Текст книги "Ворона (СИ)"

Автор книги: ash_rainbow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 46 страниц)

Потом были какие-то выступления, речи, но все это запомнилось еще меньше. В голове билась одна-единственная мысль: «Школа заканчивается». Варя чувствовала долгожданную радость, но радость эта была какой-то неполной, будто что-то мешало воздушному шарику ее счастья оторваться от держащей руки и взлететь высоко-высоко в небо. Может быть, потому что несмотря ни на что, она все-таки будет скучать по школе? Или, может быть, она так долго ждала этого момента, что вся его яркость растворилась в длительном ожидании?

Потом были объятия, мокроватые из-за того, что учителя как-то подозрительно шмыгали носом, удивляя всех вокруг и себя особенно. Варины одноклассницы рыдали, даже Лиля украдкой смахнула слезу, но смахнула аккуратно, чтобы не испортить макияж. Кажется, и у нее спонтанно образовалась временная шизофрения в виде кричащей Розы.

Когда кончилась школьная, концертная часть, выпускников со всеми почестями препроводили к трем длиннющим лимузинам, причем препроводили так, будто только этим и занимались: быстро, четко, профессионально. Варя только и успела, что помахать рукой родителям и брату с Алей. А потом яхта, танцы, музыка…

Как-то не верилось, что выпускной, фактически, прошел. Варя смотрела на огоньки и чувствовала, что чего-то не хватает. Ну, помимо догадливого молодого человека с пиджаком или шалью. И тут, словно вселенная слышала ее, с громким лязгом распахнулась дверь, ведущая на палубу. Варя от неожиданности вздрогнула.

Промелькнула мысль, что Глеб-таки догадался, где ее нужно искать. Промелькнула и тут же улетела прочь, потому что человека, который вывалился наружу, она уж никак не ожидала. И ее никак не ожидали увидеть тоже, потому что это выражение оторопи на лице Вика не могла подделать. Не так быстро, по крайней мере.

Заметив Варю, Новикова застыла на месте.

Повисшая немая пауза была достойна лучшей пьесы Гоголя. Зрительный зал затаил дыхание, оркестр напряженно сжал инструменты.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросила Вика.

Ее самообладание восстанавливалось на глазах. Будто сама собой высоко поднялась голова, волосы на которой были все также уложены короной, но сегодня прядки переливались едва заметными искрами. Зная Вику, можно было не сомневаться, что в пряди были вставлены крошечные бриллианты. Подведенные глаза сузились, губы, густо накрашенные алой помадой в цвет платья, сжались. Алое платье, разлетающееся вокруг нее, колыхалось от ветерка, словно живое. Она вся была словно яркий кровавый водопад. И определенно чувствовала себя в своей тарелке. Ну, до этой явно судьбоносной встречи.

– Стою, – отозвалась Варя, приподнимая бровь. В голове разворачивались варианты ближайшего будущего, и почему-то все они так или иначе заканчивались видением алого платья, красиво уходящего ко дну.

Пусть Варя и смирилась с тем, что произошло, и даже сумела это пережить, она определенно не погасила в себе злость. И даже нахлынувшая несколькими часами ранее ностальгия по ушедшим временам не смогла ее приглушить.

И, возможно, именно эта глухая злость, с каждым днем становившаяся все сильнее, помогла ей заметить то, чего Варя раньше бы не увидела: Вику чуть ли не трясло, но совсем не из-за нее. Глаза ее подозрительно блестели, да и лицо было слишком бледным. И руки цеплялись за платье как-то слишком сильно. Варя, конечно, была способной девушкой, но даже она не могла ввергнуть Новикову в такое состояние.

– Какого ж черта ты вечно мешаешься, – бросила Новикова и резко, неожиданно, судорожно выдохнула.

Варя от удивления даже потеряла дар речи. Вика, тем временем, отвернулась к двери, взялась даже за ручку, чтобы открыть, но не открыла. Вместо этого она привалилась к двери, прислоняясь к ней лбом. Ее голые плечи задрожали.

Вот теперь злость, клокочущая внутри Вари, неожиданно поколебалась. Не ушла, нет, но будто сложилась в вопросительный знак, замаячивший перед внутренним взором. А вместе с ним – кавалькада мыслей и предположений. Последний раз Варя видела Вику плачущей… Да она даже не помнила, когда. Слишком давно, чтобы это было правдой.

И что делать, Варя не знала. Подойти и попытаться утешить? Нет уж, увольте. Варя, конечно, верила в милосердие, но не к тем стервам, что отбивали чужих парней, используя самые грязные методы. Даже несмотря на то, что когда-то эти самые стервы были их лучшими подругами. Слишком давно, слишком неправда. В другой жизни.

Молча уйти? Так Вика загораживала собой единственный выход. И Варя как-то не представляла себя подходящей сейчас к ней, и… и что? Отодвигающей ее в сторону? Так там мало места. Вику можно было отодвинуть только насильственным перекидыванием ее через бортик. Не то чтобы Варя об этом не думала… Видение красного платья, уходящего ко дну, снова замаячило в сознании, и Варя только гигантским усилием воли смогла его отогнать.

Так что оставалось только молча стоять. И делать вид, что Вики вообще у двери не стоит. А сама Варя усиленно наблюдает за проплывающим мимо пейзажем, хотя больше она наслаждения от игры огней на воде не получала. Мозг снова заработал, пытаясь разгадать эту загадку.

– Что-то… случилось? – чувствуя себя невозможно глупо, спросила Варя, не выдержав молчаливой паузы. Она – и не выдержала? Нет, ну эти друзья со своим общением определенно плохо на нее влияли.

Вика будто только этого и ждала. Резко повернувшись, демонстрируя черные дорожки слез на щеках, она сжала кулаки, разве что не бросаясь на Варю. В ее глазах горел неистовый огонь.

– Ты! Ты случилась! – крикнула она. Потом, видимо, до нее дошел весь ее несуразный вид, да и в целом неадекватность ситуации, и она резко успокоилась. Также резко, как могла в детстве, когда сначала бесновалась и каталась по полу, а потом, через всего лишь мгновение, деловито спрашивала, во что они будут играть на следующей перемене. – Ненавижу тебя.

Это «ненавижу тебя» Вика произнесла так… обыденно, что Варя сначала решила, что ей послышалось.

– Это чувство взаимно, – ответила она, скрещивая руки на груди.

– И я очень надеюсь, что ты уползешь в какую-нибудь канаву и там и останешься, – продолжила Вика. – И мы никогда не встретимся больше.

– Знаешь, – сказала Варя, на всякий случай прикидывая, как бы половчее утопить Вику так, чтобы было похоже на несчастный случай, если дело дойдет до драки, – это чувство также взаимно. Забавно, кажется, это первый случай за много лет, когда мы хоть в чем-то согласны.

– И Глеб твоим все равно никогда не будет, – с вызовом заявила Вика, не слушая ее.

– А вот это уже не тебе решать, – улыбнулась ей Варя, но улыбнулась так жестко и так неприятно, что сама испугалась той волны буйных чувств, что всколыхнулись в этот момент внутри. И Вика, кажется, их тоже не ожидала, потому что вся злая бравада с ее лица как-то… не стекла, нет, но сбледнула.

Снова лязгнула дверь, снова вздрогнула Варя и дернулась Вика, но на этот раз в светлом дверном проеме показался именно тот, кого Варя все это время ждала. Новикова вспыхнула, опустила голову и пронеслась мимо него внутрь, лишь чудом не задев плечом.

Глеб проводил удивленным взглядом пронесшуюся мимо него Вику, посмотрел ей вслед, потом повернулся к Варе.

– У вас все тут в порядке?

Он поднялся на ступеньку и попал в полосу сияющего света, льющегося от лампочек на палубе. Отблески огоньков осветили его лицо, выделив скулы и нос, затерялись в волосах, отчего те и сами засветились, словно золотые, зеленые глаза блеснули, словно светлые изумруды. Варя моргнула, и наваждение тут же исчезло, но это чувство, что в тот недолгий миг всколыхнулось в ее душе – чувство осталось.

– Да, все нормально, – ответила она, вспомнив, что прозвучал вопрос. – У нас тут, кажется, был финальный разговор.

После явления Виктории народу в локально-взятом лице, Варя осталась в смешанных чувствах. Но зато теперь – теперь появилось то самое чувство завершенности, которое она искала весь вечер. Точка поставлена, и теперь можно начинать новое предложение. И сразу стало легче. И свободней.

Глеб хмыкнул, подходя ближе. В руках у него было два высоких бокала. Один из них он протянул Варе.

– Грушевый лимонад, – сказал он в ответ на ее недоуменный взгляд. – Бармен, кажется, сам удивился, что я у него не алкоголь прошу. Пришлось себе взять просекко, чтобы хоть как-то восстановить репутацию.

Он опустился на перила рядом с Варей, нависая, как обычно. Ветер слегка трепал его волосы, а огоньки делали черты лица острее, чем они были на самом деле. Но Варе и так все нравилось. Ей подумалось вдруг, что Глеб был похож на скульптуру, которую нельзя испортить ничем.

– Очень красивое платье, я говорил тебе? – произнес Глеб, поглядывая на нее. Варя, поняв, что он заметил, как она его разглядывает, неожиданно для себя самой смутилась и отвернулась.

– Не говорил, но спасибо, – пробормотала она. – Шедевр Розы.

– И без сетки в неожиданных местах? – притворно удивился Глеб и рассмеялся. – Даже не верится!

– А кто сказал, что в неожиданных местах ее нет, – откликнулась Варя, искоса глядя на него. И, кажется, в ее взгляде и тоне голоса было что-то этакое, потому что Глеб удивился и на этот раз серьезно. После разговора с Викой она чувствовала себя… Странно. Как-то слишком смело и открыто. И хотелось дразнить Глеба. Внутри щекоталось что-то, отдаленно напоминающее клокочущую радость. И злость. Но злость уходила, слегка задержавшись, за Викой, оставляя после себя только бесшабашную какую-то веселость.

– Варя, – поднял брови он, – ты что, флиртуешь?

– Похоже на то, – кивнула она.

– То есть, сама ты не уверена?

Серьезность снова улетучилась с его лица, и теперь глаза Астахова смеялись. Он тоже вел себя необычно, сказывалась ли общая атмосфера, или магия этого вечера, или то, что за долгое время они снова были только вдвоем. Увидев пупырышки на Вариных плечах, Глеб тут же скинул пиджак и молча накинул его на нее. Варю окутал такой привычный аромат мяты и лимона, с капелькой хвои где-то глубоко. Пиджак был мягким и теплым, и она невольно прикрыла глаза, наслаждаясь и закутываясь в него глубже.

– Остановись, мгновенье, ты прекрасно, – тихо произнес Глеб.

– Чего это ты Пушкиным заговорил? – спросила Варя, открывая глаза.

Глеб смотрел на нее, и на его лице отражалось что-то сложное, почти не определяемое. Огоньки отражались в его зеленых глазах, отчего их цвет казался темнее, словно не глаза это, а драгоценные камни.

– Я улетаю послезавтра, – сказал он, наконец.

Все благостное настроение, все желание шалить и дразнить Глеба лопнуло, словно мыльный пузырь.

Несколько секунд висела тишина.

Варя ожидала внутренней бури, смятения, волнения, на худой конец. Но внутри была… Пустота. Благословенная пустота. Она ожидала этого с тех самых далеких пор, как узнала об отъезде Глеба, – как, кажется, давно это было. И за это время она успела выгореть. Все те эмоции, что должны были ее захватить, бушевали в ней так долго и так ярко, что сожгли сами себя. И теперь она чувствовала только пустоту, сдобренную легкой, доброй грустью.

– Понятно, – произнесла она. – Когда у тебя рейс?

– В шесть утра из Шереметьево, – ответил Глеб. Его плечи слегка опустились, будто он, наконец-то смог выдохнуть и отпустить то напряжение, что сковывало его все это время. Он сам волновался или волновался из-за того, какой будет ее реакция? Его голова опустилась, отчего челка накренилась вперед, все еще, на удивление, способная шевелиться под одеялом укладочных средств.

– Я хотел спросить… – сказал он, глядя на темную воду. – Я понимаю, что это очень рано и тебе вообще не в тему, но…

– Я приеду тебя проводить, – перебила его Варя.

– Правда? – Глеб резко поднял голову, не веря своим ушам.

– Правда, – кивнула она. И улыбнулась.

Обещание сорвалось с губ само собой, но Варя не жалела. Как она может его отпустить, не попрощавшись?

На лице Глеба расцвела ответная улыбка.

– Знаешь, – сказал он, переводя взгляд на проплывающие мимо дома, – пусть все очень на это похоже, но я чувствую – нет, я знаю, – это не конец. Не представляю, что будет дальше, – задумчиво произнес Глеб, – но я уверен, что это не конец. И все будет так, как должно быть.

В голосе Глеба мелькнули непривычные для него интонации. Да и весь сам он был куда более… Спокоен, чем мог бы быть в такой ситуации. Странно, но и Варя себя чувствовала куда спокойнее, чем должна была. Или чем ей казалось, она будет.

– Из нас двоих я обычно больший фаталист, – заметила она, когда пауза стала затягиваться слишком долго.

– Это не фатализм, – с улыбкой сказал Глеб. – Я просто знаю это, и все. Наверно, поэтому предстоящий переезд я воспринимаю так легко. Потому что знаю, что на этом дело не кончится. И то, что происходит между нами – тоже не кончится. Что бы ты там не говорила.

– Будет так, как должно быть? – спросила Варя, глядя на него.

– Будет так, как должно быть, – кивнул он.

Они еще долго стояли вот так, вдвоем, на палубе, глядя на огоньки. Молчали, будто слова были даже не главным, а совсем-совсем лишним. Варя чувствовала тепло его пиджака, исходящий от него запах, и ей казалось, что это мгновение растянется в бесконечность. Она всегда будет стоять у этих перил с ним, слышать шум воды, чувствовать вибрацию яхты… Даже тогда, когда они уйдут и пройдет много лет – этот момент всегда будет с ней.

Дверь снова открылась.

– Вот вы где! – воскликнула Лиля. – А мы вас обыскались! – она слишком часто взмахивала руками и говорила слишком громко, из чего Варя сделала вывод, что Филатова-младшая решила грушевым лимонадом не ограничиваться. Когда Лиля стала подниматься по лестнице, неловко хватаясь за перила одной рукой, Руслан извиняющее развел руками, а потом подхватил ее под бок, помогая не грохнуться на пол с высоты каблуков.

– Вы понимаете, что теперь все будет совсем по-другому? – спросила Лиля, встав рядом с Варей. – Мы больше не школьники. Мы, подумать только, взрослые люди.

– Ужас, – покачал головой Руслан, придерживая Лилю. Варя сначала подумала, что он это про нее, но Руслан вовремя добавил: – Мы – и взрослые.

– Да какие мы взрослые, – отмахнулась Варя. – Мы все те же. Просто началась новая жизнь, и вот она будет совсем другой.

Сказала и поняла, что не права. Она ведь не осталось такой же, как год назад. Если бы ей кто-то предложил представить год назад, какой она будет в свой выпускной, то вот такую себя – другую, изменившуюся, прежде всего на этот выпускной пришедшей, да еще и с друзьями, – такую себя она бы точно не увидела. Варя чувствовала, что выросла, в чем-то внешне, но больше всего внутренне.

И остальные изменились тоже. Лиля стала более открытой, вынырнула из бездны знаний и обнаружила, что узнавать людей тоже очень интересно. Нет, она не перестала зарываться в талмуды и стопки толстых книг, но теперь увидеть ее разговаривающей с живыми людьми можно было куда чаще, чем раньше.

Руслан… Варя слегка нахмурилась. Вот с ним ей было сложнее всего. Он, казалось, остался прежним, но и в нем Варя видела изменение. Просто очень трудноуловимое. В Руслане появился стержень, которого не было раньше. Или, возможно, он просто сумел проявиться в правильных обстоятельствах? Так или иначе, но от Руслана веяло спокойной, непоколебимой уверенностью, как в себе, так и в окружающих. А когда он смотрел на Лилю, от него волнами исходила такая теплая и такая мощная нежность, что Варя сама не верила иногда, что Руслан так может. Она смотрела и немного даже завидовала. Но по-хорошему. И была очень-очень рада за этих двоих.

Глеб же… И он изменился за этот год. В целом он остался прежним, и когда ему хотелось, он снова выступал в роли балбеса Астахова, который ни о чем не думает и ни о чем не заботится. Он все также подмигивал девушкам и отпускал комплименты, все также порой выдавал дурацкие шуточки. И вместе с тем… Когда с него слетала эта внешняя шелуха идиота, когда он показывал свою «сложную и глубокую» натуру, он преображался. Возможно, в нем всегда это было, просто поначалу он никому не позволял это увидеть.

Варя смотрела на них – своих друзей, людей, ставших ей такими близкими за этот год, – и почти не верила, что все это действительно происходит с ней.

Будущее было туманно и неопределенно. Жизнь разводила их в разные стороны. Глеб уезжал на другой край света, Лиля все еще не решила, учиться ей в Сорбонне, Гарварде или здесь, в Москве, Руслан… Руслан был, пожалуй, единственной стабильной единицей в этом море хаоса. И все равно Варя знала, что когда их компания распадется, видеться они будут нечасто. О том, что ждет впереди ее саму, она старалась сильно не думать. Что-то да получится, не может не получиться.

Будущее немного пугало, ведь оно было похоже на бездонную пропасть, затянутую дымкой. Там могла быть и бездна, и бушующий океан, и земля, до которой на самом-то деле рукой подать. Но узнать это можно было только прыгнув.

И Варя – Варя была готова.

Потому что знала, что все – несмотря ни на что – будет хорошо.