Текст книги "Ворона (СИ)"
Автор книги: ash_rainbow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 46 страниц)
Сейчас на диванах и низких столиках стояли коробки, полные новых книг, а чуть дальше, у последнего в ряду стеллажа, лежала на полу упавшая стремянка в окружении горы книг. Сам стеллаж был пустой. Именно там произошел несчастный случай.
Варя передвинула коробку на пол и плюхнулась на диван, кидая рюкзак рядом с собой. Астахов, оглядываясь, подошел к ней. Они ничего не могли поделать до тех пор, пока не явится Ирина Владимировна с заданиями и каталогом книг. Варя откинулась на спину, утопая в мягком диване и прикрыла глаза. Тишина библиотеки окутывала ее мягкими лапками, навевая дремоту.
Тут на лицо Вари упала тень, и она недовольно раскрыла глаза. Это был Астахов, подошедший к ней вплотную. Он, нахмурившись, держал в руке ее рюкзак, взвешивая его. Он снова закатал рукава на рубашке, поэтому Варя заметила, как напряглись его мышцы, когда он поднял рюкзак. Она хмыкнула. Ее допотопный ноутбук, не такой уж и старый, но массивный и тяжелый, да еще несколько новых книг, некоторые из которых одолжила ей Лиля этим утром, плюс бутылка с водой, большой зонт и яблоки на обед…
– И ты это таскаешь на себе? – в ужасе спросил Астахов, разрушая хрупкую тишину.
– Нет, он за мной сам летает, – фыркнула Варя, вздыхая. Она знала, что Астахов ей будет только мешать наслаждаться умиротворением ничего-не-делания.
– Нельзя носить такие тяжести! – воскликнул Глеб, опуская рюкзак на пол и усаживаясь на то место, где до этого покоился он. Варя недовольно на него посмотрела, но ничего не стала говорить. За эти две недели она стала куда терпимей к выходкам Астахова, даже терпимей, чем ей самой хотелось в этом признаться.
– Можно, – буркнула она, снова закрывая глаза. – И тема на этом закрыта.
Астахов ничего не сказал, только недовольно сложил руки на груди и зеркально повторил позу Вари, откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза. Он тоже умел ценить моменты, когда никто ничего от тебя не требует и можно просто подремать, наслаждаясь тишиной.
Ирина Владимировна явилась к ним через пятнадцать минут, доставив распоряжения злой как черт библиотекарши. Им поручалось поставить на место выпавшие из стеллажа книги, каталогизировать книги из коробки с пометкой «срочно», а остальные переставить в кладовку. Их Алла Степановна не доверяла никому, особенно нерадивым ученикам, которые решили сбежать с уроков.
Вручив задание, Пропеллер удалилась из библиотеки, оглушительно хлопнув дверьми. От удара створок друг о друга ближайшие к ним шкафы вздрогнули, а вместе с ними вздрогнула и Варя, представив, что будет, если и из них посыплются книги, которые им потом придется убирать, ведь не скажешь же, что это неуемная энергия одной доставучей женщины виновата.
– Ну, что, начнем? – хлопнула в ладоши Варя, бодренько вскакивая на ноги. – Давай так. Ты каталогизируешь книги, я перенесу коробки в кладовку, а потом вместе поставим книги на полки и радостно пойдем домой. Как тебе идея?
Астахов оглядел коробки, которыми было заставлено все место для чтения, оценил расстояние до кладовки, бросил недоверчивый взгляд на комплекцию напарницы по нелегкому делу отлынивания от занятий… И решительно замотал головой из стороны в сторону.
– Что опять? – закатила глаза Варя, чувствуя искреннее раздражение.
– Лучше я отнесу коробки, а потом помогу тебе занести книги в компьютер, – сказал он, поднимаясь на ноги. Он подтянул и без того закатанные рукава повыше и стал развязывать галстук.
– С какой это, блин, радости? – нахмурилась Варя, стараясь не смотреть на то, как его пальцы ловко управляются с удавкой, как называл галстук Леша. А еще ей хотелось встать на табуретку, потому что вести споры из положения, заранее предполагающего доминирование более высокого Астахова, ей не нравилось. И так приходится голову задирать.
– С той, что я больше подхожу для таскания коробок, и не спорь, пожалуйста, – голос Глеба тоже наполнился раздражением. Варя возмущенно вскинула брови, но стоило ей открыть рот, чтобы начать облекать возмущение в слова, Астахов поднял руки ладонями вверх и взмолился: – Да боже ж мой, Варя, ты можешь хотя бы раз не быть упрямой ослицей и уступить?
Варя даже дар речи потеряла. Это она-то упрямая ослица? Она?!
Варя практически увидела со стороны, как в глаза ее проникает ее любимый взгляд серийного убийцы, а из ушей начинает идти метафорический пар. Она уже открыла рот, чтобы как следует накричать на Астахова и, возможно, треснуть его балеткой по темечку, но осеклась и сохранила молчание. Прищурившись, «упрямая ослица» смерила Глеба взглядом, который не сулил ему ничего хорошего, и проронила:
– Окей.
Лицо Астахова нельзя было описать словами. По его лбу буквально шла бегущая строка со словами: «Так просто», – и сплошным чередованием восклицательных и вопросительных знаков. Повернувшись к нему спиной, Варя хмыкнула. «Ага, конечно, отделался он», – подумала она, чувствуя, как где-то глубоко шевелится ее мстительная натура.
Она уселась за стол Аллы Степановны и нажала на кнопку включения компьютера. Он был новеньким, чуть ли не пах еще заводской коробкой, что говорило о том, как сильно библиотекарша любила пользоваться продвинутыми технологиями. Компьютер быстро загрузился, даже быстрее, чем Варя нашла мышку, еще запакованную в пленку, и клавиатуру, которая выглядела так, будто к ней никогда никто не притрагивался. Варя чуть ли не прослезилась. Ее ноутбук, несмотря на то, что ему было всего лет пять-шесть, выглядел так, будто его использовали вместо кувалды.
Астахов стал таскать коробки в кладовку, которая находилась в другом конце помещения, а Варя принялась за каталогизацию, подтащив к себе ближайшую коробку с пометкой «Срочно!», написанную красным маркером. Ей нужно было только вбить в программу название книги, автора, количество страниц и аннотацию, а все остальное: сортировка, выставление алфавитного порядка и место на полке, – определялось за нее.
Всего коробок было пять, и Варя практически закончила с ними к тому моменту, как Глеб перетаскал все коробки и валялся на диване, отдыхая. Он сунулся было ей помогать, но Варя на него так посмотрела, что тот счел необходимым восстановить утраченные силы и энергию.
Поставив финальную точку в карточках, Варя сохранила изменения и закрыла программу. Не говоря ни слова Астахову, она встала из-за стола и пошла к стеллажу, под которым оказалась погребена библиотекарша. Глеб понял, что Варя ушла со своего места только тогда, когда услышал скрип стремянки, которую она самостоятельно и очень упрямо поднимала.
– Дай я, – сказал он, подбежав к ней, и, забрав конструкцию из Вариных рук, раскрыл ее и поставил боком к шкафу. Варя наблюдала за сим действом, скептически вскинув бровь и сложив руки на груди.
– Ты чего, обиделась что ли? – спросил Астахов, немного погодя, когда Варя стояла на верхней ступеньке стремянки, расставляя книги, которые он подавал ей, на полке. Сам Глеб находился за ней, на всякий случай страхуя, а то мало ли… Как-то ему совсем не хотелось, чтобы Варя повторила полет библиотекарши и сломала себе что-нибудь.
Варя Астахова царственно проигнорировала, только взяла у него из рук три книги, которые нужно было поставить в конце ряда. Потянувшись к дальнему концу полки, она слегка покачнулась, но устояла. Увидев краем глаза движение, Варя смерила парня недовольным взглядом, так как его руки взметнулись в опасной от нее близости.
– Ты че, серьезно, что ли, обиделась? Варь, – позвал Астахов снизу, – обиделась, да?
«Упрямая ослица» не сказала ни слова, только протянула требовательно руку за новой порцией книг. Астахов закатил глаза, раздраженно вздыхая. Протянув ей очередную стопку, он сказал, строя недовольную рожицу.
– Ну, разве я виноват, что ты правда упрямая? – он еще не терял надежды донести до Вари эту мысль, но та в этот момент визуализировала себя в качестве кирпичной стены, от которой все словно горох отскакивает. – Я говорю только правду, а на правду не обижаются!
Ответа не последовало, только методичное расставление книг по местам.
– Ох, – мученически вздохнул Астахов, устремляя очи в небеса. – Ладно-ладно, был не прав, назвав тебя упрямой ослицей. Ты не ослица.
Варя покосилась на него скептически, показывая, насколько сильно она верит в искренность его слов. Глеб только руками развел, легким движением головы отбрасывая назад отросшую челку. На лбу под волосами показался сероватый след от пыли, которую успели собрать его руки, пока переносили коробки. Он безостановочно убирал волосы («Почти как девчонка», – насмешливо подумала Варя), поэтому успел измазаться.
– Ты не ослица, – повторил Астахов, на лице которого вкупе с раздражением заиграло коварство. – Да и не похожа ты на ослицу. Максимум на ослика. Ушами, знаешь ли, не вышла.
Варя, не ожидавшая такой подлянки, поперхнулась. Прикрыла глаза, посчитала от десяти до нуля. Желание треснуть Астахова чем-нибудь увесистым вроде как приугасло, но когда она услышала сдавленное хихиканье, автором которого мог быть только ее напарник-первопроходец… Тут уже было не до раздумий.
Схватив ближайшую книгу, которой очень удачно оказался толстенный русско-немецкий словарь бородатого года издания, Варя замахнулась от души… И поняла, что стремянка полностью разделила ее негодование и решила замахнуться вместе с ней.
Теряя равновесие, Варя еще успела нелепо взмахнуть руками и увидеть ужас пополам с задержавшимся весельем на лице Астахова, как внезапно он выбросил вперед обе руки, роняя книги, и схватил Варю за ногу и… филейную часть и сжал их, остановив тем самым ее падение.
Варя пискнула, совсем по-девчачьи, и едва ли не подпрыгнула, хватаясь пальцами за полки шкафа и притягивая тело к ним, очень удачно вспоминания скалолазный опыт. Аля бы определенно порадовалась, что в такой компрометирующей ситуации она сумела применить отработанные до рефлексов навыки.
Убедившись в том, что ее трагическая кончина временно откладывается, красная как рак Варя повернулась к Астахову, который с не меньшим ужасом глядел на нее. Он уже умудрился отпрыгнуть на шаг назад, все еще держа руки поднятыми и, как показалось Варе, даже в том же самом положении, в котором они были несколько секунд назад.
Наступило неловкое молчание, в течение которого Варя искренне желала провалиться куда-нибудь побыстрее и желательно надолго, так как по цвету лица она вполне могла соперничать со светофором, подающим запретительный сигнал. Астахов – и это прямо-таки взбесило Варю, но только на секунду – сохранял на лице странную смесь ужаса и невозмутимости. Его, казалось, скорее пугала реакция Вари и ее последующие действия, чем-то, что он, выражаясь изысканным языком благородных лесных разбойников, тяпнул леди за филей.
– Сделаем вид, что ничего не произошло, и забудем об этой неловкой ситуации, – отчего-то слабым и слегка охрипшим голосом произнесла Варя, сжимая полки стеллажа так, будто он был последним плотом с Титаника. В какой-то мере он им и был.
Уголки губ Астахова дрогнули, лицо его изменилось, будто он хотел сказать что-то еще, но предостерегающий взгляд Вари, на который натолкнулись его глаза, дал ему понять, что лучше не стоит.
– По рукам, – кивнул он.
*
Варя сидела в теплом салоне, вокруг едва заметно пахло кожей и парфюмом Астахова. Машина мягко урчала, на средней скорости лавируя в потоке, если постараться, то можно было даже услышать скрип свежевыпавшего снега, который подминался колесами и тут же превращался в чавкающую слякоть. Москва зимой превращалась в бесконечное болото грязи, а уж когда несколько дней подряд мела метель, о чистых дорогах можно было только мечтать.
Радио не работало, в салоне стояла тишина, изредка нарушаемая краткими репликами. Астахов сидел, вжавшись в дверцу, а Варя была слишком занята тупой болью в лодыжке, чтобы вести светскую беседу. Водитель же искусно притворялся манекеном.
Варя сидела, вытянув разутую ногу на сидении, а Астахов прикладывал к ней холодную банку Кока-Колы. Ничего другого в машине не нашлось. Варя была почти уверена в том, что это было простое растяжение, которое пройдет за пару дней, но червячок сомнения все-таки требовал как можно скорее доставить ее тушку в травмпункт. Астахов так и предлагал: заехать сначала туда, а уж потом доставить Варю в ее родные пенаты. Но Варя всеми руками и ногой была против. Леша сам был ходячим травматологом и рентгеном в одном лице. За его богатую на травмы жизнь он переломал практически все кости в теле, а уж сколько раз он подворачивал лодыжки и выбивал пальцы было вообще не сосчитать.
…Книги расставили по местам довольно быстро. Варя все так же стояла на стремянке, а Глеб подавал ей небольшими стопочками литературные труды, но на этот попыток завести разговор не было ни с одной стороны. С Вариного лица все еще не сходил румянец, а Глеб находился в смиренной задумчивости. Он иногда поглядывал на Варю, но та добросовестно делала вид, что ничего не знает, ничего не происходит, и вообще она одновременно все три буддистские обезьянки.
Они закончили в библиотеке на пару часов раньше, чем кончался учебный день. Первым порывом Вари было просто сбежать, не показываясь на глаза Пропеллера, а то ведь заставит еще сидеть последние два урока. Глеб сначала сопротивлялся, все-таки прогульщиком он был еще только начинающим, за его плечами не было одиннадцатилетнего опыта побегов от учителей. Да и какой тут будет опыт, если учителя приходят к тебе домой, а там еще за тобой неотрывно следит гувернантка, нанятая заботливым папой? К слову, гувернанток Астахов-старший подбирал исключительно по собственному вкусу, и надолго они в их апартаментах не задерживались.
Но потом Варя доходчиво разъяснила, что не собирается сидеть на занятиях лишнее время, которое им добросовестно разрешили пропустить, и после отобранного телефона и пяти минут бега с препятствиями по библиотеке, Глеб, наконец, согласился с ее мыслью. Выдрав лист из тетради, Варя написала записку бесценной классной руководительнице, прилепила ее на дверь библиотеки, а ключи отнесла охраннику.
Будучи практически чемпионом по скоростному одеванию, Варя буквально за несколько минут умудрилась собраться и выскочила на улицу. Когда морозный воздух ударил в лицо, она поняла, что забыла внутри шапку: так торопилась удрать из школы, что даже не подумала о ней.
Улицу было практически не видно из-за густого снега, валившего с неба стеной. Само небо казалось каким-то серым, будто это и не небо было вовсе, а мокрая вата. На дороге была слякоть, а тротуары покрылись слоем воздушного, еще белого снега.
На противоположной стороне улицы стояла знакомая машина – черный внедорожник, на которых ездила, казалось, вся семья Астаховых. Он тоже пострадал от снегопада: на крыше образовался приличный такой слой, а стекла окон и ручки были все в следах налипшего снега.
Пока Варя стояла на крыльце памятником самой себе, размышляя, идти или не идти, а на ее плечах медленно оседали снежинки, дверь школы широко распахнулась. На пороге появился Астахов, который, увидев Варю, слегка опешил. В руках он сжимал ее шапку.
– Я думал, ты уже успела убежать, – сказал он, выдыхая облачки пара. Он протянул Варе шапку, и та тут же натянула ее на голову, не особенно следя за тем, где оказался помпон, который по идее был создан для того, чтобы носители могли идентифицировать переднюю часть.
– Я собиралась, – подтвердила она, – но вспомнила, что шапку забыла.
Помявшись пару секунд, Варя кивнула самой себе и повернулась, чтобы спуститься по крыльцу вниз. На деревянных перилах висел мокроватый от снега листок А4, распечатанный на школьном принтере. Он растекающимися буковками просил школьников быть бдительными и спускаться осторожно.
– Домой едешь? – спросил ее Астахов внезапно. Он все еще стоял у двери и крутил перчатки в руках.
Занеся ногу над ступенькой, которая поблескивала из-под снега металлическим блеском, Варя повернулась к Глебу и угукнула. Каждое произнесенное вслух слово влекло за собой пар, который задерживался в шарфе, обмотанном вокруг половины Вариного лица. Чем больше она не то, что говорила, а даже дышала, тем больше пара оставалось внутри и тем мокрее становилась шерсть.
– Хочешь, подвезу? – продолжил Астахов, когда Варя уже решила, что на этом диалог окончен. Его вопрос застал ее врасплох, и она схватилась за деревянную балку, чтобы не свалиться кубарем по лестнице.
Стянув пальцами шарф к подбородку, она сказала:
– Я на метро.
– Все равно я в ту же сторону еду, – закатил глаза Астахов, теребя несчастную перчатку. Его руки на морозе медленно, но верно краснели, однако перчатки он все никак не надевал. – У Леси какой-то концерт вроде в местном Доме Культуры, мама просила ее подождать там.
– Спасибо, но я сама доеду, – сказала Варя, отворачиваясь. Вернув шарф на прежнее место, она сделала шаг вперед, отпуская балку…
Не зря ступеньки так призывно и невинно блестели. Стоило Варе ступить на них, как нога сама собой поехала на намерзшем льду. Она попыталась устоять, взмахивая руками так, будто собиралась взлететь, но другая нога так некстати нашла опору в скользком от холода металлическом обрамлении ступеньки ниже…
Правую лодыжку пронзила адская боль, слезы сами собой брызнули из глаз. Коленки подкосились, и Варя полетела вниз. Астахов даже среагировать не успел: так быстро все случилось.
– И все-таки я сегодня упала, – простонала Варя, садясь на снегу. Нога ужасно пульсировала и горела огнем. Варя закусила губу и вытерла рукавом выступившие слезы.
Астахов побежал к ней, перепрыгнув через злополучные ступеньки.
– Ты как? – взволнованно спросил он, слоняясь над ней. – Встать сможешь? Хотя нет, не надо, вдруг перелом… – пробормотал он, становясь на колени. – Я тебя подниму…
– Руки убрал! – рявкнула Варя, отталкивая его загребущие конечности от себя. Вот еще, будет она как кисейная мамзель на ручках кататься из-за какого-то там растяжения!
Пыхтя словно ежик и покрываясь равномерным румянцем от злости на саму себя, ступеньки и Астахова, Варя подтянула к себе здоровую ногу, медленно перенесла на нее вес тела и, словно делая одно из упражнений в зале, резко вытолкнула корпус вверх, стараясь не опираться на правую ногу. «Пистолетик» она всегда ненавидела глубоко и беспощадно, так как это упражнение было единственным, которое у нее упорно не получалось, но сейчас оно ей здорово помогло.
Приняв относительно вертикальное положение, Варя попыталась встать на поврежденную ногу, но молния боли пронзила ее насквозь, едва она просто напрягла ступню. Варя быстро задышала, прогоняя боль из головы. Она знала о силе самовнушения, сама неоднократно видела, как это делается, у нее даже один раз получилось домедитировать до состояния, в котором она сумела пробежать по горячим углям и ничего не почувствовать, но… Этот случай явно пролетал мимо.
– Так как, говоришь, ты домой собираешься добираться? – поинтересовался Астахов, наблюдавший за этой картиной со стороны. В его голосе звучало легкое самодовольство, будто бы он заранее знал, что Варя поскользнется. Полгода назад она бы решила, что он специально толкнул ее, чтобы поумничать, но теперь Варя знала его лучше. В его характере было скорее натереть воском ступеньку.
– Хватит издеваться, – буркнула Варя. – Лучше помоги.
– А что мне за это бу-у-удет? – протянул Астахов, явно наслаждаясь ситуацией.
– Хм, дай-ка подумать, – скрестила Варя руки на груди, слегка пошатываясь. – Я не натравлю на тебя своего пса в следующий раз, когда вы встретитесь.
– То есть ты предвидишь нашу встречу? – ухмыльнулся он, подходя к ней. Глеб нагло разъединил ее скрещенные руки, закинул одну себе на шею, а сам крепко ухватил Варю за талию. – Но-но, – покачал он головой, когда Варя недовольно скрипнула зубами, – если не хочешь, чтобы я тебя на руки поднимал, то замотайся обратно в шарфик. А то помогаешь ей, помогаешь, а в ответ только недовольные комментарии…
Уже в машине Варя сняла сапог, беззастенчиво закинула ногу на сидение и ощупала поврежденную лодыжку. Перелома не было, однако она болела так, что будь Варя самую чуточку менее терпеливая, она бы орала в голос. Уж лучше бы перелом, чем это.
Астахов уселся сзади вместе с ней вопреки Вариным воплям, что втроем – он, она и лодыжка – они на заднем сидении не поместятся. Аргументировал он это тем, что дороги нынче коварные, один резкий поворот – и Варя улетит на пол, так что почетную и от того еще более опасную миссию – придерживать ее в дороге – он принял на себя.
Теперь он сидел, вжавшись в дверцу, а Варя мысленно проклинала все на свете. Особенно ей не нравилось то, что ее нога лежала у него на коленях. Но больше ее положить было некуда, разве что только на коробку передач, но она была не настолько наглой. Банка Кока-Колы практически ничем не помогала, только задевала больное место на кочках.
– Слушай, – внезапно произнес Астахов, отвлекая ее от ноги и от его пальцев, которые периодически задевали лодыжку. – А у меня ведь скоро день рождения.
– Ну, поздравляю, – выдохнула Варя.
– Да не, рано еще. Так вот, о чем я… – его голос внезапно охрип, и Астахов откашлялся. – Я буду праздновать его на даче. И я тебя приглашаю, – добавил он, когда после слова «дача» от Вари не последовало решительно никакой реакции.
– О… – только и смогла произнести Варя.
– Там еще будут мои друзья, – быстро проговорил Глеб, глядя на нее. – И еще я пригласил ребят из класса. И Лилю с Русланом. Они уже согласились, кстати.
Варя молча кивнула, но не соглашаясь, а скорее задумчиво, будто бы она даже и не слушала Глеба. На самом деле, она слушала, но в этот момент машина резко дернулась, и банка Колы случайно вдавилась ей прямо в средоточие боли.
– Так что, – в наступившей тишине голос Глеба казался особенно громким. – Ты поедешь?
– Ну, – настала Варина очередь кашлять из-за хрипоты, – я не знаю… У меня вообще столько дел, надо проверить…
– Варя, – произнес Астахов не раздраженно, но близко к тому.
– Ладно-ладно, приду я, – сдалась она, слегка морщась. – Прекрати только давить этой гребаной банкой на лодыжку.
– Ой, прости, – Астахов передвинул банку в сторону и замолчал, отвернувшись к окну. Ногу свело судорогой от долгого нахождения в одном положении, и Варя заерзала на месте.
– Так когда это событие? – поинтересовалась она, когда логического продолжения приглашения не последовало.
– Через две недели, в последние выходные января. Я еще не знаю, как мы туда доберемся, ближе к делу решим, – отозвался Астахов, все также глядя в окно. Голос его был какой-то даже слишком нейтральный, но Варя решила не заострять на этом внимание. У нее теперь была новая тема для размышлений.
– Ну, ладно, – пробормотала она мрачно.
И на что она только что согласилась?
========== Часть восемнадцатая, снова праздничная ==========
Комментарий к Часть восемнадцатая, снова праздничная
Это наконец-то свершилось, дамы и господа! Во всех смыслах.
Пы.сы.: Поля, я же обещала до весны дописать ;)
За окном быстро пробегали серые елки, высвечиваемые фарами. Они проносились мимо и снова терялись в ночной темноте. Дорога была пуста, да это и не мудрено, в пять-то часов утра. Скоро должен был заняться рассвет, полоска неба на горизонте слегка посветлела, но лишь слегка. Ночь еще была в своих владениях.
Варя сидела на переднем сидении, обхватив руками колени, подтянутые к груди. Ремень безопасности больно впивался в шею, но она не обращала на него никакого внимания.
Матвей, сидевший за рулем, смотрел на нее с легким беспокойством. С тех пор, как Варя села к нему в машину, она не сказала ни слова, только смотрела в окно и о чем-то напряженно думала. Так напряженно, что меж бровями залегла складка.
Она позвонила ему среди ночи, прямо посреди важного разговора с одной из многочисленных его поклонниц, и попросила приехать аж в область. Ее голос звучал настолько отчаянно и взволнованно, что он тут же сорвался с места и приехал к ней. Он надеялся, что ничего плохого и непоправимого не произошло, однако та даже не сказала, почему он ей вдруг понадобился.
Матвей терпел еще пару километров, после чего его хрупкий осел терпения повалился на землю и, надрывно хрипя, скончался. Матвей решительно притормозил и свернул к обочине, благо она была. Включив на всякий случай аварийные огни, Матвей скрестил руки на груди и настойчиво уставился на Варю.
– Так, – произнес он твердым голосом, который в тишине салона прозвучал громоподобно. – Рассказывай, быстро.
– Что рассказывать? – спросила Варя, морщась. Она даже не повернулась, все также разглядывая лес за окном. Снежинки мерно падали на землю, которая уже была покрыта толстым слоем свежевыпавшего снега.
– Что случилось. Эй, Белоснежка, посмотри на меня! – Матвей протянул руку и постучал пальцами по ее плечу.
Варя нехотя повернулась к Матвею, откидывая голову на подголовник сидения. Она практически не видела его в темноте салона, так как лампочки на приборной панели не давали достаточно света. Ей был виден только отблеск его глаз и контур лица, и даже так она могла сказать, что Матвей был явно недоволен.
– Ничего не случилось, – пожала плечами она. Говорить ей совсем не хотелось.
– Если бы ничего не случилось, ты не позвонила бы мне среди ночи и не попросила ехать в глушь глухоманскую, – Матвей сложил руки на груди. Его бежевый свитер казался серым. – Говори давай, а не то я поверну обратно.
Варя вздохнула, закатывая глаза. Она не только не хотела говорить, она даже не знала с чего начать. Все было так… странно, так непривычно и ненормально для нее, что она не могла найти правильных слов, которые будут звучать как слова взрослого человека, а не писклявой девочки лет шести. И это она, дочь писателя. Об этом она и сказала Матвею.
Тот вздохнул, и, хотя Варя не видела его лица, она была уверена, что он раздраженно посмотрел в небеса.
– Начни с самого начала, а там решим.
Варя подумала-подумала и поняла, что так сделать будет лучше всего. Прикрыв глаза и мысленно отсчитав от десяти до нуля, чтобы унять внезапную дрожь в руках, она начала рассказывать.
*
Случай в библиотеке был благополучно замят. Ни Варя, ни Глеб не вспоминали об этой неловкой ситуации, хотя Варя порой и ловила на себе взгляды Астахова, которые никак, кроме «забавных» назвать было нельзя. Она прямо-таки видела бегущую строку над его бесстыжей ухмылкой, в которой большими неоновыми буквами выводилось: «Библиотека».
В Вариной голове тут же возникал тихий параноидальный голосок, который начинал истерить и кричать, что надо вдарить Астахову по помидоркам, но Варя усиленно его подавляла.
Однако этот тихий голосок снова проявился, когда перед Варей встал очевиднейший вопрос: что подарить Астахову на день рождения. Она ведь не могла заявиться к нему на дачу с пустыми руками?
Когда она спросила его об этом напрямую, Глеб только отмахнулся, смеясь, и добавил, что главное, чтобы она смогла приехать, а остальное не важно. К слову, за две недели состав гостей слегка поредел. В частности, отказники разделились на два лагеря: те, кто из страха перед местью Новиковой решили не приходить, и те, кто входил в футбольную команду. Оказалось, что у ребят в субботу и воскресение будут проходить соревнования, которые пропустить они ну никак не могут. Так, популяция одиннадцатиклассников на даче Астахова сократилась до их великолепной четверки: он, Варя, Руслан и Лиля.
Лиля с подарком определилась быстро. Она вообще была свято убеждена в том, что каждый уважающий себя человек должен иметь дома собрание сочинений Кьеркегора, и Астахова эта участь обойти никак не могла. Руслан тоже не стал мучиться с выбором. Он размыто сказал что-то про гири и на этом успокоился.
Варя сама не понимала, отчего так загоняется с подарком. Купила бы уже давно какую-нибудь ерунду и все, и довольна. Но нет, так легко отделаться она почему-то не могла. Себя она успокаивала тем, что она же всегда дарила хорошие подарки. И допустить, чтобы Астахов стал камнем преткновения на пути ее светлой славы, она не могла.
И тут робко высовывала носик Проблема с большой буквы. Варя не имела ни малейшего понятия что дарят парням. Даже не так: она в принципе очень давно никому постороннему ничего не дарила, чтобы хорошо разбираться в этом вопросе. Аля сразу говорила ей, что хочет, а Леше было достаточно нарисовать открытку и прилепить конфетку к обложке.
Варе срочно нужен был совет. Она долго пыталась дозвониться Але, но та не брала трубку. Варя понимала, что ее отдых от их семьи еще не кончился, но ситуация была из ряда вон. Более того, когда Варя решилась на робкий визит в школе, оказалось, что госпожа психолог уехала в командировку аж до февраля. Были ли это запланировано или Аля решила убраться подальше из раздражающей ее среды – Варя не знала. Но странное существо бальзаковского возраста в огромных черепаховых очках и со слегка безумным взглядом, замещающее госпожу психолога, уверило ее, что Алевтина Борисовна вернется не раньше февраля точно.
Леша сильно в плане подарка не помог. Услышав, что Астахов пригласил Варю, он был весьма лаконичен: «Не иди и все, чего страдать-то», – сказал он и принялся дальше мутузить грушу. У него взгляды на жизнь были вообще простые, как табуретка. Хочешь – делай, не хочешь – не делай. А всякие там сомнения, всякие неуверенности – они пусть идут туда, куда Сусанин поляков так и не довел.
Когда Варя, сильно сомневаясь, позвонила Матвею, тот долго-долго смеялся. Он, кажется, даже поверить не мог в то, что Варя пришла с таким вопросом к нему. Потом этот кот, март которого длился весь год, предложил ей завернуться в подарочную упаковку, налепить бантик на макушку, и подарить себя. У Вари даже трубка телефона от неожиданности выпала из руки, а когда она снова приложила ее к уху, в проводах раздавался только богатырский хохот.
– Нет, ну ты сама подумай, – игнорируя возмущенные вопли, говорил Матвей. – Он же сам сказал: «Главное, чтобы ты пришла». По мне так все очень очевидно. И с подарком тоже, – добавил он, когда Варя взяла паузу, чтобы передохнуть.
– Да иди ты, – раздраженно воскликнула она и отключилась в лучших традициях тетушки истерики.
Вопрос с подарком стоял все две недели. На все вопросы Астахов стабильно отвечал, что ему ничего не нужно, лишь бы Варя сумела приехать.
Пока мысли Вари находились в другом месте, Астахов как-то совершенно незаметно для нее стал постоянным участником ее жизни, совсем как Лиля и Руслан. Она нехотя смирилась с его непрекращающимся присутствием где-то рядом, не то чтобы у нее был какой-то выбор в этом вопросе. Астахов ее и не спрашивал, просто брал и действовал.
