Текст книги "Лотосовый Терем (СИ)"

Автор книги: Тэн Пин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 60 страниц)

“Ли Э-э” потянул руку к дверному кольцу, и едва постучал, как двери слегка качнулись – они были не заперты.

– Похоже, здесь давно никто не жил.

– Внутри что-то шевелится. – Лу Цзяньчи осторожно толкнул, двери медленно распахнулись, и в лунном свете они увидели, как во все стороны с писком разбегаются крысы. Простые деревянные столы и стулья по-прежнему стояли в темноте главного зала, отбрасывая на пол тени – легко представить, как оживлённо здесь было когда-то. Раздался звонкий перестук, Лу Цзяньчи поднял голову – наверху висел с десяток бамбуковых дощечек по три цуня длиной, закачавшихся от движения воздуха, когда открылись двери. На каждой дощечке чертами разной толщины было вырезано одно слово – “призрак”.

Прохладный ночной ветер ворвался в открытые двери и поднял пыль со столов и стульев, создав целую пылевую завесу, “Ли Э-э” и Лу Цзяньчи переглянулись, невольно почувствовав, как в душу потихоньку проникает холодок. В тишине ветхие занавеси постоялого двора чуть колыхнулись, и на стене показались смутно различимые крапинки.

Чёрные пятнышки – неужели это следы высохшей крови? Лу Цзяньчи сжал в руке меч, собрал истинную силу и медленно шагнул вперёд.

– Герой Лу… – смущённо позвал за его спиной “Ли Э-э”. – Почему бы не вернуться днём?..

Лу Цзяньчи тихонько шикнул, сосредоточенно прислушиваясь – в глубине постоялого двора что-то двигалось, но не разобрать, человек ли это, как будто где-то внутри слабо шевельнулось что-то тяжёлое, возможно, поскрипывал от времени платяной шкаф или кровать. С мечом в руках он стремительно, словно кошка, проскользнул по главному залу и рукоятью осторожно отодвинул колыхавшуюся от ветра занавесь. “Ли Э-э” не хотел заходить внутрь, но видя такое дело, некоторое время поколебался, вздохнул и всё же последовал за ним.

Присмотревшись, они увидели на стене галереи, ведущей во внутренний двор, несколько десятков тёмно-красных пятнышек, похожих на следы крови, как будто перед ней размахивали чем-то окровавленным. Лу Цзяньчи, будучи опытным мастером меча, подумал про себя: следы крови короткие и беспорядочные, значит, рана была нанесена не мечом, но судя по высокой скорости, с которой разлетались брызги, если это и правда кровь, то раненый вряд ли выжил. Что за невероятная история произошла на этом странном постоялом дворе?

“Ли Э-э” приблизился и бросил взгляд на стену.

– Что это?

Лу Цзяньчи пригляделся.

– Это…

Между пятнами к стене прилипло что-то мелкое и коричневое, Лу Цзяньчи долго всматривался в недоумении.

– Похоже на осколки… – пробормотал “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи кивнул.

– Но от чего?

“Ли Э-э” украдкой бросил на него взгляд, как будто удивился, хотел что-то сказать, но промолчал, а потом снова вздохнул.

– Чем бы ни были эти пятна, короче говоря… в галерее ничего нет.

Галерея и в самом деле пустовала и, кроме нескольких десятков пятен на стене, в ней ничего не было. Лу Цзяньчи прошёл по галерее, которая вела к большому внутреннему двору, навстречу поднимались тени – бледные лучи света проходили сквозь ветви двух огромных высохших деревьев, падая на силуэты людей как гигантская паутина. Рядом с деревьями имелся колодец, ведро сохранилось в целости. Во дворе было восемь дверей, а на втором этаже – четыре, всего двенадцать гостевых комнат, четвёртая дверь наверху приоткрыта – и как будто уже давно.

– Странно… В этом месте почти никто не живёт, как мог здесь оказаться такой постоялый двор на двенадцать комнат, с садом и из тёмно-синего кирпича с зелёной черепицей – это не просто совпадение. – Лу Цзяньчи не находил объяснения.

– Кто знает, может, несколько лет назад здесь было полно народу, в десять раз больше, чем сейчас, – наобум брякнул “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи покачал головой.

– Если правда так, то куда подевались все эти люди? К тому же, раз здесь постоялый двор, то должен быть большой поток гостей, но это место глубоко в горах, откуда взяться множеству путников?

– Может, много лет назад здесь и было множество путников…

Лу Цзяньчи снова покачал головой, его не покидало чувство, что с постоялым двором что-то не так.

– Завтра надо расспросить местных жителей.

Он обошёл двор по кругу, не заметил ничего подозрительного, спокойно приблизился к первой двери и толкнул её рукоятью меча. Створки медленно отворились, и в лицо ударил сильный запах затхлости. Окно в комнате было наполовину прикрыто, кисея свисала до пола, на мебели лежал толстый слой пыли.

“Ли Э-э” заглянул в комнату и тотчас замер, Лу Цзяньчи уверенно прошагал внутрь, увидел странное зрелище, и несмотря на все свои боевые навыки, почувствовал, как волосы встали дыбом.

Перед кроватью валялась скамейка, а с балки неподвижно свисала полоса серого полотна, завязанного мёртвым узлом. Лу Цзяньчи потянул серую ткань – хотя прошло много лет, она оставалась прочной. “Ли Э-э” встал за его спиной и задрал голову, глядя на балку. Лу Цзяньчи запрыгнул наверх и слегка сдвинул полосу ткани – на балке остался след, как будто на полосе серой ткани висело что-то тяжёлое. Неужели в комнате и правда кого-то повесили? Он спрыгнул и застыл в задумчивости, в голове крутились тысячи вопросов, на которые он не мог найти ответов.

“Ли Э-э” внимательно разглядывал серую ткань, хотя полотно запылилось, но не было тронуто насекомыми, и по-видимому, изначально было белым, а точнее – белым узорчатым шёлком, по краю шёл след от ножниц – как будто полосу отрезали от женской юбки. Если в комнате на самом деле кого-то повесили, то где же тело? Если тело похоронили, то почему не убрали петлю из белого шёлка и упавшую скамейку?

Он перевёл взгляд на стол – под пресс-папье всё ещё лежал лист бумаги. Лу Цзяньчи вытащил и зажёг запал. На бумаге можно было разобрать несколько слов: “ночью… призрак из четвёртой комнаты снова подглядывал в окно ничтожной… ужасу моему нет предела… лишь… на моего господина… уповаю…”

– Похоже на предсмертную записку или страницу из дневника. – Между бровей Лу Цзяньчи залегла глубокая складка, он не ожидал столкнуться с такой ситуацией. – Видимо, повешенной была женщина, а её муж так и не вернулся.

“Ли Э-э” кивнул.

– Похоже, на постоялом дворе произошло нечто ужасное, что вынудило её повеситься.

– Она упоминает “призрака”, и в главном зале развешено множество дощечек с этим же словом, – задумчиво проговорил Лу Цзяньчи. – Вот только что за “призрак” имеется в виду?

“Ли Э-э” вытаращил глаза.

– Призрак и есть призрак, во что ещё он может превратиться?

Лу Цзяньчи помолчал.

– Допустим, но в такое всегда сложно поверить…

“Ли Э-э” вздохнул.

– Может, поймём, когда осмотрим все остальные комнаты.

Лу Цзяньчи кивнул и двинулся в следующую комнату.

Вторая комната была просторнее первой, но в ней недоставало кровати – на полу остались следы, как будто её куда-то передвинули, под бронзовым зеркалом сбоку от дверей стоял медный таз для умывания. Всё в комнате было простым и в хорошем состоянии, несмотря на слой пыли, здесь царил порядок, и только в медном тазу остался кружок чёрной грязи.

“Ли Э-э” бросил на него взгляд и пробормотал:

– Это… что, тоже кровь?

Лу Цзяньчи покачал головой.

– Слишком много времени прошло, не распознать.

Больше во второй комнате ничего не было, и они перешли в третью, однако там были только голые стены, как будто никто никогда и не жил, добротная оконная бумага порвалась, вывернулась наружу, и в получившуюся сверху щель задувал ветер, эта комната выглядела более заброшенной и пыльной, чем две другие.

Четвёртая комната находилась в середине двора, дверь в неё была приоткрыта. Ещё не дойдя до проёма, на створке они снова увидели тёмные брызги, похожие на кровь.

У Лу Цзяньчи, несмотря на всю храбрость, мурашки по спине побежали.

“Ли Э-э” вскрикнул и, сжавшись от страха, спрятался у него за спиной.

– Что это такое?

Лу Цзяньчи застыл на месте, чувствуя, как ладонь покрылась холодным потом, и едва удержал рукоять меча.

– Силуэт человека… – с трудом выдавил он, спустя довольно долгое время.

– А почему белый? – спросил “Ли Э-э”, по-прежнему прячась у него за спиной.

– Он сидел, прислонившись к стене, в него брызнули чем-то чёрным, затем он ушёл, а на стене остался силуэт.

В четвёртой комнате царил полный беспорядок: стол перевёрнут, стулья разбросаны – словно там произошла серьёзная битва, и на противоположной от дверей стене бросался в глаза белый силуэт сидящего человека, вокруг забрызганный чёрной грязью, покрывавшей почти всю стену.

Лу Цзяньчи вошёл в комнату. На полу, словно какие-то чудища, валялись два чёрных плаща-накидки, усеянных щепками, один из них, особенно длинный, был продырявлен множество раз. У него дрогнуло сердце – чтобы так расщепить древесину, нужно атаковать с достаточной силой и яростью, если бы не впечатляющее мастерство ударов руками и ногами хозяина этой комнаты, сила нападавшего бы пугала, но кем же тогда был хозяин? Обведя взглядом комнату, он увидел, как “Ли Э-э” нагнулся и подобрал что-то с пола. Лу Цзяньчи зажёг запал, и при свете огня они вместе принялись рассматривать находку. Это была курильница для благовоний с глубокой, тонкой и прямой вмятиной, но не треснувшая.

– Это след от сабли или от меча? – спросил “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи слегка поколебался.

– Думаю, от меча. Сумевший оставить такой след на медной курильнице должен быть силён в боевом искусстве. Если даже такой мастер погиб здесь, то тайна постоялого двора потрясает воображение.

“Ли Э-э” улыбнулся.

– А вы, герой Лу, смогли бы оставить такой же след мечом?

Лу Цзяньчи хохотнул, сосредоточился и с шелестом извлёк из ножен длинный меч, клинок сверкнул и устремился к медной курильнице в руках “Ли Э-э”, тот вздрогнул от неожиданности, вскрикнул и уронил её на пол. Меч ускорился, со звоном ударил по курильнице, затем рукава Лу Цзяньчи взметнулись, и до того, чем вещица упала на пол, он молниеносно подбросил её и подхватил. На медной курильнице появилась ещё одна отметина параллельно первой, но чуть-чуть – на полфэня – глубже и длиннее на три цуня.

– Похоже, боевое мастерство хозяина почти такое же, как у меня. – Лу Цзяньчи тихонько вздохнул, он чувствовал, что приложил все силы, но медная курильница была очень прочной, будь она каменной, он расколол бы её пополам этим ударом.

“Ли Э-э” покачал головой.

– Отметина от его меча короче, значит, угол удара был меньше, чем у вас, и когда он ударил, курильница, скорее всего, находилась не в воздухе, что до силы удара, раз уж техника совершенно другая, то и результат иной.

Лу Цзяньчи кивнул, в душе похолодев: этот “Ли Э-э” так естественно говорил о фехтовании, закрадывалось подозрение, что он вовсе не простой книжник, бродящий по цзянху, неужели родич Ли Ляньхуа – втайне ещё один благородный герой?

“Ли Э-э” обернулся, увидел, что Лу Цзяньчи смотрит на него горящими глазами, оглядел себя со всех сторон и снова растерянно уставился на него.

– На что вы смотрите?

Лу Цзяньчи отвёл глаза и усмехнулся.

– Ни на что.

Переведя взгляд с лица “Ли Э-э”, он вдруг заметил, как за окном мелькнул белый силуэт, и резко вскрикнул:

– Кто там снаружи?

“Ли Э-э” тут же вытянул шею и увидел, что и правда, за окном с пронзительным воплем “Ли – и-и-…” пронёсся белый силуэт.

Меч Лу Цзяньчи засверкал подобно распускающемуся цветку лотоса, он мгновенно рванулся за окно и напал на белый силуэт.

“Ли Э-э” поспешно подбежал к окну – во дворе незвестный, будучи атакованным, застонал и замахнулся, оказывая сопротивление. Послышался звон удара меча о нефрит.

– Ли-и-и-цве-е-ет!.. – завопил белый силуэт.

Ещё до того, как странный крик затих, Лу Цзяньчи обрушил свой удар, и неизвестный резко умолк. Лу Цзяньчи закружил меч тремя цветками, между которыми нанёс больше десятка ударов, но раздался звон – к его удивлению, противник в белом один за другим сумел отразить каждый из них.

Лу Цзяньчи поразился – эта нечисть в белом явно владела боевым искусством, неужто и призраки тоже совершенствуются? Оружие в его руках очевидно было нефритовой флейтой.

Пока он колебался, белый призрак уже перевёл дух и разразился бранью.

– Проклятый Ли-цветочек! С ума сошёл?! Да что ты за демон такой!..

Потрясённый, Лу Цзяньчи молниеносно убрал меч и спросил:

– Вы…

Но этот “демон в белом”, худой как скелет, в парчовом платье и с яшмовым поясом, с нефритовой флейтой в руке, с сердитым лицом встал перед окном и принялся ругаться на “Ли Э-э”:

– Позвал меня приехать в это проклятое место за тысячи ли, а сам нашёл мастера, чтобы напасть на меня! За богатством охотишься?

– Ну… – виновато проговорил “Ли Э-э” – Я думал, это призрак повешенного в белом…

“Демон в белом” пришёл в ярость.

– Твою ж мать, кого ты призраком повешенного назвал? Да я привлекательный и элегантный, прекрасный как яшмовое дерево на ветру, в десятке самых красивых мужчин в цзянху, а ты меня удавленником обозвал? Сам ты призрак проклятущий!

На этих словах Лу Цзяньчи неожиданно прозрел.

– Так вы молодой господин из клана Фан, “Печальный господин” Фан Добин! Немудрено… – Он вовремя остановился и продолжил уже про себя: немудрено, что с такой худобой его приняли за нечисть.

Фан Добин гневно уставился на “Ли Э-э”.

– Проклятье, зачем ты прячешься в этом отвратительном месте? Кто это такой? Ты его нанял…

– Это недоразумение, недоразумение, – поспешно перебил его “Ли Э-э”. – Он мастер из Удана, мы встретились по дороге, наши пути совпали, мы тут же подружились, вот и оказались тут, никто не помышлял тебя убивать.

На этих словах Фан Добин замер и перевёл взгляд на Лу Цзяньчи.

– А вы…

Лу Цзяньчи сложил руки в приветствие.

– Лу Цзяньчи к вашим услугам, даочжан Байму из Удана – мой наставник.

Фан Добин кивнул.

– Так вы ученик Байму. Слава учеников Удана и правда заслужена.

Узнав, что он происходит из известной семьи, Лу Цзяньчи заговорил вежливо.

– Молодой Фан тоже друг “Ли Э-э”, Ли-сюна?

– “Ли Э-э”? Ли… а-а… да, верно, Ли Ляньхуа куда-то убежал, я приехал к чудесному целителю Ли Ляньхуа, но не нашёл его, в тереме был только его… как там?

Он зыркнул на “Ли Э-э”, и тот подхватил:

– Сосед кузена Ли Ляньхуа из его родной деревни.

– Точно, – закивал Фан Добин, – мы с Ли-сюном тоже не слишком знакомы.

– Да, так и есть, – закивал “Ли Э-э”.

– Как же господин Фан оказался в этом месте?

– В этой разваленной деревеньке всего чуть больше двадцати домов, – холодно отозвался Фан Добин, – обошёл их все и к третьей страже, разумеется, добрался и сюда. – Он уставился на “Ли Э-э”. – Вы тут среди ночи призрак женщины ищете?

– Мы собирались поесть, – ответил “Ли Э-э”, – а оказалось, что постоялый двор закрыт, в комнатах множество подозрительных следов, как будто здесь водятся призраки.

– Да нет тут никаких призраков, просто где ты, бедствие ходячее, там и дело нечисто. Я не видел по пути ничего странного.

– Призраки дело такое, не всякий простой смертный может легко их увидеть… – с серьёзным видом сказал “Ли Э-э”.

– Ой, да неужто ты видел? – протянул Фан Добин.

– Ну… нет, конечно.

– Господин Фан, вы, должно быть, не особенно приглядывались, когда вошли, в этом постоялом дворе осталось много странных следов – похоже, некогда здесь произошла трагедия.

Фан Добин огляделся по сторонам.

– Какая трагедия?

Лу Цзяньчи приподнял на ладони медную курильницу.

– Здесь произошла битва двух мастеров, и как будто люди изо всех комнат неожиданно исчезли.

– Хоть потерпел поражение, хоть победил, но после драки нормально уйти, неужто кто-то останется поесть? Не Ли Ляньхуа же…

– Но это постоялый двор, – возразил “Ли Э-э”. – Если все гости не решили разом уехать, то откуда все эти следы? Либо в один прекрасный день все в постоялом дворе: и мужчины, и женщины, и мастера боевых искусств, и простой народ из цзянху – ни с того ни с сего одновременно погибли.

У Фан Добина отвисла челюсть.

– Это… Кто мог за столь короткое время убить такую кучу людей? А тела? Если, как ты говоришь, здесь погибли люди, то где трупы?

– Трупов нет, – сказал “Ли Э-э”.

Лу Цзяньчи кивнул.

– Возможно, мы сможем разобраться, что произошло, когда осмотрим все комнаты.

– Э… это обязательно? – спросил Фан Добин.

“Ли Э-э” бросил на него взгляд и осторожно поинтересовался:

– Ты тоже боишься призраков?

Фан Добин поперхнулся.

– Кхэ-кхэ, Лу Цзяньчи, вы идите вперёд, а мы осмотрим комнаты.

Лу Цзяньчи усмехнулся и пошёл впереди, сжимая рукоять меча, пусть это место и выглядело мрачным и жутким, невыразимо странным, но как выдающийся ученик Удана, он с детства учился дао, был чист душой и ничуть не боялся.

Фан Добин с “Ли Э-э” пошли следом за ним, а когда отстали на несколько шагов, первый тихонько пихнул второго и прошептал:

– Несносный Ляньхуа, чем тебе не нравилось быть лучшим в Поднебесной чудесным целителем, зачем притворился каким-то “Ли Э-э”?

“Ли Э-э” негромко кашлянул.

– Ну… Я не успел назвать имя, а герой Лу принял меня за “Ли Э-э”, что поделать… Тем более, я тоже не знаком с тем целителем Ли, которого он себе навоображал…

Фан Добин уставился на него.

– Так ты переживаешь, что он поймёт, что ты мнимый целитель и ничего не смыслишь во врачевании.

Ли Ляньхуа вздохнул, скользнул взглядом вокруг и вдруг прошептал:

– Ты веришь, что в мире есть злые духи?

– Не верю, – мотнул головой Фан Добин.

– Я тоже не верил, но… – пробормотал Ли Ляньхуа. – Но посмотри на этот постоялый двор… здесь повсюду должны быть трупы, а их нет… возможно…

Фан Добин вздрогнул, у него волосы встали дыбом.

– По-твоему, здесь повсюду должны были остаться трупы?

– Просто у меня такое ощущение, – покачал головой Ли Ляньхуа. – Здесь пахнет смертью.

Фан Добин остолбенел, он был так давно знаком с Ли Ляньхуа, и этот человек никогда ещё не говорил столь уклончиво.

– Смертью?

Ли Ляньхуа всё оглядывался по сторонам.

– М-м… запах множества умерших… к тому же… – Он чуть замедлил шаг и покосился на щель в восточной галерее. – Будь внимателен и осторожен, похоже, на постоялом дворе что-то есть, и оно следует за нами.

Фан Добин мгновенно переменился в лице.

– Что тут есть?

– Не знаю, – снова покачал головой Ли Ляньхуа. – Что-то, чья поступь легка, но не маленькое – непонятно, очень высокого роста или парит в воздухе, но одним словом, оно выше нас на две головы.

Фан Добин сухо хохотнул, но внутри весь похолодел.

– Так это может быть человек? А то с твоих слов больше похоже на призрака. Откуда ты знаешь?

Ли Ляньхуа вздохнул и пробормотал:

– Такие храбрецы, как ты и герой Лу, целеустремлённые и неосторожные, естественно, не обратили внимание на движение вне комнаты. Ты слышал шорох ветра на дереве снаружи?

– Конечно, – кивнул Фан Добин.

Ли Ляньхуа уставился на него.

– Сейчас мы стоим напротив дерева, на нём нет листьев, его ничто не загораживает, так почему же при таком шумном порыве ни дуновения не достигло галереи?

– Это… – Фан Добин растерянно умолк.

– Что “это”?

– Значит, что-то загораживает от ветра, – горько усмехнулся Фан Добин.

Ли Ляньхуа снова вздохнул.

– Так и есть. Снаружи от дерева без листьев до этого места: на дереве, за углом, в щели галереи, в окне – на всей прямой всегда что-то загораживает от ветра, не знаю, что это, но точно ничего хорошего.

Пока они шептались, шедший впереди Лу Цзяньчи добрался до двери в первую комнату второго этажа. На двери висел большой замок, Лу Цзяньчи, применив силу, сжал его пальцами – послышался щелчок, сгнившая сердцевина сломалась, он толкнул створку, но, к его удивлению, она всё равно не сдвинулась с места.

Фан Добин вихрем подлетел к окну, вытащил нефритовую флейту, с треском выломал створку и заглянул в комнату.

– Двери подпирает кровать, идите сюда, взгляните.

Лу Цзяньчи ударил рукоятью меча, раскрывая створку окна рядом с дверью, и они втроём заглянули внутрь.

В первой комнате второго этажа всюду порхали клочки разорванных амулетов, кровать была придвинута ко входу и подпирала двери, все окна наглухо заколочены деревянными досками, с балки свисало семь-восемь багуа, а также имелось две ниши, заполненные множеством буддистских статуэток – и некоторых они никогда раньше не видели. И всё же, несмотря на такое количество божественных и буддистских благословений, и на то, что комнату столь тщательно запечатали, в ней никого не было – каким образом её хозяин выбрался отсюда, оставалось необъяснимой загадкой.

Они залезли через окно.

– Похоже, хозяин стремился, чтобы что-то сюда не вошло, – заметил Лу Цзяньчи.

Ли Ляньхуа подобрал с пола обрывок амулета.

– Здесь тоже много раз повторяется слово “призрак”.

Фан Добин зажёг запал посмотреть – половина амулета была исписана словом “призрак” крупного и мелкого размера, причудливой формы, непонятно, к какой школе или ордену принадлежал создатель этого талисмана.

Лу Цзяньчи прошёлся по комнате, притопывая ногой, и услышал под полом глухой звук.

– Видимо, внизу есть потайной ход.

Ли Ляньхуа с Фан Добином смели в сторону амулеты, на полу обнаружилась скрытая квадратная рамка, как раз чтобы пролез человек. Они совместными усилиями вытащили деревянные доски, закрывающие рамку – внизу зияла тьма. Фан Добин бросил туда запал, в тот же миг послышалось шипение, пламя ослепительно вспыхнуло, они втроём одновременно вскрикнули и отскочили на три шага назад.

Глава 70. Охотничья деревня

Под полом тоже были повсюду налеплены амулеты, которые вспыхнули от пламени запала, но пугали вовсе не загоревшиеся листы бумаги – это оказался никакой не потайной ход, как они предполагали, а тесная комнатка, в которую едва умещался человек. В тайнике сидел высохший труп, руки и пальцы ног которого высохли до костей, однако не сгнили, головы у него не было, а рана на шее шла слоями, как будто что-то невероятно сильное оторвало ему голову.

– Он… он… – У Фан Добина отвисла челюсть.

– Как это возможно? – Лу Цзяньчи тоже был потрясён.

Ли Ляньхуа тихонько кашлянул.

– Кто-то оторвал ему голову, посмотрите на рваные края раны – на это потребовалось немало силы.

– Кто обладает такой силой? – стуча зубами, спросил Фан Добин. – Кто способен оторвать человеку голову, проникнув сквозь деревянные доски?

– С телом как будто что-то не так. – Лу Цзяньчи уставился на безголовый высохший труп. Одежда на нём была в порядке, хотя и покрыта пылью, но пятен крови совсем не было, и место разрыва на шее отчётливо выделялось. Лу Цзяньчи задумался. – Похоже… голову оторвали уже после смерти.

– Голову оторвали после смерти… – повторил Ли Ляньхуа. – Ох, но почему же после того, как ему оторвали голову, грудь разорвана как слои бумаги?

Это замечание заставило Лу Цзяньчи прозреть.

– Точно, его обезглавили не после смерти, ему оторвали голову после того, как его тело высохло, поэтому место разрыва выглядит как клочки бумаги. Но кто спрятал здесь высохший труп? И кто он?

– Не исключено, что он, как и женщина с первого этажа, не вынес здешних злых духов, поэтому спрятался и совершил самоубийство. Воздух в горах сухой, если он покончил с собой, приняв яд, который предотвращает разложение, то превращение в иссохший труп вполне закономерно и естественно.

– Бред, чепуха! – мотнул головой Фан Добин. – С чего ты взял, что он покончил с собой приняв яд? Есть миллион способов убить себя, неужели он не мог повеситься, утопиться, перерезать себе горло, перестать есть и умереть с голоду, да хоть проглотить мышь и сдохнуть от омерзения?

– Ну… – усмехнулся Ли Ляньхуа.

– На теле нет ран, – задумчиво проговорил Лу Цзяньчи, ощупав иссохший труп, – но даже чтобы оторвать голову уже высохшего трупа, требуется достаточная сила кистей рук. Кто тащил его за голову и опустил сюда, почему тело до сих пор в тайнике? Как он вошёл и как вышел?

– Неужели… и правда призрак? – пробормотал Фан Добин. – Идёмте, здесь сквозит дуновением загробного мира… э? – Прервавшись на полуслове, он неожиданно развернулся и посмотрел на только что выломанное окно.

Лу Цзяньчи тоже подошёл и выглянул наружу – за окном царила непроглядная тьма, лунный диск уже заходил, тень от высохшего дерева стала ещё мрачнее – и больше ничего. Фан Добину смутно показалось, он только что заметил боковым зрением, как будто за окном что-то мелькнуло, но что это было, он не мог описать.

Ли Ляньхуа подошёл к окну и обратил внимание на пол, полагая, что там должны остаться отпечатки ног трёх человек, однако несмотря на толстый слой пыли в галерее, все оставленные следы были хаотичными – и старые, и новые, словно кто-то еженощно носился по галерее, и понять, не проходил ли кто-то именно сейчас, совершенно не представлялось возможным.

– Живей, живей, это место слишком неблагоприятное, – поторопил Фан Добин. – Быстрей осмотрим – раньше вернёмся и ляжем спать.

Они перелезли через окно; во всех трёх соседних комнатах были перевёрнуты столы и стулья, а стены забрызганы чёрными разводами – если это кровь, то здесь явно произошла чудовищная резня, однако тел не осталось. Они спустились со второго этажа и обошли нижние четыре комнаты, расположенные с левой стороны. Первая и вторая были совершенно пусты. Одна завалена пустыми винными кувшинами, в другой тоже виднелись следы, где стояла мебель, но сама мебель отсутствовала, а на полу валялась большая куча холщовых тканей и узорчатых шелков – вероятно, некогда постельных принадлежностей.

Ночь стояла тёмная, звёзды не горели. Казалось, запертые двери никогда не озарял свет. Изначально ровная окраска древесины словно беззвучно коробилась и закручивалась спиралями. Их тени падали на стены, добавляя жути – стало страшнее, чем когда они проходили здесь раньше. Звук шагов становился всё более тихим, почти неразличимым. Временами возникали сомнения, кто же мог быть призраком этого постоялого двора – и чем они, ночные путники, отличались от призраков?

В неестественной тишине Лу Цзяньчи распахнул дверь в третью комнату, изнутри со стуком что-то выпало, чуть ли не ему на ноги. У каждого из них дрогнуло сердце.

– Рука, оторванная рука! – охнул Фан Добин.

Упавшая на землю оторванная рука отличалась от чёрных брызг и иссохшего трупа, она ещё не разложилась, из обрубка текла кровь и торчали клочья плоти, её отделили от тела ещё при жизни.

Внутренне похолодев, Лу Цзяньчи вдруг поднял голову и увидел на дверной раме кровавое пятно – пальцы проделали в древесине четыре отверстия, если бы он не толкнул, рука так бы и висела, вцепившись в дверь.

Ли Ляньхуа шагнул в комнату – всё внутри было запятнано кровью, по полу тянулась кровавая полоса, словно что-то протащили, хаотичные брызги крови и клочки разорванной ткани приводили в ужас.

Фан Добин одной ногой ступил внутрь, но ещё не решил, делать ли шаг второй – открывшаяся глазам картина напугала его, на этот раз он взаправду побледнел, а не притворялся.

– Это… это…

Ли Ляньхуа присел на корточки и коснулся пола рукой, а потом медленно перевернул её – крови на пальцах не было. Хоть оторванная рука и не истлела, но следы крови на полу уже высохли.

– В детстве отец брал меня на охоту, – медленно вздохнув, хрипло произнёс Фан Добин, – и я видел следы того, как хищники пожирают людей. Это очень похоже. Тот дикий леопард… – Он вдруг запнулся и замолчал.

– И что дикий леопард? – не удержался от вопроса Лу Цзяньчи.

Фан Добин надолго застыл на месте.

– Леопард поймал пяти-шестилетнего ребёнка и съел под деревом, под тем большим деревом… везде была размазана кровь. Помню, лисы и волки бродили вокруг того места, в окрестности слетелось множество ворон, зрелище было и правда… и правда…

– Возможно, “призрак” этого постоялого двора и есть дикий зверь, пожирающий людей. – Ли Ляньхуа долго рассматривал следы крови на полу, затем перевёл взгляд на немногочисленные вещи, оставшиеся в комнате – пару свёртков да несколько платьев, и спустя некоторое время медленно проговорил: – Это уже не шутки, раз владелец оторванной руки сумел оставить в дверной раме вмятины от пальцев, он явно был из людей Улиня, и с неплохими боевыми навыками. Если даже такой человек не сумел уклониться, и ему оторвали наполненную силой руку – очевидно, это что-то очень опасное.

Услышав такие слова, Лу Цзяньчи больше не мог сдерживаться.

– Ли-сюн обладает выдающимся кругозором, друзья Ли Ляньхуа и правда незаурядные люди.

– А, – безразлично отозвался Ли Ляньхуа на его искренние похвалы. – Полагаю, история с мертвецами в постоялом дворе, возможно, тянулась довольно долго, они погибли не одновременно.

– Верно, – согласился Лу Цзяньчи, – высохший труп в той комнате явно умер уже давно, а вот рука рассталась с телом, боюсь, не раньше четырёх-пяти дней назад.

– Оторванная рука доказывает, что “призрак” продолжает убивать людей, – сказал Ли Ляньхуа, – а мы с вами зашли на постоялый двор уже давно, и боюсь… – Он вздохнул. – Уже давно попались на глаза “призраку”. Если он до сих пор убивает, то и нам не избежать гибели.

У Фан Добина мурашки по коже побежали.

– Он как будто способен убивать сквозь стены, к тому же, бесшумно, и обладает такой невероятной силой, что даже мастера, затмевающие других своими боевыми навыками, не могут ему противостоять – что же нам делать?

– Сбежим побыстрее и завтра придём*, – ответил Ли Ляньхуа. – Я боюсь призраков и боюсь смерти.

Перефразированная строка из 6й песни “Шицзина” “ПЕСНЬ О НЕВЕСТЕ (I, I, 6)”: “Персик прекрасен и нежен весной…”

В обычное время Фан Добин бы презрительно фыркнул на такие слова, но сейчас прекрасно понимал друга и радостно поддержал, Лу Цзяньчи тоже согласился, они втроём отступили из комнаты и двинулись той же дорогой к главным воротам постоялого двора.

– Вам не доводилось слышать историю? – вдруг заговорил Ли Ляньхуа. – Однажды ночью двое мужчин пошли выпить в одно заведение, провели за выпивкой немало времени, как хозяин сказал, что император Тай-цзун* несколько дней назад высочайше позволил Ян Юйхуань* умереть. Они высмеяли его, сказав, что с тех пор прошло уже несколько столетий, допили вино и вышли. А на следующий день один из них обнаружил, что такой лавки вовсе нет, а на том месте, где они вчера пили, одни развалины.

Тай-цзун – имя при рождении – Ли Шиминь (23 января 599 – 10 июля 649) – китайский император (с 627) династии Тан.

Ян Юйхуань – Ян-гуйфэй, одна из четырёх красавиц Древнего Китая, наложница императора Тай-цзуна. Во время восстания Ань Лушаня Сюань-цзун был вынужден бежать из столицы и, по настоянию охраны, велел задушить возлюбленную из-за обвинений в том, что её кузен-цзайсян (цзайсян/чэнсян – должность канцлера при императорском дворе) Ян Гочжун поддерживал повстанцев.

– Избитые слова, приевшаяся песня, – фыркнул Фан Добин. – И что с того? Призрака ночью встретили, подумаешь.

– Ужасно испугавшись, этот мужчина поспешил домой к своему приятелю, но нигде не мог его найти. Пришлось вернуться на дорогу, по которой они шли вчера, искал он, искал, и вдруг видит – несколько человек сгрудились кругом на узкой тропинке, где они с приятелем проходили вчера ночью. Он приблизился посмотреть – на земле лежал мертвец с дырой в голове, это и был его приятель, с которым они вчера выпивали. Стоявшие рядом люди сказали, что вчера в сумерках ему проломили голову разбойники.