Текст книги "Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)"

Автор книги: Aquila_C

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 56 страниц)

– Давно я не слышала этого идиотского сочетания букв, – отозвалась она безжизненным голосом.

– Это очень красивое имя. На забытом древнем языке оно означает «догоняющая рассвет».

Эм вспомнила еще одну жертву искусства – Лютика. Наверняка он бы описал этот низкий мелодичный голос как журчание ручья, шепот ветра в свежей листве, на которую падают лучи яркого солнца, песнь, затрагивающую самые сокровенные струны души, и тому подобным бредом. Хотя действительно навевало…

– Значение еще нелепее сочетания. Стоило ожидать. Знаешь, – она посмотрела на него в упор, – я думаю, что такой забытый древний язык может знать только такое же древнее забытое существо.

Ангел смотрел на нее холодно и равнодушно.

– А ты, похоже, местный король этого сумасшедшего дома, да? Принес меня сюда, чтобы выходить, а потом заразить меня через половые сношения жаждой жизни и любви. Мы будем кувыркаться по лестницам наперегонки, звонко хохоча, и делиться друг с другом самым важным и родным. К примеру, откусанными ногтями. И умрем в один день…

Голос Эм был совершенно мертвым. Она, произнося звуки, одновременно спрашивала себя, зачем тратит энергию. Подойдя к краю платформы, она посмотрела вниз, в черную бездну, накопила побольше слюны во рту и плюнула вниз.

– Высоко, – сказала она выразительно и села на краю, свесив ноги.

Ангел бесшумно приблизился к ней. Он молчал. Эми пыталась определить, когда же закончится его терпение? Подумав, он громко и смачно плюнул вниз вслед за ней и присел рядом.

– Не ожидала? – спросил он, чуть улыбнувшись, видя ее выражение лица. – Я изучал психологию неблагополучных детей, не волнуйся.

– Ты выиграл.

– Меня зовут Feadrinharael. И действительно, я – король этих мест. Нет, ты мне не интересна. Но у тебя есть кое-что, что принадлежит мне, и я хочу это забрать. – Эми молчала, вглядываясь в бездну. Ей было все равно. – Амулет, который тебе дала твоя родственница, не принадлежал ей. Он был украден у меня когда-то очень давно. В этом амулете находилась часть души темного могущественного существа, убить которого до конца не представлялось возможным.

– У меня его нет.

– Заблуждаешься. Он в тебе.

Эм откинулась назад, различив спиной тепло каменного покрытия. Казалось, оно слегка пульсировало.

– Забирай, – сказала она равнодушно.

Тот, который называл себя Feadrinharael, протянул широкую ладонь к ее груди, сжал пальцы в кулак. Эм чувствовала, как будто ей вырывают сердце, пытаясь протащить сквозь грудину. Она согнулась и резко села, схватив его за запястье. По его сильной руке пошли черные трещины.

– Ты, – услышал он два противоестественных голоса, – убьешь нас обоих.

Фэадринхараэль спокойно отстранился и встал, наблюдая за ее светлеющими радужками. Эм несколько раз глубоко вдохнула, поднялась, зачем-то тщательно отряхнулась и сказала:

– Давай, я готова. Не будем заставлять тебя ждать возвращения украденного имущества.

– Это интересно, – он заложил руки за спину. – Останешься здесь, пока я не решу, что с тобой делать.

– Нет, ну это черт знает что такое! – разозлилась Эм. – С какой стати? Мне нужно идти, не буду я сидеть здесь, – она обвела взглядом окружавшее пространство, но не смогла придумать ему название.

Ангел подошел к ней поближе, заставив ее шагнуть назад. Он категорически наводил ужас, несмотря на свою необычную внешность.

– И куда тебе нужно идти? – спросил он тихо и зловеще. – Торопишься умереть? Смотри, – сказал он, подводя ее к краю платформы, и резко столкнул ее вниз.

Эм закричала. От свободного падения во тьму ее внутренности, казалось, выворачиваются наизнанку. Она ожидала каждую секунду последнего и жесткого приземления, вытягивала вперед руки, пытаясь выпрямить туловище. Когда стало совсем невыносимо, она истошно закричала то единственное, что стучало ее в голове: “Я хочу жить! Я хочу жить!” – и приземлилась обратно на ту же платформу, мягче, чем ожидалось, но все же болезненно. Рассмотрев ухоженные голые ступни психопата в светлой одежде, она медленно встала на ватные ноги. Ее била мелкая дрожь.

– Так я и думал, – спокойно констатировал Фэадринхараэль. Эм отвернулась от него, обняв себя за плечи, пытаясь справиться с шоком. Его низкий мелодичный голос успокаивал. – Оставайся, и я дам тебе то, что ты ищешь. Смысл.

Эм сидела на границе между царством психопата и Сумеречным лесом. Здесь, в этом месте, трава еще была, но редкая и выцветшая.

Девушка глубоко дышала, поджав под себя ноги, и вслушивалась в то, что происходит вокруг. Прошло немало времени, конечности давно затекли, но результата, за которым она пришла сюда, не было. Она различила что-то странное неподалеку и на секунду растерялась от глубокого удивления: перед ней стоял Геральт, раненый, спокойный и собранный.

– Привет, – сказал он ей своим низким глубоким голосом, оперевшись плечом о дерево.

– Что ты здесь делаешь, vatt’ghern? – спросила она холодно. Как ему удалось пройти через лес?? Это совершенно невозможно даже десятерым ведьмакам!

– Я пришел за тобой.

– Ну и зря.

– Эм, – начал Геральт, но она его перебила.

– Мое имя – Evialletiarennen, и там, откуда я родом, сокращения не используются.

– Эм, – повторил ведьмак, видимо, притворяясь глухим, – почему ты ушла?

– Почему я ушла, почему ты пришел… Разворачивайся и иди обратно той же дорогой. Всего тебе наилучшего.

– Эм…

– Что тебе еще нужно от меня? – вскипела девушка, вскочив на ноги. – Я должна тебя развлекать и компенсировать? Не можешь понять, что делать со своей жизнью – утрись, разберись и действуй в этом направлении. Так учил меня один подлец, тоже на букву «ый»! Он, правда, где-то затерялся, но ничего, еще всплывет, ты же здесь!

Геральт молчал и не уходил, просто смотрел на нее своими желтыми кошачьими глазами.

– Ну что еще тебе надо сказать, чтобы ты ушел? – закричала она отчаянно.

– Я не уйду без тебя.

Эм безнадежным жестом всплеснула руками и зашагала прочь, преодолев прозрачный купол, проход через который ведьмаку был недоступен.

Пусть хоть сдохнет здесь, если хочет. Ей все равно.

Конец второй части

====== Часть третья. 1. ======

«Айн, цвай, драй».

Читатель, вероятно, уже догадался, что автор не переносит эпиграфы. Однако, возможно, пора сделать исключение… Автор недавно наткнулся на поэзию, и до сих пор пучит глаза и нервно подергивается.

эякуляция неба на землю – как пурпур марина и ультрамарин –

растеклась куннилингусом всех моих женщин

– консуммация петтинг и гипергамия -и обувной фетишизм –

это больше не модно

но дело ли в этом или в этом – мой пубертатный период?

иррумация-кастрация или кОстрация от слова костер

– я устала

полимеризация гомесвестизма – как и гомосексуальность –

отвлекает меня от моей головы

гонада гонада гаметы гаметы онтогенез – это мой эмбриональный период

или еще одна геронтофилия –

но

хватит мышления неба на землю

а то эякуляция – как ультрамарин

Эй ты, Агурец Антипода, я амброзировал тут

Местами

Ландыши кверху скакали к омарам

Монументально

Воскликнули дети. местами и я к омарам скакал

мы отмоем зарю

Я кричу дорогая я хочу быть с тобой

Где же омары? Я забыл тут омары

дорогая постой

я избавлю омаров от чужих нам амбаров

только н е у х о д и дорогая

я хочу быть с тобой

Анастасия Опара, 11.11.10

Эм долго рассматривала шахматную доску, обдумывая. Решившись, она передвинула фигуру. Оппонент спокойно прокомментировал:

– Решающая ошибка. У тебя нет двух ладей и слона, а ты жертвуешь своего ферзя. Мат за два хода, без вариантов.

Замерев на минуту, Эми толкнула доску достаточным усилием для того, чтобы фигуры потеряли устойчивость, и отвернула голову к окну, разглядывая кроны деревьев.

– Я знаю, что тебя гложет. Ему плохо без тебя.

– Кому. – Голос Эм был глухим и равнодушным.

Оппонент немного улыбнулся, глядя на нее своими ненатурально яркими миндалевидными глазами.

– Верно. Им обоим плохо без тебя. Одноглазый все же больше страдает, он как будто виноват перед тобой, и не был тобою брошен на погибель.

Эми молчала, чувствуя что-то похожее на злорадство. Ветер качал листву.

– Истинное чувство, – продолжил собеседник, не водя с нее горящих синих глаз, – зарождается не сразу. Для него требуется время, силы, готовность и испытания. Лишь самые недалекие и неопытные умы решают, что все может быть понятно в первую минуту. Ты не дала своим ухажерам даже шанса как-то себя проявить, испытать к тебе чувство. И винишь в этом не себя, а их. Почему?

– Откуда ты знаешь?

– Я знаю все.

– И все можешь?

Фэадринхараэль молчал. По всей видимости, он действительно так считал. Очень скромно, однако.

– Если ты все можешь, – Эм откинулась на спинку изящного кресла и посмотрела на его неестественно красивое лицо, – то почему не закончишь с болью, предательством, смертью и мучениями? Можно ведь принести людям мудрость и умеренность, эльфам – территории и уверенность в будущем, гномам и краснолюдам….

– Я не имею права вмешиваться в естественный ход вещей. Слишком велики последствия. И это ничего не даст.

– Но меня ведь ты сюда притащил.

– Ты – другое дело. Судя по всему, жизнь решила оставить тебя на обочине. Для нее ты больше не существуешь, amanis.

– Как так? А хотя какая разница…

– Давай вернемся к тому, на чем закончили. Твоя задача – вычленить в себе то, что было заперто в амулете, изолировать его и дать мне возможность нейтрализовать.

– Нет! – воскликнула Эми и вскочила на ноги. – Больше ни за что! Хватит с меня…

Она решительно пересекла богато обставленную залу, направляясь к двери, но подойти к ней не смогла: что-то ей мешало.

– Тебя никто не отпускал, – сообщил ей ровный голос за спиной. – Вернись в кресло.

– Оставь меня в покое, сумасшедший эльф, я сыта по горло и тобой, и твоим непрекращающимся словесным потоком! – зашипела девушка, сверля его взглядом.

Фэадринхараэль без труда и движений впечатал ее в кресло и подошел к ней, заглядывая холодными глазами в ее глаза. Она снова видела ярко-синий огонь и знакомый коридор, который успела возненавидеть. Ей стало очень холодно и тревожно.

– Bloede Seidhe! – крикнула она куда-то во тьму бесконечного коридора и вспомнила, что этот эльф вряд ли относится к Aen Seidhe. Потянувшись рукой к бедру, она убедилась, что безоружна. Впрочем, как и в предыдущие разы, которые заканчивались ее неизбежной и мучительной смертью.

– Фэад! – крикнула она жалобно, – хватит, я прошу! Так ничего не выйдет! Забери меня отсюда! Пожалуйста…

Растреклятый бесконечный коридор. Конечно же, этот садист, местный представитель власти, не проникнется ее страданиями. Эм тяжело вздохнула, постояла, разглядывая тьму впереди. Делать нечего, надо идти, иначе здесь можно пробыть до наступления старости. Может быть, в этот раз будет не так болезненно…

Она неуверенно пошла вперед, прислушиваясь к эху собственных шагов, вздрагивая и озираясь. С какой стороны на этот раз? В каком виде? Она увидела справа дверь и обошла ее на максимальном расстоянии. Нет уж. Помним, были.

– Я согласна на еще одну партию! – крикнула она куда-то вперед, и ответом ей было гулкое эхо. – Ты ведь такой благородный, нехорошо издеваться над беззащитными девушками! И безоружными…

Только эхо. И бесконечный коридор. Где-то впереди показалось движение. Удивительно, на этот раз быстро… Эми подавила в себе огромное желание убежать, помня о том, что это единственный шанс выбраться отсюда. Она встала и понаблюдала за черным облаком, подплывающим к ней. Каким это будет теперь?..

Облако, приблизившись к ней вплотную, осело на пол и начало расти, округляться. Вскоре оно приобрело стойкие очертания и затвердело, превращаясь в уродливую пузатую тварь на тонких ножках. Открыв свою рваную пасть, тварь обхватила шею девушки своим длинным сизым языком и потянула к себе. Эми, задыхаясь, пыталась устоять на ногах. Внутричерепное давление, казалось, сейчас выдавит глаза наружу, а невозможность дышать разорвет легкие. Из пасти монстра шла отвратительная вонь, слизь с языка вынуждала пальцы скользить. Результат битвы был очевиден: голова Эм оказалась внутри зловонной пропасти, и девушка провалилась внутрь. Мышцы монстра вокруг нее рефлекторно сокращались, проталкивая ее дальше, слизь разъедала кожу. Она автоматически сделала вдох, заполняя трахею, бронхи вязкой, липкой, зловонной жидкостью, и слетела с кресла, борясь с рвотными позывами.

– Ненавижу, – прохрипела Эми, глядя на короля эльфов с настоящим презрением. Она пыталась оттереть с тела ужасные ощущения резкими движениями рук.

– Плохо стараешься, – король скрестил руки за спиной и отвернулся от нее, давая понять, что аудиенция закончена.

Эми сидела в тени могучего дуба, наблюдая за тремя детьми – эльфами, играющими на поляне. В их движениях, неестественно красивых лицах, взглядах ярких глаз было столько спокойствия и уверенности, житейской мудрости, что девушка не переставала удивляться. Они не кричали, не спорили, совсем наоборот: казалось, что это какой-то жутковатый коллективный разум, действующий сообща. Вероятно, они обнаружили какого-то зверька или насекомое в траве, судьбу которого решали. Эм не понимала их язык совершенно, хоть и различала негромкие ровные мелодичные голоса.

Ей мерещилось, что все это – очередная декорация, такая же жуткая и неотвратимая, как и Сумеречный лес. Это место было даже хуже, потому что оно скрывало свои истинные мотивы и естество. Она вздрогнула, когда рядом с ней присела высокая широкоплечая фигура.

– Это место не обманывает тебя, – услышала она бархатный баритон синеглазого короля. – Здесь нет боли, насилия и несправедливости.

– Звучит как описание загробной жизни, – вяло отозвалась Эми.

– Ты удивляешь меня. Если раньше ты выбирала из бесконечной палитры эмоций любовь и жертвенность, то теперь – отрицание и раздражение. Абсолютно младенческая черта.

Эм не ответила, наблюдая за действиями странных детей. Видимо, они чувствовали себя частью чего-то важного, знали, что они в безопасности. Она им завидовала. Король внимательно посмотрел на нее и подозвал к себе девочку, которая немедленно отделилась от троицы и подошла. Поклонившись, она опустила глаза.

– Garladrim, присядь с нами. Наша гостья скучает, не понимая, зачем она живет. Она немного разочарована в том, что ей предоставила жизнь, в несправедливости. Что ты думаешь об этом?

Девочка долго смотрела своими неестественно яркими серыми глазами на Эми, так, что последней стало неудобно.

– Я думаю, – сказала она своим мелодичным голосом на превосходном Всеобщем, – что это – крайняя степень неблагодарности. Жизнь – это великий дар, и каждую минуту необходимо помнить о том, насколько он ценен. Каждую минуту можно все изменить. Уныние, ожидания – это глупость и малодушие. Если и существует какой-то долг перед Существованием, то это – глубокое благодарение и всепрощение. Оно помогает принять, смириться, найти себя и оценить.

– Спасибо, Garladrim, можешь идти, – отпустил он девочку, и она спокойным уверенным шагом направилась к друзьям.

Эм стало еще больше не по себе. Она понимала, что в словах этой маленькой мудрой девочки есть истина. Ей очень хотелось оправдать себя тем, что здесь – другие обстоятельства, это исключение, но не получалось, и это страшно ее злило. Пошло все к черту...

Фэадринхараэль, ничуть не удивившись, проводил разъяренную девушку холодным взглядом, надеясь на то, что у нее все же есть разум осознать эту простую истину, пусть даже и позже.

====== 3.2. ======

– Неплохо, сегодня очень даже неплохо, – докучал Эм эльф с ореховыми глазами, наблюдая за ее успехами в акробатике. Действительно, за короткое время она обрела некоторую гибкость, растяжку, а навыки, полученные в лагере «старца», дополняли ее боеспособность. Хотя все это не шло ни в какое сравнение с боеспособностью ведьмака, и это расстраивало. Возможно, стоило податься в Каэр Морхен…

Эми оперлась ладонями о землю, медленно свела вместе ноги, до этого лежавшие на двух бревнах, превозмогая боль, вытягиваясь в ровную струну. Затем она быстрым движением встала и снова приготовилась к защите.

Кареглазый эльф с бешеной скоростью покрутил длинное древко без боевой части и нанес серию сокрушительных ударов, ни один из которых не достиг цели. Эми, ловко выкручиваясь и уворачиваясь, избегала их. Последний удар, предназначенный для ее поясницы, она миновала с помощью одного из бревен, оттолкнувшись от него и перепрыгнув через голову назад. Перехватив его древко, она прижала его к груди соперника и приблизилась к его лицу.

– Sulmeldir, – сказала она, восстанавливая дыхание и бесстыдно его разглядывая, – а возможно ли прыгнуть назад, имея на спине два меча?

– Два меча за спиной? – повторил эльф с безразличным выражением своего прекрасного лица. – Они мешают друг другу, делают владельца прямоугольным, увеличивая его габариты. А в случае двойных ремней не дают сделать рывок второй рукой за ремень ножен. Прыгать с одним мечом, рискуя в лучшем случае получить гардой по виску – одно, но с двумя – чистая невозможность.

– Как интересно, – сказала она вкрадчиво, облизнув губы, – А что означает твое имя?

– На вашем будет что-то вроде «соратник ветра».

– А что означает «Amanis»?

– Оставь ее, Sulmeldir, это она от злости, – услышали тренирующиеся бархатный властный баритон. Кареглазый эльф поклонился и удалился восвояси.

– Ты отпугиваешь моих потенциальных поклонников, – сказала Эми саркастически. – Может быть, мое бренное тело просит меня о помощи и содействии.

– Твое бренное тело может замолчать и забыть о своих потребностях, мой народ не станет скрещиваться с низшими видами, это недопустимое и противное природе занятие. К тому же, я не вижу в тебе ничего, кроме злости. Ты лжешь.

– С тобой всегда приятно пообщаться, – отозвалась Эм и побежала со всех ног прочь, намереваясь удалиться раньше, чем этот садист снова отправит ее в бесконечные катакомбы с черным облаком. Она без труда пересекла великолепную аллею, достигла мраморной лестницы и, перепрыгивая через ступени, забежала внутрь дворца, легко петляя по уютным светлым коридорам.

Она забежала в свою просторную комнату, скинула с себя пропотевший костюм, облачилась в просторную легкую одежду, в очередной раз со вздохом вспоминая теплый дождь «старца», и села за письменный стол, залитый солнечным светом.

Закатав рукав, Эм взяла в руку изящный инкрустированный нож и провела им по предплечью, обеспечив себе глубокий порез, параллельный четырем предыдущим. Она положила пораненную руку на стол, отмечая, как кровь стекает на благородное покрытие, и сосредоточилась. Потоки, структура. Потоки… Тишина… Ничего похожего. Эми с силой ударила ладонью о стол и вздрогнула, увидев краем глаза большую светлую фигуру.

– Ненавижу, когда ты так делаешь, – прошипела она, избегая взгляда ярко-синих глаз.

– Это твое любимое слово, – ответил он своим мелодичным баритоном, приставил стул и сел рядом. – Что ты делаешь?

– Потоки… Их больше нет. Я не могу… Когда закрыла ту дверь, то они разрушились… Я все потеряла…

Он внимательно посмотрел на нее, и взял ее ладонь в свою руку. Эми вздрогнула снова.

– Есть другие пути, – тихо сказал король и приблизил их ладони к порезам. – Почувствуй…

Эми действительно почувствовала ласковое тепло, сначала от его руки, а затем и внутри себя, где-то глубоко в груди. Бледный свет, исходящий из ладоней, заживлял раны, сводил их концы, пока не осталось лишь красных полос. Девушка почувствовала себя почти счастливой, неожиданно для самой себя обхватила прекрасное лицо Фэадринхараэля и потянулась губами к его губам. Он быстро отстранился и встал, холодно рассматривая ее, но опять нагнулся, чтобы поймать ее, обессиленную, падающую на пол. Она хотела что-то сказать, безвольно уткнувшись в его твердую мускулистую грудь, но не смогла.

– Такие действия требуют особых сил, которых у тебя, очевидно, нет и не может быть, – сказал он презрительно, перенес ее на кровать и вышел, не оглянувшись.

Эм лежала, не в состоянии пошевелиться, и бездумно изучала расписной потолок. Прошло, видимо, несколько часов, в комнате постепенно становилось темно, и она уже могла немного подвигать пальцами. Как жаль, что она не умеет делать такие волшебные вещи, что сила, которую они посчитала своей и которая давала ей право считать себя уникальной, совсем не ее, оказалась у нее случайно, на время. Она понимала, что черное облако внутри нее – что-то злое, беспощадное и отвратительное, что-то, что может быть опасным. И великодушный король будет носиться с ней до того момента, пока не кончится его терпение, а затем просто прихлопнет ее, как муху. Он неоднократно говорил об этом черном облаке, которое, по его разумению, в итоге поглотит ее волю, уничтожит ее сознание. Убьет ее. И станет еще более опасным.

Этот мир, в котором она сейчас находилась, был истинно прекрасным, как и его обитатели. Эм жалела и завидовала этим существам, вобравшим в себя все лучшее, что только может быть. И в то же время она хорошо понимала, что она не будет его частью. Почему ее душа не могла родиться здесь? Эми, думая таким образом, чувствовала себя ужасно, и безотчетно вспоминала слова сероглазой девочки-эльфа, в одном ногте которой было больше ума и понимания, чем в ней. Такие мысли – зависть, злоба, сожаления, обесценивали ее саму и всю ее жизнь, очерняли ее. Она вдруг вспомнила о той, которой была, казалось бы, совсем недавно, и хмыкнула. По крайней мере, теперь диапазон ее мыслей не ограничивается двумя гениталиями представителей сильного пола.

Эм попыталась перевернуться. Еще рано. Какая жалость, ведь сейчас, наверное, время ужина… Она старалась не пропускать трапезы, потому что в этом месте они были очень вкусными, сытными, а собеседники за столом чрезвычайно интересными.

Наверное, она оскорбила Фэада своим домогательством, да и ладно. Переживет.

Вскоре она вернулась мыслями к детям-эльфам, к их ощущению единения и целостности. Может быть, она тоже не одна? Что это в ней, какое оно на самом деле? Вселенское зло, монстр, имеющий тысячи обличий? Наверное, и у него есть душа, которая находится где-то в ней. В первый раз за все время пребывания здесь она подумала об этом монстре с каким-то сочувствием, без отвращения. Ей стало любопытно, кто он, чего хотел и хочет, какой он. Эм закрыла глаза, глубоко задышала и попыталась представить его, узнать. Она терпеливо и беззлобно звала его внутри, просила показаться, не заметив, как и когда переместилась в большую пещеру с неясным красным свечением.

Она огляделась по сторонам, посмотрела наверх, рассматривая высокий свод пещеры, и услышала ровное глубокое дыхание. Низкое, редкое. Не раздумывая, Эм направилась в его сторону. Все ее тело отзывалось на звук, тянуло ее навстречу, покрываясь мурашками. Мягкой поступью она приблизилась к огромному черному зверю, лежавшему на каменистом полу. Он ждал ее, она это знала. Приподняв большую морду, он изучал ее своими желтыми глазами с вытянутыми зрачками. Эти глаза напомнили ей о Геральте… Их выражение, поначалу злобное, несколько разгладилось. Эми подошла к нему, протянула руку к его холодному носу и села на его лапу, прижимаясь к его длинной лоснящейся шерсти, утопая в его тепле. Его запах напоминал ей о чем-то родном и близком.

Он не был злым или добрым, он вообще не был ничем и в то же время мог быть всем. Она чувствовала его так остро и сильно, как будто он был ее продолжением, и это успокаивало ее. Она не одна… Его понятия о жизни и существах были несравненно шире и глубже ее собственных, настолько, что она не была в состоянии понять их до конца. Еще она чувствовала его одиночество и ожидание, такое бесконечное и мучительное, что от него можно было сойти с ума. Она хотела сказать ему, что это – все, что она может дать, и он чуть заметно коснулся ее своей мордой. «Тогда я согласна», – подумала Эм и увидела, как очертания зверя расплываются, а сам он превращается в черные частицы, вынуждая ее опуститься на камни. Черное блестящее облако за секунду собралось в точку, из которой выросло ее собственное отражение. Она протянула к нему руку, и отражение ответило тем же, как зеркало. Прикоснувшись друг к другу, они обнялись и растворились, потеряв свои границы…

– Что ты наделала? – резкий голос Фэада разбудил ее, заставил ее сесть. Комнату заливал солнечный свет, наверное, уже день… – Зачем?

– В чем дело? – она изо всех сил пыталась проснуться и осознать, чем вызвала такое недовольство.

– Ты нашла его и слилась с ним, ты понимаешь, что это значит? Теперь нет границ, и нет шансов извлечь его из тебя. Ты сама себе подписала приговор.

Эм посмотрела на него долгим, изучающим взглядом.

– Я не спрашивала тебя ни о чем, ни о чем не просила. Я не выбирала путь, который мне пришлось пройти, и не жалуюсь. И если уж нам с тобой необходимо допустить, что какое-то древнее существо непонятным образом заключило себя в амулет, который у тебя выкрали, вывезли отсюда, а потом увезли на север и передали в конечном итоге моей прабабке, которая, в свою очередь, отдала его мне, после чего он, амулет этот, во мне растворился, то вполне можем предположить, что это мое. Это и была часть меня. Или я есть его часть. Я не знаю, как это описать… Он – не ультимативное зло, и то, что осталось от него, лишь хотело снова стать цельным. Не смотри так на меня! Ты мне не веришь, понимаю. Ну, тогда расскажи мне о других случаях, которые убеждают тебя в твоей правоте. И я тоже узнаю, что ты лучше понимаешь то, что происходит.

Король эльфов молчал, буравя ее синими глазами. Он не знал других случаев.

– Ты пропустила завтрак, – констатировал он и вышел, видимо, ожидая, что девушка последует за ним. Есть хотелось страшно, и голод помог справиться со слабостью. Эми встала и направилась прямиком в столовую, испытывая что-то схожее с радостью и наполненностью. В первый раз за долгое время.

====== 3.3. ======

Пробыв в царстве странных эльфов достаточно долго, Эм сделала некоторые выводы относительно устройства этого места и его обитателей, одно удивительнее другого.

Во-первых, необычная еда, которую она с удовольствием ела, росла, по всей видимости, сама. По крайней мере, здесь не было ни садоводов-огородников, ни их приспособлений. Мясо здесь отсутствовало напрочь, но волокнистые клубни, которые часто встречались в обеденной тарелке, вполне исправляли это недоразумение.

Во-вторых, свое время жители заполняли с первого взгляда хаотично: не было школ или институтов, каких-то образований, которые помогали структурировать, организовывать, заставлять. Ей казалось, что такого рода жизнь – праздная и бессмысленная. Фэад поведал ей, что здесь, в этом месте, каждый делает, что хочет, нет ни воспитания, ни принуждения, ни наказания. И при этом ни у кого, кроме нее, не было и намека на девиантное поведение. Эми долго пыталась разобраться, в чем дело: как это возможно, чтобы существо, без воздействия, угроз со стороны старших, могло расти полноценным? А как же наглость, отсутствие границ, эгоизм и прочее? В итоге она поняла: дело было в примере. Взрослые не помыкали и не навязывали ничего ни друг другу, ни младшим. А чувство меры, похоже, было заложено в генах. Вся эта братия была настолько переплетена, что девушка даже начала сомневаться, есть ли здесь вообще какое-то социальное разделение. Может быть, все друг другу мужья и жены, и дети общие?

Еще одним интересным открытием стало трепетное отношение этого народа к жизни. Настолько трепетное, что они старались не давить ногами букашек и помогать раненым животным. Хотя при этом девушка ехидно напоминала себе, что вне границ этого места менее разумные формы жизни страдают, болеют, обижают друг друга и постоянно выживают во всех смыслах этого слова. Как же они благородны и добры, эти высшие эльфы, что решили изолировать себя от других и закрыть глаза на их страдания.

Но самым ошеломляющим открытием для нее стало признание Фэада, что они, эти высшие эльфы – бессмертные души и перемещаются от одного тела к другому, когда приходит время. Она попыталась себе представить на собственном опыте, как это: например, ее бабуля умирает от возраста, и она, Эм, рожает ее некоторое время спустя. А потом и ее саму рожает кто-то из ее потомков… Эта мысль была настолько дикой и непонятной, что никак не хотела усваиваться.

Эми бесцельно шаталась по саду, не зная, чем себя занять. С тех пор, как вопрос с инородным сознанием в ее небольшом теле некоторым образом разрешился, Фэад перестал ее беспокоить. Если сказать точнее, он, видимо, потерял к ней и без того вялый интерес. Она скучала без его компании. В последнее время она чувствовала сильное напряжение внутри, похожее струну, которая была натянута, ныла и беспокоила.

На глаза ей попались двое местных эльфов: ребенок и, вероятно, мать. Кто знает, может, относительно давно они играли друг для друга противоположные роли? Бесстыдно наблюдая за тем, как мать гладит своего ребенка по щекам, заглядывает ему в глаза, девушке невольно взгрустнулось. Свою маму она плохо помнила, с отцом почти не общалась, братьев избегала. И это ее ощущение одиночества, ненужности, отсутствия своего места в жизни давило на нее до сих пор. Неплохо, конечно, растворяться в тепле мужчины, наивно веря, что это тепло что-то значит, но лишь до того момента, пока не поймешь, что все это – ложь. С Геральтом было так тепло, уютно и безопасно. Только место рядом с ним совсем не было вакантным, и сам он нуждался в поддержке и тепле. Йорвет, казалось бы, был более цельным, если бы не был таким дохлым, и его цели были связаны с тем, что понять и принять она не могла. Она решила для себя, что «старец», предвкушая скорую гибель всего живого, пообещал ему за нее победу и освобождение земель от Dh’oine, не утруждая себя излишними подробностями. Эта мысль успокаивала ее. Победа для него – вполне приличная цена за нее. Наверное, циничная мысль. Но какая разница?

Эми вновь вернулась к своему мудрому знакомому с ярко-синими глазами. Ей было интересно, чем он занят, о чем думает. Хотелось поговорить с ним, услышать его мелодичный голос. Бред какой-то.

Думая обо всем этом, она по-прежнему наблюдала за двумя эльфами, не отдавая себе в этом отчета. Мать, отпустив свое дитя ласковым прикосновением, подошла к ней, не смущаясь отсутствием у девушки такта.

– Добрый день, – услышала она Всеобщий. Голос у эльфийки был таким мелодичным, что вызывал в теле непонятные реакции.

Эми, рассматривая ее большие миндалевидные глаза цвета серебра, которые горели на ее кукольном лице, словно лампы, ровную, как будто светящуюся кожу, аккуратный нос, пухлые губы, захотелось спрятать себя куда-нибудь и не позориться.

– Здравствуйте, – ответила Эми хрипло и прокашлялась. – Вы очень красивая. Как и все здесь. И это место. И ваше содержимое, – ей почему-то захотелось плакать, но всего на секунду. Струна внутри натянулась еще больше.