Текст книги "Лотосовый Терем (СИ)"

Автор книги: Тэн Пин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 60 страниц)

А сидевший рядом с Ши Вэньцзюэ был одет в простую и скромную одежду, пусть и без заплаток, но заметно, что носилась она долго – именно такое поношенное, но элегантное платье учёного-философа нравилось многим состоятельным образованным людям. Он был не стар, лишь немного за сорок, с аккуратно причёсанными чёрными волосами, благовоспитанной наружности, а на мизинце правой руки носил яшмовое кольцо – и только одно это исключительно дорогое колечко выдавало, что его обладатель – владелец несметных сокровищ. То был “Прекрасный гость Сяншани” – Юй Лоучунь.

Все эти люди, разумеется, собрались вместе ради пиршества, но вино и кушанья ещё не подали. Юй Лоучунь только закончил приветственную речь и хлопнул в ладоши – тут же из глубины пышно украшенного, засаженного редкими цветами и травами дворика послышались звуки сысяня* и медленно вышла красавица в красном платье.

Сысянь – четырёхструнный музыкальный инструмент

Хотя “Женский дом” знаменит в Поднебесной и прекрасно известно, что каждая его обитательница обязательно изумительно красива и талантлива, но когда женщина в красном вышла, все слегка вздрогнули, испытав душевное потрясение. Она была очень тёмнокожей, но с прелестными чертами лица, высокого роста, красное платье подчёркивало соблазнительные изгибы её фигуры, делая похожей на красную змею. Она обежала всех взглядом и вдруг улыбнулась Мужун Яо, сделавшись ещё более прекрасной и манящей.

– Эту барышню зовут Чилун*, она искусна в танцах, – сказал Юй Лоучунь. – Мужун-сюн, обратите внимание. – Он перевёл взгляд на Мужун Яо, но обнаружил, что на обычно высокомерном и самоуверенном лице мужчины отразилось потрясение, как будто Чилун произвела на него глубокое впечатление.

Чилун – “Красный дракон”

– Демоница, – прошептал Ши Вэньцзюэ.

– Красавица, красавица! – хмыкнул Гуань Шаньхэн.

Ли Дуфу самодовольно покачал головой, как будто лишь он один мог оценить такую несравненную красоту, а подобные Ши Вэньцзюэ обыватели ничего не понимают.

Как раз когда поднялось небольшое волнение, вызванное демоницей Чилун, повеял свежий ветерок, принеся с собой нежное благоухание, пьянящее, как аромат орхидей, бегущая вода и сияние полной луны, а затем появилась женщина в белом и грациозно проплыла следом за Чилун. Едва увидев её, Ши Вэньцзюэ вытаращил глаза и раскрыл рот, застыв как деревянный петух, уже не понимая, где находится. Даже Дунфан Хао слегка изменился в лице, а Ли Ляньхуа ахнул.

– Это барышня Сифэй*, – улыбнулся Юй Лоучунь. – Мастерица игры на цине.

Сифэй – “Императорская наложница с Запада”

Только что Чилун казалась соблазнительной, живой и ослепительно красивой, но на фоне Сифэй тут же несколько померкла. Лицо женщины в белом было тонким и прекрасным, словно цветы сливы над тающим снегом, словно благоухающее море цветущих груш и яблонь – именно о такой красавице грёзил Ши Вэньцзюэ, да разве не все мужчины в мире мечтают о такой женщине? Появление Чилун вызвало разговоры, когда же вышла Сифэй, воцарилась тишина, гости, с разнообразными выражениями лиц, сосредоточили взгляды на ней, совершенно позабыв о Чилун.

Все надолго оцепенели, Ши Вэньцзюэ, не сводя влюблённого взгляда с Сифэй, пробормотал:

– Раз есть Сифэй, разве не должно быть ещё и Дунфэй*?

Дунфэй – “Императорская наложница с Востока”

Лицо Юй Лоучуня слегка дёрнулось, затем он улыбнулся.

– Была, но она уже откупилась.

– Представить невозможно, что есть ещё такая же красавица, как она… – вздохнул Ши Вэньцзюэ.

– Красоту Дунфэй невозможно описать тому, кто никогда не лицезрел её, но сегодня мы её не увидим.

В этот момент Сифэй наклонила голову, отошла в сторонку, настроила свой инструмент и нежно тронула струны – она ещё не начала играть, но уже завладела сердцами. Чилун холодно покосилась на всеобщее помешательство, изогнулась телом и начала танцевать под музыку Сифэй.

Сифэй была хрупкой и нежной, но играла неслыханную раньше мелодию, Чилун двигалась резко и размашисто, в её танце не было женственности и очарования, а какая-то колдовская свирепость – но он потрясал так, что невозможно было отвести глаз. Она была словно не человеком, а красной чешуйчатой змеёй, сражающейся с небесами, извиваясь, она опускалась на землю и яростно поднималась вверх. В вихре превращений бледный скелет красной змеи свирепо карабкался в небо, а её плоть и кровь разрушались в раскатах грома, забрызгивая землю. Страдание, борьба, успех и гибель переплетались в танце, совершенно лишённом нежности и красоты, однако вызывающем невольную дрожь – невиданно, чтобы женщина так танцевала, словно душа этой красной змеи воплотилась в её теле…

Брови Мужун Яо поднимались всё выше и выше, он пожирал глазами Чилун – и один не сводил с неё взгляда, даже когда все смотрели на Сифэй – и в его глазах плясали искры. Цинь Сифэй звучал как барабан, наполненный мрачным ритмом.

Неожиданно Чилун запела:

– Как ярок, птичка, твой наряд, как пёрышки блестят!

Стремишься зёрнышек набрать, чтоб накормить птенцов.

В Лундуне буря злаки гнёт, в Лунси страшись манков.

Искусные силки плетёт народ из Ци в полях.

Прозрачны сети словно шёлк, а тронь – и брызнет кровь.

Полынью скрытая от глаз, смертельна западня!

Ши Вэньцзюэ и Ли Дуфу ахнули, исполненные изумления и восторга – они тут же узнали одно из произведений Ли Хэ под названием “Полынные силки”*, эту мелодию редко исполняли, не говоря уже о том, чтобы кто-то танцевал под неё и пел стихи. Стихотворение Ли Хэ само по себе было прекрасно, а танец Чилун потрясал ещё больше.

“Полынные силки” – стихотворение танского поэта Ли Хэ, а также название одной из 18-ти ханьских боевых песен.

От выступления Чилун вся вспотела и тяжело дышала, Мужун Яо дважды хлопнул в ладоши и встал. Чилун, словно атакующая змея, бросилась в его объятия, обворожительно рассмеялась и вместе с ним опустилась на место.

Сифэй тихонько поднялась, обнимая цинь, поклонилась гостям и безмолвно удалилась.

– Как вам пришлись эти две барышни? – улыбнулся Юй Лоучунь.

– Несравненные красавицы, словно спустившиеся с небес…

Ши Вэньцзюэ всё ещё смотрел в ту сторону, где скрылась Сифэй, в смятении чувств не понимая, где находится. Мужун Яо, чрезвычайно счастливый, обнимал Чилун и пил одну чашу вина за другой. Гуань Шаньхэн то смотрел на Чилун, то поглядывал вслед Сифэй, душа его металась как обезьяна, а мысли скакали как кони – он мог определиться, какая ему больше понравилась. Дунфан Хао не сводил глаз с занавеса, нечего и говорить, что он счёл Сифэй невероятно прекрасной. А Ли Дуфу украдкой поглядывал на красавицу в объятиях Мужун Яо, явно немного завидуя.

Юй Лоучунь рассмеялся и сказал Чилун:

– Скажи подавать угощение.

Чилун поднялась из объятий Мужун Яо и отправилась приказать, чтобы принесли кушанья. От переизбытка чувств у мужчин в горле пересохло,

Ши Вэньцзюэ, очнувшись после долгого оцепенения, бросил взгляд на Ли Ляньхуа, однако увидел, что тот уставился на свежий цветок в стоящей на столе вазе. Похоже, он и вовсе не обратил внимания на двух красавиц. Ши Вэньцзюэ прошептал про себя: этот дурак и на небожительницу бы не взглянул, в каком месте этот цветок красивее выступавших только что женщин? Однако Ли Ляньхуа не заметил даже зырканья друга, словно статуя, изучая цветок.

– А…

Все замерли от этого возгласа, не понимая, к чему он был.

– Хозяин Ли? – позвал Юй Лоучунь.

Ли Ляньхуа, словно очнувшись ото сна, вдруг поднял голову и, обнаружив, что все взгляды направлены на него, испуганно вздрогнул.

– Ничего, ничего.

Мужун Яо слегка изогнул уголки рта.

– На что ты смотришь? – Мужун Яо был заносчивым и с причудами, обратился к Ли Ляньхуа сразу “на ты”, презрев правила вежливости.

– А… – смущённо отозвался Ли Ляньхуа. – Я просто задумался, что это за крапчатый гибискус…

– Крапчатый гибискус? – не понял Мужун Яо.

Юй Лоучунь тоже замер, все обалдело уставились на вазу с цветком. Через какое-то время Ли Дуфу неожиданно заговорил:

– Это не крапинки, похоже, когда цветок срывали, забрызгали грязью.

Остальные понимающе покивали про себя, мысленно проклиная свою бестолковость, что так долго таращились на заурядный цветок вместе с этим дураком!

Юй Лоучунь кашлянул.

– Я недосмотрел, что служанка была небрежна. Сяо-Цуй! – Он приказал убрать вазу со стола. Из кухни принесли напитки, и пир начался.

Сначала подали чай, густой и белый как молоко, без ярко-выраженного аромата – они такого никогда не видели, а попробовав, не почувствовали какого-то особенного вкуса, удивляясь про себя, что же это такое. Юй Лоучунь с усмешкой поглядывал на гостей, но не объяснял. Затем подали сладости: ядра абрикосовых косточек с “рукой Будды”,* медовый арахис и тому подобные. Большинство не любили сладкое и не стали есть, только Ли Ляньхуа лакомился с удовольствием. Затем принесли множество блюд, от которых разбегались глаза: тушёные акульи губы в белом соусе с корнем женского женьшеня, нефритовые рулетики с креветками*, отборные ласточкины гнёзда, бабочки из тыквы с дудником, хризантемы из мясной вырезки, золотистый кролик восьми драгоценностей, пряный суп из лосося с “золотыми иглами” и тому подобные роскошные и необыкновенные кушанья.

“Рука Будды” – цитрон пальчатый

Нефритовые рулетики с креветками – креветки замачивают в вине, морковь и капусту ошпаривают в кипятке, креветки с морковью заворачивают в капустные листы рулетиками и связывают кинзой, затем готовят на пару и подают с легким соевым соусом.

Ши Вэньцзюэ долго гадал, каким образом из целой тыквы сделали бабочек, сверкающих всеми красками, но во рту и правда чувствовался вкус тыквы. Ли Ляньхуа очень впечатлился пряным супом из лосося, выловил из него “золотую иглу” рассмотреть и похвалил, как красиво они завязаны узлом. Мужун Яо, Дунфан Хао и Ли Дуфу суп не пришёлся по вкусу, но остальные блюда всем понравились.

Выслушав похвалы и благодарности, Юй Лоучунь приказал убрать стол с яствами и предложил всем разойтись по комнатам отдохнуть, а завтра на рассвете подняться на гору Сяншань, чтобы полюбоваться багряными листьями. Приглашение от второго улиньского богача было вовсе не пустяком, тем более, наполнив желудки хозяйскими дарами гор и моря, они, разумеется, без колебаний согласились.

Объевшись сладостями, Ли Ляньхуа собирался по возвращению в комнату выпить чая. Его разместили в гостевых покоях в самом западном углу “Женского дома”. Войдя в комнату он вдруг заметил движение и роскошное белое платье, повеяло лёгким ароматом – Сифэй, которая только что пленила всех на пиру, поднялась с его кровати. Ли Ляньхуа на миг ошарашенно застыл, не понимая, его глаза подводят или мерещится: разве эта прекрасная, тихая и полная достоинства женщина не вернулась грациозной походкой в свои собственные покои? Как она вдруг оказалась в его постели?

Увидев, как он вошёл, Сифэй слегка покраснела, и если бы Ши Вэньцзюэ увидел этот румянец, наверняка в его душе всплыли бы строки:

Затылок хрупок, шея так стройна!

Прозрачна кожа, призрачны черты!

Зачем помада? Пудра не нужна, —

Краса нам без прикрас явилась!

Прическа взбита очень высоко,

Длина ее изогнутых бровей

И тонкость – изумительны!

Глаза Блестят великолепно – звезд живей!

Покой царит на яшмовом лице…*

Отрывок из поэмы Цао Чжи “Фея реки Ло” в переводе Адалис А.Е.

И так далее, непременно с выражением глупой влюблённости в божество на лице и признаками беспамятства.

Ли Ляньхуа же, придя в себя, улыбнулся.

– У барышни Сифэй ко мне какое-то дело?

Однако Сифэй смотрела на него в растерянности, со странным выражением во взгляде, через некоторое время она слабо прошептала:

– Как… как вас зовут?

– Ли Ляньхуа.

Сифэй снова слегка покраснела.

– Эту ночь… эту ночь я… я… проведу здесь.

– А?

Лицо Сифэй полыхало зарёй.

– Я поспорила с ними и… проиграла. Сегодня я хотела составить компанию господину Юю, но… мы играли в шахматы… и я проиграла сестрице Чилун.

Она робко и застенчиво опустила голову, опираясь на ширму.

Ли Ляньхуа вдруг осознал, что пока они пировали, женщины ради забавы играли на спор в шахматы – каждая хотела провести ночь с хозяином Юй Лоучунем, но Сифэй проиграла и приготовилась отдаться ему. Он взглянул на кровать – и правда уже аккуратно застелена – и поспешно сказал:

– Я посплю на полу.

Сифэй уставилась на него широко распахнутыми глазами, как на что-то непостижимое. Ли Ляньхуа взял с кресла пару циновок и положил у дверей.

– Я посторожу у дверей, не бойтесь, барышня, – улыбнулся он и улёгся спать.

Остолбенев, Сифэй смотрела на него, словно увидела призрака, пусть она встречала немного мужчин, но все, кому удавалось войти в “Женский дом”, были талантливыми и раскованными выдающимися людьми. Все почитали за величайшую честь провести с ней ночь. Она была застенчива по характеру, и тем ещё больше нравилась мужчинам, они говорили, что так утехи ещё привлекательнее. А этот человек, самый никчёмный в глазах её сестриц, при виде её схватил пару циновок и улёгся спать у дверей.

Он ничтожество, никогда не видевшее женщин? Или же благородный человек высоких помыслов? Она не слишком хорошо разбиралась в людях и правда не могла понять.

Полежав, Ли Ляньхуа вдруг поднялся, заварил две чашки чая и угостил её, через некоторое время снова встал, открыл верхнее окно и закрыл окно у кровати, ещё немного погодя навёл порядок на столе, вытащил тряпку и начисто вытер стол и шкафы, затем подмёл пол. Из-под шкафа с одеждой он вымел несколько ошмётков сброшенной белой змеиной кожи, вслух удивился, что здесь есть змеи, ещё дважды подмёл пол, чтобы убедиться, что змей нет, после чего принял ванну, постирал одежду, высушил и, довольный, улёгся спать.

Сифэй, перепуганная его словами про змей, долго сидела на кровати, в оцепенении наблюдая, как он подметает полы, стирает одежду… Она не знала, что сказать, но в голову ей вдруг пришла странная мысль: если я выйду замуж за этого человека, наверняка ведь буду счастлива?

Этой ночью они спали раздельно, Сифэй думала, что не сомкнёт глаз, но сон смотрил её, и спала она крепко. А когда проснулась, Ли Ляньхуа уже ушёл, но на столе стоял чайник горячего чая и блюдечко сладостей, которые служанки “Женского дома” каждый день приносили на завтрак. Она долго сидела на кровати, укутавшись в одеяло – ничего не произошло, но её сердце пребывало в смятении.

Глава 54. Женский дом

Когда Ли Ляньхуа пришёл к горе Сяншань, Мужун Яо, Ли Дуфу и Дунфан Хао уже были там, прибыв раньше всех, Ши Вэньцзюэ, Гуань Шаньхэн и другие немного опоздали, все прождали полдня, но Юй Лоучунь всё не появлялся. Ши Вэньцзюэ уже беспорядочно процитировал “Фею реки Ло” несколько раз, само собой, весь в мыслях о вчерашней красавице в белоснежных одеждах, игравшей на цине. Мужун Яо отдыхал, прикрыв глаза – глядя на его довольное лицо остальные про себя проклинали его вчерашнее везение. Ли Дуфу сочинил несколько стихотворений, Гуань Шаньхэн выпил всё принесённое с собой вино. Ли Ляньхуа с Дунфан Хао начертили на земле доску для шахмат и играли на серебряную монетку. Проиграв партию, Дунфан Хао вытащил из-за пазухи стопку банкнот на несколько миллионов, до смерти напугав Ли Ляньхуа, так что тот и монетку взять отказался. Но Юй Лоучунь так и не пришёл.

Солнце постепенно поднималось, прозрачный туман на Сяншани растаял, обнажив насыщенную красноту листьев и вершину горы. Багрянец где-то был гуще, где-то бледнее, и естественная красота природы очищала души и возносила над мирской суетой. Все они были выдающимися людьми из цзянху, поэтому, так и не дождавшись Юй Лоучуня, сами отправились в гору, сначала шли группой, но вскоре разбрелись каждый сам по себе, не договариваясь, кому с кем идти.

Ли Ляньхуа шёл последним, пройдя пару кругов, он увидел перед собой кружащиеся в воздухе листья и услышал треск ломающихся веток – впереди махал кулаками Гуань Шаньхэн. Он обошёл это место по широкой дуге. Однако так наткнулся на Ши Вэньцзюэ, который, обхватив руками большое дерево, таращился на его верхушку, задумав непонятно что. Ли Ляньхуа подошёл посмотреть – на вершине дерева было птичье гнездо.

– Что там такое?

Ши Вэньцзюэ выглядел сбитым с толку.

– Я только что видел, как ворона притащила в гнездо что-то блестящее, и если мне не показалось, то по-моему, это… похоже на лян серебра.

– Лян серебра? – пробормотал Ли Ляньхуа. – Неужто ты вконец обнищал?..

– Нет-нет-нет, – замотал головой Ши Вэньцзюэ. – Мне в последнее время везёт, деньги есть.

Ли Ляньхуа вздохнул.

– Я-то думаю, откуда у него новая одежда, а он, оказывается, на деньги играет! Узнай об этом твои наставники Кун-цзы и Мэн-цзы, наверняка расстроились бы.

– Я совершенно точно видел серебро, – поспешил сменить тему Ши Вэньцзюэ, – если не веришь, залезу на дерево и принесу тебе показать.

– Не стоит, у вороны и так жизнь коротка, кое-как добыла немного серебра, зачем без причины отнимать его у неё?

– А откуда оно взялось? Пусть Юй Лоучунь и богат, но не настолько же, чтобы кормить серебром ворон? Мне это показалось странным. Не пойму, почему тебе так не кажется?

– Мне кажется странным, что ты ещё сохранил ясность ума после того, как увидел красавицу в белых одеждах, что играла на цине…

Загорелое дочерна лицо Ши Вэньцзюэ покраснело, он поспешил запрыгнуть на дерево и принялся шарить в гнезде, не зная, что нарушившая его душевный покой красавица прошлую ночь провела в комнате Ли Ляньхуа, а тот, естественно, ни за что не решился бы ему рассказать.

Однако уже через мгновение Ши Вэньцзюэ спорхнул на землю, невесомый словно опавший лист. Ли Ляньхуа уже хотел похвалить, что его цингун так улучшился, но заметил его странное выражение лица и тотчас спросил:

– Что, не серебро?

Ши Вэньцзюэ разжал кулак, на его ладони лежал крохотный кусочек серебра, только изогнутой формы и с тонкими нитями крови, по виду очень напоминая… напоминая… серебряный зуб, причём “свежевырванный”.

Друзья долго разглядывали его.

– Твоя способность узнать серебро, пожалуй, достигла недосягаемых вершин, – пробормотал Ли Ляньхуа, – даже больших, нежели способность читать наизусть. Умудриться разглядеть на таком расстоянии…

– Ой, да ладно тебе! – сухо хохотнул Ши Вэньцзюэ. – Чего это обладатель зуба кинул его вороне?

Ли Ляньхуа покачал головой.

– Откуда мне знать.

Ши Вэньцзюэ забрал серебряный зуб.

– Ворона прилетела с запада, давай посмотрим, что там.

Не успели они тронуться с места, как за спиной зашуршали листья и из зарослей, сверкая роскошным золотым халатом, выбрался Мужун Яо. Взглянув на серебряный зуб в руке Ши Вэньцзюэ, он слегка изогнул уголок рта и холодно бросил:

– Так вы тоже нашли.

– Нашли? Что нашли? – озадаченно переспросил Ши Вэньцзюэ, а потом увидел в руках Мужун Яо длинную, мягкую вещь изумрудно-зелёного цвета, пригляделся и вздрогнул от испуга – это была человеческая рука от плеча до запястья! Место, где её перерубили, всё ещё кровоточило, на ней был изумрудно-зелёный рукав, и похоже, рука была левая.

– Ли Дуфу нашёл на горе ногу, я подобрал в ущелье половину руки, и видимо, нашёлся ещё и зуб. Юй Лоучунь вставил его ещё в молодости, и хотя он не подходит его положению, но это правда его. – Мужун Яо раздельно произнёс: – Юй Лоучунь мёртв!

Ли Ляньхуа с Ши Вэньцзюэ ошарашенно переглянулись – ещё вчера этот безмятежный, элегантный и приветливый человек был жив, а ночь спустя вдруг умер?

– Мёртв? Как он умер? – потрясённо спросил Ши Вэньцзюэ. – Кто его убил?

– Не знаю.

– Не знаете? А где он умер?

Лицо Мужун Яо окаменело.

– Не знаю.

Ши Вэньцзюэ нахмурился.

– Юй Лоучунь мёртв, его рука у вас, его нога у Ли Дуфу, его зуб у меня, остальные части – незнамо где, и неизвестно даже, кто, в каком месте и каким образом его убил?

– Верно, – равнодушно сказал Мужун Яо, – а ещё Чилун только что прислала мне весточку, что в “Женском доме” бесследно пропали все драгоценности, даже те, что Юй Лоучунь прятал в своей личной сокровищнице.

Ши Вэньцзюэ открыл рот, не зная, что и сказать, только чувствовал, что это дело странное и уму непостижимое. Ли Ляньхуа вздохнул.

– То есть, кто-то убил Юй Лоучуня, похитил его деньги и драгоценности, а его останки… разбросал повсюду… Неизвестно, кто сумел прийти, не отбрасывая тени, и уйти, не оставив следов.

Мужун Яо согласно кивнул. Ши Вэньцзюэ вытаращил глаза.

– Но Юй Лоучунь силён в боевых искусствах, в цзянху он на двадцать втором месте. Чтобы бесшумно убить его, разрубить на части и разбросать их по горе Сяншань, разве боевые навыки злодея не должны быть первыми в Поднебесной?

Мужун Яо поднял голову к небу.

– Не знаю.

– Дело и правда странное, – фыркнул Ши Вэньцзюэ. – Эту новость уже все слышали?

– Барышня Чилун отправила служанок “Женского дома” разыскать Юй Лоучуня, – холодно произнёс Мужун Яо, – всем нужно собраться там, чтобы обсудить это происшествие. Господа, вы тоже возвращайтесь.

Из отрубленной руки, которую он держал, капала кровь. Ли Ляньхуа втянул шею в плечи, но не успел ничего сказать, как Мужун Яо вдруг устремил на него презрительный взгляд.

– Если бы прославленный хозяин Ли соединил отрубленные конечности Юй Лоучуня и вернул его к жизни, наверняка все смогли бы узнать, что произошло.

– А… – растерялся Ли Ляньхуа.

Ши Вэньцзюэ кашлянул.

– Давайте лучше поскорее вернёмся, может, уже есть какие-то зацепки.

Он потянул за собой Ли Ляньхуа и побежал, Мужун Яо последовал за ними, и вскоре они добрались до “Женского дома” у подножия горы.

Внутри обнаружилось, что нашли уже две отрубленные части Юй Лоучуня: левую половину груди с плечом и левую половину живота. Когда собрали всё найденное, стало ясно, что Юй Лоучуня разрубили острым оружием на семь кусков по линиям иероглифа “ван”*, отделив голову, левую и правую части груди, левую и правую части живота и левую и правую ноги, а то, что были разрублены и руки – лишь следствие среднего удара по горизонтали, поэтому можно считать, что кусков всё-таки было семь.

“王” – “ван” – князь, король, главный

Они окружили останки Юй Лоучуня, нахмурив лбы и цокая языками от удивления. В цзянху некогда был известен человек, который убивал жестокой техникой, разрубая жертв на девять кусков ударами по линиям иероглифа “колодец”*, но его ещё десять лет назад устранил орден “Сыгу”. А о технике расчленения по иероглифу “ван” никто не слышал – то ли это улучшенный метод расчленения по иероглифу “колодец”, то ли всего лишь попытка повторить его. К тому же, иероглиф “ван” выглядел невероятно чётким, как будто тело разрубали не по частям, а одним ударом, плоть и кости были рассечены очень ровно. Даже с допущением, что техника расчленения “колодец” тоже исполнялась одним ударом, если человека разрубить на девять частей, то внутренности вывалятся, будет много шума, да и одним ударом на самом деле это сделать невозможно, однако Юй Лоучуня несомненно рассекли на семь кусков.

“井” – колодец

Хотя голова отсутствовала, но все уверенно признали в мертвеце Юй Лоучуня – белая даже в среднем возрасте кожа и длинные изящные пальцы, на одном из которых блестело яшмовое кольцо, подтверждали его личность. Вот только кто убил Юй Лоучуня и кто испытывал к нему столь глубокую ненависть, что разбросал повсюду его части, чтобы нельзя было собрать тело полностью? Все обменялись растерянными взглядами. Ши Вэньцзюэ наморщил лоб.

– А где нашли две другие части?

Чилун слегка приподняла брови.

– На склоне Иньфэн.

Единственная дорога от “Женского дома” на гору Сяншань проходила по склону Иньфэн, в таком случае, преступник разбросал куски расчленённого тела по пути на гору, но не знал, что сегодня Мужун Яо и остальные пойдут любоваться клёнами и обнаружат их.

– Неужели вчера кто-то проник в “Женский дом” и убил Юй Лоучуня? – задумался Ли Дуфу.

Гуань Шаньхэн презрительно фыркнул.

– Кровь ещё не высохла, ясно, что он умер в пределах пары больших часов, и не вчера, а сегодня, пока мы с вами полезли смотреть на эти проклятые красные деревья.

Мужун Яо негромко хмыкнул.

– Раз этот человек дерзнул посреди бела дня совершить убийство и расправиться с “Прекрасным гостем Сяншани”, то он владеет впечатляющими боевыми навыками, возможно, подобными Ди Фэйшэну.

– Точно, точно! – вдруг осенило Ши Вэньцзюэ. – Говорят, когда возродился орден “Сыгу”, некогда основанный Ли Сянъи, Ди Фэйшэн тоже появился на пике Сяоцин. Не исключено, что он положил глаз на богатства Юй Лоучуня, чтобы возродить свою секту “Цзиньюань”, поэтому убил его и украл сокровища.

Ему это показалось логичным, остальные тоже сочли его предположение разумным. Ли Ляньхуа бросил на друга взгляд и вздохнул.

– Господа… Не пройдёте ли в “Сокровищницу Лоучуня”? – тонким голоском позвала Сифэй, стоя в отдалении и не решаясь посмотреть на останки Юй Лоучуня. – Там… там, возможно, есть улики.

Все выразили согласие, пересекли двор и дошли до скрытой в глубине “Женского дома” “Сокровищнице Лоучуня”.

Дворики в “Женском доме” был небольшими, но изящными и очаровательными, а “Сад серебряного сердца”, где пряталась сокровищница, особенно выделялся среди них. К нему вела галерея, сплетенная из посеребренной проволоки, на которой спустя годы слегка проявилась медь, придавая ей очарование древности. Во дворике имелся пруд, обрамлённый пышными гибискусовыми деревьями, высокими, с сочной зеленью и прелестными цветами, белыми в сердцевине и с фиолетовыми лепестками.

Но у них не было настроения любоваться видом. Осмотревшись, они увидели, что в доме, стоявшем посреди “Сада серебряного сердца”, распахнуто окно, мебель внутри перевёрнута и повсюду разбросаны книги и свитки – похоже, это был кабинет. В полу виднелась дыра, где рассыпалось ещё немало жадеита, жемчуга, кораллов и тому подобных драгоценностей, но большая часть уже исчезла – там, где находились вещи, осталось множество разнообразных следов.

Стойка из чёрного железа* завалилась набок, изначально на ней было выставлено восемнадцать различных видов оружия, теперь же осталась лишь пара-тройка, среди них сабля и копьё, однако ни одного меча. Сабля из чёрного железа лучшей закалки с тремя крючьями в виде перистых облаков, способная забрать жизнь и исторгнуть душу, копьё из ивы с наконечником, инкрустированным мелкими алмазами. Но пусть каждое из этих оружий стоило нескольких городов и было невероятной ценностью, все прочие, тем не менее, пропали. Осмотрев сокровищницу, они не заметили ничего нового, кроме того, что в этом месте изначально хранилась впечатляющая коллекция редкостей и драгоценностей, на полу виднелись следы от того, что что-то двигали, но особого толку от этого не было, ведь всё равно оставалось неизвестным, кто унёс эти вещи.

Чёрное железо – металл, описанный в романах Цзинь Юна, иссиня-чёрного цвета с красноватым блеском, чрезвычайно тяжёлый, с высокой точкой плавления, обладает магнитными свойствами, в заточенном виде очень острый, редко встречается и обладает своеобразной текстурой

– Что здесь хранилось? – спросил Ши Вэньцзюэ.

Чилун прислонилась к дверям, уперев одну руку в бок.

– Говорят, сотня вещиц из жадеита, две связки нитей жемчуга толщиной с палец, сорок восемь жезлов жуи, десять целых кораллов, жадеитовая статуя Будды, снежно-белая верёвка из шёлка ледяного шелковичного червя*, две шкатулки с лучистыми жемчужинами*, а также различное необыкновенное оружие, лекарства и другие неизвестные мне вещи.

Ледяной шелковичный червь – мифическое создание, живущее в снегу, ткань из его шёлка не мокнет в воде и не горит в огне.

Лучистые жемчужины – легендарные жемчужины, светящиеся в темноте.

Ши Вэньцзюэ бросил взгляд на опустевшую сокровищницу.

– Похоже, этот человек и правда пришёл ради богатств, унёс всё ценное.

– Да как он всё вынес? – возопил Гуань Шаньхэн. – Такая большая сокровищница, чтобы всё вывезти, понадобится пригнать по меньшей мере две лошадиные повозки!

– Этого и мы понять не смогли, как ни ломали головы, – холодно отозвалась Чилун. – В “Женском доме” постоянно приходят и уходят гости, но невозможно, чтобы кто-то сумел вывезти целую комнату вещей, да ещё незаметно, разве что призраки… призраки…

Ши Вэньцзюэ мысленно дополнил: к тому же, это здание находится прямо в сердце “Женского дома”, постороннему ни за что не пригнать повозку в “Сад серебряного сердца”, а уж погрузить все богатства и вывезти и вовсе невозможно. Подумав об этом, он невольно сощурился и отыскал взглядом Ли Ляньхуа, однако тот, озираясь, ходил по сокровищнице кругами: прошёл восемь шагов налево, ощупал стену, потом пять-шесть шагов направо, снова ощупал стену, как будто что-то искал, долго смотрел, но не нашёл и похоже, потерял надежду, затем вдруг почувствовал взгляд Ши Вэньцзюэ и поспешно улыбнулся ему.

Ши Вэньцзюэ чуть не задохнулся, не представляя, что Ли Ляньхуа извлёк из его взгляда, подошёл к нему и шёпотом спросил:

– Лжец, ты что-то обнаружил?

Ли Ляньхуа кивнул.

– Что? – торопливо спросил Ши Вэньцзюэ.

– Очень много денег…

Ши Вэньцзюэ не знал, то ли плакать, то ли смеяться.

– А помимо денег, ты нашёл какие-нибудь зацепки?

– Очень много красивых женщин…

Ши Вэньцзюэ снова чуть не задохнулся и отвернулся от него, больше не обращая внимания. Ли Ляньхуа сделал шаг назад и случайно наступил на лежащую на земле оружейную стойку. Ши Вэньцзюэ оглянулся на грохот и увидел, что с этой стойкой, сделанной из предположительно самого прочного и острого чёрного железа, похоже, что-то не так. Дунфан Хао понял с первого взгляда.

– Невероятно! Что-то может оставить след на чёрном железе! – негромко воскликнул он.

Все подошли посмотреть. На стойке по-прежнему не было ни единого изъяна, по сравнению с висевшим на ней оружием, она была сработана довольно просто – возможно, потому что чёрное железо отличалось не только редкостью, но и трудоёмкостью ковки – всего четыре перекладины не толще пары фэней*, расположенные друг от друга на расстоянии не больше одного чи, а на опорах имелось множество следов около трёх цуней в длину и трёх – в ширину, нечего и говорить, что оставил их не клинок. Ши Вэньцзюэ наклонился и ощупал отметины – поверхность ровная и гладкая, непонятно, отчего они могли возникнуть, воистину, уму непостижимо. Все обменялись растерянными взглядами, удивляясь про себя.

Фэнь = 3,33 мм

– Неужели эту оружейную стойку использовали, чтобы вытащить отсюда сокровища? – спросил Ши Вэньцзюэ.

На накрашенном лице Мужун Яо отразилось презрение.

– Слышал только, что для перевозки имущества есть сундуки и мешки, а оказывается, кто-то использовал такую громоздкую и тяжёлую железку – да что можно вынести таким образом?

Ши Вэньцзюэ потерял дар речи, разозлился от смущения и свирепо уставился на Ли Ляньхуа, однако тот с рассеянным взглядом протянул “а-а” и невпопад сказал:

– Молодой господин Мужун говорит разумно.