Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 45 страниц)
– Быть может, вы не откажете мне в чести продолжить наше общение в неформальной обстановке, за ужином? – неожиданно повторил свое дневное предложение мой гость.
– Опасаюсь, что я слишком утомлен долгим днем, сир, – даже смотреть на старого изувера с развратными взглядами не хотелось. – И не разделяю ваши пристрастия. Если вы пожелаете ознакомиться с городом и культурой Империи, я рекомендую вам Императорский Театр и Императорскую Оперу. Для вас, как почетного гостя Дворца, визит будет исключительно… бесплатным. – В серых глазах засияла багровая пелена ненависти, губы дернулись, сгорбленная фигура вся на миг выпрямилась, и вновь поникла, и я внутренне удовлетворенно и без всякой радости выдохнул, понимая, что не ошибся, в тот миг, когда мне показалось, что за немощью и старостью Карлона скрывалось что-то совсем иное, недоброе и чуждое.
========== Глава 9. “Темные” тайны ==========
Своим глазам я сперва не поверила, и, сделав вид, что портрет Императора Сабдуда Десятого, обладателя странного имени и нелепого напудренного парика, а также панталон до колен, с кружевами и тесьмой, меня интересует крайне, украдкой обернулась. Это была она, благоухавшая, с украшенными живыми цветами распущенными локонами, в алом бархатном платье с открытой спиной и большим овальным вырезом на груди, вышитым жемчугом по краю, с перстнем мага на тонкой кисти, длинными алыми ноготками, острыми, массой гримировки – пудра, помада, тени, и скучающим взором. Ее сопровождали Маги из Совета, некоторых я знала, и я вновь отвернулась, надеясь, что Рара не узнает меня со спины, облаченную в зеленое атласное простое платье, с новой прической – Ниэни заплела мне вместо обычной косы нечто замысловатое, вроде ракушки, и оставила вдоль щек подвитые пряди, поведав, что видела такое в купленном ей модном журнале и что я же не могу вечно ходить такой простой дамой, я ведь принцесса. Никакие разумные доводы ее не убедили и мне пришлось терпеливо ждать с этими узлами на голове вечера.
Сообразив, что правителя, прославившегося тем, что сделал Империю больше, присоединив к ней Милэсайн, о чем сообщала золотистая металлическая табличка с изящной гравировкой, я рассматриваю уже долго, я перешла к глиняной вазе, преподнесенной верными подданными в дар Императору Тионию Второму, очень для народного умения красивой, когда за спиной, разбивая мои надежды, послышалось тонкое, протяжное шипение.
– Какая неожиданная встреча, – я, помедлив и изобразив на лице скучающее презрение, хотя душа ушла куда-то в ноги, обернулась.
– Рара, я так рада тебя видеть. Не знаю даже, я больше рада тому, что тебя зачем-то сюда принесло, или тому, что мои друзья тебя не убили. Хотя тебя там, кажется, уже не было, дорогая… Не знаю, меня больше заботили в тот момент иные вопросы.
– Оказалась в другой стране и решила, что теперь тебе ничто не грозит и ты можешь опускаться до уровня своих дружков из простолюдья? – усмехнулась Рара, понизив голос, и расшаркалась с кем-то из придворных дам, парой прогуливавшихся по зале, изредка помахивая веерами. Высокие парики, пышные платья, белые от пудры щеки последних выглядели столь торжественно и величественно, словно они находились не в Зале Диковин и Портретов, а в Тронном Зале на приеме у Императора. – Аля, ты всегда была довольно наивной девочкой, – прищурилась любовница Алкира и Карлона, потирая изящные ручки. – Но мне кажется, ты становишься все глупее.
– Меня зовут Алеандра, – я мило улыбнулась в ответ, не отрывая взгляд от лица волшебницы, с темными глазами и густыми дугами бровей. – Не Аля, а Алеандра. Я не помню, чтобы давала тебе право сокращать мое имя. Более того, кажется, ты забыла, что я… вот незадача, но я принцесса. И требую должного обращения.
– Ты всегда была гордячкой, – губы моей собеседницы тронула злая усмешка. – Ты целый год скиталась, вела ничтожную жизнь среди какой-то черни, и так и не поняла, что принцессой ты была в Оринэе. Оринэи больше нет.
– Еще одна незадача. Оринэя есть, и, например, здесь никто не отрицает моего происхождения и титула, и ко мне отнеслись с большим уважением.
– Неужели? Знаешь ли, здесь быть может, но там, дома, не забывай, мое положение было выше. Я одна из ближайших соратниц, особо приближенная к государю и к наследнику престола. Ты же была всего лишь… протеже. Подопечной.
– Мне плевать, с кем ты спишь, ты от этого благороднее не становишься, и мне уже очень давно совершенно неинтересно, с кем проводит время Алкир. – Я догадалась по нервному движению пальцев, что опередила очередную ее колкость. – Хоть с тобой, хоть с Карлоном, ах, прости, с твоим повелителем… Могу только надеяться, что Стунги это не касается, девушку мне искренне жаль. К слову, мне крайне интересно… Ты здесь одна или с кем-то из своих любовников? – Рара прищурилась, куда-то всматриваясь, словно старалась найти во мне что-то и никак не могла.
– Император Великого Рокканда Карлон Мудрый Каэрри, Помазанник Божественный и Покровитель Всех Верующих почтил своим визитом сей чудный город и его великолепный дворец. Я сопровождаю Его Императорское Величество. А вот вас, принцесса Алеандра, коль вы настаиваете на подобном обращении, я увидеть здесь совершенно не ожидала.
– Что же удивительного в том, что принцесса одного королевства нашла приют в другом, если государства были долгие века связаны крепкими узами дружбы и союзничества? – уточнение явно не произвело на Рару хорошего впечатления и в глазах волшебницы вновь засияла откровенная неприязнь ко мне, а пальцы несколько судорожно сжались. – Если вам более нечего мне сообщить, Госпожа Рара, простите, я откланяюсь. К слову, – в голову пришла догадка о том, что именно разыскивал в моей внешности ее взгляд. – Не старайся, клеймо я вытравила, оно немного портило меня. И запомни, что когда-нибудь, если мне представится шанс, я выжгу точно такое же на твоем лбу, и приложу все усилия, чтобы ты никогда, ничем не смогла его вытравить.
– Ты уверена, что приказ отдала я? – в какое-то мгновение ненависть в темных глазах сменилась страхом, и перстень на пальце засиял чуть сиреневатым отливом.
– Алкира в гарнизоне еще не было. В те дни я мало что понимала и не могла делать никаких выводов. Но у меня было вдоволь времени, чтобы теперь все вспомнить и обдумать. Алкир отдавал приказы о казни, может быть, о пытках. Но… до такого уровня из тех, кто мог быть причастен к этому, могла опуститься только ты. У тебя наверняка очень красивые ноги, моя дорогая, только береги их. Шрамы от ожогов очень безобразны, поверь мне, и ходить… Довольно долго даже при помощи лекарей очень больно, а тебе лекари не помогут.
– А ты изменилась, – в шипящем голосе появилось что-то неясное и совершенно не свойственное чародейке. – Я тебя недооценивала, Аля, я была уверена, что ты так и осталась тюфячкой с Целительскими идеями ненасилия. Не могу понять, откуда в тебе такая жесткость.
– Все очень просто. Вы сами ее породили, и за это, только за это, я вам признательна. Вы пробудили во мне совсем другие грани, Рара, только боюсь, они вам не понравятся. Передавай мои лучшие пожелания Его Императорскому Величеству, к сожалению, лично я с ним едва ли встречусь, знаешь ли, разные взгляды, разный уровень в обществе… – оставив несколько ошарашенную и раздраженную волшебницу, я торопливо, всеми силами стараясь не выдать того, что на самом деле мне стало очень страшно, покинула залу, не обращая внимания ни на портреты, в изобилии украсившие стены, вперемешку с картинами, ни на платья старинной работы, некогда носимые супругами Императоров, ни на вазы, ковры, украшения… Мое внимание привлек уже у самого входа в залу только один портрет – женщина удивительной красоты, в весьма современном и откровенном платье, с коварной улыбкой и хитрым взглядом. Что-то в ее чертах показалось знакомым, и я приостановилась, вглядываясь в ангельское личико, изящную прическу с косами, внушительные формы, неведомым художником запечатленные во всей красе. Во всей даме так и сквозила хитрость, и какая-то легкая вульгарность, а вот особого ума не ощущалось.
«Благородная принцесса Лайнери Абэра Фамэ, урожденная графиня Сагду, супруга кронпринца Арэна Лихтера Фамэ…». Это гласила табличка под портретом, и какие-то даты – рождения, видимо, венчания… Даты интересовали меня мало, как и пара заумных жизнеописательных фраз, и я скорее всматривалась в портрет из любопытства – женщина на нем оказалась матерью моего маленького ученика, и знакомыми показались глаза – как выяснилось, маленький принц унаследовал эту черту внешности от своей матери. Женщина обладала удивительной красотой, выраженно женственной фигурой, одета была с большим вкусом, хотя и непомерно на мой взгляд броско, и на ее фоне принцесса королевства Оринэя Алеандра Дарна выглядела не просто непримечательно, но сущей дурнушкой – с моими-то тонкими губами, несимметричным лицом, крупными верхними зубами, слишком маленьким носом, почему-то жутко бледной кожей, выделявшейся даже на фоне светлокожих дарианцев. Да и выдающимися дамскими формами похвастаться я не могла.
– Что ж, пожалуй, я могу понять выбор Его Императорского Величества, – вырвалось негромкое и чинная дама в розовом платье с жемчугом и кружевами, сопровождаемая тремя служанками, супруга кого-то из генералов, оглянулась с легким недовольством, а среди прогуливающихся по залу вновь мелькнула фигурка Рары, и я продолжила путь уже до собственных комнат, только оказавшись в которых перевела дух. Ниэни не было дома – я лично отправила ее в Четвертое Кольцо за покупками, Дорр же отбыл на пару дней в пригородные леса поохотиться, по случаю теплых месяцев, и я наслаждалась покоем и тишиной. Бэя, успевшая подрасти и превратившаяся в котенка-подростка, длинная и нескладная, забралась на мои колени, громко заурчав, когда я по старой привычке поглаживала ее, почесывая за ушами. Шерсть под пальцами успокаивала – с моего знакомства с Дорром прошло немало времени и я привыкла в минуты потрясений или размышлений трепать его густую шерсть и чесать тигра за ушами, что мне позволялось невозбранно… Волнение улеглось, когда направление мыслей столь неожиданно сменилось, и ему на смену пришли вопросы несколько более здравые и насущные – что Карлон мог делать в Дариане – если Рара сказала правду и прибыла именно в составе его свиты. Не верить Раре оснований не было, поскольку она возглавляла в некотором смысле магическую полицию Великого Рокканда – Первый Комитет Совета Магов, и, помимо того, входила в состав стражи-свиты Императора в целом ряде мероприятий – крупные приемы и церемонии, наиболее важные и острые встречи, поездки за пределами Империи. Рара могла с равной вероятностью сопровождать Алкира – буде государь Карлон дал бы подобный приказ, но кого-либо еще – едва ли. Если она прибыла с Алкиром – какой смысл был сообщать, что она с Карлоном, учитывая, что мне вообще по сути было все равно, с кем она. Волнующим был совсем другой момент – зачем этот некто прибыл в Темную Империю, не было ли это связано со мной, каким-то образом, или с Оринэей, и даже если нет – не выдадут ли меня, когда Рара сообщит о нашей встрече? А она сообщила бы, я знала ее хорошо и могла это представить…
Я тщательно перебрала, дожидаясь возвращения Ниэни и решив, что ей покуда знать о возможных опасностях не следовало, пока я сама не убедилась в их наличии, в памяти аудиенцию Полуночных и условия Нерушимого Соглашения, по которому Никтоварилья обязалась дать мне убежище ровно до тех пор, пока я сама не соглашусь его покинуть. Это, вкупе с заверениями Пиуэргурдрана и поведением Императора Арэна Второго успокаивало и обнадеживало, и все же определенный страх возникал, скорее даже тень опасений, легкая, как дымка, едва уловимая. Появление Ниэни в сопровождении пары слуг-юношей, которые несли большие коробки с покупками, и, откланявшись и оставив ношу, удалились, отвлекло меня от раздумий, и только уже к ночи, когда Ниэни – по моему решению мы и спали вместе, благо кровать оказалась широкой, а мне так было спокойнее поначалу следить за ней, и мы как-то постепенно привыкли, – уже посапывала носом, укутавшись в свое одеяло, я приняла решение последить за ситуацией и пообщаться на ее счет с Фэртами. Бенджамин и Элиа успели стать для меня хорошими друзьями, я часто выбиралась в город именно с ними, была нередким гостем в их покоях или принимала их у себя, с Элиа мы посещали вместе модиста, совершали покупки… Я успела сблизиться с принцессой Илардой и у меня сложились достаточно хорошие отношения с Императрицей Карсой, но осведомляться у них о том, не отдадут ли меня обратно Карлону, не стоило, и справиться у Фэртов было куда более разумным выходом.
Однако сперва мне довелось иметь совершенно иную беседу. Я любезно приняла приглашение леди Куафи Мэжрэ и ее супруга посетить с ними скачки, после которых Вилайр оставил нас, сославшись на большую занятость, а вот леди Куафи предложила наведаться куда-нибудь и откушать десерт.
Общество дамы доставляло мне все меньшее удовольствие, и подозрения с каждым ее откровением становились сильнее, впервые потерпев крах, ощутимый, после истории с Вилайром Буркадэ, ныне пребывавшим где-то в застенках Особого Отряда и категорически отрицавшим, что он помышлял надругаться надо мной… Мне пришлось нанести не один визит в кабинеты, отданные славной организации – низкие по меркам дворца помещения с толстыми решетками высоких, под самым потолком, окон, дверями, обшитыми листовым железом немалой толщины, и голым камнем стен, единственным украшением которого служили черные, в форме длинноногих пауков, светильники. Был и еще один, полностью подземный, этаж, отданный в распоряжение Особого Отряда – вход туда преграждал пост в виде небольшого стола черной древесины, железной решетки с внушительными засовами и самиров, круглосуточно несущих стражу у темной, уходящей в подвалы дворца, лестницы. Там, как я понимала, и находились камеры, вероятно, и пыточные комнаты – однажды, во время визита к Его Благородию, Вице-Мастеру Карру Сэрхэ Карру, который вел мое дело лично, по поручению государя, мне довелось краем обостренного нуждой слуха различить отдаленный крик боли, впрочем, тут же заглохший. Что находилось там, внизу, на самом деле, оставалось тайной – туда имели допуск только Императорская Династия и представители Особого Отряда.
Из услышанного тогда подтвердилось разве что то, что была найдена убитой некая светская дама, о которой ходили разные толки – от того, что она была фавориткой Императора до того, что она вообще связалась с каким-то дурным мужчиной, из «ночного Дариана», как свет Империи именовал бандитов, и он-то ее в порыве ревности и отправил в мир лучший. Проверить слухи о Фамэ возможности у меня не было, но принцесса заявленного интереса к женщинам не выказала, да и даже будучи поневоле приближенной к династии, я не замечала со стороны Императора неуважительного отношения к женщинам – казалось, даже, что он несколько сторонится дамского общества, и допускает его исключительно по долгу своего титула.
Слухи же о том, что Гранд-Мастер Фэрт редкостный любитель женщин, основания под собой, несомненно, имели – наличия романов с дамами он и не скрывал, да и миловидный, галантный, прекрасно образованный, с широкими познаниями в самых разных сферах самир пользовался у придворных дам и девушек неоднозначным отношением – смесь заинтересованности и настороженности, и мое появление в его близком окружении незамеченным не осталось – стали все чаще доходить до ушей толки то о нашем романе, то о моей как-то подозрительно теплой дружбе с самирами, то о том, что на самом-то деле роман у меня есть, но с Карру, часто составлявшим нам компанию, будучи близким другом герцога и герцогини. Вот только эти слухи не выставляли, не выходя за рамки морали Империи, к которой я начинала привыкать, его в сколь-нибудь невыгодном свете, зато помогали Куафи выставлять в нем себя…
– Ваше Высочество, позвольте, – радушно улыбался владелец «Благородного Единорога», почтенный сударь Халнир Бэрку, в неизменном жилете и белой рубахе, с шейным платком и карманными часами, осанистый и приветливый, принимая у меня плащик и помогая присесть на мягкий, удобный стул. – Очаровательная дама, простите, не имею честь быть с вами знаком, – он помог Мэжрэ, учтиво поклонившись. – Прошу вас.
– Я Куафи Мэжрэ, супруга Вилайра Мэжрэ, – подобное обращение моей мнимой подруге льстило, и она вся расцвела. – Принцесса рекомендовали мне посетить ваше заведение.
– Принцесса Алеандра наш частный и почетный гость, – Бэрку уже успел исчезнуть и появиться с подносом, на котором красовались кувшин воды и чашки. – Она была моим самым первым посетителем и с того дня пользуется уважением и благодарностью нашего скромного заведения. Принцесса Алеандра, вы будете заказывать все как обычно? Быть может, вы пожелаете…
– Все, что я заказываю обычно, – подтвердила я. – Если, разумеется, у вас нет любопытных новшеств.
– Мы добавили к нашим десертам шоколадный торт «Ракверим», если вы пожелаете, я расскажу подробнее…
– Не стоит, мне прекрасно известно, откуда он произошел, и как готовится. На торжествах нашей семьи этот торт был неизменным. Король Аланд очень любил его… – в глазах мужчины полыхнула какая-то странная искорка и угасла. – В таком случае, я хочу заменить безе на кусочек шоколадного торта, и подайте к кофе молоко.
– Я доверяю вкусам Ее Высочества, посему принесите мне все то же самое, – влезла Куафи, когда Халнир обернулся к ней.
– Опасаюсь, для вас сладостей будет слишком много, – заметила я. – Вы говорили мне, что придерживаетесь скромности в сладостях.
– Я могу один раз оступиться, ради благородного хозяина, – поведала спутница и Бэрку удалился, вновь поклонившись, выполнять наш заказ. – Алеандра, я бы хотела поговорить с тобой, знаешь, произошло кое-что интересное, – примерно такими словами начиналось каждое новое выступление, и я мысленно вздохнула, не питая большого желания выслушивать очередные сплетни, но на сей раз я ошиблась – речь коснулась не сплетен и кривотолков. – Во дворец прибыли с визитом гости из Великого Рокканда, Император Карлон и его свита. Мой супруг встречался с одной из них, волшебницей, которая возглавляет чародейскую стражу, Госпожой Куми, и она проявила крайне пристальный интерес к тебе, сказала, что вы с ней встречались…
– И что же? – я в подражание Куафи понизила голос и тревожно заозиралась.
– Есть основания полагать, что Император Карлон поднял или поднимет вопрос о твоей выдаче. Он уже встречался с государем, с глазу на глаз, и их беседа продолжалась много часов, начавшись еще до полудня и завершившись только глубоким вечером, и о чем они говорили так долго – неизвестно.
– Рара видела меня… То есть Куми, мы с ней были знакомы… – изображая ужас, округлила глаза я. – Она сообщила Императору, и он наверняка потребовал меня выдать, ведь обвинения такие серьезные… Не знаю лишь, как поведет себя государь… – нас прервало появление Халнира и его работника с подносами, на которых теперь были кофейник, молочница, сахарница и щипцы для сахара, и множество сладостей… Шоколадный торт, медовые булочки, творожные лепешки, мед, жидкий шоколад, крем… Конфеты и пастила… При виде принесенного Куафи, которая старательно сохраняла свою фигуру, судорожно сглотнула, явно сожалея о своем решении подражать мне. А вот меня вполне устраивало угощение. – Вероятно, мне не следует дожидаться его решения…
– Я думала несколько иначе, – дождавшись, покуда нас вновь оставят наедине, моя спутница огляделась и чуть наклонилась. – Вам следует присутствовать во время встречи государей, которая состоится через несколько дней – они будут подписывать соглашения и огласят итоги переговоров, и вы сможете, вероятно, понять, есть ли основания опасаться. Не на приеме же вас задержат.
– Да, разумеется. Но я все же посоветую Ниэни быть готовой к тому, что нам придется оставить чудесный дворец в спешке, – кивнула я, словно бы своим мыслям, украдкой наблюдая за немного вытянувшимся лицом Куафи, едва ли ожидавшей от меня подобной реакции. – Я отчего-то не подумала о таких опасностях, спасибо вам, госпожа Вилайр, – прижав руку к сердцу, с возможнейшей искренностью озвучила я. – Вы заставили меня всерьез задуматься о поистине важных вещах.
– Я лишь хотела предупредить столь прекрасную и приятную даму о том, что ей, возможно, угрожает опасность, – Куафи умолкла, завидев Халнира, который подал нам горячие полотенца и самолично переменил посуду и поменял немного опустевший кофейник на новый, полный горячего напитка, и торопливо увела разговор к скачкам и грядущим светским событиям, впрочем, не забыв на прощание, уже почти у дворцовых ворот, напомнить, что мне следует быть крайне осторожной.
При всей моей неприязни к шайке поклонников Алого Тигра, которых на самом деле не стоило недооценивать, и шайкой я звала их скорее по привычке и чтобы хоть как-то отделаться от липкого страха, было кое-что, заставлявшее меня мысленно их благодарить – за достаточно короткое время я научилась изображать удивительно правдоподобные эмоции – страх, презрение, ужас, радость, – которые никак не отражали моих истинных мыслей. Пришлось научиться и другому, от моего пушистого друга из народа варов – скрывать мысли с помощью магии, что я и делала в присутствии Куафи и ее мужа с момента зарождения самых первых подозрений. И что разительно отличало даму от Бенджамина и Карру, в присутствии которых, да и других самиров, я не пыталась заслоняться – я не была уверена, что они не сумеют пробить подобный заслон, и что это не вызовет у них подозрений, более того, по мере знакомства мое доверие крепло, как и доверие Дорра, и, сделав вид, что замешкалась с ключом, дождалась, пока Куафи скроется в своих комнатах и направилась в длинный, через первый этаж, путь к покоям герцогского семейства Фэрт, припомнив, что у Элиа выходной…
Хозяйка комнат оказалась дома, встретила меня с уже привычным радушием, но, услышав, с чем я заглянула на чай, застыла спиной ко мне, с тяжелым подносом в руках, и медленно обернулась. Лицо самирки, единственной эмоциональной как человек представительницы народа, которую я видела до сих пор, вытянулось, и глаза расширились против обычных, придавая ее облику странный вид. Теплая фарфоровая чашка с травяным чаем грела ладони, аромат благовоний, откуда-то из Сархара, заставлял расслабиться, и на деле я сосредоточилась не без труда.
– Мэжрэ… Они точно дождутся ребят из Первой Сотни, – тихонько пробормотала она, неторопливо отставив поднос и опускаясь на циновку. Шелк ее домашних одежд тихо зашуршал в такт плавным движениям. – Да, я знаю, такое требование действительно имело место быть, но я уверена, что Император не найдет никакой возможности для подобного соглашения.
– Я понимаю это. Но я сочла, что будет лучше, если Гранд-Мастер Фэрт и Вице-Мастер Карру будут осведомлены, что меня предупредили о подобном. Это вполне может оказаться провокацией, и, не будь я человеком, придающим значение словам крайне узкого круга, она могла бы сработать.
– Я сообщу брату, – кивнула Элиа, задумчиво проводя кончиком левого мизинца по краю своей чашки. – Право, чета почтенных вилайров несколько превышает рамки… К слову, я хотела бы кое-что передать Дорру, герцогиня, если вы пожелаете, вы можете забрать сегодня. Либо я пришлю слугу вечером. – Она кивнула мне на небольшой мешок у стены, подле кадки с каким-то круглым цветущим большими белыми бутонами цветком с широкими листьями. – Варсэ-тангу не столь давно сетовали, что испытывают трудности с чисткой зубов… В Саммирсе это используют сторожевые волки и драконы, нечто вроде смолы, уверена, варсэ-тангу оценит наш скромный презент, и, в таком случае, герцог Фэрт выпишет еще немного.
– Вы поразительные самиры, – искренне улыбнулась я. – От имени себя и своих друзей я искренне вас благодарю. Но мы ведь… помнится… решили…
– Меня сегодня упрекнули в некоторой фамильярности, а воля старшего в семье у самиров непререкаема. Я исполняю ее.
– Бенджамин упрекнул тебя в фамильярности? – я с трудом могла представить их ссорящимися – более теплых, душевных чувств между членами одной семьи я никогда не встречала – казалось, они понимали друг друга вовсе без слов, одними взглядами, и общение было пронизано большим взаимным уважением, даже подшучивания, которыми брат и сестра частенько обменивались. Будучи абсолютно разными по темпераменту, характеру, привычкам, герцог и герцогиня Фэрт, тем не менее, являли собой редкий образчик дружбы, чем-то напоминавший мне мою связь с Ниэни и Дорром… Пару раз мне казалось, что, не знай я, кто они, сочла бы супружеской парой… И уж точно никогда бы не поверила, что они могут разругаться.
– Ему не нравится моя эмоциональность, и то, что я столь открыта и приветлива с людьми, даже с теми, кого знаю плохо, в разумных пределах, разумеется, у самиров почитается некоторой фамильярностью, – пожала плечами девушка, обводя комнату глазами. – Ал, здесь очень много щитов, кропотливой работы, ведь покои принадлежат моему брату, ты можешь говорить все, что нужно, за пределы комнат не выйдет, – напомнила она. Я знала, что говорить прямо не следовало, но намеки могли быть относительно прозрачными, и отчасти потому и предпочитала вести подобные беседы в их гостиной либо же у Карру, окружившем себя такими же барьерами. Сделав глубокий вдох и набравшись решимости, я принялась, неторопливо, обстоятельно излагать подруге суть своих подозрений, уверяясь, подсмотрев понемногу ее реакции, что угрозы для нас действительно не несло ни появление здесь Карлона ни то, что Рара видела меня напрямую. И чем больше я убеждалась в этом, тем сильнее крепла моя уверенность в том, что Куафи неспроста забыла про мое платье перед самой первой аудиенцией и неспроста так старалась набиться в мои подруги. Я понимала и то, что поставила сию пьесу не она – супруга Вилайра обладала прелестным талантом к игре, но едва ли достаточными умом и хитростью, и Мэжрэ лишь разыграла в этой пьесе одну из важных ролей – что поднимало очень существенный, серьезный вопрос, ответ на который предстояло еще дать: кто именно руководил ее действиями, и от кого исходила вся эта плохо поставленная история. От Карлона или же от кого-то еще, о ком я покуда не подозревала…
***
Низкое здание с плоской крышей, ярко-красное, выделявшееся на фоне соседних более светлых, с круглыми рамами окон и странной отделкой на фронтоне, нечто вроде морских змей, приветливо окатило, с самой двери, тишиной, прохладой и экзотическими запахами. Круглые столики, полумрак и светильники в форме кувшинок, парившие над головой, разливая мягкий рассеянный свет, чисто убранные полы, и немногочисленные гости в нарядных многослойных одеждах. Дамы демонстрировали сложные прически, мужчины же были при оружии – явно парадном, и даже официанты в белоснежных ливреях и платьях, смутно знакомого кроя, источали благородство и важность. От многолюдных кофеен, открытых днем, ресторан самирской кухни «Дэжамгусано шри», как гласила надпись на вывеске на наанаке, отличался весьма сильно. Нам достался столик в углу, в тени, на троих, с белой соусницей, пока пустой, и корзиночкой с сухим хлебом. Едва я заняла кресло, нервно поправив свое платье, как под носом уже выросло горячее полотенце для рук, а на столе возник красивый, исписанный от руки удивительно прелестным почерком лист бумаги, чуть розоватой, изукрашенной узорами цветных чернил… Из любопытства взглянув на строки, я на какое-то мгновение растерялась, увидев вместо привычных букв или хотя бы рун совершенно незнакомую вязь.
Но прежде чем я успела ужаснуться, я сообразила, что под каждой вязью красовались небольшие буквы на наанаке, сообщавшие какие-то неведомые слова, которые я сочла названиями блюд. Мой спутник пробежался глазами по своему листу и чуть заметно улыбнулся.
– Я понимаю, что это вызывает у тебя затруднения, посему, если тебе угодно, Ал, я сделаю заказ сам.
– Это самирский? – уточнила я, и получила в ответ легкий кивок, всколыхнувший тонкий длинный хвост волос. – Красиво звучит… А что такое «Дэжамгусано шри»?
– «Король Дэжамгусано». Один из наиболее известных правителей Саммирса, как раз застал появление людей в Бартиандре и долго и успешно внедрял новые связи в среду самиров. В мемуарах так и писал, «люди мне понравились, они показались забавными». Не дословно, конечно, это изучали на втором году обучения.
– Тогда… Я доверяю вам, герцог, только прошу заказать десерт и… вот это блюдо, – я покосилась на строку с заинтересовавшим меня названием. – Бугада.
– Хочу предупредить, что блюдо весьма необычное…
– Самирская кухня необычна, я знаю, – я плотнее закуталась в шаль, осматриваясь. Работали здесь только самиры и за столиками взгляд вылавливал только самиров, может быть, чарванов. Когда пришло осознание, что я тут единственный человек, прокралось легкое неудобство и я попыталась изобразить такое же постное лицо, как у Бенни, с легким прищуром наблюдавшего за моими ужимками. – Тебе смешно?
– Более чем, и если бы ты видела себя глазами самира, тебе бы было еще смешнее. Здесь уже все давно заметили, что ты человек, не бойся, это никого не смущает. Но бугада даже в нашей кухне блюдо необычное, хотя по-своему вкусное. Я бы не стал…
– Тогда я точно хочу его, – огрызнулась я, чтобы позлить своего невозмутимого спутника, порядком обидевшись на смех над моими стараниями выглядеть как самир. – И десерт.
– Я ответственности не несу, – наклонившись ко мне, шепнул Бенджамин, и подозвал моментально возникшую деву с широкими фиолетовыми глазами и волосами макового цветка, о чем-то быстро и мелодично ей сообщая. Из самирского я знала разве что пару слов, и не пыталась понять, о чем они говорят, и терпеливо дождалась, когда дама удалится, чтобы перейти на привычный, но немного забывавшийся со временем фаргар.
– Элиа передала все верно, и более я ее не видела. Но уже и это внушило мне большие опасения.
– Мы обязательно сие учтем, – кивнул Бенджамин, в карете успевший справиться, правильно ли он понял сестру и нет ли у меня новых наблюдений. – Тебя ведь уже заметили в дружбе с нами, но продолжают провоцировать… Что-то здесь не так, и я никак не могу разгадать, что. Настроить против нас практически не пытаются…
– Либо Куафи недалекого ума и кто-то таким образом, прикрываясь ей, просто пытается доиграть провалившуюся партию до конца, либо же они готовят что-то другое, но хотят занять мои мысли ей.
– Наблюдение верное, и я склоняюсь ко второму варианту, – кивнул самир, пока официантка подавала вино в большой бутыли, соусы и сладкое варенье, рыбные рулетики с водорослями, лапшу с кальмарами и сладкие булочки. Все это подавалось на больших подносах с крышками, и когда с очередного блюда исчезла крышка, я сглотнула от отвращения – передо мной предстали кусочки овощей, виноградины, капустные листья и еще что-то, вроде салатных листьев, по которым полз большой, упитанный червь, медленно, неторопливо, пожирая листы. – Это твой заказ, то самое, что ты заказала мне назло, – елейно поведал Фэрт, когда я сумела подавить ужас, и официантка ушла.
