Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)
– Обычно о них думают другое, – визитер все еще не знал, куда деть руки, и взял со столика книгу, принимаясь ее перелистывать и изучать обложку. – А иногда и говорят. Довелось даже услышать в мыслях, что я весьма уродлив…
– Полагаю, этот человек не отличался красотой души, – вздохнула я. – Ваше Величество, поверьте, неважно, что на лице человека, когда его душа достойна самого искреннего уважения и почтения. Я уважала вас давно, пусть и не самого начала, и по мере моего познания Империи и вас уважение только крепло. Но теперь я понимаю, что всегда буду считать вас человеком достойным и праведным. Я знаю, что мой отец и сейчас пользуется почтением множества людей… И считаю, что вы заслуживаете того же почтения всеми своими делами.
– И вы уважаете меня? – забыв о книге, устремил на меня глаза волшебник. – Не так ли?
– И очень глубоко. Если однажды Оринэя станет свободной при мне, Никтоварилья будет нашим союзником и другом, не сомневаюсь, народы обеих стран примут друг друга всем сердцем. Но я вам и безгранично благодарна, вы успели вовремя. Я не смогла бы одолеть харра, мне удалось только его задержать.
– Там был не только я, – нахмурился воин, а я вспомнила фламберг в могучих руках, и безумные глаза ящера, и эти, что смотрели сейчас на меня с таким теплом и тревогой, а в те мгновения горели яростью и страхом.
– Но именно вы первым пришли на помощь. Я видела вас, и очень испугалась, что задену. Эти чары плохо мне поддаются, но я хотела хоть как-то помочь.
– Немного вы меня и задели, но зато помогли одолеть врага, – улыбнулся дарианин. – Вы правильно поступили, что рискнули. Страшная магия, конечно, но иногда риск необходим. Вы очень смелы.
– Почему же все считают это смелостью? – вздохнула я. – Вовсе нет, я лишь защищала более слабого человека, потому что могла попытаться помочь. Любая женщина поступила бы точно так же, ведь речь шла о жизни маленького мальчика!
– Вовсе не любая, уж поверьте, – отмахнулся государь Темной Империи. – Таких женщин, как вы, на самом деле не так уж много. Скорее, большинство прекрасных дам сбежали бы, предоставив дело самирам и гвардейцам.
– Это трусость и подлость, – возмутилась я от предположения, что могла бы уйти и ничего не сделать. Неясно было, отчего никто не понимал, что иначе было просто невозможно поступить, и совершенно не имело значения, принц это или слуга, речь шла о маленьком беззащитном мальчике, к тому же удивительно серьезном, добром и умном. – Я никогда бы опустилась до такой низости!
– Я всегда знал, что оринэйцы очень гордые и отважные люди, – рассмеялся мужчина, заразительно, заставив позабыть о боли и присоединиться к нему. – Но вы и здесь впереди всех. Надеюсь, я вас не обидел…
– Нисколько, мой Император. Но я не считаю себя смелой. Например, в руках палачей во второе пленение мне было очень страшно.
– Учитывая, что они готовили, немудрено. Думаю, и мне едва ли было бы покойно и уютно, если бы я знал, что и завтра будут бить, жечь раскаленным железом, пока они не удовлетворятся своей работой. Это не говорит о вашей трусости, миледи, вы были девушкой в руках людей, у которых начисто отсутствуют доброта и совесть, любой бы не остался спокойным… Напротив, вы выстояли.
– Не совсем, – я понимала, что целый кусок выпал из моей жизни, с того самого момента, как раскаленные угли стали жечь самую плоть ног… В какой-то момент голос сорвался на хрип, и я не смогла больше кричать, и сомкнулось плотное кольцо тумана и полубезумия, полузабвения. Я уже не понимала, кто рядом, что происходит, лишь короткими отрывками вливалась в этот плен реальность, только чтобы внести липкий страх и ужас при виде мужчин, и тем паче с каким-то оружием или инструментом в руках. Только Дорру удалось пробраться по другую сторону этого страшного мира, только он был единственной связующей ниточкой между мной и всем остальным, которая не дала сойти с ума окончательно. И все же по-настоящему способность мыслить и воспринимать реальность вернулась только в Таунаке, разорвав плен боли, постоянной, неумолимой, в ногах и предплечье, страхов и отчаяния… Я сопротивлялась побоям, голоду и отсутствию сна, смогла пересилить клеймение, и все же сдалась там, на жаровне с углями. Сломалась… Пусть не совсем, но была очень к этому близка. – Скажем так, – вздохнула я сейчас, отгоняя страшные образы. – Мне повезло не сойти с ума, но без последствий не обошлось.
– Я даже не могу предположить, какие ощущения приносит то, что с вами сделали. Думаю, пытка это совсем не нежная, да и повели вас на нее не после долгого отдыха. Вы показали стойкость и силу, для девушки очень достойную, и заслуживаете уважения.
– Я скорее надеюсь, что Его Высочество пережили случившееся легко и их дух не пострадал.
– О, уверяю вас, он уже там, в ученической комнате, думал больше о вас и делах, нежели о том, что ему надо бояться и на него нападали. Он удивительный…
– У вас чудесный сын, – повела плечами уже я, и тут же поправила чуть сползшее одеяло. – Такой взрослый… Но когда я рассказывала ему сказку, превратился в самого обычного мальчика. Он очень милый, и мне кажется, когда я его вижу, что и мой братик, Саат, тоже такой. Только он постарше… – даже для себя неожиданно призналась я, и осознала, что мою руку бережно сжала широкая узловатая ладонь мужчины. И само лицо склонилось ближе к моему, не нарушая правил приличия, но все же… И как-то невольно, сами собой, сомкнулись вокруг шершавой руки пальцы, и на миг замерло сердце…
– Я знаю, бабушка успела вас пригласить раньше меня, – тонкие губы тронула улыбка. – Я буду очень вам рад, если вы сможете прийти. Я хочу, чтобы вы знали, что теперь вы друг всей нашей семьи и особенно мой. Сожалею, но мне необходимо вас покинуть, дел очень много, принцесса Алеандра, – губы прижались к кисти и послышался какой-то довольный вздох, и по телу прокатилась теплая и неясная искорка. – Было очень отрадно увидеть вас в добром здравии, и очень приятно встретиться, и желаю вам скорее поправиться совсем.
– Я была очень польщена вашим визитом, хотя и не ожидала вас. Обязательно постараюсь быть на праздновании, – улыбнулась я, – я слышала о том, что на вас покушались, и очень рада, что вы не пострадали. – Мужчина уже дошел до двери и обернулся от нее. – Благодарю за участие и теплое отношение ко мне, сир, было очень приятно поговорить с вами…
– Знаете… – задумчиво проговорил он, повернув ручку, но не открывая дверь. – Меня зовут Арэн, и друзья в уединенной обстановке частенько называют меня именно так… – дверь отворилась, и я осталась одна прежде, чем успела бы осознать его слова и как-то ответить.
***
Каждый новый шаг причинял боль, заставляя цепляться крепче в плечо Ниэни, терпеливо поддерживавшей меня за талию, покуда я прогуливалась по коридорам дворца, по велению Целителя из Таунака, имени которого я как-то не спросила, да и мы обходились без него весьма успешно. Впервые я поднялась с постели через пару дней после визитов семейства Фамэ, как и предрекла Императрица Карса, и тогда по-настоящему осознала, что, покуда я лежала, это еще была не боль, и совсем не страдания – тело пронзила столь острая и мучительная вспышка, что из глаз едва ли не посыпались искры, и остатки яда в крови тут же ожгли огнем самую маленькую частичку меня. К счастью, бдительная подруга была рядом и успела подхватить падающую Госпожу прежде, чем я бы налетела на что-нибудь или встретилась с полом.
Ниэни терпеливо сносила и мое дурное от вынужденного лежания в постели настроение, которое я срывала нотациями на нее, и то, что ходить удавалось пока очень медленно, мучительно, с передышками и постоянными жалобами, и то, что все вокруг считали своим долгом справиться у нее при каждой встрече, как себя чувствует ее Госпожа. И чем крепче эта самая хозяйка вставала на ноги, тем больше сияло лицо девушки, тем счастливее она улыбалась, и из ее красивых голубых глаз уходила тень ужаса и недавних искренних и глубоких переживаний за ту, кому она сама себе поклялась всю жизнь верно и преданно служить еще там, в Гвенто-Рокканде. Еще даже до того, как стала моим самым близким человеком в мире, не менее дорогим, чем Дорр. И теперь, пожалуй, становился все сильнее Бэнджамин.
– А ведь сегодня,– заметила Ниэни, бросив на меня искоса взгляд, – двадцать пятое Наводня, между прочим. И если мы хотим успеть вас нарядить и украсить, нам пора шагать домой. Вы ведь помните, Госпожа, что мы сегодня приглашены на Праздник Женщины? – ответить мне не дало появление в коридорах небольшой группки нарядных девушек и женщин из числа живущих во дворце и первых двух кольцах города дворянок, которые, завидев меня, остановились, окружив нас с Ниэни плотным кольцом.
– Миледи Алеандра, какая радость! – заметила бойкая с виду девушка в розовом платье с прозрачным рукавом. – Вы не хотите присоединиться к нам? Мы будем праздновать здесь, во Дворце, в Зимнем Саду! – поправив изящные белокурые локоны, улыбнулась она.
– К сожалению, я не могу принять ваше приглашение, – о том, что мне и не очень хотелось, я их даже не знала толком, я предпочла умолчать, памятуя о такте и церемониальности. – Я уже приглашена этим вечером в другую компанию, и как раз намерена отправиться к себе и нарядиться для вечера. – Ниэни дамы принципиально не замечали, хотя оринэйка и вежливо поклонилась важным леди, осторожно поддерживая мою руку при этом.
– Вот как… – протянула другая девушка, моих лет, в бордовом бархатном наряде с мехом лисы на плечах. – Что ж, очень жаль, но, быть может, вы сможете присоединиться к нам в будущие праздники. Если не секрет, куда пригласили вас? – любопытство местных жителей поначалу меня очень задевало и вызывало некоторое неприятие и недоумение, однако же, со временем я привыкла к нему и поняла, что это совершенно не было признаком грубости или попытки лезть в мою жизнь, и я имела право не рассказывать ничего. Просто никтоварилианцы были любопытным народом, а многие и большими сплетниками. Но и причин напускать таинственность у меня в общем-то не было, и я отозвалась:
– Меня пригласила Императорская Фамилия, по случаю моей смелости при нападении харра. Подобное приглашение – огромная честь, и я не могла отклонить его.
– Ох, весь Дариан только и говорил о случившемся в тот день! – полная дама в до тошноты ярком желтом узком платье, обтянувшем складки на ее плечах и животе, согласно кивнула. – Вы такая смелая! Я бы лишилась чувств тотчас же, как увидела бы это мерзкое чудовище. Говорят, вы даже смогли его немного ранить своей магией? Это правда?
– Скорее, причинить боль, которая помогла государю и Особому Отряду быстрее совладать с ящером, – уклончиво отозвалась я. – Но это вышло удачно, я только пыталась дождаться помощи, и случайно сумела атаковать ящера. Сожалею, дамы, но я не могу ходить быстро, и мне нужно собираться на праздник, – Ниэни согласно кивнула, до того недовольно рассматривая женщин, столпившихся вокруг нас с пафосно-важными лицами, и мы торопливо ретировались к себе, где нас ждал Дорр и жизнерадостно носившаяся по покоям с кусочком меха в зубах Бэя, и нежданный гость в лице герцогини Элиа Фэрт, листавшей модный журнал, купленный намедни Ниэни, старавшейся сделать из меня местную красавицу. На лице самирки сияла радушная улыбка, в ушах звенели длинные серебряные серьги, на запястьях – алые браслеты, и стройный стан скрывался под алым же с золотыми узорами саюджи. Чуть приоткрывалась только узкая полоска смуглой кожи живота и спины.
– Принцесса Иларда захотели почтить родоначальницу праздника, я имею в виду страну Сархар, и просил женщин одеться в южном стиле. Как видите, я в саюджи. Я знаю, что у принцессы при себе имеется очень красивое саюджи, и принесла кое-что для Ниэни, – она указала на дорогое, роскошное шелковое облачение, голубое с жемчугом, и серебряные браслеты, и серьги. И даже что-то для волос… – Ниэни, я дарю это тебе, думаю, тебе оно будет более к лицу, нежели мне. Иногда Бэнни подбирает совсем не то, что нужно, и я ни разу за три года не смогла это надеть. – Улыбнулась она, пока растерянная сестренка повернулась ко мне.
– Но Госпожа, леди Фэрт принесла такую дорогую вещь. Я не могу ее принять.
– Леди Фэрт считает тебя подругой и славится своей щедростью, – мягко заметила я, опустившись в кресло подле самирки. – Прошу тебя не обижать ее отказом. К тому же тебе и вправду очень к лицу голубой цвет. И подготовь наряд для меня.
– Думаю, мы можем пойти все вместе, – продолжила Элиа, когда Ниэни ушла в спальню, бормоча себе под нос, что это уже слишком. – Иларда и бабушка Карса будут уже там, Бэнни придет уже к началу ужина, я сегодня отдыхаю, но он работает, Ладар Сайрау и государь присоединятся к нам, как только освободятся, они сегодня ведут заседание Имперского Совета. Я решила, что одной идти скучно, и что я подожду вас, если вы не против. – Я кивнула, почти не слушая ее, и постаралась скрыть, что волнуюсь. Я никогда еще не получала приглашения сразу от всей семьи Фамэ, исключая только день рождения принца Тиония, и, пусть часто навещала ученика, принцессу и Императрицу, но вот государя в подобной семейной, дружеской обстановке почти не видела. И поневоле то, что он присоединится к нам, вызывало смущение и легкий страх как-то оконфузиться. Да и сплетни о том, что я-де на короткой ноге с правящим Домом уже теперь были мне гарантированы, как и о том, что у меня что-то да странно в отношениях с Особым Отрядом, уж больно я этих зловещих таинственных по мнению высокого общества самиров люблю и привечаю. Эти сплетни витали по городу и ближайшим окрестностям уже не один месяц.
– Элиа, а почему ты с косой, но без покрывала? – улыбнулась я, оглядев подругу внимательнее.
– Покрывало вызовет вопросы, я не замужем. – Вздохнула гостья так, словно я спросила какую-то несусветную глупость. – А коса здесь может быть и прической незамужних дам, например, у работниц Отряда, я к ней просто привыкла, по мнению людей. В моем родном городке девочек всегда заставляли собирать волосы, и так и повелось.
– А я заплету косу, потому что духовно замужем, – решила я. – И мне так будет удобнее…
– Покрывало разрешаю не надевать, – рыкнул Дорр, демонстрируя нам свой красивый ухоженный стараниями Ниэни ошейник, который он с самого покушения на Страж в день моих именин не снимал. – А я уже красивый, меня вчера расчесали, – похвастался он, опуская на колени Элиа лобастую голову и позволяя девушке погладить его за ушами. – Правда, Эль?
– Ты там будешь самым красивым из всех, – улыбнулась подруга. – Все мужчины будут тебе завидовать, Дорр, куда им до твоей стати и грациозности? Такая гладкая и блестящая шерсть…
– Да, – просиял вар, обожавший такую полушутливую лесть, и приветливо замахал хвостом, урча как сотня довольных котов. Бэя встрепенулась и отвлеклась от своего занятия, бодро потрусив к своему огромному другу. Дорр, иногда шугавший из развлечения кошек, не трогая их, просто пугая, с отеческой любовью относился к нашей собственной годовалой игривой кошечке, даже разрешал ей охотиться на его хвост. Впрочем, когда он оправлялся от ран, осенью, Бэя провела с ним много часов, пытаясь зализать шрамы и тихонько урча у порванного пуза тигра. С почти человеческим сочувствием воспринимая его, да и мои, в первые дни после харра, страдания. У меня она спала в ногах, мурлыкая и будто бы утешая. Впрочем, больше всех кошка любила Ниэни, по вполне объяснимым причинам – сильнее Ни и Бэю никто не любил.
Оринэйка между тем собралась, и выскользнула к нам, нарядная и улыбающаяся, без грима, разве что совсем чуть-чуть украла у меня из флакона духи.
– Принцесса Алеандра, я подготовила саюджи для вас, и мы с леди Фэрт подберем украшения, сделаем вам прическу и накрасим вас. Идемте, – позвала она, и Эль торопливо помогла мне подняться и дойти до опочивальни, которую я так и делила с названной сестренкой, где, невзирая на все мои попытки сопротивляться, меня переодели в сархарское платье и принялись всячески умащивать и увлажнять горячим паром волосы, заплетать их и завивать, красить ресницы и надевать и снимать, придирчиво осматривая меня, великое множество украшений, появившихся за год жизни в Дариане в виде подарков друзей, редких покупок, сделанных мной, и частых покупок Ниэни, которая словно задалась целью собрать мне подобающий титулу гардероб – без моего участия то и дело появлялись то серьги, то шляпки, то чулки… То еще и платья, причем по размеру они оказывались подходящими, хотя Ниэни никогда не снимала с меня мерки, чтобы дать их портному. Собственный же гардероб моей добровольной служанки едва ли набирал десяток разноцветных простых платьев из разной ткани – и теплых, и совсем легких, пару парадных нарядов, да кое-какое белье и сапожки. Впрочем, иногда оринэйка без зазрения совести пользовалась моими домашними одеждами, даже особо уже и не спрашивая дозволения. Да и она знала, что против я не буду…
Приготовления, сопровождаемые ехидными комментариями Дорра, длились добрые пару часов, причем Элиа все время твердила, что нужно поторапливаться, то и дело надевая на меня все новые и новые колечки-сережки-заколки. И к тому моменту, когда самирка и человеческая девушка остались, со всех сторон осмотрев жертву, довольны результатами своих стараний, я порядком устала от их суеты вокруг меня. Ниэни же, запретившая смотреться в зеркало, теперь показала плоды их усердий, и слова, готовые сорваться с губ в их адрес, бранные и злые, улетучились прочь без следа.
Из зеркала взирала молодая девушка в молочном с зеленью южном наряде, чуть приоткрывавшем ключицы, спину и живот, и открывавшем руки от самых плеч, немного бледная, с румяными от пудры щеками. Тени под глазами были умело скрыты легкими руками подруг, волосы собраны в изящную косу, украшенную жемчужными нитями, губы покрыты светлой помадой, ресницы – угольной тушью, отвлекая внимание от болезненного оттенка кожи, вызванного тем, что до конца особа в отражении еще не поправилась. Пара браслетиков на руках, серьги, под стать саюджи изумрудные, серебряный кулон с листочком мельхиана, изумрудным, на шее…
– Мы сначала хотели по-сархарски, принцесса, – пояснила Ниэни, – много когда ожерелий и браслетов, но вам так не шло.
– Я только еще медальон мамы надену, – кивнула я. – Я хочу провести ритуал на него. Он мне очень дорог…
– Ты возьми его с собой, а наденешь наутро, – перебила меня Элиа. – У нас тут принято именно так, а не сразу. И, думаю, пора все же идти, скоро ритуал росписи рук начнется, опоздаем – самый красивый узор достанется Иларде! – подмигнула она. – А так, может быть, кому-то из нас троих повезет… К слову, Императрица Карса говорила утром, что в этом году будут интересные подарки, и даже написала Владычица Танра и новая королева Саммирса, для некоторых из нас, – при этих словах Эль подмигнула мне и Ниэни, безжалостно вытягивая нас в коридор, чтобы, по ее собственным словам, поскорее попасть в Большую Гостиную семейства Фамэ, очень просторную светлую комнату с большим уютным балкончиком, где нас ожидали Илли и бабушка Карса, с приглашенными мастерицами росписи по телу. Путь, в сопровождении ворчащего о том, как мы все долго пудримся, Дорра, и обсуждавших возможные подарки и конкурсы Элиа и Ниэни, показался даже коротким, разве что по лестнице подниматься довелось пока еще медленнее обычного, по отчего-то пустующим же коридорам мы прошли довольно быстро, пару раз встретив по пути только слуг-мужчин, отводивших от трех нарядных дам и тигра глаза, и все же, ощущалось самой кожей, со спины не упустивших случая оглянуться…
Большая Гостиная Династии Фамэ представляла собой огромную комнату, изящной жемчужной с золотом ширмой разделенную надвое – в ближней к дверям части стоял овальный стол из светлого орешника, мягкие кресла-стулья, застекленные шкафы с изящными сервизами и приборами, да пара столиков у стен, где обычно ютились безделушки и вазы с сезонными цветами. Дальняя же часть представляла собой и впрямь самую настоящую гостиную: диванчики и кушетки, многочисленные пуфы и подушки, пара книжных шкафов, высоких, но узких, в глубине, в полутемном углу, и кресла подле них. Игровые и кофейные столы и столики всех мастей, нередко переставлявшиеся в целях празднования различных событий или просто разнообразного проведения времени – когда мне случилось здесь побывать в крайний раз, уголок представлял собой самую обычную гостиную, только просторную.
Однако сейчас нас ожидало совершенно иное зрелище – полы были сплошь покрыты яркими сархарскими коврами, под окном, гардины на котором были раздвинуты, стоял высокий столик, темно-коричневый, самый простой, и статуэтка Богини-Матери Барлы, одетая в красивое алое платье, подобное тем, что носили в Таунаке. Образ Богини был украшен свежими цветочными гирляндами, у ее ног стояла маленькая чаща с мелко порезанными фруктами, – подношение, традиционное для таких дней. По бокам горели две лампадки, а у самого края стола, пока еще в стороне, красовалась чаша с водой. Взгляд быстро выловил и другой, низкий, столик, где под темно-фиолетовым покрывалом с золотистыми звездами, несомненно, ждали своей очереди молоко, зеркала и сладости. Все для ритуалов и обрядов, уже порядком позабытых, пришедших в Бартиандру из Таунака и Сархара.
Большая часть кресел и диванов была сдвинута в полумрак, к стенам, и только в центре ярко горели магические сферы, парившие над столиком, на котором покоились вытянутые руки облачившейся в темно-синее с золотистым саюджи, весьма открытое, Иларды. Две мастерицы украшали оголенные предплечья принцессы красками на травяной основе. Всего два цвета было у традиционных красок этого дня, темно-коричневый, от омги, и едва заметный жемчужный. Его получали из травы под названием гадха, в Оринэе произраставшей только на самом юге, но в изобилии росшей на севере Сархара. Императрица Карса же сидела рядом со столиком, на низкой кушетке, с интересом наблюдая за работой девушек.
– Их сиятельства, – доложила встретившая нас служанка, молоденькая, тоже одетая как в Сархаре, как когда-то Эстер. – Ее Королевское Высочество принцесса Алеандра Оринэйская, герцогиня Великой Никтоварилианской Империи, почтенная молодая герцогиня Элиа Фэрт, сестра Его Благородия герцога Бэнджамина Фэрта, Гранд-Мастера Особого… – вдова, чьи распущенные волосы скрывало неизменное покрывало, обернулась, нетерпеливо махнув рукой, украшенной еще поутру, как у всех замужних женщин и вдов.
– Хватит, мы не в Тронном Зале, ты можешь идти и отдыхать. Для служанок будут празднования в Первом Зале Дворца, – девушка поклонилась и торопливо пошуршала к выходу. – Элиа, милая, садись. И ты, – она поднялась, придержав свое черное саюджи, и помогла мне устроиться подле нее. – Ниэни, сегодня я буду рада, если ты присоединишься к нам. К слову, очень красивый пояс, – оринэйка зарделась, примостившись на краешек пустой кушетки, и проормотала слова благодарности. – Сейчас девушки закончат с руками принцессы Иларды, и украсят ваши. Дорр, – серые глаза скользнули на вара. – Вы пока можете отдохнуть и развлечь нас рассказами о ваших подвигах, – женщина удивительным образом запоминала и угадывала все, что нам нравилось или было дорого. И сейчас тигр довольно заурчал и принялся рассказывать о своем детстве и о том, как он встретился однажды с колдуньей-неумехой и она всю его жизнь изменила. К моменту, когда рассказ закончился, девушка с черной простой косой, тщательно украшавшая мои руки, подняла глаза.
– Ваше Высочество, написать имя мужчины?
– Но я одинока и искать имя на моих руках будет некому, – улыбнулась я. – Лучше, когда будете украшать руки Ниэни Тангу, напишите там буквы Ф и У. Их пока некому искать, но, думаю, ей этого хочется, – подруга зарделась еще сильнее, но не возразила, и только протянула деловитым художницам руки.
– Императрица Карса, а вы спрятали в узорах имя Императора Лихтера Второго? – улыбнулась Элиа. Конечно же, в узорах на ее кистях тоже не было ничьего имени. Да и у Иларды вряд ли…
– Как и всегда. Я каждый год украшаю себя его именем, ведь настоящая любовь никогда не уходит, – кивнула женщина. – Мы познакомились случайно, я пускала в этот же день по воде венки с лампадами, у кого были женихи, те должны были найти венок своей невесты и отдать его ей, выловив из реки. Лихтер не знал об этом обычае, но ему приглянулся мой венок, и он его выловил. Показал Танре, спросил, кому отдать. Сестра узнала его и так мы впервые увидели друг друга, а потом, спустя пару лет, я вошла в этот дворец как хозяйка. Маленький Лихтер назвал меня мамой еще через пару лет. И с того дня я поняла, что пусть и не имею своих детей, но Лихтер и его дети для меня самое дорогое на свете.
– Настоящая любовь должна быть навсегда, – неожиданно заметила Ниэни. – Я думаю, когда люди встречают того, кто им сужден, никакие силы не смогут разрушить их чувства. Вы так тепло, Ваше Величество, говорите о своем муже, что я чувствую, как вы любили его.
– Каждая из вас еще очень молода и чиста, и каждая еще увидит своего Лихтера, – Императрица Карса скользнула по нам взглядом. – Ниэни встретила того, кого полюбила, как я слышала. И вы трое должны знать – даже если вы его еще не увидели, возможно, и ваш Лихтер уже совсем рядом.
– Но как тогда понять это? – заинтересовалась Иларда, рассматривавшая дотоле свои расписанные бабочками и солнечными символами руки. – Как понять, что мужчина и есть тот, кто тебе сужен?
– А это поймет сперва сердце, а не ум. Когда сердце замрет просто от того, что кто-то рядом, и расставаться не захочется, и даже то, за что на другого бы ругалась, покажется милым и забавным, тогда это и есть твой Лихтер. Ты начнешь его понимать, чувствовать, что ему нравится, что нет, даже слова предугадывать. И друзей со временем все лучше знаешь и чувствуешь, но того, кого любишь, всегда чувствуешь по-особенному. Вы еще молодые, вам стоит помнить, мужчина в делах и битвах силен и отважен, но, когда речь идет о мужчине и женщине, многие тушуются, слова не могут подобрать, а подчас такую ерунду говорят. Мужчина ведь при женщине, которая ему дорога, теряется. Таких романтиков, как наш Гранд-Мастер, вот уж обольститель был в юности, мало.
– Ну да. Он и брат, например, с дамами с трудом общается, – согласилась с ней Иларда, пока Элиа недовольно сопела на рассказ о Бэнни-обольстителе. – Да и Ладар тоже. Из них только Жами всегда найдет, что девушке сказать.
– Самир ведь, – пожала плечами Императрица Карса. – Они такие, у них многое иначе. Перед своими избранницами, настоящими, и они, небось, тушуются.
– Вы правы, – кивнула Элиа. – И о том, что сердце первее любовь видит, и о том, что самиры галантны только с теми дамами, что им не очень-то на самом деле нравятся. На самом деле в настоящих чувствах они столь же неуклюжи, что и люди.
– И среди самиров есть те, кто очень стеснительны в присутствии дам, – поддакнула немного осмелевшая Ниэни. – Например, Его Сиятельство Вице-Мастер Особого Отряда, граф Карру. Он очень скромный и робкий, вне работы. – Я улыбнулась, с легкой ноткой благодарности вспоминая многочисленные часы, проведенные на занятиях с самиром, ненавязчиво заставлявшим вспомнить, каким было мое детство, что я знаю об Оринэйской войне и Стражах, что помогало прояснить забытые и неясные картины событий десятилетней давности. Он долго занимался с Ниэни, и в результате девушка совсем вернулась к жизни, без страха ходила одна по дворцу и городу, совершенно спокойно относилась к окружающим мужчинам, и особенно симпатизировала именно самирам – словно осознав, наконец, что для них полнейшее бесчестье и страшное преступление надругаться над девушкой. Разве что вопрос отношений с молодыми людьми для оринэйки был закрыт, но и тому была особенная причина, та же, по которой я попросила украсить ее руки первыми буквами имени Файгарлона. – И среди мужчин-людей бывают обольстители, например, среди роккандцев таковых довольно много, да и наш друг, Диран, был довольно интересен девушкам. – Воспоминание о Фэрне, так и оставшемся для Файги, Эстер и Ниэни Дираном, вызвало новую грустную улыбку. Где-то они сейчас? Что делают? Все ли хорошо с рыжим неуклюжим Преобразователем, задорной рыженькой проводницей и моим другом детства? И спаслись ли в тот день бравые ребята Фэйзера? И ведь наверняка малыш Дианы уже скоро начнет ходить и говорить, а старшие детки до сих пор помнят забавную неловкую девушку, которую они бойко звали «Аля»… Где-то там, на западе, возможно, прямо сейчас пекли пироги, которые мне так и не удались, и Диана отважно их ела, чтобы не позорить дворянскую ученицу, как она добродушно называла меня. Где-то там, куда мне был заказан путь еще очень и очень надолго, а возможно, навсегда…
– Зато у нас все просто, мы без витиеватостей ухаживаем. Нравится самка – прямо и говорим, ты мне по нраву, если и я тебе мил, будем парой. – Заметил Дорр, лениво потянувшийся ближе к столу. – Двуногие народы всегда все усложняют. Она и Бэя наша так думает, ей, вон, пара местных котов по душе.
– И куда мне девать котят, – вздохнула Ниэни. – Я топить не смогу, рука не подымется.
– Мы с Бэей тебе не простим, – рыкнул вар. – Они подрастут, и я им найду дом. Мне ли не уболтать. Да хоть и в кладовых дворцовых, завсегда коты нужны, супротив крыс и мышей. Верно я думаю, Ваше Величество? – я подумала было, что вопрос был обращен к Императрице Карсе, однако ответил за спиной другой голос, низкий, бархатистый.
– Верно, варсэ-тангу, коты в любом доме к месту, даже если это дворец. А о каких котах идет речь, могу ли я узнать? – Ниэни подскочила с завидной даже для здоровой меня скоростью, чуть не уткнувшись лбом в ковер пола, Элиа торопливо последовала ее примеру, изображая реверанс, Иларда приподнялась, кивая, а вот меня удержала цепкая для столь почтенного возраста худая рука.
– Сиди, детонька, тебе сейчас можно, – шепнула в самое ухо Императрица.
– У нашей кошки, Бэи, скоро могут быть котята, – заглушая приветствия, пояснил вар. – Вот мы и рассуждали, Император Арэн, куда их потом пристроить.
– Думаю, в кладовых и подвалах дворца им будет вполне уютно, – мягко отозвался мужчина, устроившись прямо напротив меня и бабушки Карсы. Герцог Сайрау опустился на соседний пуф, коротко взглянув на правителя. А вот Бэнджамин совершенно без всякого смущения грациозно устроился рядом с государем, приветливо улыбнувшись мне и принявшись нахваливать узор, украшавший руки Императрицы. Луна, звезды, символика Диады… У Элиа же какие-то схематические фигуры, вроде человеческих, и кружева, тончайшие, словно паутинка. По моему мнению, самирке достались самые красивые из всех. По мнению Фэрта, впрочем, весьма ожидаемо, тоже, – после пожилой вдовы он обратил свою лесть на заметно смутившуюся сестру.
