Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 45 страниц)
– Это печально, вы очень юны, – заметил веселый голос. – Я чувствую, что вас что-то печалит, милая леди? Может быть, я могла бы чем-то вам помочь? Я люблю помогать людям, к тому же, в моем возрасте уже не поручают ничего интересного, и остается только давать советы да приглядывать за ребятней…
– Да, вы правы, – призналась я, пытаясь разглядеть лицо своей собеседницы или хотя бы узнать ее по голосу. – Я в растерянности и именно это привело меня сегодня сюда. Здесь спокойно и хорошо думается…
– Если вы хотите, я могла бы вас выслушать, человеку всегда полезно высказаться… Вы можете не раскрывать мне все, просто излить напряжение, и вам станет легче думать. Я лишь старая женщина, которая доживает свои дни, но если я смогу помочь милой девушке, я проживу еще один день не зря.
– Хорошо… – решилась я. – Дело довольно тонкое и щекотливое… У меня есть друзья, хорошие, умные люди, довольно приличные, у нас много общего, они всегда мне помогали, мы всегда поддерживали друг друга, – я помолчала, подбирая слова, чтобы ненароком не выдать лишнего. – Но недавно я узнала о них довольно неприятные вещи, не то чтобы незаконные или страшные, но немного… Они несколько выходят за рамки привычного для меня и многих людей. Я не знаю, как мне относиться к этому и как вести себя с ними… – я сама не ждала от себя такой откровенности, но постепенно меня прорвало, и я рассказала и о том, что сблизилась с семьей своего ученика, и теперь тоже испытываю определенные сомнения в некоторых членах его семьи… Не вдаваясь в детали и не говоря прямо, о покушении, своих страхах перед ним, и недавних новостях о массовых казнях… Женщина все это время слушала меня молча, тепло сжимая мою руку своей и изредка кивая в такт моим душевным порывам. И когда я наконец умолкла, заговорила уже она.
– Милая девушка, я понимаю, что вы не можете рассказать всего первой встречной и многого не договариваете, но даже так я ощущаю бурю в вашей душе, ваши разочарование и страхи, ваши сомнения. Я могу лишь сказать по поводу ваших друзей, что только вы сможете решить, принять эти их странности или нет. Я бы только не стала раскрывать эти странности другим, если люди всегда делали вам только добро. Я бы поступила так – какое-то время постаралась бы не общаться с ними и все хорошо осознать и обдумать. И если вы решите, что неприемлете это и оно помешает вам общаться с этими дамами и господами, просто прервать отношения, не подкладывая им и себе неприятности и просто объяснившись по душам. Из ваших слов я вижу, – заметила она, – что они осознают странности своих взглядов, следовательно, они вас поймут…
– А что касается других моих подруг? Я не сомневаюсь в них, понимаете, и в своем ученике тоже. Просто… Их родственник смущает меня, я не могу понять поступки и мотивы этого человека, не могу предугадать их, но так вышло, что они могут нести последствия для меня и я не могу быть до конца с ним откровенна… Не могу до конца доверять ему…
– Вот как… – протянула женщина, и надолго замолчала, глядя на воду. Мозолистая рука стиснула мою кисть, мешая уйти, и пришлось любоваться спящими птицами, ожидая, когда моя собеседница подаст голос. – А просто постараться не пересекаться с ним? Это не могло бы вам помочь?
– Их семья очень дружна, и, если я дружу с этими дамами, невольно буду в какой-то мере приближена к его семье в целом, то есть и к нему тоже…
– Печально, – женщина мягко погладила мою руку. – Сударь дал вам серьезные основания его опасаться?
– Нет. Просто так вышло, что мне приходится избегать любой угрозы, и я боюсь ее проглядеть… – вздохнула я. – Он никогда не причинял мне вреда и ничего крамольного не делал.
– Но вы ему не доверяете… – по голосу дамы мне вновь показалось, что она усмехается. – Я знаю, иногда люди оказываются в такой ситуации, когда и правда лучше перейти меру в безопасности, чем не углядеть угрозу. Могу посоветовать только немного отдалиться от этой семьи, ведь вы не обязаны дружить со своим учеником. Не отойти совсем, но быть осторожнее, не сближаться слишком сильно и следить за своими словами, поступками. Любому врагу нужны шанс и повод, и только вы можете стараться им его не дать, – в ее словах проступала простая и настолько очевидная правота, что мне было почти стыдно, что я сама до всего этого не додумалась.
– Но если мои подозрения верны и угроза уже рядом? Если мой враг действительно смог причинить мне вред, не повторит ли он свою попытку?
– А что вы хотите сделать? Бежать? Если вам есть куда, даже тогда не стоит торопиться бежать, если угроза не очевидна и даже не неминуема. Представьте на минуту – вы бежите, пусть даже зная куда, но не зная, от чего, и в пути вас настигает угроза… Кто поможет вам? А еще хуже – если вам некуда бежать… Ваше бегство говорит только о вашем страхе, и ваш неприятель будет только усмехаться, готовясь ударить по вам, понимая, что вы не сможете ничего ему противопоставить… Он может повторять попытки где угодно, и вы сами это знаете, я уверена… И если здесь у вас есть шансы защититься, и вы не можете быть уверены, что брат вашей подруги – враг вам… Подумайте сами, что вам даст бегство? Бегством будет даже отказаться от работы и спрятаться в норке, это спасает только мышку, да и то не всегда. Враг не должен видеть слабость, и особенно – если это враг женщины. Женщину априори считают слабой и пугливой, и на вашей слабости и вашем страхе, милая моя леди, могут сыграть. И вы пострадаете… Я не берусь судить, что вам делать, не имею на то права, но я бы советовала вам, с высоты большого опыта в жизни, не принимайте решений слишком быстро и толком ничего не узнав. Быть настороже и спрятаться – разные вещи, – заметила она, поднимаясь со скамьи и собираясь уйти. – Я чувствую, что вы – достойная леди и сильная личность. Так будьте сильной и покажите врагу, что вы сильны, кем бы ваш враг ни был. Сила и уверенность, но с признанием своих недостатков и слабостей, лучшее оружие для женщины наших кругов и нашего времени… – не дослушав до конца мой ответ, дама удалилась, так и не позволив мне разглядеть ее все это время остававшееся в тени лицо. И кем была моя негаданная собеседница, оставалось только догадываться – во дворце обитало и гостило множество немолодых женщин, многие из которых были вдовами…
В ту ночь я так и осталась сидеть в беседке, пытаясь принять решения и понемногу все сильнее признавая правоту незнакомки. К моменту, когда я пришла в парк, в голову начинали приходить мысли о побеге, о затворничестве, и если первые я воспринимала скептически – слишком много на сей раз было препятствий для успешного бегства и, в отличие от Гвенто-Рокканда, уже никто не стал бы мне в этом помогать, то вот мысли о том, чтобы отказаться учить кронпринца, совсем порвать с семействами Фэрт и Фамэ, или даже выцарапать домик в городе, перебраться туда и стараться не пересекаться с теми, кого я опасалась, я не отгоняла.
И все же та, кто скрывала лицо под покрывалом вдовы, была права – я чувствовала, что она не ошибалась, словно интуитивно нашла верные пути вместо меня. А ведь она даже не спросила моего имени и не назвала мне свое! Но к утру, обдумав все, я пришла к выводу, что поступать мне следовало именно так, как она говорила. Отдалившись от всех, я едва ли избежала бы опасности, учитывая, что ее я видела в Императоре и главе самой страшной организации Никтоварильи, но упустила бы даже малейший шанс распознать опасность до того, как она свалится на мою голову. Но и вести себя так, словно бы ничего не случилось, у меня не могло получиться – на то, чтобы переварить открывшуюся правду о друзьях, мне требовалось время, и избегать государя, не отдалившись от Фамэ, не вышло бы именно из-за прочной связи внутри семейства, и единственным путем оставалось на время отдалиться, не разрывая общения, и от них. Как бы нелегко мне не было не проводить время со своим маленьким учеником, к которому я успела всей душой привязаться, и как бы непросто не оказалось избегать принцессу Иларду, которая откровенно видела во мне подругу.
Я перестала исключать и возможность того, что я ошибаюсь, и никакая опасность мне не угрожает, но понять, на самом ли деле страхи закрыли правду или же они были обоснованы, и я не ошиблась, еще только предстояло… Мне предстояло либо научиться принимать порочную связь новых друзей, либо просто оставить их с миром и научить себя не думать о том, что мне стало известно, и предстояло понять, был ли для меня врагом все столь же неоднозначный, как и в самом начале нашего знакомства, мужчина, который то вызывал глубокое и самое искреннее уважение и симпатии, то наводил страх – понять его мотивы и истинные помыслы не было ни возможности, ни достаточных оснований, которые тоже предстояло еще только дождаться…
========== Глава 10. Враг или союзник? ==========
Мне решительно никогда не нравилась манера Пиуэргурдрана то наведываться к людям по несколько раз за одну только неделю, то не появляться более года, что и происходило сейчас – я по-прежнему не видел наура аккурат с самой аудиенции, и именно в тот момент, как часто происходило, он был мне все более нужен. Я не ожидал ни того, что на ноту протеста отзовется сам Карлон Мудрый, который лично прибудет в Империю, ни полученного только что приглашения на свадьбу короля Саммирса – пятую по счету в его долгой жизни, а самиру минуло восемь десятков лет, не откликнуться на которую хотя бы поездкой Ладара или старшего члена Имперского Совета было бы слишком дурным шагом – четвертую его свадьбу отец не почтил присутствием никого, кроме посла в Саммирсе, что король Джэсамгу счел признаком нашего недоброго отношения к его чести, но тогда отцу удалось сгладить напряжение… Второго подобного поступка нашей стране не могли бы простить, а последствия самирского негодования прибавлять к проблемам не было ни малейшего желания…
Не добавляли ничего хорошего и странности поведения моей протеже, принцессы Оринэйской, начавшиеся столь внезапно, что их едва ли можно было не заметить – впрочем, я придал им значение только теперь, когда Илли в четвертый раз пожаловалась мне, что ее новая подруга отклоняет все приглашения и почти не покидает пределы дворца – встретиться с ней за его стенами, по уверениям сестры, стало невозможно, а в его стенах ее никогда нельзя куда-либо выманить. Имей все это место быть только с Илардой, я не придал бы этому важности и теперь, между девушками нередко происходят ссоры, и подобный раздор я счел бы одной из таковых, просто несколько затянувшейся… Но и Тионий, успевший удивительно крепко привязаться к нашей гостье, стал необыкновенно мрачным и подавленным, и это уже не могло оставить меня равнодушным.
Вытянуть причину такой мрачности из сына оказалось нелегким делом, но мне это удалось и выяснилось, что принцесса Алеандра, дескать, стали очень холодными и все их общение с кронпринцем свелось только к проводимым занятиям, а ведь совсем недавно амари и гуляла с ним в парке, и брала его с собой в Лекарский Дом, они ходили в театр и она даже просто играла с Тио в свободное вечернее время… А две недели назад, как раз когда она отказалась впервые от приглашения Иларды и бабушки, почему-то перестала…
Я сам и вовсе с достопамятной встречи в парке видел даму всего однажды – она направлялась в ученические комнаты, аккурат когда я покидал Императорское Крыло, и вся встреча состояла в почтительном реверансе и еще более почтительном приветствии, при котором девушка почему-то отводила глаза. Мысли ее оказались наглухо, прочно закрыты магией, что не могло не показаться все столь же странным, как и все ее поведение…
И если в любой другой ситуации меня бы огорчало лишь то, что Тионию такой разрыв давался болезненно, сейчас меня страшило и другое – я не мог даже представить, знал ли о происходящем Пиуэргурдран и каковы будут его действия. Именно эта мысль навязчиво всплывала в голове вот уже третий день, стоило только немного отойти от прочей работы и иных хлопот, и именно ее я обдумывал, в красках представляя, как наур душит меня собственноручно, даже не применяя магию, или живьем снимает слоями кожу, когда перед столом Янтарного Кабинета всплыла из полумрака – в кабинете горела только свеча у моей левой руки – высокая фигура в темном. Самиры-стражники мигом исчезли, и я поднял глаза на пришельца, встретившись с его блестящими от пламени черными колодцами взглядом.
– Сир, смею надеяться, вы примете меня без предварительного согласования? – что-то в ровном голосе Бэнджамина показалось мне странным, но я не мог понять, что именно. И просто кивнул на кресло напротив, наблюдая за тем, как невидимые руки чар запирают засов, повинуясь мельчайшим движениям кончиков пальцев и взгляда Тайного Советника Его Императорского Величества.
– Что привело тебя в столь поздний час? – уточнил я. – Разумеется, я рад видеть тебя… И все же…
– У моего визита есть несколько причин, мой повелитель. Первая из них… Я вынужден отказаться от исполнения вашего поручения. Я не могу делать это должным образом и не могу брать на себя подобную ответственность. Я говорю… О ваших указаниях относительно известной нам дамы…
– Я понимаю, о ком ты, – руки, лежащие на краю стола, нервно дернулись, что не могло укрыться от моего взгляда. – Я хотел отменять поручение, полагаю, в этом больше нет необходимости, посему с моей стороны нет ни единого возражения.
– Дело не в том, что нет необходимости. Личные отношения и подобная деятельность не могут смешиваться, а у нас достаточно своеобразные личные отношения.
– Какие же? – это замечание мне не понравилось еще сильнее, к тому же из всех нас Бэн славился лучшей выдержкой, но сейчас его волнение и какое-то мрачное, зловещее напряжение сквозили вокруг нас.
– Вам могло стать известно, что мы на самом деле подружились…
– А почему ты выкаешь? Мы одни, нет необходимости…
– Хорошо, конечно, – холодный кивок, за которым вновь промелькнуло какое-то напряжение. – Так вот, ты мог догадаться или заметить, что мы подружились, и с моей стороны было бы нечестным осуществлять слежку лично. Я не могу быть объективен в полной мере.
– Да, – согласился я. – Но я не возражаю, как видишь.
– Впрочем, – не обращая на мои слова никакого внимания, продолжал друг. – Я не уверен, что мы остаемся друзьями и что я буду достаточно близок к ней для исполнения твоего указания…
– То есть… – спросить я не успел, ибо в меня вперился тяжелый взгляд и последовал ответ, во много прояснивший терзавший меня вопрос, почему Алеандра вела себя таким странным образом, но не давший ответа на не менее важный вопрос – что со мной сделает Пиу и как этого избежать…
– Она узнала обо мне и Элиа. Как можно догадаться, герцогиню это… очень сильно потрясло.
– И как же… – первой же эмоцией, которую вызвала подобная «новость», оказался глубокий шок, за которым последовала новая тень необъяснимого и неуловимого страха, и даже я сам не мог бы сказать, почему эти слова так испугали меня. – Она отреагировала…
– Я задержал ее, поговорил, пришлось объяснить ситуацию и попросить ее молчать о случившемся.
– И она будет молчать? – рука дрогнула, полуосознанно сжимаясь в кулак, и мне с трудом удалось сохранить ровность голоса.
– Будет, у нее нет доказательств, более того, я все же начальник Особого Отряда, дама неглупа и понимает, что скорее без веских обвинений она окажется на костре, а не я. Будет ли она общаться с нами, или нет, но она в любом случае будет молчать, – криво ухмыльнулся Гранд-Мастер Фэрт, придвинувшись ближе к свету, впервые за долгое время вместо холодной уверенности излучая нечто, что у человека сочли бы уверенностью горькой. – Этого можно не опасаться.
– И что именно, дерзну спросить, она увидела, – мне удалось возобладать над неясными страхами и перейти в наступление, которое, впрочем, большого эффекта на визитера не возымело. – Что вы делали?
– Я ее целовал, – огрызнулся Фэрт, резанув меня из сумрака взглядом. – Не более того. Мы не переходим границы и тебе это известно, Фламберг.
– А подождать до ее окончательного ухода начальник Особого Отряда, разумеется, не мог… – словно бы себе под нос отметил я, желая сделать нечто среднее между колким замечанием и вполне красноречивым осуждением. То, что сделали мои молодые друзья, едва ли могло хоть в какой-то мере быть оправдано и прощено – Алеандра, разумеется, не стала бы распространяться об увиденном, но вот причины ее внезапной замкнутости во многом прояснились – если ее потрясло произошедшее у герцога Фэрта в покоях, она вполне могла перенести подобное на всю знать Империи в целом, или, что было даже хуже, на весь народ… Учитывая то, чем прославили себя верующие в Третьего Творца, ход ее рассуждений проследить было нетрудно, и я всерьез подозревал, что именно это-то все и вызывало, действительно, у высокородной дамы опасения… И сам факт покушения на ее персону, разумеется, тоже не оказать на нее совсем никакого воздействия не мог, и я понимал, что какие-то звенья, которые добавились в цепочку ее измышлений, тоже мог не видеть…
Так или иначе, Бэнджамина замечание вновь не задело, и усмешка самира стала шире, приобретая что-то странное для человеческого взгляда – я давно подметил, что откровенные, сродни людским, проявления эмоций у них чаще всего носили характер, подобный тому, что изображают на лицах не слишком талантливые скоморохи и уличные деревенские актеры – в них так и сквозит нечто наигранно-гротескное.
– Мы были уверены, что она не придет столь быстро, дама собирались сменить платье, принести некоторые лекарства и немного отдохнуть, к тому же с нами оставался Карру и я просил его проявить бдительность. Видимо, он не предполагал, что мы… поддадимся чувствам…
– И это мне говорит Тайный Советник…
– Сир, Госпожа Алеандра могли и вовсе не вернуться до утра, Карру, как мне разумеется, мог сам справиться в случае необходимости. Я был выбит из колеи случившимся и не мог здраво воспринять то, что миледи слишком трепетно относятся к своему призванию Целителя. Так или иначе, мой повелитель, я не могу не признать наши промахи и не могу не раскаяться в них…
– Звучит красиво, но, все же, не могу не отметить, что мне не нравятся твои подобные осечки. И что я искренне надеюсь, что ты убедил даму молчать…
– Я знаю, что Пиу будет в гневе, если это выплывет наружу так или иначе, поверь, я каждую нашу приватную встречу с ним слышу очень много такого, от чего вы пришли бы в ужас, сир, и Алеандра будет, при всей моей симпатии, молчать в любом случае, – жестко отрезал мужчина, сидевший напротив, в который раз за долгое знакомство напомнив, что я имею дело с личностью столь же коварной и циничной, сколь образованной и приятной в светском общении. Я прекрасно знал, что какие бы личные симпатии мой друг не испытывал к человеку, впрочем, его расположение заполучали считанные единицы, в случае необходимости он без больших душевных треволнений мог бы проявить себя с совсем иной стороны, увидеть Фэрта с которой было большим кошмаром очень многих. Пожалуй, единственным исключением была лишь Элиа – я сомневался, порядком, что, случись таковая необходимость, он смог бы закрыть глаза на свое отношение к ней и выполнить долг подобающим образом. Ни Ладар, ни Карру, ни я, ни даже герцогиня ЛайраФэрт исключениями не являлись, и когда-то в молодости это порой внушало мне серьезные опасения… Став старше и получив бесценный опыт в роли правителя Империи, которому в первые же месяцы пришлось нарушать торжественно принесенную присягу, ибо выполнять ее по букве оказалось невозможным, и для блага самой же Империи от клятвы, которую приносили испокон веков мои многочисленные предки, пришлось нередко отступать, впрочем, подобную жесткую, на грани жестокости, циничность и твердость моего лучшего друга я оценил по достоинству – и свою должность вкупе с тайным титулом он получил недаром… Личность более мягкая и менее хладнокровно способная забыть напрочь о личных привязанностях и неприятии место Гранд-Мастера в прошлом одного из самых могущественных Орденов в Никтоварилианской Империи и ранее Дариане-королевстве, а ныне – единственной в целой стране столь же высокого и независимого положения государственной службы, Собственного Его Императорского Величества Особого Отряда, занять с таким же успехом едва ли могла бы… Предыдущий Гранд-Мастер, некогда лично покровительствовавший молодому талантливому сотнику, был в точности таким же, и даже в юности я понимал, что самира более коварного и расчетливого просто не знаю. Однако же поистине глубоко и верно преданного моему покойному отцу – чем последнему удалось такое расположение заслужить, осталось для меня загадкой.
– Хорошо, – заметил я сейчас, искренне надеясь, что наши ожидания оправдаются и проблем на головы всех участников этого небольшого грязного секрета моего Тайного помощника не прибавится. – Это кое-что мне прояснило, я как раз размышлял по поводу странного поведения дамы, но не мог понять его причины.
– Полагаю, во многом это и есть причина… – кивнул Бэн, задумчиво играя с позаимствованным у меня гусиным пером. – Но не единственная. Дама, конечно, заметила, что мы с виду приличные дворяне, но на деле-то оказались… весьма странными. Но она представляется достаточно разумной, чтобы понимать, что мы – еще не все по это сторону Нерушимой. И нельзя сказать, чтобы покушение ее потрясло так сильно, хотя она прекрасно понимает, что целью была не Элиа.
– К слову о покушении… Я знаю, что по итогам допросов ты подготовишь для меня отчет, но хочу послушать сейчас, в приватной обстановке, от тебя лично.
– Достаточно обыденное и я бы сказал, что бездарное, исполнение, но с претензией на тонкость и изысканность. – Чародей немного помолчал, подбирая, видимо, слова, и продолжил, на глазах приобретая столь привычное для него невозмутимое состояние. – Если коротко описать, то миледи имеют обыкновение посещать несколько раз в неделю Лекарский Дом. Как в ходе обучения кронпринца, визиты наносятся почти еженедельно, так и самолично, у них сложились достаточно близкие деловые отношения с Целителем, который трудится там. В ходе таких визитов девушка, как нам удалось установить, достаточно часто выходит на прогулку в прилегающий к зданиям сад. Разумеется, он не охраняется, только огорожен забором немногим более роста высокого мужчины, например, сир, вас, – продолжал самир, словно забыв о том, что Лекарский Дарианский Дом я неоднократно посещал самолично и эти нюансы мне известны.
– Разумеется, они были осведомлены о ее пристрастиях и тем самым, – когда Бэнджамин сделал паузу, дабы вдохнуть, заключил я. – Дама дала им возможность устроить покушение.
– Разумеется, в самом здании есть два сторожа – там, соответственно, два входа и одновременно в Лекарском Доме находятся два сторожа-старика в совершенно разных концах. Парк и вовсе не охраняется и относительно безлюден – там прогуливаются только больные и ходят по необходимости работники. Я бы устроил засаду в таком месте, даже попав впервые, но имея сведения об объекте, право, за пару минут. Исполнитель тоже, как сам утверждает, не слишком усердствовал. В общем, все карты были в руки.
– И какое же оружие было применено? – уточнил я, под долгим взглядом рассматривавшего меня визитера.
– А вот здесь самое интересное. Обычное заклятие боевой магии, по сути действие имеет сродни удару кинжала аккурат в сердце. Ну, если чары не собьет какая-то преграда, разумеется, именную привязку устроить можно, но парень не ожидал, что Алеандра будет не одна, и не стал утруждаться. Либо просто не умеет, что, в принципе, не имеет значения для дела. Просто, но со вкусом, можно признать. Однако, в силу владения принцессы Алеандры магией подобного рода на весьма впечатляющем уровне и наличия у нее фамильных неосознанных щитов, к слову, явление любопытное и интересное, с моей точки зрения… Маскировка была столь великолепна, что девушка не должна была ничего заметить до самой последней секунды. Даже ее дар… Очень тонкая работа и провернул ее не нападавший – у него нет даже тени необходимых для подобного сил и умений.
– Вот как? – мне удалось только изобразить на лице нечто вроде кривой улыбки, мысли уже лихорадочно крутились вокруг недавнего визита Карлона и возможных врагов юной особы из числа моих придворных. Алый тигр? Нельзя сказать с уверенностью, исполнение для его подопечных слишком прямое и глупое, хотя… Следующие же замечания Бэнджамина эти мои домыслы раздробили на кусочки на корню.
– Да, именно так. Могу отметить, более того, что он оказался довольно разговорчивым на допросах, и уже сообщил имя того, кто накладывал маскирующие чары. Парень, кстати, один из актеров массовки в Императорском Театре, играл слуг, солдат, труппа говорит, довольно странный тип. И давно и прочно внял Истинам, в чем признался четырежды устно и письменно подтвердил свои показания собственноручно. Заказчика не знает…
– А кто маскировал?
– Член городской магической гильдии. Когда мы распутали сеть, было подозрение, что он самир – я не хочу преуменьшать вашу расу, но ваша магия немного грубее и прозаичнее. Оказалось, что милейший сударь чарван-полукровка, его отец был самиром. В настоящий момент сударя нет в столице, мы отправили за ним группу, но я полагаю, что скорее мы разыщем не более, чем труп.
– Как быстро рассеиваются чары?
– Маскировка – сразу после того, как Алеандра бы скончалась, уверен, к моменту, когда ее бы нашли – там много кустов, юноша два часа просидел в малиннике, дожидаясь ее, – и боевая магия бы развеялась и мы искали бы парня с ножом или кинжалом. Его научили, что и как делать, как обращаться с врученным ему оружием – и если бы нас не оказалось там и Элиа не была бы в тот момент в парке, он имел бы все шансы справиться с жертвой, но не научили выносить пытки даже хотя бы немного – он раскололся в первый же подход, что не помешало нам поиграть еще несколько раз, разумеется, но он показывает одно и то же. Он бы не выдержал столько, обманывая, Фламберг, не тот тип, следовательно, говорит правду.
– Что вы с ним делали?
– Цел и здоров, но считает иначе – что мы применяли гарроту, дыбу, пару раз прошлись кнутом по спине и пробили руку гвоздями. На самом деле имеет два выбитых зуба – непрофессионально, но мы с Карру не сдержались в первый вечер.
– Я могу тебя понять, – кивнул я, поднимаясь из-за стола, чтобы похлопать жилистое мускулистое плечо. – А Карру?
– Он любит Элиа как сестру.
– Хотя по сути это тебе следует делать… А вот он мог бы не как сестру, – все же не удержался от легкого сарказма я, наконец-то отделавшись мысленно от того, как нехорошо сложилась ситуация с миледи Оринэйской и Фэртами и осознав, что поводов для страхов, тем не менее, не было. Дамский Угодник, сверкнув глазами, обнажил в широкой улыбке белоснежные острые по-самирски зубы.
– Какой неизысканный сарказм, сир, право. Да, у нас наоборот, мы странная раса…
– Ты золото, – похвалил я, возвращая разговор интонацией к серьезному руслу. – Хорошо… Актер-убийца, забавно…
– Ему заплатили пять тысяч золотых червонцев. Сам он против Ал ничего не имеет и в глаза ее впервые в день покушения увидел, просто награда большая, а она – враг секты.
– Убить человека за… Да, сумма немалая, но все же… Полагаю, Зибир исправит его алчные помыслы. Я слышал, Элиа кое-чему обучена, и полагаю, она попыталась его задержать?
– Она прошла те же стажировки, что обычно проходят девушки из самых простых десятков, и вполне способна задержать не слишком искусного преступника или мага. Что же касается заказчика, я более чем уверен, что это дело рук госпожи Вилайр герцогини леди КуафиМэжрэ, либо ее супруга.
– Это было бы в ее духе… Грандиозная задумка, – согласился я с ходом рассуждений Бэнджамина, вновь погрузившегося в какие-то странные, несвойственные ему раздумья. – Но мягко говоря нелепое исполнение…
– Госпожа Мэжрэ глупа, как пробка, но очень деятельна. Мы давно держим ее на заметке, все ее промахи связаны оказались так или иначе с миледи Алеандрой. Мы занимаемся делом во внеочередном порядке, но между нами скажу, что я уверен в этом. К слову, возникали у меня некоторые измышления о нашей высокородной гостье, и я уверен, что у тебя были такие же. Я обдумал все события и подозрения… Нет, Арэн, она не компромиссная фигура, при всей спокойной реакции на покушение…
– Она вообще неординарная дама и реакция у нее не менее неординарна, – усмехнулся я, пожав плечами. – А почему нет? – иногда его талант даже не стараясь читать мои мысли и угадывать их смущал меня не меньше, чем столь же частые совпадения моих наблюдений с размышлениями Ладара. Как выходило, что мы все трое очень нередко думали об одном и том же, было для меня секретом, но в подвохе друзей подозревать мне в голову никогда не приходила ни единая самая даже шальная мысль.
– Потому что во время визита Карлона, когда мы еще общались близко, она плакала из-за страха перед ним, – голос понизился и стал глуше, и крепко впились в мою кисть узловатые грубые пальцы. – Ар, поверь, я вижу, когда человеку страшно, а когда он пытается это изобразить. Вот ей было страшно. К тому же все это слишком тонкая провокация, просто удивительно вовремя… Связать это с визитом Карлона с первого взгляда невозможно, прошло время, с другой же стороны – это самый удобный момент чтобы в наших глазах спровоцировать Алеандру – что она причастна к случившемуся, и принимала участие в организации покушения на себя… Заставить нас счесть ее компромиссной фигурой, у которой что-то пошло не по плану и теперь она замкнулась, ибо не знает, как себя вести. У нее же сложится образ нас как врагов – тех, кто может причинить ей или ее делу вред. Чему мы с Элиа поневоле поспособствовали, и я сожалею о том, что ситуация сложилась таким образом – я не могу сказать, как она все это воспринимает сейчас и как изменится ее отношение со временем, но случай ее обескуражил и напугал. Увенчайся дело успехом – парнишка-исполнитель бы всплыл под ближайшим мостом, и вся столица бы размышляла, что же такое случилось. Не увенчалось дело успехом – тоже хорошо, она стала нас бояться, и не смогла это скрыть. И будет просто идеально, если и мы станем бояться ее, – прошуршала шерсть его униформы и самир мягко, кошачьим шагом, приблизился к двери, поклонившись мне. – Им очень невыгоден ваш союз, Фламберг, и я понимаю, как они боятся, что он станет прочнее. Это всего лишь начало, всего лишь один их шаг, и провокация топорная и скучная. И я надеюсь, что в ближайшее время более тонких и интересных не случится… Засим позвольте откланяться, сир… – коротко поклонился мужчина.
