Текст книги "Ворона (СИ)"
Автор книги: ash_rainbow
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 46 страниц)
В женских рядах все было куда спокойнее. Только по Новиковской клике пробежала трещина, так как обе – и Юля, и Катя – хотели надеть красное, что, вероятно, было просто недопустимо, да еще и Ника повергла всех в шок, заявив, что хочет прийти в белом платье, которое состояло только из тюля.
Варя за всем этим сумасшествием наблюдала с отстраненностью зрителя, которому нечего смотреть по телевизору и он включил эту пародию на «Модный приговор» как фон. Она собиралась пойти в своем зеленом платье, которое, на ее взгляд, вполне подходило под обстановку. Однако Лиля так не думала…
Варя и сама не поняла, когда успела согласиться на то, чтобы ее платье шила Роза. Ее попросту втащили в квартиру, поставили в центр комнаты, по которой бегало несколько дерганого вида девушек и приказали раздеваться. Только расстегивая штаны, Варя поняла, что происходит что-то не то.
– Лильченок сказала, что разрешит мне сшить себе платье только в том случае, если я сошью платье и тебе, – раздраженно произнесла Роза в ответ на Варин вопрос, щедро сдобренный ненормативной лексикой. Иначе она отвечать отказывалась.
Лиля же только торжествующе улыбалась и пожимала плечами, сидя рядом на диване. Ее, почему-то, на табуретку водружать не спешили и раздевать не собирались.
Надо отдать Розе должное: делала она все быстро. А уж как руководила своими помощниками! Иногда она даже разговаривала с ними, как с нормальными людьми, а не безропотными рабами госпожи. Всего помощников было трое: две девушки и парень с таким женственным лицом и изящной фигурой, что Варя сначала приняла его за еще одну жертву змея-искусителя.
Первая девушка записывала мерки, которые снимала Роза. Вторая выполняла сразу две невероятно ответственные роли: держала мерные ленты и приносила Розе эспрессо, которое та поглощала как шоты текилы – залпом. И даже не морщилась. Молодой человек же держал альбомы с образцами тканевых лоскутов разных цветов. Когда Роза щелкала пальцами, он подходил к Варе и поочередно доставал из альбома лоскуты и прикладывал их к ее лицу. Если Роза морщилась, то лоскуты отправлялись обратно в альбом, а если царственно махала рукой, то лоскут проходил на новый уровень отбора.
Сначала Варя стеснялась того, что стоит практически голая в обществе незнакомых ей людей, но потом как-то отвлеклась на крики Розы и забыла об этом. Тем более что ни Розе, ни ее помощникам ее бледные телеса были нужны исключительно как манекен для будущего костюмерного шедевра. Главное вовремя выполнять команды Розы и поворачиваться или поднимать и опускать конечности. Слегка чувствуя себя щеночком в процессе дрессировки, Варя стала обдумывать план мести Лиле, которая наблюдала за бесплатным представлением с большим удовольствием. Вскоре такой был найден, и он даже не требовал участия зеленки.
– Лиля, – позвала Варя, улучая момент, когда Роза замолчала. – А в чем на выпускной пойдет Руслан?
Ярко-розовый хвостик взволнованно подпрыгнул.
– Руслан? – тут же отозвалась Роза, переводя взгляд с Вари на медленно покрывающуюся красными пятнами Лилю. – Что еще за Руслан?
– Никто! – воскликнула Лиля.
Вот только ей никто не поверил, так как одновременно с ней Варя сказала:
– Ее парень.
Два коротеньких слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Словами сложно описать тот шквал безумия, который обрушился на Лилю со стороны Розы, которая почти забыла о своей модели, стоящей на табуретке. Почти, потому что когда Варя собралась слезть, она резко повернулась к ней и угрожающе пообещала начать все заново. Варя прониклась и осталась стоять на месте, пока Лиля отдувалась.
За всей этой кутерьмой, связанной с выпускным, Варя совершенно позабыла еще об одном важном событии, о котором вспомнила исключительно благодаря маме, поймавшей ее одним хмурым утром перед школой.
– Дочь, а, дочь? – позвала Марьяна Анатольевна, увидев, как Варя, пригнув голову, чтобы избежать чего-то подобного, мелкими перебежками преодолевает расстояние между коридором и входной дверью. Маневр не удался, и поверженному партизану в ее лице пришлось подойти к матери, которая наблюдала за ней с нескрываемым материнским торжеством.
– Чего тебе, мать, а, мать? – спросила Варя уныло. Она проспала и уже слегка опаздывала, о чем Марьяна Анатольевна не могла не догадываться. Однако в этот день боги были к ней милосердны, и мама решила на этот счет не заморачиваться.
Она, как обычно по утрам, была облачена в свободные брюки и хлопковую кофту, а пшеничные волосы заплела в длинную косу. Казалось бы, ничего такого, чего можно было пугаться, однако Варю на всякий случай пробрали мурашки. А уж если бы ее сейчас увидел один из многих подчиненных, то их поголовье бы резко сократилось в его лице.
– Скажи мне, о дочь, – произнесла Марьяна Анатольевна, глядя на Варю прищурившись. – Что ты хочешь в подарок на день рождения?
Варю словно молния пронзила. Ну точно! У нее ведь скоро день рождения? И как она могла забыть?
Увидев ошарашенное лицо дочери, Марьяна Анатольевна рассмеялась.
– Ты в своем репертуаре, – сказала она. – Короче, ты подумай. Я уже, конечно, выбрала и купила тебе подарок, но хорошо знать заранее, угадала я или нет.
С этими словами озадаченную Варю выпроводили из дома.
Однако у Вселенной на этот день был явно свой коварный план. Варя очень надеялась, что тема ее дня рождения замнется сама собой и она, как обычно, не станет его отмечать. Однако не тут-то было.
В обеденный перерыв их привычная компашка решила сделать перерыв в бутербродно-чайной диете и вышла из школы в кафе неподалеку. Весь день Варя пребывала в легкой рассеянности, и это заметила даже Лиля, которая головой была целиком и полностью в грядущем выпускном. Как и Глеб, который продолжал страдать из-за неразрешившегося конфликта бабочек и галстуков. А вот Руслан, моргая сонными глазами, был солидарен с Варей. Ему этот выпускной был до лампочки, идти на него он не хотел, но заставляла Лиля. А против Лили, как и против лома, приема еще не придумали.
Внезапно, прямо в середине горячего обсуждения десертов, Лиля свела брови вместе и громко воскликнула:
– Ну что с тобой такое!
Варя вздрогнула, а вместе с ней вздрогнула добрая половина кафе.
Извинившись, Лиля снова повернулась к подруге:
– Варь, ну правда, ты сегодня ходишь весь день будто пропущенная через сито, – сказала она. – Ты что, переживаешь, что постареешь?
Над столом воцарилось недоумение. Лиля закатила глаза.
– Ну предденьрожденческая депрессия, – сказала она. – Что, не слышали никогда? Между прочим, почти научный термин.
– Подожди, – воскликнул Глеб, взмахивая рукой и едва не опрокидывая на деревянный стол сахарницу. – Предденьрожденческая? – Он уставился на Варю как известное парнокопытное перед элементом конструктивной архитектуры.
– Ну… да… – промычала Варя, утыкаясь носом в чашку с кофе. Хотелось пнуть Лилю, и, возможно, она бы так и сделала, не обладай Лиля почти сверхъестественной реакцией. Быть пнутой в ответ почему-то не хотелось.
– У тебя что, скоро день рождения? – повысил голос Глеб, а Лиля как-то внезапно сдулась, а на ее лице появилось виноватое выражение.
– Ты не знал, да? – тонким голосом спросила она.
– Да откуда! – Глеб бросил на Варю очень выразительный взгляд. Прямо очень выразительный. – Скажи, Варь, а ты вообще говорить об этом собиралась, а?
– Ну… – Нос все еще был уткнут в чашку с кофе, и поднимать его Варя не планировала.
– Какое там меню интересное лежит, – внезапно сказал Руслан, со скрипом отодвигая стул назад. – Лиль, пошли посмотрим. – Он цепко подхватил девушку за тонкий локоток и потянул вверх, поднимая на ноги.
– Но я же… Но они же… – Лиля попыталась вывернуться, но Руслан проявил чудеса ловкости: он умудрился вытащить ее из-за стола и ухватить еще и второй рукой, чтобы Филатова точно никуда не делась.
– Пошли-пошли, – сказал Руслан, уверенно уводя Лилю в сторону.
Варя смотрела им в след с чувством зависти. Она бы тоже не отказалась быть уведенной от вопросительного взгляда Астахова, который надулся рядом, словно мышь на крупу.
– Ну и когда ты собиралась мне сказать про свой день рождения? – спросил он, скрещивая руки на груди.
– Э-э-э, – протянула Варя. – В идеале – никогда.
Глеб многострадально вздохнул. Потом закатил глаза и застыл так, в безмолвном вопрошании у небес, а в данном случае – у потолка, за что ж на его несчастную голову свалилось это чудо. И не факт, что «чудо» в этот момент не происходило от «чудовища».
– Вот скажи мне, – с усталым страданием в голосе произнес Глеб, поворачиваясь к ней. – Ты бы расстроилась, если бы я не только не подарил бы тебе подарок и не поздравил? А, гениальная женщина? И даже не ври мне, что не расстроилась бы, – опередил он ее, увидев, что Варя открыла рот, а в ее глазах загорелся огонек противоречия.
Варя нахмурилась, уже собираясь горячо возразить, что вообще-то бы она не обиделась, ведь она сама не хотела говорить и праздновать, но потом остановила поезд своих мыслей. А ведь… Действительно обиделась бы. Несмотря ни на что Варя бы ведь и правда расстроилась, если бы Глеб так и не узнал, что у нее день рождения, и просто прожил бы этот день, как будто в этот день ничего не произошло. Да, она давно решила не праздновать, давно убедила себя, что ей ничего не нужно и лучше просто забыть, что такой день в году вообще есть, но ведь как было ей приятно, когда с утра поздравляла мама, как названивал брат, как тайком, в школе, подарок преподносила Аля, каждый раз обыгрывая это словно шпионскую игру. Как они с отцом под предлогом срочного дела ехали куда-нибудь гулять или в ресторан вместо последних уроков в школе…
Довольно долгое время у Вари не было никого, кого можно было бы добавить в список тех людей, с которыми она действительно праздновала бы свой день рождения. И она снова сделала то, что делала постоянно: забыла о Лиле с Русланом, забыла о Глебе. За то время, что они были вместе, они стали для Вари еще одной семьей, пусть она и не стала бы им в этом признаваться. И несмотря на все отговорки, она бы хотела провести этот день с ними, так или иначе.
Варя посмотрела на ожидающего ответа Глеба и вздохнула, признавая поражение.
– Расстроилась бы.
Глеб слегка улыбнулся и щелкнул ее по лбу, легонько.
– А как бы я узнал, если ты сама мне говорить не собиралась, а? Замкнутого круга не видишь?
– Ну-у-у, – протянула Варя, складывая руки на груди. – Ты ведь всегда мог забраться в кабинет директора по стене, взломать сейф с личными делами и посмотреть дату моего рождения там…
– Я тебе что, Том Круз какой-нибудь?
Варя окинула Глеба оценивающим взглядом.
– Ну да, с Томом Крузом ты явно лишнего махнул.
Глеб фыркнул и толкнул ее плечом.
– Иди ты.
Повернувшись, он махнул рукой Руслану, показывая, что опасность миновала и они с Лилей могут подойти обратно к столику. Остаток обеда прошел без происшествий.
Следующий акт этого марлезонского балета случился через пару дней, снова в кафе. На этот раз Варя с Глебом были одни, за окном был вечер, а они самозабвенно целовались в темной нише. Как оно так получилось, Варя не знала. В кафе они забежали быстренько выпить кофе перед тем, как ехать гулять. Официантка приняла у них заказ, они разговаривали о чем-то, сидя настолько близко друг к другу, что Варя чувствовала легкий, практически незаметный аромат лимонного стирального порошка, исходящий от рубашки Глеба. В нише царил полумрак, официантка все не появлялась с заказом, а рука Глеба фривольно опустилась на ее бедро и заскользила вверх…В голове Вари еще успела промелькнуть мысль, что они, вообще-то, находятся в общественном месте, как губы Глеба накрыли ее, и все мысли смели его поцелуи. Нежные и осторожные, они постепенно становились все жарче. Варя чувствовала его руки на своей спине, и почему-то это было неправильно, но почему – мозг отказывался отвечать.
Прерваться их заставило только недовольное «кхе-кхе», донесшееся от незаметно подошедшей официантки. Хотя, – если уж говорить на чистоту, – даже если бы мимо промаршировал строй солдат, то они вряд ли бы это заметили.
Варя вздрогнула и отстранилась от Глеба. Точнее, попыталась, но Глеб ей не дал: не разжимая руки, он только сильнее прижал ее к себе. Чувствуя, как горит лицо, Варя уткнулась лбом в его плечо, избегая взглядов на официантку.
– Ваше кофе, – недовольно произнесла девушка, ставя чашки на стол с громким «бум». – Может вам сразу счет принести? А то у нас, знаете ли, приличное заведение.
Варя непроизвольно напряглась, и Глеб успокаивающе провел ладонью по ее спине.
– Во-первых, – произнес он холодно, – не «ваше», а «ваш».
– Че? – донеслось от официантки, и теперь уже напрягся Глеб. Если Варя и успела узнать о нем что-то за это время, так это то, что хамства он не терпел ни в какой форме, от кого бы оно не исходило.
– Во-вторых, – продолжал, тем временем, он, – покажите мне правило, которое запрещает мне целовать свою девушку. В третьих, – ему пришлось повысить голос, перекрывая протестующее мычание официантки, – принесите мне книгу жалоб и предложений. И администратора заодно позовите.
Администратор пришел только через пятнадцать минут. Если официантка рассчитывала, что за это время недовольный клиент остынет и не станет ругаться, то она только зря надеялась: каждая минута ожидания лишь распаляла пламя мести в груди Астахова. Глаза Глеба горели огнем праведного гнева, щеки слегка пылали, а грудь воинственно вздымалась. С администратором он разделался быстро, четко, без лишних заморочек. Пока он говорил – вроде бы спокойно и вежливо, – у Вари возникло стойкое чувство, что Глеб определенно сын своего отца, как бы тот не отнекивался. В тот памятный вечер в ресторане его отец тоже был спокоен, вежлив, но Варе все равно хотелось сбежать куда подальше.
Когда администратор с красной от выговора официанткой ушел, выдав, что кофе они пьют за счет ресторана, Глеб, довольный как слон, повернулся к Варе. Та уже не была такой красной, как когда их прервала официантка, но все еще цеплялась за его рубашку, словно за спасательный круг. И параллельно радовалась, что косметикой она решила сегодня не пользоваться.
– Вот ведь персонал пошел, – покачал головой Глеб, косясь в ту сторону, куда ушел администратор. – Пока втык не сделаешь, хрена с два будет работать.
– А еще можно было не… – пробормотала Варя, снова покраснев.
– Что «не»? – поднял бровь Глеб и ухмыльнулся.
Варя смутилась еще сильнее и, как это обычно с ней бывало, почувствовала из-за этого раздражение. Она закатила глаза и потянулась к своей чашке, в которой тихо остывал латте.
– Проехали, – произнесла она, отпивая кофе.
– Ну ладно, раз уж ты так из-за этого теряешься, – неожиданно легко согласился Глеб. Даже слишком легко. – Поговорим тогда о твоем дне рождения?
– А что с ним? – Варя подозрительно посмотрела на Астахова, чувствуя приближающийся подвох.
– Ну как это «что», – Глеб закатил глаза. – Ты вообще праздновать его собираешься?
– Эм… нет.
– Как нет?
– Вот так. Не собираюсь.
– Да ну ка-а-ак? – Удивлению Глеба просто не было предела. – Восемнадцать бывает раз в жизни! Я же не говорю о том, чтобы загулять на все выходные и проснуться где-нибудь в Казахстане, но чтобы совсем не отмечать?..
– Эм… – повторила Варя, чувствуя непреодолимое желание захихикать как человек, неосознанно сделавший гадость. – Глеб. Мне исполняется не восемнадцать…
– А сколько?
– Семнадцать…
Глаза Астахова полезли на лоб. Его удивление было настолько сильным, что его челюсть в буквальном смысле упала.
– П-подожди, – нахмурился он. – Серьезно? Получается, ты на год всех младше?
– Мама решила, что не хочет ждать лишний год, и отдала меня в школу в шесть с половиной.
– Варя пожала плечами, наблюдая за сменой эмоций на лице Глеба. – Я думала, ты знаешь.
– Вот сейчас в памяти начинает что-то такое бредить, да… – пробормотал Глеб. – Это что же, я сейчас активно нарушаю закон?
– Я не против, – усмехнулась Варя, опуская глаза и проводя пальцами по кромке ворота его рубашки. – Продолжай активно нарушать.
Однако маневр по отвлечению не удался, и Глеб перехватил ее руку.
– Мне определенно нравится, что ты внезапно вся такая «нарушай, нарушай полностью», и я, кстати, это запомнил, – произнес он, усмехаясь, – но тему-то не переводи. Ты что, вообще не хочешь его праздновать? Торт там, свечки, подарки и гости. Это же приятно.
Варя вздохнула.
– Я не люблю праздновать день рождения. Свечки на торте я могу задуть и дома вечером, подарки мне подарят, а гости… – Варя скривилась. – С тех пор, как родители развелись, приглашать домой гостей стало странно. Ведь папа не гость, папа – это папа. Да и он не пойдет к нам, даже если его приглашу я. Я знаю, оправдывать каждый свой заскок тем, что со мной случилось, неправильно и где-то даже глупо, но…
– Эй, – Глеб поддел пальцем ее подбородок и приподнял его вверх, вынуждая посмотреть на него. – Все в порядке. Я понимаю. Но, может быть, ты отметишь его хотя бы со мной?
Варя подняла бровь, сдерживая улыбку.
– Программы «максимум» не обещаю, но ужин где-нибудь в уютном тихом месте и виды на вечернюю Москву – вполне, – продолжал говорить Глеб.
Варя вздохнула, закусила губу, закатила глаза в глубочайших раздумьях, но больше для вида, ведь стоило Глебу предложить – как она уже была согласна. Это практически не отличалось от их обычного способа времяпрепровождения, к тому же, не надо было беспокоиться о том, не съест ли кого из гостей Барни.
Все-таки она изменилась за это время, как-то совершенно незаметно для самой себя. Раньше идея пойти куда-то с каким-то парнем выглядела бы разве что странной и нелогичной. А теперь? Теперь в ее голове крутилось только: «А почему бы и нет».
*
Утро семнадцатилетия не задалось с самого начала. Встав и выгуляв в полшестого утра Барни, Варя завела будильник на половину восьмого и легла спать дальше. Все бы хорошо, но телефон, на котором Варя этот самый будильник завела, совершенно неожиданно сел. Проспав первые два урока, Варя даже позавтракать не успела, не говоря уже о том, чтобы привести себя в более-менее праздничный вид.
На улице небо затянули серые, неприветливые облака, и то и дело начинал моросить мелкий и неприятный дождь. Когда Варя добежала от метро до гостеприимно закрытой двери школы, она успела дважды промокнуть и обматерить весь мир.
Когда Варя под прикрытием перемены пробралась в свой класс, надеясь, что вездесущая Ирина Владимировна ещё не приходила к ним с ежедневной проверкой посещаемости, с лица Глеба схлынуло выражение тревоги. В руках он держал свой телефон, кажется, опять новый.
– Что случилось? – спросил он взволнованно. – Почему ты не берёшь трубку?
– Телефон сел, – отозвалась Варя и, юркая на соседнее место за партой, чмокнула его в щеку. Плохое настроение смыло волной теплоты, когда Варя поняла, что Глеб действительно беспокоился.
Глеб же вытаращил на нее глаза, отчего стал слегка похож на персонажа японского аниме. Обычно Варя придерживалась правила на запрет всяческих вольностей в школе. Даже обниматься на перемене было запрещено, чему Глеб был совершенно не рад, но к чему уже успел привыкнуть. А тут – да ещё и при всех! – поцеловала. Пусть даже только в щеку.
– Стоп, – внезапно сдвинул брови Глеб. – А где причёска, где платье? Где хорошее настроение, в конце концов?
…и волна теплоты схлынула, оставив после себя обнаженное каменистое дно раздражения. Варя к нему уже настолько привыкла за долгие годы, что едва ли не обрадовалась ему, как родному. И от этого раздражение только усилилось. Порочный круг.
За некоторое время до дня «икс» Варя собрала друзей и строго-настрого запретила им делать ей какие-то подарки в школе. Даже упоминать о том, что у нее день рождения, не надо было. Те, кто должны были об этом знать, знали и так, а извещать остальных смысла не было. Только хуже было.
Именно поэтому, когда на следующей перемене к Варе подошла Лиля, она загадочно – и, чего уж таить, странно, – подмигивала ей обоими глазами по очереди.
– С днем рождения! – суфлерским шепотом произнесла она. Руслан, который подошел вместе с ней и сейчас маячил непроходимой горой на заднем плане, только помахал рукой и кивнул. В отличие от Лили и Глеба он сразу внял Вариной просьбе и даже не пытался ее отговорить, как делали некие личности. Руслан вообще представлялся Варе порой наиболее адекватным из всех. Спокойный, постоянно сонный, он редко когда повышал голос и впадал в приступы неконтролируемой злости. Чаще всего Руслану было лень начинать долгий спор на повышенных тонах, поэтому он каким-то совершенно невообразимым образом сводил любые склоки на нет.
День прошел на удивление спокойно. Так как никто, кроме горстки избранных, не знал, что Варя стала на год старше, то она сумела избежать ежегодного унижения путем выставки на всеобщее обозрение. Ирина Владимировна давно была известна за эту свою традицию: именинника ставили перед всем классом и каждый должен был сказать что-то хорошее о нем, ни разу не повторившись. Варя участвовать в этом параде лицемерия отказывалась каждый раз, что приводило классную руководительницу в неистовую истерику, но заставить ее она не могла, чем Варя и пользовалась. Тем более у нее не было никакого желания становиться причиной такого парада.
Когда отзвенел последний звонок этого полного переживаний дня, Варя выдохнула с облегчением. Еще бы: за день – ни одного происшествия! Однако, как показали последующие события, рано она радовалась.
День рождения не совсем удачно выпал на четверг. Варя всегда считала четверг немного неловким днем. Ведь остальные дни недели были очень даже отчетливыми в своих настроениях: в понедельник хотелось кого-нибудь покалечить, во вторник – уже убивать, среде радовались, как маленькой пятнице, а о самой пятнице и говорить нечего. Но вот четверг… Он был промежуточным состоянием между средой и выходными, и, как правило, растягивался на целую бесконечность. Да и праздновать что-то в четверг было ужасно неудобно: ведь впереди еще учебная пятница, в которую надо тащиться в школу и терпеть еще один день в стенах этого гостеприимного заведения.
Варя уже ожидала, что Глеб отменит обещанный ужин и перенесет его на выходные, но не тут-то было. Когда они выходили из школы, Глеб придирчиво осмотрел Варин наряд – форменные юбка с пиджаком и белая рубашка, – посмотрел на часы и заявил, что ей нужно переодеться. А то не дело это, отмечать день рождения в школьной форме. На Варино замечание, что он сам был одет по стандарту школы – в темно-зеленые брюки, белоснежную рубашку и серебристо-зеленый жилет, что, кстати, было уже отступлением от принятых в школе «Кленовый лист» цветов, но Глебу, как всегда, все простилось, – Глеб ответил, что день рождения не у него и вообще, его костюм – классический.
Варе только и оставалось, что пожать плечами да согласиться.
Пока Варя переодевалась в комнате, мучительно размышляя, какие из черных джинс надеть, Глеб сидел в кухне с чашкой чая в руках. Правда, чай занимал его меньше всего, ведь рядом, словно верный часовой на посту, сидел Барни. В его маленьких умных глазках светилось желание порвать неугодного гостя по одному только хозяйкиному слову.
Когда Варя вышла из комнаты, Глеб все еще изображал невероятную заинтересованность в чайно-кофейной продукции, подстерегаемый неусыпным псом. Появление хозяйки для пса прошло внешне не замеченным, только купированное ухо дрогнуло, и на этом реагирование пса кончилось. Зато отреагировал Глеб на наряд Вари.
– Серьезно? – только и сказал он, сдвигая брови.
– А что такое? – недоуменно спросила Варя, опуская голову и еще раз глядя на себя.
На ее взгляд, одета она была вполне нормально. Почти новые черные зауженные джинсы, одни из тех, что лежали в шкафу на всякий случай, так как с Барни в них не погуляешь, в школу их не наденешь, да и тесноваты они. Свободная рубашка, заправленная за пояс джинс, чистая, не мятая. Тоже черная, но Варя в принципе любила этот цвет.
– У тебя день рождения или похороны, а? – вздохнул Глеб. – Ну, хоть накрасилась, и то хлеб.
Варя насупилась, складывая руки на груди.
– Слышь, – произнесла она, хмурясь, – тебе не нравится, как я выгляжу?
– Нравится, конечно. Черный цвет тебе к лицу, да. Но точно также ты одеваешься все остальные триста шестьдесят дней в году. А день рождения, – Глеб пожал плечами, – это все-таки особое событие.
С каждым его словом настроение Вари стремительно снижалось.
– Знаешь что, – заявила она, подзывая к себе Барни, который, уловив особые нотки в голосе хозяйки, безропотно подчинился и замер подле ее левой ноги, – раз ты такой у нас умный, то иди и выбери, что я должна надеть на свой день рождения.
Глеб же, в отличие от пса, намека не уловил. Пожав плечами, он отодвинул чашку в сторону и, поглядывая на Барни с легкой опаской, сполз со стула и прошел мимо Вари в ее комнату. Остановившись у шкафа с приоткрытыми дверцами, Глеб, не обращая внимания на все больше закипающую Варю, застывшую в дверях, стал сосредоточенно перебирать вешалки и осматривать полки. Время от времени он бросал оценивающие взгляды на Варю, будто представляя, как та или иная вещь будет выглядеть на ней.
Наконец, выбор был сделан в пользу блестящей серебристой майки с низким вырезом и укороченного джинсового жакета, наличию которого в собственном шкафу Варя очень удивилась. Она не помнила, чтобы когда-нибудь его надевала, да и настолько непрактичные вещи были совсем не в ее вкусе.
Варя думала, что на этом инспекция ее шкафа кончится, но Глеб озадаченно огляделся и спросил:
– А где у тебя украшения хранятся?
Варя всерьез задумалась, стоит ли показывать Глебу свою, вне всякого сомнения, богатую коллекцию побрякушек. Решив, что хуже уже все равно не будет, она показала на шкатулку, скромно притулившуюся на комоде. Шкатулку она сама когда-то давно купила во время одной из школьных экскурсий, польстившись на то, как красиво ее кто-то расписал.
Глеб озадаченно повертел в руках шкатулку, которая помещалась у него на ладони целиком.
– А остальное где? – спросил он.
Варя только бросила на него многозначительный взгляд.
– Ясненько… – пробормотал он, открывая шкатулку. – Вот эти сережки надень еще. А…
– Если ты заикнешься о помаде, – предостерегающе воскликнула Варя, перебивая его. – То я точно уже никуда с тобой не поеду.
Глеб захлопнул рот со смиренным выражением лица.
– Волосы в хвостик на затылке еще собери, – только и сказал он.
Выпроводив этого пересмотревшего «Модный приговор» наглеца, Варя, чувствуя неимоверное раздражение, стала переодеваться. Как назло, майка оказалась ей не мала, жакет нигде не порван, а у сережек наличествовали все застежки. Даже хвостик, предатель, и тот быстро завязался, не оставляя места петухам. Увидев отражение в зеркале, Варя не смогла не признать, что так выглядела действительно нарядней. Но это не значило, что то, что Глеб оказался прав, ее радовало.
Ну, возможно, где-то очень глубоко.
До машины они дошли молча. Молчание сохранялось в прихожей, пока они одевались, сохранялось в лифте, где Варя усиленно смотрела на сменяющиеся номерки этажей.
– Долго еще будешь психовать? – спросил Глеб, выезжая с парковки.
– Не знаю, – честно ответила Варя.
Глеб вздохнул.
– Хорошо. Прости меня, что заставил тебя переодеться.
– Да я не обижаюсь, – произнесла она и добавила, подумав: – Наверно. Просто я люблю черный цвет. А вот это вот все, – Варя неопределенно помахала рукой, – это не я.
Глеб бросил на нее взгляд, отвлекаясь от дороги.
– А по-моему похожа.
– Иди ты, – фыркнула Варя.
Откинувшись на сидение, чувствуя успокаивающее натяжение ремня безопасности, Варя стала отвлеченно смотреть в окно, стараясь не обращать внимания на то, как Глеб обгоняет по встречке, и думая о чем-то своем, преимущественно абстрактном. Мысль плавно скользила, до конца не формируясь, и Варя дрейфовала на волнах сознания, когда машина внезапно резко остановилась.
Варя вздрогнула и огляделась.
Они оказались на подземной парковке.
– Где мы? – недоуменно спросила Варя. Ведь ехали не так долго, да и подземная парковка выглядела какой-то неожиданно слишком большой.
– Пока ты переодевалась, мама попросила заехать домой, – отозвался Глеб, выключая зажигание. – Она утюг забыла выключить.
– Анжела Филипповна гладит? – с сомнением покосилась на него Варя.
Глеб уклончиво мотнул головой.
– Иногда на нее находит, да.
С этими словами он вышел из машины, и Варе ничего не оставалось, как последовать за ним.
Заходя в лифт, Варя чувствовала некую нервозность, сама не зная почему. Глеб что-то строчил в телефоне, не глядя на нее, а Варя неловко переминалась с ноги на ногу, наблюдая за тем, как сменяются огоньки на кнопках. Наконец, достигнув двенадцатого этажа, лифт застыл и раскрыл свои двери.
На площадке было сумрачно, будто и не день за окном, пусть и клонящийся к вечеру. Всего на ней было только три входные двери. Глеб подошел к той, что справа, и загремел ключами.
– А Леся разве не дома?
– Неа, – не оборачиваясь, ответил Глеб. – Она сегодня у подружки ночует.
– И твоя мама ее отпустила?
– Ага. Эта подружка – дочь какой-то там ее клиентки, поэтому мама Лесю старательно поощряет на дружбу с ней.
Ключи щелкнули в замке, и Глеб отворил дверь.
– Ну, что стоишь? – позвал он. – Проходи давай.
В темноте Варя не видела его лица, но почему-то решила, что он улыбается. Задвинув внезапно нахлынувшую на нее неуверенность, она поправила ворот пальто и решительно прошла внутрь.
– Включи свет, пожалуйста, – попросил Глеб позади нее. – Выключатель слева на стене.
Варя потянулась в указанном направлении, нащупала плоскую коробочку с рычажком, щелкнула тумблером…
– С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Оглушенная воплем, Варя дернулась и пискнула, совсем как маленькая девочка, лет пяти, с хвостиками и воздушным шариком. Она попятилась назад, загораживая лицо руками, и натолкнулась на Глеба. Не давая той совсем ретироваться, Глеб обнял ее за плечи и прижал спиной к себе.
– Ты, главное, дыши, – прошептал Глеб.
Варя во все глаза смотрела на идиотов, выскочивших на нее прямо как в каком-то дурном фильме про вечеринку с сюрпризом. Среди идиотов числились: Лиля, улыбавшаяся во все тридцать два зуба, Руслан, как обычно с сонными глазами, Марк, улыбка которого была больше похожа на оскал, а также Аля и Леша, увидеть которых в квартире Глеба было еще более удивительно, чем Марка. Каждый из них держал в руках надутые гелием шарики, которые весело подпрыгивали под потолком.
– А ведь я говорила, что это плохая идея, – заявила Аля в наступившей тишине и поправила очки. – Но меня никто не послушал.
– Алевтина Борисовна, не нуди, – отозвался Леша и сунул ей в руки свой шарик. – А ты, – сказал он, поворачиваясь к Варе, – прекращай хлопать глазами и оживай. Никто тебя есть не собирается.
