Текст книги "Владимир Высоцкий без мифов и легенд"

Автор книги: Виктор Бакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

ВЫБОР ПРОФЕССИИ 1955—1960 гг.

Родители хотели, чтобы я стал нормальным советским инженером,

и я поступил в Московский строительный институт на механический факультет.

Но потом почувствовал, что мне это... словом, невмоготу...

Любовь матери к театру, переданная сыну, детские игры «в театр», занятия в драмкружке и, скорее всего, внутренняя тяга к театральному действу привели к решению поступить в театральный вуз после окончания школы.

В.Высоцкий:

«У меня в семье не было никого из актеров и режиссеров, короче говоря – никого из людей искусства. Но моя мама очень любила театр и с самых-самых малых лет каждую субботу, лет до 13 – 14, водила меня в театр. И это, наверное, осталось. Видно, в душе каждого человека остается маленький уголок от детства, который открывается навстречу искусству».

Но взрослые члены семьи – родители и дед – не принимали всерьез профессию актера, не разглядели призвания в сыне и внуке. Когда после окончания школы друзья – Игорь и Владимир – пришли к Семену Владимировичу за советом, он четко, по-военному сказал: «Значит так, молодежь, слушай сюда. Чтобы всегда был кусок хлеба, нужно идти в технический вуз».

Особенно отговаривал внука от театральной карьеры дедушка, он обладал даром убеждать. Убедили. А в какой механический вуз пойти, если у тебя нет призвания ни к чему «механическому»? Самые красивые пригласительные билеты на день открытых дверей для выпускников школ приготовил Инженерно-строительный институт им. Куйбышева. Конкурс не напугал, и два «Васька» – Владимир и Игорь – 25 июня 1955 года подали заявления в МИСИ.

Перед подачей документов Высоцкий забежал к Богомолову. Мудрый Владимир Николаевич, подлинный мастер театральной педагогики, не стал отговаривать своего ученика, сказав ему: «Со временем ты сам в себе разберешься, и все станет на свои места».

В институты охотно брали спортсменов. Неофициальная «приемная комиссия» у Кохановского спросила: «У вас есть спортивный разряд?» – «Есть первый по хоккею с шайбой». – «Все, – говорят, – мы тебя берем». – «А я с другом, – сказал Игорь, – если помогать, то двоим!» Действительно, Кохановский тогда играл в юношеской команде ЦСКА, а вот друг клюшку в руках не держал. Но помогли: указали накануне темы сочинений... Володя выбрал тему «Обломов и обломовщина» и благополучно списал, сделав для достоверности ошибку. На математике вчерашним школьникам пришлось туго – экзаменатор гонял нещадно. Помогло то, что школьный учитель по математике Николай Тимофеевич Крюков сумел привить юношам любовь к своему предмету. Четверка по математике, пятерки по физике и французскому обеспечили строчку в Приказе № 403 ректора МИСИ от 23 августа 1955 года: «Зачислить в число студентов 1-го курса механического факультета т. Высоцкого B.C. без предоставления общежития».

В том, 1955 году на каждое место мехфака МИСИ претендовали 17 человек. Можно было понять радость поступивших и особенно их родителей.

Первые месяцы студенческой жизни друзья относились к занятиям с прохладцей, очень много лекций и занятий прогуливали. Не лежала душа у Владимира к учебе в этом институте, и он подает заявление с просьбой его отчислить. Сохранился Приказ по институту от 24 декабря 1955 года: «Приказ № 705. Студента 1-го курса 3-й группы механического факультета Высоцкого B.C. отчислить из института по собственному желанию. Основание: заявление студента Высоцкого B.C. от 23 декабря 1955 года». Так не состоялся инженер-механик по землеройным машинам. Некоторое время он еще приходил на улицу Разгуляй в старое здание института, здесь на механическом факультете оставались его друзья – Игорь Кохановский, Слава Соколов, Олег Харо.

Узнав о решении Володи, Нина Максимовна бросилась за советом к самому мудрому в семье – к деду Владимиру Семеновичу. Тот посоветовал обратиться в деканат, чтобы «совместными усилиями удержать парня на правильном пути». Так и сделали. Декан вызвал Володю и в присутствии матери сказал ему: «Высоцкий, не делайте опрометчивого шага, у вас явные способности к математике». – «Вполне возможно, – упрямо ответил Володя, – но инженером я быть не хочу и не буду. Это не мое, понимаете? Так зачем же мне занимать место, предназначенное для другого, которому это нужнее, чем мне».

Родителей волновал «кусок хлеба», Владимира – призвание. Зная тяжелый, взрывной и темпераментный характер отца, решили его пока не извещать о случившемся.

И.Кохановский вспоминает: «25 января я приехал к Володе – был день его рождения, а я к тому же сдал свою первую сессию. Он болел – сильно простудил горло, был закутан в оренбургский платок и говорить старался тише. Мы вдруг вспомнили все, что произошло с нами за последнее время, и написали об этом песню – как сдавали выпускные экзамены, как готовились поступить в институт, как поступали, как сразу же через неделю учебы нас послали на картошку, как мы «помогали» колхозничкам выполнять Госплан, как «Васечек» бросил институт, и вот как он теперь заболел, а ему бюллетень ни к чему, и как он болеет, вместо того чтобы готовиться к поступлению в Школу-студию МХАТ. Песня была очень длинная (на мотив одной из песен популярной тогда радиопостановки «Поддубенские частушки» по рассказам С.Антонова) и почти забылась, но последний куплет был таким:

А коль во МХАТ не попадет,

раздавим поллитровочку,

Васек в солдатики пойдет

носить ружье-винтовочку.

Песня была тут же исполнена нами под аккомпанемент на гитаре (Володя тогда еще только учился этому немудреному искусству) его соседям по квартире и даже вызвала смех».

Не исключено, что друзья по Большому Каретному помогли Высоцкому в выборе профессии. У Левона Кочаряна был собственный похожий опыт. Прежде чем стать режиссером, он некоторое время учился в училище гражданской авиации, потом в 1947 году, вместе с Юлианом Семеновым и Владимиром Цветовым, – в Институте востоковедения, потом – на юридическом, закончил МГУ, затем – Высшие оперативные курсы и работал какое-то время в МУРе. И все же ушел в кинематограф, став незаменимым на «Мосфильме» вторым режиссером – «первым среди вторых».

Артур Макаров тоже не сразу стал киносценаристом. Он два года учился в Саратовском танковом училище, выступал на ринге и был чемпионом по боксу Приволжского военного округа, пока на учениях не обрушился ему на голову ствол башенной пушки. В результате – комиссовали из армии, и он после получения необходимого тогда рабочего стажа поступил в Литературный институт. Потом был изгнан из «кузницы советских писателей» вместе с Беллой Ахмадулиной и Леонидом Завальнюком за отказ подписать письмо против Б.Пастернака и защищал диплом, продолжая учиться на заочном отделении.

Так же и Андрей Тарковский. Начал с художественной школы, проучился несколько месяцев – бросил. Блестяще сдал экзамены в Институт востоковедения, хотя в школе учился кое-как, больше увлекался театральной самодеятельностью. В институте проучился всего полтора года – тоже бросил. После ухода из Института востоковедения был «сослан» матерью на Курейку с геологической партией, подальше от сомнительных друзей. Каждое его увлечение потрясало домашних, и они несколько успокоились только после его поступления во ВГИК.

Володя Акимов в течение пяти лет поступал во ВГИК. А когда наконец поступил – и именно на режиссерский, и именно к Михаилу Ромму, как мечтал, – его с первого курса взяли в армию.

Каждый искал себя в деле, которое могло стать любимым. Друзья разглядели талант у Владимира и подсказали правильное решение. Инна Кочарян вспоминает, что Высоцкий как-то сказал ей:

– Если бы не Лева и Толян, я бы остался в строительном.

Настало время напряженной подготовки к поступлению в театральную студию. Владимир возобновил занятия в кружке у Богомолова. Занимались когда угодно и сколько угодно. Это было время одержимого ученичества... Ставили самое разное: и сцены, и спектакли, большие и маленькие. Кружковцы все делали сами, начиная от костюмов и заканчивая декорациями. Сцены как таковой не было, действие шло прямо на полу, это создавало ощущение настоящей студийности. Постановка по Чехову – «Из записок вспыльчивого человека» – была настоящим, полноценным спектаклем, с декорациями, костюмами, бутафорией, музыкой (он шел под «Свадебный марш» Мендельсона). Нина Максимовна, впервые пришедшая на репетицию, была приятно удивлена уверенной игрой сына. После репетиции она спросила у Богомолова:

–  Может ли Володя посвятить свою жизнь сцене?

–  Не только сможет, а должен! У вашего сына талант!

Богомолов стал целенаправленно готовить Владимира к вступительным экзаменам на актерское отделение Школы-студии им. Немировича-Данченко при МХАТе – предмет мечтаний многих абитуриентов, жаждущих стать актерами. На экзамен по специальности Высоцкий выбрал монолог Баяна из «Клопа» В.Маяковского. Выдержав сложнейшие экзамены, 2 июня 1956 года Владимир Высоцкий стал студентом Школы-студии на курсе П.Массальского. Его сокурсниками были Валентин Никулин, Роман Вильдан, Владимир Камратов, ставшие впоследствии ведущими актерами театра и кино.

Теперь можно было рассказать отцу о крутом повороте в судьбе сына...

При поступлении в Школу-студию потребовалась справка от врача-отоларинголога о том, что голосовые связки у Владимира не больны и голос может быть поставлен. Справку врач дал. Однако в характеристике было написано: «...слух – хороший, ритм – хороший, певческого голоса – нет». Так же считала профессор Е.Сарычева, педагог по технике речи. Она практически не занималась с теми, у кого голос был хороший, и с теми, в ком перспективы не видела. Очевидно, на Высоцкого она надеялась, и он эти надежды оправдал, а педагогу был благодарен:

Вы научили нас, молчавших,

Хотя бы сносно говорить,

Но слов не хватит настоящих,

Чтоб Вас за все благодарить...

Благодаря своей актерской одаренности он смог недостатки превратить в достоинства: он сделал свой голос неповторимым «голосом Высоцкого». После смерти Высоцкого анализом его голоса будут заниматься многие исследователи. Вот мнение Марка Захарова, с которым Высоцкий работал некоторое время в одном театре: «Если бы голосовые связки Владимира Высоцкого вибрировали в иной частотной характеристике, пожалуй, и даже наверняка, изменились бы его рифмы, поменялись бы интонации, а стало быть, и темы его песен. Поэт стал бы другим. Но других поэтов много, среди них нетрудно и затеряться, что с успехом делают многие другие».

Вспоминая годы учебы, Высоцкий рассказывал:«...Первый мой учитель был Богомолов, а самый оставивший след у меня в душе, по-человечески, – это Массальский Павел Владимирович. Я у него учился. Он изумительный человек. Я думаю, что он очень на меня воздействовал».

Как воспитатель П.Массальский был довольно демократичен.

Вспоминает театровед Б.Поюровский: «На других курсах было строго насчет выпить, а на этом – очень просто. Правда, Павел Владимирович в то время уже болел и говорил мне, что после шести часов нельзя пить даже чай, только стакан кефира. Но из-за того что он выпивал когда-то, был снисходителен к этому. И, конечно, студенты тоже грешили, срывы имели место. Но Павел Владимирович все так «замазывал», что ничего не оставалось. Не только в отношении к Володе – к любому своему студенту. Павел Владимирович был человеком несказанной доброты, редкого благородства».

П.В. Массальский вел занятия два-три раза в неделю. Чаще приходил A.M. Комиссаров. А в основном, занятия по актерскому мастерству вели Иван Тарханов и Софья Пилявская.

Школа-студия МХАТа в то время была уникальным театральным учебным заведением по составу педагогов и по талантливости учеников. Студенты не могли позволить себе пропустить лекции, прийти неподготовленными к экзаменам. И не потому, что боялись получить двойку, а потому, что это было стыдно.

Этому учебному заведению была присуща атмосфера пажеского корпуса. Здесь воспитывалось почтение не только к педагогам, но и к старшекурсникам. «Манеры» преподавала графиня Елизавета Георгиевна Никулина-Волконская – статная, худая, полная благородства женщина, ее собственные манеры были безукоризненны, осанка, несмотря на возраст, величественна, а старинные фамильные украшения, которые она любила носить, привлекали внимание всех. Ее стиль общения со студентами – доброжелательная ирония. Она учила важным мелочам: как войти в комнату, как подойти к женщине, как отодвинуть стул, сесть за стол... Для многих это был странный предмет: почти двадцать лет ходили, садились, ели за столом, а оказалось, что делали все не так...

Высоцкому она сказала очень важную фразу: «Володя, не пытайтесь делать из себя графа, постарайтесь стать Высоцким – может быть, тогда у вас и появится благородство».

Период учебы Высоцкого в студии как раз пришелся на знаменательное для всей страны время – «оттепель», которая началась «секретным» докладом Н.Хрущева 24 февраля 1956 года на XX съезде КПСС.

Те, кто говорил, что Хрущев был плохой дипломат и негибкий политик, ошибались. Здесь полезно будет вспомнить речь Никиты Хрущева, напечатанную в «Правде» 31-го января 1937 года: «Злодеи троцкисты готовили террористические акты против наших вождей. Падалью смердит от мерзких и низких выродков! Эти убийцы метили в сердце и мозг нашей партии. Они подымали руку на товарища Сталина, они подымали ее против нас всех, против рабочего класса, против трудящихся! Подымая руку против товарища Сталина, они подымали ее против всего лучшего, что имеет человечество, потому что Сталин – это надежда, это чаяние, это – маяк всего передового и прогрессивного человечества. Сталин – это наше знамя! Сталин – это наша воля! Сталин – это наша победа!»

И вот теперь «негибкий политик и дипломат» прогнулся до наоборот, зачитав «секретный» доклад «О культе личности и его последствиях». Так началось развенчание Сталина. Для советского народа это был шок. В искусстве настала некоторая оттепель после стужи давящего идеологического контроля. Хрущев еще не знал тогда, что этим выступлением он не только взорвал сталинскую систему, но и подвел мину замедленного действия под все здание советской идеологии.

В тот год, когда Высоцкий был первокурсником, молодые выпускники Г. Волчек, Е. Евстигнеев, И. Кваша, Л. Толмачева, О. Табаков под руководством 29-летнего педагога студии МХАТ и артиста Центрального детского театра Олега Ефремова организовали «Студию молодых актеров» и на сцене Школы-студии МХАТ играли пьесу Виктора Розова «Вечно живые». Так рождался театр «Современник». Спектакль по пьесе Розова заканчивался серией вопросов: «Зачем я живу? Зачем живем мы все? Как мы живем? Как мы будем жить?» Через некоторое время Высоцкий начнет отвечать на эти вопросы в своих песнях.

В литературу, поэзию, театр, кинематограф пришло новое поколение художников, поэтов, режиссеров (В. Тендряков, Г. Бакланов, Р. Рождественский, Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, В. Аксенов, Ю. Мориц, М. Хуциев, М. Швейцер, Г. Чухрай, В. Розов, А. Володин...). Впоследствии их назовут «шестидесятниками», и они станут гордостью отечественной культуры.

Все четыре года студент Высоцкий очень увлеченно занимался, проводя в студии даже свободные часы. Много времени отдавал студенческим «капустникам» и всяческим розыгрышам. Обладая великолепной фантазией, умением тонко и остро схватить и передать характерные черты окружавших его людей, он стал неизменным инициатором всех шутливых приветствий, вечеров отдыха и тому подобных веселых мероприятий. Сокурсникам запомнился «капустник», сочиненный на втором курсе. Представление шло около двух часов. Здесь были разные виды искусства – и эстрада, и опера, и оперетта... Невозможно было без смеха смотреть бесстрашные пародии Владимира на педагогов и на разного рода знаменитостей, эстрадных певцов (начиная с Армстронга и кончая Утесовым) или просто на пресловутых героев американских ковбойских фильмов. Побывав на репетиции одного из «капустников», преподаватель русской литературы, крупный литературовед Абрам Исаакович Белкин сказал: «Вот Высоцкий – настоящий поэт. Вы просто этого не знаете...»

Имея в запасе всего несколько слов по-английски, он мог в течение получаса имитировать этот язык. Причем так, что однажды слушавший его человек, в совершенстве владеющий английским, сказал: «Ничего не могу понять. Говорит вроде бы все правильно, а смысла нельзя уловить. Очевидно, какой-нибудь диалект». Ректор студии Вениамин Захарович Радомысленский как-то назвал Высоцкого неисправимым сатириком. Умел Высоцкий посмеяться и над собой. О себе иначе как в шутку говорить не любил.

Очень популярными в студии были рассказы Высоцкого «про соседа Сережу». Существовал ли этот Сережа на самом деле или Владимир сам его придумал, никто не знал. «Сосед Сережа» – очень занимательный парень, немножечко дефективный: не выговаривал половину алфавита. И когда Владимир встречал «Синезу гнуснава-гнуснава», а «встречались» они чуть ли не ежедневно, то получалась очередная замечательная веселая история. Потом появился «Коня» – знаменитый московский голубятник и очень несуразный парень. Колина мать не выговаривала букву «л» и на весь двор, высунувшись из окна, кричала: «Эй, Коня, сходи в магазин, Коня!» Был рассказ о какой-то Шалаве. В общем, что ни жилец – то веселая, то грустная история. Потом, со временем, эти рассказы превратились в забавные житейские миниатюры, созданные по всем законам драматургии – с полноценным сюжетом, завязкой, кульминацией и развязкой... Все слушатели хохотали до колик.

Но бывало, что подобные выступления выходили Высоцкому боком. В первые годы учебы на общих собраниях Массальский иногда высказывал претензии к Высоцкому. Сводились они к тому, что Владимир как артист – несерьезен и все, что он делает, больше подходит для эстрады, а не для художественного театра. Видимо, у Массальского были свои основания упрекать Высоцкого в эстрадности.

Эту черту Высоцкого отмечал и преподаватель по эстетическому воспитанию В.Радомысленский. На одной из лекций он предложил студентам диспут на тему «Актер и человек». Высоцкий по-своему перефразировал такую постановку вопроса и подал реплику: «Актер, но человек». После укоризненного взгляда преподавателя он тут же, «невинно» смущаясь, добавил: «Я только хотел сказать, что и актер – человек». Преподаватель, с трудом сдерживая улыбку, ответил: «У тебя в дипломе будет написано – актер драматического театра и кино, а ты – безнадежный сатирик».

Вообще-то, Высоцкий в период учебы не числился в первых. На курсе были свои таланты, свои гении. В актерских первачах Высоцкий не ходил, у него были другие достоинства. Он был прекрасным парнем, заводилой, очень остроумным человеком.

Вспоминает сокурсница Высоцкого М.Добровольская: «Володя... Володя... Ну, например, впервые в своей жизни я была в ресторане по приглашению Володи Высоцкого. Это было 25 января 1957 года... Мы закончили первый семестр, Володя пригласил Таю Додину, меня и Гену Яловича...»

Вспоминает однокурсник Высоцкого Владимир Камратов: «Сказать, что Володя безумно любил учиться, – это, по-моему, неверно. Он не был в числе интеллектуалов, он как-то плыл так, плыл... Володя жил эмоционально. Он не был хорошим учеником, не был плохим – он так плыл... Если бы мне тогда сказали, что теперь я буду рассказывать о Высоцком! – да никто из нас тогда этого и предположить не мог. Потому что на курсе были талантливее его, интереснее».

Из воспоминаний еще одного однокурсника – Романа Вильдана: «Все жили молодой насыщенной жизнью. Кто мог тогда предположить, что из Высоцкого вырастет гений? Володька был обычным парнем, со своими закидонами, ошибками. Выделялся, правда, энергетикой, темпераментом. Всегда был душой любого застолья. За ним – первенство. Разгульным был очень.

Удивительно, что многие мои друзья и коллеги, и я в том числе, были рядом, вместе с ним, и не видели, не чувствовали силу его безмерного таланта. Он тогда был одним из нас, тогда еще молодых и здоровых. В чем-то самонадеянных, смешных, наверное, талантливых молодых людей. Но он все же был больше, лучше, чище, открытее каждого из нас. Но время, видите, как все развернуло. Всей своей жизнью, творчеством Вовка доказал свою значимость, состоятельность».

ИЗА ЖУКОВА

Вскоре после поступления в студию, в октябре 1956 года, Высоцкий стал посещать репетиции учебного спектакля третьекурсников. Ставили «Гостиница „Астория“» А.Штейна. Спектакль готовился как выпускной для этого курса. На второстепенные роли в такие спектакли обычно приглашали студентов младших курсов. В маленькой сценке у Высоцкого там была бессловесная роль бойца с винтовкой: начальник патруля проверяет документы, а боец-Высоцкий уводит задержанного...

На репетициях Владимир знакомится с Изой Жуковой – студенткой третьего курса, своей будущей женой.

Иза Константиновна Мешкова (девичья фамилия) родилась в январе 1937 года в городе Горьком. Отец и отчим погибли в войну. Маленькой девочкой она очень любила танцевать и поступила в хореографическое училище. Училище закрыли, но Иза в числе пяти лучших учеников продолжала заниматься при театре. Летом 54-го в Горький приехали педагоги из Школы-студии МХАТ В. Радомысленский и В. Монюков отобрать талантливую молодежь. Изу приняли сразу и разрешили сдавать экзамены по общеобразовательным предметам в любом институте города Горького. Девушка, никогда не мечтавшая стать драматической актрисой, очень быстро почувствовала вкус к профессии и стала одной из лучших студенток на курсе.

После второго курса, во время летних каникул Иза вышла замуж за брата школьной подруги Лилии Жуковой. Девочка была очень юной, а мальчик впечатляюще выглядел в ладно сидящей на нем военной форме авиационного техника.

Весной 1957 года сдавали первый акт «Гостиницы...», потому вместе с педагогами долго, почти до утра, обсуждали его.

Вспоминает Иза: «И вот после сдачи спектакля у нас было застолье студенческое. И, конечно, там был Володя. Под утро, когда все стали разъезжаться, мы с подругой Греттой Ромадиной и нашим педагогом Виктором Карловичем Монюковым собирались ехать пить кофе с пирожными к его тете. Мы стоим в сторонке, ожидая последнего такси. И вот тебе пожалуйста: Вовочка Высоцкий, незаметный весь вечер, – рядом, крепко держит мой палец и смотрит с несокрушимой уверенностью стоять насмерть. Возмущение, искренний протест и главный козырь: «Я, между прочим, замужем!» – не помогли. Все уехали без нас. ...И случилось чудо. Мальчик с торопливой, чуть вздрагивающей походкой, дерзкий и нежный, смешной и заботливый, стал родным и любимым. Глупый мальчик, смешной-смешной, влюбленный во всех девочек сразу. Он не обращал никакого внимания на мою взрослость и замужний статус, появлялся всюду всегда неожиданно, ласково смотрел в упор».

В конце июня 57-го Иза устраивает смотрины Владимира своим родственникам в Горьком. Там на Нижне-Волжской набережной жила семья Изы – мать, бабушка и младшая сестра.

Иза: «Ездили мы в Горький. После третьего курса я ошарашила маму с бабушкой сумасшедшей телеграммой: «Еду домой с новым мужем...» Но на вокзале нас никто не встретил. Володя помчался искать такси, и в это время откуда-то появилась мама с Наташей. Помню мамин вопрос: «Этот клоун не твой ли муж?!» Володя был в своем буклистом пиджаке, а таких в Горьком еще не видели: для провинции это было «нечто»!

Мама, конечно, пошутила, а если всерьез, то отношения с моими близкими у Володи сложились хорошие. Он трогательно и заботливо к ним относился, они ему платили тем же».

Многие очевидцы этого периода жизни Высоцкого будут вспоминать эту особенность его гардероба – пиджак из модной тогда ткани «букле». Пиджаков было целых два – один подарил ему дядя Алексей, а второй – муж Лидика Лев Сарнов. Высоцкий по поводу своего скромного гардероба шутил: «Да, не густо. Зато мой папа учится на полковника».

Квартира, в которой обитали мать Изы, бабушка и маленькая сестренка, была очень тесна, и Владимиру приходилось ночевать в маленькой каюте дебаркадера. И это ему очень нравилось – плескалась вода, дебаркадер покачивало, как люльку...

С 28 июля по 11 августа 1957 года в Москве проходит мероприятие «планетарного масштаба» – VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Когда вся страна, и молодежь особенно, готовится к великому нашествию народов в столицу, Высоцкий и Кохановский поступают оригинально... Все стремятся потолкаться в сутолоке фестиваля, а они уезжают отдыхать на Черное море, снимают маленький отдельный домик в Хосте недалеко от моря и проводят незабываемый месяц. Оба молоды, веселы и беззаботны...

Осенью 1957 года Владимир привел Изу на Первую Мещанскую.

– Мамочка, это Иза из нашей студии, она переждет у нас дождь...

Ему было 19 лет, Иза на год старше. Дождь закончился, а Иза осталась. Стали жить вместе, но брак не регистрировали – у Изы еще не был расторгнут брак с первым мужем.

Нина Максимовна и соседи встретили Изу радушно. Как-то зашел Семен Владимирович. Побродил по квартире, сказал: «Ну, ну!..» – и ушел. Оказалось, он приходил знакомиться. А через день привез широкую деревянную трофейную кровать, появилась ширма для молодых, письменный стол. В квартире три комнаты – места хватило всем: напротив входной двери комната Нины Максимовны и дяди Жоры, рядом комната Гиси Моисеевны с сыном Мишей, а третья – общая, в ней на левой половине разместились Владимир с Изой. В центре большой комнаты стоял обеденный стол, за которым вместе трапезничали, как одна семья.

Вот какое впечатление осталось у Изы от того времени: «Когда был Володя, замечательно было жить. Все было ярким, звучным. Он все превращал в праздник, появлялся всегда стремительно, как фокусник доставал конфетку, мандаринку, воздушный шарик, рассказывал смешную небылицу, тотчас нужно было куда-нибудь бежать... Или я заболевала, и моментально появлялись лекарства. В Москве тогда невозможно было достать цветы, а он находил. Сердиться на него было невозможно. Везде друзья, везде интересно, все – разное. В обеденный перерыв мы часто бежали на Большой Каретный... Яркая, большеглазая, сияющая Евгения Степановна спешила накормить нас, на уход давала денежку, и мы убегали в свою студенческую жизнь...»

В конце 57-го режиссер Д. Васильев ставит фильм о пограничниках – «Над Тиссой». Высоцкого пробуют на одну из ролей, но не утверждают. И все же кинодебют состоялся именно в этом году. В январе на озвучивание мультипликационного фильма «Чудесница», пропагандирующего полезные свойства кукурузы, режиссер А. Иванов пригласил студентов училища. В эпизоде с хором сорняков, которые распевали:

Мы ячмень, пшеницу сгложем,

Кукурузу уничтожим,

На полях останется труха! Ха-ха! —

звучит голос Высоцкого.

В июне 1958 года Иза получает диплом с отличием и по персональной заявке главного режиссера Киевского театра им. Леси Украинки М.Романова получает распределение в этот театр.

В сентябре Иза уехала в Киев...

Иза: «Собирали меня в Киев. Володя занимался моим гардеробом. Покупаются два шерстяных отреза... Володя везет меня к знаменитой портнихе... И в моем чемодане два новых платья – образец гениальной простоты и неподражаемой скромности. Евгения Степановна подарила мне старинную подвеску и дала денег, чтобы сделать из нее перстень (единственная драгоценность за всю жизнь). Я запасаюсь губной помадой и лаком для ногтей. Студийный запрет на косметику снят – можно красить все: брови, ресницы, губы, щеки и даже волосы. О волосах, правда, не может быть и речи – этого не допустит Высоцкий. Он всегда просит: «Изуль, распусти волосики!» Мы притихли, ужасно деловые, меньше смеемся, больше молчим. Но чемодан уложен. Нина Максимовна напекла пирожков в дорогу. Киевский вокзал был затоплен моими слезами...»

Потом почти два года бесконечных прилетов-отлетов, долгожданных и неожиданных встреч, писем, ночных телефонных разговоров. Владимир разговаривал по телефону из прихожей, накрывшись подушкой, чтобы не разбудить Гисю Моисеевну с Мишей. На другом конце провода – Иза в кабинете заведующего труппой, рядом с гримерной, в которой она жила, слышала в трубке: «Здравствуй, это я!» Они почти ежедневно писали друг другу, и почти каждую неделю в субботу Владимир уезжал в Киев, а по понедельникам прямо с вокзала бежал на занятия.

В Киеве Иза часто бывала в доме № 20 по улице И.Франко у Володиной бабушки.

Еще во время войны – 20 октября 1941 года – в оккупированном немцами Киеве Дора Евсеевна вышла замуж за Георгия Лукича Семененко, приняла фамилию мужа, сменила имя и стала Дарьей Алексеевной Семененко, украинкой по национальности. Это не только позволило Доре Евсеевне избежать участи погибших в Бабьем Яру, но и с разрешения оккупационных властей она прямо у себя в квартире открыла косметический кабинет. На это и жили. Официальное имя бабушки среди домашних не прижилось, и для родственников она была Ириной.

Дарья Алексеевна была большой театралкой, и с мужем они бывали на всех премьерах, в которых играла Иза. У них были постоянные места в первом ряду – четырнадцатое и пятнадцатое. А по выходным они всегда обедали вместе – пропустить воскресный обед считалось неприличным.

Иза вспоминает: «Дом меня томил скучностью, ощущением старости и полумраком, постоянно там живущим. И тем не менее что-то влекло в тот дом – возможно, честность и открытость отношений, не припудренных этикетной приветливостью. И это была Володина бабушка, по-своему заботившаяся обо мне...»

Изе, тогда еще совсем юной актрисе, поручали серьезные театральные роли: Аннушки в спектакле «На бойком месте» по пьесе Островского, Люцианы в «Комедии ошибок» Шекспира и Сони в пьесе «Дядя Ваня» Чехова.

Ее партнерами по сцене были прекрасные актеры – Павел Луспекаев, Олег Борисов, Михаил Романов, Ада Роговцева...

В один из своих приездов в Киев Владимир решил посмотреть репетицию – пробрался на балкон и затаился там. Посреди репетиции М.Романов гневно спросил: «Кто там?» Высоцкий встал и спокойно сказал: «Пока никто». Ему разрешили остаться.

У Изы было сильным материнское чувство – она страстно хотела иметь ребенка. И вот... Потом она расскажет об этом в своих воспоминаниях: «Я никому не могла рассказать, что то, о чем мечтала, чего так ждала, случилось и не принесло радости. Когда стало ясно, что будет ребенок, смятение и страх обрушились на меня. Я только приехала, живу в театре, официально замужем за одним, а люблю другого и жду от него ребенка! Все было стыдным, ужасным, неразрешимым. Метнулась в Москву. Вместо одной боли стало две. Мы смотрели друг на друга, потрясенные, потерянные, и страшно было видеть боль и беспомощность Володиных глаз. Мы не знали, что делать. <...> Через десять дней я вышла из больницы, получила десять писем и две телеграммы от Володи и снова начала жить.