Текст книги "Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)"

Автор книги: Aquila_C

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 56 страниц)

Дым, исходящий от великана, обволакивал, окружал, избавлял от боли. Геральт, Йорвет, родные люди, несчастливое детство, события, впечатления, горести и радости – все расплылось, превратилось в плотный серый туман, не имеющий значения и содержания, начала и конца…

…И туман развеялся.

Дни тянулись бесконечно медленно, все больше раздражая однообразием и скукой. Эми сидела на возвышении, под красивым пышным растением, подогнув под себя ноги, спокойная, уверенная в себе. Многие вещи с некоторых пор стали для нее непонятными: например, что такого милого она находила в большеголовых карликах с отвисшими ушами, какой именно резон видела в беспорядочной возне неприятных во всех отношениях обывателей, как могла тесно общаться с некоторыми из местных, глупыми и до крайности несуразными существами. Один из них, бестолковый мальчишка с соломенными волосами, по-прежнему находился поблизости вместе с Фоком и стариком и смотрел с немым укором. Наверное, Эм случайно раздавила его любимую букашку, или это из-за молчаливого отказа играть в дурацкую игру. Как будто она клялась до гроба изображать любящую мамашу. Благо, хоть Керр перестал мозолить глаза, донимать сожалениями и вопросами навроде: «почему ты отказалась от лучшего в себе?». Ничего более идиотского в жизни не придумаешь.

Единственным адекватным индивидом здесь был Корункан. Почему Эм раньше не замечала очевидного факта – для нее было еще одной неразрешимой загадкой, как и попытка покончить с собой из-за смерти одного из ведьмаков. Да, она провела с Геральтом некоторое время и даже пару раз с ним переспала, ну и что с того? Как из короткой истории можно было раздуть трагедию и собраться прыгать со скалы? Фантасмагория, да и только.

Эм всерьез задумывалась о том, чтобы украсть небольшой корабль и уплыть в ночь, куда глаза глядят, пока все местные клоуны спят, – ровно до того момента, пока не узнала, что без умелой команды управиться с кораблем не удастся. После этого в голове созрел другой план: стать инициатором постройки небольшого парусного судна, с которым справится один человек. Если бы не лень и брезгливость, наверное, судно уже бы строилось, а не находилось на стадии задумки. К тому же, вылези трехлицая тварь со своей свитой во время плаванья, и Эм будет кормить то, что в этом мире выступает в роли рыб. Здесь нужен маг, и, в отличие от гипотетической постройки судна, заставить одного из них сопровождать Эм, пока ей не надоест, было задачей в высшей степени невозможной.

Пожалуй, единственное, что интересовало девушку по-настоящему, – воспоминание о последнем приключении. Им она и занимала себя по большей части. Прокручивая в голове образы и впечатления, она гадала, что за структуры и измерения ей довелось увидеть. Раскрыть эту тайну, исследовать то, что находилось за гранью – вот истинное удовольствие. Ей хотелось повторять эксперимент каждый день, но заручиться поддержкой громилы не удалось. Он, как и прежде, не обращал на Эм никакого внимания, да и она бы не замечала его существования, если бы не корыстные цели. Девушка слегка поморщилась от очередной задачи, зашедшей в тупик, прилегла на траву и погрузилась в размышления.

Бирюзовое небо над головой, насыщенное и необычайно красивое. Вечером оно сменяло цвет, превращалось в умиротворяющее действо, которое завораживало и внушало трепет, а ночью становилось порталом, огромным, насколько хватало глаз, и в нем находилось бессчетное количество точек и тех, кто жил на этих точках. Тех, кто тоже, запрокинув голову, смотрели в свой портал. Дни радовали светом, свежим ветром, ночи – теплом и таинственностью, близостью с собой. Все менялось ночью, потому что воскрешала надежда.

Теперь это была одна лишь пелена бирюзового цвета. Неотъемлемая часть земли. День перемежался с ночью, потому что таков был цикл.

Упрощение до крайности.

Упрощение до гадливости.

Нужно найти другой мир.

– Ненавижу его, – прошипел Малей, издали наблюдая за девушкой. – То, что он с ней сделал – это просто… Ее и нет теперь…

– Керр сказал, по-другому нельзя было, – возразил ему Фок с самым серьезным видом. – А дальше она сама так решила. Не так задумывалось.

– Плевать мне, что он там говорил! Он не лучше!

– С тобой спорить себе дороже. Дите ты еще. Все у тебя или так, или эдак, а середки не бывает.

– Ну и иди отсюда, – прошипел Малей, глядя на приятеля исподлобья. Фок, чуть улыбнувшись, покачал головой и отошел.

Это был его долг, Малея, следить за благополучием Эми. Он чувствовал за нее ответственность и так привязался к ней, что тяжело переживал разрыв. Он верил, что все можно исправить, но пока не знал, как именно. Пусть не было такого инструмента, с помощью которого он смог бы вынудить Корункана вернуть все на свои места. Сдаваться он не собирался. Сомнений тоже не было: сколько бы времени ни потребовалось, он сделает это. Пока же оставалось присматривать за ней, охранять и искать ответ.

Его внимание привлекло движение в небе. Запрокинув голову, он с недоумением рассмотрел летящий предмет, не похожий на зверей, периодически пролетавших мимо.

Эми также увидела, как со стороны моря, рассекая воздух, несется знакомый шар. Заинтригованная, она приподнялась на локтях, рассмотрела распластавшуюся на прозрачном куполе фигуру на головой. Кривые и щуплые ножки Дидо, чьи же еще.

Новоприбывший человечек изображал неуклюжие предсмертные судороги до тех пор, пока купол не впустил его внутрь. Умудрившись замедлить падение, он с кряхтением шмякнулся о землю шагах в двадцати от девушки, потом, бормоча, съел фаолю, насилу принял вертикальное положение и победоносно глянул на собиравшихся свидетелей. Лицо Дидо изобразило недоумение, разочарование и праведную обиду, которую Эм объяснила отсутствием рвения у местных ловить невидимую рыбу и кидаться на землю при одном только его нелепом виде. К слову сказать, вид у него был не только нелепый, но и изрядно потрепанный и жалкий, хотя это не имело абсолютно никакого значения.

Плюнув на невоспитанных местных, он, прихрамывая, поторопился к Эм, чтобы обрушить на нее раздражающую безмозглостью и жестикуляцией речь о том, как он нашел ее по крови, которую взял при первой встрече, как она все правильно просчитала и сделала, отправившись с Корунканом, иначе он не смог бы приблизиться к цели; как он рад, что Корункан ее пока не сожрал, ведь ее священный долг – провести Дидо по недрам в целости и сохранности; как он пережил ряд непростых ситуаций, не утруждаясь при этом сохранять хронологию, последовательность изложения; как его пытались скормить насекомым и ему пришлось переступить через Правила; как непонятное слово непонятным словом (возможно, тот самый цветок?) дало ему возможность увидеть какой-то остров и многое, многое другое. Эм, толком не вслушиваясь, откровенно скучала, наматывая на палец травинки, и внутренне оценивала степень раздражения, чтобы уйти от мага, когда его болтовня начнет причинять неудобства. Народ, поначалу собиравшийся вокруг него с интересом, тоже быстро скис и разошелся. Выслушивать подобные заблуждения и высокомерные выпады по доброй воле никто не хотел.

Эм решила, что скудоумный маг отчасти забавлял. Зачем ходить в цирк и на спектакли, если жизнь носит куда более развлекательный характер? Не менее забавный, чем ситуация с Керрокорунканом. Вот он здесь, вот он там. Задницы разные, а сущность одна. Сущность… Это слово уже стало ругательным, так часто здесь употребляется. Кстати, о задницах: как же откинувшаяся эльфийка принимала судьбоносное решение, если речь идет об одном и том же мужике? Да и зачем надо было выбирать, если по факту якшаться с обоими было оправдано само по себе? И потом, они ведь не смогут рассказать друг другу об ее любвеобильности, если присутствуют по очереди. А если разум у них тоже один и они видят друг друга, то, опять же, о каком выборе идет речь?

Девушка обратила внимание на некоторые изменения вокруг. А, да, болтовня потрепанного безумца, служившая фоном для ее мыслей, оборвалась. Эм подняла глаза на Дидо и приподняла одну бровь, приглашая его кататься по траве, молиться Божественной Серафиде, которую он не раз упомянул в монологе, менять конечности местами или еще какой дрянью заниматься, доступной его извращенному воображению.

– Что с ней? – безо всяких прелюдий спросил Дидо у недружелюбного мальчика с соломенными волосами, стоявшего по правую руку. Малей пробурчал что-то совсем нелицеприятное, отчего у мага задвигалась челюсть. Удивительно, но он не разразился очередным монологом.

– Ты что, действительно с ним пойдешь? – спросил Малей резким неприязненным тоном.

Пойти с сумасшедшим в несуществующее место за несуществующим непонятно чем? Смешно. Хотя между этим походом и, скажем, поездкой на корабле Корункана разницы по сути никакой и не было. Собственно, именно этим Эм и занималась всю сознательную жизнь – походами неизвестно куда, зачем и с кем. Стоит ли нарушать традицию? Девушка испытала некую тень ностальгии по тем временам, когда ей было дело до несусветной чуши. Конечно, она была идиоткой во всех отношениях, но идиоткой с неким шармом. Все-таки надо было отдать должное ослиному упрямству.

Дидо вгляделся в пустые скучающие глаза девушки. Что бы ни было в ней раньше, оно ушло. Вновь его путь был под угрозой, обрастал препятствиями. Чтобы как-то переманить ее на свою сторону, он залез в бездонный мешочек и швырнул девушке в ноги тяжелый продолговатый предмет, в разы превышающий емкость, из которой был извлечен, и по всем законам не способный в нее поместиться.

Эм взяла в руки ножны, провела пальцем по выемкам, где когда-то были самоцветы. Это был ее меч, тот, с которым она давно попрощалась. Если бы он вернулся к ней раньше, счастью ее не было бы предела. Потянув за рукоять, она извлекла часть клинка, покрутила немного, чтобы посмотреть, как свет будет отражаться на металле. Странно, меч запомнился другим.

Внезапно поход с магом предстал под другим углом – в качестве быстрого и верного способа избавиться от этого места и заселивших его синих неразумных пятен.

– Дидо, – произнесла Эм равнодушным тоном и едва не зевнула, – я пойду с тобой в недра…

– Не посмеешь! – возмутился Малей и изменился в лице. Эм замолчала ненадолго, давая возможность магу облегченно вздохнуть.

– Я пойду с тобой в недра, – продолжила девушка, когда Малей ощутил неловкость положения, —, но при одном условии. Мы ищем твои недра, скажем, пять дней. А потом ты поступаешь в мое полное распоряжение. – Настала очередь Дидо меняться в лице. – Ты будешь перемещать меня туда, куда мне нужно, но самое главное, ты будешь делать мне эликсиры, как сделал Зигор, а потом возвращать к жизни каждый раз, как я отправлюсь в путешествие. Ты согласен?

– Ты с ума сошла! – маг был возмущен сверх меры.

– Забавно это от тебя слышать.

Пустые бирюзовые глаза. Ни намека на прежнее эмоциональное существо, рвущееся попасть домой, а следовательно, и в недра. Эта чужеземка была холодной и расчетливой, ничто в ней не выдавало интереса. Она не сдвинется с места, не сделает ничего, если не будет заинтересована лично, – это Дидо понял сразу.

– Поверить не могу, – посетовал маг, хватаясь за голову.

– Зигор живет в той стороне, – произнесла Эм с усмешкой. – Вон там, видишь?

– Не бывать этому, – обреченно прошептал Дидо, опуская ручки.

– Тогда ищи другого избранного, – Эм безразлично пожала плечами и добавила с ехидством: – Бедненький свет истосковался по твоей мудрости, сидя в темных страшных недрах.

– Не пять дней, – почти прохныкал маг, надеясь, что Эм передумает. – А пока не спасем…

– Шутишь? Пять, и ни днем больше.

– А если мы будем у самого порога на исходе пятого дня? Или очень близки? – Маг стал окончательно походить на отчаявшегося ребенка. – Я не могу бросить дело всей жизни из-за условности!

– А я не могу декадами шлындать по одному и тому же острову в ожидании смерти от старости и скуки, пока ты ищешь свои недра.

– Ты мне не веришь, – догадался наконец Дидо. – Думаешь, это неправда. Идем же, и я тебе покажу то, что видел сам…

– Не раньше, чем ты выяснишь подробности у Зигора, чтобы выполнить свою часть сделки.

– Эликсир? – сдался притихший маг, внимательно изучая лицо девушки. – Что за эликсир?

– Который он мне делал. Он знает. Давай только побыстрее.

«Мне тут уже все осточертело», – добавила она про себя, провожая неуклюжую фигуру глазами, и повернулась на недовольный голос мальчика, о существовании которого успела забыть. Пришлось игнорировать капризы недоросля, решившего усыпить ее пустословием в своем неповторимом стиле. Кто бы знал, как ее утомило это место и все, что на нем передвигалось, открывало рот, наблюдало со стороны! Эм огляделась. Керра не было. Наверное, теперь очередь его второй половины слоняться без дела по окрестностям с умным видом. Ну, или нужно сорвать фрукт с высокой ветки, на что первый вариант был не способен в виду того, что ростом не вышел.

– Я не знаю, как до тебя достучаться, – признался Малей с самым несчастным видом, оставив позади гневливые речи. – Ненавижу его за то, что он с тобой сделал! Я прошу, прошу, если ты там есть внутри, не уходи! .. Я… Ты же помнишь, как все было, ведь память твоя осталась, правда? Я… Просто дай мне немного времени, я придумаю, как вернуть, я… – Мальчик медленно выдохнул, сжал ладони в кулаки, чтобы скрыть дрожание пальцев. Голос его стал глубже, сильнее. – Я скоро вырасту. Я стану для тебя всем, по чему ты так тосковала. Я заменю тебе всех. Я буду беречь тебя, беречь, и никогда не оставлю…

Мальчик стих. Собравшись с храбростью, он встретил холодный презрительный взгляд Эм, все понял, опустил глаза и, как побитый пес, поплелся прочь.

«Любят же они усложнять жизнь себе и другим», – подумала девушка с раздражением. По крайней мере, больше не придется терпеть их общество.

В ожидании Дидо, решавшего проблемы со скоростью мертвой улитки, Эм решила немного размяться с новой игрушкой. Водрузив крепление на законное место, девушка потянулась за плечо, чтобы обхватить рукоять и вытащить лезвие из ножен. Несколько легких движений кистью, четких, отработанных движений, и металл засиял, отражая свет солнц. Умение для нынешней Эм имело значение и определенную ценность.

– Ты всех распугала, – послышался голос за спиной. – Теперь ты машешь оружием прямо здесь, ничего не стесняясь.

– Я могу уничтожить вас всех до наступления вечера, – парировала Эм не оборачиваясь. Она уловила движение до прихода. – Не думаю, что несколько упражнений могут навредить.

– Эм, ты не можешь уйти, – Керр устало прислонился к стволу необычного дерева. Он боялся, что проиграл, еще даже не начав, и страстно хотел обратного. – Ты не сможешь вечно прятаться от себя. Настанет время, когда ты вернешься, и тогда тебя раздавит груз горьких сожалений. Ты противишься естественному ходу вещей, и вполне может быть, что тогда будет уже поздно…

– Я вот о чем думаю, – резко перебила его девушка, убирая меч за спину и впиваясь в него беспристрастным цепким взглядом, – осознаешь ли ты, что тебя на самом деле нет? Когда он появляется, от тебя не остается и следа. Ты – рудимент, слепая кишка, то, что он изрыгнул из себя за ненадобностью. Тебя можно использовать только как прикрытие. В целом же ты только отнимаешь его время. Вот о чем ты сам должен горько сожалеть.

Керр медленно закрыл глаза. Ее слова причиняли страдание, Эм видела это и была равнодушна. Она хотела донести до него мысль, остальное было неважным.

– То, что ты оставила себе, это ничто, пустое место. Ты убила себя и даже этого не осознаешь.

– Я не вижу взаимосвязи между твоей и моей идеей.

– Он отрекся от меня, – Керр в отчаянии и желании защититься схватил себя за плечи, – отрекся, но дал мне вторую жизнь! Потому что знает, что его нет без меня, а меня – без него. А где ты? Осталась одна оболочка, все пустое внутри!

– Теперь ты отнимаешь мое время.

– Ты не можешь уйти, – процедил Керр с железной уверенностью.

– Тогда я перережу здесь всех, кого успею, пока ты будешь бежать за хозяином, – спокойно отозвалась Эм и скрестила руки на груди. – Более того, в итоге и он не сможет ничего сделать. Знаешь, почему? Потому что в свое время не избавился от бессмысленного и ненавистного камня на шее. Тебя, Керр.

Молодой человек ошалело следил за тем, как Эм отворачивается, возвращаясь к упражнениям и давая понять, что разговор закончен. Ему потребовалось время, чтобы прийти в себя.

– Делать-то что будем? – обратился к нему шепотом Фок, ожидавший неподалеку.

«Я уже сделал непоправимое, – подумал Керр с горечью. – Больше сделать невозможно. Может быть, ей нужно на тот остров, остаться там навсегда и не причинять никому зла».

Не так он представлял себе их общение. Его планы были плотно переплетены с Эми и не имели окончания, теперь же приходилось не только прощаться с ней, но и пережить тяжелые обстоятельства их разрыва. Девушка была потеряна, уничтожена, и Керр ничего не мог с этим поделать.

– Дайте ей хинагибан, – выдавил он через силу. – И забудьте об ее существовании.

Малей не мог смотреть, как Эми уходит, не мог слушать злые речи и переносить чужое равнодушное лицо. Однако больнее всего ранило то, что его отвергли. Мальчик понимал, что ничего ожидать не приходится, и все-таки верил, что сможет достучаться. От ее брезгливого взгляда – реакции на сокровенное – бросало в жар. Как теперь без нее жить? Все было потеряно, кончено.

Он вздрогнул от прикосновения ладони к плечу. Рядом всплыло понимающее и сочувствующее лицо матери. Нашла его, спрятавшегося, пришла поддержать. Зачем? С ней все давно было понятно.

Малей шикнул, скинул с себя руку женщины, и она погладила его по голове; оттолкнул – и она села рядом, печальная, преданная. Сколько раз он отталкивал ее, наказывал за предательство. Если бы не она…

Если бы не она…

Если бы не мать, то он не узнал бы Эм, не встретил деда, не изменил свою жизнь. Разве можно искренне предавать и при этом возвращаться, когда тебя выгоняют? Наказывая ее, он наказывал и себя – презрение и отречение от некогда близкого человека накладывали свой отпечаток. Эм говорила о том, что каждый поступает, как может. Значит, мать могла действовать из лучших побуждений или ограничений, как и Керр, уничтоживший Эм, как и сама Эм. «Как и я», – подумал мальчик, и в груди у него зарождалась непоколебимая решимость. Ничего не потеряно, просто нужно действовать быстрее, интенсивнее. Свергнуть гиганта, искоренить само понятие «отверженный», добиться справедливости и порядка – это было возможно, он чувствовал это, предвидел.

«Какова бы ни была ее воля, моя будет сильнее, – закончил он убежденно. – Где бы она ни была, я найду ее, заставлю вернуться и уже не отпущу».

====== 6.16. ======

Комментарий к 6.16. Милый друг, на мой взгляд, мы приближаемся к самому интересному. Делюсь с тобой своим видением:

Лабиринт и последняя битва: /vk/ Danny Cocke – The Quickening (это обалденно! все так, как люблю!)

Бал писался под музыку Tudors – Finale (теперь уже Trevor Morris – 1st Season Finale (OST The Tudors ) )

Белый Лес: OST Мерлин – Песня ведьмы

Приятного чтения)

Воспоминания – это не более чем обрывки прошлого, искаженные порой до неузнаваемости, выполняющие самые разные роли. Эм если и видела в них смысл, то в плане опыта – подспорья, способного оградить от повторения ошибки. Почему же сейчас, когда она была в шаге от пресловутых «недр», ее потянуло на ностальгию? Были ли виной несвежие фаоли, или смутное предчувствие тяжелых испытаний? Договор, заключенный между ней и Дидо, отошел на второй план. Сам остров, на котором они очутились, являл собой пример чего-то удручающего и мертвого – начиная с черной, липнущей к ногам земли, точь-в-точь как возле дома Дидо, и заканчивая бездушными агрессивными существами, его населяющими.

Йорвет, неожиданно появившийся у костра когда-то давно, в другом мире; Геральт, символизирующий дом и все, что было дорого и необходимо. Воспоминания. Прошлое, потерявшее ценность, остроту и значение.

Для Дидо воспоминания имели совсем другой характер: он был напуган до полусмерти. Наблюдая украдкой за Эм, он, как ни пытался, не мог уложить в голове последние события и саму суть находящегося рядом человека.

Она, чужеземка, выступающая против несправедливости и бесчестья, сама стала злом, настолько искушенным, что невозможно было уследить за движениями ее оружия.

Она била его. Била!.. Когда он отказался закрыть отверстие, из которого вылезали неизвестные природе животные, желавшие уничтожить непрошеных гостей, она била его! Волочила по безжизненной земле! А потом, поняв, что это не помогает, сложила руки и сообщила, что тоже отказывается от борьбы. Она ВЫНУДИЛА преступить через все, во что он верил.

Дидо помнил в подробностях, как его схватило крылатое чудовище и подняло в воздух. Там, над землей, оцепенев от ужаса, он видел, как она бежала, перепрыгивая через бездонные трещины, разрубая хватавшие за ноги коренья, вслед за ним. Она заставила другого монстра взмыть с ней в небо, пуститься в погоню, и… О, Божественная Серафида!.. Она без тени сомнения принудила одного монстра напасть на другого!.. Пока они рвали друг друга на куски по ее прихоти, она, травмируя руки, вытащила его из кольца огня, призванного защитить от нее же. И она бросилась на Дидо, скинула со скалы… Если бы он не успел создать шар, смягчить удар…

Она стала причиной жгучего чувства досады, разочарования, неотвратимости и животного, непреодолимого страха. И вот она, сидит, как ни в чем ни бывало, будто не понимая, что являет собой все самое темное и отвратительное, что могло существовать на свете! И нет другого пути, кроме как скрывать свое отвращение и подыгрывать ей. «Возможно ли, – спрашивал себя Дидо в болезненном состоянии ума, – возможно ли, что победить зло способно лишь другое зло?..»

За тяжкими мыслями маг едва обратил внимание, как Альдеран, звезда, освещавшая округу ярким серебристым светом, растаял, уступая место первому витку Визсрана.

– Пора, – напомнил расхрабрившийся Дидо натужно бодрым голосом, подавляя скорбь и неприязнь.

Эм поднялась, без нужды поправила ремень крепления меча, пристегнутый на хинагибан – удобную и призванную защищать от повреждений форму охранников материка, представлявшую собой костюм с пластинчатым жилетом. Звенья жилета больше напоминали тонкую невесомую чешую, весьма необычно сделанную. Краснолюды были бы крайне заинтересованы в изучении этой работы. Рукава костюма были безвозвратно испорчены огнем, пришлось их обрезать, чтобы лишний раз не бередить ожоги, как и подол мага, не послушавшего совета надеть штаны. Эм досадовала на Дидо, на его недальновидность, трусость и непоследовательность, ведь его действия не раз подвергали обоих смертельной опасности. Также она находила неправдоподобным объяснение, что растение указало ему путь, «научило понимать», однако ничего другого не оставалось, кроме как идти за ним и его «пониманием», которое и привело их в это ничем не примечательное место посреди ссохшегося кустарника.

Наблюдая за тем, как Дидо колдует руками, Эм немного удивилась новой находке – идее, что она обязательно должна попасть в «недра».Лично для нее ничего интересного в этом походе, кроме рабства мага, не было, и в то же время ее почти тянуло дойти до конца и посмотреть, что произойдет. Она была уверена, что остров, на котором они находились, был уничтожен искусственным образом, как был уничтожен буерог и местность вокруг дома Дидо, чтобы спасти ее от смерти.

Наконец Эм заметила что-то новое: тонкую горизонтальную полосу из подрагивавшего воздуха, образовавшуюся перед магом. Эта полоса, как раскрывающаяся пасть, разошлась в разные стороны, демонстрируя сплошную черную дыру с неровными краями.

– Скорей, – всхлипнул Дидо, просовывая внутрь ногу. Эм без колебаний зашла внутрь, в тьму, разглядывая безжизненный пейзаж, окрашенный рассветом в зеленоватый цвет, уже с другой стороны. Маг прыгнул вслед за ней, и пасть закрылась, поглощая их полностью.

Глаза Эм быстро привыкли к темноте. Она видела площадку и вдалеке очертания обрыва, но больше ничего обнаружить не удалось. Наслушавшись вдоволь странных всхлипывающих и хрюкающих звуков и частых порывистых вздохов спутника, она произнесла:

– Свет, Дидо. Сделай свет.

– Да-да-да, – пробормотал маг не своим голосом, – свет-свет…

Впечатление от черной дыры было таким сильным, что Дидо не сразу смог заставить себя двигаться, тем более заниматься магией. После заминки над его головой образовалось светящееся радужное облако, которое, расщепляясь, устремилось вперед, освещая пространство и слева, и справа. Эм для лучшей видимости подошла к краю обрыва, проследила за вырисовывающимися непропорционально большими ступенями вниз, за первыми очертаниями странной конструкции, напоминающей лабиринт. Там, по верхам стен лабиринта, быстро передвигались и переползали существа, похожие на гигантских насекомых. Но где же конец?.. Свет Дидо двигался все дальше, не находя преграды, пока его стало невозможно различить.

– Вот и моя могила, – озвучила Эм вслух предчувствие. Ей показалось ироничным умереть в подземелье от лап насекомых. Не таким ли образом скончался другой ведьмак? Разве что не в один день, а так все сходится. Хотя неизвестно, как течет время здесь и там. Быть может, и тут найдется совпадение, – все так, как положено, как у них и было, то есть бессмысленно, нелепо и бесперспективно.

Дидо забормотал что-то невнятное, скорее всего, для утешения, но Эм не нуждалась в утешении. Она не боялась умереть. Она ничего не боялась. Было однако еще что-то, что беспокоило, кроме отсутствия результата и глупости, и это было связано с ведьмаком, умиравшим под завалом, окруженный теми, кто видел в нем только пищу. Подумав, Эм присела на корточки возле Дидо, свесившегося с первой ступени и отчаянно болтавшего тощими кривыми ножками, не находившими опору.

– Я не хочу умирать в одиночку, – сообщила она магу твердо. В темноте ее появление возле уха было настолько неожиданным, что Дидо отпрянул, упал вниз на вторую ступень и отбил себе бок. Эм спрыгнула за ним, нагнулась, чуть щурясь от созданной новой порции света, и прервала бессвязные междометия: – Пообещай, что будешь рядом, если это будет мне необходимо.

Вот она, перед лицом, так близко, самое жуткое и опасное творение. Не дать ей уйти, запереть здесь, в обители ужаса, обменять ее на Татийе… Но погибнуть? Он помнил Эм другой, глупой и порывистой, не способной постичь простейших Правил, но при этом было в ней что-то достойное спасения. Могла ли она сама быть причиной своих изменений? Или это с ней сделали? Что, если она просто больна и когда-нибудь придет в себя? «Мое ли это дело? – одернул маг себя. – Это меня не касается».

Невыносимо было смотреть в пустое жесткое лицо чужеземки. Дидо несколько раз коротко кивнул и отвернулся.

– Отлично, – Эм рывком поставила мага на ноги. – Пошли.

Сверху невозможно было оценить высоту стен. Теперь же, ступив на территорию лабиринта, Эм отдала должное постройке. Не виделось способа, с помощью которого можно было преодолеть такое расстояние. Более того, сами стены на ощупь были гладкими, теплыми, чуть мягкими, и реагировали на прикосновение расходящимися волнами.

– Создай свой шар, попробуем перелететь, – предложила она после осмотра. – Ты ведь знаешь, куда нам нужно, не так ли?

– Нельзя, – возразил Дидо с запрокинутой головой. Эм последовала его примеру, но ничего не приметила. Она не могла видеть потоки.

– Тогда придется искать выход по старинке. Куда?

– Там, – Дидо кивнул в сторону, приводя в движение окутавшее его радужное облако света, и уперся взглядом в удаляющуюся спину Эм. Ноги его не слушались, тело окоченело; неприятное предчувствие, посетившее девушку, передалось и ему. Надо найти в себе силы продолжить, ведь цель его сознательной жизни была близка, как никогда. И все же было в лабиринте что-то устрашающее и безвозвратное. Дидо встрепенулся, услышав треск за спиной, осознал, что потерял Эм из виду и бросился со всех ног ее догонять. Страх, липкий, лишающий воли, противный и неотступный, зачем, зачем он нужен вообще? Едва не врезавшись в Эм, маг, часто моргая, отупело уставился на кинжал, который она подобрала с земли и внимательно осматривала.

Резная рукоять, сделанная из прохладного полированного материала, инкрустированная драгоценными камнями. Острый, идеально сбалансированный клинок необычной формы. Мастерская и трудно выполнимая работа. Эм вспомнился меч эльфийки, и прежде, чем она поняла, откуда взялась эта ассоциация, Дидо выдохнул:

– Саэрос!.. Это его… Неужели?.. Как же…

– Видно, кто-то прибрал к рукам до того, как он спрыгнул со скалы, – вяло отозвалась Эм, со звуком вернула кинжал в ножны и вложила его в голенище сапога.

– Прибрал к рукам?.. – не понял маг, семеня за спутницей. – Нет-нет… – новая мысль отразилась болезненным блеском в маленьких глазах. – А… Вдруг он тоже здесь?..

– Сдается мне, кто бы здесь ни побывал, он уже мертв.

«Важнее, почему он обронил кинжал возле выхода, – подумала Эм, прислушиваясь к звукам и ощущениям и не обращая внимания на болтовню мага. – На него напали сразу при спуске, или же он пытался убежать отсюда? Ни одежды, ни останков. Этот треск… Наверное, это они».

–…я иду по его следам, – нервно тараторил Дидо, – я найду их обоих!.. О, Божественная Серафида, я не смел даже надеяться…

– Тихо, – оборвала его Эм и дернула за шкирку. – Дай больше света.

Маг послушно остановился, распушил радужное облако дрожащими руками. Коридор перед ними был пуст и дальше разветвлялся на пять направлений.

Треск смолк. Тишина стояла полная, закладывала уши.

– Они знают, что мы здесь, – мрачно изрекла Эм, доставая меч из-за спины.

– К-кто?.. Где?.. – едва выдавил Дидо, вертясь на месте от ужаса. Он неоднократно убедился на опыте, что девушка умела предчувствовать беду.

– Ты мне скажи. Кто это?

С верха стены, по правую руку, быстро и бесшумно спустилось существо, для которого, по всей видимости, не составляло труда перемещаться по гладким вертикальным поверхностям. Эм сразу определила некое сходство между ним и разными представителями прямокрылых насекомых, при условии, что они тоже превышали в размерах телегу. У монстра было всего четыре конечности – две спереди, их острые сгибы были направлены наверх, и две, вырастающие из звеньев раздувающегося брюха, сзади. Морда существа была округлой, не имеющей глаз, с острыми выростами, связанными между собой перепончатой тканью; приоткрытая пасть занимала почти половину вытянутой морды, имела несколько рядов зубов и жвалы, больше напоминающие серповидное оружие.