Текст книги "Владимир Высоцкий без мифов и легенд"

Автор книги: Виктор Бакин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 64 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Более того, в то время у Влади было более сильное увлечение... В 66-м году, снимаясь в Румынии во франко-румынском фильме «Мона, безымянная звезда», Влади познакомилась с молодым румынским актером Кристоей Авраамом. В 1968 году он приедет к Влади в Париж, имея, по всей видимости, серьезные намерения жениться на ней. Но молодому актеру не повезло. Он очень не понравился матери Марины и трем ее сестрам, которые посчитали его пустым и никчемным красавцем. Отношения с Авраамом были разорваны, что стоило Марине сильной депрессии.

Однако отдаленный от Парижа тысячами километров Высоцкий обо всем этом не знал и даже не догадывался. Он пишет Влади несколько писем и звонит в Париж, пытаясь внушить ей мысль о том, что жизнь их немыслима порознь. До новой встречи остается еще более полугода.

В октябре в Московском манеже проходит выставка произведений художников театра и кино, посвященная 50-летию Советской власти. Посетившему выставку Ю. Любимову очень понравились эскизы декораций к спектаклю «На дне», подготовленные Давидом Боровским, и он предложил ему сотрудничество. Начав работу в театре с подготовки спектакля «Час пик», Боровский проработает главным художником Театра на Таганке более тридцати лет.

О Боровском Высоцкий знал со времени своих поездок в Киев к Изе, когда тот работал художником-декоратором в Киевском театре русской драмы им. Леси Украинки. Очень разнящиеся внешне, они сблизятся духовно и душевно. Не поэт, Боровский тонко понимал поэзию Высоцкого; не художник, Высоцкий восхищался гениальными решениями Боровского в оформлении сцены, способностью художника «сочинять декорации» – творить на сцене свой предметный мир. Высоцкий выстраивал мир людей в песнях, Боровский – мир предметов на сцене. Они оба это делали гениально. В последние годы жизни Высоцкий, несколько отошедший от театра, будет стремиться туда ради Боровского.

Пришел в театр талантливый сценограф, и ушел из театра не менее талантливый актер – Александр Калягин. Назначенный на роль Галилея, он сыграл свою роль всего два раза. Он играл не хуже Высоцкого, он играл иначе, а Любимов не хотел никого видеть в этой роли, кроме Высоцкого. Чашу терпения переполнило грубое снятие с роли за 20 минут до спектакля – неожиданно подъехал Высоцкий.

А.Калягин: «Я писал письма Любимову, когда играл на «Таганке». А так как я был назначен на роль Галилея во втором составе, то хотел выяснить, а почему же я-то не играю. Володя Высоцкий играет, а я – нет. Почему? И я пишу письмо Любимову, чтобы прояснить ситуацию до конца».

Любимов ситуацию не прояснил, и Калягин ушел служить в Театр им. Ермоловой. Конфликты между режиссером и актерами в Театре на Таганке были явлением постоянным. Некоторые талантливые актеры считали, что их свободу стесняют, мешают раскрываться их творческой индивидуальности. В разное время из театра ушли А.Эйбоженко, С.Любшин, А.Филиппенко... Ушли, чтобы сохранить себя.

В ноябре Высоцкий приезжает с концертом к ученым в Дубну. Это был второй его приезд сюда после 1963 года. Выступал с больным горлом: «Добрый вечер! Обычно, наверное, все приезжающие к вам рассказывают, что они больны. И я тоже не буду оригинален и скажу, что я действительно болен. Поэтому я буду сегодня хрипеть. Я обычно всегда хриплю, но сегодня я буду хрипеть больше».

Но на продолжительности концерта это не отразилось. Высоцкий исполнил 25 песен, прекрасно принятых зрителями.

Шел к концу 67-й год. По объему творчества, эмоционального напряжения это был, может быть, самый плодотворный и счастливый год в жизни Высоцкого. Сложнейшие роли в театре – Маяковский в «Послушайте!» и Хлопуша в «Пугачеве», съемки сразу в трех фильмах на разных студиях страны, гастроли с театром, концертные выступления... В этом году он написал около 40 самых популярных своих песен.

КОНЦЕРТЫ В КУЙБЫШЕВЕ

Благодаря песенному творчеству популярность Высоцкого в стране в 67-м году достигла вершины, на которой он остался до конца жизни и после смерти. В тот год по итогам неофициального опроса – «С кем бы вы хотели встретить Новый год?» – симпатии разделились пополам между Гагариным и Высоцким. Через год – 27 марта 1968 года – Гагарин погибнет в тренировочном полете. Узнав о трагедии, Высоцкий с грустью сказал: «Ну вот, теперь я самый необходимый за столом».

Почему это произошло именно к концу 60-х? Пел он и раньше, и пел прекрасно. Но его песни до некоторых пор были как бы не ко времени. Страна в конце 50-х – начале 60-х годов переживала период великих иллюзий, люди ощущали личную причастность к созданию правдивой и правильной Родины. А к концу 60-х годов кто-то начал уставать, кто-то потихоньку отступать... С экрана телевизора нам стали показывать, как один говорит по бумажке, потом другой берет бумажку: «Только что я с потрясением услышал замечательные слова горячо любимого...» Нормальному человеку было стыдно. Чем больше льстили народу в глаза по телевизору, чем больше фарисействовало искусство, тем нужнее было противоядие этой «отраве» мозгов и душ людей. Слушать Высоцкого тогда стало – как надышаться кислородом. Примером этому могут послужить концерты, которые он провел в Куйбышеве в мае и ноябре 67-го года.

В Куйбышеве под руководством обкома комсомола работал городской молодежный клуб (ГМК-62). Одной из форм его деятельности была организация встреч с интересными людьми науки и искусства, проведение литературных и музыкальных вечеров. К пятилетнему юбилею комсомольские вожаки решили пригласить к себе Театр на Таганке. От обкома в ЦК комсомола снарядили Артура Щербака. В ЦК идею волжан зарубили, и настойчивый комсомольский вожак пошел прямо к Любимову. Юрий Петрович дал «добро» на выступление Высоцкого.

В мае 1967 года в газете «Волжский комсомолец» была напечатана заметка: «24-го мая в Куйбышев приезжает ведущий актер Театра на Таганке Владимир Высоцкий. Известен он и тем, что пишет музыку к спектаклям и кинофильмам, песни. Городской молодежный клуб организует два выступления В.Высоцкого, которые состоятся в концертном зале филармонии и в клубе им. Дзержинского».

Утром 24 мая организаторы концертов встречали Высоцкого в аэропорту Курумоч. Залы, в которых проходили концерты, были неполные – его еще не знали. Как и большинство своих концертов, Высоцкий начал выступление с песни «На Братских могилах», спел еще несколько военных, потом спортивные, песни из «Вертикали»... Но зал знал его репертуар и требовал и скандировал: «Нинку», «Рыжую шалаву», «Бодайбо», «Ленинградскую блокаду»!!! Это было несколько расширенное для того периода выступление. В конце Высоцкий спел финальную песню из «Вертикали» – «В суету городов и в потоки машин...».

В Куйбышеве случилось приятное совпадение во времени и пространстве. Мать Владимира – Нина Максимовна – путешествовала по Волге на теплоходе «Н.В. Гоголь», а сын в это же время давал здесь концерты. Сюрприза не было – они знали о взаимных перемещениях...

После майских концертов город «забурлил», буквально все были как помешаны: «Высоцкий! Высоцкий!..» – одна тема разговоров. «Дай записать. У кого есть записи?..» Произошла цепная реакция, и песни Высоцкого быстро разошлись по городу.

Буквально на следующий день после его отъезда в молодежном клубе телефон начал работать не переставая – все требовали Высоцкого. Звонили комсомольцы и не комсомольцы, звонили с заводов, из школ и учреждений. Приходили целые делегации, шли телеграммы и письма... По подсчетам организаторов, всего поступило около 40 ООО заявок. Молодежный клуб принял решение: еще раз ехать к Высоцкому и просить его снова выступить в Куйбышеве.

В.Высоцкий – И.Кохановскому: «...сегодня приехал один парень из Куйбышева. Я недавно ездил туда на один день петь. Пел два концерта. Очень хорошо встретили. А этот парень привез газету, и в ней написано, что я похож на Зощенко. Ну вот. Роятся всякие темы, но боюсь трогать, потому что кое-что испортил...»

Со стороны партийных «блюстителей нравственности» была попытка запретить выступления Высоцкого. Однако энтузиасты, поклонники поэта и, в особенности, члены ГМК-62 дошли до первого секретаря обкома В.Орлова, пытаясь доказать, что творчество Высоцкого не окажет вредного воздействия на неокрепшие умы молодежи. Среди энтузиастов-организаторов этих концертов был председатель дискуссионного клуба «Колокол» Константин Титов, который через тридцать лет станет губернатором Самарской области.

Специально к концертам были выпущены и расклеены по всему городу афиши. Это была первая в жизни Высоцкого персональная афиша с фотографией, снятой во время майских выступлений.

Чтобы не сорвались тщательно и с большими препятствиями подготовленные выступления, 27 ноября в Москву выезжает один из организаторов концертов – Всеволод Ханчин. 29 ноября на фирменном поезде «Южный Урал» Высоцкий вновь приезжает в Куйбышев. На этот раз, чтобы хоть частично удовлетворить желание видеть живого Высоцкого, решили провести два концерта в только что построенном Дворце спорта, рассчитанном на 5000 мест, и 30 ноября концерт в актовом зале Политехнического института. Было продано 10 тысяч билетов на два концерта. 200 билетов выкупил обком партии. На эти концерты приехали также из Казани, Ульяновска, Пензы, Оренбурга, Куйбышевской области...

Из рассказа зрителя Г.Внукова: «...приблизительно с обеда к Дворцу спорта стали собираться толпы людей. К 16 часам их количество достигло громадных размеров. В 17 часов к входу не протолкнуться. Началась давка. Контролеры были явно не готовы к этому. Два милиционера, придавленные толпой, махнули рукой на свои обязанности. Столпотворение!.. В зале сидели на ступеньках лестниц, на перилах, на каждом стуле по два человека. Короче, вместо пяти тысяч человек, в зал набилось порядка десяти тысяч, а возможно, и все пятнадцать.

Постепенно шум стих, ждали Высоцкого. И он вышел. Вышел в срок. Вышел тихо. Вышел... и опешил, постоял с минуту, посмотрел на зал, помахал рукой, призывая к полной тишине, и сказал: «Братцы, я впервые в жизни выступаю во Дворце спорта, мне никогда не приходилось петь перед такой массой людей. Прошу тишины». (Я потом, через два часа, видел этот зал из-за кулис. Видел эту массу народа, эти обезличенные лица – действительно страшновато. А каково выступать? Но Высоцкий справился.) И потом Володя запел, запел свои песни, которые мы ждали...»

Оба концерта записывал за сценой радист, но записи были потеряны вскоре после концертов. Но в ночь с 29 на 30 ноября А.щербак, у которого Высоцкий остановился, организовал у себя дома концерт. Была сделана запись на редкий и качественный по тому времени магнитофон «Грюндиг». Записи сохранились, и 2002 году выйдет компакт-диск «Владимир Высоцкий», воссозданный по ним.

30 ноября в 12 часов – концерт в Политехническом институте, затем самолет в Москву, потому что вечером того же дня был спектакль.

Куйбышевские выступления имели последствия как для организаторов, так и для самого артиста. Министр культуры Е.Фурцева на Пленуме ЦК поносила обком комсомола за то, что «допустили» Высоцкого, а у Высоцкого ушла боязнь огромного зрительского пространства, он почувствовал власть над многотысячной аудиторией.

В декабре у Высоцкого еще одна неудача в кино. Вместе с О.Далем и И.Саввиной он пробуется в фильме-сказке Виктора Титова «Солдат и царица».

Из воспоминаний В.Титова: «Володя, снимаясь на пробах в роли Дурака, придумал изумительный грим. Это незабываемо. Концепция этой роли в фильме заключалась в том, что Дурак не видит насилия. Вернее, не хочет его видеть. А как это может быть, если насилие происходит наяву. Поэтому он придумал себе потрясающую маску. Он попросил нашего гримера нарисовать на веках глаза, свои собственные глаза, со зрачками точно такого же зеленоватого цвета.

Когда Высоцкий закрывал глаза, то получалось, что они открыты. Такой по-идиотски чудесный прием. Получался глубокий философский образ. Можно сказать, что в мировом лицедействе роль шута была одна из самых древних и величайших тем. И все-таки он нашел свое решение! Поразительно. Я нигде не встречал подобного приема. Он предложил, а я ухватился за эту идею. Потрясающе!»

Ни Высоцкого, ни Саввину на роли не утвердили. Вместо них в фильме снялись Валерий Носик и Екатерина Васильева...

К концу 67-го года Высоцкий почувствовал, что физически выдыхается. Нагрузка была огромной. Не ладилось в семье. Он жаловался как-то В.Золотухину: «Детей не вижу. Полчаса в неделю я на них смотрю, одного в угол поставлю, другому по затылку двину. Орут... Совершенно неправильное воспитание».

Совсем неясны были отношения с Мариной. Он стал нервным, раздражительным, часто возникают конфликты с Любимовым. Надвигался очередной кризис, очередной срыв...

«ОХОТА НА ВОЛКОВ» 1968 г.

Обложили меня, обложили —

Гонят весело на номера!

В ходе Всеамериканской кампании протеста «Молодежь против войны во Вьетнаме» студент-демонстрант вышел с плакатом «1968 – год неспокойного Солнца. Всякое может случиться». И действительно случилось: 1968-й был годом високосным, годом Олимпийских игр, годом президентских выборов в США и годом пика солнечной активности. В жизни Высоцкого этот год оказался очень сложным. Может быть, самым сложным в жизни...

Рвусь из сил – и из всех сухожилий,

Но сегодня – опять как вчера:

Обложили меня, обложили —

Гонят весело на номера!

Эти строчки и вся песня «Охота на волков», написанная в этом году, биографичны для Высоцкого. Наступила длинная «черная полоса» в его жизни – неудача с выпуском «Интервенции», драматические события в театре: снятие нескольких спектаклей, угроза увольнения Любимова и закрытия театра; полный разлад в семье, погромные статьи в печати и т. п. А самое главное – болезнь, которая усугублялась обстоятельствами и усугубляла сами обстоятельства. Песня возникла как реакция поэта на серию злобных статей против него, опубликованных как в центральной, так и в провинциальной прессе, хотя, конечно, обобщала и более широкий опыт его человеческого и творческого существования. Эти разгромные статьи имели целью опорочить имя поэта и его творчество. Нужно было дать достойный отпор, и в ответ на злобные нападки прогремела «Охота на волков».

Причиной многих, мягко говоря, неприятностей этого года были события, осознанные значительно позже и происходящие сравнительно далеко. На своем съезде писатели Чехословакии первыми заговорили о бюрократизации социализма, о классе номенклатуры, об отстранении народа от власти. Эти речи находят отклик в ЦК КПЧ, и споры о социализме переносятся в высшие кабинеты республики. Избранный в январе Первым секретарем ЦК КПЧ Александр Дубчек и его коллеги развивают гласность, перестройку и демократизацию, призывают проводить «такую политику, чтобы социализм не утратил свое человеческое лицо». Признается право на существование политической оппозиции, критикуется тоталитаризм, реабилитируются жертвы репрессий. Поощряя свободу дискуссий, 4 марта ЦК компартии Чехословакии отменяет цензуру. Пришла «Пражская весна». Похожие события развиваются в Польше и Венгрии...

Советское руководство сильно встревожилось – возникла угроза ухода Чехословакии из-под влияния Варшавского Договора, ухода из лагеря социализма и влияния чехословацких реформ на умы в самом СССР. Идеологическая пропагандистская машина заработала в полную силу во имя спасения единства соцлагеря под лозунгом «никому и никогда не будет позволено вырвать ни одного звена из могучего содружества социалистических государств!».

Началась кампания «закручивания гаек» в идеологии, культуре и общественных науках, заметно ухудшалась психологическая и политическая атмосфера в стране. Еще в прошлом году по инициативе Ю. Андропова в КГБ было организовано Пятое управление, направленное на борьбу с проникновением чуждой идеологии. Возглавляемая этим управлением многотысячная армия советских пропагандистов была мобилизована на разъяснение угрозы, исходящей от «чехословацких ревизионистов».

К инакомыслящим, активно проявлявшим общественное самосознание, советская репрессивная машина еще в сентябре 66-го придумала печально знаменитые статьи УК РСФСР 190-1 и 190-3, предусматривающие наказание за «систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй», «активное участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок». Эти статьи, в обход Конституции, делали законными преследования диссидентов. Судебные разбирательства, как правило, заканчивались для них тюрьмами или психбольницами. Первая акция – 12 января 1968 года – суд над А.Гинзбургом и Ю.Галансковым. Оба приговорены к 7 годам в ИТК строгого режима за публикацию в эмигрантском «Посеве» «Белой книги по делу А.Синявского и Ю.Даниэля» и выступление на Пушкинской площади в Москве, в котором ими были выдвинуты требования соблюдения в СССР – не какой-то там буржуазной Декларации прав человека, – а всего лишь положений Конституции СССР. Затем были арестованы В.Буковский, И.Габай, В.Хаустов и многие другие. В этот водоворот попали и Театр на Таганке... и Высоцкий.

Мощная пропагандистская кампания могла показаться излишней – зачем тратить столько сил «руководящей и направляющей» в стране «всеобщего одобрения»? Однако ответственные за «духовную лояльность» в ЦК КПСС во главе с М.Сусловым думали по-другому. Была дана установка давить любое проявление инакомыслия во всех областях жизни страны. 9—10 апреля состоялся Пленум ЦК КПСС, который призвал все партийные организации «вести наступательную борьбу против буржуазной идеологии, активно выступать против попыток протаскивания в отдельных произведениях литературы, искусства и других произведениях взглядов, чуждых социалистической идеологии советского общества». Поэтому весь этот год для Театра на Таганке и для Высоцкого будет проходить под знаком этих событий.

В этот сложный период Высоцкий пишет песни к восьми кинофильмам и одному спектаклю. Причем почти все можно отнести к лучшим его произведениям: «Банька по-белому», «Охота на волков», «Я не люблю», «Сыновья уходят в бой» и другие. Он снимается в кино, выступает с концертами, пишет прозу... Он борется...

В январском номере журнала «Советская эстрада и цирк» Наталья Крымова впервые дала развернутую оценку творчества Высоцкого. До этого были краткие рецензии на работы актера в театре и кино. В своей статье Н.Крымова на примере актеров различных театров – В.Рецептера, С.Юрского и В.Высоцкого – показала стремление драматических артистов к эстраде, к публичному выступлению персонально, а не в составе исполнителей в спектакле.

В частности, о Высоцком: «Высоцкий выходит на эстраду как автор песен – поэт и композитор. Театр сформировал этого актера по своему образу и подобию. В таком виде он и вышел на эстраду – шансонье с «Таганки». Особый тип нашего, отечественного шансонье. Можно гордиться, что он, наконец, появился. Появился и сразу потеснил тех исполнителей эстрадных песен, которые покорно привязаны к своим аккомпаниаторам, чужому тексту, чужой музыке. Новый живой характер не вошел даже, а ворвался на эстраду, принеся песню, где все слито воедино: текст, музыка, трактовка. Песню, которую слушаешь как драматический монолог. Песни Высоцкого в нем рождаются, в нем живут и во многом теряют свою жизнеспособность вне его манеры исполнения, вне его нервного напора, вне его дикции, а главное – заражающей энергии мысли и чувства, вне его характера.

Юрий Любимов отбирал, воспитывал и всячески поддерживал актеров, способных к синтетическому искусству. Умеешь петь – прекрасно, играешь на гитаре – вот тебе гитара. Кроме того, надо научиться акробатике, пантомиме, чтению стихов, психологическим этюдам – все это пригодится, из всего этого будет строиться спектакль. Сочинительским, импровизационным способностям актеров давался полный простор. Это, конечно, особая школа и особый театр. Он нуждается лишь в коврике и зрителях, остальное творит искусство актера и фантазия присутствующих.

Высоцкий – один из представителей такого «уличного» театра, и поэтому он легко, с какой-то безрассудной свободой шагает на эстраду. Поистине, ему нужен только коврик. Или микрофон, если уж он выдуман современной техникой. И гитара, конечно. Но можно и без нее – он будет читать стихи, изображать Керенского, Гитлера или кого-нибудь еще. Все это он делает артистично, лихо, с идеальным чувством эстрадной формы, начала и конца номера, с тем блаженством одиночества на подмостках, которое как божий дар дается артистам эстрады. Но лучшее у Высоцкого, конечно, его песни. Кто-то сказал про него, что под ним пол ходит, когда он появляется на сцене. Это верно. Особая пружинистость темперамента составляет суть его обаяния. Но когда он берет в руки гитару, когда успокаиваются его руки и ноги, становятся сосредоточенными обращенные к зрителям глаза – когда актер остается самим собой, – тут начинается самое интересное.

Я не возьмусь пересказывать содержание его песен, хотя лучшие из них – это своеобразные маленькие драмы, следующие одна за другой, то веселые, то грустные, то жанровые картинки, то монологи, произносимые от лица с ярко выраженной индивидуальностью, то размышления самого автора о жизни и времени, они, все вместе, дают неожиданную картину этого времени и человека в нем. Грубоватая «уличная» манера исполнения, почти разговорная и в то же время музыкальная, сочетается с неожиданной философичностью содержания – это дает особый эффект. По стилю – это брехтовские зонги, перенесенные на нашу русскую почву.

Исполнительский талант Высоцкого очень русский, народного склада, но эта сама по себе обаятельная типажность подчиняется интеллекту, способности самостоятельно мыслить и безболезненно обобщать виденное. В любимовских спектаклях всегда ощутимо активное интеллектуальное начало, оно выносится прямо к публике, обращается к ее разуму. Высоцкий поет так же – наступательно, обращаясь не куда-то поверх голов, «вообще в зал», а прямо глядя в глаза тех, кто перед ним, завоевывая эти глаза, не отпуская их, подчиняя и убеждая.

Высоцкий мужественен не только по внешнему облику, но и по складу мысли и характеру. К счастью, в его песнях нет самоуверенных интонаций, он больше думает о жизни и ищет решения, чем утверждает что-либо, в чем до конца уверен. Но думает он, отбрасывая всякую возможность компромисса и душевной изворотливости. Думает так, как сегодня думают и ищут лучшие из его поколения. Безбоязненно, не стесняясь, он выносит к зрителю результат своих поисков, надеясь, что его поймут».

Нужно учесть, что статья была написана в начале 68-го года, когда Высоцкий не написал еще и третьей части своих песен и стихов, не спел еще самых лучших, не сыграл настоящих ролей в кино и Гамлета в театре. Это была первая публикация, где о Высоцком говорилось так подробно, да еще с фотографией!

Высоцкий прочел статью, находясь на съемках в Ленинграде, и сразу же позвонил в Москву Крымовой, чтобы поблагодарить. Очень своевременной была эта статья для него! В дальнейшем, внимательно наблюдая за творчеством Высоцкого на протяжении всей его жизни, Н.Крымова правдиво напишет о нем много умного и доброго. Она рано увидела в Высоцком то, что иные не смогли расслышать даже много позже. О Высоцком-актере изредка писали, а Высоцком-поэте – никто, кроме Крымовой. Она первой из театральных критиков распознала его не только как актера, а как поэта, но поэта, «насквозь пронизанного театром». А еще она назначила себя «пресс-атташе Высоцкого». Талантливый театральный критик, эталон строгого и независимого вкуса, она изыскивала любую щелочку в глухой цензурной стене, чтобы протиснуться со словом о Высоцком. Она не только писала сама, но, узнав, что кто-то намеревается написать о Высоцком, тут же предлагала помощь и поддержку. Наталья Анатольевна ушла из жизни в январе 2003 года, и ее последней статьей была статья о Высоцком.

25 января – последний съемочный день «Интервенции».

Г.Полока: «Мы тогда отмечали его тридцатилетие. Прямо в павильоне. Фотографии шуточные: он озорничал, изображая то кокетливого идиота-именинника, то человека, который первый раз увидел фотоаппарат. Он был полон надежд...»

А после торжества он «развязал». Закончился более чем двухлетний период воздержания.

28 января спектакль «Павшие и живые». Высоцкий играет Чаплина и Гитлера. Выходит на сцену в костюме Чаплина, но совсем не чаплинской походкой... Правильно говорит текст, но потом стал повторяться – трижды бормотал одно и то же. Зрители недоумевали, но слушали внимательно, мало ли что... У Любимова еще не такое бывает! Сцена с Гитлером была скомкана вовсе...

Вспоминает А. Меньшиков: «До этого я никогда не видел Высоцкого в таком состоянии, но тут догадался. Побежал за кулисы. Высоцкий уже исчез. Помню, плакала Зина Славина... Золотухин так переживал, что на сцене не допел до конца свою песню. В общем, для всех это было шоком! Я уже довольно давно работаю актером и знаю, что когда на сцене выпивший актер, то за кулисами это подчас воспринимается как цирк. Все почему-то веселятся, комментируют. А здесь все были в отчаянии».

То ли Высоцкий сам придумал, то ли со стороны ему кто-то внушил, что он последнее время (то есть в результате «завязки») переродился, стал хуже играть и писать. И вот срыв...

Ложиться в больницу боялся – еще свежими были впечатления от прошлой «психушки». Однако в начале февраля пришлось лечь в санаторное отделение все той же Московской психиатрической больницы № 8 им. Соловьева, в которой лежал в ноябре – декабре 65-го года. Лечащий врач – вновь Алла Машенджинова: «Единственным препятствием попасть к нам было нахождение в состоянии алкогольного опьянения. Все-таки у нас санаторное пограничное отделение. Трезвость была условием. Мы принимали больных, которые не пили как минимум недею, то есть желание вылечиться должно быть у них вполне осознанным».

Высоцкий поступил в больницу трезвым, немного подавленным, но с каждым днем лечения его настроение становилось все лучше.

– Ему не давало покоя чувство стыда перед близкими, перед своими товарищами по цеху, перед Любимовым, – вспоминает доктор. – Он волновался, что сорвал спектакль, что у него опять неприятности. После лечения, когда он приходил в себя, это все проходило.

В некоторых спектаклях делались замены, а на другие его привозили из больницы. В такие моменты очень необходима поддержка друзей. И выяснилось, что в театре друзей не было. «Друзья» были заняты своей карьерой и семьей. В.Золотухин сказал при одной из замен: «Из всего этого мне одно противно, что из-за него я должен играть с больной ногой». А при другой замене поставил условие – 100 рублей за ввод.

Находясь в тяжелейшем состоянии, Высоцкий продолжает заниматься творчеством. Он пишет прозу – повесть «Жизнь без сна». Это был своеобразный монолог пациента психиатрической клиники. Мрачно шутя, он назвал повесть – «репортаж из сумасшедшего дома». Дал прочесть Золотухину. Но тот, влюбленный в себя и свое собственное писание, не мог дать правдивой оценки...

Первоначальное название автор позже сменил на другое – «Дельфины и психи». Это и почти все поздние прозаические произведения Высоцкого автобиографичны. В сущности, это была попытка написать современные «Записки сумасшедшего», с той же гоголевской гуманистической задачей. Как и Н.Гоголь, Высоцкий в своей повести дает понять, как тонка и трудноуловима грань между «нормой» и сумасшествием: не принимаем ли мы порой за «ненормального» того, кто как раз мыслит здраво?

Еще до лечения Высоцкий знакомится с драматургом А.Штейном, который в это время заканчивал писать пьесу-комедию о моряках Заполярья для Московского театра сатиры. В окончательном варианте пьеса называлась «Последний парад». Штейн предложил Высоцкому написать песни для спектакля, и несколько песен («Песня Геращенко», «Утренняя гимнастика», «Песня Снежина», «Песня Понедельника») были написаны в течение месяца. Ставил пьесу главный режиссер Театра сатиры В.Плучек.

В.Высоцкий: «"Последний парад" – это комедия, главную роль там играет Анатолий Папанов, которого я очень люблю. Он сначала все пытался мне подражать, все время звал меня в театр – чтобы я учил его как петь. Папанов нарочно срывал голос, пытался хрипеть, как я, делать такие же интонации... Но потом смотрю, из этого ничего не выйдет, – и мы бросили эту затею. И, по-моему, это смешно —учить Папанова, как сделать, чтобы песня была смешная. Он сам кого хочешь научит. Я ему сказал: „Знаете что, Толя, я писал это для вас, так что вы пойте так, как вы хотите, а я – давайте договоримся так – присутствую условно“. Что он и сделал – и это было достойно и интересно».

В этом же спектакле использовались песни: «Корабли постоят...», «При всякой погоде...», «Один музыкант объяснил мне пространно...», «В сон мне – желтые огни...», «В который раз лечу Москва – Одесса...», «Жил-был добрый дурачина...», «Нат Пинкертон – вот с детства...», «Про дикого вепря», «Вот раньше жизнь», «Вот некролог...», «Дела», «Яуехал в Магадан».

А.Папанов, М.Державин, Р.Ткачук и другие актеры Театра сатиры прервали магнитофонную монополию распространения творчества Высоцкого и стали одними из первых официальных исполнителей его песен.

Это был первый и последний случай благосклонного отношения цензуры к песням Высоцкого. «Искусствоведы» из Главреперткома потребовали в песне «Москва – Одесса» заменить фривольное «доступная» в строчке про стюардессу, «доступную, как весь гражданский флот», на рекламное «надежная».

15 июля 1968 года Театр сатиры заключил с Высоцким договор, согласно которому театр обязался произвести оплату «в расчете: за стихи 80 руб. – за каждый включенный в спектакль и 70 руб. за музыку к каждой песне после принятия спектакля».

Официальная премьера спектакля в Театре сатиры состоялась 9 октября 1968 года. Спектакль был с удовольствием принят зрителями и шел на сцене Театра сатиры 114 раз в течение четырех сезонов. В этом же году в Ленинграде режиссер Театра им. Ленсовета Игорь Владимиров также поставил этот спектакль, включив в него песни Высоцкого. Попытка Ю.Любимова поставить эту пьесу на «Таганке» была пресечена чиновниками от искусства.

В 1968 году в издательстве «Искусство» отдельной книжкой вышла пьеса А.Штейна «Последний парад» с песнями Высоцкого. Песни были «разбросаны» по тексту пьесы, без упоминания автора текстов. А мечталось о книге со своей фамилией на обложке...

В больнице он пробыл недолго, и уже 19 февраля едет вместе с Золотухиным в Ленинград помогать Г.Полоке пробивать выход «Интервенции». По дороге Золотухин жаловался ему на семейные неурядицы, на неустроенный быт, что самому приходится готовить. Высоцкий засмеялся: