых странах самиров мало, в других побольше, но все равно ребенок начинает общаться со сверстниками-людьми. Элиа в Саммирсе бывала уже только со мной.
– Не заметила, чтобы ты был слишком эмоционален, – буркнула я.
– Я жил там, и в общем-то подолгу, десять лет почти, и для своего народа я все же несколько слишком склонен отходить от внутренней гармонии. Да и едва ли чистокровные самиры остались – после вашего сотворения смешанные браки и связи были частым явлением, да и сейчас случаются. У меня до пяти поколений, как установлено, все самиры, а дальше не знаю. У Ли… Ну, с отцом все ясно, а мать… По сведениям, довольно чистокровна, но если так, Эль слишком «живая», возможно, сказалось практически полностью людское окружение…
– Трудно представить тебя более «живым». – Вздохнула я.
– Считается, что я не эталон благолепного представителя своего народа, – съехидничал друг. И шикнул, когда я стянула с его волос ленту. Длинные черные волосы, на моей памяти всегда собранные в хвост, рассыпались по плечам и спине, обрамляя худое лицо с четкими контурами скул и смуглой кожей, совершенно меняя привычный облик – надо отметить, не в худшую сторону. Но тонкая линия губ чуть заметно поджалась.
– Не советую повторять с кем-то другим, – голос стал на миг чуть суховатым.
– Почему?
– Мы… не очень любим, когда кто-то прикасается к нашим волосам. Исключение составляют только любимые. Скажем так, это слишком личное, и не все мои сородичи отреагируют на подобное спокойно – могут счесть сильным оскорблением.
– Извини, я не знала… – я протянула черный атлас и наблюдала, как пальцы проворно собирают хвост и стягивают его, проворно пропуская ленту между тяжелыми длинными прядями. – Прости…
– Ничего страшного, но запомни, – Бэнджамин ободряюще кивнул. – Что так делать не стоит.
– Мне было интересно посмотреть, как ты будешь выглядеть без хвоста. Просто Элиа как-то раз… – я осеклась, осознавая, что только что вновь мне показали, что я занимаю совершенно другое место. Ей можно, но это совершенно не означало, что все то, что было дозволено ей, могло бы быть разрешено и мне. И те мысли, что мы попытались себе в головы вбить, по сути дела, были только лишь плодом воображения, но не действительностью. – Мягкие, кстати, – ничего умнее я сказать не додумалась, чем, не сомневалась, дала ему повод изрядно надо мной подтрунивать в будущем.
– Отвар церги и корней храла, – отозвался самир. – Попробуй, понравится…
– Да уж… А какие-то еще… эм… предпочтения у вас есть?
– Нет. Только это. Ты можешь щипать, пихать, обнимать, мы лояльно это принимаем. Но я тебя прощаю, как друг, некоторые могут разозлиться сильно.
– Интересные у меня все же друзья, – буркнула я. – Один заявляет, что он моя кошка, второй за две недели решил, что нашел себе невесту… У третьего необычные традиции…
– Зато нескучно. К слову, Дорр прав, он кошка.
– Он разумный!
– Ну, это не отменяет того, что он кошка.
– Он взрослая личность…
– А это как посмотреть. В некоторых моментах да, а в некоторых – подросток. Для вара он еще очень молод, и поэтому довольно игривый и бесшабашный.
– Ты не хочешь основать общество защиты варов? – осведомилась я.
– Колкость засчитана, молодец, – умение Бэнни сарказмировать с каменным лицом поначалу жутко раздражало, сейчас превратившись в одну из деталей образа. – Я подумаю об этом. И да, если он так решил, он – твоя кошка. Не уверен, что спорить со зверем, который весит раз в пять больше тебя, хорошая идея. Особенно если это вар.
– Ты умеешь утешить, – огрызнулась я. – Ты скоро опять уезжаешь, да?
– Да, и надолго, месяца три, может быть, два… И да, я помню про обещанную мной тренировку, завтра постараемся согласовать все и провести ее до отъезда.
– Ты хороший учитель. Карру в последний раз раскричался. – Я вспомнила тренировку, имевшую место аккурат перед отъездом мужчин из столицы, когда обычно сдержанный и застенчивый граф потерял терпение. И, если уж быть откровенной, я действительно дала ему для этого не один повод, постоянно ошибаясь. Как-то в тот день занятие у нас не задалось.
– Карру раскричался… Слушай-ка, у тебя талант злить самиров.
– Ну тебя же не злю. Кстати, завтра зайду на чай. И достанешь кое-какие вещицы для отваров? Мы заканчиваем с относительно простыми и распространенными, месяца через три-четыре дойдем до редких, а к Вилайрам обращаться не хочу…
– Седина в волосы, как говорится. – Хмыкнул, уловив намек, собеседник.
– Ага. И мозги прочь.
– Достану. Только, если есть что-то двусмысленное, предоставь сразу обоснование, дабы не возникло вопросов. Я просмотрю, конечно, но, чтобы тебе не делать лишнюю работу, подумай сама…
– Хорошо, тогда завтра и занесу все. И, думаю, тебе пора к сестре, раз вы договаривались, да и ко мне пришли, – кивнула я на показавшегося на другом конце тропы Дорра, лениво потягивающегося. – До завтра! – проводив взглядом высокую фигуру, задержавшуюся около Дорра и потрепавшую холку тигра, я направилась навстречу последнему, почти предвкушая требование расчесать его или потрепать животик. По крайней мере, вернулся вар после своей длительной отлучки вполне веселым, что не могло не радовать. Проблемы, постоянно сжимавшие тисками внутренности, подогреваемые и напряженным ожиданием чего-то недоброго, коль скоро Внемлющие, как оказалось, не притихли, а занялись вещами весьма неоднозначными, и оставалось надеяться, что Карлон не докопается в ближайшее время до откровенно опасных артефактов, были сейчас только у меня. И хотя бы за Ниэни и Дорра я была спокойна.
***
И все же еще до отъезда Карру и Бэна спокойствие порядочно пошатнулось обидой Элиа, как оказалось, ставшей свидетельницей этого нашего поцелуя, сам факт которого хотелось поскорее выветрить из головы. Аккурат следующим же вечером я заглянула было к друзьям на чай, где и последовали блестящие от слез обиженные серые глаза, порядком насупившаяся девушка, и долгие объяснения, в ходе которых мы совместными усилиями уверяли самирку, что это не более чем ошибка, я для нее не соперница, и мы раскаиваемся в содеянном. И Бэнджамин любит ее, а вовсе не меня. Последнее, в общем-то, вполне соответствовало действительности.
Успокоить Эль понемногу удалось, хотя и было заметно, что случившееся болезненно по ней ударило, а вскоре герцог Фэрт и вовсе отбыл в южные края, системой порталов Гунджа, леди Элиа Фэрт осталась в столице, как лицо, его пока представляющее в некотором роде, наряду с первым заместителем, и я вздохнула было с облегчением, которое, однако, продлилось совсем недолго. Двадцать первого Травеня дворец отпраздновал славное событие в виде Дня Именин Высочайшей Принцессы Милэйсайна, сестры державного Императора, Иларды Адны Фамэ, и вечер был полон лучших имперских и заграничных вин, сладостей, заморских фруктов, музыки, шуток и танцев, в коих мне, как приятельнице именниницы, довелось участвовать. Вечер я провела в обществе Элиа, Императрицы Карсы, немного принца и еще менее герцога Сайрау и самой Иларды, и почти не видела государя, который, по причине некоторой занятости, появился лишь ненадолго и откланялся, дабы отправиться на важные встречи… И все же даже этих коротких минут взаимных расшаркиваний хватило, чтобы к щекам прилила густая кровь и по коже проползло тепло… К счастью, оставшееся незамеченным моими собеседниками.
А уже утром привычный ход жизни нарушило приглашение немедленно после завершения занятия с Его Высочеством, посвященного Теории Магии, явиться в Янтарный Кабинет на встречу с государем и Полуночным Пиуэргардраном, который, сотоварищи, посетил дворец и изъявил желание лицезреть меня перед собой. Кольнуло недоброе предчувствие еще во время пути по коридору, весьма из ученических комнат династии Фамэ короткого, но когда слуга распахнул передо мной дверь, я, оправив тунику, в которой традиционно вела занятия из соображений удобства, поклонилась молчавшему мужчине в белом плаще и присела в реверансе, радуясь, что рана от когтей харра почти зажила и не причиняла сильной боли, перед владельцем дворца.
– Мой Император, большая честь, – я взглянула на того, кто, вне всяких сомнений, и вызвал меня сюда. – Полуночный, вы желали меня видеть?
– Я лишь заглянул ненадолго, чтобы справиться о делах у почтенного государя, – наур изобразил смиренное лицо. – И дабы донести до вас, миледи, в присутствии моих братьев, не пожелавших стать зримыми смертным взором, что оговоренное нами, если вы помните, прошлой зимой третье условие Нерушимого Соглашения наконец-то принято нашей стороной. Мы уведомляем вас, что это условие несколько неоднозначно, однако же всецело реализуемо. До начала активных действий с нашей стороны, которые, ручаюсь вам, сейчас готовятся полным ходом, как говорят смертные, мы желаем получить выполненные вашей стороной требования, а также удостовериться, что Никтоварилианская Империя выполняет их как должно, со своей стороны. Посему через три месяца, возможно и меньший срок, но не больший, вы представите нам человека, – темные глаза впились в мое лицо, и мне показалось, что наур едва сдерживает гнев и раздражение. – За которого выйдете замуж в кратчайшие после нашего одобрения сроки. Нам совершенно неважно, кем будет этот достойный, несомненно, муж, однако условие таково, что он должен быть подданным короны государя Арэна Второго. И, разумеется, ряд сословных традиций существует, о чем вы знаете. В случае, если вы сочтете уместным проигнорировать наше требование, по Нерушимому Соглашению Ночной Остров оставляет за собой право наказать вас так, как сочтет нужным.
========== Глава 5. Все меньше времени ==========
– Но, – земля под ногами покачнулась, и я неуклюже приземлилась в очень кстати оказавшийся рядом стул. – Но… Но… – мысли упорно не желали обретать словесную форму, и науры хранили суровое, пугающее молчание.
– Но я не уверен, с позволения почтенных Темнейших, – тихо заметил сидевший за столом мужчина, дотоле молчавший. – Что три месяца есть подобающий срок для решения подобных вопросов. Мне показалось, – добавил он, – что принцесса Алеандра несколько растерялись, услышав ваши требования.
– И, тем не менее, наши требования таковы, – отрезал Пиуэргурдран. – Мы сочли этот срок уместным и достаточным. У миледи имеются три месяца, начиная от сегодняшнего дня, дабы представить нам своего будущего супруга. Разумеется, при посредничестве Его Величества, – темные глаза долго, пронизывающе взирали на меня, и затем не менее долго на Императора, пока я, стискивая пальцы в замок, пыталась понять, что мне надлежало делать, ведь рядом не было никого, с кем я хотела бы связать свою жизнь, никого, кроме… Сама эта мысль казалась шальной и неоправданной, и все же взгляд метнулся на покоившиеся на гладкой, полированной столешнице суховатые кисти рук. Черный метал перстня, фамильный герб, узкие рукава, вышитые серебром… И дикое условие, поставленное исчезнувшим науром, по которому я должна была через три месяца, всего лишь, стать чьей-то невестой. А там и женой… Но разве такое решается впопыхах?!
– Миледи Алеандра, – по мановению сановной руки самиры, стоявшие у двери, покинули кабинет, и карие глаза мужчины сверкнули. – Я хотел бы узнать, – он тяжело выдохнул, поднимаясь из-за стола. – Право, я даже не знаю, как задать подобный вопрос, не уронив вашей чести. Скажем так… Есть ли у вас соображения, касающиеся только что озвученного Полуночными условия?
– К сожалению, сир, я могу ответить на ваш вопрос лишь отрицательно. Я была совершенно сбита с толку, признаюсь, и не вполне могу понять причины, побудившие почтенных науров принять такое решение, – пробормотала я, и только теперь понемногу осознала, что, если я не выполню это безумное требование, ответственность могла понести не только одна я. Но и Ниэни, моя маленькая, моя скромная и безобидная Ниэни, и Дорр, стаю которого и без того изрядно потрепали, как оказалось. И даже здешние мои добрые друзья, Элиа, или Бэнджамин, или и вовсе, к примеру, Иларда. Полуночные дали понять, что выбор наказания оставляли за собой, и оно могло быть совершенно любым. И не было ровно никакого желания проверять, что именно будет ими избрано, если я не выполню требование, о чем я вполне искренне и поведала невольному свидетелю случившегося безумия.
– Действительно, – государь немного помолчал, изучая картины на стенах собственного кабинета так, словно впервые их видел. – Я не думаю, что они будут неоправданно суровы к леди Тангу или иному вашему другу, принцесса, Полуночные весьма… справедливы, и едва ли станут карать того, кто не виноват перед ними. Но, тем не менее, я не могу ручаться, какие последствия может повлечь ваш отказ, сожалею. Быть может, у вас есть некто, кто, как вам кажется, мог бы… – он замялся. – Мог бы удовлетворить этому требованию?
– Нет, – я отвела глаза, ощущая, как щеки залила краска. Не могла же я, в самом деле, сказать ему, что я была влюблена в него же самого, и что, пожалуй, готова была сделать подобный шаг. Достойный человек, правитель, любимый народом, союзник Оринэи, весьма приятный мужчина… К тому же очень интересовавший меня отчего-то… Чего еще мне оставалось желать? – У меня никого нет, мой Император. Я веду весьма закрытую жизнь, и, более того, не считала подобный вопрос важным для себя до некоторых пор. – Пальцы против воли впились в узкий поясок туники. – И разве три месяца могут быть достаточными для решения того, чтобы… ведь… – лучше бы эту весть, вертелось в голове, мне сообщили где-нибудь в другом месте, но не поставили в такое положение перед именно этим человеком, попытки отделаться от мыслей о котором менее двух недель толкнули меня на поступок глупый, отчего-то осадочком и неприятным предчувствием оставшийся на душе. Зря мы сделали этот шаг, понимала я, он был необоснован и мог и вовсе разрушить нашу дружбу, или всерьез рассорить нас с Эль…
Император Арэн, измерявший шагами просторное помещение, поскреб шрам на подбородке, в такт своим мыслям покачав головой, и устремил на меня взгляд, остановившись наконец прямо передо мной, не находившей сил подняться на дрожавшие ноги.
– Требование странное, буду откровенен, на грани нелепости, хотя прежде подобного не случалось. Я постараюсь, если представится случай, уговорить Полуночного немного продлить отведенный вам срок, полагаю, они смогут понять, что для людей три месяца слишком короткое время для таких решений. Даже браки по расчету, однако же, не заключаются столь сумбурно! – хмыкнул он.
– Пожалуй, – пришла в голову мысль и тут же сорвалась с языка. – Я подожду одного хорошего друга, возможно, он смог бы мне что-то посоветовать. Но, если это не доставит вам неудобств, мой Император, я была бы очень благодарна вам, если бы вы попросили хотя бы немного больше времени, – мое предплечье мягко сжала теплая рука, и вновь тронула тонкие губы кривая усмешка.
– Алеандра, я не знаю, к чему такое требование. Однако же у вас есть выигрышное обстоятельство, вы сами сможете принять решение. Часто династические браки оказываются согласованы вовсе не теми, кому затем приходится в них вступать, и очень редко династические браки бывают счастливыми… И я все же прошу вас обращаться ко мне по имени, я выступаю сейчас исключительно как ваш друг.
– Если это не покажется вам нахальством с моей стороны, – решилась я, глубоко вдохнув. – Вы ведь были женаты, и, если вы сочтете это уместным… – мужчина едва заметно напрягся, и рука сжалась крепче. – Может быть, вы могли бы дать мне совет… Я даже не представляю, как происходит подобное… Я как-то… Все складывалось само, то, что мне известно…
– Пожалуй, я могу дать вам совет, как не надо делать, – глухо усмехнулся собеседник. – Мой брак был, мягко говоря, не очень удачным. Хотя до него намечалась помолвка несколько династическая, но она сорвалась, в определенной степени по моей вине. Я был несколько молод и несколько глуп, что уж там. А дама и вовсе не знала о намечавшемся событии.
– Вы виделись с ней после? – улыбнулась я, пытаясь создать впечатление, что меня не трясет изнутри.
– Да. Это весьма приятная женщина, и в какой-то мере я сожалею, что оскорбил ее семью отказом. Но это было давно, и едва ли мой совет будет вам полезен. Брак был заключен по моей воле, однако оказался неудачным…
– Я всегда считала, что ранние браки приносят супругам зачастую только проблемы. Разве могут дети и совсем еще молодые люди понять друг друга, осознать в полной мере, что такое семья? – и все же, предательски вспомнилось, отец пытался выдать меня замуж еще в три года. Ну не замуж, но недалеко от этого. И сейчас бы я уже была чьей-то женой, вот только чьей? Кто этот человек? Кто-то ведь из Круга… Кто-то важный… – Но и вот так, найти за три месяца того, с кем проведешь жизнь, просто невозможно.
– Быть может, вам повезет, – на щеку на миг легла теплая ладонь. – Быть может, вам встретится тот, кого вы сумеете если не полюбить, то уважать. Знаете, иногда мне кажется, что и мой первый брак, ту помолвку, что я сорвал, пытались устроить науры. – Сорвал помолвку, и ведь мой жених был принцем из какой-то страны Круга и… не я ли та женщина?! – А теперь они взялись за вас. Обещаю, Алеандра, я постараюсь вам помочь, я понимаю, как вам, верно, должно быть сейчас не по себе…
– Благодарю, сир, – я все же сумела встать и поклонилась. – Однако, надеюсь, тот доблестный господин, совет которого мне хотелось бы услышать, приедет все же достаточно рано…
Разговор этот состоялся немногим позднее полудня, а к вечеру того же дня о прозвучавшем условии узнали, впрочем, от самой же меня, Императрица Карса, разохавшаяся и всерьез озаботившаяся моей судьбой, Ниэни, которая всячески старалась меня утешить, Дорр, принцесса Иларда и, наконец, Элиа. И почти поголовно дамское общество занялось тем же вечером усердными поисками для меня подходящей партии. Однако первые кавалеры появились на моем горизонте почти только две недели спустя. И отнюдь не радовали, интересуясь чаще всего едва ли не с первых же минут моим приданным, моими связями, а один, особо выдающийся господин сорока лет от роду, с огромными завитыми усами, в щегольском фраке, отрастивший заметное пузо, свисавшее через ремень брюк под безразмерным, но пестрым по-молодежному фраком, и вовсе на мои робкие вопросы о том, чем он, почтенный герцог, занимается, и каковы его увлечения, перешел к наступлению:
– Это пустое, жена и муж все одно видятся мало, общие интересы и прочие глупости свойственно выискивать только желторотым юнцам. – Он махнул рукой и вытер лоснящуюся физиономию салфеткой. – Я бы хотел узнать больше о королевстве, которое вы, миледи, наследуете. Все же когда я взойду на его престол, я хотел бы быть подготовлен…
– А с чего вы взяли, что взойдете на его престол? – вкрадчиво осведомилась Иларда, составившая мне в тот день на встречах с господами компанию вместо обычно занимавшихся этим Элиа или Императрицы.
– Но ведь именно по поводу брака принцесса со мной и встречается, – захлопали рыбьи глазки.
– Но дело в том, что вы отнюдь не первый, с кем принцесса имеет честь побеседовать. У нее и сегодня это третья встреча. И, право… – девушка вздохнула. – Я бы на ее месте вам отказала, буду откровенна. Брак, все же, подразумевает, на мой скромный взгляд, между супругами хотя бы что-то общее. Знаете, даже за семейным завтраком о чем-то, вот уж незадача, нужно беседовать…
Впрочем, иные появлявшиеся в моей жизни кавалеры оказывались менее корыстными, однако даже те, кого с первых минут не заинтересовало, по сути, отсутствовашее приданное, только и было, что призрак Оринэи и ее трона, не могли похвастаться интересами и воззрениями, хотя бы немного близкими к моим собственным. И, стоило представить, как все эти холеные, оружия никогда не знавшие, ладони прикасаются ко мне, желудок содрогался в спазмах тошноты. Не эти руки я видела в своих предутренних грезах, все чаще и чаще. Те руки знали, что такое перо, и знали, что такое меч и добрая секира. Те руки были ухоженными, но не казались почти женскими…
И все же время утекало весьма стремительно, и, что было вполне ожидаемо, очень скоро стало ясно, что те, кого привлекала я в качестве невесты, искали или юную женщину в супруги, по вполне понятным причинам, или же ими двигала корысть, будь то надежда получить деньги, или призрак целого королевства, трон которого я наследовала, или мои весьма прозрачные связи с Императорской Семьей, Особым Отрядом и некоторыми власть предержащими лицами, как то Первый Советник, Министр Дел Лекарских и Помощи Обездоленным… Я как человек, у которого были свои желания, сомнения, страхи, взгляды, едва ли всерьез интересовала всех тех, кто появлялся рядом, источая галантность и напыщенность, либо, напротив, начиная с наскока, сразу с дела. И понемногу вползала в душу холодная, отчаянная обреченность осознания того, что, если я не отыщу хотя бы приятного мне господина, которого заинтересует предложение стать моим мужем, выбор становился и вовсе совершенно нерадужным. И словно издевалось надо мной что-то внутри, вновь и вновь подкидывая сны, в которых участвовал совсем другой мужчина, и подбрасывая мысли о нем наяву.
Но подойти к нему и сказать «женитесь на мне» было верхом глупости, наглости, и едва ли даже терпеливый и доброжелательный государь Арэн спокойно отреагировал бы на подобное заявление с моей стороны… И все же предательски содрогалось все внутри, стоило вспомнить, как прямо в его присутствии прозвучало это дикое условие, словно не было другого места и времени. И мысль о том, что он теперь ведь тоже знал, что мне предстоит выйти за невесть кого, когда я только осознала свои чувства, радости не прибавляла. Впрочем, понемногу и встречи с женихами почти сошли на нет, и я получила репутацию дамы капризной и, видите ли, излишне строгой к мужчинам, и оставалось лишь ждать, когда пройдут три месяца, и пытаться найти выход прежде, чем потребуют ответ науры.
Я даже понимала, что такие господа, как тот же герцог Нами, чудесный мужчина, с браком с которым я бы даже смирилась, едва ли могли бы всерьез мечтать о подобном союзе, и те, кого исходящее от моего же окружения предложение связать свою жизнь со мной, подкупало, всего лишь искали выгоду. Их даже было трудно осудить за это, и было очевидно, что мужчины, иначе рассматривавшие брак, видевшие в нем взаимное уважение, нечто общее, хотя бы чтобы было, о чем побеседовать по пути на бал, сидя в карете, не могли воспринять всерьез, когда им сообщали, что некая плохо им известная дама, славившаяся своей замкнутостью и имевшая весьма настораживавшую многих дружбу с главой Особого Отряда, срочно подыскивает, дескать, жениха. Понять все это было можно, но легче не становилось, и принять то, что мне предстояло всю жизнь провести с каким-нибудь… герцогом Сангарским, который в первую же встречу не упустил шанса потискать юную даму, было непросто. Впрочем, оставалась еще легкая надежда в виде прибытия Бэнджамина, на вопросы смотревшего, какими бы они ни были, куда прагматичнее меня. Друг мог что-то посоветовать, подсказать выход…
Единственным же хорошим следствием этих попыток, продлившихся без малого два месяца, и почти угасших к возвращению самиров, было то, что я наладила пошатнувшиеся отношения с Элиа, стала еще более близка к Императрице, и сдружилась, во многом, с молодой принцессой, коей и ранее всегда искренне симпатизировала. И все же основные свои чаяния я возлагала, с ужасом отмечая, что сроки все ближе, не на них.
Рациональный и хладнокровный Гранд-Мастер Фэрт, услышавший о моей беде от сестры, охать и ахать вокруг меня не стал, и на следующей же после возвращения неделе пригласил меня, дескать, немного развеяться походом в Императорскую Оперу, а потом поужинать с другом в одном из ресторанов Второго Круга, и погулять где-нибудь в небольшом парке, кои таились в укромных уголках Дариана. Посещение Оперы прошло весьма мирно, хотя я никак не могла избавиться от некоторого напряжения, упорно не желавшего уходить, однако на ужине меня поджидал откровенный сюрприз, в виде выуженного мной из рыбного супчика с сыром золотого браслета с рубинами. Я прожила в Империи уже немало времени, всерьез изучала ее культуру и традиции, и знала, что украшение часто преподносят девушке, делая ей предложение о браке. Однако густая черная бровь на мой недоуменный взгляд лишь слегка дрогнула, и соприкоснулись кончики длинных пальцев, как на первом допросе.
