сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц)
— Смотри, как эти павлины мечутся от нас! Уступают нам дорогу! Даже в глазах их бойцов я вижу страх! — восторженно молвил Ян, чья лошадь бойко шагала бок о бок с его. — Так им и надо, языческим мужеложцам! Ради этого-то я к вам и затесался, не иначе! Интересно, давно ли они приучились носить штаны?.. Ты глянь, у того в серебристом панцире щит расписной, а у того… О-о-о, смотри, какой смуглый, не сарацин ли?! — Совсем рядом проехал невысокий воин, в зелёной тунике и вооружённый копьём. На копье реял красный вымпел с изображением золотого двуглавого орла. — Кстати, ты заметил, что на этой улице полно мужей во франкских платьях? Видать, армия у императора слабенькая, вот и нанимает!.. А-х-х! Вот же бесы! Всё-то у них есть! Да будь у меня такое копьё, такой щит, такие девки, я бы…
— Прекрати, глупец! — не выдержал Жеан. — Наша цель — не запугивать, но стоять на страже христианского мира, ибо покой его — священен! Что ты имеешь против этих людей, хотел бы я знать? Учитывая, что в большинстве своём они вовсе не язычники, а христиане, только несколько иные, нежели мы.
— Гм! Какой же ты святоша! Ещё разговариваешь так… как будто тебя сам Боэмунд во чреве выносил… да тьфу на тебя, вот и всё! Что имею? Ничего не имею! Просто они какие-то чудные, слишком чистенькие да слишком богатенькие! — сплюнул Ян и, ускорив ход Жилды, поспешил отдалиться от Жеана. Кьяра, сидящая позади, не сказала ничего.
«Неотёсанный балбес! Чувствую, сегодня он непременно попадёт под горячую руку кому-нибудь из местных вояк! И откуда у него такая толковая сестра? Даже и не верится, хотя внешне они почти неотличимы друг от друга, что не оставляет повода для сомнений.
Ах! Что это?»
Протяжный женский крик и вкрадчивое «Deus lo vult!» огласили разноцветную улочку, раздался звонкий лязг стали, и около двух десятков лошадей на бешеной прыти рванулось сквозь толпу.
«Что?!»
Едва Жеан успел что-либо предположить, как багряный фонтан взметнулся ввысь. Солёный смрад крови разом перебил запахи зелени и благовоний. Молодого крестоносца обдало болезненным холодом. Он никак не мог понять, что происходит вокруг, лишь леденящие душу картины ночного кошмара двухнедельной давности вновь, как вживую, завертелись перед его взором. Мраморные башни, цветистые сады, девственное небо — всё потонуло в хаосе кровавой резни и тревожных образов, рождённых воображением Жеана. Единственное, что было очевидно сейчас, — лишь малая часть Христова воинства осознаёт сущность разгорающейся потасовки.
— СТОЙТЕ! — неистово провопил Танкред. — Остановитесь! Мы не давали сигнала к нападению!
Но атакующие, число которых с каждой секундой всё увеличивалось, либо не слышали, либо, что более вероятно, не обращали внимания на призывы своего военачальника и с ещё большим жаром орудовали мечами, беспорядочно разя на своём пути всё, что движется: мужчину, женщину, священника, ребёнка, и забрызгивая кровью как чистую черепичную дорожку, так и стены зданий. Приступ тошноты подступил к горлу Жеана, когда прямо перед его глазами пролетела чья-то голова, изуродованная до неузнаваемости ударом тяжёлого боевого меча, но в конце концов он, набравшись смелости, погнал Лилию в самое сердце бойни, пробиваясь сквозь тесное столпотворение. Улица была узка, и потому давка неимоверна.
— Остановитесь! Вы христиане, а не варвары! Остановитесь! Вы обезумели! — что есть мочи, выкрикивал Жеан в попытке утихомирить безосновательную агрессию собратьев и не быть расплющенным.
В тот же миг мощный удар меча обрушился на него сбоку. Резкая боль поразила тело. Не в силах удерживаться в седле, Жеан бессильно грянулся оземь.
— Это всё… — сквозь пелену бреда прохрипел он, и губы его лихорадочно зашевелились в молитве.
Проглатывая вместе с кровью, а то и вовсе пропуская некоторые слова «Pater noster», Жеан не отрывал взора от белокаменного храма, куда один за другим врывались боевые товарищи, привлечённые его несметными богатствами, и только один крестоносец, с узким лицом и выбившейся из-под шлема светлой прядью волос, не отрываясь, смотрел на корчащегося от боли юношу.
Рон!
Выражение лица мужчины было по-прежнему до отвращения холодно, однако вместе с тем чуть уловимый страх читался в его лукаво прищуренных серых глазах. Только сейчас Жеан вспомнил, как всё утро Рон что-то оживлённо обговаривал со своими бойцами, которых в его отряде — Отряде Золотой Лисы — насчитывалось более пятидесяти. Кажется, теперь он догадался, кто стоит за этим чудовищным недоразумением.
«Он хочет добить меня… Но толпа рассеялась, и он не сможет скрыть от посторонних глаз плоды своих злодеяний. И зачем, если всё и так решено?»
— Господи… Не дай мне устрашиться смерти…
Жеан попытался взглянуть на мозаику с изображением Христа, украшавшую двери храма. В таком состоянии его не тревожила вероотступность Православной Церкви. Перед глазами поплыли размытые круги.
Отзвуки битвы начали глохнуть в ушах Жеана, и он провалился во тьму.
Комментарий к 3 часть "Византия", глава IV "Фессалоники"
Даёшь описание Фессалоник -- наконец-то! Приторно-утопическое, но всё же...
Если будут идеи, какие-то пожелания, напишите в отзыве.
========== 3 часть "Византия", глава V "Луиза. Богомерзкое вероломство" ==========
Что-то тёплое и мягкое коснулось лба Жеана. «Я в Раю!» — было его первой мыслью, и, превозмогая боль, сковывающую продрогшее тело, он с трудом приоткрыл глаза.
— Кто ты? — промолвил Жеан, завидев в свете тлеющей свечи на своём ложе чей-то изящный, почти воздушный силуэт, отливающий серебром, и невольно залюбовавшись им. — Глупый вопрос! Ты Божий ангел… ты пришёл отозвать меня в небесную обитель.
В ответ ангелоподобное существо залилось прелестным мелодичным смехом, убирая руку со лба Жеана.
— Не узнал, не узнал Луизу, Божий воин! Но ничего. Ничего. Ты ещё слаб, но будешь жить.
— Луиза! — ахнул Жеан, не помня себя от радости. — Это правда ты?! Какое облегчение. О Мария!
— На всё воля Божья, — невозмутимо ответила женщина, поправляя белую вуаль, покрывающую её длинные льняные волосы. — Он хочет, чтобы ты остался в живых, вероятно, для какой-то великой цели. Колющий удар был действительно силён, и, ни к чему лукавить, ты бы не выстоял без покровительства Отца Небесного.
Шумное ликование охватило Жеана. Менее всего ему хотелось прерывать своё земное существование здесь, на землях Византии, да ещё в столь бесчестном, совершенно ненужном бою. С непомерной отдачей, со всей горячностью и искренностью, Жеан боготворил Луизу за оказанные ему, тяжело раненному, внимание и заботу — она была поистине прелестным существом. На редкость отзывчивая, кроткая, учтивая, Луиза не оставляла на произвол судьбы ни единого раненого, а случись с боевым товарищем ужасное — не винила никого и ничего, кроме себя и собственной недобросовестности. Она отличалась не только душевной, но и телесной красотой. Несмотря на немолодой возраст, была отлично сложена — не толста и не худощава, черты бледного лица — плавны и аккуратны. Глаза, опушённые густыми ресницами, мерцали, подобно двум кристально-чистым озерцам в лунную ночь, и дополняло поистине ангельский образ белое шёлковое платье со множеством кружев и оборок. Луиза не носила ни бус, ни браслетов — лишь маленький золотой крестик поблёскивал на её роскошной груди. Она приходилась женой Эмихо, и нередко Жеан жалел эту смышлёную рослую целительницу, когда тот обходился с ней слишком жестоко.
Нежная Луиза и сварливый, самолюбивый Эмихо были полнейшими противоположностями. По всей видимости, брак их являлся вынужденным. У них не было детей, и, возможно, именно поэтому женщина относилась к раненым с такой трепетной заботой. Но Эмихо не понимал этого и воспринимал поведение Луизы как кокетство, пристально следя за тем, чтобы в постели её не очутилось кого-то, кроме него (покрытие головы являлось одной из мер безопасности). Сам же, разумеется, не считал необходимым хранить христианское целомудрие, сношаясь с утончёнными красавицами-византийками и бесстыдно рассказывая о своих похождениях не только соседям по шатру, но и самой Луизе.
— Всё равно… сам Спаситель движет твоими умелыми руками, Луиза.
Лицо женщины осветила застенчивая улыбка, лестные слова Жеана смутили её.
— Сколько погибших? — внезапно полюбопытствовал он.
— Немного. Могло быть и больше. — Она болезненно поморщилась.
— Я бы стал одним из них, если бы Рону представилась возможность добить меня тогда, — мрачно заметил Жеан.
— Рону? Подожди… это, верно, какая-то ошибка. Либо ты обознался, либо Рон нанёс тот удар случайно. Мой муж много лет знаком с ним и готов поклясться: Рону нет равных в доблести и чести. Да и сама я, признаться, не могу припомнить, чтобы он был уличён в каком-либо богопротивном поступке.
— Да-а?! — воскликнул Жеан, разом утратив самообладание и позабыв о боли. — Тогда почему он возглавил то гнусное нападение, почему изгалялся над ни в чём неповинными людьми, среди которых были и женщины, и дети, наравне с прочими нечестивцами?!
— Ты уверен? Может, он, напротив, хотел остановить их?
— Я не слеп. Рон мчался впереди всех, с удвоенным неистовством нанося всё новые и новые удары. И что-то мне подсказывает, его мародёрской шайкой овладела отнюдь не праведная жажда очищения.
— Но что же тогда? — изумилась Луиза.
— Блага. Как ты не понимаешь? Волки в овечьих шкурах затопили кровью мирный христианский город. Воистину, их учение искажено ересью, но мы не имеем права совершать насилие над теми, кто слабее нас, кто не обучался боевому искусству. Таков удел варвара! К тому же, их соображения совести, целиком порабощённые жаждой наживы, не отвратили бы даже от нападения на единоверцев! Я разочарован и… Ах! Этот человек, этот слепой и глухой человек из сна, — был не кто иной, как я! Послушай, Луиза…
«Луиза? Жеан очнулся?» — перебил Жеана взволнованный женский голосок, раздавшийся со стороны выхода из шатра. Подняв голову с ложа, Жеан завидел пред собой Кьяру, до сих пор облачённую в перепачканное кровью и грязью рыцарское платье. Лишь вместо бармицы на её голове красовался платок.
— Тебе лучше? — не дожидаясь ответа Луизы, спросила она Жеана.
— Пожалуй… — задумчиво протянул тот.
— Мы можем остаться наедине? — обратилась Кьяра к Луизе, и целительница охотно исполнила просьбу, покинув помещение.
— Это было просто ужасно! — заявила Кьяра безо всякого предисловия, бесцеремонно взгромождаясь на постель к Жеану и едва не задевая подсвечник на табурете. — Я понадеялась, что Его Сиятельство без лишних раздумий вышвырнет этих головорезов из нашего лагеря, но всё провернулось иначе! Он, как выяснилось, «не намерен лишать Христово воинство его силы». Хотя Танкред настаивал на обратном… они обязаны были подчиниться ему, как военачальнику, но не сделали этого! И заслуживают строжайшего наказания! Но Боэмунд и слушать не пожелал, понимаешь! Так и сказал: «Не лишу воинство его силы!» Позор, срам, бесчестье… Если так дальше пойдёт, что станет с нашим войском? Мы — поистине великая сила, такая сила, какой не сыщешь на всём белом свете, клянётся Боэмунд. Представь, что будет с такой силой, что будет с Востоком, если ею завладеет Лукавый!
— Отчасти я понимаю его волю, Кьяра. Нарушителей было на целый отряд, причём отряд знатный: конный, великолепно подготовленный. Изгнав их, мы серьёзно ослабнем.
— Он мог бы наказать хотя бы главаря! Ведь совершенно очевидно, кто устроил эту потасовку!
— Ты тоже видела?
— Разумеется, — передёрнула плечами Кьяра. — Стоило Рону махнуть рукой, как всё кануло в пучину кровавого хаоса! Я в тот момент находилась рядом… И не только я. Свидетелей — уйма! Сейчас же мерзавец преспокойно почиет в своём шатре! И я не удивлюсь, если в его поганом сундуке покоится ларец от мощей святых или другая освящённая вещь, принадлежавшая храму!
— Рон пытался убить меня. К счастью, проткнул только плечо, хотя мог и череп раздробить, — сказал Жеан.
— Я подозревала. Благо, всё обошлось, и теперь ты в безопасности.
— Я так не думаю. Он вполне может завершить начатое, застав меня одного. Слушай, Кьяра…
— Что?
— Как там моя кольчуга?
— Рожер залатает, — отмахнулась Кьяра. — Мирное ремесло ему гораздо интересней, чем драки, да и даётся лучше.
— О… Славно. Жаль, даже самые прочные кольца не спасут от негодования Рона. Ну да ладно. Теперь я вздремну.
— Полно об этом фарисее! — Воительница злобно оскалилась, но тут же её лицо вновь приобрело выражение степенной сосредоточенности: — Ах да… Спокойного сна. — И, не дожидаясь взаимного пожелания, она с лёгкостью ласточки выпорхнула из шатра.
А Жеан, уставший от длительной беседы, уснул беспробудным сном невзирая на сомнения и страхи, терзавшие его воображение.
Комментарий к 3 часть "Византия", глава V "Луиза. Богомерзкое вероломство"
Вот-с, собственно, и всё. Последняя удалённая глава восстановлена. Далее будет уже нечто новое. Не обещаю, что скоро, но будет. Наверное.
Ещё раз приношу глубочайшие извинения за перезалив.
========== 3 часть "Византия", глава VI "Тернии. Константинополь" ==========
— Чего, малодушная распутница, такая радостная бегаешь? Обесчестила, поди, очередного благонравного мужа? И что ты, право дело, позабыла в этой Святой Земле? Надо было тебя сразу к еретикам из Фессалоник спровадить, да в наложницы! Впрочем, раз ты до сих пор здесь, может, стоит воспользоваться этим? У меня уже всё горит… Сама разденешься, или помочь? С таким-то доспехом.
Кьяра подняла взор и, завидев перед собой вездесущего Эмихо, резко отскочила назад. Жеан, едва оправившийся после тяжёлого увечья и в настоящее время увлечённый сбором сушняка для костра, швырнув на землю свою бесценную ношу, в три прыжка очутился подле непрошеного гостя.
— А таким, как ты, что делать на Святой Земле? — с вызовом спросил юноша. — Воровать и мародёрствовать, да?
— Малолетний выскочка, — прорычал Эмихо. Угреватое, отменно некрасивое лицо мужчины исказилось гримасой раздражения. — Неужели так трудно хоть разок попридержать рот на замке, когда разговор тебя совершенно не касается? Война — это не за мирянками из кустов подглядывать, однажды ты можешь дорого поплатиться за своё многословие… Хочешь, я испорчу твоё хлипкое монашеское тельце ещё одним боевым шрамом? Думаю, это преподаст тебе добрый урок смирения!
— Я не монах!
— И очевидно, отнюдь не праведник! — Эмихо перевёл на Кьяру преисполненный омерзения взгляд. — Ну, как? Может, померяемся силами? Кто выиграет — того и будет девка!
— Сегодня я в добром расположении духа, Эмихо, — как можно сдержаннее, произнёс Жеан. — Членовредительство некстати. Но не сомневайся: однажды сцепимся.
— Однажды — это когда, хотел бы я знать? Больно неймётся повыдёргивать твои девственные усишки, монашек! Или боишься? До сих пор, поди, плечо ломит от греческого копья! Ну да ладно, сегодня у меня есть дела посущественнее, так что можешь развлекаться… покуда цел.
— Греческого копья!.. — воскликнул Жеан. — Греческого копья!
Как только невысокая фигура Эмихо исчезла за деревьями, юноша взглянул на Кьяру. В выражении её лица не читалось даже намёка на благодарность, только гнев.
— Кто тебя просил лезть?! — злобно напустилась она. — Я бы сама справилась! А ты, верно, нарочно меня позоришь! И даёшь им повод домогаться до меня!
— В том, что я сделал, нет ничего постыдного для меня, равно, как и для тебя, Кьяра. Я всего-навсего выполняю своё обязательство. Обязательство мужчины, воина, христианина. И что-то подсказывает мне, ты запела бы совершенно по-другому, если бы в один прекрасный день я, брат и Эмануэль перестали присматривать за тобой…
— Сколько раз повторять, что я не нуждаюсь ни в чьём покровительстве и уж тем более, в покровительстве вчерашнего монаха?! Вообразил себя потомственным рыцарем, да?! Сел на коня, натянул ржавую броню, и рыцарь?! Не ты ли говорил, что нужно знать свои привилегии? — Она ехидно усмехнулась. — Хотя зачем я распинаюсь? Никто и никогда не станет воспринимать меня всерьёз, я лишь никчёмная пустышка… трофей, игрушка, которой можно позабавиться и бросить!
— Рыцарь? Нет, Кьяра, я крестоносец. Как и ты, как Эмихо, как Рон. Ведь мы равны! — усмехнулся Жеан.
— Хватит, хватит издеваться! Ты! Аспид! Ты хуже Рона, вот! — едва уже не заплакала Кьяра, и лицо её покрылось пятнами. — Забирай сушняк! Возвращаемся в лагерь!
— Прости…
Подавив тяжёлый вздох, Жеан поднял вязанку хвороста. Сердце его болезненно сжалось от жалости и стыда. Кьяре и так тяжело, а он ещё подливает масло в огонь! Не было очевидно лишь глупцу, что при всех своих замечательных качествах в обществе боевых товарищей она останется непонятой, так почему бы не проявить хоть капельку деликатности?
«Женщины, — думал Жеан, — не такие, как мужчины, и требуют к себе более бережного, более тонкого и хитрого подхода. Но всё-таки интересно, чего она на самом деле хочет, так безбожно противореча самой себе?»
Ближе к центру лагеря, в зелёном шатре, Рон с удовольствием обедал в окружении сподвижников, что-то оживлённо втолковывая им.
— …в скором времени мы достигнем Константинополя… — Мужчина моментально смолк и вынул изо рта рыбий хвостик, завидев приближающегося Жеана.
