Текст книги "Ворона (СИ)"

– А теперь ты мне внятно объяснишь, почему вместо встречи с одной многообещающей мадам, чей размер груди обратно пропорционален величине интеллекта, я эвакуирую тебя из объятий возлюбленного, – произнес Матвей, переводя взгляд с дороги на Варю, спешно пристегивавшуюся ремнем безопасности.

Варя вздохнула. Посвящать Матвея в проблемы в отношениях не хотелось. С другой стороны, он, пожалуй, был единственным человеком в ее жизни, который бы мог дать объективный совет. Ведь ему-то ее треволнения были до лампочки. И не в плохом смысле, а в хорошем: Матвею в принципе все, что прямо не касалось его драгоценной персоны, было до лампочки.

Помяла в руках шарф, потеребила кисточки. Вздохнула, потом еще раз.

– Мы с Глебом… Поссорились, – сказала она, наконец.

Матвей закатил глаза, входя в крутой поворот на скорости, явно превышающей предельную.

– Ну, это, допустим, я уже понял. Я другого не понимаю: ты же у нас принцесса боевая, – усмехнулся Матвей. – Ну дала бы ему пару раз по носу, глядишь, образумился бы.

– Да ну тебя, – фыркнула Варя, краснея.

– Нет, ну правда. – Матвей снова резко дернул руль, и машина повернула, визжа шинами в аккомпанементе сигналов и гудков других водителей. – Что случилось-то?

Варя снова вздохнула.

– Ну, сначала все было хорошо, – произнесла она, глядя в окно на проносящиеся мимо дома. – Вчера у меня был день рождения, и Глеб с ребятами устроили мне вечеринку-сюрприз, хотя я их не люблю и он об этом знал. Но это не важно, вышло, на самом деле, очень мило. И…

– Стоп-стоп-стоп! – воскликнул Матвей, поднимая руки в воздух и отрывая их от руля. – День рождения? И меня не пригласили?

Варя взвизгнула, когда машина вильнула в сторону, и вцепилась в ремень, покрываясь ледяными мурашками. Матвей поспешно схватился за руль и выровнял машину. А Варя чуть не задохнулась от подкатившей к горлу паники: еще немного…

– Я вообще никого не приглашала, – огрызнулась она, вспоминая, как нужно дышать.

– И что дальше? – поторопил с рассказом Матвей, закладывая еще один вираж. На этот раз, правда, с руками на руле. Варю при каждом таком повороте чуть ли не швыряло во все стороны, а вот он сидел за рулем спокойно, ничуть не тревожась, что может улететь в кювет. Даже темные кудряшки не дрогнули.

– Дальше… – вздохнула Варя. – Приехали его родители. Его мать меня терпеть не может, – скривилась она, – и она… Короче, она рассказала, что Глеб уезжает учиться в Англию. Уже летом.

Матвей хмыкнул.

– А учиться-то правда уезжает? А то знаем, плавали. Я так раньше отваживал особо приставучих.

Варя издала звук, очень похожий на злобное рычание Барни. Вкупе с тяжелым взглядом выглядело впечатляюще. Матвей проникся и поднял руки ладонями вверх.

– Ладно-ладно, не надо так смотреть! И что, вы из-за этого поссорились?

Варя повернула голову к окну. Ах если бы…

– Нет. Я расстроилась, конечно, – произнесла она грустно, – но потом мы с Глебом поговорили и… Ну, вроде как пришли к взаимопониманию.

Со стороны Матвея послышался снисходительный смешок. Варя посмотрела на него, а тот улыбался во все уши.

– Ага, теперь это так называется, – умилительно кивнул он и стрельнул глазами в Варю. Та тут же покрылась пунцовым румянцем.

– Матвей! – возмущенно воскликнула она.

– Ну что сразу – Матвей, – хихикнул тот. – Я теперь тоже буду говорить, что прихожу к взаимопониманию с дамами. Нахожу, так сказать, пути. Ладно, не обижайся, – вздохнул он, увидев, что собеседница близка к тому, чтобы выпрыгнуть на ходу из машины. – Твой хахаль сказал, что уезжает, ты эту новость переварила. А потом что?

Вот и подобрались они к тому, о чем говорить Варе не хотелось. Она помялась, не зная, как сформулировать свои чувства так, чтобы Матвей не заржал в голос и не начал издеваться над несчастной незадачливой подругой. А то с него станется. Варя уже давно заметила, что чувством юмора Матвей отличался довольно необычным.

– Потом… Потом было утро, и тут-то я узнала, что он за моей спиной решил, что я перееду вместе с ним. И все бы ничего, но ведь я этого не хочу. А когда я ему об этом сказала, он такого наговорил… – Варя затрясла головой из стороны в сторону и зажмурилась, пытаясь отогнать видение ясного лица Глеба, искривленного в гримасе раздражения и недовольства.

Матвей вздохнул и, протянув руку, сжал Варины пальцы в своих. В этом жесте не было ничего, кроме утешения, и от этого ей стало чуточку лучше. Сделав несколько медленных вдохов, Варя раскрыла глаза. Ну уж нет, плакать она не будет. Ничего ведь страшного не случилось? Не случилось. К тому же плакать при Матвее, который потом сто раз ей это припомнит при любом удобном и неудобном случае…

– И вот с тех пор я с ним не разговариваю, – подытожила Варя. – Я и видеть его не хочу, но в школе никак не отделаться.

– М-да, – произнес Матвей и плавно затормозил у тротуара. В ответ на недоуменный взгляд Вари пояснил: – Сейчас мы с тобой немного развеемся, а потом уже поговорим. А то ты сейчас такая убитая, что любая попытка внести хоть немного света в твой темный разум будет похожа на насилие над несовершеннолетними.

Вот за что Матвей нравился Варе, так это за легкий веселый нрав, который с такой же легкостью находил выход из, казалось бы, самой безнадежной ситуации. Привез ее Матвей не куда-нибудь, а в батутный центр. Стоило только увидеть огромные батуты, ямы с мягкими упругими кубиками и веревочные воздушные дорожки со стенкой скалодрома вдалеке, глаза Вари зажглись, а все неприятные мысли отошли в сторону.

Вместо форменной юбки и блузки Варе выдали спортивный костюм и специальные тапочки. Матвей облачился в нечто похожее, но в мужском варианте. На вопросы «как» и «почему» тот стал было путано объяснять о какой-то своей подруге, у которой тоже есть подруга, которая была бы не прочь стать его собственной подругой, а потом просто махнул рукой и сказал забить.

Что Варя и сделала. Каждый взлет в воздух наполнял ее чистой искрящейся радостью, которая заставляла чувствовать себя легкой-легкой, словно воздушный шарик. Несколько раз она сделала героическую попытку перевернуться в воздухе, и один раз ей это даже почти удалось, правда упала она вниз спиной вперед и мягко отпружинила обратно.

– Нравится здесь? – спросил Матвей, когда они, запыхавшись, пили свежевыжатый сок в баре здесь же, у батутов.

– Очень! – улыбнулась Варя.

– Тогда вот… – подмигнул ей Матвей и протянул карточку, невесть как оказавшуюся у него в руках. Откуда он ее достал – загадка, так как карманов на штанах парня не было.

Варя взяла ламинированный кусок пластика в руки и бросилась Матвею на шею со счастливым криком. Матвей преподнес ей годовой абонемент на посещение парка без ограничения по количеству дней или часов. Абонемент красиво переливался, а сбоку красивым шрифтом было выведено ее имя.

Матвей засмеялся, обнимая ее за талию и кружа в воздухе. И снова Варя не почувствовала в этом жесте ничего лишнего, как если бы ее обнимал брат. Хотя Леша так ее в воздухе никогда не кружил. Скорее уж он бы схватил младшую сестру за ноги и, раскрутив словно палицу, запустил бы в воздух куда подальше.

– Спасибо огромное, – пробормотала Варя, отпуская шею Матвея, явно пострадавшую от ее захвата.

– Да чего уж там… – отмахнулся тот. – А теперь, когда ты вся такая проветренная и счастливая, давай поговорим про твои проблемы на любовном фронте.

Варя разом сникла. Но почти сразу же воодушевилась обратно: Матвей наверняка скажет, что ей теперь дальше делать. И одновременно с этим в голове появилась странная мысль: а почему он ей так помогает? Ведь они не то чтобы друзья, скорее приятели, да и выгоды ему в этом никакой…

– Давай разберемся, – произнес Матвей, задумчиво щурясь. – Из-за чего ты больше обиделась: из-за того, что он за тебя все решил, или из-за того, что он сказал?

Варя опустила голову на сложенные ладони. Еще бы она знала!

Постаралась прислушаться к тому сумасшествию мыслей и чувств, что бурлили в ее голове. Что ударило ее сильнее: то, что Глеб не потрудился спросить у нее, а хочет ли Варя переезжать за тридевять земель лишь потому, что не хочет с ним расставаться, или то, что он наговорил ей после этого?

Сама мысль о том, чтобы переехать была странной. Конечно, ее поведение накануне, когда она узнала о том, что Глеб уезжает, можно было истолковать именно так. Что она не хочет с ним расставаться. И в тот момент она действительно этого не хотела. Но теперь… А может быть, она хочет? Может быть, она не пойдет в институт, а будет познавать себя где-нибудь на бескрайних берегах Байкала? Ага, упрется носом в пупок и будет медитировать.

А Глеб даже не спросил ее, действительно ли она хочет этого. Предложение его было… Оно было очень лестным. Приятным. От одной мысли, что они могли бы жить вместе, мурашки бежали по всему телу и не могли остановиться, заставляя появляться в ее голове всяким интересным мыслям. И то, как она проснулась тем утром с Глебом за спиной… Варе очень, очень этого хотелось.

И при этом же ей хотелось решить это все самой. Не оказаться перед фактом, словно безмолвной рабыне, а иметь возможность выбора. К тому же решение жить вместе – это ведь не где они сегодня будут ужинать и даже не какие занавески купить в абстрактный домик. Это серьезно.

Но она бы смирилась с его упрямством, если бы он просто выслушал ее и не сказал тех гадостей. Хотя их и гадостями назвать было сложно, но каждое его слово было жестоким, колючим и едким и вгрызалось прямо в сердце. Глеб ведь не мог не знать, что все разговоры о ее семье и о том, какие между ними отношения, ее слабое место. И все равно посмел высказываться так, что хотелось ударить его в белые зубы или в прямой нос.

– Ага, вижу, мыслительный процесс пошел, – удовлетворенно заявил Матвей, поигрывая трубочкой. – А теперь подумай вот о чем: твоя обида сильнее твоих… ну, назовем это эфемерное нечто чувствами?

– А? – недоуменно уставилась на него Варя.

Матвей терпеливо вздохнул и, подозвав официанта, попросил принести еще сока. Ему явно хотелось приголубить что-то более крепленое, но в батутном парке с алкоголем было туго.

– Как думаешь, какой итог будет у твоей обиды? – посмотрел он на Варю.

Та пожала плечами, опуская, почему-то, взгляд.

– А я тебе скажу какой. Учитывая вашу среднюю упертость по больнице, буйство гормонов и кое-чей совершенно непонятный ход мысли, если вы не разрешите этот конфликт, то вот то, что между вами сейчас происходит, быстро закончится, чем бы оно ни было. Ты этого хочешь?

Варя растерянно моргнула. Об этом она не думала… Представила, что из-за размолвки больше не сможет держать его за руку или наблюдать, как тот вдумчиво что-то читает, слегка приподняв бровь, и стало так холодно, будто все окна и двери разом открылись, впуская с улицы ледяной воздух и промозглый дождь.

Внезапно стало стыдно за ту сцену, что она устроила у школы. И вот что ей мешало поговорить с Глебом, объяснить, что чувствует и почему сейчас ее трогать не надо? Нет, вместо этого она, задрав нос, ушла с Матвеем, оставив Глеба смотреть ей вслед. С другой стороны, подумалось ей, смогла бы она спокойно с ним поговорить, не сорвавшись в очередную ссору? Ведь это именно из-за того, что Матвей умудрился привести ее в чувство, она поняла, что терять его не хочет. А проблемы – с ними они разберутся. Может быть не сразу, но разберутся. В конце концов, у кого их нет.

Матвей, наблюдая за переменами на ее лице, хмыкнул.

– Ну вот, – произнес он довольно. – Никогда не думал, что вдалбливать простые истины в чужие головы может быть так забавно.

Чужую голову в Варином лице вдруг посетила невиданная доселе решимость.

– А почему ты вообще мне помогаешь? – спросила она. Настала ее очередь задумчиво щуриться и смотреть на него внимательно.

Но Матвей не стал тушеваться или смущаться, как того ожидала Варя. Наоборот, он, приосанившись, подмигнул ей и откинул со лба темные кудряшки.

– Видишь ли, это такая многоходовочка, – охотно пояснил он. – Я помогаю тебе, ты говоришь об этом Лиле, та с восторгом в глазах рассказывает сестре… – Матвей мечтательно вздохнул. – А там, глядишь, и мне от Розы чего перепадет.

Варя возмущенно сдвинула брови и ткнула Матвея под ребра. Тот с грацией кошки увернулся и рассмеялся, протягивая руку и щелкая Варю по носу.

– А еще ты прикольная, – добавил он, уворачиваясь от ответного щелбана. – Не жеманничаешь, не кокетничаешь, и никаких матримониальных планов на меня не строишь. Вот вырастешь еще на пару годков, тогда и таскать тебя по всяким, хе-хе, сомнительным местам можно будет.

На это оставалось только рассмеяться.

Тяжелые мысли ворочались в Вариной голове весь вечер. Марьяна Анатольевна, видя рассеянность дочери, вопросами не донимала, тем более, что на все осторожные расспросы Варя отвечала невпопад. Зато Барни млел от повышенного внимания: почему-то Варе хорошо думалось, когда она чесала его между ушей. А от того, что думалось ей очень оторвано от реальности, внеплановые почесушки растянулись на пару часов.

Спала Варя плохо. В голову то и дело лезли непрошенные мысли, от которых было не так-то просто отмахнуться. К утру она так и не решила, что делать. С одной стороны, она еще не была готова простить Глеба. С другой – терять его она была не готова еще больше. Но ведь поговорить было нужно? Определенно.

Как квинтэссенция проблемы выбора стало место в классе. Куда ей сесть? Снова к Руслану? Или все-таки на свою родную заднюю парту? Как обычно, она пришла в класс первой, поэтому спросить было особо не у кого, да и у кого бы она решилась попросить совет? Не у Вики же, в конце-то концов.

Проблема решилась сама собой, когда через десять минут в класс влетела Ирина Владимировна, оправдывая свою кличку и размахивая руками так, что лишь не взлетела. Увидела Варю, в задумчивости подпирающую стену, недобро прищурилась.

– Воронина! – взвизгнула бессменная классная руководительница. – Почему тебя не было в пятницу?

Варя вздохнула. Ну что с нее, болезной, возьмешь? Ведь мама звонила в школу, предупреждала, но нет… Ирине Владимировне просто необходимо было кого-то хотя бы раз в день попытать. И сегодня она явно выбрала Варю.

– Мне нездоровилось, и мама разрешила дома остаться, – произнесла она громко и четко. – И она с вами, между прочим, говорила.

– Не здоровилось ей, – фыркнула Пропеллер. – А справка, справка где?

Варя горестно возвела очи небу и мысленно спросила, ну за что ей эта припадочная.

– Ирина Владимировна, ну какая справка? Прихватило меня, со всеми бывает, – покачала головой Варя. – Ну вы же женщина, не понимаете, что ли?

Пропеллер густо покраснела и захлопала губами, словно выброшенная на лед рыба. Возмущению на ее лице не было предела.

– Ну Воронина, ну я твоей матери все выскажу! – завопила она и вылетела из кабинета, громко хлопая дверью.

Дверь от удара даже не смогла закрыться и отлетела назад. Не выдержав давления, с нее сорвался белый листок, не замеченный Варей ранее, и медленно спланировал вниз, залетая под парты. Сообразив, что что-то бессмысленное вряд ли бы стали вешать с утра пораньше на дверь классной комнаты, Варя полезла за листком. И, как оказалось, не зря.

«Вместо первого урока одиннадцатый класс ожидают на собрании в актовом зале. Явка обязательна».

Так вот почему никто до сих пор не пришел, хотя до звонка на первый урок осталось всего минут десять! А если бы в класс не ворвалась ураганчиком Пропеллер, то Варя об этом так и не узнала. Вот уж правда, у всего в жизни есть свой смысл. Хмыкнув, Варя подхватила рюкзак и пошлепала в актовый зал.

Первым делом Варя ткнулась в дверь, ведущую на сцену, но та оказалась заперта. Странно, неужели для простого собрания решили снять чехлы с сидений? Как правило, в школе «Кленовый лист» все собрания, по какому-то недоразумению проводимые в пределах актового зала, устраивали прямо на сцене, где ученики рассаживались в круг, демонстрируя тем самым равенство с учителем в решении вопросов. А тут – такое.

Пожав плечами, Варя побрела к другой двери. Вот она уже была открыта, и, быстро юркнув в небольшую щель, Варя сразу увидела знакомую блондинистую макушку на крайнем ряду. Макушка находилась почти в середине ряда, но вот место по левую руку было свободно. С другой стороны это место охраняла медведеподобная фигура.

Ну вот, снова выбор. Сесть с краю, на первое свободное место, или пробраться к друзьям и Глебу? А если он захочет с ней поговорить, то что? Варя переступила с ноги на ногу и вздохнула. Ну зачем она себя обманывает? Она ведь в глубине души уже все решила, осталось только смириться с этим решением.

Поправив лямку рюкзака на плече, Варя решительно направилась к пустующему месту посреди последнего ряда. Ведь если бы ей место никто не занял, было бы в сто раз хуже.

Раз десять извинившись за оттоптанные ноги одноклассников, Варя, наконец, пробралась к свободному месту. Путь ее лежал через Глеба. Когда она оказалась в поле его зрения, то лицо Глеба дернулось, подавляя просящиеся наружу эмоции. К сожалению, что именно хотел скрыть от нее Глеб, осталось для Вари тайной.

Глеб был слишком длинноногим, чтобы Варя могла беспрепятственно пройти мимо. Да и в принципе длинноногим для стандартных сидений: его колени упирались в спинку напротив и при любом неловком движении пинали сидящего спереди. Впрочем, Глеба этот вопрос никогда не беспокоил.

Когда Варя подошла, Глеб поднялся на ноги и навис над ней стройной башней. Варя внезапно поняла, что не может поднять на него глаз. Так и протиснулась между ним и сидением, глядя ему в грудь. Пока протискивалась, случайно вдохнула смесь запахов сосны и мяты. Что-то дрогнуло внутри, и на место Варя практически упала, понимая, что теперь на него точно не посмотрит, с красным-то как у рака лицом.

Прозвенел звонок. Варя оторвалась от созерцания пальцев – внезапно она нашла их невероятно интересными, – и посмотрела на сцену. Новых действующих лиц не появилось. Стихнувший на мгновение приглушенный гомон снова набрал силу. Пиетета перед звонком одиннадцатиклассники уже давно не испытывали.

Краем глаза заметила, что на нее смотрит Глеб. Робко подняла на него глаза – Глеб тут же перевел взгляд на сцену. Скулы покрылись румянцем. Варя хмыкнула и снова уставилась на пальцы, перебирая их и царапая отросшими ногтями. Как два идиота, ей-богу.

Хлопнула дверь. Через несколько секунд на сцену вышел директор, Иммануил Вассерманович, с блестящей лысиной. За ним тенью следовала Ирина Владимировна, взволнованно заламывающая руки. На первый ряд гуськом протянулись учителя по основным предметам: математике, русскому и литературе, истории, английскому языку.

– Мои дорогие выпускники! – воскликнул Иммануил Вассерманович, надрывая связки. Микрофон низенькому директору никто не выдал, поэтому он кричал как мог, благо легкие у него были не слабые.

– Мы не дорогие, мы бесценные, – пробурчал рядом Глеб. Варя прыснула в кулак. Увидев гневный ищущий взгляд Пропеллера, тут же сделала серьезную мину. Гневный взгляд прошел мимо.

– До самого главного экзамена всего вашего обучения осталось совсем чуть-чуть, и сегодня мы хотим поговорить с вами о том, что ждет вас в вашем обозримом будущем.

Директор вещал вдохновенную речь добрых двадцать минут, постепенно теряя внимание слушателей. Даже Новикова, обычно демонстративно ловящая каждое слово Иммануила Вассермановича, сидела, уткнувшись в телефон. Варе с ее места было видно одноклассницу очень хорошо. Вика с кем-то переписывалась, щелкая по экрану длинными ногтями. Будто чувствуя Варин взгляд, она перекинула через плечо блестящую густую косу темных волос и посмотрела назад, безошибочно находя Варю глазами. Увидев, что Варя на нее смотрит, Вика насмешливо усмехнулась и отвернулась.

Варя озадачилась. Что это сейчас было?

Собрание захватило еще и половину второго урока. Поочередно выступили все учителя, еще раз кратко рассказав, что их ждет на государственных экзаменах и чего они сами ждут от своих учеников. Варя откровенно скучала. Она и так знала, что светилом науки ей не стать, поэтому она и не рвалась в первые ряды отличников и ударников труда. На твердую четверку по большинству предметов она вполне могла наскрести, бюджетным отделением при поступлении – спасибо родителям, – не была ограничена, поэтому вся эта истерия на тему экзаменов ее волновала мало. Уж куда меньше, чем то, что она до сих пор не решила, куда идти учиться. И идти ли.

Периодически Варя ловила на себе взгляды Глеба, но понять, что именно на его лице, ей не удавалось: Глеб то вовремя отводил глаза, то и вовсе делал вид, что рассматривает что-то на стене. Заговорить первой она не решалась.