Текст книги "Ворона (СИ)"

На утреннем собрании Варя отчаянно зевала и ненавидела весь мир. Ей удалось поспать всего пару часов, и теперь тяжелая голова так и норовила куда-нибудь прислониться, всего на минуточку. Пользуясь тем, что Руслан сидел рядом, Варя беззастенчиво примостилась у него на плече, искренне надеясь, что никто не заметит потери бойца.

Лиля, по другую сторону от Вари, напротив, выглядела до отвратительного свежей и выспавшейся, насколько это вообще было возможно. Она с легким недоумением косилась на Варю, но ничего не говорила. Она решила, что ее подруга опять всю ночь смотрела сериал и легла только под утро, что было не так уж и далеко от правды. Лиля не одобряла такое насилие над организмом, но придерживалась точки зрения, что каждый волен поступать так, как ему нравится.

Астахов снова сидел с ними, по другую сторону от Руслана. Его хмурое мятое лицо приносило Варе некоторое удовлетворение, ведь не только на ней сказалась бессонная ночь. Только в отличие от нее, Глебу приходилось хуже, ведь он на Руслана опереться не мог, мужская гордость не позволила бы. От этого Варя почти приходила в благодушное настроение.

Варя продремала почти всю церемонию награждения. Она проснулась только раз, тогда, когда на сцену позвали Лилю, которая выиграла новенькие очки виртуальной реальности. И то, проснулась она лишь потому, что Руслан ткнул ее в бок. Послушно встав на ноги и похлопав, Варя рухнула обратно в кресло и больше в сознание не приходила.

Руслану пришлось практически выносить ее на себе, приговаривая: «Варя, ну, давай, ножками, ножками, давай, еще чуть-чуть осталось». Передав ее на руки Леше, который с ухмылкой наблюдал за этой картиной от машины, Руслан вздохнул с облегчением. Леша сгрузил сестру на заднее сидение, туда же закинул ее вещи и молча повез гулену домой.

Проклятье старой обсерватории добралось-таки до Астахова, снова миновав Варю. В понедельник Ирина Владимировна загробным голосом сообщила, что ее любимый ученик слег с тяжелейшей простудой и вряд ли появится до Нового года. Примечательно, что и Вики на занятиях не было, но о ее местонахождении ничего не было известно, зато циркулировали слухи. Ее преданная клика, многозначительно переглядываясь, шепталась по углам, что они уехали вместе отдыхать. Всезнающая Ника на это только хмыкала, во всеуслышание заявляя, что версия клики – полная ерунда. По ее словам, Новикова уехала в Израиль, чтобы кое-что подправить, – тут Ника таинственно останавливалась и подмигивала, добавляя: «Ну, вы же понимаете?» Ее слушатели, что закономерно, не понимали, но признаться в этом Нике не смели.

Пожалуй, это была самая спокойная неделя за прошедшие четыре месяца. Во-первых, в отсутствие доблестного предводителя Новиковская клика приутихла и никак себя не проявляла. Они не обращали на Варю абсолютно никакого внимания, передвигаясь по школе плотной группкой. Во-вторых, это была последняя учебная неделя, приближался Новый год, и общее праздничное настроение завладело даже учителями, не говоря уже о учениках. За выходные школу «Кленовый лист» украсили гирляндами и мишурой, в коридорах поставили небольшие елочки, тематически украшенные. Начальную школу отпускали в двенадцать, их старшим коллегам такого послабления не делали, но многое прощали.

Матвей бомбардировал Варю смс-ками всю неделю. Несколько раз он пытался звонить, но теперь она, наученная горьким опытом, еще с самого утра переводила телефон в беззвучный режим, чтобы сцена в актовом зале не повторилась. Но если у Матвея и было какое-то бесспорное достоинство, то это точно было упорство. Холодный прием и периодическое игнорирование только раззадоривали его, и, наконец, Варя не выдержала.

Белоснежка, Белоснееееееежкаааааа

Я требую Белоснежку!

Лютик-лютик, на связи подорожник, прием!

Намеков ты не понимаешь, да?

О, ОНА ВЫШЛА НА СВЯЗЬ!

У меня сейчас незапланированное извержение…

эмоций случится от такого знаменательного

события.

Как дела, как жизнь половая?

Я имел в виду «молодая»

Ох уж этот т9

На айфоне нет т9, если что.

Чего тебе, Матвей?

Не то, что бы я пыталась намеренно тебя

игнорировать…

Хотя подожди, пыталась.

Зато есть автозамена: D

Ух, и как всегда моя прекрасная сероокая

Белоснежка холодна и остра

…

Камон, не кипятись.

Встретимся? Я скучаю >_>

Рукалицо.

Скучает он.

Нет, ну, правда.

Ты же обещала, что мы еще встретимся!!!

Вообще-то, не обещала.

МОЛЧАНИЕ ЗНАК СОГЛАСИЯ!

Ох…

Давай пойдем танцевать в какой-нибудь

клуб. А кофе после выпьем.

А ты не забыл, что меня а) не пустят в клуб,

потому что мне 16, б) мама не

разрешит мне полночи где-то шляться?

Совсем-совсем нет?

Совсем-совсем.

Черт… Ну, ничего, я что-нибудь придумаю.

До связи, Белоснежка!

Каждое сообщение вызывало у Вари неоднозначную реакцию, она то закатывала глаза, то фыркала, в какой-то момент ей даже показалось, что сообщения ей писал не Матвей, а его десятилетняя копия.

Следующее явление Матвея народу произошло в пятницу, когда он, донельзя довольный собой, внезапно объявился перед школой. Одиннадцатый класс как раз дружно вывалился из школьных дверей, заполняя собой крыльцо и площадку перед школой, где обычно стройным рядком стояли учительские автомобили. Варя, как обычно, плелась в самом конце толпы, поэтому Матвея увидела не сразу. Сначала она услышала возбужденные перешептывания одноклассниц, касавшихся таинственного молодого человека с букетом шикарных белых роз в руках. Конечно же, к себе Варя это не отнесла. Ну, кто в здравом уме и твердой памяти без пистолета у виска подарит ей белые розы?

Но потом Лиля, куда больше видевшая поверх голов одноклассников, чем Варя, прошипела: «А он что здесь делает?», нахмурившись, толпа перед ними расступилась, и Варя, что называется, узрела…

Матвей, блистательный, словно сошедшая со страниц глянцевого издания модель, стоял, облокотившись спиной о бок небольшой черной машинки, в которой Варя признала ту, на которую долгое время пускал слюни ее брат. В руках он действительно держал белые розы, их длинные тонкие стебли были перевязаны лентой. Увидев Варю, Матвей ослепительно улыбнулся, отчего ее одноклассницы издали коллективный завистливый вдох и стали озираться, пытаясь понять, кому именно улыбнулся красавец.

Несмотря на то, что на глазах парня были черные очки, Варя была готова поклясться, что в них прыгало полчище чертей, принимавших охотничью стойку. Бросив злой, как тысяча носорогов, Лиле и растерянному Руслану пару слов на прощание, Варя поспешила подойти к Матвею, по избежание дальнейшего совращения женской половины одиннадцатого класса. Хотя почему только женской…

Когда Варя подошла к нему, Матвей снял очки и, наклонившись, оставил поцелуй у нее на щеке. За спиной стало подозрительно тихо, и Варя поняла, что теперь ненависть к ней вспыхнет с утроенной силой и даже без помощи Новиковой. Ее руки сами собой сжались в кулаки.

– Только не бей меня перед прелестными дочерями Евы, Белоснежка, ладно? – попросил шепотом Матвей, заметив это. При этом он успевал обворожительно улыбаться и посылать убийственные взгляды в толпу. – К тому же я повышаю твой социальный статус. Завтра отбоя не будет от расспросов.

Варя, не сдержавшись, закатила глаза, ища успокоения в небесах. Матвей упорно продолжал испытывать ее терпение, и ему это нравилось. Однако цветы ей в руки он так и не дал, опасаясь быть отхлестанным.

– Поехали уже, ага? – выдавила из себя Варя, проглатывая все едкие замечания, что так и просились на язык.

– Поехали, – легко согласился Матвей. Как бы ни хотелось ему продолжать блистать и покорять, но дизайнерские джинсы отказывались противостоять русскому морозу.

Положив цветы на заднее сидение, он галантно открыл переднюю дверцу для Вари, помог ей усесться в низкую машину и поспешил занять место за рулем. Пару секунд спустя двигатель мягко заурчал, и они отъехали, провожаемые взглядами всего одиннадцатого класса.

Попав в машину, Варя тут же пристегнулась и подавила внутреннюю дрожь. Она все еще не любила машины, даже сам запах салона порой заставлял голову кружиться, а руки дрожать. Именно поэтому у Леши в машине все время болтались освежители воздуха: не елочки, нет, их силы не хватало, чтобы полностью заглушить машинную вонь. Чаще всего это было что-то, похожее на апельсин. Запах в машине стоял очень странный, но зато отгонял ненужные ассоциации.

– И зачем это представление? – раздосадовано спросила Варя немного погодя, когда они вырулили на шоссе.

Матвей пожал плечами, бросая на нее лукавый взгляд.

– А тебе не понравилось? – спросил он, подначивая.

– Нет, – тут же выпалила Варя. – В смысле, понравилось, но не надо было этого делать. У меня теперь проблем будет больше, чем было за все четыре прошедшие месяцы.

– Не переживай, – усмехнулся Матвей, снова глядя на дорогу. – У вас же сейчас каникулы будут? – дождавшись, пока Варя кивнет, он продолжил: – Все все забудут триста раз. Ну, кроме Лили. Этот ребенок еще долго будет кипятиться. Вот почти уверен, что она звонит прямо сейчас Розе и жалуется!

Лицо Матвея озарила довольная улыбка, он был похож на пятилетнего малыша, который стянул из буфета конфеты, и это сошло ему с рук. А еще он стал совершенно очаровательным, и Варя внезапно очень ясно поняла, почему он пользуется таким успехом у слабого пола и при этом остается при всех органах.

Отвлекшись на Матвея, Варя не сразу обратила внимание, куда они едут. А когда обратила, уставилась на него во все глаза:

– Слушай, а куда мы, собственно, едем? – спросила она подозрительно.

– К тебе домой, – отозвался тот. – Тебе надо переодеться. Не повезу же я тебя в кафе в школьной форме? А если ты ко мне приставать начнешь? Тебя ж неправильно поймут!

Матвея от расправы спасло только то, что он вел машину.

– Ага, а откуда ты узнал, где я живу?

– Так Роза сказала, – глядя на Варю в стиле «Элементарно, Ватсон», произнес он. – А ей сказала Лиля, – опережая следующий вопрос, добавил Матвей.

Это объяснение Варю удовлетворило, потому что Лиля знала все. Иногда она выдавала совершенно невероятную информацию, и Варя поначалу удивленно расспрашивала ее, где она это узнала. Но каждый ответ Лили повергал ее в еще больший шок, поэтому со временем Варя научилась принимать как данность то, что Лиля была гораздо умнее ее, что заметно облегчало жизнь. Будь Лиля злым гением, то мир был бы в опасности, но та ответственно относилась к своему супер-мозгу. Она уже подала заявление, сопровождающееся коробкой дипломов и сертификатов, в Гарвард, и Варя была уверена, что ее примут.

Матвей собирался идти вместе с Варей к ней домой, на полном серьезе уверенный, что ждать даму придется долго. Но у самой Вари против этого было два серьезных аргумента. Зубы Барни – раз, агрессия ко всему роду мужскому – два. К тому же, она никогда долго не собиралась. Воспитание брата научило ее одеваться быстрее, чем кипит чайник на кухне. Достигалось это просто: если Варя не приходила на кухню полностью готовая вовремя, он съедал ее завтрак и отправлял в школу голодной.

Матвея аргументы впечатлили, особенно, когда Варя показала ему фотографии Барни, сделанные в моменты, когда он впечатляюще зевал или лез облизываться к любимой хозяйке, и он благоразумно решил остаться в машине. Поднявшись в квартиру, Варя устроила сеанс «почесушек» для Барни, который остался очень этим доволен, поставила розы в воду, быстро сменила школьную юбку на выходные джинсы, и спустилась обратно. Ее школьная блузка вполне подходила для простого «кофе». Часы говорили, что прошло всего двадцать минут.

Матвей изумленно вытаращил глаза, когда увидел ее, выходящую из подъезда. Усадив Варю в машину, он даже похлопал.

– Мадам, я восхищен, – Матвей шутливо поклонился, пока Варя пристегивалась.

В общем и целом, общаться с Матвеем Варе понравилось. Конечно, в те моменты, когда он приглушал свое убийственное очарование и вел себя как обычный парень, а не ходячий похититель сердец. Возможно, не общайся Варя с Лешиными друзьями и многочисленными поклонниками Али, она бы чувствовала себя по-другому. Возможно, она бы сидела, смутившись и не зная, что сказать, и робела бы от того, что такой взрослый молодой человек обратил на нее внимание. А уж если бы он начал применять к ней весь свой арсенал, как тогда, у Лили дома…

С ним правда было легко. Можно было спокойно язвить и бросаться резкими комментариями, не опасаясь, что он поймет это как-то неправильно или обидится. Но чем дальше, тем сильнее понимала Варя, что влюбиться в такого человека она бы не смогла. А если бы и смогла, то быстро бы оборвала эту связь. Она по натуре была очень ревнивой, а бесконечная вереница девушек, подходившая к ним, где бы они не оказались, даже ее, не имеющую на Матвея никаких планов, кроме как хорошо провести время, слегка нервировали. Она не могла не сравнивать их и себя, причем сравнение было явно не в ее пользу.

Сначала Матвей повез ее кататься на коньках. Услышав, что Варя этого делать не умеет, он только фыркнул. Несмотря на то, что Варя активно возражала, на нее быстро надели коньки и отправили на лед. Матвей был непреклонен, говоря, что еще никто, с кем он катался, не падал, и Варя не упадет. А если упадет, то не видать его – тут он слегка порозовел и запнулся – частям боевого состояния. О каких частях шла речь, Варя старалась не думать.

Накатавшись до полного нестояния на твердой земле, они отправились в кафе неподалеку. Варя даже не заметила, как они дошли. Вроде бы только что они шли, слегка покачиваясь, по оживленной вечерней улице, на которой было полно народу и предпразднично горели новогодние гирлянды, и вдруг тихая узкая улочка и неприметное кафе под названием «Под фонарями».

Это было не совсем «кафе» в том смысле, в котором его понимала Варя. В фойе их встретил вежливый охранник, который предложил пройти в гардеробную и оставить там верхнюю одежду. Причем не было ни гардеробщика, ни номерков. Под гардеробной скрывалась комната со шкафами и вешалками. Варе это показалось подозрительным, но Матвей совершенно спокойно снял дубленку и повесил на вешалку. Это немного успокоило паникера-Варю.

В основном зале было немного сумрачно, так как он освещался, как и следовало из названия, самыми настоящими фонарями, правда, на коротеньких столбиках, так, что они едва доходили до нормального человеческого роста. Свет из них лился будто приглушенный, отчего по яично-желтым стенам ползли сюрреалистичные тени.

Сумрак также скрывал истинный размер зала. Он был не то, что большим, а огромным, и уж точно больше, чем ожидаешь от обычного кафе. В центре зала была небольшая впадина, где стояли пухлые пуфики и низкие столики. На таких пуфиках можно было только возлежать. Вокруг диванной впадины стояли разнообразные столики, за которыми, на стульях-креслицах, то тут, то там, сидели люди. У дальней от входа стены имелся второй этаж, на которых вели две симметричные широкие лестницы. Там, практически под потолком, были отгороженные секции с пуфиками. В углублении под вторым этажом прятался бар, где бармены соревновались в искусстве смешивания напитков.

– Позвольте проводить вас к свободному столику, – воскликнула подлетевшая к ним официантка. Потом она разглядела их получше и произнесла томно: – Привет, Матвей.

Тот подарил девушке, заметно покрасневшей, соблазнительную улыбку профессионального серийного совратителя и положил Варе руку на талию. Варя попыталась сбросить ее, но Матвей только крепче прижал ее к себе, будто призывая не сопротивляться и не ломать ему комедию.

– Привет, Ариш, – он снова улыбнулся. – Замечательно выглядишь. Новая стрижка? Тебе очень идет, – произнес Матвей, подчеркнув слово «очень» и вложив в него особый смысл.

– Ты заметил? Ну, надо же, – стушевалась официантка, и вот теперь точно покраснела. По сравнению с тем, во что превратилось ее лицо, до этого был лишь легкий румянец. – Спасибо, – пролепетала она едва слышно.

– Слушай, а сверху нет свободных диванов? – спросил тем же голосом Матвей. – Мы с моей дамой хотели бы немного уединения… – он подмигнул Варе, – ну, ты понимаешь.

Официантка Ариша ощутимо погрустнела, она-то, решила Варя, точно понимала, зачем Матвею могло понадобиться такое «уединение».

– Ну, центральный диван только что освободился, если тебя он устроит… – пробормотала она, даже не сверяясь с планшетом в руках.

– Спасибо, Ариш, ты как никто умеешь меня порадовать, – Матвей, заметивший, что градус обожания спал, выстрелил в официантку очередной сражающей на повал улыбкой, и та снова стала таять. А Варя перестала ее жалеть. Если эта девушка настолько не могла держать себя в руках, то тут помочь мог только психиатр.

– Следуй…те за мной, – сказала она, в последний момент поправившись.

Ариша повела их наверх, и пока они шли, Варя успела несколько раз задуматься, как только она не получила вывих бедра, так сильно ее филейные части качались из стороны в сторону на высоченных каблуках. Матвею это зрелище весьма нравилось, он чуть ли не облизывался.

Когда они поднимались по ступенькам, Варя увидела, что не только Ариша пожирала Матвея взглядом. Почти все официантки, заметившие, как он вальяжно идет по проходу, нет-нет, да посматривали на него с определенным интересом в глазах. Тем больше от них отличалась девица, сидевшая за одним из столиков внизу. Варе хватило взгляда, чтобы понять, что-то была истинная стерва, настолько же в этом профессиональная, насколько Матвей был мастером в амурных делах. Эта девица глянула на них так, что Варя непроизвольно покрылась мурашками, а потом схватилась за телефон.

Второй этаж был куда меньше, чем первый, и состоял всего из шести секций, в каждой из которых был полукруглый пуфик, столик и фонарь. Секции отделялись друг от друга тканевыми занавесями, который заставляли вспомнить Восток. Потолок был так низко, что будь здесь кто-нибудь двухметровый, он смог бы с легкостью дотронуться до его отделки.

– Знаешь, – произнес Матвей, когда они уселись, оглядывая удаляющуюся Аришу задумчивым взглядом, – надо бы мне позвонить ей как-нибудь. Что думаешь?

– Можешь даже не звонить, – отозвалась Варя, ерзая на пуфике. – Она, кажется, в таком состоянии, что при одном твоем виде разденется без лишних слов.

Матвей, который не видел никаких проблем в том, что пуфик был слишком мягким, чтобы нормально сидеть, посмотрел на Варю с насмешкой в глазах. И чертенятами, но они присутствовали там почти всегда.

– Какие речи от такой невинной малышки! – воскликнул он. – Может быть, ты еще чего расскажешь? Например, что дальше произойдет?

– Так, Матвей, – Варя подняла вверх правую руку, указывая пальцем куда-то в направлении потолка, – выдохни, сосчитай до десяти и выключай уже это свое состояние «совращу-весь-мир».

– Прости, – хмыкнул Матвей. Однако по его виду было сложно сказать, что ему было действительно жаль. – Просто такая атмосфера, такая девушка, что я не удержался. Закажем? – он моргнул, словно переключая режимы, и снова стал тем Матвеем, который Варе нравился. Немного дурашливым, ребячливым, ведущим себя иногда так, будто ему десять лет.

Он нажал на специальную кнопку на столе, и уже через тридцать секунд у столика появилась Ариша. Варе показалось, что застегнутых пуговиц на ее форменной блузке стало меньше. Когда они сделали заказ (латте с малиновым сиропом и шоколадный торт, и черный кофе с блинчиками), Варя поинтересовалась, так ли это, у Матвея, и тот довольно подтвердил ее мысли.

Если не считать того, что мимо столика так и норовили пройти официантки, и особенно Ариша, то все шло хорошо. Матвей вел себя образцово-показательно, внимательно ее слушая и отвечая на вопросы, и внезапно Варя обнаружила, что с легкостью выбалтывает ему свои проблемы.

– Эта твоя Новикова тебе просто завидует, – вынес вердикт Матвей, когда Варя закончила длинный монолог на тему: «Почему я не люблю одноклассников». – Ну, посуди сама: лезет к тебе, будто ей есть дело, что с тобой и как твои дела. Она видит, что тебе и без нее очень даже неплохо, и пытается это исправить. Знаю я таких девушек, худший тип из всех, которые есть.

– А есть типы? – заинтересованно спросила Варя, радуясь, что можно увести тему от надуманной зависти Новиковой.

– Конечно, есть. Такие парни, как я, – он самодовольно улыбнулся, легким движением головы откидывая волосы со лба, – которые ни дня не могут провести без того, чтобы кого-нибудь не закадрить, всегда составляют списки. Хочешь узнать мой?

Варя с энтузиазмом закивала, поедая торт. Он оказался трехслойным, и каждый слой был заполнен божественным шоколадом. Тройное наслаждение, да еще и за чужой счет.

Матвей откинулся на подушках, щурясь, словно объевшийся сметаны кот. Он чувствовал себя в своей стихии, и его ничуть не смущало, что собеседница была одной из тех, кого он собирался классифицировать.

– Итак, первый тип девушек – «феи». Они легкие, порхающие, постоянно смеются, постоянно красивые, слишком идеальные, чтобы рядом с ними можно было находиться дольше пяти минут и не почувствовать себя малость ущербным, – Матвей невольно поморщился. – Многие модели – «феи». Они носятся туда-сюда, и хрен дадут, – он осекся. – В смысле, в их внутренний мир так просто не залезть.

Варя прыснула, представляя, почему-то, на месте модели Стеллу из «Винкс», и Матвея, который пытается залезть в ее «внутренний мир», а фея, игриво прикрывая этот самый внутренний мир, улепетывает, что есть мочи.

– Второй вид в нашем списке – «милашки». Они такие сладкие, милые, розовые, будто сделаны из сахарной ваты. Смотрит на тебя большими наивными глазами, заставляет чувствовать так, словно ты рыцарь и только что спас ее от дракона. На какое-то время этого хватает, пока длится этот приторный конфетно-спасательный период, но…

– В их «внутренний мир» тоже хрен попадешь? – перебила его со смешком Варя.

– И где ты только слов таких нахваталась, – укоризненно цокнул язык Матвей. – Нет, попасть можно, но только для этого надо столько сил, что проще пару фей в кровать уложить, чем одну милашку. Ладно, едем дальше. Следующий вид в нашем зверинце – «корнишончики».

– Чтооо? – протянула Варя, поперхнувшись кофе. Уж что-то, но корнишончики?

Похлопав ее по спине, Матвей разъяснил:

– Да-да, именно так. Знаешь же эти огурчики? Маленькие такие, солененькие, на один, максимум два укуса. За раз можно целую банку съесть, – он даже облизнулся. – Мой любимый вид девушек. Внутренний мир раздв… раскрывает врата по первому требованию, не ломается, не требует взамен вечной верности, приходит сама, сама же уходит… Золото, а не девушки! – Матвей мечтательно вдохнул, не обращая внимания на недоверчивую мину Вари. – А главное, придерживаются моей философии, что брак – это когда что-то сломается, а не союз мужчины и женщины.

– Мда, я тебе напомню об этой философии, когда у тебя будет жена и десять детей, – пробормотала Варя, снова сползая с насиженного места куда-то в сторону.

– Я определенно рад, что ты определяешь наши отношения как длящиеся, – усмехнулся Матвей. – Далее следуют «островитянки». Они будто жили последние лет пять на необитаемом острове, где не было джентльменов, которые открывали бы им двери, подавали пальто и носили тяжелые сумки. Островитянки уверены, что мужик им нужен только для потрахаться, уж извини за язык, но это именно так и описывается. При этом островитянки жаждут отношений с сильным представителем противоположного пола, который сможет поддерживать их в начинаниях.