Текст книги "Ворона (СИ)"

После того знаменательного дня, когда Новикова подмешала зеленку в ее шампунь, Варя стала проверять все, что оставалось в раздевалке и душевой на предмет присутствия лишних объектов. Так, она прощупывала полотенце, выдавливала на ладонь пробную порцию шампуня и геля для душа, просматривала спортивную форму и кроссовки, вдруг кто-то добрый сшил штанины или залил внутрь клей (о последнем предупредил ее брат, отнекиваясь при этом, что никогда не опускался до подобных способов мести). Аля качала головой и говорила, что такое поведение ее несколько тревожит, что Варя искала злой умысел там, где его не было, но Варя только отмахивалась от нее. Паранойя паранойей, но быть снова искупанной в зеленке или еще в чем-нибудь, похуже, ей не хотелось.

Именно поэтому, когда Варя вышла из физкультурной раздевалки, школа практически полностью опустела. Начальная школа закончила учиться еще час назад, а средняя спешила покинуть стены родной альма-матер едва звенел звонок с урока. Даже учителя и те, поставив последнюю подпись в отчете или журнале, стремились прочь к свободе и личной жизни.

Слегка покачиваясь под тяжестью сумки, набитой книгами, Варя брела по коридору и тихо напевала себе под нос главную тему из заставки «Доктора кто». Ее голос многократно отражался от стен и звучал странно и чуждо. В школе, не заполненной толпами учеников, была хорошая акустика, чем Варя периодически пользовалась, напевая под нос ту или иную мелодию. Правда, ее завывания мало кто бы назвал хорошим пением. И пусть даже ее отсутствие слуха практически не смущало, привлекать к себе излишнее внимание ей не хотелось, поэтому едва услышав отголоски разговора где-то впереди, Варя тут же замолчала.

Дойдя до поворота коридора, за которым скрывалась лестница вниз, Варя поняла, что голоса доносятся с первого этажа, а говорящими были никто иные, как Ирина Владимировна, их бессменная классная руководительница, и Астахов.

Ей никак не хотелось сталкиваться с этой парочкой, которая горячо что-то обсуждала, но выбора не было. Нет, можно было спрятаться где-нибудь у лестницы и ждать, пока они уйдут восвояси, но Варе хотелось поскорее уже убраться из драгоценного учебного заведения, поэтому выбора не было.

Тяжко вздохнув и трижды произнеся «раксакорикофаллапаториус» на удачу, Варя стала спускаться вниз.

Едва Пропеллер узрела самую «любимую» ученицу, как ее глаза зажглись тихим мстительным огоньком. Варя прямо-таки видела, как на лице классной руководительницы появляются два красных огонька в лучших традициях терминатора. Астахов стоял к Варе спиной, поэтому ее появления не заметил и к такому преображению Ирины Владимировны оказался не готов.

– Воронина! – визгливо воскликнула она. Ее голос, многократно умноженный школьной акустикой, заставил, казалось, содрогнуться все здание. – Иди сюда!

Варе ничего не оставалось, как подчиниться. Не убегать же, в самом деле, от женщины со всех ног?

Она подошла ближе к Ирине Владимировне, опасаясь, что та прожжет в ней две аккуратные дырочки. Увидев Варю, Глеб немного удивился и помахал ей. Варя его проигнорировала, а Ирина Владимировна и вовсе не заметила. Впрочем, для нее сейчас и стадо гиппопотамов, пробежавшее прямо перед носом, осталось бы незамеченным.

– Здрасте, – буркнула Варя, не глядя на Астахова. На классную руководительницу она тоже не смотрела, но потому, что разъяренному зверю в глаза не смотрят.

– Воронина, – вкрадчиво начала Ирина Владимировна, – ты ведь знаешь, какой скоро праздник?

Варя пожала плечами, переводя взгляд с кончиков балеток на потолок.

– Пижамный день? – вопросительно произнесла она, как бы невзначай.

– Именно! – воскликнула классная руководительница. – А ты помнишь, что у тебя сплошные долги?

– Помню… – отозвалась Варя с долей сомнения в голосе. Вполне могло оказаться, что коварная Ирина Владимировна сумела отыскать новые долги, с которыми Варя должна была рассчитаться, и обрушить эту новость на голову своей подопечной.

– Так вот, Воронина, – Пропеллер сложила руки на груди и мстительно улыбнулась. – Если до Пижамного дня у тебя будет хотя бы один хвост… Можешь про праздник забыть.

Не удержавшись, Варя закатила глаза. Она каждый год слышала эти слова, и каждый год, имея твердую тройку по физике, поставленную учителем сквозь слезы (его, учителя), все равно веселилась вместе со всеми. Угрозы классной руководительницы были пустышкой, хотя и заставляли немного понервничать. И Варя, и без того пребывавшая слегка на взводе, почувствовала, как внутри нее нарастает раздражение.

Закатанные глаза не остались незамеченными для Ирины Владимировны.

– Как ты себя ведешь, Воронина! Как ты смеешь дерзить! – завосклицала возмущенно она. – Ты с матерью дома также себя ведешь?

Варя всегда считала, что она очень терпеливый человек. Она долгое время училась не выходить из себя, так как зачастую ее приступы гнева кончались весьма плачевно: она била посуду, рвала бумагу, кричала, иногда даже дралась. Но в тот день ее самоконтроль был явно не на высоте. На и без того перегруженный горб белоснежного верблюда ее терпения бросили лишнюю соломинку.

– Идите вы в задницу, дорогая моя Ирина Владимировна, – выпалила она и, круто повернувшись, ушла.

Классная руководительница обомлела. Она застыла на месте, раскрывая рот и тут его закрывая, словно выброшенная на берег рыба. Характерно, что и выражение ее лица было очень похоже на рыбье – вытянутое, с выпученными глазами.

Уходя, Варя краем глаза заметила реакцию Астахова. Он тоже обомлел, но скорее от приятного шока, чем от ужаса, как Пропеллер. Не то чтобы Варе вообще была интересна его реакция, но от этого ее настроение немного поднялось.

Оцепенения классной руководительницы хватило как раз настолько, чтобы быстро натянуть пальто, всунуть ноги в сапоги и выбежать из стен родной школы. Охранник проводил ее удивленным взглядом, а уже в дверях настиг громоподобный вопль, от которого взрывались бокалы и барабанные перепонки:

– ВОРО-О-ОНИНА!

Но Варя не остановилась, буквально чувствуя, как ударная волна выносит ее прочь на холодный воздух. Выбежав на крыльцо, она не успела затормозить, и ноги сами пронесли ее вниз по лестнице, то и дело норовя поскользнуться на льду, намерзшему на краях ступенек.

Все еще слыша в ушах отзвуки вопля, Варя попыталась схватиться за поручень, но инерция пронесла ее дальше, и она умудрилась врезаться в женщину, стоявшую около крыльца. «Наверное, мама какой-нибудь первоклашки», – подумала Варя, второпях извиняясь.

Но стоило ей поднять голову, как слова застыли у нее на губах. Тощая, словно палка, одетая в кремовое пальто, по которому красиво рассыпались светлые волосы, перед ней стояла Светлана.

В этот раз она была в очках с тяжелой роговой оправой и сигаретой, зажатой между пальцами, в остальном ее облик не изменился ни на йоту. Осознав, кто перед ней, Варя отпрыгнула на метр в сторону, сама не подозревая, что так может.

– Как удачно ты вылетела из школы, – улыбнулась Светлана. – Уроки давно кончились, а тебя все нет и нет… Я уже собиралась собирать спасательно-поисковый отряд!

Светлана сделала затяжку и выдохнула в воздух спирали сероватого дыма. Варя снова сделала шаг в сторону, но женщина не собиралась отпускать ее так просто.

– Что вы здесь делаете? – поинтересовалась настороженно Варя.

– Жду тебя, – ответила Светлана, делая еще одну затяжку и бросая сигарету на асфальт, покрытый снегом. – Нам нужно поговорить. Ты так внезапно убежала, что… Может быть, я тебя подвезу до дома? – предложила она деловито, ничуть не сомневаясь в том, что Варя согласится.

Но не тут-то было. Врагу гордый варяг сдаваться не собирался.

– Мне мама запрещает с чужими тетями в машине ездить, – холодно отозвалась Варя. Повернувшись, она пошла прочь от Светланы, специально делая широкие шаги. Светлана засеменила за ней на своих шпильках, но засеменила быстро, явно сказывалась практика.

– Варя, подожди! – воскликнула она, как показалось Варе, раздраженно. – Я же просто хочу поговорить! Не веди себя как ребенок!

Она умудрилась догнать Варю и схватила ее за локоть. Хватка длинных тонких пальцев Светланы была неожиданно цепкой, и Варя споткнулась на месте, дернувшись назад.

– При всем уважении, – Варя повернулась к Светлане, едва удерживаясь от того, чтобы не нагрубить ей, – я с вами говорить не хочу. И руки уберите, у меня синяк останется.

Светлана закатила глаза, но пальцы разжала. Варя тут же отодвинулась от нее, потирая предплечье и глядя на нее с неприязнью.

– Не строй из себя маленького ребенка, – произнесла Светлана, скрещивая руки на груди. Она смотрела на Варю сверху вниз так, как смотрят на надоедливое насекомое. – Ты зря обижаешь отца, отказываясь его понять.

– Вот только не лезьте в мои отношения с папой, ладно? – не выдержала Варя.

Громко хлопнула тяжелая школьная дверь. Астахов, на ходу застегивая верхние пуговицы пальто, стал спускаться по лестнице, когда увидел сцену, разворачивавшуюся перед ним. Рука с наушниками застыла в воздухе, и он замер на месте, переводя взгляд с Вари, на лице которой было написано такое негодование, какое он еще ни разу не видел. Женщина, с которой она стояла, выглядела не менее раздраженной и показалась ему знакомой. Искры между этими двумя так и летели, будто стоит поднести спичку, и они взорвутся.

– У вас тут все в порядке? – поинтересовался Глеб, медленно спускаясь вниз.

– Только тебя тут не хватало! – чуть ли не взвыла Варя. «И почему этот… Астахов постоянно оказывается там, где его быть не должно?» – подумала она. Даже у голоса в ее голове были нотки истерики.

– То есть… не все в порядке, – протянул Глеб, получая недовольный взгляд со стороны женщины.

– Молодой человек, вмешиваться в разговор незнакомых людей по крайней мере невежливо, – заметила она, доставая из сумочки пачку сигарет и ловким движением вытаскивая одну. – Не лезьте, куда не следует, сделайте одолжение.

Прежде, чем Глеб успел ответить странной хамоватой женщине, закурившей сигарету с остервенением дятла, вмешалась Варя, громко фыркнув:

– То есть тебе вмешиваться можно, а ему нет?

Светлана снова закатила глаза, делая затяжку.

– Я невеста твоего отца, нравится тебе это или нет, – заявила она. – А вот этот субъект, – она указала сигаретой на подошедшего парня, – вообще неизвестно кто.

Как обычно бывало в таких ситуациях, Варя сначала делала и только потом думала. Потом думала еще раз и кричала сама на себя благим матом. Впоследствии разум часто ругал ее за предпринятые действия, но вернуться в прошлое и переделать было уже нельзя. А жаль…

– К вашему сведению, – процедила Варя, хватая Астахова за руку, благо стоял он поблизости, – это мой молодой человек, и мы, прямо сейчас, торопимся, – сказала она. Уже к концу фразы Варя поняла, что сморозила невероятную глупость и приготовилась потерпеть внушительное фиаско.

Глеб ожидал от нее чего угодно, в том числе внезапного удара под дых или болезненного пинка в голень, но не этого. На его лице отчетливо читалось… назовем это ошеломлением. Он уставился на Варю в лучших традициях барана, узревшего внезапно новые ворота, на что она могла только состроить пугающую гримасу, так и кричавшую: «Подыграй мне!»

– Эээ… – протянул он, глядя на Варю с сомнением. – Да, именно так, – Глеб повернулся к Светлане с ослепительной улыбкой и, с трудом высвободив руку из крепкой хватки, с некоторой долей опаски положил ее Варе на плечи, готовясь с любой момент отскочить в сторону, если последней это не понравится.

Но Варя, понимая, что отступать некуда, позади Москва, замерла на месте, изображая на лице нечто, подобное улыбке. Глеб, приободренный тем, что его не собираются убивать на месте, продолжил:

– Мы, знаете ли, действительно торопимся. ЗАГС заявления только до пяти принимает, а дома дети не кормлены… – посетовал он, входя во вкус. Лицо Светланы, и без того не маленькое, вытянулось от удивления. – А младшенький наш, Кирюша, вообще просил по дороге домой машинку купить… Так что, мама – вы ведь позволите называть себя мамой, раз уж мы почти родственники? – мы пойдем. Счастливо оставаться! – добил ее Глеб, все так же радостно улыбаясь.

А потом они ушли настолько быстро, насколько это вообще было возможно. Варя только и успела, что язвительно помахать ей ручкой, обернувшись на ходу. Она еще увидела, как Светлана бросила сигарету и схватилась за телефон. Дальше идти задом наперед было неудобно, и дальнейшие действия женщины остались для Вари тайной, которую она при всех сокровищах мира не стала бы раскрывать.

Едва они дошли до угла улицы и повернули, Варя двумя пальцами сняла с плеча руку Астахова и сказала:

– Все, можешь убрать.

Он не замедлил с этим, и, как показалось Варе, даже обтер ладонь о штанину. При этом на его лице было написано такое жгучее любопытство, что Варе даже стало немного не по себе. Пробормотав что-то, отдаленно напоминающее «спасибо, пока», она уже собиралась по-быстрому смыться, но не смогла.

– Э, нет, стоять, – Астахов поймал ее за край шарфа и повернул к себе лицом. – Что это было?

Настал черед Вари глядеть с мольбой в тучки. Пусть она и чувствовала признательность к раздражающему однокласснику, но этого явно было недостаточно, чтобы тут же выложить по первому требованию. Она напряженно думала, что бы сказать, пытаясь найти ответ в будто назло голубом небе, на котором совершенно не по-зимнему то тут, то там проплывали кусочки белых облаков, а пауза затягивалась.

– Долгая история, – выдала Варя в конце концов.

– Неа, так не пойдет, – качнул головой Глеб, складывая руки на груди. – Рассказывай целиком и полностью. Уж это я заслужил.

Варя вздохнула, понимая, что просто так он ее не отпустит, а сбежать не получится. Только если она сможет добраться до метро первой… Но Астахов бегал быстрее, как ни крути.

– Ладно, – сдалась она, переводя взгляд с тучек на землю под ногами. Здесь, на оживленном проспекте, асфальт был припорошен снегом самую чуточку, поэтому создавалось впечатление, что тротуар страдал перхотью. – Помнишь тот инцидент на выходных? – Астахов согласно кивнул. – Так вот… эта женщина – причина, по которой я тогда была в таком… расстройстве, – подобрала Варя слово, думая, как бы лучше описать приключившуюся с ней истерику.

На лице Глеба проступило призрачное понимание.

– И зачем она заявилась в школу? – спросил он.

– Хотела поговорить, – передернула плечами Варя. – Я пыталась уйти, но у нее хватка, как у питбуля.

– Поэтому надо было назвать меня своим парнем, – понимающе закивал Глеб. – Да, женская логика – это сила, не поддающаяся постижению.

– Мог бы просто мимо пройти, – фыркнула Варя. – Никто тебя не просил вмешиваться.

– Ага, я уже даже жалею, – Глеб мученически вздохнул. – Я, видите ли, хотел помочь, пошел на несоизмеримую жертву, а мне даже простого «спасибо» никто не сказал. А я, между прочим, получил моральную травму от взгляда этой тетки. Глаза будто сверла.

Варя на эту тираду только закатила глаза. Момент признательности прошел, и Астахов снова стал ее раздражать, как раньше.

– Спасибо! – воскликнула она. – Что, легче?

– Будто заново родился, – осклабился Глеб. – Поклон в ножки и слезная мольба принять благодарность тоже подошли бы, но раз уж на большее ты не способна…

– Аргх, – негодующе выдохнула Варя, не в силах спокойно реагировать. – Все, я пошла, – она махнула рукой и решительно пошла, намереваясь поскорее добраться до метро и за книгой выкинуть сегодняшний день из головы.

– Да постой ты, – Астахов рассмеялся и в несколько шагов догнал ее. – Никто тебе не говорил, что ты похожа на хомячка, когда бесишься?

Варя прибавила шаг. По ее расчетам до спуска в метро оставалось несколько минут быстрым шагом, а Астахов был не тем человеком, который мог бы туда спуститься.

– Чего тебе еще надо? Я же сказала «спасибо».

– Может, тебя подвезти? – предложил он, с трудом подавляя усмешку.

– Меня подвезет метро, – откликнулась Варя, подавляя, в свою очередь, порыв треснуть Астахова по какому-нибудь жизненно-важному органу. Она сама не понимала, почему он вызывал у нее такую реакцию, поэтому справлялась, как могла.

– Да ладно тебе, – парень обогнал ее и остановился прямо перед ней, загораживая путь. – В метро полно немытых бомжей, карманников и извращенцев, а еще там воняет.

– Да ты, видать, давно в метро не спускался… – заметила Варя иронично. – И правда, только стойкие духом и телом рискнут посетить эту клоаку городских страстей. Такую мамзель, как ты, там сомнут в один момент.

У тучек был день популярности неземного масштаба, не иначе. По другому объяснить частоту, с которой на них обращались взоры простых смертных объяснить было нельзя.

– Ну, и чем эта клоака лучше моей машины? – поинтересовался Глеб, сунув руки в карманы пальто.

– Вероятно, тем, что там нет тебя, – улыбнулась во все тридцать два зуба Варя. – А теперь дай мне пройти, а?

Астахов с клоунской ужимкой поклонился и отодвинулся в сторону.

– Как знаешь, – сказал он.

– Благодарствую, – бросила Варя, проходя мимо.

На этот раз никто ее преследовать не стал. Пройдя шагов двадцать, она обернулась, сама не до конца понимая зачем. Астахова на тротуаре уже не было, и это ее почему-то успокоило. Достав из рюкзака наушники, Варя подключила их к телефону и направилась в метро. До вечера ей еще надо было забежать в магазин и купить новые пижамные брюки.

========== Часть тринадцатая, гостевая ==========

Как того следовало ожидать, к тому моменту, когда Варя пришла домой, мама уже обо всем знала. То есть, о том, что ее дочь со всей широтой души послала классную руководительницу в места не столь отдаленные. Ей оставалось только гадать, числится ли она еще в списках учеников школы «Кленового листа». С разъяренной Ирины Владимировны сталось бы пойти к директору и поставить ультиматум: либо Варя, либо она. Что бы выбрал директор, догадаться не трудно.

Открыв дверь своими ключами, Варя тихо вошла в квартиру и собиралась незаметно прошмыгнуть мимо гостиной, в которой сибаритствовала мама, но планы испортил Барни, с истошным лаем бросившийся встречать любимую хозяйку.

– Варюша, – ласково позвала Марьяна Анатольевна. – Иди сюда, дочь моя, – она говорила тем самым голосом, после которого ее подчиненных откачивали врачи из кареты скорой помощи.

Мстительно щелкнув пса по носу, Варя разделась и поплелась на казнь.

Марьяна Анатольевна располагалась на диване. Она царственно созерцала один из отчетов сотрудников, братья-близнецы которого лежали на полу внушительной кипой. Деловой костюм и рабочие очки на носу подсказали Варе, что мама в спешке покинула офис, что ей самой не предвещало ничего хорошего.

– Привет, – вяло махнула рукой Варя, подходя к дивану, но не присаживаясь. Разбор полетов надлежало принимать стоя.

– Минутку, – улыбнулась ей мама, возвращаясь к отчету. В правой руке она держала красный карандаш, которым время от времени оставляла в тексте пометки. В каких-то отчетах пометок было совсем немного, и это значило, что суровая начальница была довольна. В других, и их было большинство, пометок было больше, чем самого текста. Будущее авторов таких отчетов было незавидным.

Наконец, она внесла последнюю правку и отложила отчет в сторону, переводя взгляд на дочь. Варя тут же потупилась, изображая крайнюю степень раскаяния, избегая смотреть в глаза матери. Взгляд Марьяны Анатольевны, отточенный на подопытных кроликах в офисе, бил лучше стрелы Робина Гуда и всегда попадал в цель.

– У меня нет слов, – вздохнула она, качая головой. – Обязательно было выбирать такие слова? Нельзя было выразиться как-нибудь… помягче?

– Да куда уж мягче! – воскликнула Варя. – Пусть радуется, что не матом… Подожди, – она недоуменно уставилась на мать, которая с мягкой улыбкой глядела по сторонам, – и ругать ты меня не будешь?

– А смысл? – пожала плечами Марьяна Анатольевна. – У меня желание послать вашу классную куда подальше появилось еще в процессе первого родительского собрания в пятом классе. Только мне с ней ругаться было несолидно, да и для тебя плохо, а тебе… – она снова вздохнула. – Не исключают, и хорошо.

– Не исключают? День сюрпризов, не иначе.

Марьяна Анатольевна сняла очки и потянулась за тряпочкой, чтобы стереть с них невидимые пылинки. Теперь уже она избегала смотреть в глаза дочери.

– Ирина Владимировна была в ужасе от твоего «хамства», – показала она пальцами кавычки, – долго и весьма истерично разглагольствовала, что мы воспитываем тебя неправильно, проехалась по мне и твоему отцу, высказала все, что она думала о нашей семье… – Варя машинально сжала кулаки, снова чувствуя злость. – Даже Леше досталось, – хмыкнула мама. – Она назвала его невоспитанным амбалом, которого мы науськиваем на добрых людей.

– Это она-то добрая?! – поразилась Варя. Она еще много хотела сказать о своей классной руководительнице, но Марьяна Анатольевна оборвала ее коротким жестом.

– Я тоже в стороне не осталась, не волнуйся. Короче говоря, – она отложила тряпочку и снова водрузила очки на нос, – побеседовали мы с ней обстоятельно и эмоционально, так что в школу тебе, наверно, лучше до понедельника не ходить. Дадим вашему эмоциональному Пропеллеру остыть.

Варя поникла.

– Все-таки наказание назначат? – спросила она опечаленно. Что-то подсказывало ей, что в назидание посещение Пижамного дня для Вари будет запрещено самим директором, а тут уж ничего не поможет.

– Нет, не волнуйся, – ответила Марьяна Анатольевна сразу же воспрявшей духом дочери. – Назовем это… мерой предосторожности против излишне горячей головы Ирины Владимировны. А если она начнет возмущаться, то я не против повторить сказанное директору.

Не выдержав, Варя бросилась на диван и крепко обняла маму. Она очень редко открыто проявляла эмоции, поэтому та на мгновение замерла, не веря своим глазам, а потом прижала к себе дочь со счастливой улыбкой на лице.

– Спасибо, мам, – пробормотала Варя, уткнувшись носом в ее плечо. – Ты у нас настоящая львица.

Марьяна Анатольевна засмеялась, ласково гладя дочь по волосам.

– Вообще-то, я больше похожа на медведицу, – пробормотала она чуть дрогнувшим голосом, – но львица мне тоже нравится.

Вся пятница прошла в незыблемом покое и неге. Проснувшись ближе к полудню, Варя быстро ответила на встревоженную смс-ку Алевтины, пролистала удивленные сообщения от Лили и поняла, что с легкого языка Астахова («А может быть, он и не виноват», – пропищал тонкий голос разума, от которого Варя тут же отмахнулась) вся школа знала о ее стычке с классной руководительницей. Но Варю это не беспокоило. В слова мамы, что ее никто не накажет, она верила непоколебимо.

Но если она думала, что так просто отделается от расспросов, то сильно ошибалась. В пятницу ей еще удавалось избегать внешнего мира, зарывшись с носом в книги и выключив телефон, но кара общественного внимания все же настигла ее, но уже в субботу.