Текст книги "Ворона (СИ)"
Автор книги: ash_rainbow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)
– Тебе показалось, – с нажимом сказал он, сжимая в кулаке вилку. Та была близка к трагической кончине.
– Да нет, у меня хорошая память на лица, – уверенно произнес Глеб.
Настала Варина очередь пинаться, так как если бы это сделал Леша, то сломал бы ему ногу. Астахов дернулся и наклонился потереть голень. Варя закатила глаза; она не настолько сильно ударила босой ногой, чтобы последствия были настолько катастрофическими.
– Заткнись, пока я Барни на тебя не спустила, – прошипела она, пока Леся удивленно спрашивала, что случилось.
– Что ты говоришь? – переспросила Марьяна Анатольевна, возвращаясь к столу с чайником в руках. – Ты видел Алю?
– Ему показалось, – твердо сказал Леша, показывая Глебу под столом кулак.
– Эээ… – Астахов покосился на пса, который взбудоражился, услышав свое имя, на Лешу и его внушительных размеров кулаки… – Да, показалось. Но это не она была. Я обознался.
– А жаль, – вздохнула Марьяна Анатольевна. – Я была бы очень рада, если бы это была Алевтина… Видимо, не суждено мне дождаться внуков, не суждено…
– Мама! – воскликнул Леша недовольно. На его лбу началась биться жилка. – Давай не сейчас об этом, а?
Марьяна Анатольевна состроила невинное лицо, аккуратно наливая кипяток в чашки.
– Алексей, что ты бушуешь, – укорила его она. – Я просто говорю…
Леша молча сложил оставшиеся куски запеканки на тарелку и встал.
– Я тарелку потом принесу, – сказал он и в темпе лося во время брачного периода покинул квартиру. Входная дверь хлопнула оглушительно громко.
Марьяна Анатольевна растерянно посмотрела на Варю, на Глеба, покосилась на опустевшее блюдо с запеканкой.
– Я разве что-то не то сказала? – спросила она, осторожно ставя чайник на подставку и присаживаясь на стул.
– Да нет, мам, – быстро проговорила Варя. – Просто Леша сегодня с утра что-то какой-то буйный. Ночь видимо выдалась… тяжелая, – добавила она, покраснев. Перед глазами снова всплыла сцена, увиденная в его квартире.
После этого беседа утратила огонь, и Астаховы стали собираться домой. Мама тоже удалилась, сказав, что ранние утренние подъемы ее утомили и она собирается вздремнуть.
Пока Леся собиралась и умывалась, Варя и Глеб сидели в гостиной, пребывая в состоянии неловкого молчания. Они расположились на разных концах дивана, и не потому, что не хотели находиться рядом, а потому, что Барни забрался на сидение между ними и демонстративно разлегся, мордой повернувшись к Астахову. Так он показывал, что в любой момент готов атаковать и вообще глаз с него не спускал. Не то чтобы Астахов вообще мог расслабиться, когда огромная зубастая пасть находилась в опасной близости от его конечностей.
Варя рассеяно гладила Барни по спине, чуть выше того места, где начинался хвост, и чувствовала полную радостную пустоту в мыслях. Она буквально видела, как по засушливой равнине ее сознания туда-сюда перекатывается перекати-поле. Этому способствовало и то, что Варя до сих пор была в пижаме – майке и шортах, и такой вид ее как-то не располагал к активной беседе. Как и то, что Астахов нет-нет, да косился в сторону слишком низкого и непривычного для Вари выреза.
Обычно Варя спокойно переносила вынужденную тишину, но в этот раз она будто давила ей на уши, вынуждая сказать хотя бы что-то, даже ерунду.
– Что-то ты хреново смотришь за сестрой, пока родителей нет, – выдала она прежде, чем успела остановить себя.
Астахов хотел взлохматить волосы рукой, но, увидев, как дернулась морда Барни, он передумал и медленно опустил руку обратно на коленку, косясь на пса. Тот, поняв, что контроль над будущей жертвой недостаточен, подполз по дивану ближе к Астахову и положил передние лапы на его ноги. У Астахова не осталось ни единого шанса на какие-либо телодвижения.
– Да понимаешь… – вздохнул тот, глядя на собаку, – Вика заявилась к нам домой с истерикой, я пытался ее успокоить да не вышло. Она швырялась в меня мамиными вазами! – недовольно воскликнул он. – Куда уж тут с Лесей нянчиться.
– И часто она выделывает такие финты?
– У нее бывает, – кивнул Глеб. – Один раз, когда мы были в Аспене, она внезапно что-то придумала себе сама и ушла в метель из дома к подружке, типа переночевать. Ей было семь.
– Меня бы выпороли за это и дома заперли лет до тридцати, – хмыкнула Варя. – Тем более, если бы это было в метель и не дома.
Астахов усмехнулся, покачав головой. Барни пристально следил за ним, так что это был максимум того, что он мог себе позволить.
– У нас дома с наказаниями проще. Папа Лесю ни разу не наказывал, а мама забывает. Говорит, что утром ей устроит сладкую жизнь, но Леся отлично знает, что в итоге ничего ей не будет.
– Ей явно нужны ежовые рукавицы… – пробормотала Варя.
Астахов пожал плечами.
– Я искренне надеюсь, что со временем она вырастет во вменяемого человека, тем более, что признаков стервы я в ней не наблюдаю. Но это пока, – с досадой добавил он. – Я же по большей части живу отдельно, да и не будет она меня слушать уже. Если из нее вырастет очередная Вика, я буду очень разочарован, – он вздохнул, снова порываясь поднять руки, но вовремя останавливая это движение.
Варя вскинула бровь, ерзая на диване. Она пыталась устроиться так, чтобы ее отчасти закрывала большая туша Барни, так как чем дальше, тем больше ей не нравилась эта ситуация с одеждой.
– Что, все так плохо? – спросила она, подтянув в итоге ноги к груди и засунув ступни под пятую точку пса. Он рассеяно помахал купированным хвостом, но от вражины в обтягивающем зеленом свитере не отвернулся.
Астахов неопределенно мотнул головой, дернул плечами. В проходе промелькнула Леся, выбежавшая из душа в полотенце. Варя разрешила ей одеться в своей комнате, и теперь она мрачно размышляла, не забыла ли она закрыть шкаф. Варя не очень любила, когда посторонние люди трогали ее вещи, даже если этим людям было чуть больше десяти лет.
– Да я еще сам не решил… – произнес Глеб, разглядывая кухню. – Мы расстались.
– Оу… – пробормотала Варя рассеянно. Астахов покосился на нее, вздернув бровь.
– «Оу», и все?
– Ну, что еще в таких случаях говорят, – развела руками Варя. – Посочувствовать или поздравить?
– Я еще и сам не знаю, – все еще глядя на нее с поднятой бровью, сказал Астахов.
Варя не до конца понимала, какой конкретно реакции он от нее ожидал. Будь на ее месте кто-то из свиты Новиковой, то незамедлительно последовали бы ахи и вздохи, сопровождаемые криками ужаса и обдумыванием открывшихся перспектив. Аля бы в такой ситуации стала расспрашивать на тему чувств и подробностей. «Оу» было всем, на что была способна Варя. В конце концов, ей было ни горячо, ни холодно. Почти, но ведь почти не считается?
– Это было странно, к тому же очень шумно, да и вазы пострадали. Но одно я знаю точно, – внезапно оскалился Астахов в этой своей привычной шкодливой усмешке, – огромная гора с моих несчастных плеч точно свалилась!
– Тогда поздравляю, – улыбнулась Варя со смешком.
Из коридора вприпрыжку выскочила Леся, одетая и причесанная. Она соорудила нечто вроде ежика на голове, и Варе она напомнила взбесившегося Соника из мультфильма, не хватало только синих волос.
– Я готова! – радостно возвестила она.
– Ну, наконец-то, – закатил глаза Астахов. – Тебя ждать, так целая вечность пройдет.
Леся молча высунула язык, покачиваясь назад-вперед.
Понимая, что иначе Глеб на ноги не поднимется, Варя встала и позвала к себе Барни. Тот сделал вид, что ничего такого не происходит и вообще он глухой, только одно ухо дрогнуло. Тогда Варя окликнула его снова, только строже. Мотнув ушами, Барни с тяжким вздохом слез с Астахова и потрусил к Варе. Когда пес покорно замер у ее левой ноги, Варя крепко схватилась за ошейник и дала отмашку Глебу. Тот медленно встал, не сводя глаз с собаки. Барни рыкнул, но порыва убивать не было.
Все те несколько минут, что Астаховы одевались в прихожей, Варя крепко держала Барни, но тот уже успокоился, видя, что незваные гости направляются на выход. Захлопнув за ними входную дверь, Варя устало плюхнулась прямо на пол, обнимая пса, который с готовностью увалился на спину и подставил хозяйке животик.
Мир и покой в квартире Ворониных был восстановлен.
========== Часть семнадцатая, январская ==========
Комментарий к Часть семнадцатая, январская
Конец года, дел невпроворот, а работу можно смело вместо горки укладывать и скатываться с нее на санках. Зато глава большая! Приятного прочтения! :)
В первый день после каникул какой-то черт дернул Варю приехать в школу за час до начала занятий. Она сама удивилась, когда охранник воззрился на нее как на восьмое, нет, девятое чудо света. Он по очереди моргал осоловелыми глазами, задумчиво потирая подбородок, а на небритом, слегка помятом лице будто висел транспарант с единственной мыслью: «Надо меньше пить, уже девахи какие-то мерещатся с утра пораньше».
Январское утро радовало задорным морозцем, который бодрил лучше самого черного эспрессо, однако Варя чувствовала, что еще немного, и ее придется отдирать от крыльца, покрытого тонким слоем льда, вместе с досками. Помахав рукой, она жестом попросила впустить ее внутрь. Усатый охранник, почесав слегка тронутую редкой порослью седеющих волос голову, пожал плечами и грустно потопал к посту за ключами.
Попав внутрь, Варя облегченно выдохнула, однако шубку снимать не спешила. Во время каникул школа жила на режиме строгой экономии, поэтому отапливалась ровно настолько, чтобы не погибли растения, которые исправно поливались каждый день уборщицами. Поэтому по коридорам обители знаний гулял легкий дубак. Конечно, через час, когда унылой гурьбой повалят ученики, школа уже достаточно прогреется, но сейчас в ней было лишь немного теплее, чем снаружи.
О Вариной шубе стоило сказать отдельно. Вообще Варя не была поклонницей меховых вещей. Не из-за того, что она сочувствовала несчастным зверькам, которых сотнями убивали ради их теплого меха. То есть, и зверьков ей было жалко, но при мысли об их страданиях в Вариной голове включался здоровый прагматизм. Вот живи она где-нибудь в солнечной Италии, где снег видят исключительно по телевизору, а температура зимой не опускается ниже десяти градусов, тогда да, проблемы масштабного истребления пушных зверей ее действительно бы волновали.
В шубах же Варя не любила ходить из-за того, что при всем желании не изгваздать изделие, она все равно то падала, то попадала в лужи, то просто прислонялась не там. К тому же обладание большим энергичным псом не особо располагало к ношению таких вещиц. Однако этот самый пес и был виноват в том, что в тот день Варе пришлось надеть шубу: поганец умудрился опрокинуть кастрюлю с борщом прямо на Варин пуховик, рассеянно брошенный на стуле. Барни со всем доступным ему восторгом удирал от хозяйки, которая гонялась за ним, чтобы отвести в ванну и вымыть, когда на его пути внезапно оказался стол. В результате столкновения стол пошатнулся, кастрюля красиво качнулась и отправилась в недолгий полет воздух-пуховик.
Пока охранник приходил в себя, убедившись, что Варя не его материализовавшийся глюк, Варя думала, как бы так повесить в гардеробной шубу, чтобы с ней ничего случайно не случилось. Найденное решение было странным, но на тот момент показалось Варе верным: вывернув шубу наизнанку, она завернула мехом внутрь и на всякий случай завязала шарфом. То, что так шуба только больше привлекает внимание, ей в голову не пришло.
Делать в пустой школе было особо нечего, поэтому Варя решила не изображать из себя Индиану Джонса и отправиться прямиком в классную комнату. Ее, во-первых, должны были уже открыть, а, во-вторых, вчера вечером в еженедельной рассылке новостей школы ей пришло письмо от Ирины Владимировны, которая сообщала, что первого урока не будет, и вместо него она проведет классный час, посвященный насущным проблемам.
За каникулы в школе ничего не изменилось, только исчезли новогодние украшения. Коридоры снова стали скучными и серыми, атмосфера праздника растаяла без следа. Даже стенгазеты, которые послушно рисовали ученики младших классов, сняли, освободив место для будущих шедевров.
Классная комната пахла странной смесью мокрого мела, лимонного средства для мытья полов и освежителя воздуха с запахом хвои. Сочетание было не лучшее, но уборщица с их этажа искренне считала, что именно так можно было настроить юные умы на великие свершения. Особенно она настаивала на освежителе воздухе, которым упорно брызгала в каждом кабинете. Зная нрав женщины, проработавшей в школе больше двадцати лет, администрация просто махнула рукой, условившись, что она будет распылять эту свою хвою только по утрам.
Варя медленно прошла к своему месту на последнем ряду и плюхнулась на стул, предварительно проведя ладонью по сиденью, чтобы смахнуть возможную грязь. Откинувшись на спинку стула, она уперлась в парту коленками и замерла в таком положении. Несмотря на некое неудобство в плане одежды, сидеть так было очень удобно. К тому же, длина форменной юбки позволяла делать это без боязни, что кто-то при неловком движении увидит ее нижнее белье. Конечно, с куда большим удовольствием Варя ходила бы на занятия в брюках, пусть даже прямых и колючих, но в школе «Кленовый лист» были очень строгие правила, касающиеся внешнего вида. Девушки должны были ходить исключительно в юбках или платьях, независимо от времени года. Даже если за окном наступал Армагеддон, ученицы школы обязаны были являть собой образец… да всего, чего только можно было придумать. При этом длина юбки не обговаривалась, чем многие беззастенчиво пользовались. Вика, например, была стойкой приверженицей мини.
Истинным спасением для вечно мерзнущей в юбках Вари были чулки, которые она надевала поверх цветных капроновых колготок. К чулкам у нее было двойственное отношение. С одной стороны, они позволяли ей без обморожения перемещаться по улице. Они были удобными, а если выбрать правильные, из качественного кашемира, то чулки держались на месте и не сползали. С другой стороны, они зрительно делали ее и без того тонкие ножки совсем невидимыми, а юбка из-за них казалась короче, чем была, и все это заставляло Варю чувствовать себя не в своей тарелке. Не то чтобы она уделяла много внимания тому, что надевает, но иногда эти девчачьи проблемы прочно застревали в ее голове.
До того славного момента, когда начинались занятия и большая часть учеников прибывала в школу, оставалось еще почти сорок минут. Смирившись с неизбежным, Варя достала из рюкзака телефон с наушниками, толстую книгу, купленную недавно, но уже наполовину прочитанную, и отправилась в мир фантазий, где могло произойти что угодно.
Несмотря на то, что книга сама по себе была написана для детской аудитории, Варя искренне любила всю серию. То были книги Джонатана Страуда, в которых описывались похождения самоуверенного, остроумного и от того еще более интересного джина. Она нашла первую книгу еще тогда, когда ей было десять лет, и с тех пор оставалась верной поклонницей. Увидев в книжном магазине четвертую в серии книгу, она тут же ее купила, ни секунды не сомневаясь.
Пролистав страницы до того места, где держалась магнитная закладка в виде коровы – набор которых подарила ей на Новый Год Аля – Варя углубилась в чтение.
Минуты пролетали незаметно, еще незаметнее переключались песни в наушниках. Варя была настолько захвачена чтением, что не замечала абсолютно ничего кроме картин, которые рисовало воображение перед ее глазами. Вот Бартимеус летит над пустыней спасать барышню с черными глазами, вынашивающую наивный план убить самого царя Соломона…
Внезапная потеря равновесия заставила Варю неловко взмахнуть руками и ногами. Несколько мгновений мозг пытался осознать, что случилось, а до тех пор Варя панически искала точку опоры. Только после мысли, что кто-то просто неудачно подшутил и ее тело не несется на встречу с полом, сердцебиение Вари немного замедлилось. Заметив краем глаза смутный силуэт за спиной, она запустила книгой в обидчика, надеясь, что острые края твердой обложки попадут в какое-нибудь больное место.
– Ты чего творишь?! – взвыл за ее спиной… Да, это был Астахов собственной персоной. И правда, кому еще мог прийти в голову такой гениальный розыгрыш?
Моргнув, Варя сфокусировала зрение и увидела, что класс уже вовсе не пустой, то тут, то там сидят ее одноклассники, а Ника так вообще увлеченно печатает в смартфоне, даже не глядя на клавиатуру. Ее внимание, как, собственно, и внимание остальных в комнате, было приковано к ним. Варя с досадой прикусила губу. Уже ко второму уроку вся школа снова будет трещать, что она побила Астахова. Время идет, ничего не меняется.
Повернувшись к Астахову, который, морщась, трогал следы от уголков книги на локте, Варя смерила его ледяным взглядом. Книга не поранила его настолько сильно, чтобы пустить кровь, просто содрала кожу;
– Ты? Совсем? Больной? – спросила она раздельно, поспешно поправляя юбку, которая от ее активных телодвижений задралась.
– А чего ты дерешься и не отзываешься, когда тебя зовут? – возмущенно ответил вопросом на вопрос Астахов. Он, явно выпендриваясь, снова ходил без пиджака, будто бы холод ему ни по чем. С другой стороны, если катаешься на машине и на мороз выходишь только для того, чтобы переместить тушку из точки А в машинку Б, то и одеваться, как на Северном полюсе не нужно… Рукава рубашки закатаны до локтей, верхняя пуговица небрежно расстегнута, а узел галстука как всегда ослаблен. И нет, Варя не задерживала взгляд на его руках, просто они каким-то образом оказались на уровне ее глаз. К тому же, ничего особенного в них не было. Она могла назвать несколько десятков человек, руки которых были куда впечатлительнее Астаховских.
Варя закатила глаза, складывая руки на груди. Настроение, поднявшееся после очередной дозы приключений, пусть даже чужих и вымышленных, снова устремилось к минус бесконечности. А вот Астахов выглядел свежим и бодрым, что было преступлением против морали и утра понедельника. Рубашка без единой складочки, светлые волосы приведены в продуманно-неряшливый вид, на брюках ни единой пылинки. Сразу видно человека, который просто создан для раздражения других.
– Астахов, чего тебе надо с утра пораньше? – нахмурив брови, поинтересовалась Варя.
Глеб оперся руками о спинку ее стула, немного наклонившись, и закатил глаза, но сделал это скорее для профилактики, чем из-за того, что Варин вопрос его раздражал. По крайней мере, такое у нее сложилось впечатление.
– Видишь ли, – произнес Астахов негромко, чтобы внимательные наблюдатели не смогли услышать больше, чем он хотел, чтобы они слышали, – ввиду последних событий я внезапно обнаружил, что мне негде сидеть. Ну, не с Викой же мне проводить время на занятиях, – добавил он, видя недоумение в глазах Вари.
Он многозначительно замолчал, глядя на нее так, будто она должна была понять все сама. Но Варя в это утро отличалась особенной гениальностью: колесики мыслей ворочались в голове медленно, они протяжно скрипели и путались в вековой паутине зимнего утра. К тому же за окном еще было темно, будто на улице стояла глубокая ночь.
– А единственное свободное место за партами… – продолжил он, теряя надежду на понимание.
– Сядь к Руслану, – произнесла неуверенно Варя.
– Ты видела размах его косой сажени? – усмехнулся Глеб. – Да и я вроде бы не задохлик, так что вместе нам будет очень неудобно.
Варя с сомнением окинула взглядом его фигуру, придерживаясь мнения, что от задохлика Астахов не так уж и далеко ушел. Тем более, когда перед глазами постоянно маячит тело хронического тяжелого атлета в исполнении ее брата, весь остальной мир кажется каким-то мелковатым.
– Тогда сядь к Лиле, ее плечи вроде как еще меньше твоих.
Астахов опустил голову, пряча вырывавшийся смешок.
– Да уж, Варвара, опустила так опустила, – произнес он, фыркая. – Но с Лилей другая история: она вечно носит с собой столько талмудов, что мы с моей скромной тетрадкой на все случаи жизни там просто не поместимся, – скорбно сообщил Глеб, глядя на Варю насмешливо.
– И? – была вынуждена поторопить его с продолжением Варя, когда пауза как-то слишком затянулась.
– Я жду, пока ты сама додумаешься, – сверкнул оскалом Глеб, глядя на нее невозможно довольными зелеными глазами. В них ясно читалась известная всем поговорка: «Сделал гадость – на сердце радость». Только Варя никак не могла уловить, при чем тут была она.
Она снова нахмурилась, чувствуя, что ответ ускользает. «Окей, – думала она, – с Викой он не сядет, с Русланом и Лилей тоже… И где он тогда будет сидеть?» Астахов молча смотрел на нее, оскал на его лице становился все шире, и тут до Вари дошло…
– Лучше поздно, чем никогда! – радостно возвестил Глеб, шлепая портфель на парту рядом с рюкзаком Вари.
– Э, нет! – возмущенно воскликнула она. Вспомнив, что в классе они не одни, она понизила голос до недовольного шепота. – Ты здесь не будешь сидеть! – прошипела она.
– А вот и буду, – показал ей язык Астахов. – Так что просто смирись. И двигайся давай, а то расселась на всю парту.
Он, оттолкнувшись от стула, выпрямился. Оглядев насупленную Варю, которая смотрела на него подобно волку из известного советского мультсериала, он прошествовал мимо нее к парте Руслана. Не успела Варя облегченно выдохнуть, как Глеб схватил стул и перенес его к последней парте. Остановившись рядом с Варей, он выжидающе застыл на месте.
– Двигайся, – сказал он, покачивая стулом в руках.
– Нет, – упрямо сжала губы Варя и, будто это могло приковать ее к месту, скрестила руки на груди.
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами, очень походя со стороны на двух баранов, сцепившихся рогами. Варя не собиралась сдавать позиции, Глеб тоже. Пространство между ними накалилось, еще немного, и воздух поплыл бы, будто под ними кто-то добрый развел костерок или поднес горелку.
Наконец, Астахов не выдержал. Он, безостановочно закатывая глаза, поставил стул на пол, коротко выдохнул, наклонился и приподнял стул вместе с сидящей на нем Варей, стараясь, однако, не задевать руками чьих-нибудь ног, а то ведь крику будет…
Быстрее, чем Варя успела просто осознать, что вот она сидит на месте и внезапно оказывается в воздухе, а всякие Астаховы осуществляют при этом деятельное участие, Глеб переставил стул к краю парты и поспешно отступил на шаг назад, выходя из зоны поражения.
Пока Варя возмущенно дышала, приходя в себя, он невозмутимо поставил свой стул на освободившееся место и присел, готовясь в любой момент отскочить. Но Варя решила не быть предсказуемой и затаила на него «добро». Того, чтобы затаивать на него «зло», Астахов явно не стоил.
Демонстративно сунув в уши наушники, Варя закрыла глаза и сделала вид, что Астахов занимает ее еще меньше, чем паутина в дачном туалете. Даже меньше, паутина-то значит, что где-то рядом обитает паук, и вот о нем надо беспокоиться. Об Астахове – точно нет.
А ведь как хорошо начинался год… Варя искренне верила, что как встретишь Новый Год, так его и проведешь, поэтому она очень не любила, когда перед самым праздником возникали какие-то проблемы, подлежащие немедленному решению. Ведь если не успеешь, то возьмешь их с собой, а у Вари и без того проблем было вагон, тележка и прицеп.
Изначально план на тридцать первое декабря был простой и совершенный: встретить бой курантов дома, с мамой и Лешей, а потом поехать гулять их маленькой семьей. Барни бы в исступлении носился по дому, кто-нибудь (Леша) разбил бы мамину любимую тарелку, которую ей подарила Варя, брат с сестрой устроили бы из-за нее бои… Нормальные такие семейные посиделки.
Но как-то внезапно их планы, так выверенно построенные Варей в голове, аккуратненькие и стройные, были нарушены подчиненными Марьяны Анатольевны. Они, пользуясь тем, что начальство к празднику чуток подобрело, решили устроить новогодний корпоратив. Будучи главной «Инквизиторшей», Марьяна Анатольевна должна была присутствовать, дабы внушать нерадивым работникам трепет пред ее суровыми очами.
Потом слился Леша, которого также внезапно позвали праздновать в компанию таких же любителей экстремального отдыха. Эти энтузиасты решили встретить первое января на вершине какой-то там горы. Почуяв близость радостной попойки, идеально сочетающейся с походом, обилием друзей и симпатичных, не обремененных принципами девушек, Леша тут же согласился, собрался за два часа и спешно отбыл к вокзалу.
Вот так Варя оказалась поставлена перед ультиматумом: идти с мамой на корпоратив или остаться дома в гордом печальном одиночестве. Изображать Робинзона Крузо в необитаемой квартире ей не очень хотелось, правда больше, чем ей не хотелось идти на корпоратив. Как правило, мамины подчиненные как один перед ней лебезили, отвешивали тонну лживых комплиментов и старались угодить. Варю такое отношение откровенно бесило. Вроде бы взрослые люди, а ведут себя, как не пойми кто. Неужели они правда верили, что если принесут ей лимонад с тортом, то она замолвит перед ними словечко перед грозной Инквизиторшей?
Однако все прошло куда лучше, чем ожидалось. Варя неожиданно хорошо провела время, подчиненные мамы к ней почти не приставали, а когда приставали, она отправляла их выполнять одухотворенно-интеллектуальные задания. Подчиненные, будучи слегка в подпитии, на задания отправлялись с полной самоотверженностью, готовые ради корпоративной принцессы сражаться с принтерами и бросаться грудью на кулеры.
А потом были долгие зимние каникулы, в течение которых Варя честно отрывалась, как могла. Ходила каждый день на каток, ездила на склон кататься на сноуборде, устраивала долгие ночные марафоны любимых серий… Когда приехала домой Лиля, она заставила ее вылезти из-за книг и отправилась с ней на целый день в долгий заход по Москве. Они целый день гуляли, фотографировали интересные дома и разговаривали.
Одно омрачало Варино настроение: Аля не поднимала трубки и отказывалась с ней разговаривать. Так случалось каждый раз, когда они с Лешей в былые дни ругались: Алевтина пропадала на какое-то время, переживая ссору в обнимку с мороженым, текилой и сезоном «Секса в большом городе», а потом снова появлялась на горизонте, прикрывая глаза от яркого солнца. Она даже не приходила на скалодром, что было показателем того, как сильно в этот раз ее задело Лешино поведение.
И теперь вот это. Варя покосилась на Астахова, который обустраивался на новом месте, сияя, как начищенный пятак. Он, особо не церемонясь с ее рюкзаком, сдвинул его в сторону, а на освободившееся место стал выкладывать свои вещи. Так, на парте появилась тетрадка на кольцах, наушники и айпэд, в котором сразу зарылся.
А далее был самый настоящий цирк. Варя чувствовала себя главным клоуном в шатре, так как Астахов это сносил с царственной невозмутимостью, просматривая страницы в интернете. Каждый, кто заходил, замирал на несколько секунд, видя Астахова на совершенно неожиданном месте. Потом еще несколько секунд уходило на осознание, что нет, это не мираж и даже не галлюцинация, после чего незадачливый одноклассник перемещался на свое место, шепотом спрашивая у соседей, чего это тут такое творится.
Лиля на изменение места Астаховым практически не отреагировала. Она вошла в класс с отстраненным выражением лица, прижимая к груди открытую книгу. На обложке были нарисованы какие-то странные волновые линии, точечки и кружочки. Поднапрягшись, Варя поняла, что это очередное легкое чтиво по молекулярной биологии. Лиля тихо прошла между партами, находясь вся в себе, плюхнулась на место и только потом посмотрела в сторону Вари. Отметив, что она там, где полагается, Лиля перевела взгляд в книгу и ушла от мира. Основное ее мозг зафиксировал, а на мелкие детали не распылялся.
Зато реакция Руслана Варю порадовала. Увидев вальяжно раскинувшегося Глеба, Руслан прищурился, размял шею, будто готовясь надавать кое-кому тумаков, но ничего не сделал, только сел на стул перед Варей, изображая юного титанчика. Несколько минут спустя к Варе прилетела сложенный в четверо тетрадный листок, развернув который, Варя, не удержавшись, рассмеялась.
«Он тебя шантажирует или угрожает?» – гласила записка, накарябанная неожиданно аккуратным округлым почерком, будто бы ее написал второклассник, который только научился писать и старательно выводит каждую буковку.
«Нет, все в порядке. У меня все под контролем», – ответила ему Варя, перекидывая записку назад.
«Ну, ладно. Но если что, то кричи. Эта довольная морда уже давно просит познакомиться с моими костяшками», – снова перекинул записку Руслан, а увидев, что Варя ознакомилась с ее содержимым, повернулся и посмотрел на Астахова так, что будь Варя на его месте, точно бы дрогнула. Глеб же если и дрогнул, то предпочел не показывать, но вальяжность его чуток поубавилась.
Кульминация произошла тогда, когда в класс вплыла лебедушкой Новикова. Она выглядела словно королева, не меньше. С идеально уложенной косой вокруг головы, в которой легким намеком угадывалась корона, четко подведенными глазами, которые смотрели на несчастных рабов ее великолепия с надменным превосходством. Выдав каждому однокласснику ровно столько своего высочайшего внимания, сколько он того заслуживал в ее собственной шкале оценивания, Вика смахнула невидимую пылинку с рукава, прошествовала к своему месту, повернулась, чтобы водрузить себя на стул, представлявшийся по меньшей мере троном… И внезапно увидела Астахова, невозмутимо сидящего рядом с Варей.
Варя практически услышала, как раздался громкий звон разбившегося шаблона идеального мира Новиковой. Весь этот королевский налет слетел с нее, осыпаясь, будто бы осколки разбитого стекла. Глаза гневно прищурились, ноздри на носу раздулись, грудь стала быстро вздыматься, будто Вика короткими вдохами набирала воздух для долгого огненного плевка. Варя практически увидела отблеск преисподней в ее зрачках. Новикова сжала кулаки, открыла рот…
И была прервана бодро вкатившейся в класс Ириной Владимировной, как обычно так сильно открывая дверь (Варя всегда думала, что она делала это с пинка), что та ударилась о стену рядом. Классная руководительница выглядела даже еще бодрее, чем Астахов, буквально выстреливая позитивом по сторонам. Варя тяжко вздохнула и сползла по стулу вниз. Астахов покосился на нее, но ничего не сказал.
– Вика, садись, пожалуйста, – проворковала Ирина Владимировна, всплескивая руками. – Звонок вот только что прозвенел!
– Да, конечно, – процедила Вика, глядя на Варю настолько ненавидящим взглядом, насколько это вообще было возможно. Однако, когда она повернулась лицом к классной руководительнице, на лице ее сияла заряженная электричеством яркая улыбка.
