Текст книги "Столкновение миров"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Питер Страуб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 44 (всего у книги 48 страниц)

Глава 44
Землетрясение

1

Джеку потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что отель «Противостояние» сотрясается, распадаясь вокруг него на обломки. Он был удивлен. В каком-то смысле он не был ни в отеле, ни в Понт Венути, ни в округе Мендосино, ни в Американских Территориях, ни в других Территориях; но он был в них и в других бесконечных мирах в одно и то же время. Он был не просто в одном каком-то месте во всех этих мирах, а был в них повсюду, потому что был этими мирами. Кажется, Талисман был даже большим, чем думал его отец. Он был не просто центром всех возможных миров, а сам был этими мирами и пространством между ними.

В этом слишком много трансцендентализма, даже для обитающего в келье тибетского монаха. Джек Сойер был везде; Джек Сойер был всем. Трава вымерла от жажды в одном из миров в этой цепочке, в месте, отдаленно напоминающем континент, соответствующий по своему месторасположению Африке; Джек умер вместе с этой травой. В другом мире пара драконов спаривалась высоко в небе над планетой, и огненное дыхание их экстаза смешивалось с холодным воздухом, стремительным дождем и потоком на земле под ними. Джек был драконом-самцом; Джек был драконом-самкой; Джек был спермой; Джек был яйцеклеткой. Далеко-далеко отсюда три облачка пыли летали друг над другом в межзвездном пространстве. Джек был пылью. Джек был пространством. Галактики раскручивались над его головой, как длинный лист бумаги, и судьба разрывала их на случайные обрывки, превращая в макроскопическое подобие пианино, на котором будут играть все, начиная от регтайма и кончая похоронным маршем. Счастливые зубы Джека вгрызались в апельсин; несчастное тело Джека вопило, когда чьи-то зубы терзали и разрывали его на кусочки. Он был триллионом пыльных котят под миллионами кроватей, видел свою прошлую жизнь в материнском чреве, его мать бежала по пурпурной равнине за убегающими кроликами размерами с оленей. Он был обрывом в Перу и яйцами в гнезде под наседкой в курятнике, который чистил Бадди Паркинс в штате Огайо, запыленным респиратором на носу Бадди Паркинса, дрожащими пылинками, которые скоро заставят Бадди Паркинса чихнуть, атомами этого чихания, ядрами в атомах, путешествуя сквозь время и пространство к великому взрыву в момент сотворения мира.

Сердце его билось, и тысячи солнц сверкали.

Он видел мириады воробьев в мириадах миров и замечал взлеты и перелеты каждого из них.

Он умирал в Геене Территорий в копях.

Жил вирусом гриппа на шарфе Этеридта.

Летел вместе с ветром над далекими равнинами.

Он был…

О, он был…

Он был Богом или кем-то настолько близким ему, что абсолютно не ощущал разницы.

– Нет! – в ужасе воскликнул Джек. – Нет, я не хочу быть Господом Богом! Пожалуйста! Пожалуйста, я не хочу быть Богом, Я ТОЛЬКО ХОЧУ СПАСТИ ЖИЗНЬ СВОЕЙ МАТЕРИ!

Внезапно бесконечность сомкнулась, как вода над брошенным в глубину камнем. Она опустилась вниз потоком ослепительного белого света, и вместе с ним он вернулся в бальный зал Территорий, в котором прошла только секунда. В руках он держал Талисман!

2

Снаружи земля начала выделывать танцевальные кренделя. Волна, подступавшая к городу, передумала и стала отходить, обнажая песок. На песке билась странная рыба, которая казалась не больше, чем студенистым комком глаз.

Скалы за городом были из осадочных пород, но любой геолог, посмотрев на них, мог сразу же сказать, что возраст этих скал был не больше четырех тысячелетий. Понтвенутская возвышенность была не больше, чем грязь в оболочке, и теперь она раскалывалась на тысячи безумных направлений. На мгновение эти новые трещины и расколы раздвигались и сдвигались, как плямкающие огромные пасти, а потом начали разлетаться глыбами земли и заполонили город.

Ливни грязи улеглись. Посреди грязи виднелись огромные, как Толедские шинные заводы, валуны.

Бригада волков-оборотней Моргана Слоута была почти уничтожена внезапным нападением Джека и Ричарда на Лагерь Готовности, так как многие из них с воплями безумного ужаса убежали с поля боя в свой мир. Но многих из этих возвращенцев поглотила пучина землетрясения, происшедшего и там. Эхо подобных катаклизмов пробежало по всем мирам. Группа из трех волков, одетых в мотоциклетные куртки, захватила старенький линкольн и проехала полмили, пока каменная глыба свалилась с неба и не сплющила каркас старенькой развалюхи.

А другие просто в безумии бежали по улицам, у них начались Превращения. Женщина, взывавшая ранее к Джеку, выросла перед одним из них. Она безмятежно вырвала огромный пучок волос из головы и протянула клок волос Волку. Окровавленные корни развевались, как водоросли, когда она вальсировала по скользкой земле.

– Вот! – выкрикнула она, безмятежно улыбаясь. – Букет для тебя!

Волк, вовсе не безмятежно, отгрыз ей голову одним единственным движением челюстей и побежал дальше, дальше, дальше…

3

Джек, затаив дыхание, изучал свое завоевание, как ребенок, кормящий из рук стеснительного лесного зверька, появившегося из травы.

Оно сверкало сквозь его пальцы, вспыхивая и потухая.

«В ритме моего сердца», – подумал он.

Оно казалось стеклянным, но создавало ощущение мягкости на ладонях. Он сжал шарик, и тот поддался под его пальцами. Искры света вырывались наружу из точек прикосновения в очаровательный фейерверк: чернильно-синее небо из-под левой руки, ярко красный цвет из-под правой. Он улыбнулся…

«Делая это, ты, возможно, убил миллионы людей – пожары, кровь, Бог знает, что еще. Вспомни о зданиях, разрушенных в Анголе, Нью-Йорке после…»

– Нет, Джек, – шептал Талисман, и он понял, почему Талисман поддался нежному давлению рук. Он был живой, конечно же, был живой. – Нет, Джек, все будет хорошо… все будет хорошо… ничего страшного не случится. Только верь, будь искренним, выносливым, сейчас не нужно колебаться.

Ощущение внутреннего и глубокого покоя.

«Радуга, радуга, радуга», – думал Джек и размышлял, сможет ли он когда-нибудь позволить исчезнуть этой чудесной игрушке.

4

На пляже под дощатым покрытием Гарднер в ужасе лежал на земле. Пальцы цеплялись за исчезающий песок. Он хныкал.

Морган перекатился к нему и сорвал рацию с плеча Гарднера.

– Оставаться снаружи! – выкрикнул он в нее, а потом понял, что забыл нажать кнопку «ВКЛЮЧЕНО». Он нажал. – ОСТАВАТЬСЯ! ЕСЛИ ВЫ ПОПЫТАЕТЕСЬ УЙТИ ИЗ ГОРОДА, ЧЕРТОВЫ СКАЛЫ ОБРУШАТСЯ НА ВАС! СПУСКАЙТЕСЬ ВНИЗ! ИДИТЕ КО МНЕ! ЭТО НИЧТО ИНОЕ, КАК ВЗРЫВНОЙ СПЕЦИАЛЬНЫЙ ТРЮК! СПУСКАЙТЕСЬ ВНИЗ! ВСТАНЬТЕ В ЦЕПЬ ВОКРУГ ПЛЯЖА! ТЕ ИЗ ВАС, КТО ПРИЙДЕТ, БУДУТ НАГРАЖДЕНЫ! А ТЕ, КТО НЕ ПРИЙДЕТ, УМРУТ В КОПЯХ И ШАХТАХ ПРОКЛЯТЫХ ЗЕМЕЛЬ! СПУСКАЙТЕСЬ ВНИЗ! НА ОТКРЫТОЕ МЕСТО! СПУСКАЙТЕСЬ ВНИЗ, ГДЕ НИЧТО НЕ СМОЖЕТ УПАСТЬ НА ВАС! СПУСКАЙТЕСЬ СЮДА, ЧЕРТ ПОБЕРИ!

Он отшвырнул рацию в сторону. Она раскрылась. Черви с длинными, скользкими телами начали извиваться оттуда тучами.

Он нагнулся и выкрикнул в воющее лицо Гарднера:

– Поднимайся, красавчик.

5

Ричард бессознательно закричал, когда стол, на котором он лежал, скинул его на пол. Джек услышал крик, это вывело его из состояния очарованного созерцания Талисмана.

Он осознал, что Черный отель сотрясает, как корабль в жестокую бурю. Когда он оглянулся, то увидел, как обсыпается штукатурка, обнажая балки. Балки раскачивались из стороны в сторону, как в ткацком станке. Белые клопы разбегались и расползались от чистого, ясного света Талисмана.

– Я иду, Ричард! – выкрикнул он и начал продвигаться вперед. Один раз его сильно тряхнуло, и он растянулся на полу, высоко вверх подняв сверкающую сферу, зная, насколько она уязвима. Если она сильно ударится, то может разбиться. А что случится потом, одному Богу известно. Он встал на одно колено, сильным толчком был сбит, но потом снова поднялся на ноги.

Внизу застонал Ричард.

– Ричард! Иду!

Сверху раздался перезвон колокольчиков. Он взглянул вверх и увидел люстру, раскачивающуюся, как маятник, все быстрее и быстрее. Это ее хрустальные подвески издавали такой звук. Джек все еще смотрел вверх, когда цепь, поддерживающая люстру, оборвалась и об пол ударилась сверкающая бомба, разбрызгивая осколки хрусталя.

Он повернулся и огромными прыжками ринулся из комнаты прочь, как комический актер, подражающий походке пьяного моряка.

Прочь по коридору. Его швырнуло сначала на одну стену, потом на другую. Каждый раз, когда он ударялся о стены, он вытягивал Талисман подальше от себя, как в колыбели, укачивая этот бело-голубой уголек.

«Ты никогда не пронесешь его вниз».

«Пронесу. Пронесу».

Он добрался до площадки, на которой боролся с черным рыцарем. Мир качнуло по-новому; Джек пошатнулся и увидел, как бешено катится по полу шлем.

Джек продолжал смотреть вниз. Ступени лестницы сотрясало бешеными толчками, Джека затошнило. Одна из ступенек полетела вверх, оставляя черное отверстие.

– Джек!

– Иду, Ричард!

«У тебя нет способа спуститься вниз по этим ступеням. Нет пути, детка».

«Есть. Есть».

Держа в руках драгоценный, хрупкий Талисман, Джек спускался вниз по лестнице, напоминавшей теперь арабский ковер-самолет, попавший в вихри торнадо.

Лестница качнулась, и он отлетел к той самой дыре, через которую упал рыцарский шлем. Джек вскрикнул и попятился от зияющего провала, прижимая к груди Талисман правой рукой, размахивая левой, пытаясь зацепиться за пустоту. Ступни его ног скользили в дыру, и он впал в забытье.

6

С начала землетрясения прошло пятнадцать секунд. Всего пятнадцать секунд, но потерпевшие от землетрясения могут сказать, что объективное время теряет свое значение во всех землетрясениях. Через три дня после разрушительного землетрясения в Лос-Анджелесе телерепортер спросил одного из оставшихся в живых, находившегося в самом эпицентре, как долго длилось землетрясение.

– Оно еще продолжается, – спокойно ответил тот.

Через шестьдесят две секунды после его начала, Понтвенутская возвышенность решила положиться на судьбу и превратиться в низменность. Скалы обрушились на город грязной лавиной, оставляя только каменный выступ более твердой породы, указывающий в направлении «Противостояния», как обвиняющий палец. Из новых впадин поднялся столб дыма, как похотливый пенис.

7

На пляже стояли, поддерживая друг друга, Морган Слоут и Солнечный Гарднер. Гарднер сорвал с плеча ружье. Несколько Волков с выпученными от ужаса и напряженного вглядывания в оптический прицел глазами присоединились к ним. Подходили другие Волки. Все они уже Изменились или Изменялись. Одежда болталась на них лохмотьями. Морган увидел, как один из них нырнул в землю и начал биться в ней, как будто земля была врагом, которого можно было убить. Морган отчужденно посмотрел на это безумие. Фургончик с надписью «ДИКОЕ ДИТЯ» с трудом продвигался по площади Понт Венути, на которой дети когда-то выклянчивали у своих родителей мороженое. Фургон прокатился к дальней стороне, перепрыгнул через тротуар, а потом загромыхал к пляжу, с трудом переваливаясь через борозды на своем пути. Последняя трещина провала разверзлась, и «ДИКОЕ ДИТЯ», убивший Томми Вудбайна, навсегда исчез в недрах земли. Вспышка пламени вырвалась наружу, когда взорвался его бензобак. Наблюдая, Слоут смутно припоминал слова своего отца о Последнем Пожаре. А затем земля сомкнулась.

– Будь внимательным, – крикнул он Гарднеру. – Кажется, это место собирается погрести его и превратить в лепешку, но если ему удастся выбраться, тебе нужно будет застрелить его, есть землетрясение или нет его.

– Мы поймем, если ОН разобьется? – провопил Гарднер.

Морган оскалился, как боров в капкане.

– Мы поймем, – сказал он. – Солнце станет черным.

Семьдесят четыре секунды.

8

Левой рукой Джек скреб по обломкам перил. Огненно полыхал Талисман на его груди, линии меридиан и параллелей, опоясывающие его, сияли ярко, как вольфрамовые нити в горящей лампочке. Ноги подкашивались, подошвы начали скользить.

«Падаю! Спиди! Я проваливаюсь в…»

Семьдесят девять секунд.

Прекратилось.

Внезапно все прекратилось.

Но только для Джека, как и для того несчастного, пережившего землетрясение в Лос-Анджелесе, оно все еще продолжалось. В уголках его сознания, земля все еще продолжала сотрясаться.

Он оторвался от перил и шагнул на середину лестницы. Джек тяжело дышал, лицо блестело от пота. Он укрывал яркую звезду Талисмана на груди, прислушиваясь к тишине.

Где-то что-то тяжелое, возможно шкаф или сервант, выведенное из состояния равновесия, с грохотом упало.

– Джек, пожалуйста! Кажется, я умираю, – раздался где-то стон Ричарда, беспомощный, как последнее издыхание.

– Ричард! Иду!

Он начал пробираться вниз по лестнице. Многие ступеньки отлетели или разбились, и ему приходилось перешагивать эти места, и он перешагивал, придерживая Талисман у груди одной рукой, другой скользя по разбитым перилам.

Вещи все еще падали. Звенело и разбивалось стекло. Где-то работал сливной бачок.

Регистрационная стойка из красного дерева в вестибюле треснула посередине. Двустворчатые двери распахнулись, и яркий поток света ворвался через них. Казалось, что старый, вытертый ковер шипел под этим светом.

«Тучи расступились, – подумал Джек. – Сияет солнце. Выйдем из этих дверей, Малыш-Риччи. Ты и я. Сильные, как жизнь, могучие, как гордость».

Коридор, ведущий мимо «Герон Бара» и столовой, напомнивший ему декорации из старой постановки «Сумеречной Зоны», был полностью искорежен. Он кренился то направо, то налево, вздымаясь волнами, напоминая спину верблюда. Джек освещал себе дорогу в темноте светом Талисмана, как самым большим светильником в мире.

Он ворвался в столовую и увидел лежащего на полу Ричарда в коконе из скатерти. Из носа у него струилась кровь.

Когда он подошел поближе, то увидел, что некоторые нарывы прорвались и белые насекомые прокладывали себе дорогу сквозь тело Ричарда, выкарабкиваясь на щеки. Пока он смотрел, одно из них выбралось прямо из носа.

Ричард жалобно застонал и соскреб его. Это был стон умирающего в агонии.

Рубашка его вздымалась от копошащихся под ней существ.

Джек ринулся к нему по разрушенному полу… и паук скользнул вниз, слепо болтаясь на волоске своей паутины.

– Фити фиор! – жужжал он скрипучим голосом. – Эй ты, фити фиор, положи его на место, положи, положи.

Не задумываясь, Джек поднял Талисман. Он вспыхнул ясным, белым, радужным огнем, и паук содрогнулся и почернел. А через секунду от него остался только развеваемый воздухом дымок.

Нет времени удивляться этому. Ричард умирает.

Джек подбежал к нему, упал возле него на колени и сорвал скатерть, покрывающую Ричарда, как простынь.

– Наконец-то все, приятель, – шептал он, стараясь не обращать внимание на копошение в плоти Ричарда. Он поднял Талисман, подумал, а потом поместил его на лоб Ричарда. Ричард слабо дернулся и попытался увернуться. Джек положил руку на тощую грудь Ричарда и придержал его. Сделать это было совсем не трудно. Послышалась вонь от сжигаемых Талисманом насекомых.

«Что теперь? Нужно сделать что-то еще, но что?»

Он оглядел комнату, взгляд наткнулся на зеленый шарик мрамора, который он оставил Ричарду, превращающийся в волшебное зеркало в другом мире. Он откатился, потому что мраморные шарики круглые, и это их занятие катиться. Шарики были круглыми, таким же был и Талисман.

В голове промелькнула еще одна мысль.

Придерживая Ричарда, Джек медленно прокатил Талисман вдоль всего его тела. После того, как он миновал грудь, Ричард прекратил сопротивление. Джеку показалось, что тот, возможно, потерял сознание, но ему хватило мгновенного взгляда, чтобы понять, что это не так. Ричард пристально смотрел на него в изумлении…

«… а язвы на его щеках исчезли! Кроваво-красные нарывы бледнели!»

Он покатил Талисман медленно вниз к талии Ричарда, подталкивая Талисман пальцами. Талисман ярко сиял, напевая прозрачную, бессловесную песню здоровья и исцеления. Джек сдвинул вместе тощие ноги Ричарда и покатил Талисман вниз к ступням ног. Талисман сверкал ярко-голубым., ясно-красным… желтым… зеленью июньской луговой травы.

А потом снова стал белым.

– Джек, – прошептал Ричард. – Это то, за чем мы пришли?

– Да.

– Он прекрасен, – сказал Ричард. Он поколебался. – Можно мне подержать его?

Джека пронзило мгновенное чувство жадности. Он рванул Талисман к себе. «Нет! Ты можешь разбить его! И, кроме того, он мой! Я пересек всю страну ради него! Я дрался за него с рыцарями! Ты не можешь иметь его! Мой! Мой! Мо…»

В его руках Талисман мгновенно похолодел и на мгновение, страшнее, чем мгновения всех землетрясений во всех мирах, он превратился в черный шар. Белое сияние исчезло. В его густой, штормовой внутренности он увидел Черный Отель. На его башенках, выступах, крышах куполов, как бы покрытых зловонными бородавками, кружились кабалистические символы: волки, вороны и изогнутые звезды.

– Может быть ты станешь новым Черным Отелем? – шептал Талисман. – Даже мальчик может стать Отелем… если он захочет.

Раздался чистый голос его матери:

«Если ты не хочешь поделиться им, Странник Джек, если не хочешь пожертвовать им ради своего друга, тогда тебе лучше оставаться там, где ты есть. Если не хочешь поделиться призом, даже не утруждай себя возвращением ко мне. Если не хочешь поделиться им, позволь мне умереть, дружок, потому что я не хочу жить такой ценой».

Вес Талисмана внезапно увеличился, как увеличивается вес мертвого тела. Но все-таки Джек поднял его и вложил в ладони Ричарда. Руки его были белыми и тощими, как у скелета… но Ричард легко удержал его, и Джек понял, что ощущение веса было его собственным воображением. Когда Талисман снова вспыхнул величественным белым светом, Джек ощутил, как чернота уходит из его собственной души. «Глубина обладания познается тем, с какой легкостью вы делитесь…»

Ричард улыбнулся, и эта улыбка сделала прекрасным его лицо. Джек и раньше видел Ричарда улыбающимся, но в его улыбке было что-то новое, невиданное прежде: это было спокойствие осознания и понимания. В белом излечивающем сиянии Талисмана он увидел, что лицо Ричарда, все еще бледное и истощенное, было радостным. Он прижал Талисман, как ребенка, к своей груди и улыбался Джеку, сияя глазами.

– Если это поезд на остров Сибрук, – сказал он, – я могу просто купить билет. Если мы когда-нибудь выйдем отсюда.

– Тебе лучше?

Улыбка Ричарда сияла, как свет Талисмана.

– Мирами лучше, – сказал он. – А теперь, помоги мне подняться, Джек.

Джек двинулся, чтобы приподнять его за плечи. Ричард протянул Талисман.

– Лучше возьми сперва это, – сказал он. – Я все еще слаб, а он хочет вернуться к тебе. Я чувствую это.

Джек принял Талисман и помог Ричарду встать. Ричард обнял Джека за плечи.

– Ты готов… приятель?

– Да, – ответил Ричард. – Готов. Но мне почему-то кажется, что наш морской плотик исчез, Джек. Я думаю, что слышал, как распался причал во время Большой Встряски.

– Мы выйдем через главный вход, – ответил Джек. – Даже если Господь Бог проложит переход над океаном из задних окон на пляж. Я все равно выйду через парадную дверь. Мы выйдем отсюда, как заплатившие постояльцы, Ричард. Кажется, я заплатил с избытком. Как ты думаешь?

Ричард одобрительно поднял вверх большой палец. Заживающие красные пятна все еще блестели на его теле.

– Я думаю, мы обязаны это сделать, – сказал он. – Поддержи меня, Джек.

Ричард обхватил Джека одной рукой за талию. Они оба направились по коридору.

На середине коридора Ричард увидел груду разбитого металла.

– Что это?

– Кофейные банки, – улыбаясь произнес Джек. – «Максвел Хауз».

– Джек, что же тебе пришлось…

– Не обращай внимания, Ричард, – произнес Джек. Он усмехался, ему было очень хорошо, но нервы снова были напряжены. Землетрясение окончилось… но оно все еще продолжалось. Их мог поджидать Морган. И Гарднер.

«Не обращай внимания. Пусть все идет своим чередом».

Они вошли в вестибюль, и Ричард в изумлении оглянулся на лестницу, на разбитую регистрационную стойку. Набитое чучело головы черного медведя уткнулось носом в шкафчики письменного стола, как бы вынюхивая что-нибудь вкусненькое: мед, например.

– Ого! – сказал Ричард. – Все основательно разрушено.

Джек подтолкнул Ричарда к двустворчатой двери и наблюдал, как тот жадно впитывает солнечные лучи.

– Ты действительно готов к этому, Ричард?

– Да.

– Твой отец там.

– Нет. Он мертв. Все, что находится снаружи… как ты называешь их? Его Двойник.

– О.

Ричард кивнул. Не смотря на близость Талисмана, он снова выглядел истощенным.

– Да.

– Кажется, нас ждет шквал артиллерийского огня.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Я люблю тебя, Ричард.

Ричард грустно улыбнулся.

– Я тоже люблю тебя, Джек. А теперь пойдем, пока я не потерял самообладание.

9

Слоут действительно верил, что он контролирует ситуацию, но, что было более важно, контролирует себя. Он думал так, пока не увидел собственного сына: ослабленного, больного, но ожившего, когда тот выходил из Черного Отеля, обняв Джека за шею и положив голову ему на плечо. Слоут также верил, что он контролирует свои чувства по отношению к отродью Фила Сойера. Именно из-за ненависти он упустил Джека сперва в павильоне Королевы, а потом на Среднем Западе. Господи, он спокойно пересек Огайо, его и там не схватили, а Огайо был в мгновении ока от Орриса, этого второго оплота Моргана. Но его гнев стал причиной неуправляемого поведения, поэтому мальчишке удались все его перелеты и переходы. Слоут подавил свой гнев, но теперь он снова с невероятной силой вырвался наружу. Это выглядело так, как будто кто-то подлил масла в тухнущий огонь.

«Его сын, все еще живой. А ЭТОТ, мой столь любимый сын, которому я собирался передать власть управления над мирами и вселенными, тянется к Сойеру за поддержкой и помощью».

Но это было еще не все. Сверкая и вспыхивая в руках Сойера, как звезда, упавшая на землю, мерцал Талисман. Даже отсюда Морган чувствовал его, как будто гравитационное поле планеты усилилось, давя на него, заставляя его сердце биться быстрее, как будто время ускорялось, высушивая его плоть, застилая и затуманивая его глаза.

– Он жжет, – вопил позади Гарднер.

Большинство Волков-оборотней, переживших землетрясение и вернувшихся к Моргану, теперь убегало, прижав лапы к мордам. Парочку оборотней безудержно рвало. На Моргана обрушился страх… а потом его ненависть, возбуждение, безумие, питавшее его грандиозные мечты о всемирном господстве – все эти чувства разорвали паутину ложного самоконтроля.

Он поднял руки к ушам и засунул большие пальцы глубоко во внутрь, так глубоко, что это причинило ему боль. А затем высунул язык, размахивая пальцами и корча рожи Мистеру Джеку Грязнотрахнутой Матери и уже Покойнику Сойеру. А через секунду верхние зубы лязгнули, как подъемная решетка в замке, и откусили кончик языка. Слоут даже не заметил этого. Он схватил Гарднера за грудки.

Лицо Гарднера побледнело от страха.

– Они вышли, он получил ЭТО, Морган… мой Господин… нам нужно бежать, мы должны бежать…

– ЗАСТРЕЛИ ЕГО! – провизжал Морган Гарднеру в лицо. Кровь брызгала с его прокушенного языка маленькими фонтанчиками. – ЗАСТРЕЛИ ЕГО, ТЫ, ЭФИОПСКИЙ ВЫРОДОК, ОН УБИЛ ТВОЕГО СЫНА! ЗАСТРЕЛИ ЕГО И ЗАСТРЕЛИ ЭТОТ ЧЕРТОВ ТАЛИСМАН! СТРЕЛЯЙ ПРЯМО ПО ЕГО РУКАМ И РАЗБЕЙ ЕГО!

Теперь Слоут начал приплясывать вокруг Гарднера, корча лицо в ужасных гримасах, засунув большие пальцы в уши и размахивая другими вокруг головы, высовывая и засовывая изо рта обкусанный язык.

Он был похож на кровожадного безумного ребенка: веселого, но все же внушающего ужас и дикий страх.

– ОН УБИЛ ТВОЕГО СЫНА! ОТОМСТИ ЗА СЫНА! ЗАСТРЕЛИ ЕГО! ТЫ ЗАСТРЕЛИЛ ЕГО ОТЦА, ТЕПЕРЬ ЗАСТРЕЛИ И ЕГО!

– Реуэл, – задумчиво произнес Гарднер. – Да, он убил Реуэла. Он самый грязный подонок из когда либо дышавших на этой земле. Все мальчики. Это аксиома. Но он… он…

Он повернулся к Черному Отелю и поднес винтовку к плечу. Джек и Ричард преодолели покореженную лестницу и начали спускаться вниз по широкой дорожке, которая несколько минут назад была ровной и гладкой, а теперь застыла безумными волнами. В телескопическом прицеле мальчики выглядели огромными, как трейлеры.

– ЗАСТРЕЛИ ЕГО! ЗАСТРЕЛИ ЭТО! – визжал Морган.

Дуло винтовки описывало круги, как и тогда, когда Гарднер готовился к расстрелу резинового плотика. А потом оно успокоилось. Джек нес Талисман возле груди. Пересечение прицела застыло над его вспыхивающим, кружащемся светом. Выстрел пройдет прямо сквозь него, разбивая его вдребезги, и солнце станет черным… «Но прежде, чем это произойдет, – подумал Гарднер, – Я увижу разорванную грудь этого грязного подонка».

– Он уже пушечное мясо, – прошептал Гарднер и стал нажимать курок.

10

С большим усилием Ричард приподнял голову, и его глаза заболели от блеска отраженного солнечного света.

Двое мужчин. Один склонил голову на бок, а второй исполняет бешеный танец. Снова вспышка света, Ричард все понял. Он понял… а Джек смотрел совсем в другую сторону. Джек смотрел вниз на скалы, где лежал Спиди.

– Джек, оглянись! – выкрикнул он.

Джек с удивлением оглянулся.

– Что…

Все произошло молниеносно. Джек даже ничего не понял. Ричард все видел, но так никогда и не смог объяснить, что же на самом деле произошло с Джеком. Солнце снова вырвалось из дула выстрелившей винтовки. Луч отраженного света теперь ударился в Талисман. И Талисман отразил и отослал его обратно прямо в стрелявшего. Именно так позже Ричард рассказывал Джеку, но это было все равно, что сказать, что Эмпайер Стейт Билдинг – высокое многоэтажное здание.

Талисман не просто отразил солнечную вспышку; он расширил и оттолкнул ее. Он отослал назад широкую ленту света, наподобие смертоносных лучей в картинах о космических войнах. Это длилось всего секунду, но это запечатлелось на сетчатке глаз Ричарда почти через час после происшедшего, сперва белый, потом зеленый, потом голубой и в конце, когда свет уже угасал, лимонно-желтый цвет солнечного сияния.

11

– Я сделаю из него пушечное мясо, – шептал Гарднер, а затем оптический прицел наполнился живым огнем. Разбилось толстое стекло линз. Дымящий, оплавленный осколок стекла вонзился Гарднеру в правый глаз. Пули взрывались в магазине винтовки. Один из обломков летящего металла снес Гарднеру почти всю правую щеку. Другие осколки и обломки стали летать вокруг Слоута в бешеном шторме, но не прикасаясь к нему. Три Волка остались с ними. Теперь двое из них скрутились в клубок. Третий лежал мертвый на спине, уставившись открытыми глазами в небо.

– Что? – ревел Морган. Окровавленный рот был открыт. – Что? Что?

Вид у Гарднера был сверхъестественный. Он отбросил ружье в сторону, и Слоут увидел, что все пальцы на его левой руке были оторваны и кровоточили.

Правой рукой Гарднер оттянул рубашку с какой-то легкой, дрожащей осторожностью. К поясу брюк были прикреплены ножны – узкий кармашек из хорошо выделанной кожи козленка. Из него он вытащил оправленный в хром кусок слоновой кости. Он нажал на кнопку, и тонкое семидюймовое лезвие выдвинулось из него.

– Отвратительные, – шептал он. – Плохие! – голос его начинал набирать силу. – Все мальчишки! Плохие! Это аксиома! ЭТО АКСИОМА! – Он побежал по пляжу к широкому тротуару перед отелем «Противостояние», туда, где стояли Джек и Ричард. Голос его усиливался, пока не перешел в безумный крик.

– ПЛОХИЕ! ДЬЯВОЛЫ! ОТВРАТИТЕЛЬНЫЕ! ПЛООООХИИИЕ!..

Морган постоял еще какое-то мгновение, потом схватился за ключ, висящий на его шее. Хватаясь за него, он, казалось, хватался за свои собственные, мечущиеся в бешеной панике мысли.

«Он пойдет к старому негру. Вот там я и схвачу его».

– ИИИИИИИ… – вопил Гарднер, выдвинув впереди себя нож.

Морган повернулся и побежал вниз по пляжу. Он был уверен, что все Волки-оборотни разбежались. Все слуги их покинули.

«Я позабочусь о Джеке Сойере и Талисмане. Я САМ позабочусь о них».