сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 45 страниц)
— Это здесь, — кратко объявил Эдмунд, останавливаясь возле серой стены, к которой была прислонена длинная лестница, приготовленная людьми Фируза заранее. — Фируз знает эти места, он поможет вам занять позиции и распахнуть Ворота Святого Поля. Я буду ожидать внизу. Как только путь будет открыт, а наше священное знамя поднято на главной башне этого участка города, я подам сигнал об атаке. — Эдмунд вручил одному из своих вассалов яркое полотно, украшенное алым крестом, а также рог, в который тот должен был протрубить по окончании вылазки. — Да благословит Господь!
«Да благословит милостивый Господь!» — хором отозвались пехотинцы и рванулись к лестнице.
— Кья…
— Тише! — шикнула на Жеана воительница. Глаза её свирепо блеснули во мраке ночи. — Они… постовые… ведь могут нас услышать!
Жеан кивнул, невольно возрадовавшись тому, что Кьяра не видит стыдливого румянца, выступившего у него на щеках.
Только бы не врезаться в труп! Наверняка они были смертельно заразны!
Жеан волочился в хвосте строя, изо всех сил стараясь оттянуть момент, когда настанет его очередь взбираться на стену, где уже вырисовались силуэты большинства его боевых товарищей. Кьяра была последней и шла за Жеаном, настойчиво подбадривая его, — немудрено, что в конце концов он очутился на нижней ступени лестницы. Руки его задрожали. Жеан сделал тяжелейшее усилие, чтобы не разжать ветхих деревяшек, страшно скрипящих всякий раз, как он прикасался к ним.
Свалится! А если не свалится, непременно оплошает, штурмуя башни!..
Ступенька. Ещё одна. Осталось всего пять. Наконец самая последняя, и вот весь город, как на ладони, простёрся пред его взором.
Странное дело! Поначалу Жеан представлял Антиохию как цветущее воплощение эдема, со всеми его сказочными дворцами, величественными храмами, пышными плодородными садами и ласковым воздухом, благоухающим пряными ароматами. Однако теперь не ощущал ничего, кроме веющей отовсюду, даже из самых тёмных закоулков, тоски и смерти. Многие постройки — в особенности деревянные и глиняные — были вовсе разрушены. Жеан опустил глаза вниз и едва не рухнул со стены, завидев целые груды неподвижных людских силуэтов, искривлённых в неестественных позах.
«Господи! Что мы с ними сотворили?! Что сотворил с ними безжалостный Яги-Сиян?!» — хотелось взвыть Жеану, однако, вовремя остепенившись, он лишь судорожно осенил себя крестным знамением.
Три внушительные зубчатые башни возвышались на расстоянии нескольких сотен шагов от стены. Жеану и ранее приходилось видеть их, но лишь теперь, на фоне крохотных бедняцких лачужек, они казались по-настоящему громадными.
«Где Его Преподобие?» — чей-то пронзительный голос с сильным акцентом заставил прибывших резко развернуться.
Невысокая поджарая фигура в мешковатой тунике не то красного, не то оранжевого цвета показалась на фоне ночного неба. Жеан не смог разглядеть обёрнутого в бармицу лица прибывшего, но сразу понял, кто этот загадочный человек.
Фируз! «Его Преподобие» — это он, должно быть, о Боэмунде!
— Ожидает внизу, — ответил кто-то из пехотинцев.
— За мной! — приказал Фируз и с ловкостью ассасина спустился по лестнице вниз стены.
Крестоносцы последовали за ним.
— Быстро! Быстро! — всё приговаривал армянский вельможа, умело лавируя между домишками, то и дело исчезая в потёмках подворотней и почти столь же внезапно проявляясь в тусклом небесном свете. — Скорее! Ну же! Фируз да и дражайшие побратимы Боэмунда не хотят повстречаться с недругом!
Постепенно скромные гражданские селения сменялись величественными господскими сооружениями, и в конце концов крестоносцы очутились возле исполинской башни — настолько исполинской, что снизу не было видно тех, кто стоял на её вершине.
«Надеюсь, нас они тоже не видят! Они молчат. Тревоги нет. Выходит, всё гладко», — думал Жеан, тщетно пытаясь успокоить себя, пока сердце бешено колотилось в груди, грозясь с головой выдать всё Христово воинство.
— Наши приготовили лестницу… там, с северной стороны, — шепнул Фируз. — К бою же! К бою, добрые мужи!
Крестоносцы сорвались с места и лавиной повалили вперёд, не решаясь раньше времени выдавать присутствия громкими воплями. Жеан вспыхнул до корней волос, злоба ослепила его, и чувство свирепого восторга нахлынуло на юношу, когда лезвие меча вновь соприкоснулось с плотью сарацина. Визжа и извиваясь от боли, враг перекинулся через стенку башни и гулко стукнулся оземь.
«Антиохия будет нашей!» — отзванивал, казалось, в гробовой тиши восточной ночи отточенный металл.
Комментарий к 5 часть "Антиохия", глава XI "Фируз. Штурм"
Приветствуются советы по описанию города.
========== 5 часть "Антиохия", глава XII "Буйство" ==========
Оглушительный рёв рога больно ударил по ушам Жеана, когда последний страж-лучник безвольно пал у его ног, и широкое ярко-жёлтое полотно, украшенное крестом, взошло на вершине соседней башни, трепеща под веянием дикого горного ветра. Сарацины высыпали из каменных сооружений, визжа в унисон с непрекращающимся гулом труб и гортанными кличами «Deus lo vult!», доносящимися со всех сторон. Факелы на стенах тревожно вспыхнули. Послышались ритмичный цокот копыт и приглушённое конское ржание. Объединённая конница прорвалась через ворота Святого Поля и теперь, точно серая туча, развернувшаяся под напором шторма, поглощала в своём беспорядочном буйстве всё вокруг. Это было буйство, мужественно удерживаемое в продолжение многих месяцев, и оттого ещё более страшное и изуверское, нежели если бы Антиохия отдалась им чуть раньше. Теперь каждый отзвук лязгающей стали, каждый неистовый возглас «Deus lo vult!», казалось, воплощал в себе мучительную злобу и горестную безысходность, что всю минувшую зиму душили крестоносцев в топях и снегах.
Однако настал час вознаграждения за пережитые тяготы. Вместе с первыми плодами оживших кустарников и древ в руки крестоносцев должен был обрушиться плод победы. Плод, в сравнении с которым даже приторная мякоть забродившего персика показалась бы пресной и сухой. Плод, что с самого начала по праву им принадлежал.
Сокровенный, заветный плод!
Теперь они взрастили его!
— Чего застыл? Засмотрелся? Давай спускайся! Братья и без нас отлично справятся. Здесь много оружия, много бойниц, — протараторила Кьяра, стирая кровавый пот со лба. — Глянь, как лихо гарцует конь Боэмунда! Нам нужно к ним присоединиться!
Жеан резко покосился на неё и вновь устремил взгляд на серо-красные волны безбрежной реки, шумным потоком нёсшейся вдоль улицы и брезжущей в свете факелов. Улица была узка, и потому ряды значительно удлинились. Впервые за время пребывания в паломничестве юноша смог посмотреть на битву со стороны и увидел воочию её размах и величие. Сражаясь на земле, Жеан не мог отыскать границ не только вражеского, но и собственного войска, а потому не осознавал, насколько оно громадно. Теперь же, всякий раз, когда очередной конный ряд погребал под собой очередное суетливое скопление сарацин, по телу Жеана пробегали колкие мурашки.
«Какая сокрушительная сила!» — тревожно вертелось в его голове.
— Эй! Всё хорошо? Давай спускаться!
«Ах да…»
Жеан одобрительно кивнул и, с трудом оторвав глаза от бушующего под башней побоища, рванулся вниз по лестнице.
— У тебя нет лошади. Ты справишься? — спросил он Кьяру, как только ощутил под ногами твёрдую почву.
— Я когда-нибудь подводила? — вопросом на вопрос ответила Кьяра.
Но не успел Жеан и рта раскрыть, как крупный сарацин, вооружённый копьём, атаковал его с левого бока. Жеан бессознательно отстранился. С диким визгом «Сзади!» Кьяра бросилась наперерез врагу, пресекая мечом наконечник копья. Ахнув от неожиданности, Жеан резко развернулся. Заострённая грань сабли зловеще блеснула в полусумраке занимающегося рассвета, на мгновение ослепив его, но, когда Жеан встретился с ней снова, теперь уже лицом к лицу, то увидел с такой потрясающей ясностью, как если бы сражался днём. Юноша пригнулся, сабля с пронзительным свистом пронеслась над его головой. Тем временем подоспела Кьяра, и сарацин, переключившись на неё, кубарем покатился из седла под ударом Жеана. Пронырливый, но низкорослый сарацинский конь сослужил дурную службу. Будь он ростом с франкского, Жеан бы не достал до противника своим крохотным мечом. В руках сарацина остался круглый, с железными скрепами щит. Далеко не всякий сарацин, с которым приходилось сталкиваться Жеану, мог позволить себе роскошь в виде щита, однако, когда это случалось, он терпел значительные трудности, чтобы мало того — выстоять, но ещё и обезвредить грозного соперника.
Но теперь единственное, что мог поверженный, — поочерёдно заслонять щитом уязвимые места. Сабля отлетела слишком далеко.
— Deus lo vult! — провозгласил Жеан и, замахнувшись мечом, соколом порхнул к сарацину.
Тот вскрикнул и затулил щитом верхнюю половину тела, открыв ноги и уязвимый пах. Не раздумывая, Жеан нанёс удар или, вернее, резко провёл остриём меча промеж распростёртых ног сарацина, так что плоть с треском раскроилась, и тазовые кости звонко захрустели под натиском прочного металла. Но тут же из груди его исторгся надрывный вопль, перекрывший все посторонние звуки. Кровь поверженного багровой лужей разлилась по песку, мясистые внутренности выползли через громадный порез. Дёрнувшись в последний раз, он выпустил щит и замер с широко распахнутыми, остекленевшими от боли глазами.
— Кьяра! — насилу опомнившись, позвал Жеан.
— Я здесь! — откликнулась Кьяра, и он вздохнул с облегчением.
— Ты ранена, — робко заметил Жеан, когда воительница приблизилась.
Кольчуга Кьяры была расслоена на груди, и густая кровавая струя стекала по бледной коже, беря начало из глубокого рубца на щеке.
— Просто царапина! — отмахнулась она, лихо мотнув закутанной в кольчугу головой. — Нет времени оттягивать! Теперь у тебя есть конь! Прыгай!
— Это твой. — Жеан ухватил за уздцы беспокойное животное.
— Вздор!
Не успел Жеан что-либо возразить, как Кьяра подхватила вражеский щит и помчалась прочь на своих двоих. Он вскочил на коня, предварительно усмирив, и ринулся вслед за ней, чтобы понять, насколько гибельно положение норманнов, прежде всех ворвавшихся в город.
— Мы должны внедриться в сердце Антиохии! — ревел Боэмунд, чья высокорослая фигура отчётливо выделялась в беспросветной гуще соратников и наседающих врагов — последних он беспорядочно разил.
Янтарный блик занимающегося рассвета осветил лицо Боэмунда. Жеан увидел, как обильный кровавый поток нещадно заливает его, начиная ото лба, слепя глаза и пропитывая густую бороду.
— Перебороть засилье вражеских бойцов! Разбить Яги-Сияна! Разбить главные отряды! Заставить их молить о пощаде! Скорее! Скорее, добрые рыцари! Торопитесь, храбрые норманны! — приговаривал Боэмунд, не переставая сечь сарацин, что будто заведомо поставили себе цель расправиться с ним. — Ах! — Мощный удар сабли обрушился на могучее плечо.
«Погибнет!» — в ужасе мелькнуло в голове Жеана. Конь его, как ошпаренный, рванулся вперёд, пока юноша осыпал попадавшихся ему на пути сарацин хаотичными ударами.
Братья нуждаются в его помощи!
— Deus lo vult! — Низкорослый сарацин, норовивший атаковать Боэмунда, пал под копыта своего скакуна, и тот с остервенелым ржанием понёсся прочь.
«Где же Кьяра? — мысленно обеспокоился Жеан и спешно огляделся по сторонам. — Неужели она тоже здесь? Отбила ли она лошадь? Не думаю. Нечего ей сюда соваться!»
И, словно услышав мысли Жеана, знакомая тонкая фигурка на крохотном гнедом коне мелькнула мимо, а вслед за ней, спустя мгновение, рванулся всадник, которого он изначально принял за сарацина, однако, уловив краем глаза неестественно бледный оттенок кожи и крест, краснеющий на груди, осознал, что преследователь мало того, что крестоносец, преследователь — не кто иной, как Рон.
Резко пихнув коня в бока, Жеан погнался за ним. Он предчувствовал неладное и не желал думать о том, что Рон мог преследовать Кьяру, однако внутренний голос неустанно твердил обратное: произошло нечто чудовищное.
— Я видела, как ты убил его! Видела! Ты можешь расправиться и со мной, но правосудие рано или поздно всё равно восторжествует! Господь смотрит на нас! — запальчиво кричала Кьяра, не переставая погонять своего пони. — Рон! Господь…
— Ведьма! Фурия! Шлюха, закованная в железо! Раз ты такая бойкая, развернись и сразись со мной! — рявкнул в ответ Рон, также не смиряющий бега, и язвительно добавил: — Или нет… сначала лучше разденься. Так или иначе, тебе придётся остановиться.
— Алчная лисица! Вот сейчас и развернусь! Посмотрим, на чьей стороне Всевышний!
— Рон! — окликнул белокурого рыцаря Жеан, и сердце его подскочило к самому горлу не то от ужаса, не то от нарастающего возмущения.
Рон замер, заслышав его возглас, а вслед за ним приостановилась и Кьяра.
— Что ты сделал? — впился в него взглядом Жеан, приблизившись.
Рон не ответил, лишь что-то, отдалённо напоминающее страх, отразилось в его сощуренных свинцовых глазах, и протяжный клич «Аллах Акбар!» всколыхнул тишину закоулка, где очутились увлёкшиеся погоней крестоносцы. С противоположной стороны три вражеских фигуры вырисовались на фоне алеющего неба. Сплюнув и смачно выругавшись, Рон пришпорил коня.
— С ним разберёмся позже, — процедила Кьяра. — А пока — сражаемся!
Жеан хотел возразить, сказав, что трое опытных воинов изорвут в клочья их обоих, но матёрый сарацин, возглавлявший отряд, уже нацелил на него остриё своей сабли.
========== 5 часть "Антиохия", глава XIII "Рон Голдфокс. Путь к триумфу" ==========
— Глянь, Джафар, ни дать ни взять — наша первая добыча! Думал, вшивую кафирскую псину настигну, а оказалось — гурия! Хотя отмыть бы её не помешало… Не трожь. Я хочу получить её целой! — с сильным акцентом промолвил главный сарацин, завидев Кьяру и от изумления отстранив от Жеана расчехлённую саблю. Всё его окружение залилось грубым, рассыпчатым смехом.
— Ублюдок! Он нарочно изъясняется по-французски, чтобы поддразнить тебя! — с тихим озлоблением прорычала Кьяра.
Слова воительницы подействовали на Жеана как прикосновение чего-то острого и жгучего. Он и не заметил, как меч его схлестнулся с саблей главного сарацина.
Кьяра не спешила атаковать, должно быть, желая ввести недруга в заблуждение. Она сидела на коне, безвольно опустив вниз дрожащие руки и не отрывая взора от двух сарацин, чьи фигуры мрачными тенями сновали в просвете закоулка. Главный сарацин прокричал что-то на арабском. Они рванулись вперёд, поднимая над землёй тучи песка. Один из молодых мужчин, названный Джафаром, протянул к Кьяре руки, намереваясь стащить с седла. Та опасливо отшатнулась, но сию же секунду, выхватив из ножен меч, живо кольнула врага в бок, так что Жеан услышал, как кольчуга с треском раскроилась, и увидел боковым зрением фонтан свежей крови, взметнувшийся в воздух.
Второй сарацин, взвизгнув и едва не выпав из седла, пустился в бега.
— Шайтан-женщина!
Не тратя времени даром, Кьяра бросилась на подмогу Жеану. Тот, не переставая теснить щитом удары врага, с усилием процедил:
— Стой смирно! Теперь он мой!
На животе Жеана уже зияла длинная рваная рана. Хотя, благодаря кольчуге, она была поверхностна, доставляла немалую боль. Плоть сарацина также не осталась цела — его бедро было прорвано до мяса. Жеан понимал, что, если ему удастся выбить врага из седла, тот не сможет удержаться на ногах.
Но сарацин был заметно сильнее и крупнее Жеана. Когда он в очередной раз налёг на саблю, Жеан почувствовал, как голова его начинает тошнотворно кружиться, мутные круги поплыли перед глазами молодого крестоносца — он потерял равновесие и рухнул из седла, больно ударившись макушкой о гальковое покрытие дороги.
— Нет! — отчаянно завопила Кьяра и, соскочив с коня, рванулась наперерез сарацину.
Лошадь яростно заржала и поднялась на дыбы в попытке увернуться от меткого выпада. Воительница не собиралась наносить удара, но даже такого рода показной жест не мог не испугать по природе своей осторожное животное. Сарацин пал наземь подле Жеана, тот с силой навалился сверху, зажав ему руки.
— Убей его! — злобно пропыхтела Кьяра и угрожающе нависла над поверженным.
— Нет! — взмолился сарацин.
Жеан и Кьяра изумлённо переглянулись.
— Он молит о пощаде, — первой подала голос воительница.
— Мы должны помиловать его. Он всё равно не сможет сражаться с изувеченной ногой. К лекарю его! Быстро! А там уж решим, что делать! Возможно, он сможет предложить хороший выкуп нашим рыцарям или согласится присоединиться к нам. Мы нуждаемся в воинах!
