Текст книги "Лотосовый Терем (СИ)"

Автор книги: Тэн Пин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 60 страниц)

– Завладел чем?

– Мечом “Шаоши”, – ласково ответил Ли Ляньхуа.

Шао Сяоу сощурился так, что его глаза-щелочки совсем исчезли.

– Вы знаете… – наконец заговорил он после долгого молчания. – Вы и правда знаете…

Ли Ляньхуа довольно осмотрел цветущий сад.

– Знаю.

– Шимэй, – ответил Шао Сяоу.

– Тогда… куда она отправилась? – медленно спросил Ли Ляньхуа. – Вам ведь известно, куда она отправилась, верно?

Шао Сяоу горько усмехнулся.

– Проклятье, надеюсь, что знаю, и сначала мог убедиться, но шифу запер меня здесь, и теперь я не могу быть уверен. – Он длинно выдохнул, воодушевление сменилось подавленностью. – Шимэй последовала за Цинлян Юем, если бы я тогда задержал её или догнал, она бы не пропала, но я и не удержал её, и не погнался за ней. – Он с безграничной досадой скрипнул зубами. – Я просто позволил шифу запереть меня здесь, думал, что она вернётся.

Ли Ляньхуа молча слушал, не вмешиваясь.

Досада Шао Сяоу не продлилась долго, он вдруг поднял голову.

– Как вы об этом узнали? Даже шифу и дашисюн не знают. И как вы поняли, что Цинлян Юй приходил за мечом “Шаоши”?

– Цинлян Юй пробрался во владения союза “Ваньшэндао”, конечно же, с каким-то умыслом. – Ли Ляньхуа дотронулся до растущей рядом розы, погладил нежные лепестки, влажные на ощупь от росы. – Он был под прикрытием на протяжении трёх месяцев. С его способностями к искусству ядов, если он хотел кого-то убить, боюсь, отравил бы весь союз “Ваньшэндао” и не по одному разу, и даже если бы никто не умер, без пострадавших бы не обошлось… Очевидно, он прибыл не ради убийства. А раз не ради убийства, то значит, чтобы что-то забрать. – Он улыбнулся. – Так что ради чего настолько ценного, что Цинлян Юй не остановился перед смертельной опасностью, чтобы приехать и украсть?

– В союзе полно сокровищ, – сердито закатил глаза Шао Сяоу. – Может, Цинлян Юй просто задолжал денег…

– Но Цинлян Юй убил Мужун Цзо, – улыбнулся Ли Ляньхуа и обмахнулся рукавом. – Он убил Мужун Цзо в переднем саду.

– И что потом? – вытаращил глаза Шао Сяоу.

– А потом он сбежал, практически улетел, – непринуждённо и неторопливо проговорил Ли Ляньхуа.

– И это верно, но опять-таки, что с того?

– С огромными способностями Цинлян Юя, стоило ли ему так беспокоиться и немедленно сбегать после убийства какого-то никчёмного Мужун Цзо? Он скрывался три месяца, столько сил вложил, но в итоге сбежал, убив лишь одного – разве не странно? – Не спеша, он снова перевёл взгляд на Шао Сяоу. – И ещё куда более странно, что любимый ученик Фэн Цина, юный герой Шао почему-то прикрыл его, позволив побыстрее сбежать… Вот что самое странное.

– Чего я желаю, даже моего шифу не касается, а вам какое дело? – фыркнул Шао Сяоу.

– Затем ваша шимэй пропала… – улыбнувшись, продолжал Ли Ляньхуа. – И всего через несколько дней после её исчезновения, в дровнике борделя деревни Цзяоян обнаружили её одежду и бирку – к несчастью, все эти вещи нашли на мёртвой свинье.

На словах “к несчастью, все эти вещи нашли на мёртвой свинье”, Шао Сяоу наконец переменился в лице.

– Раз это Цинлян Юй сбежал, почему же вы подозреваете мою шимэй?

– Потому что я знаю, что меч “Шаоши” – подделка, – мягко ответил Ли Ляньхуа.

Шао Сяоу фыркнул дважды.

– Дашисюн оберегает этот меч как сокровище, как он может быть подделкой? Посмотрите на его материал, на его вес…

– Ножны настоящие, однако меч подделка, – улыбнулся Ли Ляньхуа. – Меч “Шаоши” тогда упал в воду отдельно от ножен и пролежал на дне несколько лет, а пружинный механизм на нём был повреждён ещё до этого, так что никак не мог безупречно работать до сих пор. Кто-то сделал из похожего меча подделку и украл настоящий. Меч “Шаоши” – фальшивка, однако когда герой Бай приобрёл его за кругленькую сумму, почтенный господин Мо Цанхай подтвердил его подлинность, следовательно, меч был настоящий. Но теперь он подделка, так что же произошло за то время, как его подменили? Во-первых, сюда проник Цинлян Юй, во-вторых, ваша шимэй пропала. – Он неохотно выпустил из пальцев цветок розы, словно не желая расставаться с её лепестками.

– Герой Бай живёт в первом доме слева от переднего сада, Мужун Цзо умер в переднем саду. Следовательно, Цинлян Юй находился поблизости покоев героя Бая, а после смерти Мужун Цзо сбежал – почему? – Он говорил спокойно. – Есть два варианта. Первый – он проник в покои героя Бая, подменил меч, забрал настоящий и немедленно ушёл, а Мужун Цзо, возможно, случайно встретился ему по пути туда или обратно, поэтому он убил его уже не скрываясь. Второй – он проник в покои героя Бая, но обнаружил, что меч “Шаоши” – подделка, и немедленно убрался.

– Впечатляет, впечатляет! – Шао Сяоу дважды хлопнул в ладоши.

– Вы позволили мне победить, – со смехом сказал Ли Ляньхуа, сложив руки в ответном жесте.

– Если вы сумеете угадать, почему я помог Цинлян Юю, возможно, я и расскажу вам, куда могла отправиться шимэй, – загадочно улыбнулся Шао Сяоу, обнажив пару острых торчащих вперёд клыков.

– Что же тут сложного? – пожал плечами Ли Ляньхуа. – Вашей шимэй понравился Цинлян Юй и она помогла ему украсть меч, или же вам понравился Цинлян Юй, и вы помогли ему украсть меч, одно из двух…

– Тьфу-тьфу-тьфу! – разозлился Шао Сяоу. – Да мне скорее вы понравитесь, чем этот смазливый красавчик! Шимэй… – Он вдруг запнулся и через некоторое время с досадой договорил: – Ей и правда приглянулся Цинлян Юй.

– Поэтому когда Цинлян Юй бежал после убийства, вы боялись, во-первых, что сердце шимэй будет разбито, а во-вторых, что ваш шифу придёт в ярость, когда узнает, и помогли ему.

Шао Сяоу кивнул.

– Мужун Цзо тот ещё подлец. В день, когда они с Цинлян Юем столкнулись в комнате дашисюна, Цинлян Юй пришёл украсть меч, а Мужун Цзо пришёл отравить. – Похолодев, его мясистое лицо сделалось суровым. – Дашисюн тогда собирался состязаться с героем Хо из “Сотни рек”, а он хотел намазать ядом золотой крюк* дашисюна, так что поделом, что Цинлян Юй его отравил!

Крюк или гоу – китайское холодное оружие. Основная часть оружия выполнена в виде стальной полосы, один конец которой загнут в виде крюка, а второй конец у рукояти – заострён. В области рукояти с помощью двух креплений присоединена гарда в виде месяца, острыми концами направленного наружу. Затачивалась передняя часть клинка, вогнутая часть «месяца» и внешняя сторона крюка. Общая длина оружия – около 1 метра.

Ли Ляньхуа внимательно слушал.

– Похоже, Цинлян Юй и в самом деле не из тех, кто убивает невиновных. Ваша шимэй наверняка давно раскрыла его намерения, однако не сказала ни главе союза, ни герою Баю, а наоборот, втайне помогла ему украсть меч.

Шао Сяоу принялся яростно обмахивать себя рукавами.

– Я тоже давно разгадал его намерения, однако раз он не собирался никого убивать, а пришёл только за каким-то старым барахлом дашисюна, я счёл, что необязательно из-за этого губить человека, поэтому тоже ничего не сказал. Не ожидал, что шимэй втихомолку поможет ему украсть меч, но в ночь, когда Цинлян Юй бежал, она последовала за ним. Я думал, шимэй отправилась отдать ему меч, Цинлян Юй не пожелает такую избалованную дикарку, и затем она вернётся, так что попросту позволил шифу запереть себя… Эх!.. Кто же знал, что шимэй не вернётся… – Он покачал головой. – Мне лишь известно, что Цинлян Юй выкрал меч “Шаоши”, чтобы кое-кого спасти, а шимэй наверняка ушла с ним, но куда они отправились, я не знаю.

– Меч “Шаоши” нельзя назвать таким уж острым… – задумался Ли Ляньхуа.

Шао Сяоу стал обмахиваться рукавами ещё сильнее.

– Тьфу-тьфу-тьфу! Не было таких твердынь, какие бы не сокрушил меч “Шаоши” в руках Ли Сянъи, как он может быть тупым?

– Меч “Шаоши” несравненно прочный и упругий, – с серьёзным видом сказал Ли Ляньхуа, – им можно успешно рубить, колоть, наносить удары прямо и плашмя, но если попытаться разрезать им бумагу, пожалуй, даже листок напополам не разделишь… Если Цинлян Юй хотел заполучить острое оружие, боюсь, он будет разочарован.

Шао Сяоу дёрнул своими похожими на редьку ножками, так что железные цепи зазвенели.

– Раз ему так понадобился меч “Шаоши”, думаю, он имел некоторое понимание его особенностей. Вероятно, в каком-то дело никак не обойтись именно без меча “Шаоши”.

Ли Ляньхуа нахмурил брови.

– Пока опустим, кого хотел спасти Цинлян Юй. Барышня Фэн последовала за ним, куда бы они ни отправились, не должны были уйти далеко от деревни Цзяоян.

– Я назвал вас человеком без вкуса, но теперь вижу, что вы не так-то просты, разве что немного зануда… – покивав, заявил толстяк.

Ли Ляньхуа с горечью усмехнулся.

– И всё-таки, почему столь почтительный ученик не объяснил всё наставнику?

Шао Сяоу фыркнул.

– Мой шифу с виду добрый, да сердцем жесток, характером вспыльчив. Цинлян Юй убил Мужун Цзо в его владениях, и пусть у него было хоть десять тысяч причин, а всё же это потеря лица. А что шимэй положила глаз на Цинлян Юя – ещё больший позор. Что толку, если бы я объяснил? Что бы ни сказал, всё бесполезно – ведь я вступил в сговор с противником и предал, а потому считаюсь сообщником.

– Юный герой Шао и правда весьма умён! – похвалил Ли Ляньхуа.

Шао Сяоу и правда был умён и сообразителен, совершенно не чета таким как Фан Добин и Ши Вэньцзюэ.

– Что вы, что вы, – томно отозвался Шао Сяоу.

Глава 78. Повесть о повешенной свинье

Посплетничав о влюблённости Фэн Сяоци в Цинлян Юя, Ли Ляньхуа и Шао Сяоу перешли к Фэн Цину, обсудили цветы, затем – что Фэн Цин так любит сажать цветы, потому что их обожала его покойная супруга. Затем – что Фэн Цин любил жену до безумия и похоронил под цветочным кустом, а потом насадил в саду слишком много цветов, и теперь никто и не разберёт, под которым кустом лежит отошедшая в мир бессмертных шинян. Затем перешли к летавшим над цветами пчёлам и бабочкам, в конце концов добрались до обжаренных в масле жареных стрекоз, и так далее. Наговорившись всласть, Ли Ляньхуа наконец удовлетворил любопытство, поднялся и как ни в чём ни бывало вернулся в главный зал.

Вновь оказавшись в главном зале, он с удивлением обнаружил, что Фэн Цин всё так же мрачен лицом, Бай Цяньли всё так же стоит на месте – как будто за время его отсутствия ничего не изменилось. Ван Баши по-прежнему сидел в сторонке трепеща от страха, только теперь держал в руках чашку чая – похоже, Фэн Цин не утратил вежливости и к гостям относился неплохо.

Единственное отличие – на полу лежал труп.

Ещё одна свинья.

Первую одели в платье Фэн Сяоци, повесили на балке, а брюхо проткнули наконечником копья.

На голову лежащего на полу кабана был надет холщовый мешок, переднее левое копыто отрублено, металлическая палка насквозь пронзала грудь и спину.

Выражение лица Фэн Цина стало скверным, Бай Цяньли тоже не знал, куда деваться, у Ван Баши и так взгляд уже остекленел, недопитый чай в руках давно остыл, а душа от страха улетела неизвестно куда – осталась лишь одна оболочка.

Ли Ляньхуа наклонился и медленно стащил мешок с головы хряка – и взору открылось, что вся она была иссечена ножом, изрублена до неузнаваемости.

Он медленно выпрямился и поднял взгляд на Фэн Цина.

Если первая повешенная свинья ещё казалась чем-то вызывающим недоумение, непостижимой нелепостью, то все понимали, что означает такое состояние кабана…

Эти две свиньи – не просто свиньи.

Каждая из них означает человека.

Они изображают то, как умерли два человека.

И есть вероятность, что один из них – Фэн Сяоци.

– Где нашли эту свинью? – спросил Ли Ляньхуа.

– В развалинах дровника “Чертогов румянца”, – холодно ответил Бай Цяньли.

Ли Ляньхуа бросил сочувственный взгляд на Ван Баши – неудивительно, что его братец перепугался так, что в лице ни кровинки не осталось, а всё тело окостенело.

– Сегодня?

– Нет, прошлой ночью, привезли на скакунах, способных пробежать сотню ли за день. – Помрачневший Фэн Цин понемногу успокоился. – Хозяин Ли, это странное и необъяснимое дело касается моей дочери, сегодня вечером мы с Цяньли отправляемся в деревню Цзяоян, и боюсь, не сможем составить вам компанию…

– Ах, мы и так надолго задержались, я тоже собирался вернуться, вот только мой братец натерпелся страху. Раз вы уже расспросили его, о чём хотели, тогда мы откланяемся.

Фэн Цин слегка поколебался, как будто ещё неуверенный в отношении Ван Баши, но затем всё-таки кивнул.

– Можете забрать своего брата.

Ли Ляньхуа радостно потянул за собой Ван Баши.

– У главы союза дела, мы возвращаемся.

Ван Баши дрожал всем телом, глядя на мёртвую свинью, всем своим видом выражая переполнявший его ужас, но стоило Ли Ляньхуа приблизиться – в присутствии небожителя, спасшего его жизнь, всё происходящее сразу стало несущественным.

– Да-да-да…

Ли Ляньхуа мягко забрал у него из рук чашку чая, чтобы он не облился.

– До скорой встречи.

Бай Цяньли кивнул.

– Если хозяин Ли останется в деревне Цзяоян, а у нас возникнут ещё вопросы, возможно, мы снова придём к вам с визитом.

– Как угодно, как угодно, – любезно улыбнулся Ли Ляньхуа.

При виде его приветливой улыбки Бай Цяньли вдруг вспомнил, что пинком вышиб ему двери, и невольно почувствовал, что слова “как угодно” звучат несколько странно, но “чудесный целитель” улыбался так искренне, что невозможно было усомниться.

Ли Ляньхуа увёл Ван Баши из владений союза “Ваньшэндао”.

Фэн Цин выделил им конную повозку, и день спустя Ли Ляньхуа с радостным выражением лица погонял лошадей плетью, а у Ван Баши от того, что повозка неслась всё быстрее и быстрее, кружилась голова и перед глазами плыли круги.

– Да… да-да-дагэ… – дрожащим голосом позвал он. – В “Чертогах румянца” я больше не нужен, не нужно так спешить, давайте… помедленнее.

Ли Ляньхуа наслаждался своей героической манерой стремительной скачки.

– Не беспокойся, это прекрасные скакуны, ничего с ними не случится.

У Ван Баши кружилась голова, его швыряло из стороны в сторону, и когда скорость достигла своего пика, повозка вдруг резко дёрнулась, затем что-то загрохотало и забарабанило, и она остановилась. Над головой неожиданно показалось небо – крыша развалилась, рассыпавшись на несколько частей. Страшно перепуганный, он выбрался из разбитой повозки, и увидел, что Ли Ляньхуа стоит в сторонке, с удручённым видом глядя на упавших на землю и трепыхающихся из последних сил лошадей.

Ван Баши в страхе указал на животных.

– Вы-вы-вы… вы же загнали их до смерти, это несколько десятков лянов серебра…

– Вот так невезенье… – пробормотал Ли Ляньхуа, огляделся по сторонам, а затем снова радостно улыбнулся. – К счастью, отсюда уже недалеко до деревни Цзяоян.

Ван Баши таращился, как лошади барахтались – по всей видимости, они подвернули ноги. Одна пострадала не очень сильно, уже перевернулась и встала, другая же почти не двигалась.

Ли Ляньхуа потёр подбородок.

– Небеса милосердны ко всему живому*, хоть я и чудесный целитель, но ногу лошади вылечить не смогу. Вот что… – Он указал белокожим пальцем на Ван Баши. – Слезай-ка.

Цитата из романа “Путешествие Лао Цаня” Лю Э: “Небеса милосердны ко всему живому. В том, как весна сменяется летом, а лето сменяется осенью, и проявляется во всей силе милосердие Небес”. В романе лекарь Лао Цань рассказывает об увиденном им во время странствий по городам и весям провинции Шаньдун, рисуя широкую картину современных нравов. Эпизоды, показывающие жестокость и самодурство властей, коварство и низость администраторов, сцены злодеяний в казенных учреждениях – все это сливается в мрачную картину, символизирующую разложение цинской власти.

Ван Баши уже слез и выжидающе посмотрел на Ли Ляньхуа. Тот указал на лошадь.

– Затащим её в повозку.

Ван Баши раскрыл рот, совершенно оторопев. Ли Ляньхуа отломил сук, помог лошади подняться, медленно довёл её до разбитой повозки и заставил туда лечь. Затем он повёл лошадь, которая ещё могла идти и потянул пустую упряжь пострадавшей.

– Идём.

Ван Баши обалдело смотрел, как Ли Ляньхуа идёт нога в ногу с лошадью, этот спасающий жизни небожитель во всём поступал… и правда не как простые люди.

– Иди сюда. – Ли Ляньхуа поманил его рукой, и Ван Баши как дурак пошёл рядом со своим дагэ. Он тащил одну лошадь с помощью другой лошади, и в конечном счёте ему показалось… что идти вместе с дагэ немного… не слишком впечатляюще.

Пусть дорога и была пустынной, но всё равно по ней проходило немало лесорубов и селянок, с любопытством взирающих, как Ли Ляньхуа тащит за собой седло и всеми силами тянет лошадь, а вторая лежит в повозке, беспрестанно скалится и ржёт. Чуть больше, чем через половину большого часа, Ли Ляньхуа на самом деле устал – лошадь была тяжёлой, к тому же, он-то явно лошадиной силой не обладал, так что Ван Баши тоже пришлось впрячься и тащить повозку. Так, втроём, один высокий, другой низкий, а третий – конь, и дотащили из последних сил упитанную пострадавшую лошадь до деревни Цзяоян.

К этому времени наступила глубокая ночь.

Когда вошли в деревню Цзяоян, Ван Баши заметил, что карета союза “Ваньшэндао” уже стоит у “Чертогов румянца”, и на душе у него стало неспокойно. Ли Ляньхуа распорядился, чтобы он скорее бежал за лекарем для лошади, а затем с довольным видом привязал коней у ворот “Благого лотосового терема”. Этой ночью в деревне было несравнимо тише обычного, очевидно, союз “Ваньшэндао” искал Фэн Сяоци с большим размахом и уже запугал местных жителей до полусмерти.

В безмолвной ночи Ли Ляньхуа в приподнятом настроении открыл уже починенные двери. Зажёг масляную лампу, уселся за стол, пошарил за пазухой и вытащил из кармана две вещицы.

Маленькую сухую веточку и измятый лист бумаги.

Изначально они находились у Ван Баши, который передал веточку и записку Бай Цяньли, а плод акации – Ли Ляньхуа. Бай Цяньли не стал разглядывать ветку, прочитал записку и передал их Ли Ляньхуа, затем взял у него плод акации, а тот потом так и не вернул ему эти вещи.

Разумеется, в союзе “Ваньшэндао” он доставал их и показывал Фэн Цину, а затем у всех на глазах торжественно снова сунул себе за пазуху – так они у него и остались.

Он внимательно осмотрел веточку под лампой – на ней имелся стручок, но пустой. Лист бумаги оставался таким же потрёпанным, и слова на нём – такими же загадочными.

Снаружи повеяло лёгким ветерком, чуть всколыхнув его волосы. Огонь в лампе заколебался, отблески заплясали по стенам, Ли Ляньхуа бережно убрал веточку и записку, совершенно не замечая, что когда пламя затрепетало, из темноты второго этажа уже медленно и беззвучно спускался человеческий силуэт.

Словно какой-то призрак.

Убрав вещицы, Ли Ляньхуа пошарил под столом и неожиданно вытащил маленький кувшин с вином, затем нащупал две крохотные чаши и со стуком поставил одну на другой стороне стола.

Тень, медленно спускавшаяся со второго этажа, вдруг замерла – стукнула вторая чаша, которую Ли Ляньхуа поставил уже перед собой. Его белокожие пальцы опустили её, как шахматную фигуру на доску, плавным и естественным движением.

– Пусть южный ветер и веет теплом, ночами всё равно прохладно, – с улыбкой произнёс он. – Не желает ли господин Е* присесть и выпить со мной по чаше вина?

Е – “ночь”

Стоявший позади него человек, когда его назвали “господином Е”, медленно прошёл и встал перед ним. Ли Ляньхуа оправил полы одежд и чинно уселся с гостеприимной улыбкой на лице. При свете лампы стало видно, что незнакомец напротив него был весь одет в чёрное, даже лицо скрыто тканью до самых глаз.

– Слава хозяина Ли заслужена. – Говорил он хриплым неприятным голосом, явно не своим настоящим.

– Что вы. – Ли Ляньхуа взял кувшин и разлил вино по чашам. – С какой целью господин Е проник в мой дом в столь поздний час?

– Отдайте эти вещи, – мрачно потребовал человек в чёрном.

Ли Ляньхуа сунул руку за пазуху, положил их на стол, медленно подтолкнул и улыбнулся.

– Выходит, господин рисковал, придя сюда, только ради них. Так они на самом деле мне не принадлежат, вам стоило просто попросить, разве я стану присваивать чужое?

Человек в чёрном замер, как будто совершенно не ожидал, что Ли Ляньхуа тут же преподнесёт ему требуемое, и его убийственное намерение немедленно сошло на нет, словно и не было причины прокрадываться ночью.

Через некоторое время он засунул ветку и лист бумаги себе за пазуху.

– Не знал, что вы такой чуткий и понимающий.

– Господин Е весьма силён в боевых искусствах, мне ни за что не сравниться, не слишком ли глупо сражаться с вами ради парочки ненужных вещей?

Человек в чёрном холодно фыркнул, схватил со стола чашу с вином и разбил о масляную лампу. Пламя потемнело и резко полыхнуло, он же молниеносно исчез.

Пришёл и ушёл неуловимо как призрак.

Ли Ляньхуа с улыбкой отпил из своей чаши – это было шаосинское рисовое вино, и пусть оно пролилось, но загореться не могло.

Тут снаружи донеслось яростное лошадиное ржание, голос Ван Баши беспрестанно дрожал на ветру.

– Мать моя… ох, предки мои… Ну всё, спокойно, сейчас тебя вылечат, не лягайся… Ай! У тебя разве нога не пострадала? Ещё лягается… Лекарь Чжун, лекарь Чжун, вы только посмотрите на эту лошадь… Нет, вы только посмотрите, разок прокатилась в повозке и уже возомнила о себе…

На следующий день.

Ли Ляньхуа поднялся рано, но велел Ван Баши по-прежнему сидеть дома и считать деньги, а сам вышел прогуляться.

Хоть в деревню Цзяоян и приехала толпа демонов во плоти, которые рыскали повсюду, но селянам по-прежнему надо было как-то жить, что-то есть, готовить еду, так что на рынке как обычно толпился народ, пусть и с бледными от страха лицами.

Ли Ляньхуа пришёл за продуктами – в “Благом лотосовом тереме” не было ни зёрнышка риса, а сегодня ему не хотелось идти в трактир и есть маньтоу.

Люди на рынке сновали туда-сюда, торговцев овощами было меньше, чем прежде. Ли Ляньхуа купил пару кочанов капусты и полмешка риса, а затем направился посмотреть мясо. У мясной лавки несколько селянок сражались за кусок свинины – оказывается, в последнее время мяса стало недоставать. Он посмотрел, прикинул, что куски на лотке можно по пальцам пересчитать и наверняка ни один не попадёт к нему в корзину – и разочарованно вздохнул. Затем поднял голову и увидел, что здоровяк, который в поте лица уговорами разнимал спорщиц, был Сань Гуай, и правда похожий по телосложению на мясника. В уши врывался визг тётушек, что мясо несвежее, а бабки кричали, что их обвешивают. Сань Гуай хоть и был здоровяком, а голосом обладал тихим, и все его объяснения быстро утонули в воплях бабок и тётушек, не прошло и мгновения, как его скрутили и принялись колотить. Ли Ляньхуа поспешил отступить от мясного прилавка и вместо этого купил несколько куриных яиц.

В то короткое время, что он покупал продукты, люди “Ваньшэндао” уже окружили “Чертоги румянца” со всех сторон, и Бай Цяньли с подчинёнными похватали и заперли всех, от содержательницы борделя до ещё не получившей карточку молодой вдовушки, которая рыдала и одновременно изображала высокое целомудрие и душевную чистоту.

Услышав эти новости, он со спокойной совестью не спеша вернулся в “Лотосовый терем” со своими двумя кочанами капусты, несколькими яйцами и полмешка риса. Ван Баши в самом деле по-прежнему усердно пересчитывал медяки. Ли Ляньхуа с удовлетворением покосился на него.

– Сегодня на обед будем яичницу.

– Я пойду пожарю, – подскочил Ван Баши.

Ли Ляньхуа радостно кивнул, вручил ему продукты, заодно рассказав, как побили Сань Гуая.

Ван Баши остолбенел.

– Сань Гуай – человек порядочный, сколько торгует мясом, никогда никого не обвешивал, люди ерунду говорят.

– Вот что, сходи за тем лекарем, который занимается лошадьми, пусть посмотрит его… – поразмыслив, шепнул ему Ли Ляньхуа.

– Так ведь он лошадей лечит… – вытаращил глаза Ван Баши. – К тому же, Сань Гуай крепкий мужик, ничего с ним не будет после женских побоев.

– Нет-нет-нет, – замотал головой Ли Ляньхуа. – Он точно пострадает, “одежда покраснела и распухла”, “волосы переломались” – что-то из этого непременно случится, так что когда лекарь закончит с лошадью, отведи его в дом Сань Гуая.

Ван Баши хоть и выглядел глупым, дураком не был.

– Дагэ хочет что-то сказать Сань Гуаю? – сообразил он, пораскинув мозгами.

Ли Ляньхуа погладил его по голове.

– Спроси его… – Он прошептал на ухо Ван Баши несколько слов – озадаченный, тот в растерянности посмотрел на него. Ли Ляньхуа снова погладил его по голове. – Ступай.

Ван Баши кивнул и пустился во всю прыть.

– Не забудь вернуться и приготовить обед, – крикнул ему вдогонку Ли Ляньхуа.

– Дагэ, я немного… немного понял… – вдруг сказал Ван Баши, согласно кивнув.

– У тебя прекрасная память, ты очень умный, – улыбнулся Ли Ляньхуа.

На душе у Ван Баши стало радостно.

– Пойду за лошадиным лекарем.

Ли Ляньхуа проводил его взглядом под жалобное ржание и топот лягающейся лошади. Настроение у него поднялось, он невольно зевнул, отыскал книгу, накрыл ей лицо, улёгся в кресло и крепко заснул. Через некоторое время ему начал сниться сон, как демоническая свинья разродилась выводком демонических поросят, и все они носились и носились по саду, полному цветущих роз… Ему снились пышно и красочно цветущие розы, всё было мирно и спокойно, как неожиданно кто-то принялся его трясти. Он едва не подскочил от испуга, открыл глаза – перед глазами сверкали золотые звёзды. Моргнув, признал, что перед ним Бай Цяньли.

Тот явно если не выламывал двери, то влез через окно. Ли Ляньхуа вздохнул, но не стал придираться.

– Господин Цзинь, поистине, день не виделись, а словно прошло три осени…

– Я приказал починить вам двери, – широко улыбнулся Бай Цяньли.

– Премного благодарен, – чистосердечно ответил Ли Ляньхуа.

– Хозяин Ли. – Похоже, Бай Цяньли пришёл обсудить вовсе не двери.

Ли Ляньхуа неторопливо поднялся с кресла, получше запахнул одежды, расправил полы и чинно уселся.

– М-м…

Бай Цяньли ни с того ни с сего вздохнул.

– Люди из “Чертогов румянца” уже сознались. Обеих свиней подбросили по указу хозяйки борделя, а их вынудил мечник в зелёном, прятавший лицо за маской. Они не знают, с каким умыслом это было сделано.

– Серьёзно? – ахнул Ли Ляньхуа.

Бай Цяньли кивнул.

– По словам хозяйки борделя, этот воин в маске пришёл, не отбрасывая тени, и ушёл, не оставляя следов, и когда приходил, на мече у него была свежая кровь, и даже сам он признал, что только что убил молодую девушку, внешность и фигура которой один в один с шимэй… – Он тяжело вздохнул и горько усмехнулся. – Разумеется, это чушь, но…

– Но кроме чуши из “Чертогов румянца”, “Ваньшэндао” не удалось обнаружить ничего более существенного, что могло бы свидетельствовать, жива или мертва барышня Фэн. – Ли Ляньхуа тоже вздохнул. – Раз “Ваньшэндао” развернул такие масштабные действия, вы не можете уйти с пустыми руками – сев верхом на тигра, трудно слезать. Если не найти разгадку исчезновения барышни Фэн в кратчайшие сроки, только и придётся полагаться на эту чушь, иначе союз станет посмешищем цзянху.

Бай Цяньли кивнул.

– Слышал, хозяин Ли, помимо исцеления людей, искусен в решении трудных задач…

– У меня есть несколько вопросов, может ли господин Цзинь правдиво ответить на них? – улыбнулся Ли Ляньхуа.

– Что за вопросы? – нахмурился Бай Цяньли.

Ли Ляньхуа пошарил под столом, отыскал выпитый вчера наполовину кувшинчик вина, снова вытащил две чаши и наполнил их. Сам с удовольствием сделал глоток – на вкус вино было таким же, как вчера.

– Первый касается меча “Шаоши”.

– Что с мечом “Шаоши”? – ещё сильнее нахмурился Бай Цяньли, сам не замечая, что его голос стал резче.

Ли Ляньхуа опустил пустую чашу на стол, тремя пальцами легонько потёр шероховатую фарфоровую поверхность.

– Вам известно, что этот меч “Шаоши” – подделка? – мягко спросил он.

При этих словах Бай Цяньли стукнул по столу и вскочил на ноги с исказившимся от гнева лицом.

Ли Ляньхуа попросил его сесть.

– Господин Цзинь, как давно вы вытаскивали меч и зачем взяли, отправившись в путь? – Он улыбнулся. – “Шаоши” хоть и знаменитый меч, но вовсе не острый, господин не слишком свободно владеет мечом, разве не обременительно таскать его с собой?

Бай Цяньли нравом был суров и легко раздражался.

– Я почти не пользуюсь мечом, но каждый месяц пятнадцатого числа достаю его, чтобы почистить, – как и ожидалось, раздельно проговорил он. – А с собой взял потому что… – Он запнулся.

– Потому что его чуть не украли, – ласково закончил за него Ли Ляньхуа и мягко посмотрел на замершего собеседника. – Господин Цзинь, вы правда не знали, что меч поддельный?

Бай Цяньли вытаращил глаза, всем видом выражая недоверие, и не успел он произнести “совершенно невозможно”, как Ли Ляньхуа уже продолжал.

– Когда вы заметили, что кто-то собирается украсть меч? В тот вечер, когда появился Цинлян Юй?

Мысли Бай Цяньли смешались.

– После того, как Цинлян Юй убил Мужун Цзо, я вернулся в комнату, обнаружил, что всё перевёрнуто, и меч тоже лежал не на своём месте.

– Во-вторых, насколько похожа барышня Фэн на покойную супругу главы союза? – с улыбкой спросил Ли Ляньхуа.

Бай Цяньли снова остолбенел, ему и присниться не могло, что чудесный целитель, обрушив на него такой раскат грома, следом задаст вопрос, совершенно не имеющий отношения к делу. Из учеников Фэн Цина он единственный провёл некоторое время с госпожой Фэн и, разумеется, помнил, как она выглядела.

– Маленькая шимэй и в самом деле очень похожа на шинян.

За окном пригревало солнце, Ли Ляньхуа неторопливо налил себе ещё молодого вина и слегка пригубил.

– В-третьих, за какого работника выдавал себя Цинлян Юй, когда три месяца скрывался во владениях вашего союза?

– Прислуживал на кухне, – в замешательстве посмотрел на него Бай Цяньли.

Ли Ляньхуа медленно улыбнулся, но от этой улыбки веяло холодом.

– В-четвёртых, вы хотите увидеть вашу шимэй?

Бай Цяньли со звоном опрокинул стоящую перед ним чашу с вином и испуганно уставился на целителя.

– Вы… Вы правда знаете, где шимэй? Если знаете, почему не говорите?

– Знаю.

У Бай Цяньли в голове всё перемешалось. Если Ли Ляньхуа знал, где находится Фэн Сяоци, выходит, “Ваньшэндао” зря позорился, задерживая хозяйку борделя и проституток?

– Знаете? Откуда? Почему не сказали? Вы…

– Мне с самого начала была известна большая часть, – неторопливо ответил Ли Ляньхуа. – А затем я узнал остальное.

– Где она? – Взбудораженный, Бай Цяньли сам не заметил, как повысил голос.

– А мой братец? – спросил однако Ли Ляньхуа.

Бай Цяньли застыл на месте.

– Он… поставил снаружи маленькую печь и готовит еду.

Ли Ляньхуа опустил чашу, от этих слов настроение его как будто слегка приподнялось.

– Почему бы нам сначала не пообедать, а потом пойдём повидать её, – радостно сказал он.

– Во что вы ставите “Ваньшэндао”? – пришёл в ярость Бай Цяньли. Сначала важное, или играть в ваши игры?

Напуганный им, Ли Ляньхуа издал неестественный смешок.