Текст книги "Ворона (СИ)"

К третьему уроку Варя почти забыла про новеньких. Почти – потому что стоило ей посмотреть куда-либо, кроме окна, как она видела лихорадочные приготовления к встрече с прекрасным: кто скрупулезно рассматривал себя в зеркальца, кто укладывал волосы, кто поправлял косметику на лице. И парни не отставали, шепотом переговариваясь и многозначительно переглядываясь.

Несчастные учителя физики, химии и биологии остались не удел, так как внимание класса было сосредоточено далеко не на них, и завоевать его было еще сложнее, чем захватить Китайскую стену, вооружившись только вилкой и зубочисткой. К тому же им тоже было о чем поговорить.

Варя была только рада. Устроившись в углу, она открыла под партой книгу и читала, наслаждаясь тем, что учителям было плевать, чем она занята. Такое в школе «Кленовый лист» случалось редко: дисциплина на уроках стояла чуть ли не во главе угла. Даже успеваемость не волновала руководство школы так, как беспрекословное подчинение правилам.

Перемена прошла во взволнованном ожидании. Варя даже прониклась атмосферой всеобщего беспокойства, всем не терпелось узнать, кто же они такие, эти новенькие. Только Робот Лиля как изучала свой талмуд на китайском, так и не вылезала из него. Но этот оплот спокойствия могло сотрясти только падение метеорита, и то, если на метеорите верхом прилетели внеземные цивилизации, готовые научить неразумных землян чему-нибудь новому.

Наконец прозвенел звонок, и одиннадцатый класс, жужжа, как недовольный улей, скрылся в кабинете русского языка и литературы. Учительница – степенная дама в роговых очках с грозным прозвищем «Двухтомник» – приготовилась просвещать темные умы учеников о том, что им предстоит совершить в этом году, но никому не было до этого дела. Со своего места в углу Варя хорошо видела, как дергается Вика, как пожирает глазами дверь Ника, как мальчишки – Петров, Смирнов и Васильев – смеются над заалевшей от такого внимания Кариной, которая нет-нет, да бросит взгляд в сторону входа. Но минуты ожидания текли, а новенькие все не появлялись.

Сама Варя чувствовала странную смесь надежды и разочарования. С одной стороны, ей, как и любому другому в кабинете, было интересно посмотреть на новеньких, познакомиться с ними и – возможно – подружиться. С другой – она заранее знала сценарий, по которому будет разворачиваться эта пьеса. Новикова, едва заметив свежую кровь, тут же возьмет их в оборот, знакомя со всеми одноклассниками, но не допуская, чтобы кто-нибудь случайно затмил ее персону собой. После ритуального рукопожатия хотя бы один из новеньких заметит ее, Варю, уткнувшуюся в книгу где-то в стороне, и спросит, кто это. Новикова загадочно переглянется со своими приятелями и поведает печальную историю о девочке, которая однажды спятила и стала избивать ни в чем не повинных детей. Новенькие ужаснутся и будут обходить Варю стороной, как делает большинство в «Кленовом листе».

«Ничего, – подумала Варя, неосознанно гладя пальцами обложку книги. – Скоро этот кошмар кончится, я поступлю в университет, где никто не будет знать ни меня, ни моего прошлого, и жизнь вернется на круги своя. Осталось только пережить эти несчастные девять месяцев».

Дверь внезапно распахнулась, ударяясь о стену с громким хлопком. В кабинет суматошным ураганчиком ворвалась Ирина Владимировна, на лице которой сияла счастливая улыбка. Русичка поморщилась, но отошла в сторону, отдавая пальму первенства классной руководительнице.

– Дорогие мои! Вот и настало… – воскликнула с жаром она, но, заметив, что зашла внутрь в полном одиночестве, прервалась. – Что же вы не заходите, ребята? – позвала она, поворачиваясь к коридору. – Давайте поприветствуем тех, кто присоединится к нашей дружной семье! – она начала хлопать. Под вялые хлопки одиннадцатого класса в кабинет по одному зашли новенькие, все четверо.

«Ну, началось», – пронеслось в голове Вари прежде, чем она нырнула в книгу. Пусть внутри медленно разгоралось пламя любопытства, она намеренно не стала на них смотреть. Да и зачем, если эти люди все равно будут заочно ее ненавидеть?

========== Часть вторая, содержательная ==========

Согласно традиционному ритуалу, который Варя наблюдала почти каждый год, новеньких поставили у доски и попросили по очереди представиться, немного рассказать о себе. Каждый раз кто-то смущался, кто-то, наоборот, хохорился, но все равно нервничал, каким бы крутым или пафосным он не был. Эти четверо не стали исключением.

«Я не буду туда смотреть, – повторяла себе Варя, внимательно глядя в книгу. – Не буду, не буду, не буду». Ее так и подмывало поднять глаза, но здравый смысл бился в истерике и утверждал, что ни к чему хорошему это не приведет.

Но здравый смысл на то и здравый, чтобы понимать это только тогда, когда менять что-либо поздно. Коротко вздохнув, Варя искоса посмотрела на новеньких, не поднимая головы. Со стороны казалось, что она сосредоточено читает. Этому приему она научилась давным-давно, когда на тренировках брат запрещал ей смотреть, как он стоит против кого-то в спарринге. «Хватит и того, что я учу тебя драться», – говорил он строго, а Варя все равно смотрела украдкой.

– Ну что же, – сказала крайняя слева девочка, привлекая к себе всеобщее внимание, – я тогда начну?

– Конечно-конечно, – с пугающим энтузиазмом закивала Пропеллер.

– Я Настя Золотухина, – представилась она, улыбаясь и теребя рукав розового кардигана. Она была немного пухленькая, а ее светлые волосы были забраны в задорный хвостик. – Мне семнадцать лет, в январе будет восемнадцать. Мои родители археологи, так что я постоянно переезжала и за последние десять лет сменила порядка двадцати школ.

– А насколько ты собираешься остаться у нас? – спросила Ника, оживленно строча что-то в блокнот.

– Родителям предложили преподавать в ИА РАН в этом году, – ответила она, – так что я надеюсь, что на весь год.

– А кем ты хочешь стать? – подала голос Юля, глаза которой зажглись при упоминании археологии: больше всего на свете та хотела стать археологом.

– Я хочу стать филологом, так что надеюсь поступить в МГУ.

– Расскажи нам о своих хобби, Настя, – попросила Ирина Владимировна, впечатленная новой ученицей.

– Я люблю рисовать, очень много читаю, много гуляю, – сообщила Настя. – Из предметов недолюбливаю историю, но ее знаю хорошо, – она рассмеялась, ее смех подхватили несколько человек.

– Спасибо, Настя, – Пропеллер похлопала, класс ее поддержал, и в этот раз хлопки были куда энергичнее.

– Меня зовут Витей Морозовым, – заговорил мальчик рядом с Настей. Он был невысокого роста с ежиком темных волос, одетый в черный пиджак и джинсы. – Мне семнадцать, день рождения летом, так что вы можете понять эту боль, – улыбнулся он и все засмеялись. – Мне всегда хотелось учиться здесь, так как мой брат тоже закончил «Кленовый лист», поэтому как только появилось место, я ушел из старой школы и перешел сюда.

– Ты случайно не играешь в футбол? – внезапно спросил Костя Смирнов, большой любитель побегать с мячиком по полю.

– Случайно играю, – Витя сунул руки в карманы. – В прошлом году наша школьная команда вышла на первенство по Москве.

– Точно! Я помню тебя! – воскликнул с негодованием Костя, вскакивая с места. – Это ведь ты увел мяч прямо у меня из-под носа!

– Прости, – развел руками Витя, – но это же игра. Все равно мы проиграли тот матч.

– Мы тоже, – буркнул Костя, усаживаясь обратно. – Выиграла команда школы № 34, наши злейшие футбольные враги. Но ничего, в этом году мы им покажем.

– Спасибо, Витя, – похлопала Ирина Владимировна, которой этот обмен репликами не слишком понравился. Свежи еще в памяти были последствия прошлогоднего чемпионата, когда команда «Кленового листа» отправилась на «стрелку» с командой тридцать четвертой школы.

– Мария Лекомцева, – представила крайняя справа девочка. Она стояла уверенно, возвышаясь на десятисантиметровых каблуках и поигрывая кулоном на длинной цепочке. «Вот уж кто точно войдет в клику Новиковой, – подумала Варя, бросая взгляд на обтягивающую юбку, больше похожую на широкий пояс. – Если только они друг друга не сожрут».

– Мне шестнадцать, в декабре исполнится семнадцать, – продолжила говорить она. – Я обожаю шоппинг, фотографировать, а после школы собираюсь уехать в Нью-Йорк, чтобы поступить в школу дизайна.

– Как интересно! – воскликнула Пропеллер. – Значит, ты хорошо говоришь по-английски?

– Я билингвична, – заявила Мария, – так как мой отец постоянно живет в США, а я провожу каждое лето в его поместье.

– И почему же ты снизошла до учебы у нас? – ядовито поинтересовалась Даша, получая одобрительную усмешку Вики.

– Мама меня уверила, что это лучшая школа во всей России, – жеманно ответила Мария, окидывая взглядом класс. – Правда, судя по этому разваливающемуся зданию, она переоценила вас, как и все мои предыдущие школы.

– А какие предметы тебе нравятся? – быстро спросила Ирина Владимировна, пытаясь спасти положение.

– Никакие, – был ответ. – Я творец, мои мысли постоянно в творческом беспорядке, так что все эти скучные науки совсем не для меня.

– Даже не сомневаюсь, – пробормотала Пропеллер, все так же ярко улыбаясь. – Ну что же, молодой человек, вы у нас последний? – сказала она.

– Я Глеб Астахов, – произнес он, и Варя навострила уши, украдкой разглядывая того самого парня, на которого претендовала Новикова. Высокий, со светлыми волосами. На нем были черные джинсы, белая футболка и кожаная черная куртка. Варя не могла ни признать, что выглядел он неплохо, где-то даже симпатично, но ничего особенного в нем не было. Вот был бы он худощавым, со спутанными коричневыми волосами, одетый в синий костюм в полоску и Конверсы, с полицейской будкой, припаркованной на стоянке школы… Или черноволосым ирландским пиратом с привычкой говорить «love», обращаясь к дамам… Вот тогда бы она заинтересовалась.

– Мне семнадцать, в январе исполняется восемнадцать, – тем временем говорил Глеб, следуя шаблону, заданному Настей Золотухиной. – Мой отец живет где-то между Москвой, Лондоном и Парижем, и я долгое время жил вместе с ним, учась у частных учителей. Но в этом году мама настояла на том, чтобы я окончил школу как нормальный человек, так что вот он я, с вами.

– А чем ты увлекаешься, Глеб? – спросила Вика, то и дело поправляя волосы. Он ухмыльнулся, глядя на нее.

– Я с шести лет профессионально занимался плаванием, но в прошлом году пришлось бросить, так как я сосредоточился на режиссуре.

– То есть, ты хочешь стать режиссером? – спросила Катя. С ее места Варе был виден восторженный блеск в глазах. Оглядевшись, она поняла, что этот блеск нет-нет, да промелькнет и у Юли, и у Даши, и у Светы с Кристиной. Остальных ей не было видно, но что-то подсказывало, что и их не обошла эта участь.

«М-да, а Вика-то не ожидала, что появится столько конкуренток», – подумала Варя, замечая рядом с Новиковой пустующее место. Никак, для Глеба приберегла.

– Именно так, – улыбнулся, подмигивая, Глеб. – Но я все еще плаваю, только на соревнованиях не выступаю. Также мне нравится играть в футбол и баскетбол. И если в команде будет свободное место, – он посмотрел на Костю, – то я бы не отказался вступить в ее ряды. В этом году мы просто обязаны завоевать кубок первенства!

Парни одобрительно зашумели, и Варя поняла, что лихорадка обожания новенького перекинулась и на них. Чувствуя укол разочарования, она отвела глаза. «Все именно так, как я и думала», – пронеслось у нее в голове.

Однако на этом знакомство с новенькими не кончилось. Ирина Владимировна поднялась на ноги, едва реплики по поводу футбола закончились, и громко воскликнула:

– А теперь, чтобы ребятам было вас легче запомнить, каждый пусть встанет и представится, назвав также любимый цвет. Карина, начинай! – обратилась она к сидевшей на первой парте Азаровой, заалевшей от того, что на нее уставился весь класс.

– Я-я, – заикнулась она, – меня зовут Кариной Азаровой, мой л-любимый цвет – розовый, – выдавила она и быстро опустилась на стул, краснея еще больше от того, что Астахов окинул ее внимательным взглядом.

Вставшая после Карины Света уже совсем не заикалась, а говорила спокойно и ровно, посмотрев на каждого из новеньких, а к Глебу повернувшись напоследок, широко ему улыбнувшись. Один за другим ученики представлялись, а новенькие улыбались и махали, явно подражая пингвинам из «Мадагаскара».

– Я Виктория Новикова, – сказала Вика, когда речь дошла до нее. – Меня назвали в честь богини победы, так что я всегда добиваюсь того, чего хочу. Ах да, мой любимый цвет – радуга, потому что я предпочитаю разнообразие.

– Полезно знать, – хмыкнул Глеб, пока та садилась на место.

Варя, склонившаяся настолько низко, насколько ей позволяла парта, надеялась, что про нее забудут, как обычно и бывает. Тем более, что она снова сидела позади Руслана, и его широкая спина закрывала ее от Пропеллера лучше любого надежного щита. Но на сей раз это не помогло: Ирина Владимировна, которой что-то на ушко прошептала русичка, прошлась по рядам и заметила, что Варя даже и не собирается вставать.

– Воронина! – воскликнула она. – Тебе что, особое приглашение надо?

Понимая, что выступления не избежать, Варя нехотя поднялась на ноги и быстро произнесла, глядя прямо перед собой:

– Привет, я Варя Воронина, мой любимый цвет – синий.

Не успела она сесть, как кто-то из парней – это был то ли Костя, то ли Саша – издевательски закаркал. Закатив глаза, Варя опустилась на стул и схватила книгу. По классу прокатился смех.

– Так, тихо, – нахмурилась Ирина Владимировна. – Что это еще такое?

– Ворона – она и есть ворона, – заявил Саша, смеясь.

– Ладно, хорошо, – не уверенная, что с этим делать, Пропеллер торопливо предложила новеньким присесть.

– Глеб, не хочешь сесть со мной? – звонко спросила Вика, указывая на пустой стул. Тот пожал плечами и согласился, а Новикова победно оглядела подруг, смотревших на нее со смесью радости и ненависти. Настю к себе поманила Ника, Маша уселась рядом с Кариной, кинув предварительно на нее брезгливый взгляд, а Витя присоединился к гогочущим парням.

Варя вздохнула, разочарованно и досадливо. «Девять месяцев», – напомнила она себе, быстро глядя на Новикову, которая вовсю флиртовала с новеньким, закрепляя позиции.

Ирина Владимировна вышла, возвращая власть над классом русичке. Но Двухтомник, понимая, что до звонка осталось от силы минут пятнадцать, махнула рукой и позволила ученикам заняться своими делами. В конце концов, это была только вводная лекция.

*