Текст книги "Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)"
Автор книги: Aquila_C
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 56 страниц)
Старушка по правую руку от девушки, расчувствовавшись, вытерла скупую слезу.
– Меня тоже пробрало, – шепнула Эми Фэаду, когда оба актера взвыли в унисон, а хрусталь на люстре жалобно задребезжал. – Бежим отсюда, пока совсем не разорвало.
– Ш-ш-ш! – напала на нее старушка, и по залу второй волной разлилось шиканье.
Фэад, чуть прищурившись от удовольствия слышать пение, встал, но остальные посетители, отделявшие его от выхода, намеренно его игнорировали, видимо, пытаясь перевоспитать.
– Меня сейчас вырвет! – взвизгнула Эм, увидев хмурые надменные лица. – Нет мешка? Подвинься!
Посетители повскакивали с мест, скоропалительно освобождая проход. Принцесса сфальшивила и оступилась.
Вылетев из душного и громкого здания, Эм вручила первой же встреченной бедняге свои туфли и, ступая босиком по мостовой, тщательно обходя лепешки, заключила:
– Никогда мне не понять искусство.
– Зачем мы здесь? – тихо спросила Эми, разглядывая в полутьме ночи местный пейзаж и нечто, похожее на вход в гробницу.
– Ты же хотела уникальный меч. Он здесь, – Фэад, не смущаясь, шагнул внутрь, во мрак. – Прислушайся к себе, как тогда, в краснолюдской шахте.
Эми прислушалась. Сначала ничего не происходило, но вскоре темнота перестала быть проблемой, очертания стен стали для нее очевидными, как и глубокий витиеватый путь, который им предстоял, и те, кто на этом пути обитал.
– Ты их тоже чувствуешь? – спросила Эми шепотом, неуверенно шагая вперед.
– Да. Эта гробница принадлежала древнему роду эльфов – первых поселенцев, которые решили жить по своим правилам. Их предводитель, Эрриадан аэп Шиилах, был одним из самых искусных воинов. Слышала о таком?
– Нет, – Эми предчувствовала что-то недоброе.
– Он потребовал создать ему меч, длинный, но легкий, тонкий и острый, но прочный, способный противостоять магическим чарам. Конечно, в итоге нашелся гном, который смог создать это произведение. Но пока он не нашелся, Эрриадан жестоко карал тех, кому задача была поручена. Легенда гласит, что, получив этот меч, эльф был проклят и погиб от своего же оружия – от руки женщины-эльфа, прекрасной похищенной Аниодале, десятилетиями им истязаемой.
– Жестокий… А как было на самом деле? – Эм слышала, что хриплое нечеловеческое дыхание приближается.
– А на самом деле, – Фэад уверенно продвигался по темному коридору, – он перепил краснолюдской самогонки и решил искупаться в ледяной реке, где благополучно утонул. Но меч существует и похоронен он вместе со своим хозяином. Не бойся. И оставь рукоять в покое.
Тяжелое дыхание и шлепки усилились. Эм замерла, зная, что источник звуков сейчас покажется из-за угла. Она думала о грейверах, альгулях и прочих падальщиках, которые могли обитать в местах захоронений, но увидеть трехметрового гиганта с большими выпуклыми глазами, налитыми кровью, и круглой пастью, заполненной по всей окружности острыми грязными клыками, никак не ожидала. Такого мало кто видел, будет, чем развлечь приятелей.
– Цементавр, – констатировала Эм и машинально продолжила: – Невосприимчив к яду и оглушению, любит сбивать с ног, не любит серебро, масло и огонь.
– Неплохо тебя Весемир поднатаскал, – Фэад очаровательно улыбнулся и прислонился к стене, ожидая еще одно представление.
– Он в два раза выше меня, – уточнила Эми.
– Но тебе же выдали амулет, – напомнил сумеречный эльф. – Ты не зря отсиживалась два года, ведь так?
– Все мстишь? – девушка потянулась рукой за плечо, к рукояти, но Фэад остановил ее взглядом.
Цементавр приблизился, нагнулся, обнюхивая Эми. От смрада из его рта у девушки заслезились глаза, но оно было и к лучшему: такую омерзительную рожу ей еще не доводилось видеть вблизи. Монстр презрительно фыркнул и направился дальше по коридору, давая несостоявшейся жертве возможность выдохнуть.
– Я таких могу пачками рубить, – гордо сообщила Эми, когда опасность, судя по всем признакам, миновала.
– Да неужели? – Фэад картинно вскинул брови.
Цементавр, похоже, оскорбился: злобно зарычав, он кинулся на Эм. До последнего она думала, что ее друг предотвратит стычку одному ему известным образом, поэтому уйти от могучего удара серой лапы смогла лишь в последний момент.
– Фэад! – возмутилась Эми, проскальзывая между ног у разъяренного монстра.
– Руби, – призвал ее Фэад и сменил наблюдательную позицию.
Цементавр, проделав несколько движений, не увенчавшихся успехом, обезумел. Его движения стали еще более хаотичными, чем Эми не преминула воспользоваться: направив на него столп огня, она рассекла монстру ноги несколько раз, пока они не подкосились, и перерезала ему горло так глубоко, как смогла. Как ни странно, это не помогло.
– Жульничаешь, – Фэад зевнул.
Эм разозлилась.
– Да что же это! Что ты вымещаешь на мне??
Судя по всему, монстр в дискуссии вступать не желал, продолжая попытки выдрать у девушки внутренности. Эм снова дезориентировала его огнем, исполосовала ноги и, запрыгнув ему на спину, со всего размаха отрубила голову.
– Скучно и неизящно, хотя соответствует глаголу «рубить», – Фэад продолжил путь, не проверяя, поспевает ли за ним попутчица.
«Как же ты меня бесишь», – подумала Эми, глазами ища что-то, обо что можно было вытереть меч.
«Я все слышу» , – отозвалось в ее голове. Эм напряглась до крайней степени: что, если Фэад также слышал ее частые мысли о ней и о нем вместе…
«Да».
Девушка вспыхнула. Мало того, что он был часто груб и невнимателен, ставил ее в странные ситуации, не общался с ней толком, но еще и изучал ее сокровенные мысли!
– Если ты слышал, то почему не подпускаешь меня к себе?
– Мы пришли сюда за твоей блажью, мечом, – Фэад даже не обернулся. Эм схватила его за руку, настроенная решительно, и развернула к себе.
Красивые глаза эльфа горели недобрым синим огнем. Эми вздрогнула: она кружилась в желтом платьице, пока сильные руки не поймали ее, и тут же оказалась на дереве, заглядывая в разноцветные глаза.
– Хватит! – взмолилась девушка, силясь перебороть душевную боль, не желая ничего вспоминать. – Хватит. Не надо меча. Просто уйдем. Ничего не надо.
– Мы почти на месте, – Фэад положил руку на каменную кладку, и стена испарилась в воздухе. Эми увидела огромный каменный саркофаг, украшенный резными фигурами и рисунками. Сняв тяжелую крышку, как нечто, сделанное из стекла, эльф явил на свет содержимое: останки скелета и великолепные длинные ножны, инкрустированные драгоценными камнями.
Эм облизала губы и потянулась за мечом, но дотронуться не успела: искажая пространство, перед ними воплотился могучий и ужасный призрак, одетый, как водится, в древние красивые доспехи поверх истерзанной в лохмотья богатой ткани.
Из его Старшей речи Эми поняла лишь одно слово: «вопрос», но и в том не была уверена. Фэад лишь чуть заметно пожал плечами, предоставляя ей самой возможность выкрутиться из этой ситуации.
– Yeah, – громко ответила девушка, продемонстрировав свои глубокие познания в Hen Llinge.
Призрак снова что-то сказал. Его голос сотрясал стены, а эхо звучало не после, а перед его речью. Жуткий обратный порядок.
– Yeah? – полуспросила она куда менее громко. Призрак осклабился.
Не теряя более времени, Эм схватила меч и помчалась со всех ног наружу, упав на пробивающуюся траву.
– Я смотрю, – Фэад подавил смешок, – с призраками ты управляешься так же лихо, как и цементаврами.
– А я смотрю, ночевать опять будем на земле, – пробурчала Эм, вставая и отряхиваясь. Меч на проверку оказался легким, острым и, судя по всему, очень прочным.
По крайней мере, теперь она не одна.
====== 4.6. ======
Ночь была очень холодной. Эм поежилась и сильнее укуталась в шкуру, протягивая озябшие ладошки к огню. Фэад сидел рядом, не изменяя своей идеальной выправке, жаря на костре овощи из его мира, появившиеся из ничего. Следить за его четкими плавными движениями было сплошным удовольствием, чем бы он ни занимался. И этот раз не был исключением.
– Прости меня, пожалуйста, – нарушила Эми тишину.
– За что? – Фэад не удостоил ее взглядом.
– За то, что не пришла к тебе тогда. Наверное, я очень тебя оскорбила.
– Мужское самомнение не знает границ, не так ли? – эльф протянул девушке ранний завтрак и та, обжигая язык, накинулась на еду с большим аппетитом. – Нет, Amanis. Я зол, потому что потерял два года, следуя твоему примеру. И за время ожидания принял несколько неосторожных решений, которые ощутимо сократили мое пребывание здесь. Если бы ты подумала, то поняла бы, что и сама не бессмертна. Прятаться у ведьмаков, прикрываясь обучением, было большой глупостью.
– Я не пряталась, – тихо возразила Эми. – Сколько… Сколько времени у тебя осталось?
– Мало, – Фэад вытер руки и сел поудобнее. – Но пусть тебя это не беспокоит. К тебе это не имеет отношения.
Эм стало страшно за друга. Мало – это неделя, год, столетие? Он не доверяет ей, не интересуется, как женщиной. Вспоминая о том добре, которое эльф сделал, она неизменно чувствовала благодарность, но отсутствие душевной близости мешало и мучило. Вот он, здесь, но к нему не прикоснуться, не поговорить откровенно, не обнять. Эм уже не помнила толком, что такое интимная близость, и смирилась с этим фактом, пытаясь направить нереализованную энергию в другое русло. Но довольствоваться одним прикосновением за два года, когда Фэад по необходимости прижал ее к своей груди, было слишком трудной задачей. Конечно же, циклиться на таких глупостях недостойно, но пусть тот, кто осмелится ее осудить, сам побывает в ее шкуре, последит за своими глазами, руками и мыслями, находясь плечом к плечу с достойным и привлекательным субъектом, ставшим близким, родным.
С другой стороны, Фэад, несмотря на обстоятельства, решил провести остаток времени с ней. Этот поступок ведь красноречивее слов?
– Не стоит, – предупредил сумеречный эльф любое движение в его сторону.
Эм закусила губу. Очень обидно, когда тебя отвергают во всех известных смыслах, а попытки наладить отношения пресекают на корню.
– Если мы с тобой скоро расстанемся, я бы очень хотела узнать тебя получше.
– И ты думаешь, что если мы залезем друг другу в штаны, то твое желание исполнится? – Фэад посмотрел на девушку в упор.
– Ты оскорбляешь меня.
– Ты оскорбляешь себя своими мыслями. Как человек, которого научили читать и выдали книгу, содержащую важные для него знания, а он использовал ее в целях сомнительной гигиены.
– Я не могу их контролировать! – возмутилась Эми.
– А кто тогда может? Ты пошла за мной. Зачем?
– Фэад, прости, если я тебя обидела. Я не хотела. Поговори со мной нормально.
Синеглазый устало вздохнул и сел сзади девушки, прижавшись к ее спине. Эми затаила дыхание и спрятала дрожащие руки.
– Рассвет, – услышала она тихий мелодичный баритон возле уха. – Закрой глаза, прислушайся.
Пение птиц и шорохи слишком быстро вытеснялись болезненными ударами сердца. Странное тепло его тела. Едва различимый аромат, не похожий ни на что. Равномерное дыхание.
– Если мне нужно что-то услышать, то отсядь, – хрипло попросила Эми, но Фэад вместо этого взял ее ладони в свои.
Это упражнение было ей знакомо. В Сумеречном лесу он не раз отправлял ее прислушиваться к лесу, но ничего необычного ей обнаружить не удалось. Теперь же пульсация от его рук передалась и ей, заполнила ее, создавая странную легкость в голове и теле.
Эм не заметила, как оказалась на ногах. Она приказала костру вырасти до небес, и тонкий огненный столп заполнил светом окружение. Потушив его за долю секунды, Эми взмахнула рукой, и деревья впереди нее согнулись волной. Она увидела бесконечные связи живого мира, ощутила, что и сама она есть все то, что существовало, и задохнулась от острого чувства осмысленности и целостности. Будто состоя из невидимых нитей, Эм проникала во все, что было вокруг.
Это она бежала сквозь покрывающиеся зеленью заросли прочь от опасности, летела над землей, искаженно воспринимая видимые предметы. Она была в почве, воде и древесине. И в то же время все это была не она.
Присев, Эми взяла горсть промерзшей земли и долго перебирала ее пальцами, обнаружив то, о чем ранее никогда не подозревала: жизнь неделима и не нуждается в определениях и ограничениях.
– Я есть мир, – восхищенно прошептала Эми, глядя на друга блестящими возбужденными глазами.
Фэад задумался, внимательно разглядывая ее лицо и реакции. Это был первый момент с их встречи в горах, когда в нем что-то отозвалось.
– Я хочу, чтобы и ты мне кое-что дала. Обещание. Дай мне слово, что ты меня отпустишь, когда настанет мой час, – Фэад присел рядом, прожигая ее синим огнем.
– Да, – уверенно отозвалась девушка. – Обещаю.
Мыцаш Палль, почетный житель зажиточной деревни Болотные Рогавки, крестьянин в неизвестно каком поколении, был очень доволен собой и жизнью в этот весенний вечер. Поухаживав за скотиной, воспитав ремнем четверых сыновей, описав своей жене в тысячный раз ее роль в своей незавидной судьбе, сытно поужинав и приняв на грудь, он был намерен удалиться на покой, но что-то его остановило. Будучи человеком, привязанным к своему имуществу, он каким-то особым чутьем определял ущемление своих интересов.
«Верно, опять соседские босяки балуются», – решил про себя Мыцаш, пригладил редкую бородку, прихватил длинный шест, лампу и направился прямиком в солидного размера амбар.
Замок на двери был в сохранности, что хозяина удивило. Внутри же поначалу ничего необычного не находилось, пока Мыцаш привычным движением не проверил сеновал на наличие посторонних объектов. Что-то ойкнуло, встретившись с шестом, и крестьянин от неожиданности отскочил на приличное расстояние.
Из сена выросла небольшая женская фигура, тряхнула головой и очаровательно улыбнулась.
– Ах ты, оглоедка! – возмутился Мыцаш. – Неужто не учили тебя на чужое не зариться?
– Вы, уважаемый, попутали, – объяснила девушка, вычесывая пальцами сено. – Я – хрюшка. Хрю. Хрю.
– Как… Дык… Стервоза, еще и огрызаешься? – крестьянин схватил висевший на гвозде длинный кнут. – Сейчас я тебя воспитаю…
Замахнуться он не успел. Рядом с девушкой объявился высокий плечистый мужчина, расправил за спиной самые настоящие крылья и, встав в воинственную позу, прогремел:
– А я – дракон!
Почетный житель Болотных Рогавок опешил, о чем свидетельствовали его застывшая поза и неестественно выпученные глаза. Движения больших крыльев создали вихрь из засушенной травы, часть которой залетела в его широко раскрытый рот. Жалобно взвизгнув, Мыцаш шарахнулся в сторону выхода, но малость промахнулся и, с разбегу прислонившись головой к стене, упал назад, как плохо пристроенная кочерга.
– Кажется, ты перестарался, – прыснула Эми, когда убедилась, что хозяин амбара помимо сотрясения и испуга других последствий не получил.
– Так рождаются легенды, – сообщил Фэад с умным видом и увлек девушку на безлюдную опушку через три королевских границы от Болотных Рогавок. Эми после таких перемещений каждый раз одолевало головокружение, поэтому она тут же постелила шкуру и присела, приходя в себя.
– В детстве бабуля мне рассказывала о волшебном мешочке денег, в котором монеты никогда не заканчивались. Как ты думаешь, есть такое на свете? Он бы решил наши проблемы, раз ты не хочешь эксплуатировать других. Ведь существует множество зачарованных предметов, а деньги часто оказываются смыслом жизни…
– Наивно, – Фэад приземлился рядом, чуть пихнув свою спутницу. – Есть общий закон: если где-то прибывает, значит, где-то убывает.
– Ты его только что сочинил? – улыбнулась девушка. – Хм… Если что-то где-то, значит где-то что-то… Давай поменяем местами, и пусть нам прибудет!
Эми воодушевленно схватила Фэада за руку, по обыкновению используя его, как источник силы, которой ей недоставало, и изобразила крайнюю сосредоточенность. В ее животе вероломно и не к месту забурчало.
– Тебя сейчас порвет от натуги, – посочувствовал сумеречный эльф. – Ладно, я тебя покормлю…
– Тихо, – прервала его Эми, не открывая глаз.
Ждать пришлось так долго, что Фэад задремал, из-за чего удалось застать его врасплох: Эм наскочила на него, издавая радостные междометия, и чуть не раздавила.
– Вот, вот! – сообщила она, отбрасывая обглоданную человеческую кисть, случайно перемещенную вместе с заветным предметом. Мешочек был грязным, местами прохудившимся и на волшебство никак не намекал. Внутри оказались пять золотых лепешек с неровными краями. Эм, чуть высунув кончик языка, многократно их пересчитала, укладывала обратно, высыпала, но количество почему-то не менялось. Однако так просто отказаться от прекрасной идеи было невозможно.
– С другой стороны, – утешил ее Фэад, когда понял, что пересчет без посторонней помощи никогда не кончится, – это похоже на монеты, привезенные первыми поселенцами человеческого рода. Историческая ценность неоспорима.
– Есть хочу, – отозвалась Эми, определяя историческую ценность в сумку, туда же, где хранился ведьмачий амулет.
Фэад переместил их в другое место так быстро, что она едва успела ухватить с собой шкуру.
====== 4.7. ======
Эми приземлилась на кусты за большой двухэтажной постройкой, споткнулась о взвизгнувшую кошку и вывалилась из-за угла, как самый пропитой и потерянный для общества персонаж, чем заслужила укоризненные взгляды прохожих. Вслед за ней бесшумно и плавно вышел Фэад, как всегда с идеальной прической. Этот пункт бесил Эми отдельно: почему у него, понимаешь, такая вот приглаженная шевелюра, а у нее самой каждый раз катастрофа?
– Идем, – Фэад прижал ее к себе, накинув руку на ее плечо, и потерся о ее волосы костяшками пальцев, дополняя катастрофу небольшими, но емкими деталями. Эми обязательно бы ответила ему какой-нибудь гадостью, если бы ее внимание не отвлек чудесный запах свежей горячей еды.
Горячей и свежей. Еще и еды. Ей захотелось плакать от счастья.
Синеглазый уверенно подтолкнул девушку внутрь, в уютное, чистое помещение. Трактирщица, полная ухоженная женщина, моментально отреагировала на новых гостей – принесла качественного сидра и закуски.
Эм застыла возле входа. Закрыв глаза, она изучала помещение и других немногих посетителей способом, отличным от того, к которому привыкла с детства. И это было чудесно.
– Сядь, – Фэад притащил ее к столу. – Ты привлекаешь к себе нездоровое внимание.
– Ну и что? – искренне удивилась Эм. – Мало ли на земле чудаков. Народ осудит, плюнет и дальше пойдет, так и не узнав, какое волшебство окружает.
– Мы в Темерии, – пояснил синеглазый. – Здесь твои портреты часто наблюдают. Не забывай об осторожности и здравом смысле, не перекладывай свою ответственность на другого.
Эм будто пропустила замечание мимо ушей, изучая свои ноги сквозь дубовый стол. Она совсем недавно научилась внутренне разбивать на частицы то, что находилось между ней и объектом, и очень радовалась этому навыку.
«Я все слышала. Не бухти и отстань».
– Здесь самый лучший овощной пирог на свете, – загадочно протянул Фэад, откидываясь на спинку скамьи, и девушка невольно обратила на него свой взор, полный голода и надежды. – Хочешь услышать другие мои открытия из людского мира?
– Ты не спал с Трисс, – неожиданно изрекла Эми, поверив его сладострастному тону. – Я это увидела, когда ковырялась в твоих мыслях. Ты ни с кем не спал. И со мной вряд ли будешь. Ты боишься умереть и очень одинок, потому что твои хваленые сокамерники отрицают эмоции, страсть, безрассудство, истинную отвагу. Ты знаешь, что скоро вернешься туда, и хочешь этого еще меньше, чем умереть. Между мной и тобой что-то важное, и хоть мне недостает ума и опыта, при должном обращении я смогу тебе соответствовать. Этого ты и ждешь, этого и хочешь. Но ничего из того, что я озвучила, признавать не намерен. Знаешь, что меня удивляет больше всего? – реакции не последовало, но девушка ее и не ждала. – Меня удивляет, что ты, имея доступ к знаниям, благу, все равно ищешь себе компанию. Наверное, со временем все приедается, да? И какой толк в твоей мудрости, если ты не можешь ею поделиться? Значит ли это, что даже самый великий мыслитель на земле, узревший истину, нуждается если не в партнере, то в ученике?
Фэад посмотрел на нее в упор, снисходительно и немного брезгливо. Именно так, как она и предполагала. Эми полуобернулась и приняла точно такое же выражение лица и позу. Путники искренне улыбнулись друг другу, чем немало озадачили трактирщицу, принесшую рагу.
Эта женщина источала внутреннюю силу и спокойствие. Любопытство победило, и Эм и взяла хозяйку за крупную кисть шершавой натруженной руки. Она уже знала, что судьба другого не только поддавалась описанию, но была почти очевидной при контакте.
Ее звали Абель Югетт. Эм видела быстро сменяющиеся картины: вот маленькая Абель со своим лучшим другом – гусем, ей не больше пяти лет; она страшно боится своего пьющего отца, но еще больше – вспыльчивой матери. Вот ей десять, и она уже работает за троих, приглядывает за младшими, ответственна за скотину. Отец умирает от пьянства, мать заболевает. Вот Абель уже пятнадцать; ее жизнь все тяжелее. Она влюбляется в прыщавого парня ненамного старше нее, но он выбрает другую. Больно. Умирают мать и младший брат; старший женится, средний пропадает. Толстый неприятный мужчина, за которого она выходит замуж, обещает помочь ей, беречь. Эм вздрогнула от отвращения: то, что между ними происходило, не имело отношения к тому, что было с Геральтом и Йорветом. Неужели бывает и вот так?.. Двое малышей, оба умирают в младенчестве. Воспаление, тяжелое восстановление; муж погибает от рук бандитов – облегчение, но лишь моральное. Работа с утра до ночи. Эми видела, что через несколько лет Абель заболеет горлом, потом легкими и умрет мучительно, захлебнувшись своей кровью.
Человеческие жизни, которые девушке удалось изучить, были во многом схожи. Если бы нужно было описать их одним словом, то в подавляющем большинстве случаев слово было бы «зачем?».
Трактирщица вырвала свою руку. Она узнала странную девчонку-ведьму, и теперь косилась на нее в ожидании страшного суда. Нужно было звать на помощь, но страх парализовал. Фэад привлек ее внимание, заглянул ей в глаза, и хозяйка, растерявшись, часто заморгала.
– Ой, почему же я принесла вам две порции? – удивилась она сама себе и протянула руку ко второй тарелке.
– Оставьте, я страшно люблю поесть, – сумеречный эльф улыбнулся, обнажив ровные мелкие зубы.
– Она меня не видит! – Эми старалась одновременно общаться и есть, но получалось плохо. – Я тоже хочу так научиться. Милый, я вот что не могу понять: почему люди так бездарно тратят время, которое им отвели? Ведь оно так скоротечно! – Фэад чуть не подавился и посмотрел на нее с укоризной, мол, «а я тебе о чем толкую так долго»? – Нет, я серьезно! Они все думают, что завтра будет бесконечно наступать, а если происходит то, что напоминает им о конце, то они боятся, жалеют, игнорируют… Но не думают и не ищут смысл, толк. Почему?
– А почему ты сама думаешь, что завтра будет бесконечно наступать? – ответил Фэад вопросом на вопрос и изучил высокую красивую женщину, сидевшую напротив, бесстыдно завлекавшую его томным взором и изощренным поеданием пищи.
– Ты меня не слушаешь, – пожурила девушка друга, дождалась, когда он приблизит ко рту кусок пирога и размазала его по красивому мужественному лицу.
Соблазнительница, увидев, как мужчина напротив втирает в себя еду, замешкалась и потупила взор, уткнувшись в тарелку. Оно было к лучшему: таким образом вне ее внимания остался тот факт, что синеглазый вылил целую кружку на пустое место по соседству.
Эми долго плескалась в бадье, наслаждаясь горячей водой, ароматным мылом и покоем.
Смысл и целостность. Если не вдумываться, эти два слова ничего не значат. Но именно они избавляют от беспокойства, нервозности, дискомфорта и вообще любой отрицательной эмоции. Они дарят безграничное счастье – примирение с собой и с тем, что творится вовне.
Девушка тщательно вытерла волосы, дождалась, когда ее необычный приятель уляжется, и склонилась над ним, разглядывая его прекрасное лицо, горящие глаза. Должно быть, у высших существ каждая клетка стремится к оптимальному функционированию. Для нее внешность и тело перестали иметь значение – как обертка, в которой находится важный предмет.
– Я так тебе благодарна, – с чувством произнесла Эми, нежно погладив Фэада по щеке, задевая его голой девичьей грудью. – За все. Но больше всего – за свободу. За счастье.
Эм нагнулась, желая поцеловать его в щеку, но синеглазый повернул голову, подставляя губы. Замерев на расстоянии нескольких дюймов от него, девушку настигла еще одна интересная мысль, даже наблюдение: теперь ей совсем не нужен был секс. Он стал не только пустой тратой энергии, но и некоей угрозой ее заполненности из-за нужды сближаться с другим. А ведь еще совсем недавно она страдала от нехватки мужской ласки и тепла, и именно в ней искала что-то важное, чего ей не хватало. Как все странно…
Фэад лениво намотал каштановую прядь на палец, следя за направлением ее мыслей. «Ты особенная для меня, маленькая. Поняла наконец.»
– Мы не будем портить наши отношения примитивными бессмысленными занятиями, – весело произнесла Эми, отыскала губами его щеку и отвернулась.
Теперь все стало очевидным. Фэад был для нее единомышленником, тем, кто по-настоящему заинтересовался ею, и это было взаимно. Йорвет был ее голосом разума и стержнем, случайно попавшимся на пути, а Геральт – чистым иррациональным потоком любви и нежности. Возможно, подсознательно это и сподвигло ее направиться в Каэр Морхен – научиться быть полезной ему, стать частью его мира.
Если бы Эм осознала все это хотя бы несколько месяцев назад, то наверняка бы направилась искать Геральта, хватать его за штанину и уговаривать принять ее в каком угодно качестве. Стелить им с Йеннифэр постель, держать свечу. «Как хорошо, – подумала она, – что я раньше до этого не дошла и избавила себя от напрасного унижения».
Теперь все это не имело значения. Она сама была стержнем, потоком любви и соратником для себя. Хотя Фэад, безусловно, скрашивал ее дни своим присутствием и делился с ней важнейшими знаниями.
Одного ценного и близкого друга для замечательного существования было более чем достаточно.
Крутой откос, окружённый лесистой местностью, за которым раскинулась широкая долина.
Эми стояла, раскинув руки, утопая в красоте и чистоте этого места. Невероятный источник внутренней тишины и силы, жизни, света и тепла.
Наполнившись до краев, Эм открыла глаза и выпустила тепло наружу. Долина покрылась ковром из разноцветных точек – распустившихся весенних цветов. Еще одно маленькое чудо, дававшее ощущение парения, невесомости, благодати. Девушка подвинула кучевые облака, прикрывавшие солнце, и взяла Фэада за руку, чтобы поделиться с ним своими ощущениями. Сумеречный эльф широко улыбнулся.
Слова были больше не нужны.
«Наверное, этим и обуславливается некая лень и медлительность людей просветленных, – думала девушка. – Мне так хорошо, что я готова остаться здесь надолго. Не нужно бежать и торопиться куда-то, если счастье внутри, а не снаружи. Оно везде, куда ни пойдешь».
Рука Фэада напряглась. Эми посмотрела туда же, куда и он – на солнце, прищурилась и несказанно удивилась: на него надвигался круглый диск луны. Солнечное затмение?
– В чем дело? – обратилась она к другу, погладила его по руке и, посмотрев на него, перестала дышать. Эми ни за что бы не поверила, что когда-либо увидит его напуганным. – Бежим! – воскликнула девушка и дернула его за руку, но не смогла сдвинуть с места.
– От этого не убежишь, Amanis, – глухо отозвался Фэад. – Слишком рано. Не понимаю… Уходи. Ты обещала.
Солнце почти скрылось за диском. Неожиданно ветер стих, звуки исчезли. Тишина закладывала уши. И тогда Эми почувствовала холод и вибрацию, постоянную, пугающую. Ее темное начало сжалось и потянуло прочь от этого места, чем дальше, тем лучше.
– Скорее, пойдем, я прошу… – взмолилась она, вцепившись в него обеими руками.
– Пошла прочь!! – взревел Фэад и с силой оттолкнул ее от себя. Его лицо исказилось до неузнаваемости.
На ватных ногах Эми прошла некоторое расстояние, пока до нее не дошло, что это конец. Сейчас ее милого друга убьют… Навсегда… Мысль была настолько болезненной, что не хватало мужества ее закончить.
Она не могла уйти, оставить его в беде. Потерять. Это было выше ее сил. Эми развернулась и направилась обратно, глубоко дыша, концентрируясь, собирая всю силу, которая была ей доступна.
Время будто остановилось, а местность стала неживой, искусственной. Фэад стоял на коленях, безвольно опустив голову, и его окружали лишь сумерки, ничего более. Эми на секунду испытала облегчение: все не так плохо, как можно было подумать. Забрать его отсюда, перенести в другое место… И тут она услышала душераздирающий крик боли. Ее добрый друг начал расплываться на глазах, как рисунок с опрокинутой на него жидкостью.
Она и сама не поняла, как и когда закричала в ответ, и, протянув вперед руки, выпустила поток на невидимого врага, но он рассеялся вокруг, разбрасывая деревья, как щепки. Эм, не помня себя, сделала еще одну попытку и рванулась к Фэаду, но ее же собственная энергия возвратилась к ней, сметая все на своем пути. Прежде чем упасть, Эм несколько раз перелетела через свою голову. Кажется, что-то хрустнуло внутри. Нечеловеческим усилием ей удалось подняться вновь на одну ногу, но кровь заливала ей лицо, закрывала обзор.
Жизнь вытекала из нее с сумасшедшей скоростью, но в голове лишь стучало имя друга, страх за него, невыносимая мысль о потере.
– Не смей… Фэад… – Выдохнула Эми в последний раз. Внутренним взором она увидела ни на что не похожее существо, огромное, бесконечно кошмарное и неотвратимое. Оно врезалось в нее, как огромный таран, и со звуком выдрало ей грудь.
Эм упала на землю, не успев прикрыть веками остекленевшие глаза.
Светлело. Луна, пройдя свой отрезок пути, уступила место солнцу.
====== 4.8. ======
Беллетэйн.
Ежегодный праздник весны, возрождения, цветения. “Предвкушение новой надежды и достатка – работы, еды, трав, тепла”, – определяла Луиса свое настроение. В деревне празднование всегда проходило с ее участием. Но только не в этот раз.
В ее домике, на топчане, лежал раненый, нуждающийся в присмотре и уходе. И она не могла оставить его одного надолго.
Огонек в очаге занялся, разгорелся. Знахарка взялась за готовку, прислушиваясь к тихому хрипу больного. Луиса всегда отличалась сострадательностью и любовью к живому, но эта жертва почему-то вызвала в ней особый отклик. Может быть, дело было в ее травмах, которые однозначно меняют жизнь навсегда, может, в периодических жутких криках. А может, в том, что Луиса в этой девушке увидела отчасти и себя.
В домик влетел невысокий молодой мужчина с пышными кудрявыми волосами, проскочил под пучками высушенных трав и подлетел к знахарке.
