Текст книги "Лотосовый Терем (СИ)"

Автор книги: Тэн Пин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 60 страниц)

– Весьма возможно, – сумрачно отозвался Хуа Жусюэ.

Ли Ляньхуа уставился на друга – он не страшился ни бедности, ни грязи, зато больше всего боялся призраков. Фан Добин только фыркнул.

– По-моему, в усадьбе просто завелось какое-то жуткое чудище, напугало Цзинь Маньтана, повесило Дун Лина и свело с ума Цзинь Юаньбао, нам нужно только поймать этого монстра – и всё станет ясно.

Гуань Хэмэн и Гунъян Умэнь нахмурились.

– А если это призрак с раскрашенной кожей, сможете его поймать? – без тени радости мрачно спросил Хуа Жусюэ.

– С чего вы взяли, что не смогу? – возмущённо уставился на него Фан Добин.

Хуа Жусюэ нахмурился и холодно усмехнулся.

– Будь это призрак с разрисованной кожей, Демон белой кости* или лисица-оборотень, – медленно проговорил Ли Ляньхуа, – благородный господин Фан её поймает, можете не сомневаться.

Демон белой кости – страшный персонаж из романа «Путешествие на Запад», который оборачивался миловидной девушкой.

Гуань Хэмэн не сдержал улыбки.

– Ты снова мне льстишь, – сердито сказал Фан Добин.

– Что ты, что ты, как можно, – с серьёзным видом ответил Ли Ляньхуа.

Глава 39. Совет знаменитых врачевателей

Все ещё раз изучили каждый цунь останков Цзинь Маньтана, но не обнаружили ничего нового, лишь утвердились во мнении, что его не убивали, затем отправились в соседний дом проверить труп Дун Лина. Гунъян Умэнь уже проводил осмотр – на шее отчётливо виднелся след от удушения пеньковой верёвкой, шейный позвонок сломан, на налившемся кровью лице написан ужас, и никаких других повреждений, словно он сам повесился, одежда чистая, следов сопротивления не видно. Когда все вышли, Хуа Жусюэ запер спальню Цзинь Маньтана и повёл их в сад за окном.

Во дворе усадьбы Юаньбао благоухали цветы, возвышались деревья с густыми кронами – похоже, уход за всем этим требовал немало сил. У Фан Добина с самого приезда в душе зародились сомнения, теперь же они только усилились – в саду Цзинь Маньтана росли сплошь редкие цветы и невиданные травы, ему и половину не удалось узнать. Клан Фан в цзянху тоже считается богатым, как и Цзинь Маньтан, но до такой роскоши им всё ещё далеко.

Помимо множества неизвестных Фан Добину цветов и деревьев, во дворе вилась тропинка, вымощенная куньлуньской яшмой размером с гусиное яйцо; по обе стороны от неё росла изумрудно-зелёная трава, тонкая, как женские волосы, нежная и сочная, высотой один чи и пять цуней – выглядело очень изысканно. В этом пышном, зелёном, благоухающем и изысканном саду Хуа Жусюэ ножнами меча начертил на траве овал. Завидев это, Фан Добин уже собирался высмеять его за излишние предосторожности, но приглядевшись, удивился.

– Что это такое?

Хуа Жусюэ, скрестив руки на груди, встал рядом с овалом и пропустил вопрос мимо ушей.

– Это… – ахнул Гуань Хэмэн. – Это ведь следы ног?

В пышной изумрудной траве что-то пропахало две странные борозды, словно от плуга, но лишь поломало стебли, не затронув землю, к тому же, нежные травинки переломились посередине, не так, будто на них наступили или чем-то придавили. Эти борозды не были похожи ни на отпечатки ног человека, ни на следы от колёс телеги – будто что-то пронеслось над травой, поверху но с силой, однако вряд ли это была птица или нетопырь – что-то гораздо тяжелее птицы, иначе они не были бы столь заметны.

– Не следы ног, – сказал Гунъян Умэнь. – Возможно, “летящий бег”?

У всех загорелись глаза – возможно, техника цингуна могла бы оставить на траве такие борозды. Гуань Хэмэн в ответ на это пронёсся “летящим бегом” по траве, приземлился на другой стороне двора и отряхнул грязь с одежды.

– Ну как?

Хуа Жусюэ только покачал головой и холодно произнёс:

– Я уже пробовал, сами посмотрите.

Гуань Хэмэн оглянулся – хотя “летящий бег” поломал стебли травы, но всё же оставил борозды, и гораздо шире, чем обведённые Хуа Жусюэ, те словно провели ровно по линейке, его же следы несколько смещались в сторону и были разной глубины.

– Видимо, борозды оставил не “летящий бег”, – сказал Фан Добин. – Действительно, несколько необычно.

– Вздор! – фыркнул Хуа Жусюэ.

Ли Ляньхуа поразглядывал старые и новые борозды, прошёл вдоль них – следы исчезали посреди травы, он поднял голову – в окружности двух чжанов перед ним не было ничего, кроме цветов и трав, позади – только дом покойного да большое дерево перед входом.

После обыска двора, кроме этих странных следов, ничего необычного больше не обнаружилось. Они несколько раз обошли усадьбу Юаньбао и снова вернулись в большую приёмную, разложили на столе вещи Дун Лина и расселись вокруг.

– Послушайте… у меня из головы не выходит… этот гребень… весьма необычный. – Ли Ляньхуа долго разглядывал нефритовый гребень. – Он выточен из нефрита, похоже, очень высокого качества…

– Целитель Ли, это жадеит, и такой чистый жадеит ярко-зелёного оттенка встречается очень редко, – вежливо подсказал Гуань Хэмэн.

– А? – растерянно отозвался Ли Ляньхуа. – Но жадеит очень прочный…

– Это верно, – пожал плечами Фан Добин. Его пояс украшали жадеитовые подвески – нефриту приписывают пять достоинств*, благородному человеку обязательно следует носить нефритовые подвески, поэтому молодой господин Фан никогда не расставался с ними, а жадеит был твёрже железа.

Пять достоинств нефрита соответствуют пяти душевным качествам человека: мягкий блеск камня соответствует доброте, прочность напоминает об умеренности и справедливости, звонкость при ударе говорит о значении науки, твердость говорит о мужестве, структура, не поддающаяся подделке, является эмблемой чистоты.

– Разве возможно выломать несколько зубцов просто расчёсывая волосы? – задумался Ли Ляньхуа.

– Если уронить на пол, сомнительно, чтобы у жадеитового гребня сломалось несколько зубцов, – хмыкнул Хуа Жусюэ.

Ли Ляньхуа указал на гребень.

– Это… не похоже…

Фан Добин схватил гребень и внимательно осмотрел: места слома двух зубцов были наклонены в противоположные стороны, а не в одну.

– Как будто отломили.

– Ага, – рассеянно отозвался Ли Ляньхуа. – Поэтому с ним что-то не то…

Гуань Хэмэн, как умный и осведомлённый человек, поинтересовался:

– Неужели целитель Ли полагает, что этот жадеитовый гребень вставили в какое-то отверстие и сломали зубцы с помощью внутренней силы?

– Нет, – покачав головой, неспешно ответил Ли Ляньхуа. Гуань Хэмэн растерялся, а Ли Ляньхуа вдруг широко улыбнулся. – Я хочу сказать, возможно, это не гребень, а ключ.

Сидевшие вокруг переменились в лице, Ли Ляньхуа забрал из рук Фан Добина гребень, легонько ощупал канавки и сделал движение, как будто вставляет его в скважину и поворачивает. Все тут же задумались: если зубцы сломались действительно таким образом, то кто и куда вставлял гребень? И правда похоже на ключ.

Но если жадеитовый гребень – не гребень, а ключ, то где же замок? Зачем Дун Лин взял его с собой? Из-за чего он умер? Фан Добин долго с изумлением смотрел на предполагаемый “ключ”.

– Ключ… Если есть ключ, значит, есть сокровища, книги о секретных боевых техниках, редкие произведения каллиграфии и живописи, а может, и невероятная красавица…

– Если есть ключ, – мрачно произнёс Хуа Жусюэ, – значит, есть тайник, есть дверь.

Остальные переглянулись: тайник? У Цзинь Маньтана в усадьбе Юаньбао на самом деле есть “тайник”? Наконец, Фан Добин хохотнул.

– Если этот гребень и правда ключ, то конечно, есть и тайник, иначе говоря, если тайника в усадьбе Юаньбао не найдётся, значит, гребень, скорее всего, никакой не ключ, а Ли Ляньхуа говорит ерунду.

Не успел Ли Ляньхуа ответить, Гунъян Умэнь пророкотал:

– Идём искать!

Хуа Жусюэ уже успел несколько раз тщательно обыскать усадьбу и теперь только слегка усмехнулся. Усадьбу Юаньбао не охраняли мастера боевых искусств, а ценностей хранилось много, однако построена она была весьма обстоятельно, все постройки усилены листовой сталью, внешние двери и окна тоже отлиты из нержавеющей стали, с глухими замками, которые запирались, стоило их захлопнуть – и некоторые места, в которых явно хранятся сокровища, без специального ключа не открыть ни при пожаре, ни при наводнении. Стальные листы тонкие, практически невозможно сделать в стенах тайник, чтобы его не заметили. И Хуа Жусюэ уже обошёл усадьбу со связкой ключей семьи Цзинь в руках, открыл и осмотрел каждую комнату, но так ничего и не нашёл. Фан Добин однако воодушевился и схватил Ли Ляньхуа.

– Скорей идём искать тайник!

Хотя сморщенное лицо Гунъян Умэня даже не дрогнуло, было очевидно, что тайник Цзинь Маньтана его очень заинтересовал. У Гуань Хэмэна тоже загорелись глаза, он рванулся к выходу и столкнулся в дверях с Ли Ляньхуа, они оба замерли, отступили на пару шагов назад, постояли – и двинулись каждый в своём направлении.

Фан Добин потащил Ли Ляньхуа на кухню со словами:

– Похоже, Цзинь Маньтан был таким алчным, что любил только деньги, даже не женился, сокровище точно в неожиданном месте. Думаю, не в амбаре, спальне или кабинете…

Ли Ляньхуа же смотрел лишь на ступени, кирпичи и пороги под ногами и морально приготовился, но Фан Добин тащил его так стремительно, что по пути он несколько раз чуть не упал. Наконец достигнув кухни, он всё же подскользнулся и плюхнулся в дверях лицом вниз, поднял голову – в глазах рябило – увидел за кухней большое дерево, а затем роскошную дорогущую обувь Фан Добина, и горько усмехнулся.

– Ты чего разлёгся? – Фан Добин прекрасно знал, что он споткнулся, подождал, но не увидел, чтобы он вставал. – Там что, сокровища на полу?

Ли Ляньхуа вздохнул, потёр ушибленные локти и колени и медленно поднялся на ноги.

– Нет на полу сокровищ, да и вообще на кухне…

Услышав, что друг не верит в его гениальные рассуждения, Фан Добин немедленно вознегодовал.

– С чего ты взял, что тайник точно не на кухне?

Ли Ляньхуа с кривой усмешкой оглядел кухню усадьбы Юаньбао.

– Это четырёхугольное помещение, стены не толще пяти цуней, с обеих сторон есть окна, и замки на них сломаны. Нигде ничего не выступает и ничего не выглядит меньше. Если тайник здесь, то где он?.. – Чем дольше он оглядывался, тем тише почему-то становился его голос.

Фан Добин сердито обвёл взглядом плиту, вместительные шкафы с посудой, маслом и солью и принялся препираться.

– Кто сказал, что тайник должен быть большим? Может, тайник Цзинь Маньтана размером с ладонь, всё равно ведь главное – чтобы влезло сокровище, которое он хотел спрятать.

Ли Ляньхуа застыл на месте.

– Главное, чтобы влезло сокровище… Кто решил, что в тайнике можно спрятать человека… Добин, а ты и правда соображаешь.

Фан Добин тут же просиял.

– Говорил я, что тайник на кухне, а ты не верил!

– А… может, и на кухне…

Фан Добин уже принялся вытаскивать отовсюду кухонную утварь в поисках “тайника” и не слушал, что говорит Ли Ляньхуа. Через какое-то время он разозлился, что ничего не нашёл.

– Ляньхуа… ты… э? – Разочарованно повернув голову, он вдруг обнаружил, что друга уже нет рядом и неизвестно, когда он успел уйти.

Гуань Хэмэн прошёл от спальни Цзинь Маньтана до кабинета, внимательно осматривая стены, углы и стыки, вышел из здания, и вскоре действительно обнаружил, что некоторые ветки недавно сломаны, как будто отрезаны острым клинком. Гуань Хэмэн скитался по цзянху уже три года и успел повидать немало странного и удивительного. Внезапная смерть Цзинь Маньтана и найденный на теле Дун Лина жадеитовый гребень со сломанными зубцами постепенно убедили его, что в усадьбе Юаньбао на самом деле есть что-то особенное.

Что всё-таки напугало Цзинь Маньтана до смерти? А жадеитовый гребень принёс Дун Лин? Или… Неосознанно он добрался до удалённого уголка усадьбы, вокруг пышно цвели цветы и деревья, порхали бабочки, но у Гуань Хэмэна не было настроения любоваться видом, он в задумчивости застыл под деревом.

Вдруг он почувствовал какой-то запах, по наитию поднял голову – и в самом деле, белый дым – проследовал за ним и увидел, как под деревом неподалёку кто-то курит трубку. Когда Гуань Хэмэн решил подойти, этот человек повернулся – присмотревшись, он увидел, что это Гунъян Умэнь, и не удержался от усмешки.

– Почтенный Гунъян, не удалось отыскать тайник?

Опущенные веки старика дрогнули, и он слабо проговорил:

– Не удалось, пришёл сюда передохнуть. А тебе, сопляк?

Гуань Хэмэн покачал головой.

– Ничего не нашёл. Может, это просто гребень, а никакой не ключ…

Гунъян Умэнь хохотнул. Любимым сокровищем Цзинь Маньтана была вещь под названием “Голова озёрной синевы” – чаша синего цвета в виде черепа размером с кошачью голову, с глазами и носом из золота. Вино, выпитое из этой чаши, исцеляло все болезни и предотвращало воздействие десяти тысяч ядов. За последнее двадцатилетие всего десять лет назад из этой чаши пил глава ордена “Сыгу” Ли Сянъи, будучи в гостях у Цзинь Маньтана. Эта вещь была драгоценностью врачевателей, но после каждого раза, как ею пользовались, немного теряла свою силу. “Божественная игла Жуянь” Гуань Хэмэн был благородным человеком, спасавшим жизни, и приехал издалека, чтобы вылечить Цзинь Маньтана – но действительно ли ради этого печально известного скряги? Пока они беседовали, из дома позади раздался вопль ужаса – кричал кто-то из слуг усадьбы Юаньбао.

Они замерли, повернулись и ворвались во флигель – в темноте с балки свисал, слегка покачиваясь, человек.

– Цзинь Юаньбао! – вскричал Гуань Хэмэн.

Слуга, обнаруживший Цзинь Юаньбао сидел на полу, дрожа от страха.

– Домоправитель… домоправитель… – заикался он, указывая на свисающее с балки тело.

Гуань Хэмэн ощупал ногу Цзинь Юаньбао.

– Он повесился только что и ещё жив. Скорее снимем его, возможно, удастся спасти.

Он спустил Цзинь Юаньбао, проверил его пульс и дыхание – к счастью, домоправитель не умер, повесившись на собственном поясе. Врачеватели оказали ему первую помощь и сохранили жизнь. Гунъян Умэнь ощупал Цзинь Юаньбао и вскрикнул, на лице Гуань Хэмэна отразилось удивление.

– Почтенный Гунъян, похоже, этот человек сошёл с ума не от страха, это… это… – Он дотронулся пальцем до небольшой округлой выпуклости на затылке Цзинь Юаньбао, на теле также было множество таких выпуклостей, похожих на бобы. – Похоже на болезнь.

– Цепни! – воскликнул Гунъян Умэнь.

Гуань Хэмэн кивнул. Так называемые “цепни” – распространённая в сельской местности болезнь, страдают ей люди, употребляющие в пищу сырую свинину и говядину. У больных по всему телу отложены яйца, по виду напоминающие соевые бобы, черви копошатся в крови, выглядит это жутко, но лечится не слишком сложно – нужно лишь пропить глистогонное. Однако если яйца цепней через кровь попадут в мозг, это уже гораздо хуже – в тяжёлых случаях может привести к смерти больного, в лучшем случае – к безумию, также человек будет страдать головными болями, тошнотой, ознобом и жаром.

Заразиться этой болезнью можно съев мясо больных свиней или коров, и странно, что домоправитель Цзинь Маньтана страдает от неё. Гуань Хэмэн подумал про себя: похоже, безумие Цзинь Юаньбао вызвано цепнями и лишь совпадение, никак не связанное со смертью Цзинь Маньтана – должно быть, он уже давно мучался от этой болезни. Старик Гунъян Умэнь холодно взглянул на трясущегося слугу.

– Ты ещё здесь?

Слуга тотчас очнулся и, вскочив на ноги, выбежал из комнаты. Голос Гунъян Умэня вдруг сменился на еле слышный.

– Похоже, Цзинь Юаньбао повесился в приступе безумия, а не потому что увидел призрака с раскрашенной кожей.

Гуань Хэмэн кивнул, действия безумцев невозможно предугадать обычному человеку.

– Как думаете, начальник Хуа и остальные нашли тайник?

Глава 40. Совет знаменитых врачевателей

Гуань Хэмэн с Гунъян Умэнем тоже обсуждали странные дела последних нескольких дней. Гунъян Умэнь полагал, что Цзинь Маньтан мог страдать от учащённого сердцебиения, и ночью у него внезапно случился приступ, но вот как кто-то повесил Дун Лина? И он не понимал, каким образом тело оказалось в саду; Цзинь Юаньбао же повредился рассудком и сам повесился. Гуань Хэмэн тоже терялся в догадках: убийство Дун Лина – одно дело, но перемещение тела не поддавалось объяснению.

– Простите… герои…

Гуань Хэмэн застыл, увидев в дверях кого-то с улыбкой на лице и травинкой в руках – в свете тёплых солнечных лучей создавалась иллюзия, что этот человек невероятно прекрасен, но когда он зашёл в комнату, оказалось, это Ли Ляньхуа. Гунъян Умэнь приподнял веки и покосился на травинку.

– В чём дело?

– Героям давно известно, что ничтожный Ли способен возвращать к жизни мёртвых, это и есть секрет.

Гуань Хэмэн с Гунъян Умэнем вздрогнули и присмотрелись к траве.

– Это… похоже на щетинник? – нахмурился Гуань Хэмэн.

– Её легко спутать с обычным щетинником, – с серьёзным видом сказал Ли Ляньхуа. – Посмотрите внимательнее на этот ще… э-э-э… эту чудесную траву. У неё сто тридцать пять семян, желтовато-зелёный цвет, на стебле только два листа, на семенах – пушок длиной более половины цуня, но главное отличие – если переломить, то она выделяет ярко-красный сок. – Врачеватели колебались, но невольно отчасти поверили, увидев, как Ли Ляньхуа переломил свою “чудесную траву”, и действительно, из неё сочилась кроваво-красная влага. Он же продолжал: – Если смешать её с красной макушкой журавля, порошком мышьяка, желчным пузырём павлина и другими сильнодействующими ядами, выпарить на медленном огне полчашки и влить в горло, пока не остыло…

– Что за бред! – оборвал его на полуслове Гунъян Умэнь. – Свойства этих ядов противоположны и после вываривания на огне полностью утрачивают силу…

Ли Ляньхуа и глазом не моргнул.

– Главное – добавить эту возвращающую к жизни чудесную траву. Когда я четыре года назад лечил Ши Вэньцзюэ, обнаружил этот нечётный рецепт*. Сварил четыре яда, чтобы излечить подобное подобным и устранить яд в его теле. С его ранами я уже ничего не мог поделать, но предположил, что если ослабить свойства состава на медленном огне, то останется как раз небольшое количество яда, достаточное, чтобы возбудить потоки крови и ци и вызвать сокращение мышц умершего. Помимо этого, чудесная трава выводит яд и укрепляет сердце, не прошло и трёх дней, как Ши Вэньцзюэ вернулся к жизни… Я применял этот рецепт много раз, и всегда успешно.

Нечётный рецепт – количество лекарств в составе – нечётное.

Гунъян Умэнь слегка сдвинул брови. Гуань Хэмэн хотел возразить, но каждое предложение не имело ничего общего с аптекарским делом, и он даже не знал, с чего начать.

– Я только слышал, что яд может сдавить горло, – наконец не удержался он от замечания. – Никогда не слышал, чтобы малая доза яда могла возбудить течение крови и ци.

– Использовать малую дозу яда, чтобы возобновить течение крови и ци и спасти человека, пожалуй, возможно, – слабым голосом проговорил Гунъян Умэнь.

– Именно так, – закивал Ли Ляньхуа. – Вижу, домоправитель Цзинь сильно пострадал, почему бы не дать ему это лекарство, чтобы побыстрее поправился и выяснить, почему он повесился.

– Это… лекарство… – Гуань Хэмэн перепугался. Не то, чтобы он не верил Ли Ляньхуа, но рецепт казался не слишком надёжным – как травинка обыкновенного щетинника, добавленная к четырём сильнодействующим ядам, может вернуть к жизни?

– Можно попробовать, – медленно проговорил Гунъян Умэнь.

– Правда? – улыбнулся Ли Ляньхуа.

– Раз целитель Ли говорит, что это может подействовать, какие у нас причины не верить?

– Вот как? – Ли Ляньхуа принял серьёзный вид. – Я уже приготовил чашку лекарства, она на кухне. Почтенный, прошу, вытащите иглы из шеи домоправителя Цзиня.

Гунъян Умэнь повернулся, чтобы выйти из комнаты. Ли Ляньхуа ладонью ударил его по затылку, и старик тут же упал. Застигнутый врасплох Гуань Хэмэн перепугался.

– Вы!..

Ли Ляньхуа поднял руку и виновато улыбнулся ему. Гуань Хэмэн отступил на два шага назад.

– Вы… вы… неужели это вы…

Ли Ляньхуа поднёс палец к губам.

– Тсс. Боитесь меня?

Гуань Хэмэн не знал, что и сказать. Сначала Ли Ляньхуа нагородил кучу всего про чудодейственное лекарство, способное возвращать к жизни мёртвых, а потом взял и вырубил Гунъян Умэня. Его поведение не поддавалось объяснению, неужели простодушная и мягкая наружность этого человека – лишь обман? Видя его приподнятую руку и улыбку на лице, Гуань Хэмэн почувствовал, как у него на затылке волосы встали дыбом, он и хотел бы сказать, что не боится, но не мог.

– Что вам нужно?

– Ничего такого, – вздохнул Ли Ляньхуа. – Идите позвоните в колокольчик, чтобы созвать всех к обеду, затем вытащите из шеи Цзинь Юаньбао те иглы, которые вам покажутся бесполезными, и принесите его на кухню, приглашаю вас на чай.

Гуань Хэмэн надолго лишился дара речи. Ли Ляньхуа с довольным видом схватил Гунъян Умэня за левую щиколотку и преспокойно потащил на кухню, словно мешок с рисом.

Фан Добин как раз раздумывал, стоит ли благородному господину Фану есть приготовленную Ли Ляньхуа лапшу, и уже неохотно сделал глоток бульона, но вдруг увидел, как Ли Ляньхуа медленно тащит за ногу Гунъян Умэня, и с грохотом опрокинул чашку, разлив содержимое по полу.

– Ли Ляньхуа? Ты убил его?

– С тем же успехом, как ты съел лапшу.

Ли Ляньхуа нахмурился, глядя на разлитую повсюду лапшу, вручил ногу Гунъян Умэня Фан Добину и принялся искать тряпку, чтобы вытереть пол. Фан Добин растерялся, то ли отпустить Гунъян Умэня, то ли держать.

– Ли Ляньхуа! – завопил он. – Ты чего творишь? Зачем вырубил этого старикашку?

Ли Ляньхуа вытер лапшу с пола, с довольным видом убрал тряпку и ласково улыбнулся.

– Подожди и увидишь…

Вскоре Гуань Хэмэн принёс Цзинь Юаньбао, однако не стал вытаскивать из него иглы; Хуа Жусюэ с несколькими своими подчинёнными тоже прибыл на кухню, все они удивились, увидев, что Фан Добин держит Гунъян Умэня за ногу. Ли Ляньхуа неторопливо подошёл к левому окну, наклонился и снял с него замок, а затем с улыбкой обернулся.

– Начальник Хуа, есть зацепки по поводу смерти Цзинь Маньтана?

– Есть, – хладнокровно отозвался Хуа Жусюэ.

Фан Добин удивился, Гуань Хэмэн тоже был потрясён.

– Хотелось бы услышать, – улыбнулся Ли Ляньхуа.

– Улик слишком много, я ещё не пришёл к выводу.

Фан Добин насмешливо фыркнул.

– В усадьбе Юаньбао улики повсюду, – почтительно проговорил Ли Ляньхуа, – все они с первого взгляда вызывают подозрения, однако по этим зацепкам сложно прийти к заключению…

– Вздор, – сказал Хуа Жусюэ.

– Это потому, – не моргнув глазом продолжал Ли Ляньхуа, – что в усадьбе Юаньбао произошла не серия убийств, а три отдельных убийства.

Хуа Жусюэ переменился в лице, Гуань Хэмэн испытал потрясение, приказные возмущённо загалдели, только Фан Добин, услышав эти слова, приподнял ногу Гунъян Умэня.

– И один из преступников – этот старикашка?

– Преступник ли он, я ещё не знаю… – сказал Ли Ляньхуа.

– Раз не знаешь, зачем оглушил его? – рассердился Фан Добин.

– Дай мне сказать, – улыбнулся Ли Ляньхуа, перевёл взгляд на Хуа Жусюэ и вытащил из-за пазухи два клочка закладной, найденных Фан Добином в печи. – Это лощёная бумага из Вэньчжоу, на которой оформлена закладная. Заложенная вещь – редкостная драгоценность, “Голова озёрной синевы”, которая таким образом и оказалась в руках Цзинь Маньтана – здесь имеется печать “Ломбарда Юаньбао”.

Хуа Жусюэ кивнул – обрывки закладной он уже видел.

– Такую бумагу изготавливают только в Вэньчжоу, чтобы написать закладное свидетельство на ней, “Ломбард Юаньбао” в те годы должен был тоже находиться там. “Меч Цзиньлин” Дун Лин родом из Вэньчжоу, следовательно, он как-то связан с этой закладной.

– Допустим, “Голова озёрной синевы” изначально принадлежала семье Дун из Вэньчжоу, – сказал Ли Ляньхуа. – Двадцать лет назад её заложили в ломбарде Цзинь Маньтана, а теперь в семье Дун появился талантливый человек, пожелавший выкупить фамильную драгоценность. Он взял закладную и явился в резиденцию Цзинь – такое предположение укладывается в рамки здравого смысла.

Хуа Жусюэ наклонил голову, Гуань Хэмэн тоже покивал.

– Но “Голова озёрной синевы” – величайшее сокровище Цзинь Маньтана, разумеется, он не согласился вернуть её Дун Лину, – продолжал Ли Ляньхуа. – В боевых искусствах он не соперник Дун Лину, к тому же, у него не было повода не возвращать “Голову озёрной синевы”, всем в Поднебесной известно, что она хранится у него, он не мог этого отрицать. Чтобы сохранить сокровище у себя, ему нужно было только убить Дун Лина, лучше всего незаметно, и сделать вид, что ни при чём.

– Это довольно сложно, – задумался Гуань Хэмэн.

– Ничего сложного, – возразил Ли Ляньхуа.

– Неужели в усадьбе Юаньбао правда есть тайная комната, где убили человека? – удивился Фан Добин.

– Можно сказать, есть, можно сказать, и нет, – улыбнулся Ли Ляньхуа.

– Я уже говорил, – спокойно пояснил Хуа Жусюэ, – в усадьбе двери и окна сделаны из стальных листов, стоит их закрыть – и любая комната станет тайной.

Ли Ляньхуа поддакнул.

– Но смерть Дун Лина не была незаметной, – вмешался Гуань Хэмэн, – он лежал за окном, все это видели.

Ли Ляньхуа вздохнул.

– Разумеется, его не повесили за окном посреди пустой лужайки. Вы все видели тело Дун Лина, не заметили ничего странного?

– Что? – спросил Фан Добин, однако Гуань Хэмэн и Хуа Жусюэ кивнули.

– Когда я применил “летящий бег”, кое-что показалось мне странным, – сказал Гуань Хэмэн. – На одежде Дун Лина не было ни пятнышка, она была такой чистой, словно кто-то его переодел.

– Верно, – улыбнулся Ли Ляньхуа. – Под окнами Цзинь Маньтана трава очень нежная и сочная, если Дун Лин упал там, то почему на его одежде не осталось ни следа? Очевидно, его переодели, но зачем? Если бы не это, с первого взгляда стало бы понятно, как его притащили в сад.

– Как же он умер? – вытаращил глаза Фан Добин.

– Дун Лина повесили на кухне, – быстро ответил Ли Ляньхуа.

– Повесили на кухне? – Фан Добин онемел от изумления, а потом вдруг прыснул от смеха. – Ли Ляньхуа, ты свихнулся? Как можно повесить кого-то на кухне?

Ли Ляньхуа покачал головой.

– Сначала его обездвижили здесь, а потом повесили.

– На кухне? На кухне… – задумался Хуа Жусюэ.

Фан Добин продолжал хохотать.

– Да здесь же замки на окнах сломаны, даже окна не закрыть нормально, как можно…

– Замки на окнах? – вдруг вздрогнул Хуа Жусюэ.

Ли Ляньхуа потряс замком в руке и с улыбкой постучал им по столу, из замочной скважины со звоном на пол выпало два предмета.

Зубцы жадеитового гребня!

Оказывается, зубцы гребня были сломаны, потому что их вставили в замок от этого окна!

– Тогда… ну… – Фан Добин ошарашенно распахнул глаза. – Как же так?

Ли Ляньхуа наклонился, поднял с пола зубцы и тихонько положил их на стол.

– Это доказывает, что Дун Лин однажды взламывал замок с помощью жадеитового гребня, почему?

– Потому что его заперли в кухне! – сурово воскликнул Хуа Жусюэ.

Ли Ляньхуа радостно улыбнулся.

– Заманить Дун Лина на кухню было очень просто: требовалось лишь сказать ему, что “Голова озёрной синевы” спрятана где-то здесь – и он послушно пришёл на кухню. Но зачем запирать его? – Он окинул всех взглядом. – Кухня небольшая, здесь всего два окна, зато огромная печь на пять котлов. Достаточно закрыть двери и окна, и станет нечем дышать. Дымоход хотя и имеется, но расположен слишком высоко, толку от него мало – внизу всё равно не хватит воздуха. Если к тому же оставить в печи тлеющий огонь, то как думаете, что будет через пару больших часов?

Гуань Хэмэн вздрогнул.

– Удушье… – вырвалось у него.

Ли Ляньхуа слабо усмехнулся. Лицо Хуа Жусюэ исказилось.

– Но почему Дун Лин пошёл в запертую кухню? Разве он мог не заметить ловушку? Неужели нельзя было выбраться через дымоход?

– Это требует некоторой сноровки… – медленно проговорил Ли Ляньхуа. – Начальник Хуа, представьте, что вы Дун Лин, а я – Цзинь Маньтан, известный скряга, и я должен вернуть вам “Голову озёрной синевы”, а затем получить от вас тридцать миллионов серебром в погашение долга. Однако я вдруг говорю вам: вообще-то, “Голова озёрной синевы” спрятана на кухне, как найдёте – забирайте и дело с концом! Вы поверите?

Хуа Жусюэ колебался лишь мгновение.

– Разумеется, не поверю!

Ли Ляньхуа кивнул.

– Если бы Цзинь Маньтан попытался обмануть Дун Лина, естественно, Дун Лин не поверил бы, и таким образом, Цзинь Маньтан потерял бы тридцать миллионов серебра. А значит, указал Дун Лину на кухню и дал ему жадеитовый гребень, точно не Цзинь Маньтан. Это мог быть Чжан Сань или Ли Сы*, старшая служанка или младшая, да даже Цзинь Юаньбао. – Хуа Жусюэ кивнул, Ли Ляньхуа продолжил: – Цзинь Маньтану нужно было лишь надоумить человека намекнуть Дун Лину, что он не собирается возвращать “Голову озёрной синевы”, а спрячет её. Но ведь это имущество семьи Дун, и этот слуга из доброго расположения к Дун Лину, или по какой-то другой причине, рассказал, что “Голова озёрной синевы” спрятана на кухне, и дал драгоценный жадеитовый гребень. Если Дун Лин был невнимателен, то вполне мог поверить.

Чжан Сань, Ли Сы – Чжан Третий, Ли Четвёртый, значение – кто угодно.

– Ну, поверил, и что? – нахмурился Фан Добин.

Ли Ляньхуа бросил на него беспомощный взгляд.

– Поверив в это, он оказался на кухне и принялся искать тайник, скорее всего, прямо как ты этим утром…

– Пусть как я утром, и что? – фыркнул Фан Добин.

Ли Ляньхуа сочувственно посмотрел на него, с такой же нежностью и сожалением, с какими мясник смотрит на поросёнка.

– Если он хотел найти сокровище, то чтобы его не обнаружили во время обхода, закрыл окна, а потом зажёг лампу.

Гуань Хэмэн издал понимающее восклицание.

– Вот оно что… – устыдился Фан Добин.

– А эти замки… Как только они защёлкнулись, открыть их стало невозможно, если только у вас нет особого ключа усадьбы Юаньбао – таким образом, никто не запирал Дун Лина. – Ли Ляньхуа лучезарно улыбнулся Фан Добину. – Он сам запер окна и двери.

– Затем от горения воздух закончился, а когда Дун Лин понял, что что-то не так, стало уже поздно, и даже если бы ему удалось взломать замок, он не сумел бы спастись бегством. – Хуа Жусюэ поднял голову, посмотрел на дымоход и холодно усмехнулся. – Дымоход и правда расположен очень высоко, без первоклассного владения цингуном добраться до него невозможно.

Ли Ляньхуа тоже бросил взгляд на дымоход и неторопливо продолжил:

– По замыслу Цзинь Маньтана, Дун Лин должен был или потерять сознание, или умереть от удушья, и всё было бы кончено. Однако… – Он повернулся к Гуань Хэмэну и улыбнулся. – Однако… Как говорится, богомол хватает цикаду*… “Голова озёрной синевы” способна исцелить множество болезней и ценится дороже золота, ни Дун Лин, ни Цзинь Маньтан не хотели отказываться от неё, естественно, нашлись и другие желающие.

Полностью выражение звучит так: “Богомол хватает цикаду, а позади него воробей”

У Гуань Хэмэна дрогнуло сердце – он согласился приехать издалека только лишь чтобы взглянуть на это сокровище.

– Цзинь Маньтан дождался, пока Дун Лин потеряет сознание, чтобы совершить убийство незаметно, он определённо собирался замести следы, – продолжал Ли Ляньхуа свою мысль. – Избавиться от трупа он мог поручить только доверенному лицу, следовательно этим занимался Цзинь Юаньбао.