Текст книги "Ворона (СИ)"

Автор книги: ash_rainbow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 46 страниц)

Вот Леша обладал суперспособностью засыпать везде и всегда. Он просто помещал тело в горизонтальное положение, закрывал глаза и отключался. Просыпался он также легко. Сказал себе, что надо встать в шесть утра, значит, проснется в шесть. Варя дико ему завидовала, потому что она просто так взять и заснуть тогда, когда это действительно нужно сделать, не могла. Честно пыталась: считала овец, пыталась освободить сознание от всяких мыслей (и начинала думать еще усерднее), включала успокаивающую музыку, иногда даже пила теплое молоко, но… Закон подлости работал без сбоев.

Насколько Варя могла судить, среди одноклассников только она имела подобную проблему. Остальные как-то быстро заснули сами собой, пока она ворочалась с боку на бок и с тоской думала, что будь она дома, перед ней бы уже стоял ноутбук, а на экране происходила очередная драма… Конечно, ничего не мешало ей достать из рюкзака ноутбук сейчас, но атмосфера была не та.

Тяжко вздохнув, Варя снова попыталась заснуть. Когда-то она читала, что чтобы быстрее уснуть, нужно принять положение, в котором находится тело во время сна: лечь на спину, вытянуть руки вдоль туловища, глаза немного закатить, и, главное, расслабиться. Вот как раз с последним пунктом и вышла проблема: как Варя ни старалась, ее не отпускало напряжение. И этому также способствовало то, что в нескольких метрах от нее преспокойно лежала Новикова. Варя видела своими глазами, что Вика спит, но паникер в ее голове был уверен, что она притворяется.

Еще одним фактором, упорно мешавшем заснуть, были царапины на руке, тупо саднившие при каждом неловком движении. Они, конечно, не были серьезными, Варю ранили и сильнее, но болели от этого царапины не меньше. Варе еще повезло, что она успела заслониться до того, как взбешенная Вика вцепилась ей в лицо. А еще ей точно повезло, что Астахов вовремя перехватил свою подружку, и она успела добраться только до руки. Варе показалось, что он сам был в шоке от того, как бурно отреагировала Новикова, ворвавшись в кабинет подобно фурии. По крайней мере, поспешно удаляясь от классной комнаты, Варя еще долго слышала его недоуменные восклицания и разъяренные вопли Вики.

«Вот и помогай после этого людям», – думала Варя, разглядывая четыре длинных следа от Новиковских когтей в туалете. Когти поработали на славу: бороздки на коже быстро наполнялись кровью, да и болели так, будто ее руку потрепал бульдог, не меньше. Попытавшись устранить ранения подручными средствами (что, закономерно, не удалось), Варя признала поражение и отправилась искать единственного человека во всей школе, кто был еще в состоянии (на что Варя очень надеялась) ей помочь.

Алевтина Борисовна была уже не то чтобы не совсем не в состоянии, но близко к тому. Она обнаружилась в учительской на первом этаже в окружении коллег-ровесников и стыдливо припрятанных бутылок вина. Последних, правда, Варя своими глазами не видела, но поняла, что они там точно присутствовали потому, что едва преподавательский состав узрел приближающегося неприятеля в Варином лице, он стал мельтешить и что-то спешно прятать.

– Алевтина Борисовна, – подавляя смех, позвала Варя подругу.

Аля окинула Варю высокомерным взглядом, переглянулась с учительницами французского и испанского, которые были заняты тем, что усердно собирали глазки в кучку на умиротворенных лицах, и поднялась на ноги.

– Варвара, – строго сказала Аля, поправляя очки на носу. – Вы что-то хотели?

– О да, – откликнулась Варя, замечая на полу нечто конусообразное и задорно поблескивающее, – меня весьма беспокоит возможный алкоголизм моей подруги.

Аля бросила на нее уничижительный взгляд, сложила руки на груди и, как ей думалось, незаметно задвинула ножкой поблескивающий предмет под стул. Вздохнув, она повернулась к коллегам.

– Простите, дорогие мои соратники в этом нелегком бою, но долг зовет, – Аля повернулась к Варе и патетически взяла ее руку в свои: – Нельзя бросать подопечных в такие важные жизненные моменты, как осознание опасности спиртосодержащей продукции. Идем, дитя, свет истины ждет!

Всю дорогу до Алиного кабинета Варя почтительно сдерживала рвущийся наружу хохот, но стоило ей попасть в безопасную зону, как не выдержала и расхохоталась. Аля посмотрела на нее укоризненно, но на большее ее учительского энтузиазма не хватило.

– Чего тебе надобно, старче? – спросила она, падая на диванчик с мученической миной. – Неужто что-то случилось? Или с тобой поделиться чем-нибудь крепким? – Аля нагнулась и стала шарить под диваном. – Ага! Вот она, родимая, – воскликнула она, вытягивая с некоторым трудом пузатую темно-зеленую бутылочку. – Твой брат, правда, меня убьет, если узнает, но… Надо же когда-то начинать.

– Аля, – вздохнула Варя, – во-первых, тебе должно быть стыдно. Женский алкоголизм – это настоящая проблема, и ты, кажется, скоро падешь его жертвой. А во-вторых, случилось, – она протянула раненую руку, которую до того прятала за спиной. – У тебя есть что-нибудь, чем это можно подлечить.

Увидев характерные следы на бледной коже, Аля цокнула языком, сразу же становясь серьезной. Вытащив пробку, она отпила неведомого зелья из бутылочки, слегка скривилась и протянула бутылочку Варе.

– На, глотни.

– А мне это точно можно? – Варя с сомнением покосилась на подругу, но бутылочку приняла.

– Можно, – Аля поднялась на ноги и направилась к шкафу, в котором при должном усердии можно было найти вход в Нарнию, – только брату не говори. Тут, конечно, практически нет спирта, но немного в голову бьет. Типа микстурки от кашля, но с приятными бонусами, так сказать, – говорила она, роясь в ящике. Достав оттуда аптечку, которая почему-то была обмотана кожаным шнуром, Аля усадила Варю на диван, сама опустилась рядом и приступила к первой медицинской помощи.

– Тогда я лучше не буду, – отказалась Варя, отставляя бутылочку в сторону. Она и без того периодически страдала от «бонусов», не всегда, правда. Госпожа психолог только пожала плечами.

Пока Алевтина обрабатывала царапины, Варя старательно смотрела в потолок. От вида крови ее не тошнило, она вполне спокойно реагировала на раны и порезы, но она уже давно заметила, что если на повреждения не смотреть, то болеть они будут меньше. Как будто, если не обращать на них внимания, то организм решит, что на их месте ничего и нет.

– Я вижу, ты прямо горишь желанием рассказать мне, что случилось, – сказала Аля после непродолжительного молчания. Она, видимо, надеялась, что Варя сама начнет говорить, но последняя упорно делала вид, что ничего не происходит.

– Ничего и не случилось, – отозвалась Варя, пытаясь не морщиться, когда Аля стала прикладывать ватку к царапинам.

– Ага, я вижу, – Аля посмотрела на нее исподлобья, специально тыкая в одну из царапин так, чтобы стало больно. – Признавайся, а то позвоню Леше.

– Наглый шантаж и провокация, – Варя дернулась от боли, но аргументы Али были, к ее сожалению, весомыми. Только брата с признаками маниакальной страсти к детективной деятельности ей не хватало. – Это Викина работа, – вздохнув, призналась она.

Аля вскинула на подругу удивленный взгляд. Ее руки, порхавшие вокруг царапин с бинтом, замерли, подтверждая хозяйкин шок.

– Новикова? – переспросила она, глядя на Варю круглыми глазами. – С чего это вдруг? У нее нашествие красной армии или что?

– Просто она очень неудачно застала меня… и Астахова… – глядя в потолок, поведала Варя, искренне желая провалиться куда-нибудь под землю. Психологиня выронила из рук остатки бинта, и он бойко запрыгал под диван, но на него никто не обратил внимания.

– А что вы, позволь поинтересоваться, если, конечно, тебя не затруднит ответить, вы там делали? – тщательно контролируемым голосом поинтересовалась Аля, глядя на Варю так, будто у нее выросла вторая голова.

Раздраженно фыркнув («И ведь знала же, что она так подумает!»), Варя выдернула руку из пальцев подруги и потянулась за ножницами. Слой бинта на царапинах уже слегка напоминал сахарную вату.

– Ничего из того, что ты уже напридумывала, – сообщила недовольно она, обрезая бинт и не поднимая глаз на Алю. – Ему надо было с перевязкой на спине помочь, а Вика, как и ты, между прочим, – укоризненно воздела перст к небесам Варя, – не то подумала. А я страдай!

Аля, не выдержав, захихикала, постепенно возвращаясь в свое нормальное состояние. По крайней мере, изумление с ее лица сошло.

– А ты уверена, что это была только перевязка? – хихикая, спросила она, возвращая себе пузатую бутылочку и делая большой глоток. – А то ты у нас дама наивная, где-то даже невинная…

– Аля! – возмущенно воскликнула Варя, вскакивая на ноги. – Собери свои пьяненькие мозги в кучку, пожалуйста!

Алевтина послушно скосила глаза на переносицу, видимо, выполняя порученное, но быстро сдалась. Махнув рукой, она снова отпила глоток, грозя опустошить бутылочку, и откинулась на спинку дивана.

– А что тебе, собственно, не нравится? – поинтересовалась она. – Или, может быть, господин Астахов не симпатичный, и ты даже об этом никогда не думала? В конце концов, это, дорогая моя, природа, и тут уже ничего не поделаешь…

Варе оставалось только покрутить пальцем у виска, пятясь к двери.

– Беги, беги от правды, Варвара-краса, длинная коса! – крикнула ей вдогонку психологиня. – Хотя, с косой там явно перебор… – успела еще услышать Варя перед тем, как захлопнуть дверь.

До самого отбоя Варя Новикову больше не видела, хотя на всякий случай держалась поближе к Руслану и Лиле. Опасаясь повторения сцены с Алей, она не стала им ничего рассказывать, соврав, что случайно поцарапалась о гвоздь. Руслана это объяснение вполне устроило, и он вернулся к вдумчивому созерцанию бутербродов с колбасой, а вот Лиля нахмурилась, но ничего не сказала, кроме того, что гвозди что-то слишком агрессивные пошли.

Когда ночью их всех загнали в классные комнаты, Вика уже лежала на своем месте, укрытая пледом с головой, из-под него торчали только ее волосы. Пожав плечами, Варя прокралась мимо и, как можно тише и незаметнее, улеглась на свое место, радуясь, что за их личной компактной горой ее было не видно. Ей в голову даже закралась шальная мысль, что Астахов Вику тихо придушил, чтобы нервы больше не трепала, а тело положил под одеяло, чтобы потом вынести. Эта стройная теория подкреплялась тем, что Варя ее не видела и не слышала с их последней встречи, а Вика была из тех, кто всегда на первом плане, но теория рухнула после того, как Юля попыталась сдернуть с командира одеяло, и Вика громко накричала на нее.

Все быстро уснули, будто бы по комнате распылили особый газ, как в сериале «Кукольный дом», но на Варю он, почему-то, не подействовал. Она ворочалась с боку на бок, считала овец, считала овец на овцах, но ничего не помогало. Царапины ныли, бинт мешался, Руслан по-богатырски храпел…

Спустя еще десять минут Варя окончательно сдалась. Поняв, что сон в ближайшее время ей не грозит, она решила переждать где-нибудь в более удобном месте. Осторожно поднявшись, чтобы не разбудить случайно одноклассников, Варя закуталась в одеяло, всунула ноги в тапочки, захватила ноутбук и стала медленно пробираться между рядами ног, стараясь не наступить случайно на кого-нибудь. Впрочем, на кое-кого она наступила бы вполне неслучайно, но решила не рисковать.

Коридор встретил ее гулкой ночной тишиной. С улицы падали синеватые отсветы фонарей, по углам клубились тени, почему-то, тоже синие. Будто бы весь мир застыл в этом странном мире синевы. Поёжившись, Варя перехватила поудобней ноутбук и пошла туда, где она могла бы с удобством устроиться и посмотреть что-нибудь, например, первую часть о легендарных похождениях юного волшебника со шрамом на лбу.

Изначально Варя собиралась завалиться к Але. Так она поступала почти каждый раз в Пижамный день. Они вдвоем вполне помещались на диванчике, а Аля к тому же снабжала гостью пирожками и конфетами. Но в этот раз к подруге идти что-то не захотелось, а почему Варя думать не хотела. Вместо этого она круто развернулась и зашлепала в противоположную сторону, надеясь, что там, куда она направлялась, никого из учителей не было.

В те светлые времена, когда в школьном курсе обязательным предметом стояла астрономия, ее проводили в тогда еще новой пристройке, где внешняя стена и часть потолка были сделаны из стеклянных панелей. В этой обсерватории стояли телескопы, висели карты созвездий, ночью оттуда открывался отличный вид на звездное небо, хотя в центре города звезд было почти не видно. После того, как министерство образования решило, что астрономии юным умам хватает в курсе физики, обсерваторию закрыли, телескопы администрация куда-то тихо сплавила, а в кабинете сделали хранилище.

Когда к руководству пришел Иммануил Вассерманович, он пересмотрел значение такого кабинета и сделал из хранилища комнату отдыха как для учеников, так и для учителей. Туда в срочном порядке завезли упаднические диванчики, гигантские кресла и удобные кофейные столики, соорудили небольшую кухню, где можно было приготовить чайно-кофейные напитки. Там же стояли книжные шкафы с литературой развлекательного толка, которую нельзя было найти в библиотеке, а также большой телевизор и коллекция двд-дисков. Одно время из обсерватории пытались сделать «зимний» сад, поместив туда черепашек и рыбок, но они там не приживались. Черепашки пропадали, рыбки дохли, и никто не мог понять, почему. Во всем эта комната была прекрасна и удобна, если бы не одно «но».

По школе ходила так называемая городская легенда, что с каждым учеником, кто войдет в старую обсерваторию, случится что-то плохое. Как любая легенда, она упорно подтверждалась фактами. Действительно, над комнатой будто висело проклятье, которое падало на каждого подростка, кто набирался смелости ступить за порог. Кто-то ломал ногу, кто-то терял ключи или документы, одна семиклассница, после того, как прогуляла там на спор урок, была госпитализирована с острым аппендицитом в тот же день. Обсерватория быстро получила статус «проклятой», и ученики перестали туда ходить во избежание. Зато учителя там отрывались во все тяжкие. Аля как-то по секрету поведала, что именно там проводились самые отвязные их «совещания», где она и ее близкие по возрасту коллеги познавали дзен путем вдыхания курительных смесей.

Варя, будучи существом, подверженным всяким суевериям и мистике, в этот злой рок не верила. Она неоднократно пробиралась туда, прогуливая физкультуру, и ничего с ней не случалось. Она рассматривала это так: все самое худшее, что с ней могло произойти, уже произошло, а кроме этого ей уже ничего не было страшно. Именно туда она и направила свои стопы, решив дать городской легенде еще один шанс.

По пути в проклятую обсерваторию Варю посетила здравая мысль, и она свернула в буфет. Захватив там ведерко с попкорном, она-таки отправилась в место назначения. По пути она так никого и не встретила, что ее немного беспокоило. Школа будто вымерла либо подверглась атаке какой-нибудь взбешенной ведьмы и ее сонного заклинания. На подходе к дверям комнаты отдыха Варя невольно почувствовала трепет. Все-таки, городская легенда, как никак. Но потом она вспомнила, что девочка с аппендицитом еще с утра жаловалась на боль в животе, та, что сломала ногу, навернулась на коньках, а потерять ключи можно просто от рассеянности. Закатив сама на себя глаза, она решительно толкнула дверь.

На нее тут же дохнуло морозным зимним воздухом. «Какой идиот забыл закрыть окно?» – подумала Варя, плотнее кутаясь в одеяло, что было в принципе сложно сделать из-за попкорна и ноутбука. «Хотя нет, не так, – тут же поправилась она. – Здесь что, открываются окна?»

Этот самый идиот обнаружился внутри. Темная фигура стояла у приоткрытого окна с зажженной сигаретой, привалившись боком к стеклу. Фонарь с внутреннего дворика школы высвечивал знакомый четкий профиль с прямым носом, непослушные волосы, отливавшие синевой.

– Вот тебе и не верь после этого в проклятия, – пробурчала она недовольно. По изначальному замыслу пробурчать она должна была тихо, но в комнате ее голос разнесся словно тревожный набат.

Астахов вздрогнул, едва не выронив сигарету из пальцев, и уставился на нее.

– А ты что здесь делаешь? – откашлявшись, спросил он. На этот раз Глеб был одет в толстовку, что не могло не радовать Варю, у которой еще были свежи воспоминания от предыдущей встречи.

– Не спится что-то, – ответила Варя, проглотив язвительные ответы. – А ты? – спросила она, вспоминая ритуалы вежливости. Хотя она и так видела, что Астахов без стыда и совести курил в форточку.

– Не поверишь, но мне там тоже не уснуть, – отозвался Астахов, делая затяжку. – Я не привык ночевать в такой большой компании на неудобном матраце.

– Ясненько, – бросила Варя, которой надоело стоять в дверях истуканом. Подобрав полы одеяла, она прошествовала к дивану у стеклянной стены, чувствуя на себе взгляд Астахова.

Поставив попкорн и ноутбук на деревянный столик, Варя переукуталась в одеяло и забралась с ногами на диван, благодаря всех богов, что он не был кожаным. Кожаная обивка, конечно, хороша и смотрится неплохо, но вот сидеть на ней – сущее наказание. Летом к ней прилипает кожа, практически все материалы на ней скользят, а зимой она отмораживает филейные части тела за считанные минуты.

Варя хотела включить фильм, игнорируя Астахова, но отчего-то не могла этого сделать. Возможно потому, что вышеупомянутый субъект, не отрываясь, смотрел на нее, слегка прищурив глаза. Под этим взглядом ей было весьма неуютно. Не выдержав, Варя выпорхнула из одеяла, оставив его сиротливо лежать на диване, и пошла в сторону мини-кухни, намереваясь сделать себе чая.

Чайные принадлежности хранились в верхнем ящике небольшого кухонного гарнитура в нише, электрический чайник в гордом одиночестве стоял на тумбе. Долив туда воды, Варя всунула вилку в розетку и запустила нехитрый процесс кипячения. Обернувшись, она заметила, что Астахов все еще смотрит на нее.

Хрупкое душевное равновесие не выдержало такого давления. Обернувшись и скрестив руки на груди, Варя требовательно уставилась на Астахова:

– И чего ты с меня глаз не сводишь?

Ей показалось, что Астахов усмехнулся, но это вполне могла быть игра тени. Он сделал затяжку и выпустил дым струйкой, сложив губы трубочкой, перед тем, как ответить.

– Да вот думаю, за что Вика тебя так ненавидит.

Варя только пожала плечами, отчего-то чувствуя облегчение.

– И какие предположения? – поинтересовалась она, чувствуя, как по рукам ползут мурашки. Пусть температура за окном была всего лишь нулевой, что было слишком высоко для зимы вообще и декабря в частности, в одной футболке все равно было слишком холодно.

– Ну, Вика мне рассказала свою версию, но, знаешь, есть у меня подозрение, что не все, что она говорила, было правдой, – в его голосе слышался оттенок досады, который, впрочем, умело маскировался. Глеб вытянул руку на улицу, стряхнул пепел с сигареты и немного отодвинулся от окна.

– Какое неожиданное умозаключение, – усмехнулась Варя, не зная, что еще сказать. В воздухе повисла неловкость вкупе с сигаретным дымом. Варя сморщила нос.

– Не любишь запах табака? – тут же спросил Глеб, заметив ее гримасу.

– Нет, в смысле, не совсем, – дернула плечом Варя, поворачиваясь к Астахову спиной. Чайник вот-вот должен был закипеть. – Просто с ним связаны не самые приятные воспоминания.

Повисло густое молчание. Варя во все глаза смотрела на чайник, пытаясь силой мысли заставить его вскипятиться быстрее, направляя похожий посыл в голову Астахова: «Свали куда-нибудь, свали куда-нибудь, свали куда-нибудь», – повторяла, как заклинание, она. Однако то ли разум парня был закрыт для ментальных переговоров, то ли проклятая обсерватория включилась в игру, но тот остался глух к ее мысленным мольбам.

Тишина стояла плотная, какая-то слишком… просто слишком. Отчего-то бывает так ночью, что все обретает иной смысл. Именно ночью хочется думать о глобальном, именно ночью не дают уснуть проблемы, которые при свете дня кажутся ерундовыми. И разговоры становятся странными, будто бы каждое слово несет в себе два, а то и три значения.

Варя и сама не знала, почему не уйдет или почему молчит. Днем она бы просто отшутилась, сейчас же это сделать было куда сложнее. «И дернул же меня черт пойти именно сюда, – раздосадовано подумала Варя, – спала бы себе сейчас, как все нормальные люди… Не-е-ет, нас на приключения потянуло!»

Она проворонила, как Астахов докурил, сделав последнюю затяжку, бросил бычок за окно, где он тут же исчез в снегу. Она даже каким-то непостижимым образом пропустила, как он закрыл окно и подошел к ней. Заметила, вздрогнув, Астахова только тогда, когда он, внезапно оказавшись рядом с ней, облокотился спиной на тумбу рядом с чайником.

– Как рука? – спросил Глеб, глядя на бинты.

Варя пожала плечами, не глядя на него. От Астахова шел легкий запах сигарет, смешанный с морозом. Варя уже давно заметила, что зима пахла как-то по-особенному, будто хрустящий под ногами снег и трескающийся лед, хотя это было странно – описывать запах через звуки и ощущения.

– Нормально, – Варя тоже глянула на бинты. Аля постаралась на славу, сделав из в общем-то безобидных царапин белый валик. – До свадьбы заживет. Спасибо, кстати, что вовремя оттащил Вику, – вспомнив, произнесла Варя.

Астахов только отмахнулся, поигрывая зажигалкой. Ее металлические бока тускло поблескивали между его пальцев.

– Я думал, она тебе глаза выцарапает, – Глеб поморщился. Зажигалка в его пальцах запорхала еще быстрее, будто бы монета в руках опытного мошенника. Варя подняла на него глаза и внезапно поняла, что неловкость, которую она чувствовала, не обошла и Астахова, не зря тот забавлялся с зажигалкой.

Как гром среди ясного неба щелкнул чайник, оповещая нерадивых двуногих, что вода вскипятилась. Глеб и Варя синхронно вздрогнули и столкнулись взглядами. Не выдержав абсурда ситуации, Варя прыснула, опуская голову. «Два взрослых (почти) человека застигнуты врасплох коварным чайником, скандалы, интриги, расследования!» Астахов, глядя на нее, тоже не сдержал улыбки.

– Чай будешь? – смеясь, предложила Варя. – Аля, в смысле, Алевтина Борисовна, говорила, что тут где-то спрятаны печеньки, а если поискать, то можно и варенье найти.

– Печенье с вареньем? – усмехнулся Астахов, убирая зажигалку в карман. – Ну, как тут устоять?

Десять минут спустя они сидели на диване с горячими чашками в руках. На столике рядом с попкорном стояла вазочка с печеньем и полупустая банка апельсинового варенья. В том же ящике, где стояло варенье, Варя нашла подозрительный пакет, на котором была наклеена этикетка: «Травяной сбор», однако ее посетили смутные сомнения, что после заваривания этого сбора она вряд ли останется в своем уме. Особенно учитывая, что в проклятой обсерватории часто собирались Аля и компания.

Чашки, найденные в кухонном гарнитуре, явно подбирались многофункциональные. Каждая из глиняных чашек была определенно рассчитана на, по меньшей мере, слона и использовалась как для чайных церемоний, так и для заваривания супов и бульонов. Варя искренне надеялась, что именно этими продуктами чашка и ограничивалась, иначе пить чай становилось рискованно.

– Может быть, все-таки расскажешь, почему вы с Викой в таких напряженных отношениях? – нарушил тишину Астахов, глядя на Варю поверх своей чашки. – Конечно, если там полный трэш, то можешь не говорить, – добавил он, видя, что Варя не горит желанием занимать роль сказителя. – Я понимаю.

– Да нет там никакого трэша, – скривилась Варя. Сейчас ее давняя дружба с Новиковой казалась ей чем-то нереальным, будто это был неожиданный сон, навеянный грозой, а не ее детство. – Просто вся та история связана с тем, о чем я не хочу лишний раз вспоминать, поэтому…

– Тогда не говори! – Глеб вскинул в воздух руку, ладонью вверх, чуть не пролив чай на себя.

Вздохнув, Варя отвела взгляд. Она решала нелегкую для себя дилемму. С одной стороны, об этом знали все, кто учился с ними в одном классе, за исключением новеньких. И то, Варя была уверена, что в их благодатные уши уже все поведали. С другой, это было слишком личным, а Варя вообще не любила делиться с посторонними людьми своими переживаниями. Но, опять-таки, когда она сделала это в прошлый раз – преодолела себя и впустила в свой маленький мирок кого-то – она приобрела двух хороших друзей, которые пусть и отличались от нее, но были теми людьми, с которыми было куда лучше, чем без них.

Мог ли Астахов стать таким человеком? Он раздражал Варю, порой бесил, иногда ей хотелось стереть его самодовольную ухмылку путем тесного контакта с ближайшим кирпичом, но… Это самое «но». Отчего-то ей нравилось это ощущение, что еще немного, и она сорвется. Да и в те редкие моменты, когда Астахов не пытался строить из себя царя всего мира, он становился (внезапно) приятным собеседником.

«Определенно, я мозгом повредилась», – подытожила тяжкий мысленный процесс Варя.

– Ладно, – вздохнула она, – слушай.

Астахов весь обратился в слух, даже чашку отставил, чтобы случайно не пролить кипяток на что-нибудь жизненно-важное. Варя, не выдержав, закатила глаза, уж очень смешно выглядело лицо парня, горящее по-детски наивным любопытством. Убедившись, что эффект произведен, Глеб перестал ломать комедию и приготовился слушать.

– С Викой мы впервые встретились еще в детском саду, – начала Варя, отпивая чая. Он обжег ей язык, но она почти этого не заметила. – Это был странный садик, в группе нас было всего десять человек и из них только три девочки. Не удивительно, что мы с ней сразу сдружились. Я тогда была совершенно другим человеком: любила куклы, хотела стать балериной, а за комнату с обоями с Барби была готова позволить отрезать пальчик. Да-да, – кивнула она, видя сомнение на лице Глеба. – Мы часто ночевали друг у друга, а Вика даже была влюблена в Лешу. Она мне постоянно говорила, что он станет ее мужем, когда вырастет. Ну, да ладно, – тряхнула головой Варя, понимая, что ее заносит куда-то не туда.

– Подожди-подожди, – прервал ее Глеб. – Вике нравился твой брат? Какие странные у нее вкусы… – пробормотал он, хмыкая.

– А чем тебе не нравится Леша? – Варя насмешливо вскинула бровь. – Он весьма симпатичный молодой человек, обеспеченный, добрый и, что имеет немаловажное значение, совсем не тупой.

– Возможно, тебя это удивит, – проникновенно заметил Астахов, протягивая длинную руку и беря из вазочки печенье, – но я больше по девочкам.

– Вот вообще никогда бы не подумала, – произнесла Варя, глядя на руки парня с некоторой досадой. Ей, чтобы достать печенье, приходилось вылезать из теплого одеяльного кокона, а потом долго и муторно закутываться обратно.

– Ты тему-то не переводи, – хмыкнул Астахов, надкусывая печенье.

– Я и не перевожу, ты первый начал, – заявила Варя, показывая ему язык. Вздохнув, она продолжила: – В школе мы сидели за одной партой, были подружками – не разлей вода, пока не перешли в пятый класс. Вот тут-то наша дружба и дала первую трещину, – усмехнулась Варя, неосознанно закутываясь одеялом чуть ли не с головой, будто оно могло отгородить ее от собственных воспоминаний. Астахов молчал, внимательно слушая. – Сам понимаешь, девочки стали расти, – сказала Варя. – Появились новые интересы, вплотную связанные с пубертатным периодом. Главным фактором раздражения, я думаю, для Вики было то, что я совершенно спокойно общалась с мальчиками, которые нравились нам обеим, а она этого не могла. Она только отказывалась понять, что у меня был старший брат, у которого было много друзей, которые постоянно тусовались у нас дома. Как тут не научишься? – Варя покачала головой с недоуменным выражением лица. – Вика стала отдаляться, а я, ну, что я могла сделать? – снова вздохнула Варя, глядя на улицу.

А там как раз пошел снег. Он кружился крупными хлопьями в свете фонаря все быстрее и быстрее, будто бы хотел перерасти в скромных размеров угаранчик. Пауза затянулась.

– И это все? – не выдержав, спросил Астахов. На его лице было написано сомнение. Он, конечно, догадывался, что девушки – существа загадочные и логикой не обремененные, но чтобы поссориться на всю жизнь из-за того, что кто-то мог общаться с мальчиками, а кто-то нет? Да и не похожа была Вика, которую он знал, на ту девочку, которую описывала Варя.

– Нет, конечно, – фыркнула Варя, встрепенувшись. – Мы как раз подбираемся к самому интересному, – оторвавшись от завораживающего снегопада, она повернулась к Глебу, чувствуя, что глаза потихоньку начинает пощипывать. Это был недобрый знак. – Вика все отдалялась, у нее начали появляться новые приятельницы, но мы все равно оставались подругами, хотя мы и ссорились чуть ли не каждую неделю из-за разных пустяков. А потом, в середине шестого класса… – она запнулась. Пусть прошло много времени, Варя все равно не могла спокойно об этом говорить.

В этот раз Астахов ее не торопил, будто понял, что здесь лучше не лезть с комментариями. Он просто смотрел на нее, а между бровями залегла морщинка. Варя вдохнула, медленно выдохнула, считая про себя. «Ты сама начала рассказывать», – напомнила она сама себе, потому что где-то на задворках сознания стала брезжить злость на Астахова, что вообще спросил.

– Потом умерла моя сестра, – быстро проговорила Варя, понимая, что если промедлит еще пару минут, то уже ничего никому не расскажет.

На лице Глеба застыл шок. На этот раз он был настоящим, искренним. А потом оно стало видоизменяться в сочувствие, и этого Варя уже не могла видеть. Она опустила голову и закрыла глаза, снова считая про себя. Она редко плакала, тем более на публике, и не собиралась делать этого сейчас.

– У тебя… была сестра? – голос Астахова звучал странно, будто он слишком долго кричал на ветру. Даже не раскрывая глаз, Варя могла представить выражение его лица: ошарашенное, изумленное, недоверчивое.

– Ее звали Алина, – отозвалась Варя, ненавидя саму себя за печаль, которая пронизывала каждое слово. – Сейчас ей было бы двадцать. После того, как это случилось, – ей пришлось остановиться, чтобы откашляться, горло внезапно пересохло, – я была немножко не в себе. Самую малость. И уж точно мне было не до Викиных обид. Мы в очередной раз поссорились, она начала кричать прямо посреди урока, и мы подрались… Что-то вроде того. Закончилось тем, что я толкнула ее, и она упала прямо под стеллаж, который рухнул следом.

Варе пришлось прерваться, так как внутри нее шла жестокая борьба между прошлым и настоящим. Она будто наяву видела, как ее руки бьют Вику, а потом швыряют прямо в стеклянный стеллаж у стены. Она до сих пор недоумевала, откуда у нее взялась такая сила, ведь даже в лучшие дни Варя была меньше Новиковой. Перед ней стояли обозленные и одновременно удивленные глаза Вики, в ушах звучали крики одноклассников и учительницы и громкий звон от разбивающегося стекла.