Текст книги "Ворона (СИ)"

На оттирание лица ушел почти весь следующий урок, но даже после этого удалось отмыть не все. Помимо лица в зеленке была испачкана шея и плечи, и их Аля с Варей решили дружно оставить на потом, так как запасы водки были ограничены, а отходила зеленка очень неохотно.

Лицо и ладони – все, что им удалось очистить, но даже так на пальцах оставались бледно-зеленые подтеки. Несколько раз ополоснув волосы, Варя порадовалась, что давно их красила. Пусть на кончиках черных волос и остался легкий зеленоватый отлив, но цвет они не поменяли, только выглядели теперь немного экстравагантнее.

Уходя, Алевтина побрызгала на Варю своими духами, чтобы хоть чуть-чуть замаскировать запах спирта. Не то чтобы ей это удалось, но разить от Вари стало немного меньше. Собравшись с духом и убедившись, что зеленые плечи не выглядывают из-под рубашки, она вышла из раздевалки, сжимая пустой пузырек в руках.

Любимый класс нашелся возле кабинета французского. Француженка очень не любила, когда ученики вваливались в класс до звонка, поэтому запиралась изнутри, отдыхая во время перемены от ватаги детей, постоянно шумевшей и нарушавшей ее покой.

Новикова стояла в окружении верных друзей в обнимку с Астаховым и что-то рассказывала, отчего они то и дело взрывались хохотом. Подойдя поближе, Варя заметила, что на пальцах Вики остался зеленоватый след, как если бы она долго пыталась открыть не поддававшуюся пробку пузырька зеленки. Убедившись в своих выводах, Варя кашлянула привлекая к себе внимание.

Одноклассники тут же замолкли, удивленно глядя на нее. Новикова так вообще вытаращила глаза, недоумевая, почему это Воронина стоит перед ней с чистым лицом.

Варя сделала шаг вперед, и все расступились, открывая ей беспрепятственный путь к Вике и Глебу. Вероятно, они думали, что Ворона снова будет драться. Эта же мысль промелькнула в глазах Новиковой, вздрогнувшей, когда Варя подняла вверх правую руку.

Но драться Варя не собиралась. Она разжала кулак, и глазам Вики предстал пустой пузырек от зеленки.

– Я всегда подозревала, Вика, что в твоей голове катается перекати-поле, – спокойно произнесла Варя, считавшая мысленно от ста до нуля. От десяти до нуля не помогало, после этого желание вцепиться в волосы одноклассницы становилось только сильнее. – Но не думала, что ты настолько глупая, чтобы оставлять улики на месте преступления.

– Не понимаю, о чем ты, – дернула плечами Вика, натягивая рукав блузки на пальцы. Астахов же закатил глаза, не понимая, как можно было так тупо спалиться.

– Иди, куда шла, Ворона, – сказал он, забирая у нее пузырек.

– С удовольствием, – Варя презрительно смерила взглядом эту парочку. Они идеально подходили друг другу. – Кстати, – добавила она, отворачиваясь, – попробуй хлорку. Она так хорошо смывает зеленку с кожи!

Прозвенел звонок, и дверь щелкнула, открываясь. Варя первой вошла в кабинет, оставляя одноклассников, глядевших на нее с опаской, позади. Да, она сказала Алевтине никому не рассказывать о происшествии в душевой, да, она сама решила никак не мстить… Но от маленькой гадости не удержалась. К тому же, разве она будет виновата, если Новикова воспользуется ее советом, не проверив его?

========== Часть шестая, раздраженная ==========

Сентябрь медленно, но верно подходил к концу, а значит, приближался и любимый всеми учителями праздник – День Учителя. Любили его потому, что на один день в год власть в свои ручки загребущие брали десятиклассники и одиннадцатиклассники, а учителям оставалось только наблюдать за этим произволом, попивая чаек в актовом зале и принимая цветочно-конфетную дань.

Традиционно подготовка к этому несомненно великому событию начиналась за неделю. Десятый и одиннадцатый класс собирали вместе на военный совет, на котором определялась программа Дня. Они выбирали, кто за какие классы и предметы будет отвечать, кто будет готовить развлекательную программу, кто останется на страже порядка и дисциплины.

В понедельник утром, когда Варя, зевая, приготовилась спать на первом уроке, в кабинет ворвалась Ирина Владимировна, громко хлопая дверью. Шкаф, стоявший по соседству с Вариной партой, опасно задрожал, грозя уронить горшки с цветами прямо ей на голову. «Да я дерзкая девчонка», – подумала Варя, глядя на меланхолично покачивавшийся фикус.

– Ребята! – воскликнула Пропеллер. – Как вы все уже наверняка знаете, скоро будет День Учителя! И вы, как самые старшие в нашей школе, будете вести занятия у своих младших коллег совместно с десятым классом.

Варя, не удержавшись, широко зевнула, прячась за спиной Руслана. Фарс, таившийся под словом «самоуправление», повторялся из года в год, отличаясь, разве что, субъектным составом участвующих лиц. Занятия у классов с первого по четвертый проходили в стиле «а давайте поиграем», у пятых-восьмых – «заткнитесь, а?», а девятые просто не приходили, считая себя выше этих глупых детских традиций.

– Именно поэтому, в качестве исключения, мы снимаем вас со второго и третьего урока, чтобы совместно с десятым классом вы обсудили важные пункты будущего сотрудничества, – бойко тараторила Ирина Владимировна. – Надеюсь, что абсолютно все найдут для себя интересное занятие на этот день.

Услышав последнюю фразу, Варя беззвучно засмеялась, устало опуская голову на сложенные руки. Уж она точно найдет, чем заняться. Например, скачает несколько новых серий и устроит марафон, сидя в классной комнате. Отличное будет завершение недели!

Пока классная руководительница расписывала все прелести Дня Учителя, особенно то, почему каждый должен участвовать в его проведении, Варя закрыла глаза и расслабилась. Она совершенно не выспалась ночью, да и на самих выходных поспать не очень удалось. Леша, недоумевавший, почему Варя весь пятничный вечер провела в ванной, оттирая зеленку с кожи, взял ее с собой в поход. Он хотел втихаря выпытать у нее, что случилось, но Варя держалась стойко, как оловянный солдатик.

Каждый год, пока было еще не очень холодно, он и его друзья ездили за город в лес, чтобы пожарить шашлыки, порыбачить, посплетничать. И все это бред, что мужчины не сплетничают. Сплетничают, и еще как! Это Варя знала по своему собственному опыту. За неполные два дня она узнала столько подробностей душевных терзаний друзей брата, сколько не слышала ни от одной девушки. Хотя ей было не с чем сравнивать: приходилось признавать, что у Вари не так уж много было друзей, которые могли делиться с ней секретами.

Ситуация со школой была ясна, как день, а ни на какие кружки Варя не ходила, поэтому круг ее общения был практически тем же, что и у ее брата, а Леша, как и любой парень, имел больше друзей-мужчин, чем женщин. По его авторитетному мнению, люди противоположного пола редко когда «просто дружили». Это могло бы быть возможно, если бы у них была большая разница в возрасте или они были бы братом и сестрой или еще какими-нибудь родственниками, но в остальных случаях – нет.

Варя не до конца разделяла эту точку зрения. Она была согласна с братом, что мужчины перво-наперво думают нижним мозгом. При этом она считала, что женщины вполне могут не воспринимать мужчин как мужчин, а относиться к ним, как к существам бесполым. В обратную сторону это, конечно, не работало, чему мужчины завидовали, а потому всячески это отрицали.

Вернулись они поздно ночью, пропахшие костром и лесом. Уставшая, Варя еле доползла до ванной, едва не уснув в ней. Сил не хватило даже на то, чтобы посмотреть хотя бы одну серию из тех, что вышли за выходные. Забравшись в постель около трех часов утра, Варя тут же провалилась в сон, едва ее голова коснулась подушки. А через три часа ее разбудил Барни, готовый идти на прогулку, несмотря на то, что за окном мелко моросил дождь и погода была далеко не хорошая.

Пропеллер закончила свою пламенную речь почти со звонком. Только она вылетела из классной комнаты, как все зашумели, обсуждая предстоящее собрание. Особенно увлечены этим были девочки, которых идея рулить школой целый день приводила в восторг.

Собрание должно было проходить в актовом зале. Варя постаралась побыстрее проскользнуть внутрь, чтобы беспрепятственно занять местечко сзади. Два часа, полные бессмысленных переливаний из пустого в порожнее, предвещали возможность дочитать книгу без помех. Но внутри актового зала ее ждал сюрприз: десятый зашел раньше них и успел занять все лучшие места на галерке.

Актовый зал представлял собой небольшой амфитеатр с полукруглой сценой и находился, как и спортивный зал, в отдельном помещении. Его строили с явной претензией на «Глобус» Шекспира, так как отделка снаружи очень сильно напоминала знаменитый лондонский театр.

В промежутки между праздниками, когда актовый зал не использовался по назначению, на сиденья надевали чехлы, гримерки и кладовые запирались, занавес снимался. Если требовалось провести какое-нибудь срочное собрание учеников, не имеющего общешкольного значения, то на сцене выставлялись стулья, и все участники усаживались в многослойный круг, чтобы иметь возможность свободно выразить свою точку зрения. Руководитель собрания – как правило, ответственный учитель, избранный коллегами – сидел среди учеников, олицетворяя равноправие.

Предприимчивые десятиклассники расселись на задних рядах, и вошедшим ничего не оставалось, как занять оставшиеся стулья. Оглядевшись, Варя заметила одиноко стоявший в некотором отдалении от остальных стул и направилась к нему. Кроме того, что он был в относительной тени, рядом не сидело ни одного одноклассника. Достав из рюкзака плеер и книгу, Варя уже засовывала наушники в уши, как вдруг…

– О, вы уже здесь? – донесся до нее голос Али, через мгновение показавшейся на сцене. Психологиня держала в руках толстую папку, из которой торчали листы. – Отлично, тогда начнем, – широко улыбнулась она. Тут она заметила Варю, глядевшую на нее с озадаченным лицом. Пошевелив пальчиками в приветствии, Алевтина уселась на стул, возглавляя круг.

Ученики медленно подтянулись и расселись. Дождавшись, пока последний из них займет свое место, Алевтина громко хлопнула в ладоши, призывая собравшихся к тишине. Варя тяжело вздохнула и сползла по стулу вниз. Что-то подсказывало ей, что госпожа психолог не даст ей спокойно продремать эти два часа.

– В этом году обязанность проследить за вашим произволом выпала мне, – произнесла Аля, оглядывая учеников. – Хотелось бы сказать, что я буду следить за вами зорким взглядом, которому позавидует и ястреб, но я сама не так давно училась в школе и помню, как именно проходили Дни Самоуправления, хотели того учителя или нет. Поэтому я предлагаю следующий план действий, – Аля раскрыла папку и передала охапку листов формата А-4 со схемами ближайшему к ней ученику. Убедившись, что все держат в руках схемы, она продолжила: – В классах с первого по восьмой вы проведете по четыре урока, после чего все ученики будут отпущены домой, а дежурные быстро проверят школу и тоже могут быть свободны. Те, кому ни классов, ни дежурства не достанется, будут разделены между буфетом и охраной. Последние двое станут моими помощниками.

По рядам учеников пронесся тихий ропот. Все сразу стали обсуждать, кто чем хочет заняться, а Варя только вздохнула, понимая, что Аля чересчур ретиво взялась за выполнение возложенных на нее обязанностей. Видимо, никто из учителей не захотел брать на себя эту каторгу, поэтому свалили на молодую и пышущую рвением Алевтину Борисовну. Психологиня, понявшая, что от этого никак не отвертеться, решила следовать любимому изречению: «Если никак не удается избавиться от бремени – расслабься и получай удовольствие».

– Можно сразу предложить свою кандидатуру на вашего помощника? – Новикова первой подняла руку, очаровательно улыбаясь Алевтине. Та окинула ее оценивающим взглядом, еле заметно усмехнулась и кивнула.

– Да, пожалуйста, Вика, – отозвалась Аля, вручая ей планшет с таблицей и ручку. – Вот ваша первая обязанность, как моей первой помощницы – вы будете записывать желающих, – видя, как поморщилась Новикова, Алевтина расплылась в широкой улыбке. – Можете предложить кого-нибудь вам в помощь?

– Я хочу, – подняла руку Юля, не замечая неодобрительного взгляда Вики, которая наверняка хотела предложить кое-кого другого. Зато этот взгляд не остался незамеченным для Али.

– Отлично, – кивнула она. – Вика, отмечайте, – дождавшись, пока та с кислым лицом сделает пометку в таблице, Аля продолжила: – Теперь перейдем к классам. Кто хочет вести занятия в восьмом классе?

В рядах десятиклассников взлетело несколько рук. Аля выбрала нескольких человек, пользуясь любимым методом тыка, и перешла к следующему классу. Варя только удивленно глядела на нее. Собрание было рассчитано на два часа, и обычно процедура принятия решения о том, кто за что собирается отвечать, растягивалась на все это время. А если судить по скорости, с которой Алевтина перескакивала с одного класса на другой, они собирались решить все вопросы за полчаса. Это было бы просто отлично, особенно учитывая, что следующие полтора часа Варя могла бы просидеть в кафе напротив, спокойно попивая кофе и читая, однако она сильно сомневалась, что хитрая Алевтина Борисовна собиралась отпустить их так просто.

Так и получилось. Быстрое назначение застопорилось, когда Аля дошла до третьего класса. Никто не хотел браться за них, тем более, что с первого года обучения эти дети прославились на всю школу тем, что они были настоящими исчадиями ада. От них успело отказаться два классных руководителя еще в первом классе, а во втором за них взялась Марина Николаевна, старая женщина-одуванчик, которая несмотря на свою невинную внешность, имела стальной характер и крепкий кулак, в который незамедлительно взяла непослушных детей. Они стали вести себя, как шелковые, но вот все остальные учителя от них буквально рыдали.

– Что, неужели никто не хочет? – насмешливо поинтересовалась Аля. – Все трусят? Давайте, ребятки, проявляйте больше инициативы. Или вы готовы что-то делать, только если это легко и просто? О, отлично, я вижу руку! – довольно улыбнулась она. Варя повернула голову, чтобы увидеть, кто там такой смелый, что хочет вести уроки у третьего класса.

К ее удивлению, это был Астахов. Он, улыбаясь во весь белозубый рот, вскинул руку вверх. Варя нахмурилась. Что-то подсказывало ей – возможно, это была шея, еще долго болевшая после оттирания зеленки – что неспроста Глеб вызвался. Алевтину, видимо, посетила та же мысль, когда она увидела довольное лицо последнего.

– Хотите взяться за третий класс? – слегка дернув бровями, спросила она.

– Нет, – качнул головой Глеб. – Но у меня есть замечательная кандидатура!

– И кто же, позвольте поинтересоваться?

– Воронина Варвара, – невозмутимо ответил Астахов, дергая уголками губ. – Она буквально на днях говорила, что очень хочет вести занятия у детей, но слишком стесняется, чтобы самой вызваться.

Варя медленно повернулась в его сторону, чувствуя, что глаза у нее превращаются в глаза серийного убийцы. Обычно, когда она смотрела так на брата или маму, те мгновенно понимали, что вывели Варю из себя окончательно. Дождавшись, пока Глеб глянет на нее, чтобы упиться растерянным и недоуменным лицом Вороны, Варя с удовлетворением увидела, как он побледнел, встретив взгляд ее глаз профессионального маньяка.

– Да что вы, – Алевтина Борисовна удивленно воззрилась на Варю. Та все еще уничтожала Астахова взглядом и не заметила, как лицо Али расплылось в коварной усмешке. – Да, действительно, я вижу неистовое рвение вести детей в светлое будущее. Вика, записывайте Воронину на третий класс, – сказала она Новиковой, которая с мстительной радостью на лице тут же застрочила в планшете.

Теперь Варя уставилась на подругу, передавая ей мысленный образ гильотины. Однако образ не дошел, так как усмешка на лице психологини стала только шире, а коварство на ее лице расцвело с новой силой.

– Но ведь мы же не бросим одну Варвару на съедение волкам-третьеклассникам? – поинтересовалась она у потолка. – Нет, не бросим, – Алевтина повернулась к Вике. – Пишите к ней в пару Астахова. На его лице я вижу еще большее рвение к просветлению умов.

У Вари упала челюсть. И не у нее одной: от слов Алевтины Борисовны в рядах одиннадцатого класса началось волнение. У Новиковой так вообще едва не случился сердечный приступ. Она резко побледнела, потом покраснела, потом снова побледнела. Злость на ее лице не подлежала измерению.

– Я могу выразить протест? – поинтересовалась Варя, тщательно контролируя свой голос и считая от ста до нуля.

– Нет, – быстро ответила Аля, не глядя на Варю. – Новикова уже все записала. Записала ведь?

– Не успела, – тут же отозвалась Вика. – Протест еще подать можно.

– Так записывайте, – шикнула на нее Аля сквозь зубы. – И вообще, если начать все изменять, то список окончательно запутается и получится неразбериха. Вы ведь не хотите неразбериху? И я не хочу. Так что списки окончательные и изменению не подлежат.

Вика нахмурилась, но под пристальным взглядом Алевтины Борисовны все же неохотно записала Астахова в графе рядом с фамилией Вороны.

*