Текст книги "Пламенеющие Небеса. Книга Вторая. По ту сторону Нерушимой (СИ)"
Автор книги: Астромерия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 45 страниц)
«Государь-отец» прозвали меня с самой коронации, а ведь так именовали совершенно малое количество моих предков, по летописям, – простой люд нельзя обмануть, он чует душой, а не умом, и никтоварилианцы всегда чувствовали, что я любил всех их, как своих младших братьев и сестер, как и отец, Лихтер Третий, и потому-то мы всеми силами стремились не позволить Красному Тигру причинить нашим подданным вред. Аланд, отец принцессы Алеандры, много лет бился за счастье своих подданных, и готов был заплатить любую цену, и все же ему это удалось не до конца, но его дело подхватила его наследница. И это, как и «справедливость к простым человекам», кою отмечали мужики дворца, роднило герцогиню со мной.
Так или иначе, миновало трое суток с нападений, и шум понемногу утихал, когда я получил донесения о том, что по всему Дариану оринэйцы добиваются права проводить молебны за здоровье своей принцессы, и все заведения города и дома, принадлежащие беженцам из Зеленого Королевства, украшены зеленым и черным, в знак солидарности и единства с принцессой, до сих пор находившейся в беспамятстве, в своих комнатах, под надзором Ниэни Тангу, Целителей и Тиония, боровшихся за ее жизнь со смертельным ядом. За составлением указа, позволившего бы подобные мероприятия, меня и застало появление Гранд-Мастера Собственного Его Императорского Величества Особого Отряда, герцога Бэнджамина Энегана Фэрта, в гробовом зловещем молчании затворившего за собой дверь и только затем поднявшего на меня усталый взгляд. Все эти трое суток весь Отряд, поднятый по тревоге, без устали прочесывал город, дворец, окрестности Дариана и катакомбы, начинавшиеся под Дворцом, вход в которые находился в особом распоряжении самиров.
Переход под рекой тщательно охранялся и патрулировался, и затворен был глухой стальной дверью, многие ходы, потайные, были по нашему с Бэном решению перекрыты много лет назад, в первые мои годы на троне, за ненадобностью. И один, уводивший за черту города в окрестные леса, разветвлявшийся в добром десятке мест, был закрыт крепкой решеткой, из редкого, ценного металла, самого прочного из всех, что были известны Бартиандре. Он добывался только в Зибире и стоил немалых денег, но был неуявзим почти для любого оружия и поглощал многие известные миру чары… Решетка эта находилась на верхнем уровне владений Особого Отряда, прекрасно просматривалась дежурным самиром, и была всегда закрыта на прочные засовы. И о том, что харры попали во дворец именно этим путем, мне и доложил сейчас мужчина, поведавший, что утром леди Фэрт доставит мне письменный отчет, она его аккурат сейчас готовит.
– Фламберг, – Бэна трясло настолько, что он даже забыл о своей излюбленной формальности, и, казалось, готов был сам подписать приказ о своей казни. – Это полностью вина Отряда, я готов понести наказание. Харров впустили самиры.
– То есть? – не понял я, все еще занятый мыслями о форме указа. – Какие самиры?
– Особый Отряд, – Дамский Угодник без приглашения опустился на стул с алой бархатной обивкой подле меня. – Они вычислены и допросы ведутся. В том, что они открыли харрам решетку и показали путь к ученическим классам, они уже сознались. Вычислить удалось двоих, но я уверен, что это не все. Один стоял как часовой, второй, пока Штаб пустовал, пропустил ящеров внутрь, и первый провел их до лестницы. Все быстро, без шума, профессионально, а там харры постарались, чтобы их не увидели раньше времени.
– Так, ты не мог бы по форме? – прищурился я, отрываясь от своего занятия. – Сколько ящеров? Сколько участников заговора из самиров?
– Шестеро харров, предателей… вероятно двое, но я уверен, что их куда больше, – выдохнул мужчина, понемногу обретая привычно-невозмутимый вид. – Мы ведем расследование, мой Император. Контингент Особого Отряда был снижен, патрули сокращены, что позволило осуществить нападение достаточно легко. Я признаю вину моего ведомства, сир.
– Я подписал твой приказ о сокращении городского контингента, я виноват не меньше, – повел я плечами. – Мы не могли предполагать, что это приведет к подобным последствиям.
– Харры были убиты сразу, возможности их допросить, к сожалению, мы не имеем. – Маг сцепил вместе пальцы рук и занялся изучением кончиков своих ногтей. – Однако, как показало исследование трупов, им помогли проснуться раньше обычного срока, их кровь подогревали до нужной температуры магией, вероятно, сообщники самиров-предателей, но пока эти данные не подтверждены подозреваемыми. Четверо харров напали на самира и гвардейца, один был своего рода резервом, прятался и не вступал в бой. Второй самир отлучался по нужде, как он показал, когда пришел в сознание, вернулся, обнаружил ситуацию и незамедлительно поднял тревогу, одновременно с тем, как гвардеец, вырвавшись из стычки, уведомил вас. По тревоге Штаб был поднят, в том числе с тренировок, остальное тебе известно, в докладе описано подробнее. Главарь харров, вожак, думаю, ты его узнал, напал непосредственно на Тиония и принцессу Алеандру – достаточно долгое время он играл, они любят пугать жертву. Как рассказал Тио, потом харру надоело, он перестал крушить класс теории и рычать, бросился на Тиония, Алеандра попыталась атаковать его боевой магией. Без большого успеха, харр ее оттолкнул, а дальше ты видел…
– А что с Буркадэ и взрывом? – уточнил я, не испытывая желания воскрешать в памяти страшные минуты, когда мой сын был в зоне досягаемости страшного отродья Богини, когда в висках бешенно стучала кровь, и бился в сердце страх за единственного дорогого по-настоящему человека.
– Вилайр имел при себе артефакт-разрушитель, накачанный огромными магическими силами. По сути, достаточными, чтобы взорвать и вот это, – жилистая фигура поднялась и потянула тонкую шнуровку-плетенку из-под воротника моей рубашки. Маленькое колечко висело на ней, с потайным отверстием, содержавшим в себе Предвечную Пыль. Этот Страж, отвечавший за проход Творцов в мир извне, Пиу у меня отказался забирать наотрез. И Страж всегда был при мне. – Тогда взрыв был бы столь силен, что уничтожил бы заодно и почти весь дворец, с парком и пристройками. Молчун принял на себя такие силы, что у меня шерсть, которой нет, дыбом встает, Фламберг. Во всей Школе Саммирса столько не наберется. Думаю, в ходе разговора Буркадэ запустил эту обычно безобидную вещицу, а когда ты ушел, остановить уже не смог, или не захотел. Разумеется, он сам не имел шансов такое достать даже при своем прошлом положении, такое могу достать разве что я, и то, далеким от закона образом, буду откровенен.
– То есть ему эту штучку кто-то дал? – уточнил я.
– Разумеется. Более того тебе скажу, Ар, я догадываюсь, от кого она сюда изначально приехала. Но сообщников мы ищем, конкретики пока дать тебе не могу. Думаю, Истинные воспользовались ситуацией Буркадэ, и убедили его, что все было подстроено – что мы хотели убрать его с поста и сделать выгодные нам назначения. Назначаешь на эти должности ты, Алеандра могла оказаться такой же жертвой – кого волнует чужая невинность в корыстных играх? И Буркадэ стал мстить…
– Это могут быть те же ребята, что впустили сюда харров?
– Не думаю. Они помешали друг другу, наложение было неудачно и для харров, и для Вилайра. Скорее, группы работали по отдельности, и очень удачно пересеклась их работа. Иначе, Фламберг, уж тебя-то точно никакой Молчун бы не спас, а в случае харров Тионию бы кончика когтя хватило, он ребенок. Я бы сказал, планы были почти безупречны, наверняка били, и это просто счастливый случай. – Бэнджамин впился в мое лицо своими глубокими черными глазами. – Мы с Карру давно подозревали, что в Отряде дела неладны. Но никак подкопать не могли.
– А ведь мне даже намекали, – я наконец рассказал другу о разговоре с принцем Бэнедиктом, и осекся, когда верхнюю часть моего уха с силой потянули вверх узкие пальцы.
– Ты одурел?! – зашипел на ухо невозмутимый голос. – Ты не мог мне сказать? Я бы сам разобрался, есть, чему верить, или нет. Глядишь, и вот этого бы не случилось всего! – герцог Фэрт еще сильнее выкрутил мое злосчастное ухо, и медленно вернулся на месте. – Ладно, забудем. Расследование полным ходом идет, мы устроим и внутренние чистки в Отряде.
– Я бы и еще кое-какие моменты не забыл, – заметил я, потирая занывшее от боли ухо. – Ведь и у самиров могли быть сообщники из тех, кто во дворце, кто знал, как попасть к Тио, когда он будет почти без охраны…
– Вот только не надо намеков. – Огрызнулся Бэн. – Я понимаю, о чем ты, и мог бы с тобой согласиться – хороший способ втереться в доверие и получить любовь правителя и народа. Одно «но». Она при смерти, и шансы, прямо сказать, ничтожны, Арэн. Конечно, оно выгодно, но обычно так ради столь сомнительных побед не рискуют. Кому пожинать плоды, если она умрет? Я не как ее друг, – прервал он мои возражения. – Я исключительно как глава контрразведки и твой советник. Я видел ее, прошлым вечером… Я не знаю, Арэн, за счет чего она все еще жива, мы, разумеется, проведем проверки, но я не думаю, что она стала бы так рисковать. К слову, мне стоило немалого труда отводить от тебя атаки харра, и ты помешал мне применить к нему магию. Зачем ты вообще побежал вперед всего света с мечом наголо, а?! Жить надоело?! Или так красивую девушку спасти хотелось?! – я прекрасно осознал к тому моменту, чьи старания не дали харру до меня добраться и помогли мне одолеть ящера, и понимал, что самиры не рискнули разворачивать сети чар, чтобы не задеть меня, и был искренне признателен Бэну за помощь. Но… красивую девушку? С чего он взял?
– Я спасал своего сына! – отозвался я вслух, и вновь вспомнилась сцена, когда Алеандра бросилась поперек дороги харра, когда когти резанули ее бедро, и когда она стала терять сознание… – Зачем мне спасать кого-то еще?
– Вот и я этого не знаю, – почти ласково заулыбался Бэнджамин. – Однако же, ты дал мне все основания, чтобы заподозрить нечто подобное. И я даже могу тебя понять, она приятная дама, красивая, умная. Только в следующий раз не мешай нам, пожалуйста, работать.
– Красивая, умная… Сватаешь, что ли? – я усилием воли отогнал любые мысли об Алеандре, и о его словах, что я и за нее схватился с харром. Какое мне было бы дело, тут и Пиуэргурдран бы не смог меня винить, и тогда зачем, по сути, стоило бы мне ввязываться в бой из-за нее? Но… Почему тогда на сообщении, что она до сих пор при смерти, так царапает душу и сердце? Почему меня это беспокоит, и я не нахожу себе места, глубоко в душе? Да, она спасла моего сына, и я благодарен. Но только ли в этом дело?
– Ну почему, это не твой тип. Тебе бы с принцессой Саммирса, Лайнери, познакомиться. Она корыстная и развратная. Причем ей и люди по душе, и самиры, и чарваны. Говорят, даже с гномом спала.
– Опять чернильницей кинуть, – осведомился я, – или чем потяжелее?
– Вот всегда вы так, сир. А я ради вас, между прочим. Вам одному негоже, вам жена нужна. Не хотите Лайнери, есть старшая или младшая дочь Каора Мунго, на выданье. Молодые, воспитанные, скромные. Особенно Фаха, младшая, очаровательная дама. Правда, неграмотны, но это поправимо.
– Я не собираюсь жениться! К слову, ты сказал, что принцесса Алеандра очень плохи? – я постарался задать вопрос как можно равнодушнее, и все же голос совсем немного дрогнул.
– Хороший выбор, сир, она будет прекрасна в роли вашей супруги, – кивнул самир, и тут же посерьезнел. – Да, Фламберг, она очень плоха. Я бы на твоем месте разрешил оринэйцам молебны и шествия. Как говорится, чем харр не шутит? Вдруг кого из Высших это растрогает, и помогут?
– Я работаю над указом, – отмахнулся я. – Я думаю навестить ее, поблагодарить за смелость, когда она придет в себя.
– Не когда, – мрачно улыбнулся мой друг и собеседник. – А если… – прозвучала в тот вечер и моя брань, за то, что случилось по недостаточной бдительности Отряда, и имена вероятных участников заговоров, и то, что приговор Мэжрэ уже был определен и вот-вот должен был быть вынесен и приведен в исполнение… И что Штат Особого Отряда слишком невелик, и неплохо бы его расширить, и я понимал, что в словах Бэнджамина было немало правды, но одного понимания было мало, могли подняться разговоры, что надзирателей слишком много, что я тиран и деспот, и потому набираю в Отряд так много самиров – чтобы прочнее держаться на месте. Конечно, я имел слишком большой вес среди народа, чтобы поднялись серьезные бунты, но сейчас и мелкие были стране и нашему делу совершенно не на руку. И слова ли друга детства, или собственные закутки души, против воли поселили в голове вопрос о том, кого я на самом деле защищал, одного ли Тиония, и почему то, что оринэйская принцесса была на грани смерти, так меня беспокоило.
========== Глава 2. Живой ключ ==========
Уже до тошноты надоели и покрытые зелеными гобеленами стены спальни, и полог кровати, заботливо поднятый Ниэни, которая решила, что мне полезно посидеть на солнечном свету пару часов, и книга, посвященная ожогам и их исцелению посредством магии и посредством подручных трав и снадобий, и травяные отвары, коими меня третий день подряд заботливо пичкала бледная и заплаканная подруга, сейчас убежашая куда-то в торговые Кольца за лекарствами. Следить за мной она отрядила Дорра и сиделку, приставленную ей в помощь. Девушку я сослала в гостиную, поведав, что пока ни в чем не нуждаюсь, и если что – позову их, вар, улегшийся подле кровати, дремал, и я опустилась на подушки, прикрывая глаза. Последним воспоминанием перед тем, как яд харра пересилил дар и сознание, было бледное, искаженное лицо с тремя рваными старыми шрамами, огромный фламберг в широких сильных руках, и ящер, обернувшийся к новому противнику. И черное с серебром одеяние, успевшее в какой-то краткий миг промелькнуть совсем рядом.
Я прекрасно понимала, что спасал мужчина отнюдь не меня, что он защищал перепуганного ребенка, округлившимися глазами взиравшего на ворвавшегося к нам в самый разгар урока ящера, когда тот рычал, сокрушая магией и лапами все вокруг, запугивая нас, прежде чем атаковать в смертельном броске. Шансы выстоять вдвоем у молодой безоружной девушки, пусть и волшебницы, и маленького ребенка были крайне невелики, а за пределами ученических покоев Императорской Фамилии кипело свое сражение, о котором сообщали лязг стали, вихри магии и злобные рыки других ящеров. Но помощь пришла в самый отчаянный момент, когда ногу пронзила, разрывая сознание вспышками, острая пульсирующая боль, и огнем ожгло самую маленькую жилку тела, понемногу сетью растекаясь по нему. Как Целитель, я понимала, что яд попал в кровь и моя жизнь отмерялась жалкими минутами, ведь Танра рассказывала о харрах немало, а здесь, в Империи, где располагались главные их гнездилища, известно стало куда больше, и познания о них позволяли очень быстро понять, что встреча человека и харра чаще всего кончается гибелью первого.
Я понимала, что меня спасли просто потому, что я оказалась там именно в тот момент, что это было сказочным везением, как и то, что в самый критический миг, когда, по сообщению принца Тиония, просидевшему все трое с лишним суток моего беспамятства подле меня, опытные Целители уже готовились к моей кончине, в покоях как снег среди пустыни появился Пиуэргурдран, заставил всех выйти из спальни и спустя несколько часов ушел, поведав, что вот теперь я через большее час приду в себя. Сознание и боль вернулись ко мне через половину оборота песочных часов, и боль остро рвала бедро даже сейчас, когда отвары, призванные ее снизить, уже готовы были литься из ушей, а магия двух Целителей и одного самира, освоившего Целительское дело помимо прочего, окутывала раненную ногу прочными узами. Я понимала, что мне всего лишь повезло, и все же была благодарна тому, кто так вовремя пришел на помощь, когда яд расщепил сознание и наружу вырвалась уже самая страшная часть моего существа, смертоносная, злая, именуемая Темным Целительством, и только она оказалась в силах не уничтожить, но все же ранить, задержать ящера, и мне стоило невероятных усилий удержать опасные сети вдали от Арэна Второго и маленького ученика, лишь отголоском того, что ударило по чудовищу, задев мужчину. Как попытку покушения, видимо, это не расценили.
В покоях почти все время кто-то был, или Ниэни и Дорр, или заглядывали к нам Карру и Элиа, справиться о новостях, поделиться событиями во дворце и столице и просто поддержать, пару раз улучил минутку заглянуть и Бэнни, рассказавший, что к этому оказались причастны члены Особого Отряда, но сейчас расследуется по горячим следам дело, и покушались именно на кронпринца. Я, по святой убежденности всех вокруг, спасла его, и доказать им, что я всеми силами старалась лишь дождаться подмоги, понимая, что мальчик не даст отпор, а я смогу, быть может, выиграть драгоценные секунды. Впрочем, о чем я думала, когда успела загородить от харра ребенка, перед самым ударом лапы, так это о том, что малыш должен выжить любой ценой. Совсем маленький, чистый, невинный и добрый мальчик, вверенный именно моей опеке и защите. Это был мой долг, и я исполнила его, потому что иначе поступать просто не могла.
Узнала я о том, что в это же время в одном из пары рабочих общих кабинетов наверху прогремел взрыв – покушались на самого государя, находившегося там, но по счастливой случайности последний отправился спасать сына. И тот грохот и сотрясшиеся полы и стены, оказалось, были не следствием дурманящего меня яда, а самым настоящим взрывом, смягченным верным Короне духом-стражником, Молчуном, который погиб во имя своего долга, и два так кстати совпавших покушения сорвали одно другое, по милости Диады Богов.
Зашли раз и самиры из Отряда, прошлым вечером, выслушали мой рассказ о нападении и тщательно записали все мои показания, для расследования, и как раз тогда Ниэни сумела уговорить Тиония пару дней отдохнуть – мальчик очень много времени проводил здесь, помогая Целителям и оттачивая на моей ране мною же привитые навыки, не всегда успешно, но я старательно делала вид, что его манипуляции не тревожат и без того больную рану, понимая, что в столь нежном возрасте критика восприниматься будет крайне ранимо, а опыт и впрямь был ему очень на руку… И все же остальные занятия никто не отменял, как и мои задания по теоретической магии и учебникам о Целительстве, и отдохнуть нашему добровольному лекарю и впрямь стоило – под глазами появились от нехватки сна круги и все чаще юный наследник Никтоварилианского престола украдкой зевал и тер глаза.
– Ваше Величество! – донесся из-за чуть приоткрытой двери голос сиделки, девушки лет двадцати, занимавшейся каким-то рукоделием, и следом послышался еще один женский голос, пожилой, со спокойными доброжелательными нотками, немного усталый и очень знакомый.
– Я хотела бы узнать, как чувствуют себя принцесса Алеандра и могу ли я увидеться с ней?
– Ей много лучше, Императрица-мать, – поклонилась, по моим представлениям, девушка, и зашуршали юбки длинных платьев и легкие шаги. – Принцесса читают, но, уверена, они буду рады вашему визиту…
– Сообщите обо мне, – мягко заметила бабушка Иларды и Императора, – я понимаю право Ее Высочества побыть одной. – Шаги дошуршали до двери и рыженькая головка в чепце просунулась внутрь, вместе со стуком по дверному косяку костяшками пальцев.
– Ваше Высочество, – негромко заметила она. – Вас хотят видеть Ее Императорское Величество, вдовствующая Императрица Великой Никтоварилианской Империи Карса Фамэ.
– Я буду рада увидеть Ее Величество, – улыбнулась я, открывая глаза и убирая книгу на прикроватную тумбу. Служанка передала мое сообщение и дверь распахнулась шире, пропуская облаченную в серый теплый плащ и красивое, но весьма простое свободное серое платье с жемчужными нитями узора, чем-то похожее на те, что носили в Таунаке, женщину с порядком поседевшими волосами. На ее тонких губах заиграла теплая и ласковая улыбка, и торопливо придвинувшая ей мягкий удобный стул сиделка скрылась, притворив за собой дверь. В воздухе витало присутствие Молчуна, но видимой стражи не появилось – да и что могла я, чей дар толком не восполнился, и встать с постели пока на представлялось возможным? Дорр поднял голову, широко зевнув.
– Императрица Карса, мое почтение, – заметил он.
– Рада видеть вас, варсэ-тангу, – кивнула женщина. – Ваше Высочество, я хотела увидеться с вами. Надеюсь, вам уже лучше?
– Намного, мои Целители и лекари проделали очень много работы. Конечно, рана очень болит, но яд почти выведен и моя жизнь вне опасности.
– От всей семьи Фамэ, – гостья вздохнула. – Я вас искренне благодарю и желаю вам поскорее оправиться. Вы сделали то, за что наша семья перед вами теперь в вечном долгу. Вы спасли Тиония, нашего малыша, от очень страшной участи. Его Величество признают, что не успели бы, вероятнее всего, и то, как вы приняли на себя удар, потрясло всех. Весь Дариан сегодня окрашен в ваши Цвета и все его жители молятся о вас и вашем здоровье. Нашу семью любят в народе, и мы с народом Никтоварильи одна большая семья. И вы стали этой семье очень дороги.
– Императрица…
– Бабушка, – безжалостно оборвали меня.
– Бабушка Карса, я не заслуживаю таких слов. Я сделала то, что сделала бы каждая женщина, которая увидела, как ребенку угрожает смерть. И неважно, кто этот ребенок – он совсем юный, я не могла допустить, чтобы эта тварь, созданная ошибкой матери Барлы, добралась до него. Я поступила так только потому, что иначе поступить невозможно.
– Иначе поступают очень часто, поверьте мне. Редкая женщина станет рисковать собой, в нашем обществе, ради чужого сына и внука, вас никто не осудил бы, ведь при принце была стража, задача которой – его защита. Вы пробыли более трех суток на грани жизни и смерти, и все это время мы молились за вас… Храмы Диады, Храмы Богини и даже Храмы Отца Трингула были полны тех, кто переживал о вашем здоровье. Вся Империя благодарна вам за ваш героизм и вашу доброту, и вся Империя теперь навеки принимает вас как друга. Мы всегда уважали и любили Зеленое Королевство, но вы заставили нас уважать ваш народ еще больше. – Теплая рука поднявшейся и сделавшей несколько шагов дамы погладила меня по щеке. – Алеандра, девочка моя, не считай себя обычной, ты показала, как ты сильна. Иларда только и говорит, что о тебе, она восхищается тобой, считает, что ей нужно учиться у тебя. Думаю, она будет рада увидеться с тобой, когда немного освободится, во дворце сейчас кипят дела. – Улыбка стала еще нежнее, как-то по-матерински доброй и уютной, и вновь возникло ощущение дома, спокойствия, очага и гармонии, которое дарил мне маленький домик Сарины и Таунак. И присутствие Императрицы Карсы здесь, в Империи. – Я всегда буду считать тебя своей внучкой, моя дорогая, и всегда помогу тебе всем, чем сумею. Я понимаю, какая ты сильная, и какая ты хрупкая. Нельзя быть одинокой… У тебя очень славная помощница, Ниэни, верный друг, Дорр, и бабушка Карса. – Подмигнула женщина, с любовью принимавшая совсем постороннюю девушку. – Через пару дней тебе позволят вставать, понемногу ходить, и я хочу, чтобы двадцать пятого Наводня, через неделю, ты пришла бы в нашу Большую Гостиную, чтобы встретить Праздник Женщины с нами. Там будут Элиа и Бэнджамин Фэрт, Ладар Сайрау, они близкие друзья моих внуков. А я хочу пригласить тебя, уверена, остальные тоже будут рады тебя видеть.
– Я обязательно приду, Бабушка Карса, – почему-то это обращение получалось легко, само собой, и женщина была мне очень симпатична и близка, как и ее добродушная и улыбчивая внучка. – Только вряд ли смогу танцевать.
– Тебе можно будет и посидеть, думаю. Только не забудь взять с собой украшение для ритуала, уверена, ты уже очень давно не имела возможности отпраздновать этот день как следует. И Ниэни пусть приходит, для служанок и помощниц у нас тоже есть и сладости, и подарки, и местечко. И варсэ-тангу мы тоже будем рады видеть. – Дорр обрадованно заверил, что мы все придем, да еще и Бэю с собой прихватим, и никуда не денемся до самого конца праздника, вызвав у Императрицы теплую и немного озорную улыбку на губах, а по ноющему от яда телу прошла волна тепла и почти счастья. Я не знала, почему, и как так вышло, но осознала, что те страшные минуты в обществе харра, когда весь мир ушел прочь и оставался только смертельно опасный зверь и мы вдвоем, беззащитные перед ним, перевернули всю мою жизнь. Меня приняли здесь настороженно, но тепло, с самого начала, но теперь я стала для Империи своей, что чужой я здесь больше никогда не буду, если только не сотворю нечто совершенно ужасное и выходящее за все мыслимые рамки. И, что было даже ценее для души и сердца, уставших от опасностей, одиночества и постоянного вынужденного подозрения, что люди рядом – враги и неприятели, своими во многом стали и Ниэни с Дорром…
Императрица провела у меня еще с полчаса, рассказала, что ремонт идет полным ходом, а классы магии уже восстановили и ждут меня, ведь совсем скоро я смогу проводить уроки, мы вспомнили и Таунак, родной и дорогой нам обеим, и когда женщина уходила, как раз вернулась Ниэни, принесшая мне от Халнира еще теплые булочки с румяными боками. Поклонившись владычице Империи и попрощавшись с ней, девушка повернулась ко мне своим раскрасневшимся в дороге лицом, покачивая головой.
– Халнир вас ругал, что вы так рисковали, а сам аж сиял от гордости и радости, говорит, все оринэйцы смелые и праведные, но вы впереди всех. И так все, кто встретился, даже кто меня и не знает, вроде. А вы не Ниэни Тангу, мол, я говорю, что да, так они – а как принцесса, может, ей чего нужно, мы поможем всегда, и денег в апетках и лавках ни медяка не взяли, как я ни пыталась заплатить. Нет и все, для принцессы все бесплатно, и пусть скорее поправляется, – щебетала девушка, торопливо раскладывая покупки, проверяя мои бинты, приготовив свежий отвар и успев отпустить сиделку отдохнуть. – Даже и оринэйцы, и никтоварилианцы, и кто из Дукона переехал или Таунака. Весь город… И Дорра на прогулке вчера тоже.
– Да, было дело, – подтвердил вар. – Все как один – Дорр, ты принцессе помогай, и пожелай от нас, чтобы у нее все хорошо было. А от кого от нас – и неясно, я их впервые вижу. Люди… – вздохнул вар совсем по-человечески. – Ниэни, а Императрица-то нас сейчас позвала на праздник Женщины всех, так что у Ал неделя, чтобы ходить начать. Мы ведь пойдем, и не отвертится.
– Пойдем конечно, – подхватила блондинка. – А не пойдет – на тебя посадим и повезем. – Подмигнула она тигру. – Все правильно, праздник – это всегда хорошо, радость, а радость здоровью завсегда на пользу.
– Вы оба… – шикнула было я, и осеклась, когда послышался стук дверного молоточка. Ниэни убежала в гостиную, Дорр следом за ней, рыкнув мне, что ему пора отлучиться в парк на минутку, а я поправила одеяло, прикрывая подол короткой, до колена, сорочки и свежие бинты, наложенные сиделкой аккурат перед визитом государыни. Негромкий голос Ниэни послышался за притворенной дверью, какой-то ненастойчиво-просительный, и почему-то робкий, но слов я не разобрала, и просто уставилась на дверь. Иларда? Элиа или Карру? Или кто-то из Отряда по делу? Ни одна из моих мыслей, когда открылась дверь, не подтвердилась, ибо из-за створки показался совсем другой человек, которого я увидеть сейчас ожидала менее всего. И, на мгновение оторопев, я торопливо натянула одеяло, прикрывая свою полуобнаженность, еще сильнее, по самую шею.
– Ваше Величество… – оправившись от шока, промямлила я, часто поневоле моргая, и попыталась как-то приподняться, чтобы выразить жест почтения. Однако властный жест взметнувшейся руки заставил меня замереть.
– Миледи, вам лучше оставаться в покое, – тихо заметил гость. – Я не требую поклона, и паче того реверанса, что вы… Это мне стоит поклониться вам. – Взгляд вперился в мои нервно стиснутые в замок пальцы. Ниэни осталась к гостиной, как и сопровождавший Императора самир, и еще один самир за дверью. Совсем без охраны… Но почему? Даже Молчуна, казалось, не было ни в комнате, дверь которой Император прикрыл, ни в гостиной. Тихо скрипнул стул, оказавшийся у самой моей головы, практически, рядом с прикроватным столиком, и дрогнули пальцы опустившихся на колени тяжело севшего мужчины рук. – Я даже не знаю, как начать… – нервно и как-то робко улыбнулся он. – Я хотел вас увидеть, но дела позволили только теперь. Вы меня так напугали, Алеандра… – то ли от волнения, то ли по иной причине, но посетитель забыл приставить в моему имени какое-либо обращение, что было для него необычно. – Вы провели так много времени без сознания… Как вы чувствуете себя теперь? Может быть, вам что-то нужно?
– Благодарю вас за участие, сир, но у нас имеется все необходимое, меня несколько раз в день навещают Целители и лекари, и мне уже гораздо лучше. Только не разрешают вставать, – я нашла в себе смелость заглянуть в глубокие глаза, и отметила в них безмерную благодарность и уважение, тепло и участие и… что-то еще, в самой глубине. – Но я не жалуюсь, я и сама бы себе запрещала. Роль пациента, знаете, совсем неинтересна, когда ты сам Целитель.
– Вы спасли моего сына, – мужчина с видимым трудом подбирал слова и нервно стискивал руки то в замок, то в кулаки. – Я не знаю, что я могу для вас сделать, чтобы отблагодарить. Я сделаю, что угодно, принцесса. Я не мог бы успеть вовремя, опасаюсь, и вы сыграли свою роль в том, что мы отразили вероломное нападение харров. Этот же ящер когда-то добрался до меня… И вот теперь до вас… – кулак с силой опустился на колено под многочисленными одеждами. – Но теперь он мертв и больше никому не причинит вреда…
– То есть, – взгляд поневоле скользнул по рваным шрамам на лице мужчины. – Это… Это он сделал?
– Он, – Император пожал плечами. – Я отрубил ему палец и часть хвоста, нанес пару ран, и получил порцию яда. Харр тогда ушел, но я всегда знал, что мы снова встретимся, и победа осталась за мной. Я прошу вас выполнять все указания лекарей и не стесняться просить нас, если что-то будет нужно, я ведь знаю, что такое яд харра и как долго потом он причинят страдания. И сожалею, что шрам не заживет.
– Но у меня и без него немало шрамов и ожогов, – улыбнулась я. – А вам не следует так стыдиться своего лица, если позволите мне небольшую дерзость, мой государь. Вы очень смелый и сильный человек, вы поступили благородно, как поступит не каждый властитель, шрамы всегда украшают воина. Я сразу поняла, что они получены в битве, буду откровенна, но не сразу узнала, каким оружием их оставили, и тем не менее они заставляют меня вас уважать еще сильнее, чем я вас уважаю.
