Текст книги "Лотосовый Терем (СИ)"

Автор книги: Тэн Пин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 60 страниц)

Сююй – “прелестная яшма”

Фан Добин закашлялся, и, поперхнувшись, едва не задохнулся насмерть. Ли Ляньхуа прикрыл лицо и вздохнул.

– Если хочешь называеть его толстяком, зачем обращаться к нему как к герою.

Фан Добин насилу сделал вдох. Шао Сяоу расхохотался и соскочил со стены.

– Он такой тощий, если я разозлю его ещё сильнее, не задохнётся насмерть?

– Ах, Сююй! – причудливо тонким голосом протянул Фан Добин. – Зачем же барышне перелезать через стену, чтобы войти сюда?

Шао Сяоу ткнул толстым пальцем в сторону Ли Ляньхуа.

– Вот он сказал, что будет проводить здесь обряд, и для этого попросил меня поймать тысячелетнего лиса-оборотня. Я с большим трудом и в поте лица изловил одного, а он, как тебя увидел, обо мне и позабыл.

– Мне сказали, что искусство заклинателя Люи прокладывает дорогу даже к божествам, а оказывается, у него был подельник, – холодно сказал Фан Добин.

– Давайте сначала выпьем, – вежливо улыбнулся Ли Ляньхуа, не меняясь в лице.

Он распечатал кувшин вина, предназначенного “тысячелетнему лису-оборотню” и разлил по трём чашам. Шао Сяоу не церемонясь выпил, провёл по губам языком и с отвращением сплюнул.

– Слишком терпкое.

Фан Добин покосился на существо у него в руках.

– Что это ещё за лис-оборотень?

Шао Сяоу бросил животное на землю.

– Ли Ляньхуа сказал мне поймать для него лисицу, я в горах ни одной не нашёл, и вдруг изловил вот эту тварь.

Опершись щекой на руку, Ли Ляньхуа смотрел на пушистое существо. Фан Добин взглянул на “лиса-оборотня” с презрением.

– Это… это же явно собака.

И в самом деле, существо, покрытое рыжей шерстью, с обмякшими конечностями и едва не испустившее дух, оказалось собакой.

Как ни посмотри, это местная собака, и на вид совершенно такая же, как и другие местные собаки.

Ли Ляньхуа задумчиво потёр щёку.

– Э-э-э… неужто тысячелетний лис-оборотень вступил в связь с собакой?.. – пробормотал Фан Добин.

Шао Сяоу выглядел довольным собой и не испытывал ни тени стыда.

– Подумайте, ведь тысячелетняя лисица, влюбившись в дурацкого студента, превратилась в красавицу, ну а этот тысячелетний лис, полюбив собаку, разве не превратился бы в кобеля? Что тут удивительного?

– Скверно, скверно… – пробормотал Фан Добин. – Этот лис-оборотень не только собака, так ещё и кобель.

– Кхе… – наконец кашлянул Ли Ляньхуа, разглядывая едва живого “тысячелетнего лиса-оборотня”. – Говорят, у местных диких собак отличный нюх.

Фан Добин, бормотавший что-то на полудохлой собакой, вдруг поднял голову.

– Что ты сказал?

Глазки Шао Сяоу тоже вдруг загорелись.

– Я подумал… – медленно заговорил Ли Ляньхуа. – Что, если собака сможет привести нас туда, где Лу Фан добыл накидку…

– Точно, точно! – с горящим взглядом подскочил Фан Добин. – У собак острый нюх, накидка у меня, если пёс сумеет отыскать, откуда она взялась, может, мы узнаем, что это за тайна!

– Вот только… – покосился на него Ли Ляньхуа.

– Я сбегаю за накидкой! – всё радовался Фан Добин.

– Но…

– Чего? – нетерпеливо спросил Фан Добин.

– Для того, чтобы собака нашла место, она должна быть живой.

Застыв на месте, Фан Добин опустил взгляд на животное. Язык бессильно вывалился, глаза плотно закрыты – всё указывало, будто пёс уже вознесся на небо.

Шао Сяоу запустил обе руки в тарелку со свиными окороками и, всем видом выражая, что происходящее его не касается, смачно жевал.

Разозлившись, Фан Добин схватил его.

– Эй, толстяк, ты зачем задавил пса?

– Ли Ляньхуа только сказал мне поймать тысячелетнего лиса-оборотня, но не уточнил, живого или мёртвого, – неразборчиво промычал Шао Сяоу с полным ртом мяса. – Я и так проявил снисхождение, а мог бы свернуть ему голову, ещё лучше, никто бы не разглядел, что это собака!

Фан Добин вцепился в Шао Сяоу мёртвой хваткой, как вдруг услышал за спиной тихий свист.

Обернувшись, он увидел, что Ли Ляньхуа, присев на корточки и насвистывая, водит перед носом собаки косточкой. Шао Сяоу вытаращил глаза, Фан Добин нахмурился, как вдруг уже вознёсшийся на небеса “тысячелетний лис-оборотень” выгнулся словно карп, вскочил на ноги, вцепился зубами в кость и хотел было нырнуть в заросли – вот только противник ему достался сильный, косточка словно приросла к его руке, ничуть не сдвинувшись.

Враг не поддаётся, и я не поддамся – “тысячелетний лис-оборотень” изо всех сил яростно вцепился в кость, не собираясь лишаться мяса!

Шао Сяоу с Фан Добином ошарашенно вытаращились на ожившего демонического лиса, неподвижная улыбка Ли Ляньхуа и постоянно меняющий позу лис-оборотень внушали ужас.

– И правда… достоин называться тысячелетним лисом-оборотнем… – цокнул языком Фан Добин, видя свирепый огонь в глазах животного.

Шао Сяоу почувствовал, как теряет лицо – он ведь схватил эту тварь одной рукой, а она тут же упала, так быстро заставив его поверить, что он приложил слишком много силы.

Ли Ляньхуа потянул косточку, “тысячелетний лис-оборотень” упёрся всеми четырьмя лапами, приник телом к земле и потянул на себя, шаг за шагом отступая. Ли Ляньхуа радостно собрался погладить пса, но тот вздыбил шерсть, резко выпустил кость и попытался укусить его за руку. Движение было молниеносным, быстрым как “рука жуи” Шаолиня, мощным как “меч трёх начал” Удана, свирепым как удар ладонью монахинь Эмэя, безжалостным как палка бродяги из банды нищих… И всё же зубы его сомкнулись, клацнув, на всё той же косточке.

Ли Ляньхуа сдвинул кость, снова сунув её в зубы “лису-оборотню”.

“Тысячелетний лис-оборотень” жалобно завыл, и Ли Ляньхуа снова протянул руку к его голове. На этот раз он позволил пару раз погладить себя, а потом снова раскрыл пасть и хотел укусить – но, разумеется, в зубах у него опять оказалась кость.

Придя в ярость, “тысячелетний лис-оборотень” свирепо набросился на Ли Ляньхуа с громким гавканьем, но тот схватил его в объятия, левой рукой прижимая к себе и потрёпывая шерсть, а правой размахивая перед его пастью так, что укусить “лису-оборотню” удавалось только косточку, и даже краешка одежд он достать не мог.

Фан Добин наблюдал в недоумении, Шао Сяоу – увлечённо, и через некоторое время “тысячелетний лис-оборотень” наконец сдался, неохотно расслабился в объятиях Ли Ляньхуа и позволил гладить себя по голове, не осмеливаясь протестовать.

Ли Ляньхуа радостно вознаградил животное косточкой, но “тысячелетний лис-оборотень” вдруг заупрямился, выплюнул эту кость, от которой так пострадал, и презрительно фыркнул. Ничуть не разозлившись, Ли Ляньхуа взял с тарелки Шао Сяоу кусочек мяса пожирнее и поднёс к пасти “лиса”. Морда пса задёргалась, но наконец он не выдержал, проглотил мясо и безвольно заскулил.

– Толстяк. – Фан Добин помахал рукавом. – Может, ты и правда поймал лиса-оборотня.

Глядя на круглые мечущиеся глаза собаки, Шао Сяоу закрыл лицо и вздохнул.

– Зрение помутилось от возраста, и правда какую-то тварь схватил.

Ли Ляньхуа же в приподнятом настроении гладил пса по голове.

– Фума, несите накидку.

Глава 84. Бумажная пагода блаженства

Фан Добин быстро принёс газовую накидку, замаскированную в одеяле. Ли Ляньхуа безо всякого сожаления завернул в неё свиной окорок, а потом спрятал. “Тысячелетний лис-оборотень”, оправдав ожидания, стремительно выкопал накидку и съел мясо. Ли Ляньхуа снова прикопал пропахшую свининой одежду, “лис-оборотень” опять быстро нашёл её. На этот раз в ней не было окорока, но Ли Ляньхуа наградил его кусочком мяса.

Видя, как блестят глаза пса, Фан Добин нисколько не сомневался, что он мог бы сожрать всё мясо со стола, пусть и казалось, что желудок у него небольшой. “Лис” и правда оказался смышлёным, после нескольких раз сообразил, что как только находит накидку, получает мясо. Наконец, Ли Ляньхуа насовсем убрал платье, чтобы собака искала место с похожим запахом.

Ненадолго растерявшись, “лис-оборотень” часто задёргал носом и струйкой дыма умчался вперёд. Ли Ляньхуа, Фан Добин и Шао Сяоу поспешили за ним, пронеслись словно молния и вмиг оказались в комнате Лу Фана. Они испытали облегчение – похоже, обучение прошло успешно, “лис-оборотень” в самом деле понял, что нужно искать.

Внутри пёс принюхался, а потом развернулся и выбежал. Следуя за ним то на восток, то на запад, они перемахнули через стену. “Тысячелетний лис-оборотень” мчался со скоростью молнии. Опасаясь, что он скроется из виду, они не успевали обращать внимание, куда бегут, после всего мельтешения в глазах вдруг увидели, как он проскользнул в просторный дом.

Фан Добин с Шао Сяоу сгоряча чуть не ворвались следом за ним, как Ли Ляньхуа вдруг удержал их.

– Стойте.

– Почему? – Фан Добин сделал пару вдохов, проклятущая собака бегала невероятно быстро. – Может, внутри как раз…

– Э… Я тут понял… – заговорил Ли Ляньхуа с чистосердечной и полной терпения улыбкой. – Мы совершили огромную… ошибку.

– Какую ошибку? – растерялись Фан Добин и Шао Сяоу.

Разве они не туда побежали? “Тысячелетний лис-оборотень”, наметив цель, явно не колебался, он знал, где вещь – какая тут может быть ошибка?

– Ну… – Ли Ляньхуа с виноватым видом указал на вывеску здания.

Его спутники проследили за жестом и увидели на украшенной тонкой резьбой вывеске отливающего золотом и яшмой строения большие слова: “Императорская кухня”.

Фан Добин утратил дар речи, Шао Сяоу потемнел лицом.

– Мы точно совершили огромную ошибку… – задумчиво проговорил Ли Ляньхуа.

Их ужасный промах состоял в том, что пёс запомнил не запах накидки, а запах свиных окороков.

И раз они прибежали к императорской кухне, те свиные окороки, очевидно, утром приготовили именно здесь.

Все трое неловко потёрли носы, думая про себя, что о такой оплошности никому нельзя рассказывать, никому.

Раз погоня не принесла плодов, только и оставалось тихонечко вернуться, и на обратном пути они были гораздо осмотрительнее. Сначала они не знали, что ворвались в императорский дворец, и теперь нечего и говорить, что душа в пятки ушла от страха.

С трудом вернувшись во дворец Великой добродетели, они обнаружили, что алтарь во дворе не тронут, посуда опустела, а по земле разбросаны остатки мяса и рыбы. Ли Ляньхуа мимоходом вытащил пояс-полотенце, ловко собрал в него грязные чаши и блюдца, начисто вытер стол, смёл разбросанные косточки и отправился мыть посуду.

Закинув ногу на ногу, Фан Добин чистил зубы, а Шао Сяоу опустил веки и задремал.

Через мгновение в зарослях зашуршало. Шао Сяоу приоткрыл левый глаз, увидел перед собой покачивающийся клочок рыжей шерсти, вздрогнул и вскочил на ноги.

– Лис-оборотень!

С ног до головы рыжий пёс держал что-то в зубах и изо всех сил вилял хвостом, оскалившись словно в улыбке.

Фан Добин бросился к животному и с удивлением обнаружил у него в зубах…

Ещё одну газовую ткань!

Вернувшись на шум, Ли Ляньхуа увидел, что рыжий пёс величественно стоит у алтаря, горделиво выпятив грудь и высоко подняв голову, клыки его сверкают, а в пасти зажат лиловый лоскут.

Лоскут газовой ткани!

И этот лоскут испачкан тёмно-красной кровью, которая пропитала его от места отрыва.

– О Небо! – воскликнул Фан Добин. – Откуда это?

Ли Ляньхуа погладил пса, а Шао Сяоу немедленно поднёс только что собранные свиные и рыбьи косточки.

“Тысячелетний лис-оборотень” зажмурился, потёрся о руку Ли Ляньхуа и выронил лоскут ему в ладонь, а затем развернулся и побежал. Воодушевившись, на этот раз они погнались за ним гораздо осторожнее.

На сей раз они не ворвались в императорский дворец, а последовали по дорожке за дворцом Великой добродетели, которая сообщалась с чёрным ходом императорской кухни и вела к рынку – по ней обычно приходили торговцы, снабжавшие двор овощами и фруктами, и в нескольких местах стояли посты, где проводили досмотр.

“Лис-оборотень” нырнул в рощу со стороны дорожки.

Это место нельзя было назвать глухим закоулком, днём здесь часто ходили люди, однако ночью в лесу царила кромешная тьма.

– Гав! – “Тысячелетний лис-оборотень” остановился напротив большого дерева.

Загорелся огонёк – это Фан Добин зажёг запал. Подойдя к дереву, все трое подняли головы.

Взгляд приковывали жуткие, налитые кровью глаза.

Мертвенно-бледное, исказившееся лицо, клочья чёрных волос, стекающие вниз, похоже, насквозь мокрые.

Затем на тыльную сторону руки Фан Добина упала капля крови.

– О Небо… – присвистнул Шао Сяоу.

Ли Ляньхуа нахмурился, Фан Добин не мог оторвать взгляда от этих жутких глаз.

Ему казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди, а кровь словно застыла в жилах.

Висевшим на дереве человеком оказался Ли Фэй.

Ли Фэя повесили на дереве вверх ногами и перерезали ему горло, он умер от потери крови.

Поэтому крови так много.

Даже до сих пор капает.

Повесили его на верёвке, связанной из трёх лоскутов ткани, а одет он был, как ни странно, в тёмно-лиловую газовую накидку.

Так у Ли Фэя тоже было газовое платье!

И оно туго охватывало его тело, очевидно, это была не его одежда.

Свежая кровь окрасила алым почти всю одежду и капала на землю… Словно собравшаяся на стрехе вода после сильного ливня.

Капля по капле.

Уже остывшая.

Фан Добин не заметил, когда успел погаснуть запал в его руке. Через некоторое время послышался тихий шорох – Ли Ляньхуа сделал шаг назад, в темноту, наклонился и подобрал что-то с залитой кровью травы.

Это оказалась пропитанная кровью записка.

Фан Добин приблизился посмотреть – снова крестообразный лист бумаги, немного меньше подобранного им самим. Хотя бумага пропиталась кровью, удалось различить написанное на ней. Он одеревенело зажёг второй запал, Шао Сяоу тоже приблизился, и они прочли на бумаге в руках Ли Ляньхуа: “Белое дерево”.

“Тысячелетний лис-оборотень” бесшумно привалился к ногам Ли Ляньхуа, тот некоторое время поразглядывал окровавленную записку, затем нагнулся, легонько потрепал пса по загривку и тихо вздохнул.

– Я ошибся, – холодно произнёс Фан Добин.

Шао Сяоу похлопал товарищей по плечам.

– Никто не ожидал, что он отпустит Ли Фэя из дворца Великой добродетели, а потом убьёт здесь.

Ли Ляньхуа покачал головой, в слабом свете Шао Сяоу не разглядел выражение его лица.

– Я ведь знал, что Лу Фана и Ли Фэя многое связывает, должен был сразу догадаться, что раз первый сошёл с ума, он возьмётся за второго. Это я виноват, – Фан Добин с силой ударил по дереву. – Это моя ошибка!

Запал снова погас. Шао Сяоу не нашёлся, что сказать, Фан Добин весь ушёл в свои мысли. Тело Ли Фэя медленно, капля за каплей, истекало кровью, словно издавая мучительный стон.

– Так ведь… у всех в жизни случаются ошибки, – сказал Ли Ляньхуа. – Если не в одном, так в другом. Вот доживёшь до семидесяти-восьмидесяти лет, будет о чём рассказать…

– Несносный Ляньхуа! – разозлился Фан Добин. – Мы тут о жизни говорим! Человек умер! А ты ещё смеешь нести какую-то чушь мне в лицо, у тебя совсем сердца нет?

– Ну… На протяжении жизни люди обычно совершают ошибки, кто больше, кто меньше, умышленно или случайно, настоящие или ложные, – продолжал болтать Ли Ляньхуа. – Некоторые из них – бремя, которое придётся нести, а некоторые не стоит взваливать на себя… Как, например, эту… – Он вздохнул и чистосердечно проговорил: – Никто не требует, чтобы молодой господин Фан умел предвидеть будущее. Думаю, даже перед самой смертью Ли Фэй и не ждал, что ты придёшь защитить его… Так что… Не переживай так, ты не виноват.

Шао Сяоу усиленно закивал и с такой мощью хлопнул это “яшмовое дерево”, что чуть не выбил ему плечо.

Фан Добин долго молчал, а потом тяжело вздохнул.

– Я к тебе всегда хорошо относился, почему же прежде не слышал от тебя таких добрых слов?

– Но я всегда говорю с добротой…

Фан Добин фыркнул.

– Что будем делать? Ты не поймал тысячелетнего лиса-оборотня, а Ли Фэй умер, думаешь, дедушка Ван и его высочество поверят твоему шарлатанству? Когда будут истреблять твой род до девятого колена, не вздумай говорить, что мы знакомы.

– Конечно, конечно, – радостно согласился Ли Ляньхуа. – К тому времени ты будешь знаться с принцессой, а не со мной.

– Этот труп… – Шао Сяоу погладил свой мягкий живот. – Он висит здесь, потому что Ли Фэй ночью пришёл сюда и его убили, или же его нарочно повесили именно здесь?

Ли Ляньхуа огляделся – со всех сторон деревья, и хотя роща была небольшой, в ночи казалась непроглядно тёмной. Он зажёг запал и наклонился осмотреть землю – здесь пролегала тропинка, по которой днём, похоже, часто ходили.

На тропинке осталось несколько хаотичных кровавых отпечатков ног.

– Похоже, мы не первыми обнаружили Ли Фэя, – Шао Сяоу потёр подбородок, оттирая жир. – Может, Ли Фэй условился встретиться здесь с кем-то, и когда настало назначенное время, тот человек пришёл, но увидел его повешенным на дереве в таком вот виде, испугался и убежал?

Присев на корточки, Ли Ляньхуа внимательно осмотрел следы.

– Сложно сказать, и нельзя поручиться, что испугался просто прохожий.

Фан Добин сделал несколько шагов вдоль цепочки следов.

– Странно, отпечатки уменьшаются.

Шао Сяоу тоже зажёг запал и вместе с Ли Ляньхуа осветил отпечатки на земле.

Следы на тропинке тянулись с травы, и поначалу были чёткими – когда этот человек проходил через заросли, кровь Ли Фэя явно была ещё свежей, сложно сказать, был ли он уже мёртв к тому моменту. Всего следов было пять-шесть, и расстояние между теми, что вели из рощи, увеличивалось – можно представить, как, наткнувшись на висящий труп, человек побежал со всех ног.

Но после пятого-шестого следы ног исчезали.

Как будто кто-то со всех ног мчался по тропинке и неожиданно испарился.

От места, где заканчивались следы, до границы рощи оставалось ещё десять чжанов. Даже непревзойдённый мастер не преодолел бы такое расстояние одним прыжком, так куда же подевался этот человек? А недалеко от последних отпечатков виднелись свежие пятна крови.

Эти пятна напоминали цветы сливы размером с небольшую чашечку, и оставил их явно не человек. Следы крови были лёгкие, и кроме места, где она пропитала землю, их почти нигде не было. Судя по следам, какое-то существо прошло через заросли и покинуло рощу.

– Несносный… Ляньхуа… – Фан Добин неестественно хохотнул. – Это ведь не может быть… настоящий лис-оборотень?..

Шао Сяоу изо всех сил схватился за волосы – отпечатки ног человека внезапно превращались в следы неведомого существа, и правда создавая такое впечатление.

– Что бы это ни было, следы тысячелетнего лиса-оборотня такими большими быть не могут, – покосившись на кровавые отпечатки, серьёзно сказал Ли Ляньхуа.

Когда небо посветлело, о внезапном убийстве Ли Фэя немедленно доложили в Судебную часть* и Приказ Великой справедливости, “двое Неподкупных”, Бу Чэнхай и Хуа Жусюэ получили высочайшее повеление спешно вернуться ко двору и тщательно расследовать это дело.

В ведении Судебной части находились соблюдение уголовных и общеобязательных установлений, проверка проведенных расследований и утверждение приговоров, контроль за соответствием исполнения наказаний закону, вынесение справедливых судебных решений и наблюдение за содержанием арестованных.

Хуа Жусюэ находился далеко в Шаньси и не мог быстро приехать, однако Бу Чэнхай по случаю был в столице и, получив известие, ещё до рассвета прибыл в рощу, где убили Ли Фэя.

Тот, глядя на него с теплотой и всем видом выражая праведность, очень ответственно рассказал ему о беспорядках, которые учинил лис-оборотень во дворце Великой добродетели.

– А вы… и вы… – Бу Чэнхэй устремил взгляд на Фан Добина, затем перевёл на Шао Сяоу. – Собственными глазами видели этого тысячелетнего лиса-оборотня?

Фан Добин закивал. Шао Сяоу, обхватив голову руками, чуть попятился. Растолстев, этот человек редко показывал свой ум, ведь все толстяки – тугодумы, и стоит кому-то стать толстым, как его невольно начинают считать “тугодумом”, а от “тугодума” недалеко и до “тупого”. Поэтому опытный и жёсткий Бу Чэнхай больше обращал свой острый взгляд на Фан Добина, чем на Шао Сяоу.

– Видели, видели, – поспешил заверить Фан Добин. – Когда заклинатель совершил обряд, сжёг талисман и воткнул меч из персикового дерева, небо затянуло тучами, засверкали молнии, загремел гром, из мириадов потоков тёмной ци соткался невиданный оборотень… Ох! Это было потрясающее зрелище…

У Бу Чэнхая и так лицо было недоброе, а от этих слов ещё больше потемнело.

– А вы? – бесстрастно посмотрел он на Шао Сяоу.

– Я… Я? – Шао Сяоу держался за голову. – Вчера вечером… Нет-нет-нет, то есть, вчера, когда солнце ещё не село, я заснул в роще и проспал слишком долго. Посреди ночи вдруг раздался какой-то шум, я проснулся от испуга и увидел этих господ… А лис-оборотень… Ох, господин… – Он вдруг бросился к ногам Бу Чэнхая, вцепился ему в штанину и пронзительно запричитал: – Я ни в чём не повинен, я ничего не знаю, просто задремал здесь, а этот… Господин Ли не имеет ко мне никакого отношения… На мне восьмидесятилетняя матушка и трёхлетний сын, а жена сбежала с монахом, я безвинно пострадавший…

Фан Добин посмотрел на него в восхищении, однако на Бу Чэнхая воззвания к небу и битьё лбом о землю впечатления на произвели.

– Вы своими глазами видели этого тысячелетнего лиса-оборотня? – всё так же равнодушно спросил он.

– Видел, видел, – закивал Шао Сяоу, его тучное тело заколыхалось.

– И как же он выглядел? – холодно спросил Бу Чэнхай.

– Лис-оборотень весь покрыт длинной красно-жёлтой шерстью, твёрдой как железо, – без колебаний ответил Шао Сяоу. – Морда у него острая, уши длинные, глаза выпученные как медные колокольчики. Поднявшись в воздух, он промчался по роще быстрее зайца…

Бу Чэнхай помрачнел ещё сильнее.

– Вы лично видели, как лис-оборотень повесил господина Ли на дереве?

– Э-э… – Шао Сяоу замер, это был опасный вопрос, и он немедленно перебросил обжигающий батат в руки Ли Ляньхуа. – Когда я проснулся, увидел этих господ, а господин Ли уже висел на дереве. – Он указал на Ли Ляньхуа. – Да ещё тысячелетний лис-оборотень уносился, оседлав туман…

– Иными словами, – бесстрастно заговорил Бу Чэнхай, выслушав это объяснение, – когда господина Ли убили, вы находились в роще и не видели, чтобы кто-то другой, кроме молодого господина Фана и заклинателя Люи, проходил здесь, верно?

– И ещё тысячелетний лис-оборотень… – тихо добавил Шао Сяоу.

Бу Чэнхай холодно посмотрел на него.

– Господин Ли – чиновник при дворе императора, его убили в столице, и Приказ Великой справедливости должен установить истину и задержать преступника. Поскольку вы признали, что находились в роще, когда он был убит, то тоже подозреваетесь в убийстве и должны проследовать за мной.

– По… подозреваюсь в убийстве… я… – запинаясь от испуга, проговорил Шао Сяоу.

– Что же до молодого господина Фана и хозяина Ли… – Бу Чэнхай перевёл на них взгляд, сделав вид, что не заметил образа “заклинателя Люи” Ли Ляньхуа. – Молодой господин Фан встретился с чиновником Ли во дворце Великой добродетели и прошлой ночью наверняка не случайно прибежал в эту рощу. Что касается хозяина Ли… – медленно проговорил он. – Знаменитость цзянху, вы устроили представление в резиденции наследника престола, и будь это без злого умысла, я мог бы закрыть глаза. Но во дворце Великой справедливости вы морочили людям головы, притворяясь заклинателем духов. Как человеку Улиня, вам не так уж сложно было бы под прикрытием обряда убить придворного чиновника и под покровом ночи повесить его на дереве…

Фан Добин лишился дара речи, Шао Сяоу сверкнул глазами.

– Стража! – позвал Бу Чэнхай. – Отведите этих двоих в тюрьму ожидать рассмотрения дела, молодого господина проводите в резиденцию Фан и передайте Фан-шаншу, чтобы приструнил сына.

– Эй-эй-эй! – ткнул в него пальцем Фан Добин. – Вы не можете…

Не обращая на него внимания, Бу Чэнхай взмахнул рукавом и удалился.

– Не ожидал, что в Приказе есть хорошие чиновники, – пробормотал Шао Сяоу, восхищённо глядя ему вслед.

Ли Ляньхуа с Бу Чэнхаем на самом деле были друзьями, однако этот человек был неподкупным и бескорыстным, раз уж у него возникли сомнения, ничего удивительного, что даже своего приятеля отправил в тюрьму.

Вскоре прибыли приказные и надели оковы на Шао Сяоу и Ли Ляньхуа. Фан Добин стоял рядом, не зная, что предпринять.

Ли Ляньхуа чуть шевельнул рукавом и улыбнулся другу.

– Господин Бу ясно разглядит даже осеннюю шерстинку и не станет напрасно обвинять хорошего человека. Скорей возвращайся домой, отец ждёт тебя.

– Эй-эй-эй… ты… правда пойдёшь в тюрьму?

– Я морочил людям головы, притворяясь заклинателем духов, и как человеку Улиня, мне не так уж сложно было бы под прикрытием обряда убить придворного чиновника и под покровом ночи повесить его на дереве… Поэтому меня следует задержать…

– Чушь! – возмутился Фан Добин. – Способных повесить Ли Фэя на дереве в Улине на каждом шагу, что же, всех теперь надо посадить в тюрьму?

Ли Ляньхуа с огромной теплотой улыбнулся ему.

– Возвращайся домой, и пусть отец приставит к тебе семнадцать-восемнадцать телохранителей, не выходи из дома и будь во всём осторожен. – Он помахал рукой и вместе с Шао Сяоу последовал за приказными в тюрьму Приказа Великой справедливости.

Фан Добин нахмурился. Разумеется, он понял намёк Ли Ляньхуа. Лу Фан сошёл с ума, Ли Фэй убит, и неоткуда выяснить, в какие тайные дела они были замешаны. Но Фан Добин всё-таки провёл во дворце Великой справедливости несколько дней, видел дурацкую книжицу, забрал накидку и шпильку Лу Фана, преступник уже убил Ли Фэя, возможно, он больше не испугается его положения фума и нападёт.

Все, кто знал, мертвы.

Они собрали уже три записки с покойников, и нельзя относиться к ним легкомысленно.

Фан Добин сердито провожал взглядом Ли Ляньхуа – друг улыбнулся ему, но почему казалось, будто он хвастается, что в тюрьме будет в безопасности?

Глава 85. Бумажная пагода блаженства

Убийство Ли Фэя вызвало в столице большие волнения. Если безумие Лу Фана породило лишь слухи, что во дворце Великой справедливости завелась нечистая сила, то смерть Ли Фэя, да ещё столь ужасная, заставила людей в ужасе отшатнуться от этого места. Император разгневался – он вызвал Лу Фана и остальных по важному делу, но не успел дать им аудиенцию, как один умер, а другой сошёл с ума. Угадывалось, что некто намерен воспрепятствовать его встрече с этими людьми, поэтому был издан высочайший указ немедленно пригласить ко двору Чжао Чи, Шан Синсина и Лю Кэхэ.

Пока император давал аудиенцию, Бу Чэнхай обследовал в роще каждый цунь, проверил каждый фэнь, а затем направился в тюрьму.

Он не стал ни есть, ни спать, и когда, по ощущениям Ли Ляньхуа, настало время обеда, подошёл к его камере, натянутый, как стрела.

– Все прочь, – холодно приказал Бу Чэнхай сопровождавшим его стражникам и приказным.

Приказные, служившие в тюрьме, почитали господина Бу словно духа света* и немедленно отправились тщательно сторожить ворота тюрьмы, чтобы никто не помешал ему проводить расследование.

Духи света – божества солнца, луны, гор и рек.

Бу Чэнхай бросил холодный взгляд на Ли Ляньхуа – руки и ноги того были закованы в колодки, однако, говорят, не прошло и пары больших часов, как он потребовал у приказных веник и начисто вымел свою камеру. В тюрьме имелись циновки, Ли Ляньхуа набросил на неё свой верхний халат, но так и не сел. Когда пришёл Бу Чэнхай, он стоял в оцепенении, а завидев “Неподкупного”, слегка улыбнулся.

– Господин Бу.

– Хозяин Ли. – Тон Бу Чэнхая был невыразительным. – Недавно вы оказали неоценимую помощь в деле Фэн Цина из “Ваньшэндао” и заслужили огромную благодарность цзянху.

– А, – отозвался Ли Ляньхуа, непонимающе глядя на Бу Чэнхая. С каким умыслом господин Бу приступил к разбирательству по делу настолько издалека?

– Зачем вы притворялись заклинателем Люи и проводили обряд во дворце Великой добродетели?

Оказывается, Бу Чэнхай, хоть и вёл дела по справедливости, всё же в достаточной степени доверял Ли Ляньхуа, потому и прогнал всех, желая услышать правду из его уст.

– Ах, это… – В том, что он вырядился заклинателем Люи и творил обряд во дворце Великой добродетели, не было скрытого умысла, а лишь удачное совпадение, а вот то, что Фан Добин нашёл записку – уже не шутки. Он медленно покружил по камере под взглядом Бу Чэнхая, а затем повернулся к нему лицом. – Господин Бу.

Бу Чэнхай кивнул.

– Вы давно в столице, не знаете ли о некой “Пагоде блаженства”? – с улыбкой спросил Ли Ляньхуа.

– Пагода блаженства? – нахмурился Бу Чэнхай. – Где вы о ней слышали?

– Полагаю, она связана со смертью господина Ли… – задумчиво проговорил Ли Ляньхуа.

На лице Бу Чэнхая отразилось удивление, он долго колебался.

– Откуда вы узнали это название?

– Из одной книжицы, – тон Ли Ляньхуа оставался спокойным. – Молодой господин Фан в своей комнате во дворце Великой справедливости обнаружил неизвестную тетрадь, со словами “Пагода блаженства” на обложке.

– Что в ней было написано?

– Кроме нескольких невнятных изображений лотосов и птиц, остальные страницы были пусты, – покачал головой Ли Ляньхуа.

– Почему вы решили, что эта вещь имеет отношение к гибели Ли Фэя? – холодно спросил Бу Чэнхай.

Ли Ляньхуа снова неторопливо прошагал полкруга по камере и поднял голову.

– Кто-то по неизвестной причине украл её из комнаты молодого господина Фана, и ночью того же дня господин Лу ни с того, ни с сего обезумел, а на следующую ночь кто-то убил господина Ли. – Он пристально посмотрел на Бу Чэнхая. – Поэтому я вынужден спросить, что же такое эта “Пагода блаженства”?

Взгляд Бу Чэнхая оставался непроницаемым, словно он взвешивал, сколько правды в словах Ли Ляньхуа.

– Пагода блаженства… – медленно заговорил он спустя долгое время. – Говорят, её построил первый император, чтобы поклоняться останкам героев, внёсших огромный вклад в становление новой династии.

– Дело хорошее, почему же я никогда не слышал, что возвели такую пагоду? – удивился Ли Ляньхуа.

Если император совершил столь благородное дело, почему же о нём никому не известно?

– Деталей я не знаю, – покачал головой Бу Чэнхай, – но строительство пагоды по каким-то причинам так и не завершилось, потому в Поднебесной о ней и не слышали.

– В Поднебесной не слышали, а вам известно? – усмехнулся Ли Ляньхуа.

Бу Чэнхай ничуть не разозлился.

– Мне известно, что император вызвал Лу Фана и остальных четверых в столицу лицезреть сына неба именно из-за истории с Пагодой блаженства. – Он не стал ничего утаивать. – Большая часть двора знает, что в последнее время император обеспокоен расширением дворца Утреннего солнца, который он задумал обновить для принцессы Чжаолин. Однако, по завещанию его предшественника, нельзя проводить строительные работы к югу от Пагоды блаженства, так что его величество пожелал знать, где именно её начинали строить.

– Предыдущий император завещал, чтобы к югу от Пагоды блаженства не проводили строительные работы? – изумился Ли Ляньхуа. – Какой в этом смысл?