Текст книги "Лотосовый Терем (СИ)"

Автор книги: Тэн Пин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 60 страниц)

Складочка между изящных бровей Цзяо Лицяо стала ещё глубже, она ничего не признавала, но и не отрицала, не сводя с него блестящего взгляда.

Ли Ляньхуа не собирался больше ничего говорить, но видя, что она будто ждёт объяснения, перевёл дух и неторопливо продолжил.

– В императорском дворце ты встретила Лю Кэхэ – возможно, изначально планировала просто убить императора и занять его место – но императорский двор не цзянху, убей ты хоть десять императоров, чиновники тебя не признают… Поэтому тебе требовалось другое решение. – Он ласково посмотрел на Цзяо Лицяо. – Когда его величество призвал ко двору Лу Фана и остальных, ты находилась рядом с Лю Кэхэ и по его странным действиям поняла, что император на самом деле – не кровный родич Тайцзу. Узнав столь огромную тайну, ты поняла, что необязательно убивать, чтобы оказаться на троне… Ты могла воспользоваться этой тайной как рычагом давления, угрозами превратить императора в свою марионетку.

Цзяо Лицяо смотрела на него равнодушно, словно на собственное отражение или на какое-то неведомое чудище.

– Ты всегда осторожна, прежде чем что-то делать, всегда должна тщательно подготовиться и убедиться, что у тебя нет слабых мест. У тебя в руках был рычаг воздействия на императора, а ещё тебе требовалась несокрушимая сила, которой ему пришлось бы подчиниться. У его величества есть «Высочайше одарённый небесный дракон» Ян Юньчунь, не тот соперник, с кем легко справиться, а у тебя? – Он слегка улыбнулся. – Однако ты потеряла Ди Фэйшэна.

Теперь строгое ледяное лицо красавицы на самом деле дрогнуло.

– Ты… – В её глазах внезапно вспыхнула жажда убийства, она замахнулась и уже хотела ударить.

Ли Ляньхуа посмотрел на её руку, как на что-то любопытное, и продолжил.

– С Ди Фэйшэном и два Ян Юньчуня не составили бы проблемы, однако ты приказала Цинлян Юю украсть меч – украсть Шаоши, способный противостоять Шишоу. Неужели во всей своре бычьих демонов и змеиных духов из твоей банды никто не поддерживает планы по захвату трона, и ты одна впала в безумие? В резиденции Лю Кэхэ ты напала на Ян Юньчуня из засады, и атака правда была великолепной, как чистый ветер и ясная луна – вот только убить его ты не смогла. – Он смотрел на Цзяо Лицяо необычайно ласково. – Цинлян Юй говорил, что хотел спасти кого-то – он стремился спасти тебя, не хотел, чтобы ты погибла от руки Ян Юньчуня. Лю Кэхэ оставил ему лист из «Пагоды блаженства» – он предупреждал, чтобы ты замолчала. Ты и правда безумна, – мягко закончил он.

Цзяо Лицяо медленно опустила занесённую руку, её взгляд, полный жажды убийства, постепенно слегка заблестел.

– Не устал так много говорить и обдумывать столько всего? – тихо проговорила она. – Знаешь, моя прабабка была наложницей императора Сичэна, моё желание занять трон… что в нём неправильного? Семья Сяо отняла у моей семьи Ван реки и горы, что неправильного в том, что я хочу их вернуть?

Ли Ляньхуа смотрел на неё некоторое время, но на вопрос не отвечал.

– Ты хочешь стать императором, а как же Ди Фэйшэн? – неожиданно спросил он, с любопытством взглянув на неё. – Неужто… хочешь сделать его императрицей?

Цзяо Лицяо вдруг замерла, растерянно глядя на него.

– Если хочешь сделать его императрицей, не уверен, что многие поддержат тебя в стремлении захватить власть над страной… – деловито заметил Ли Ляньхуа.

Прекрасное лицо Цзяо Лицяо мгновенно побелело, вдруг снова порозовело, затем она медленно выдохнула и негромко рассмеялась, словно наконец пришла в себя.

– Опасно с тобой говорить, только посмотри, сколько всего выболтала тебе, – кокетливо произнесла она, протянула руку и покрутила лицо Ли Ляньхуа, рассматривая его. – Ты был так тяжело ранен, а кожа всё ещё такая хорошая, на зависть многим юным девушкам… Если захочу взять себе императрицу, возьму в жёны тебя. – Ещё через мгновение её улыбка расцвела подобно цветку. – Что теперь говорить об этом, раз уж не убила Ян Юньчуня, об истории Пагоды блаженства узнали другие, и мои намерения занять трон раскрыты, придётся мне отступить.

– А о господстве над цзянху ты когда забудешь? – вздохнул Ли Ляньхуа. – Даже императором больше не хочешь быть, ну какой смысл во власти над цзянху?

Чарующе глядя на него, Цзяо Лицяо взмахнула воздушными рукавами.

– Я не ради себя захватываю цзянху, само по себе оно не интересно, однако… – Она слегка улыбнулась, и эта полуулыбка волновала гораздо больше, чем её обворожительный и прелестный смех. – Кое-кому суждено господствовать над цзянху.

– Ты захватываешь цзянху для него, но он тебя не желает, – вздохнул Ли Ляньхуа.

– Вот подожди, добьюсь своего, – сверкнув прекрасными глазами, шутливо сказала Цзяо Лицяо, – отрублю тебе руки и ноги, выколю глаза, проткну уши, посажу в клетку и каждый день буду отрезать от тебя кусочек и есть.

– Беседа с главой Цзяо в самом деле будто омывает весенним ветерком, неудивительно, что столько выдающихся мужчин цзянху слетаются сюда стаями словно утки, умоляя утолить жажду, – усмехнулся Ли Ляньхуа. – Радостная и печальная, потерянная и одинокая, в любом облике ты привлекаешь людей.

Наконец улыбка сползла с лица Цзяо Лицяо, она всегда одерживала верх над мужчинами, но, как назло, Ди Фэйшэн и Ли Ляньхуа были её злым роком – один холодный и равнодушный, совершенно бессердечный, другой отвечает не по существу и мелет всякий вздор. Она притопнула ногой, вдруг вспомнила кое-что и покосилась на пленника.

– По сравнению с тобой, с Юнь Бицю гораздо приятнее общаться, – с любовью произнесла она, прикусив ярко-красную, как у лисицы, губу, и удалилась в прекрасном настроении.

Юнь Бицю…

Ли Ляньхуа нахмурился, глядя ей вслед.

После ухода Цзяо Лицяо немедленно вернулись Юйде и Циншу. Девочка несла поднос с лекарствами. Увидев, что на Ли Ляньхуа ни царапинки, она застыла столбом, руки, крепко сжимающие поднос, задрожали, отчего посуда задребезжала – словно испугалась сильнее, чем если бы встретила призрака.

Ли Ляньхуа широко улыбнулся ей.

– Чаю.

Юйде никогда не слышала, как он говорит, от неожиданности вскрикнула и убежала вместе с подносом.

Ли Ляньхуа не выдержал и рассмеялся. Циншу побледнел – впервые кто-то остался без единой царапины после беседы наедине с главой, обычно… в общем, после посещения главы пленники оказывались или без рук и ног, или слепыми и глухими, а кому повезло – те просто целиком в синяках и ранах, этот же человек непринуждённо смеялся, да ещё вдруг… неожиданно заговорил.

Видя, что у подростков от страха душа с телом рассталась, Ли Ляньхуа вежливо улыбнулся.

– Чаю, – повторил он.

Ли Ляньхуа не придирался ни к качеству чайных листьев, ни к тому, откуда набрали воду для заваривания – он пил любой чай. Циншу даже думал, если подать ему чашку воды и назвать чаем, мужчина и её бы с радостью выпил. Но, хотя эта мысль долго его не покидала, поступить так он всё же не решался.

Юйде высунула голову из-за дверей, с трепетом поднесла чашку чая. Пусть пленник и не был привередлив, она честно заварила листья высшего сорта.

Сделав глоток, Ли Ляньхуа указал на соседнюю комнату.

– Кто там находится? – спросил он с улыбкой.

– Заткнись! Смирно садись на кровать и жди, пока глава не скажет, что ты ей не нужен – тогда-то я тебя и прибью! – пришёл в ярость Циншу – странно уже то, что этот человек выжил после разговора с главой, так он ещё и стал вести себя всё больше будто хозяин.

– Мы с барышней Цзяо знакомы больше десяти лет, ты тогда ещё даже не родился… – сказал Ли Ляньхуа.

– Чушь! – вспылил Циншу. – Мне уже тринадцать!

– Но мы с барышней Цзяо знакомы уже четырнадцать лет, – спокойно заметил Ли Ляньхуа.

– Ну… ну и что с того? – покраснел Циншу. – Глава кого хочет, того и убивает, будь хоть сам Ди Фэйшэн… – Он резко умолк, с лица схлынула краска – уже понял, что сказал лишнего.

Он украдкой бросил взгляд на того, кто заставил его оговориться – если сначала мужчина весело улыбался, то теперь вдруг перестал.

С чего бы расстраиваться этому нахалу? Поражённый, Циншу растерянно переглянулся с Юйде – по логике вещей, он должен радоваться, узнав, что глава с Ди Фэйшэном рассорились, почему же он недоволен?

– Что она сделала с Ди Фэйшэном? – вздохнул Ли Ляньхуа.

Циншу и Юйде не сговариваясь замотали головами.

– Как по-вашему, что за человек Ди Фэйшэн?

Молчание.

– Дядюшка Ди – первый в Поднебесной… – спустя долгое время еле слышно прошептала Юйде, глаза её засияли. – Я… Я…

– Что? – прикрыв глаза, улыбнулся Ли Ляньхуа.

Юйде долго молчала.

– После того, как увидела дядю Ди, я больше не хочу замуж, – прошептала она.

– Почему? – удивился Ли Ляньхуа.

– Потому что другие мужчины не сравнятся с ним.

– Даже я? – указал он на себя.

Юйде замерла, долго смотрела на него в растерянности, а потом кивнула.

Ли Ляньхуа переглянулся с Циншу, мальчик сначала не хотел говорить, но наконец не выдержал и фыркнул.

– Да что в нём хорошего… Ты не видела, как он людей убивает…

– Хоть и убивает, он справедливее других, – тихо сказала Юйде.

– Что справедливого в беспричинных убийствах? – снова фыркнул Циншу. – Совершенно ничего…

– Ты совсем не понимаешь дядюшку Ди! – рассердилась Юйде.

– Да что тут понимать? – звонко закричал Циншу. – На слуг вроде нас, он даже не смотрит, одним небрежным взмахом руки может убить троих-пятерых таких, будто ты сама не видела! Убьёт и даже бровью не поведёт, да какой справедливости ждать от такого человека?

– Такого, как ты, убить – невелика потеря! – разозлилась Юйде.

У Циншу от гнева аж лицо позеленело, он выхватил меч и направил на неё.

– Эй-эй… – взывал Ли Ляньхуа. – Эй-эй-эй…

Юйде тоже обнажила меч, оружие зазвенело, сталкиваясь – зло сверкая взглядами, подростки сцепились в схватке не на жизнь, а на смерть. Юйде отразила колющий удар Циншу, прикидывая, как бы половчее проделать в нём сквозную дыру, как перед глазами вдруг что-то блеснуло, раздался звон, её меч и меч противника ударили по одной и той же вещи.

Блестящий предмет был им прекрасно знаком – сковывающая Ли Ляньхуа цепь из чёрного железа.

Сила цепи воздействовала мягко, мощь удара обоих мечей словно песок погрузилась в море, исчезла бесследно, а затем и их самих силы неожиданно покинули, будто истаяли, не осталось ни капли. Они упали, охваченные ужасом, и даже пальцем не могли пошевелить, как услышали над головой вздох.

– Пусть Ди Фэйшэн – первый в Поднебесной, пусть для него человеческие жизни – ничтожные былинки, – прошептал он, – пусть он самый мужественный из мужчин, да будь он хоть самой мужественной из женщин… Что тут такого?

Они почувствовали, как их ласково погладили по головам, словно обычных двенадцати-тринадцатилетних детей.

– Разве это стоит того, чтобы драться друг с другом? Глупые дети, – с нежностью произнёс он.

Несмотря на ласковый голос, душа Циншу вспыхнула яростью – что хочет, то и делает, кто тут ещё учить его будет? Он не мог говорить, но этот человек будто знал, о чём он думает, похлопал его по голове и не стал ничего добавлять, однако пылавший в сердце мальчика гнев почему-то угас.

Он подумал, что ему всего тринадцать, но уже очень давно никто не относился к нему как к ребёнку.

Никто, кроме этого человека… не считал, что, будучи ребёнком, естественно, он может ошибаться, и за промахи его можно простить, а потом не принимать их за что-то ужасное.

Ему вдруг стало горько.

Он упал неудачно, так что не мог видеть Ли Ляньхуа. Но Юйде лежала на спине, обзор у неё был прекрасный, и если бы Циншу мог повернуться к ней, то увидел бы на её лице ужас, если бы она могла говорить, точно бы закричала.

Ли Ляньхуа встал с кровати и сначала нагнулся к железному столбу по правую руку. Чёрное железо нельзя просто так разрубить. В его серых одеждах был спрятан гибкий меч, рубивший железо как глину, по имени Вэньцзин.

Но этой одежды здесь не было, принадлежавшие Ли Сянъи длинный меч Шаоши и гибкий меч Вэньцзин известны всей Поднебесной, разве могла о них не знать Цзяо Лицяо? Она сама немало пострадала от этих мечей, потому предусмотрительно убрала их.

Цзяо Лицяо была уверена, что без необыкновенного острого оружия он не сумеет разрубить цепи из чёрного железа, потому и не лишила его боевых способностей.

Разумеется, она понимала, что у Ли Ляньхуа осталась часть защищавшей его основы «замедления вселенной», но боялась, что если лишить его боевых способностей, он не протянет достаточно долго для успеха её замыслов.

На глазах Юйде Ли Ляньхуа встал рядом с железным столбом и принялся расшатывать его, раз уж не мог разрубить цепь. Чёрное железо не повредить клинком, оно плохо поддаётся ковке, потому цепи невозможно было сплавить со столбами, только повесить на них кольцами. Столбы вбили в землю, но не на глубину десять или восемь чжанов, да и почва под домом не была какой-то особенной. Расшатав столб, Ли Ляньхуа применил истинную силу, потянул вверх – синие кирпичи на полу затрещали и раскололись – и выдернул его целиком.

Казалось, это не потребовало у него много усилий, он расшатал другой столб, и не успели бы сгореть две палочки благовоний, а он выдернул все четыре и сорвал с них цепи из чёрного железа.

Глаза Юйде наполнились отчаянием – теперь этого человека больше ничего не сдерживало, а как только он сбежит, Цзяо Лицяо наверняка расправится с ней.

Однако, сорвав цепи со столбов и обмотав их вокруг себя, он не торопился бежать, а аккуратно поправил одежду, налил себе чая, спокойно выпил – и только тогда медленно вышел из комнаты.

Да ещё и с серьёзным видом закрыл за собой дверь.

За дверями обнаружилась длинная галерея, очень тёмная, без единого фонарика на протяжении десяти с лишним чжанов, но можно было разглядеть, что с одной стороны – семь-восемь комнат. С другой стороны тянулись изумрудные воды, но в прозрачной воде не плавали карпы – яснее ясного, что с пристрастиями Цзяо Лицяо, ни черепахи, ни карпы здесь не выжили бы, даже крокодилам и ядовитым гадам приходилось несладко.

Это место никем не охранялось.

Должно быть, это секретная запретная территория, в конце концов, Цзяо Лицяо никому не доверяет.

Такие, как Циншу и Юйде, пожалуй, очень юны – и даже не покидали этого места – потому сохранили хоть какую-то душевную чистоту.

Он тихо подошёл к соседней двери, уже догадываясь, но не желая подтверждения этой догадки.

Раздалось два щелчка. Он не стал возиться с медным замком тысячекратной ковки и стократной закалки, а попросту сломал две пластины, которыми дверь крепилась к стене, и таким образом снял левую створку.

Внутри тоже горел огонь, только не такой яркий, как четыре лампы в его камере.

Ли Ляньхуа шагнул вперёд, а потом вздрогнул от ужаса.

Глава 93. Запятнанный кровью меч

В тесной, не больше чжана в периметре, комнате висело множество перекрещивающихся разновеликих цепей со всевозможным диковинным режущим оружием, пол запятнан кровью так, что и не разглядеть первоначальный цвет тёмно-синего кирпича.

Под потолком на продёрнутых сквозь лопаточные кости цепях висел совершенно нагой человек, но что испугало Ли Ляньхуа – хотя других ран не было видно, всё его тело покрывали множество странных наростов, больших и маленьких, выпуклых и плоских – выглядели они кошмарно и жутко. Взглянув украдкой, Ли Ляньхуа и хотел бы отвернуться, но раз уж увидел, надо рассмотреть как следует, так что он взглянул ещё раз.

А потом ему только и оставалось, что улыбнуться человеку в комнате.

Подвешенный в воздухе обнажённый мужчина, с чистыми и красивыми чертами лица и бровями вразлёт, был весь покрыт кровью и наростами плоти, но даже сейчас, пусть он и докатился до такого состояния, выражение его лица оставалось бесстрастным и нечитаемым, а взгляд всё ещё сверкал. Всё-таки это был Ди Фэйшэн.

Признав давнего противника, Ли Ляньхуа задрал голову и восхитился его манерой держаться. Как его ни разглядывали, лицо Ди Фэйшэна оставалось совершенно спокойным и бесстрастным, пусть он и пал так низко, но не сдался.

Ди Фэйшэн ожидал услышать издёвки и насмешки, но Ли Ляньхуа только удивился.

– У тебя на теле столько наростов, куда же они все деваются, когда ты одет?

– Твой характер и правда сильно изменился, – равнодушно отозвался Ди Фэйшэн.

– Ну… мне просто вдруг пришло в голову… – виновато сказал Ли Ляньхуа, прошёл в комнату, прихватив с собой створку двери, и вздохнул. – Как ты здесь очутился?

Казалось, Ди Фэйшэна совершенно не заботит, что он подвешен под потолком, что раны в лопатках уже загноились и весь он покрыт жуткими наростами – словно это тело принадлежало не ему.

– Не стоит беспокойства.

Ли Ляньхуа огляделся – с обмотанными вокруг рук и ног цепями ему и так сложно было передвигаться, а карабкаться наверх будет ещё тяжелее, и всё же он отыскал два табурета, взгромоздил друг на друга, залез на них и освободил Ди Фэйшэна.

Все акупунктурные точки на теле Ди Фэйшэна были заблокированы, лопаточные кости продырявлены, что затрудняло течение истинной ци. Когда Ли Ляньхуа освободил его, он упал на пол, словно застывший труп.

– Если не убьёшь меня сегодня, – несколько мгновений спустя безразличным тоном сообщил он, – завтра я убью тебя, убью Фан Добина, Сяо Цзыцзиня, Цзи Ханьфо и всех остальных.

Ли Ляньхуа будто и не слышал его слов, снял цепи, протянутые через его лопатки, потом вдруг поднялся и принялся обыскивать комнату, наконец нашёл в углу окровавленное старое платье, неизвестно, кем ношенное, и торопливо накинул на него.

Ди Фэйшэн отбросил резкие слова, увидел у него в руках лоскуты и остолбенел, нахмурив брови.

– Что ты делаешь?

– А? – вздрогнул от неожиданности Ли Ляньхуа и не задумываясь ответил: – Думаю, где бы взять воды, чтобы тебя помыть… Э-э… – Он натянуто улыбнулся. – Меня вовсе не тяготит, что от тебя воняет.

– Ещё неизвестно, что ждёт – жизнь или смерть, а у тебя есть время на пустые развлечения, – холодно сказал Ди Фэйшэн.

Ли Ляньхуа вытер лоскутами гной и кровь с его ран.

– Если эти тряпки пропитаны ядом, могу лишь сказать, что это бодхисатвы… не слишком беспокоятся за тебя… а не я хочу навредить тебе, – строго заявил он.

– Я никогда в жизни не понимал, что такое благодарность, – равнодушно произнёс Ди Фэйшэн, прикрыв глаза.

– Есть хочешь? – спросил Ли Ляньхуа.

Ди Фэйшэн замолчал.

Ему вообще не стоило открывать рот, этот человек вовсе не с ним «беседовал».

Он просто-напросто говорил сам с собой.

Тем не менее этот болтун быстро обтёр его, а затем с помощью цепей на руках взвалил себе на спину и вынес.

Половину большого часа спустя.

Стелется нежная дымка над блестящей как яшма водой.

Ди Фэйшэн лежал в горячем источнике приятной температуры, глядя, как поднимающиеся крошечные пузырьки смывают кровь с его тела. Он безучастно наблюдал за человеком неподалёку – тот, как и он, отмокал в горячем источнике, вот только был очень занят.

Стирал одежду, мыл волосы, отмывал цепи из чёрного железа.

Половину большого часа Ли Ляньхуа потратил на то, чтобы с Ди Фэйшэном на спине обойти всю тайную темницу Цзяо Лицяо, и наконец обнаружил это опасное место.

Цзяо Лицяо построила усадьбу у обрыва на вершине горы, выкопала пруд, который, как говорится, полон кровососущих ядовитых тварей, и никакая рыба в нём не водится. Скала обрывалась вниз прямо как стрела, на сотню чжанов – ни единого места, чтобы поставить ногу, и даже владение прекрасными навыками цингуна, вроде «Переправы через реку со связкой тростника» из Шаолиньского монастыря или «Перехода воды по ряске» из Удана, ничем бы не помогло. Цзяо Лицяо поднималась с помощью удобных и лёгких серебряных нитей с крюками, с таким инструментом спускаться и подниматься было просто, остальных же, без подобной вещи и не владеющих цингуном высочайшего мастерства, при падении ждёт лишь одна участь – разбиться насмерть.

Им с Ди Фэйшэном очень повезло – раздражённая разговором с Ли Ляньхуа, Цзяо Лицяо взмахнула рукавом и немедленно спустилась с горы, не желая оставаться на вершине. В усадьбе было безлюдно – кроме Юйде и Циншу, всего десяток с лишним слуг и служанок, снаружи – всюду механизмы, тридцать три мастера банды «Юйлун» ранга «Нефритовая флейта золотого феникса» охраняли все укромные закоулки. Расположение и ловушки делали это место неприступной крепостью.

Но они не стали прорываться наружу.

На самом деле, Ли Ляньхуа, с Ди Фэйшэном на спине, схватил в кухне девочку-служанку, подробно расспросил, где находится жилище Цзяо Лицяо, заодно стащил корзину вина и кушаний, затем связал служанку и спрятал в чане из-под риса, и так они проскользнули в покои главы.

Превосходя все ожидания, там обнаружился среднего размера водоём с горячим источником. Горячий источник на вершине такой высокой горы! Ли Ляньхуа цокнул языком от удивления, восхищаясь тем, как Цзяо Лицяо выбрала место для своего дома, сбросил в воду Ди Фэйшэна, а затем прыгнул туда и сам, чтобы помыться.

Дом себе Цзяо Лицяо выстроила просторный: в юго-восточном углу был устроен бассейн с горячим источником, а в юго-западном стояло множество книжных шкафов, заполненных литературными трудами, лежал инкрустированный яшмой цинь, начисто вытертый, будто на нём в самом деле каждый день играла покорная и мягкая дева. Стол из сандалового дерева, кресла из палисандра, четыре драгоценности рабочего кабинета, цинь, вэйци, каллиграфия, живопись – они словно оказались в опочивальне одарённой девушки из семьи ханьлиньского академика.

Ди Фэйшэна не интересовали покои Цзяо Лицяо, он лишь равнодушно наблюдал, как с его тела потихоньку сходит запёкшаяся кровь.

Отмывшись целиком, Ли Ляньхуа мокрым вылез из воды и направился к шкафам с книгами.

Ди Фэйшэн прикрыл глаза и незаметно направил течение внутренней силы – пусть он и пострадал от сильного отравления и тяжёлых повреждений в лопатках, но силы у него были. Ли Ляньхуа разблокировал его акупунктурные точки, и внутренняя сила, запертая долгие месяцы, начала капля по капле собираться. Вот только его техника «Осенний ветер в тополях», стремительная и яростная, совсем не подходила для лечения, яд проник слишком глубоко – если принудительно зачерпнуть истинную ци, внутренние органы разорвёт. Цзяо Лицяо знала его слишком хорошо, понимала, что он не сможет исцелиться сам, потому и спокойно оставляла подвешенным в комнате.

Ли Ляньхуа повытаскивал из шкафа множество книг и увлечённо читал, чуть не лёжа на столе. Даже не глядя на него, Ди Фэйшэн знал о каждом его движении, вода в источнике бурлила, от тепла его разморило, и он вдруг погрузился в воспоминания.

Вспомнил Ли Сянъи.

Он смутно припоминал, что однажды в Янчжоу, в заведении «Луна в рукаве» этот человек играл в сянци с лучшей из цветков, и за каждый проигрыш следовало сочинить строку стихотворения. В итоге, проиграв тридцать шесть раз подряд, Ли Сянъи румянами вместо туши написал на стене тридцать шесть строк «Песни о мирских скорбях и брачных узах».

– Ах… – зевнул человек за спиной и сонно улёгся на стол. – Ты голоден?

Ди Фэйшэн не ответил.

– Ты ещё берёшь в руки меч? – спустя долгое время бесстрастно спросил он.

– Ты что, не знаешь, что, когда спрашивают «ты голоден?», отвечать нужно «да, давай поедим»… – невнятно отозвался Ли Ляньхуа, слез с кресла, вытащил из прихваченной с кухни корзины пару тарелочек с холодными закусками, затем достал пару кувшинов молодого вина и улыбнулся. – Так ты голоден?

Конечно, Ди Фэйшэну хотелось есть.

Он с шумным плеском вылез из воды и уселся рядом с Ли Ляньхуа на скрещенные ноги, забрызгав всё вокруг.

Тот засуетился, спасая блюда с закусками.

– Ну что ты за варвар невоспитанный… – пробормотал он.

Усевшись, Ди Фэйшэн взял кувшин вина и сделал глоток. Ли Ляньхуа умудрился прихватить ещё и два комплекта палочек, так что он подцепил с блюда кусок курицы и принялся есть.

– Эй, Цзяо Лицяо ведь всегда преклонялась перед тобой, почему же сотворила с тобой такое? – Ли Ляньхуа неторопливо щипал куриную ножку и маленькими глоточками цедил вино. – Эти наросты по всему телу выглядят, конечно, жутко. Вот только и так достаточно одного лишь твоего имени, чтобы напугать людей, к тому же, не станешь же ты для этого раздеваться. Так для чего они?

Ди Фэйшэн хмыкнул, и Ли Ляньхуа уж думал, что он онемел, как тот всё же заговорил.

– Она хочет свергнуть императора.

– Да знаю я, – невнятно промычал Ли Ляньхуа, обгрызая куриную ножку. – Она хочет сесть на трон, а тебя сделать императрицей…

Ди Фэйшэн замер и криво усмехнулся.

– Она сказала, что захватить Поднебесную ей раз плюнуть, что хочет посадить меня на трон.

Ли Ляньхуа разочарованно охнул.

– Так она хотела не тебя сделать императрицей, а выйти за тебя замуж и самой стать императрицей.

– Обрести власть над двором и народом, занять императорский трон – если даже у меня возникнут такие намерения, я добьюсь этого сам, к чему прибегать к посредничеству какой-то женщины? – холодно произнёс Ди Фэйшэн.

– Да, верно, поэтому она просто так сотворила с тобой эту жуть?

– Она хотела каждый день есть мою плоть, – улыбнулся Ди Фэйшэн.

– Она хотела каждый день есть твою плоть, чтобы дать выход своей ненависти, – вдруг понял Ли Ляньхуа, – но боялась, что не хватит, и после пары-тройки раз ты умрёшь, поэтому отравила тебя каким-то ядом, от которого на теле появляются наросты, и каждый день срезает их.

Ди Фэйшэн пил вино, молчаливо соглашаясь.

– Глава Цзяо и правда необычно мыслит. – Ли Ляньхуа съел несколько куриных ножек и покосился на собеседника. – От подобной отравы обязательно должно быть противоядие, она любит тебя до безумия, и ни за что не сделала бы с тобой что-то необратимое. К тому же, наросты ужасно уродливые, и ей стало бы неприятно слишком долго на них смотреть.

Ди Фэйшэн бесстрастно пил, не принимая его всерьёз.

Им не о чем было говорить друг с другом.

Четырнадцать лет назад они и представить не могли, что однажды будут сидеть рядом и пить вино.

Четырнадцать лет назад один и представить не мог, что однажды отречётся от меча.

Четырнадцать лет назад другой и представить не мог, что однажды всё его тело будут покрывать наросты.

За окном плыли облака и туманы, поднимались и опускались могучие вершины гор, покрытых сочной зеленью, но пустынных и унылых. Сидя друг напротив друга, они пили вино, постепенно стемнело, луна прокатилась над тысячью гор, озарила снежный покров в окне.

– Теперь…

– Тогда…

Оба вдруг заговорили одновременно и тут же замолчали. Выражение лица Ди Фэйшэна как будто самую малость смягчилось, он даже улыбнулся.

– Что теперь?

– Теперь, после сегодняшнего, что собираешься делать? – спросил Ли Ляньхуа.

Ди Фэйшэн снова выпил и улыбнулся.

– Убить тебя.

Горько усмехнувшись, Ли Ляньхуа невольно тоже сделал глоток.

– А что тогда?

– Тогда… – Ди Фэйшэн помолчал. – Луна светила не так ярко, как сегодня.

Ли Ляньхуа рассмеялся, поднял чашу, чествуя луну.

– Тогда… нет, тогда луна светила столь же ярко… Кроме как убить меня, ты совсем не думал о том, что будешь делать дальше? – неожиданно серьёзно спросил он. – Не собираешься основать секту «Иньюань», «Теюань» или какое-нибудь учение «Золотой уточки-мандаринки», банду «Золотой ворон»*?.. Или завязать с преступной жизнью, открыть зелёный терем или красный дворик, жениться, наконец?

Ли Ляньхуа играет с названием «Цзиньюань» (Золотой феникс с желтым оперением): «Иньюань» – Серебряный феникс, «Теюань» – Железный феникс. «Уточка-мандаринка» – 鸯 (ян), часть слова 鸳鸯 (юаньян) «мандаринки, любящие супруги», где первая часть 鸳 (юань) – тот же иероглиф, что в названии «Цзиньюань». «Золотой ворон» – тот самый, что «несет солнце».

– Зачем мне жена? – вопросом на вопрос ответил Ди Фэйшэн.

– Но каждый мужчина хочет жениться, – опешил Ли Ляньхуа.

Похоже, Ди Фэйшэна это позабавило.

– А ты? – взглянул он на собеседника.

– Моя невеста вышла за другого… – беззаботно отозвался Ли Ляньхуа, поднял голову и вдруг улыбнулся. – Двенадцать лет назад я пообещал им всем… что в день, когда Ваньмянь выйдет замуж, угощу всех свадебными сладостями. Я рад, что она вышла за Цзыцзиня… теперь ей больше не придётся страдать.

Он говорил сбивчиво и бессвязно, Ди Фэйшэн не вполне понял, допил вино и бесстрастно припечатал:

– Она всего лишь женщина.

Ли Ляньхуа поперхнулся.

– Амитабха, благодетель, с такими мыслями, боюсь, ты никогда в жизни не найдёшь себе жену. – Он с серьёзным видом сказал: – Женщины подобны нежным сливам, тонким изящным ивам, белому снегу и драгоценной яшме, плывущим облакам и прозрачным источникам, жемчугам и так далее. Они могут быть капризными и ласковыми по характеру, сильными и очаровательными обликом, обладать мудростью и добродетелью, выделяться образованностью и талантами – они сверкают всеми красками, и каждая не похожа на другую. Вот взять твою главу Цзяо, такие небожительницы рождаются раз в несколько сотен лет, разве можно равнять её с прочими женщинами? Из-за неё у тебя по всему телу наросты – по одному лишь этому понятно, что она поистине единственная из десяти тысяч, дивный цветок, выделяющийся среди других…

– Как только покончу с тобой, убью её, – снова усмехнулся Ди Фэйшэн.

– Да почему ты только и думаешь, как убить меня? – вздохнул Ли Ляньхуа. – Ли Сянъи умер уже много лет назад, бросившись в море, а я, с моими боевыми навыками как у трёхлапой кошки, в глазах Ди Фэйшэна и упоминания не стою, к чему так упорствовать?

– Ли Сянъи мёртв, но «Первый меч Сянъи» остался, – бесстрастно ответил Ди Фэйшэн.

– А, – начал было Ли Ляньхуа.

– Легко захватить Поднебесную, сложно сломать «Первый меч Сянъи», – всё тем же ровным голосом добавил Ди Фэйшэн.

– Если бы Ли Сянъи мог вернуться со дна морского, – вздохнул Ли Ляньхуа, – непременно поблагодарил бы тебя за подобную похвалу.

Ди Фэйшэн фыркнул и умолк.

Ли Ляньхуа разложил на столе Цзяо Лицяо кучу бумаг, бегло пролистал – среди них было множество писем. Некоторые он читал то горизонтально, то вертикально, наклоняя то влево, то вправо, и долго производил какие-то странные движения.

– Что ты делаешь? – безразлично спросил Ди Фэйшэн через некоторое время.

– Пытаюсь прочитать, что тут написано, – пробормотал Ли Ляньхуа.

– Ты не видишь? – Ди Фэйшэн посмотрел на его глаза. – Что у тебя со зрением?

– У меня перед глазами пятно… Вот такая большая тень… – Казалось, он говорил об этом ничуть не расстроившись, протянул руку и нарисовал в воздухе перед Ди Фэйшэном круг размером с голову человека и, продолжая поправлять форму этого круга, пробормотал: – Иногда я нечётко вижу твоё лицо, пятно как будто плавает… Иногда оно есть, иногда нет, так что не волнуйся, что ты передо мной… не одетый…

Прервав его на полуслове Ди Фэйшэн вдруг заговорил.

– В третий месяц года Белого Петуха, высоко поднялись травы, летают иволги, груша расцвела словно явился старый друг, итог уговора о лазурном чае туманен.