Текст книги "Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)"

Автор книги: Aquila_C

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 56 страниц)

– Они тебя на куски порвут, пытаясь поделить, – поделилась Эми своим волнением, подсознательно уходя от разговоров и размышлений о Геральте.

– Не думаю, – эльф холодно улыбнулся. – Я хочу, чтобы ты позаботилась о себе. Ты сделаешь это для меня? Ответь. – Эм нечленораздельно промычала. – Это очень важно, девочка. Ты должна восстановиться, вернуться к себе. Твое испытание пройдено.

Эми грустно улыбнулась. Неужели он прощается с ней? Вот он, рядом, она только обрела его снова. И он не хочет брать ее с собой, собирается оставить. Разве можно было найти слова, чтобы описать их близость, единение? Рука об руку они прошли через ад, которому не было конца, выучили друг друга, как самое себя. И только они знали о том волшебном мире чистоты и безумия, в котором нельзя было повышать голос, в котором один сумасшедший трясся над своим деревом, вода светилась, а в качестве еды были листики, в которых она так нуждалась.

– Есть еще кое-что, – добавил эльф тихо и замолчал.

Эми поняла, что хотел узнать Саэрос. Пшеничные волосы Анареис, запах крови под лестницей корабля. Если возвращение невозможно, потеря дочери – самая страшная боль для него, так или иначе. И все же, это лучше, чем правда.

– У нее все хорошо, – сердечно заверила Эми друга и широко улыбнулась. – Она любит и любима. Она счастлива.

Саэрос чуть заметно побледнел. За мгновение он вновь пережил опыт отцовства, как он держал маленькую дочь на руках, как часто отсутствовал, передавал ее на попечение другим, занятый своими делами. Он не мог припомнить имени и лица ее матери, но руки девочки и пытливый укоризненный взгляд навсегда впечатались в его память. Не было слов, способных передать степень его раскаяния и сожаления. Он заигрался, изображая местечкового бога, оставил ее на произвол судьбы, а потом погрузился в переживания, не имея для нее ни времени, ни сил. Даже решение уйти он принимал, не учитывая чувства и желания дочери. И теперь, когда слишком поздно и дороги обратно нет, он был готов на любую жертву, лишь бы все изменить, поправить. Хотя бы сказать ей о том, как сильно любит, сожалеет и гордится ею.

– Я хотел бы... Чтобы она знала...

– Она знает, – отозвалась Эм с теплотой и полной уверенностью в голосе.

– Спасибо, мне нужно было это услышать, – эльф взял лицо Эм в ладони, заглянул в глаза. – Пока мы помним, все живо. И я хочу, чтобы ты помнила обо мне.

– Ну конечно... Погоди, куда ты? – Эми рассеянно взглянула на тень ведьмака, прислонившуюся к стене и скрестившую руки на груди, и бросилась вслед за эльфом. Коридор был пуст. Девушка в ужасе схватилась за грудь и рванула на первый этаж, на улицу.

– Эм, вернись в дом! – Геральт догнал ее возле конюшни.

– Я должна остановить его! – закричала девушка, хватаясь за седло, утопая голыми ногами в грязи. – Он что-то задумал!

– Да подожди! – Геральт развернул ее к себе. – Он был сухой, ты понимаешь?

– Не трогай меня! – взорвалась Эми, отпихивая ведьмака от себя. – Тебе плевать! Я должна остановить его, он все понял!

– Эм, он не на лошади приехал. Ты не догонишь его.

Эми застыла, переваривая эту мысль, и до нее наконец дошло содержание фразы: помнить о нем, о Саэросе, вот о чем он попросил. Жив, пока о нем помнят.

– Отпусти, – прошипела она сквозь зубы, тщетно скидывая с себя руки Геральта. – Отпусти! Отпусти!!

Эм зарычала, отпихивая от себя ведьмака, безуспешно попыталась его лягнуть и вырваться из сильных рук. Отстервенело отбиваясь, Эм пришла в полнейшее отчаяние, услышала откуда-то издалека дикий вой. Что-то било ее в грудь, крутило, выворачивало и рвало изнутри, пока тьма вокруг не сгустилась, и она не ушла в забытье.

Несмотря на то, что за окном все было черно, сквозь пелену тяжелых мыслей Эм видела очертания трясущихся от ветра ветвей, слышала такую знакомую барабанную дробь дождя. Она знала, что Геральт сидит на кровати и привычным движением чистит оружие. Должно быть, она напугала его истерикой. Левая часть его лица освещена слабым пламенем свечи, на правую легла тень, а волосы еще влажные после мытья... О чем он думал? Проклинал ли тот день, когда ее встретил? Эми удивилась этой мысли: как будто все было не с ней. Как она не понимала, что падает в бесконечный черный колодец? Хваталась за гладкие стены, сопротивлялась... Стоило только на миг поверить в хорошее, прикипеть к кому-то сердцем – и все летело к черту.

Саэрос был ее последней потерей. Больше не будет потерь. Эми обхватила руками лысую голову, согнулась под тяжестью собственных мыслей и тихо ахнула от неожиданности: потеряв опору, она вцепилась исхудавшими руками в сильные мускулистые плечи Геральта, без усилий поднявшего ее на руки, и позволила донести себя до кровати.

– Ну что с тобой? – тихо спросил Геральт, усаживая ее на коленях, заглядывая ей в глаза. Эм отвернулась и неуверенно перелезла кровать.

– Устала.

Геральт сдвинул брови. Он видел Эм всякой: радостной, безумной, расстроенной, потерянной, обозленной, с обезображенным лицом и телом, с черными от темного колдовства глазами; он видел ее превращение в ведьмачку, видел, как она погибает на кладбище, разрушаясь от неведомой ему силы, и все же никогда он так не беспокоился о ней и не чувствовал сильнее жалости, чем в последние дни. Он смутно ощущал в ней очередную перемену, которая не сулила ничего хорошего. Отрешение, безнадежность и непреодолимое горе были в ее взгляде, в движениях и голосе. Она ускользала от него снова, и он боялся, что на этот раз потеряет ее навсегда.

– Побудь со мной, – глухо попросила Эми. Ведьмак стянул сапоги, накрыл их одеялом и лег рядом, лицом к ее лицу.

– Тебе нужно есть, – начал было Геральт, помолчав. – Ты таешь на глазах. Как ты не поймешь, что это очень серьезно?

– Я хочу, чтобы ты отпустил меня, – Эми заговорила тихим ровным голосом и смогла выдержать его взгляд.

– Хочешь, чтобы я наблюдал, как ты заморишь себя голодом? Этого не будет.

– Нет, Геральт. Я хочу, чтобы ты освободил себя от меня. Тебе больше не нужно ничего делать. – Эм поняла по-своему его медленный глубокий вздох. – Я хочу уехать...

– Забудь об этом.

Эм закусила губу. Дальнейший спор только навлечет на нее подозрения.

– Но я должна его увидеть.

– Кого? – Геральт провел по лицу ладонью, борясь с раздражением. Можно было составить целый список из тех, кого-таки она могла иметь в виду, а от упоминания известного спесивого эльфа, или даже трех, сводило челюсть.

– Ги... – Эми сглотнула. – Я не знала... Я не думала... Он был там, а я...

– Он будет рад, – заверил ее ведьмак, закрывая глаза. – Встретимся с ним позже.

– Тогда я спокойна.

– Спи.

– Я завтра поем. Я тебе очень благодарна.

– М-гм.

Несмотря на смертельную усталость, Эми не хотела потерять ни мгновения их последней ночи вместе. Дождь, стук его сердца, размеренное дыхание, которое скоро замедлилось. Уснул. Возможно ли, чтобы все случилось так, как случилось? Никогда бы она не смогла догадаться, что ее история будет именно такой и никакой другой. И все же, она не стала бы менять ничего, ведь у нее все было. До сих пор не верилось, что это действительно он. Так хотелось прикасаться к нему, снова его почувствовать напоследок, только вот вряд ли он хотел быть с ней по своей воле, к тому же, если бы он в очередной раз сделал ей одолжение, она бы не нашла в себе сил делать то, что должно. Поэтому Эм лишь протянула руку к его небритой щеке и провела ладошкой по воздуху.

– Я люблю тебя больше жизни, – прошептала Эми одними губами, и грудь словно сдавило тисками, – не могу... Жить без тебя...

– Я знаю, – устало отозвался ведмак, не открывая глаз. Эм вздрогнула и дернулась от ужаса, но он перехватил ее ладонь и прижал к щеке.

Это была настоящая катастрофа. Эм не подозревала, что Геральт может услышать ее признание.

– Мне очень больно от взятых тобой ненужных обязательств, – затараторила Эми надтреснутым голосом, когда снова обрела дар речи. – У тебя доброе сердце, но так нельзя...

– Уймись. Давай спать.

– Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным, ты ничего не должен и свободен от меня...

Эм не удалось договорить: ведьмак в мгновение ока перевернул ее на другой бок и прижал спиной к своей груди. Девушка нервно заерзала. Лысая, тощая, убогая и больная на голову, она не могла принять себя и стыдилась и себя, и любимого мужчину.

– Если продолжишь тереться об меня попой, – предупредил он ее в самое ухо, – придется тебя утихомирить. А я очень устал. – Эм тут же замерла, и Геральт беззлобно хмыкнул. – Какая же ты дурочка, Эм.

– Ну спасибо, – буркнула Эм, не зная, куда деть свою лысину. У ведьмака была так много волос! Зачем они ему вообще? Что за несправедливость?

– Спи.

Утро Эм началось с борьбы с ужасной слабостью. С трудом разлепив веки, она вынудила себя подняться – Геральт ушел, раньше вечера его ждать не было смысла, а это означало, что нельзя было терять ни минуты. Солнце, безуспешно пытавшееся пробиться светлым пятном сквозь темно-серое промозглое небо, медленно ползло вверх, на свое законное место. Трудно было определить, как далеко ей дастся уйти под дождем. По крайней мере, выследить ее будет очень трудно.

Наспех собираясь, Эм отметила про себя, что усыпить бдительность Геральта оказалось делом нетрудным. С другой стороны, он был способен предвзято отнестить к ее поведению и решить, что ее опять надо спасать. Наверняка в глубине души он испытывал облегчение мысли, что освободится от нее. Эм невыносимо было думать, что ее решения вновь вынудят Геральта тратить время и силы на бесполезные поиски. Ей стоило быть грубой с ним, оскорбить, объяснить, что его присутствие ей неприятно и терпеть его она не намерена, однако Эм знала, что ничего бы у нее не вышло, никто бы не поверил ее вранью, тем более сам ведьмак. Он не уйдет сейчас добровольно, ведь он жалел ее, как, наверное, жалеют домашний скот перед убоем, к которому прикипели, пока растили. Сколько же в нем сочувствия и вины, раз они вынудили его зайти так далеко!

Эм была разбита, раздавлена, уничтожена. Что бы она ни делала, как ни старалась, все становилось только хуже. Она была обречена на потерю всего, что ей дорого, не было только ума, чтобы это заметить и признать. Геральт... Эм невольно сглотнула, не в силах выдержать это имя. Он был всем. Он был больше, чем всем, разве возможно это описать? Он был ее болью, и боль эта была нестерпимой. Слишком много, слишком сильно, слишком... Бессмысленно.

Прощаться с Геральтом лично Эм просто не могла. Она написала длинное пространное письмо, в котором шесть раз его благодарила и закончила тем, что молила его о счастье и здоровье. В итоге письмо вышло таким образом, словно ее принудили писать, и на самом деле она намекала на спасение и жажду быть вместе. Это было близко к правде, но не к той, которую девушка хотела показать. Эм закинула письмо в камин и попыталась снова.

“Милый Геральт,

Я бесконечно благодарна тебе за все, что ты мне дал, но наши пути расходятся, чтобы вновь не пересечься. Прости, но по-другому быть не может. Искренне желаю тебе счастья, какого достоин лишь ты. Твой светлый образ навлегда останется в моем сердце.

Навеки твоя,

Эм.”

Эми нахмурилась, смяла бумагу и отправила к предыдущей записке. Задумавшись, она неосознанным отчаянным жестом провела рукой по лсой голове, макнула перо в чернила и вывела мелким круглым почерком:

“Геральт,

Что-то кончается, что-то начинается. Наше с тобой общение подошло к концу, давая нам обоим возможность на новое начало. Пусть оно будет светлым. Благодарю за все. Прошу, не ищи меня, это было бы неприятно и по меньшей мере глупо. Прощай.

Эм.”

Девушка перечитала написанное, положила бумагу на стол и аккуратно ее поправила. Она заставила себя представить ведьмака в объятьях женщины, которая была ему предназначена, и других женщин тоже, которым повезет оказаться с ним рядом хотя бы на несколько мгновений; потом Эм вынудила себя вспомнить его лежащим мертвым в эльфийских катакомбах. Уж лучше попрощаться с ним так, чем при других обстоятельствах.

“Я поем”, – пообещала она себе, завязывая мешок со скудными пожитками. – “Я буду есть каждый день, чтобы добраться до Зеррикании. А там, дальше, я сама начерчу карту, я открою для себя другой мир...”.

Мысли продолжали свой ход, повторяли план, хотя Эми прекрасно знала, что не доживет и до конца недели. Ей вспомнился лес, залитый солнечным светом, сухой мох, шелестящий под ногами. Ее тело не станет ни для кого обузой, оно сольется с землей, станет с ним одним целым, как и было суждено давным-давно. Ее имя никогда не существовало, ее разум утихнет, а неводомая нерушимая связь с ведьмаком прервется стественным образом. Смерть – это не бич. Смерть – это избавление. Она боялась лишь одного: что опять, в очередной раз, какой-нибудь злодей ей помешает, вернет ее в этот потерянный и прогнивший мир.

Все было готово. Эм, не мешкая, дабы иметь как можно больший временной разрыв между ее дорогой и возможным преследованием ведьмака, поправила меч, накинула почти невесомый мешок на исхудавшее плечо, натянула шапку на лысую голову, открыла дверь и чуть не врезалась в Геральта, облокотившегося о дверной косяк.

– Собралась куда-то? – холодно поинтересовался ведьмак, буравя девушку потемневшими кошачьими глазами. Он стоял в тени, мокрые пряди белых волос, с которых стекали дождевые капли, упали на суровое лицо, придавая ему зловещее выражение. От него пахло лошадью; видимо, он торопился. Эм сделала невнятное движение головой, глядя на ведьмака снизу вверх в совершенном испуге, и попятилась назад, когда мужчина шагнул ей навстречу, закрывая за собой дверь.

– Я... Я думала, ты позже будешь... Ты же сказал... Я просто...

– У меня возникло подозрение, что ты выкинешь еще что-нибудь, – произнес Геральт с обманчивым спокойствием. – Смотри, ты забыла флягу. Зря. Уверен, собралась ты куда-нибудь очень далеко. А это мне? – Он показал ей листок, и девушка рухнула на кровать, сгорая от стыда и переживаний. – Посмотрим, что же ты решила сказать на прощание, как оправдаться.

Ведьмак быстро прошелся по строчкам и уставился на нее тяжелым хищным взглядом.

– И это все? После всего, что между нами было? – Ведьмак иронически скривил губы и засверкал глазами. – Что это значит? – Эми молча прижала подбородок к груди, роняя слезы на штаны, и вздрогнула, когда он взревел: – Я тебя спрашиваю! Отвечай, черт тебя дери!

– Йеннифэр... – пискнула было она и проследила за табуретом, рассыпавшимся о стену. Никогда еще она не видела Геральта таким, и ей стало по-настоящему страшно.

– Это просто невозможно! – воскликнул он чудовищным тоном и зашагал по комнате. – Тебе мало того, что я сделал? Что еще ты от меня хочешь? Длинных смазливых речей, клятв в вечной любви и верности? Опять хочешь заставить меня гоняться за тобой, пережить все это заново? Я не упрекаю тебя без конца тем сраным эльфом, что же ты мне кровь пьешь? Или, может, мне нужно общаться с тобой, как он – видя в тебе дрессированную полоумную скотину? Тогда ты перестанешь дурить?

– Не надо...

Геральт сел перед Эм на корточки, положил руки по обе стороны от нее, впился в бирюзовые глаза холодным осуждающим взглядом и грубо убрал протянутую ладонь от напряженного лица.

– Я жду объяснений, – напомнил он тихим зловещим голосом. Эми не выдержала его ярости, накрыла лицо ладошками и беззвучно заплакала. – Ты говорила, что любишь меня. Передумала? – она отрицательно покачала головой. – От любви любви не ищут, твои слова? – согласный кивок. – Так какого хрена, Эм?! – рявкнул ведьмак и встряхнул ее за плечи.

Девушка, не отнимая ладоней, повернулась, легла на кровать и уткнулась лицом в одеяло, вздрагивая от рыданий.

– Черт. Черт! – Геральт смахнул с прикроватной тумбы кружку, пнул и без того неблагополучное подобие шкафа пососедству и оперся о стену, глубоко дыша от злости. – Я сейчас принесу что-нибудь, и ты все съешь. Поняла? И если, когда вернусь, тебя не будет, то обещаю: я изобью тебя до полусмерти, когда найду! – ведьмак перешел на рык, пересек комнату и с такой силой хлопнул дверью, что та вылетела с петель.

====== Чем дело кончилось! :) ======

Комментарий к Чем дело кончилось! :) Мой дорогой и горячо любимый друг,

Даже не знаю, что и сказать – прошел почти год, а воз так там и стоит. Сижу я такая вчера в два часа ночи, пишу статью по захоронению углекислого газа, скучаю, и тут получаю письмо: новые отзывы! То есть где-то там есть ты, и ты порой задумываешься: “а какого, простите, муя у меня незавершенный гештальт”? Так вот, не должно быть у тебя ничего неприятного, тем более из-за меня) Я, конечно, не в состоянии полноценно дописать эту мою милую муть, хотя бы потому что выросла из нее и совершенно не понимаю поведение участников истории, однако попробую вспомнить, как там все было в моей голове. Обнимаю тебя, благодарю, желаю тебе светлого и насыщенного пути.

Итак, если тебе интересно, то вот) Описываю только ключевые моменты.

Остановились мы на том, что Эм вернулась домой, все вспомнила и под гнетом грозного Геральта начала худо-бедно питаться. Эм, как ей и положено, страдала вовсю и упрямилась, но бегать больше не планировала, надеялась как-нибудь между делом вскоре окочуриться. Странная деваха, в общем. Потом они встретились с Ламбертом и Эскелем, туда же приехал и Ги, вроде как все захотели бросить ведьмачье ремесло, Эскель – овец завести, любить их (платонически) и пасти, Ламберт сказал, что он придурок, и Эскель решил ему своих овец не доверять, а Ги решил вывести каких-нибудь диковинных зверей с копытами, жабрами и ушами слона – ими грести удобно. Что делала Эм? Страдаааала :) Геральт был рядом и стоически присматривал, чтобы она не убила себя, подавившись куском хлеба. Когда Эскель узнал, что Геральт везет Эм к Йеннифэр, он, конечно, охренел, однако Геральт из-за этой реакции (неожиданно) план не поменял.

Ехали они, ехали, народу помогали, а тут вечером они мимо крытой телеги проехали. Эм развернулась, пристала в мужикам, которые телегой управляли, в итоге их убила. Геральт был недоволен, конечно. Открыла телегу – а там молодая и очень красивая эльфийка. Вот так вот) У меня с августа 2016 болтается отрывок с ней, пожалуй, вставлю здесь, чтобы было нагляднее, если не хочешь, перемотай пониже на продолжение)

ОТРЫВОК. В лесу Геральт, Эм и эльфийка собираются есть и спать.

Девушки молча наблюдали за тем, как Геральт наклоняется к кучке веток, выжигает искру, дует на слабый огонек. Его движения были ловкими и уверенными; пламя оставляло желтоватые всполохи на сосредоточенном лице, покрытом следами прошлых боев. Привлекательность ведьмака была неоспоримой и сквозила во всем: в умелости, в силе и мужественности, которые можно было практически осязать. Рядом с ним возникало убеждение, что ничего плохого теперь случиться не может, потому что он со всем справится, убережет, а владение своим телом и мастерская работа руками – будь то хоть разжигание костра или освежевание кролика – само по себе сбивало с толку. Даже эльфийка, не имеющая дурных мыслей, невольно поерзала.

– Тебе повезло, – тихо призналась эльфийка после долгого молчания.

– Еще как, – отозвалась Эм замогильным голосом, совершенно не настроенная на разговор.

– Я тонко чувствую связи. Никогда не сталкивалась с чем-то подобным. Хотела бы я, чтобы меня так любили...

– Не знаю, что ты несешь, и знать не хочу, – пробурчала Эм, косясь на широкую спину Геральта. Он сидел поодаль, сооружал вертел и вполне мог услышать несуразицу, если бы захотел. Она оторвала взгляд от коряги, на которую любовалась с тех пор, как села на плащ, осмотрела красивое лицо соседки и ухмыльнулась:

– Ты смазливая, тебя еще много раз будут любить. Хочешь ты этого или нет, – добавила она, подразумевая плохое. – Здесь все так работает: нет никаких правил, кроме одного: побеждает тот, кто сильнее.

– Ты так говоришь, потому что расстроена. Ты на самом деле так не думаешь.

– О, ну, раз ты так считаешь, то конечно.

– Ты не можешь отрицать доброту и взаимовыручку, стремление к лучшему...

– Ты что, тупая? – грубо перебила Эм. – Ты доброту нашла в обозе, обмазанном дерьмом, из которого я тебя вытащила накануне? Я вскрыла животы тем ублюдкам, которые собирались тебя... Любить. Кто их всех нас совершил или намеревался совершить добро? Или, может, самая добрая из нас – ты, которая создала эту ситуацию?

– Я не хотела всего этого... – прошептала эльфийка сквозь слезы. – Не создавала...

– Создавала, – добила ее Эм. – Какого черта ты не сидишь в своем дорогом платье в тепле и комфорте, болтая о своем величии с другими остроухими? Хочешь сказать, тебя выкрали из Долины, когда ты вышла на улицу поссать?

– Эм, – одернул ведьмак, глядя на нее из-за плеча.

– Эта дуреха сидит здесь и несет чушь про доброту и прочее, еще ничему не наученная! Я знаю, чем все это закончится. Миром правит сила, эльфийка. Все, что интересует нас – это достичь удовольствий и избавиться от неудовольствий, как у самых примитивных существ. Научись вскрывать животы другим и проживешь дольше.

– Я не буду ничего вскрывать, – прошептала эльфийка онемевшими губами и опустила голову. Белокурые локоны сползли с плеч на лицо, скрыли его, оставляя красивый профиль. Она мучилась виной и воспоминанием о своих тюремщиках, которые были убиты.

Эм внимательно посмотрела на собеседницу – на прямой нос, уголок чувственных губ, переливающуюся россыпь волос. Ее голос звучал, как музыка, глаза были темно-синими, как предгрозовое море, а запах – свежим и манящим. Такая красота не могла не быть проклятьем.

– Будешь, – заключила Эми мрачно. На этот раз она и сама была недовольна предчувствием. Декоративных птиц нужно держать в клетках, правильно ухаживать за ними и следить, чтобы они не потерялись – погибнут. Именно поэтому девушка, помолчав добавила: – Завтра повезем тебя в твою Dol Blathanna.

– Мне туда нельзя, – встрепенулась эльфийка. – Это невозможно.

– Это еще почему?

– Ее выгнали, – вмешался Геральт, поворачивая тушку на вертеле. – Скажи мне, дочь Эллейн Рисад аеп Шеалле, что ты сделала? Что заставило Aen Seidhe отказаться от Аen saevherne?

Ведунья? Эльфы выгнали ведунью? И неужели же эта смазливая беспомощная девчонка – ведунья? Эм повернулась к эльфийке корпусом, всем видом показывая, что требует немедленного объяснения.

– Я... – эльфийка сжала изящные пальцы и выдохнула: – Я покусилась на королеву.

Эм ждала продолжения. Его не последовало.

– В смысле ты пыталась убить свою королеву? Это невозможно.

– Нет... То есть да... То есть я не хотела!.. Я хотела помочь... Они бы его убили, и мне пришлось придумывать на ходу... То есть он ее спас, и его не тронули, простили, пока он опять не ушел...

КОНЕЦ ОТРЫВКА.

В общем, оказалось, что эта эльфийка влюблена в... Йорвета! И спасла ему жизнь) Эм от такого поворота сильно расстроилась. В итоге Геральт отправит эльфийку именно к нему и там начнется другая история :)

Приехали, значит, Геральт и Эм на такой красивый зеленый холмик, а на нем бац – и вырос большой красивый дом. И встречает их хозяин дома – красивый такой статный волосатый мужик. Эм смотрит на него, а у него лицо такое как будто знакомое, но вроде и нет. В принципе, ей было не особо это важно, она же скоро Йеннифэр увидела, которая их встретила холодно-приветливо на пороге дома и сказала, что они как два придурковатых лысых брата-близнеца. Еще ужаснее было, когда Йеннифэр потащила Эм на второй этаж, где Эм помыли, высушили, надели на нее красивое вечернее платье. Стоит такая Эм перед зеркалом в вечернем наряде, кости торчат, щеки впали, а на голове лысина сверкает... Йеннифэр пожалела ее, начала колдовать, но это не сработало, Эм ведь поглощает магию. Поэтому они взялись за руки, Эм повторила заклинание, которое ей продиктовала Йеннифэр, и вот уже к ужину она спускается с белыми волосами чуть ниже плеч! Вот это да! Геральт, конечно, воспрянул, приятно, когда у твоей бабы голова не похожа не медный таз :)

Сели, значит, вчетвером за стол, еще этот статный мужик с гривой на голове. Геральт учуял, что в еду Эм добавили что-то, но решил довериться Йеннифэр. Не зря: Эм начала уплетать все подряд. А вот говорили они всякие разные вещи. Мужик этот оказался возлюбленным Йеннифэр, он ее подкалывал и даже усмирял, от чего Геральт постоянно кашлял, давился едой, а еще косился на противоположную стену, на которой висел целый музей необычного холодного оружия. Йеннифэр была довольна и спокойна. Над Геральтом мужик тоже странно шутил, например, спросил, как бы он отнесся к тому, что его внук (Геральта) женится на его дочери (Геральта)? Потом как-то все зашло на тему Цири, как какой-то эльф там все вот-вот порешает, ну и, понятно было, помрет. Тут Эм психанула, начала кричать и трястись, что она за Саэроса всем хребты переломает и вообще, а Йеннифэр, мол, что, лучше пусть Цири погибнет? А Геральт такой мясо на кусочки режет на фигурной тарелке. Тут уже встал статный мужик, голос у него стал совсем внушительный, и начал обвинять Эм в том, что она погубит все живое навсегда, свой дом, и страшный она, в общем, человек, и надо ее прямо сейчас убить. Тут уже сама Йеннифэр шокировалась. А Эм вдруг вспомнила, что слышала она уже от этого мужика про дом, и что мужик-то этот – тот самый лысенький кривоножка, у которого были живые растения и одинаковые люди, и который все и всех уничтожил в ее видении, когда она плыла над безжизненной землей, то есть это он на самом деле страшный человек! Неплохо он так осексапилился за короткий срок. Дальше, пока Эм и мужик сверлили друг друга взглядом, время замедлилось и пространство в столовой так сильно поменялось, что все потемнело, стекла кругом разлетелись, а Геральт и Йеннифэр так сильно придавило, что они сползли и не могли дышать и двигаться. У Эм почернели глаза, а казалось бы, силу-то у нее забрали... Она первая остановилась и бросилась к лестнице за мечом, мужик – к стене, сорвал длинную острую штуку, напоминающую меч, развернулся и вспомнил, что он не один. Он посмотрел на Геральта, понимая, что тот будет путаться под ногами и мешать убить девчонку, но тот спокойно на мужика посмотрел и тоже пошел наверх. Тут Йеннифэр набросилась на мужика, мол, “ты сбрендил что ли совсем?”, а мужик ее очень умело и нежно успокаивал, объясняя, что лучше сейчас, чем позже, потому что потом тощая девка силу наберет и все уничтожит (искренне говорил), и его с Эм противостояние закончится всемирным п****цом, а для него Йеннифэр важнее всего, он же из-за нее пришел, обожает и все такое, и ее, и ее мир в обиду не даст.

В это время Эм забежала в комнату, как-то сорвала платье, переоделась, на ходу меч из ножен вынула, схватилась за ручку двери и остановилась. До нее дошло, что мужика будет защищать Йеннифэр, она его безумно любит, это очевидно, а Геральт будет защищать Йеннифэр, то есть по сути у Эм одна против троих и у нее нет шансов. Более того, что бы Эм ни делала, она все равно вся принадлежит ведьмаку и скорее себя двадцать раз убьет, чем причинит ему вред, а если она Йеннифэр как-то повредит, то ведьмак страдать будет. Пришлось опять прыгать из окна и бежать к конюшне. У дома Эм вдруг замерла: она уставилась в стену, на другой стороне которой как раз стоял мужик. Тот тоже ее почувствовал, и они оба увидели, что если они сегодня вступят в бой, то их любимые люди обязательно встрянут и погибнут, даже если Йеннифэр телепортировать к чертям, а Геральта запереть. В общем, Эм прибежала в конюшню, седло набросила на свою Крышу и собиралась быстро свалить, а Геральт уже за ее спиной стоял. Тут Эм наконец и поняла, что не только унижающая жалость им двигала, что она ему все-таки нравится чем-то, и так ее эта мысль припечатала, что бросилась она Геральту на грудь и разрыдалась, а он ее жарко целовал и обнимал, к груди своей широкой прижимал, хоть и хотел ей по-прежнему шею свернуть, настолько она его достала. На этой чудесной ноте они свалили как можно дальше от этого места. Также они посетили почти всех своих друзей-приятелей, много шутили и пили, а Лютику помогли открыть театр, который ему был не нужен) Вот еще отрывок двухгодичной давности:

ОТРЫВОК

– Актерское мастерство – сущий пустяк.

– Девушка, вы так говорите лишь по незнанию. Единицы могут продемонстировать истинное искусство перевопрощения, передать оттенки настроения, создать правильное впечатление у зрителя.

– Это все слова. Любой дурак может создать правильное впечатление, было бы желание.

– Быть может, и любая дура? – улыбнулся Лютик. – Прошу прощения, но труды непонятых гениев столько раз были извращены и неоценены, что я начинаю терять веру в здравомыслие людей. Покажи нам, как создать впечатление.

– Что, прямо сейчас, здесь? – удивилась Эми.

– Почему бы и нет. Или мы недостойная публика?

Эм посмотрела на Геральта. Ведьмак, пожав плечами, скрестил руки на груди и прислонился к стене.

– Ладно, будь по твоему, – девушка поднялась, расправила плечи. – Что там у тебя? – она вырвала из рук барда листок. – Ага. “Вы думаете, я боюсь? На всей земле не сыщется более благородного и бесстрашного мужчины и более талантливого художника, нежели я, не раз спасавшего жизнь ведьмаку”. – Эми прыснула. – Давай лучше так, – она сделала несколько шагов, подбирая слова, развернулась и посмотрела на Лютика высокомерным колючим взглядом. – Ты думаешь, я боюсь боли? – голос ее зазвенел, словно сталь. – Меня пытали, жгли, резали. На мне ставили опыты. На моих глазах убивали друзей и близких, и я, окропленная их кровью, беспомощно смотрела на их последний вздох. Я убивала так часто и так много, что потеряла счет. Я была на грани безумия, я путешествовала сквозь время и пространство. Я – первая и последняя ведьмачка на земле, которой не страшна ни магия, ни яды. Мой путь еще не начался, а обо мне уже слагают легенды и баллады. Я – древнее смертельно опасное существо, – прогремела Эм, расставив руки, – которому нет имени, чьи возможности недоступны пониманию ума. Я – причина гибели цивилизации! Я – ваша гибель, – добавила она выразительно, сверкая ужасающими глазами, – склонитесь же перед истинной королевой!

Лютик очнулся, закрыл рот и энергично захлопал.

– Браво! – воскликнул он ликуя. – Великолепно!

Эми вынула меч из-за спины, пугая барда тяжелым хищным взглядом, сделала пару великолепных по исполнению пируэтов, повернулась к мужчинам спиной, разбежалась, несколько раз сделала сальто назад, молниеносно ударила невидимого противника в прыжке и, перекувырнувшись, приземлилась на одно колено. Завершая небольшое представление, за которым едва можно было уследить, она при приземлении стукнула мечом по дощатому полу и выбросила вперед другую руку.