Текст книги "Столкновение миров"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Питер Страуб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 48 страниц)

Джек и Ричард слонялись, предоставленные самим себе в тот присущий всем курортам промежуток между обедом и коктейлем, когда само время, казалось, замедляет свой бег. Они ушли совсем недалеко и взобрались на поросший соснами холм, расположенный на тыльной стороне гостиницы. Внизу искрилась вода в огромном прямоугольном бассейне гостиницы, в котором плавно и умело плавала Лили Кавано Сойер, измеряя его длину вновь и вновь. За одним из столиков, поставленных у бассейна, сидел отец Ричарда в оттопыривающемся пушистом купальном халате и шлепанцах на босых ногах, успевая одновременно уплетать сэндвич с ветчиной, набирать номер и разговаривать по телефону, который он держал в другой руке.

– Неужели это то, чего ты хочешь? – спросил он Ричарда, который аккуратно сидел рядом с его распростертыми телесами и держал книгу «Жизнь Томаса Эдисона».

– Чего я хочу? Ты имеешь в виду от жизни, когда я вырасту и стану взрослым?

Казалось, этот вопрос привел Ричарда в небольшое замешательство.

– Это, конечно, здорово, но я не знаю, хочу я этого или нет.

– Ты знаешь, чего ты хочешь, Ричард? Ты всегда говорил, что хочешь стать химиком-исследователем, – сказал Джек. – Почему ты так говоришь? Что это значит?

– Это значит, что я хочу быть химиком-исследователем, – улыбнулся Ричард.

– Ты ведь знаешь, что я имею в виду, не так ли? Какой смысл быть химиком-исследователем? Ты думаешь это интересно? Ты думаешь, что сможешь лечить рак и спасти миллионы людских жизней?

Ричард смотрел на него широко открытыми, полными изумления, слегка увеличенными очками, которые он стал носить четыре месяца тому назад, глазами.

– Я не думаю, что когда-нибудь смогу вылечить рак, нет. Но даже не в этом смысл. Смысл в том, чтобы разобраться, по какой схеме работают вещи. Смысл в том, что вещи фактически на самом деле работают по определенной схеме, как бы это не выглядело, и эту схему можно выяснить.

– Схема.

– Да, но почему ты улыбаешься?

Джек усмехнулся.

– Ты, наверное, подумаешь, что я сошел с ума. Я хотел бы найти то, что придает всему этому, всем этим богатым ребятам, скачущим за мячами в гольф и орущим в трубки, что придает всему этому больной вид.

– Это не просто вид, это уже болезнь, – произнес Ричард без всякого оттенка иронии в голосе.

– Ты никогда не думал, что в жизни есть нечто большее, чем схема? – Он посмотрел на невинное скептическое лицо Ричарда. – А ты не хотел бы немного волшебства, Ричард?

– Ты знаешь, иногда я думаю, что ты хочешь хаоса, – сказал Ричард, немного покраснев. – По-моему, ты смеешься надо мной. Если ты хочешь волшебства, то полностью разрушаешь все, во что я верю. Фактически, разрушаешь реальность.

– А может быть, реальность не одна.

– В «Алисе в стране чудес», наверняка, – Ричард стал терять самообладание.

Он стал поспешно удаляться между сосен, и Джек только тогда понял, что этот разговор, на который подтолкнули его размышления над дневными Видениями, что этот разговор привел друга в бешенство. За считанные секунды более длинные ноги Джека догнали Ричарда.

– Я не смеялся над тобой, – сказал он. – Просто мне было немного интересно, почему ты всегда говоришь, что хочешь стать химиком-исследователем.

Ричард вдруг резко остановился и рассудительно посмотрел на Джека.

– Прекрати сводить меня с ума подобной ерундой, – сказал Ричард. – Это всего лишь Субрук-Айлендская болтовня. И так тяжело быть одним из шести или семи здравомыслящих людей в Америке, а если еще и мой лучший друг срывается со всех катушек…

С тех пор Ричард Слоут свирепел при первых же признаках фантастических умонастроений Джека и немедленно клеймил его «Сибрук-Айлендской ерундой».

4

К тому времени, когда Ричард вернулся из столовой, Джек, освеженный душем, с мокрыми волосами, облепившими череп, лениво перебирал книги, лежавшие на парте Ричарда. В то время, когда Ричард входил в комнату с внушительным количеством еды, завернутым в запятнанную жиром бумагу, Джек с интересом размышлял, будет ли предстоящий разговор приятнее, если на парте вместо «Органической Химии» и «Математических Загадок» будут лежать книги «Властелин Колец» и «Подводная лодка на плаву».

– Что было на обед? – спросил Джек.

– Тебе повезло. Цыплята, жареные по-южному. Это одно из самых немногих блюд, которое здесь подают и готовят просто отменно. – Он вручил жирный сверток Джеку.

Четыре больших куска цыпленка, покрытых приличным слоем теста, издавали практически непередаваемый по своей благостности и насыщенности аромат. Джек набросился на еду.

– И давно ты ел в последний раз? – Ричард передвинул очки на переносицу и сел на узкую кровать. Под твидовым пиджаком на нем был теплый, в коричневых узорах пуловер, аккуратно заправленный за пояс брюк.

Джек в замешательстве на мгновение задумался, возможно ли вообще было говорить о Территориях с кем бы то ни было, особенно с тщательно застегнутым на все пуговицы и аккуратно заправляющим пуловер за ремень брюк Ричардом.

– Последний раз я ел, – сказал он тихо, – вчера, около полудня. Я немного голоден, Ричард. Спасибо за принесенного цыпленка. Он превосходен. Это самый вкусный цыпленок, которого я когда-либо ел. Ты отличный парень, не побоялся быть исключенным за это.

– Ты думаешь это шутки, да? – нахмурившись, Ричард одернул пуловер. – Если кто-нибудь обнаружит тебя здесь, то меня, по всей вероятности, исключат. Так что ты не очень-то веселись. Нам нужно продумать, как отправить тебя обратно в Нью-Хэмпшир.

Наступило молчание, на какое-то мгновение оценивающий взгляд со стороны Джека, строгий взгляд со стороны Ричарда.

– Я знаю, что ты хочешь объяснить мне, что я делаю, Ричард, – сказал Джек с полным, набитым цыпленком ртом. – И поверь мне, это будет нелегко.

– Ты выглядишь по-другому, знаешь, – сказал Ричард. – Ты выглядишь… старше. Но это не все. Ты изменился.

– Я знаю, что я изменился. Ты бы тоже немного изменился, будь ты со мной с сентября месяца.

Он улыбнулся Ричарду, глядя на этого пай-мальчика в своей аккуратной одежде, и он знал, что никогда не сможет рассказать Ричарду о его отце. Он был просто не способен понять это. Он обнаружил это в ходе событий, так тому и быть, но у него в груди билось не сердце убийцы, чтобы решиться на подобное разоблачение.

Его друг все еще сердился, явно ожидая начала повествования.

Возможно, с целью оттянуть тот момент, когда ему придется убеждать рационального Ричарда в невероятном, Джек спросил:

– Что, парень из соседней комнаты покидает школу? С улицы я видел чемоданы на его кровати.

– Ну да, это интересно, – ответил Ричард. – Я в том смысле, что интересно в свете того, что ты сказал. Он уезжает, фактически, уже уехал. Я думаю, что кто-то должен приехать за его вещами. Один Бог знает, какую сказку ты сочинишь из того, но парнем в соседней комнате был Рауль Гарднер, сын этого священника, который заведовал тем приютом, из которого ты утверждаешь, что сбежал. – Ричард не обратил внимание на внезапный приступ кашля Джека. – Во многих отношениях могу уверить, что Рауль был явно ненормальным соседом и, наверное, никто здесь не сожалеет о его отъезде. Как только вышла в свет статья о том, что его отец заведует домом, в котором умирают дети, он получил телеграмму, приказывающую ему покинуть Тейер!

Джек прожевал кусок цыпленка, который стал у него поперек горла.

– От Солнечного Гарднера? У него был сын? И он был здесь?

– Он приехал в начале семестра, – с мягкостью продолжал Ричард. – Вот о чем я пытался раньше рассказать тебе.

Внезапно Джек почувствовал, что Тейерская Школа таит для него угрозу, он ощутил это тем образом, который никак не был понятен Ричарду.

– Садист, – сказал Ричард. – Иногда я слышал из комнаты Рауля действительно странный шум. А однажды там, на задней части двора, я увидел лежащего на мусорнике мертвого кота без глаз и ушей. Если бы ты увидел его, то подумал бы, что он тот человек, который может замучить кота. Мне казалось, что от него шел какой-то запах протухшей английской кожи. – Ричард замолчал и, выбрав подходящий момент, спросил:

– А ты, правда, был в Солнечном Доме?

– Тридцать дней. Это был ад. Что-то, очень похожее на него.

Он сделал вдох, глядя на хмурое, но уже наполовину убежденное выражение лица Ричарда.

– Тебе трудно будет это проглотить, Ричард, я это знаю. Но парень, который был со мной, был оборотнем. И останься он в живых, когда спасал мне жизнь, то был бы сейчас здесь.

– Оборотень. Шерсть на ладонях его рук. Превращение в кровожадного монстра, когда наступает полнолуние.

Ричард в раздумьи оглядел маленькую комнатку. Джек ждал, когда Ричард опять посмотрит на него.

– Ты хочешь узнать, что я делаю? Хочешь, чтобы я рассказал, почему еду автостопом через всю страну?

– Я начну кричать, если ты этого не сделаешь, – ответил Ричард.

– В общем, – сказал Джек, – я пытаюсь спасти жизнь моей матери.

Произнося эти слова, ему почудилось, что это предложение было исполнено удивительной ясности.

– Каким, к дьяволу, образом ты собираешься это сделать? – взорвался Ричард. – По всей вероятности, у твоей матери рак. И, как мой отец тебе уже объяснял, ей нужны врачи и наука… а ты отправляешься в дорогу? Чем ты собираешься спасти жизнь своей матери? Волшебством?

Джек почувствовал жжение в глазах.

– Верно, старина Ричард, – он приложил руку к увлажненным слезами глазам.

– Да ну, успокойся, правда… – сказал Ричард, в возбуждении теребя пуловер изо всех сил. – Не плачь, Джек, ну перестань, пожалуйста, я знаю, как это ужасно, я не собирался… просто так…

Ричард быстро и бесшумно пересек комнату и теперь неуклюже похлопывал по руке и плечу Джека.

– Со мной все в порядке, – сказал Джек. Он опустил руку. – Но это просто безумная фантазия, Ричард, неважно, чем это тебе кажется. – Он выпрямился на стуле. – Мой отец называл меня Странником Джеком, так же назвал меня и старик Спиди Паркер на Аркадия Бич.

Джек надеялся, что раскрывая перед ним душу, не ошибется, и его поймет друг; посмотрев в лицо Ричарду, он увидел, что интерес был неподдельным. Его друг выглядел обеспокоенным, нежным, открытым.

Джек начал свое повествование.

5

А вокруг двух мальчиков продолжалась своим чередом жизнь Нельсон Хауса, сочетающая в себе спокойствие и бурность одновременно тем образом, присущим только пансионам, оглашаемая криками, ревом и смехом. В комнате наверху раздавались приглушенные звуки ударников, сопровождаемые время от времени музыкой, в которой Джек в конце концов распознал диск Блу Ойстера Калта. Свой рассказ Ричарду он начал с описания дневных Видений. От Видений он перешел к Спиди Паркеру. Он рассказал о голосе, вещавшем ему из вращающейся воронки в песке. А затем рассказал Ричарду о том, как взял «волшебный напиток» Спиди и впервые перенесся в Территории.

– Но я думаю, что это было обычное дешевое вино, – сказал Джек. – Позже, когда оно закончилось, я обнаружил, что совершенно не нуждаюсь в нем для своих путешествий. Я мог бы делать это и сам.

– О'кей, – уклончиво ответил Ричард.

Он попытался как можно более правдиво описать Территории Ричарду: вид летнего дворца, особенность царящего там вневременного пространства, капитан Фаррен, умирающая Королева, вид которой натолкнул его на мысль о двойниках, Осмонд, сцену в деревне Все-Руки, Пограничную Дорогу, которая являлась Западной Дорогой. Джек показал Ричарду свою маленькую коллекцию священных предметов: медиатор для гитары, кусок мрамора и монету. Ричард просто повертел эти предметы в руках и молча вернул их Джеку. Затем он живо описал свое злополучное пребывание в Оутли. Ричард слушал повествование Джека об Оутли молча, но с широко открытыми глазами.

Описывая происшествие в зоне отдыха на шоссе 1–70 в западном Огайо, он тщательно обошел рассказом Моргана Слоута и Моргана Орриского.

Затем Джеку пришлось описать Вулфа таким, каким он впервые увидел его, эдакого сияющего великана в комбинезоне с нагрудничком; он почувствовал, как слезы вновь подступают к глазам. Он неподдельно ошеломил Ричарда своими слезами, которые не мог сдержать при рассказе о том, как пытался запихнуть Вулфа на попутки, признав в таком отношении к своему товарищу особую признательность и нежность за все. Он вновь пытался побороть рыдания, и на какое-то время ему это удалось. Джек смог рассказать до конца историю с первым перевоплощением Вулфа. И вновь плотина прорвалась. Его гнев изливался свободным потоком слез, потом подошел момент рассказа о Ферде Янклоффе, и глаза снова стали влажными.

Ричард долго ничего не говорил. Затем встал и принес чистый носовой платок из ящика бюро.

– Вот как все было, – закончил Джек. – По крайней мере, почти все.

– Что ты читал? Какие фильмы ты смотрел?

– Иди ты! – выпалил Джек. Он встал и пересек комнату, чтобы взять свой рюкзак, но Ричард догнал его и крепко сжал запястье.

– Я не думаю, что ты все это сочинил. Я не думаю, что ты вообще что-либо присочинил.

– Это так?

– Да. Я даже не знаю, что думаю на самом деле, но уверен в том, что ты не лжешь намеренно. – Он опустил руку и разжал пальцы. – Да, я верю в то, что ты был в Солнечном Доме, что у тебя был друг по имени Вулф, который там умер. Но извини меня, я не могу серьезно воспринимать эти Территории, и что твоим другом был оборотень.

– Ты думаешь, что я рехнулся, – заключил Джек.

– Я думаю, что у тебя есть проблемы. Но я не собираюсь звонить моему отцу и выпроваживать тебя отсюда. Если мы услышим, что мистер Хэйвуд делает ночной обход, ты можешь спрятаться под кровать.

В облике Ричарда появился налет начальственности. Упершись руками в бока, он критически осмотрел комнату.

– Тебе нужно отдохнуть. Я уверен, что это одна из проблем. В том ужасном Доме работа выжала из тебя все соки, и твое сознание помутилось, и теперь тебе нужен отдых.

– Нужен, – согласился Джек.

Ричард поднял задумчиво глаза.

– Очень скоро мне придется пойти на баскетбольную тренировку, но ты можешь здесь спрятаться, а позже, возвращаясь из столовой, я принесу еще немного еды. Главное, что тебе нужен отдых, и нужно вернуться домой.

Джек медленно произнес:

– Нью-Хэмпшир мне не дом.

Глава 30
Тейер становится странным

1

В окно Джек видел мальчиков в пальто, сгорбившихся от холода, снующих взад-вперед между библиотекой и остальными корпусами школы. Мимо прошел поспешным шагом с развевающимся за спиной шарфом Этеридт, старшекурсник, разговаривающий с Джеком в то утро.

Ричард достал твидовый пиджак из узкого стенного шкафа, расположенного рядом с кроватью.

– Ничто не заставит меня передумать, ты должен возвращаться в Нью-Хэмпшир. А сейчас мне нужно идти на баскетбол, в противном случае тренер Фрейзер сразу по возвращении накажет меня десятью партиями. Сегодня нас будет тренировать какой-то другой тренер, и Фрейзер сказал, что выгонит нас на улицу, если мы не придем играть. Тебе нужно что-нибудь из чистой одежды? У меня есть, по крайней мере, рубашка, которая подошла бы тебе. Отец прислал мне ее из Нью-Йорка, и «Братья Брунс» ошиблись размером.

– Давай посмотрим на нее, – предложил Джек.

Его одежда пришла в позорное состояние, так затвердев от грязи, что всякий раз, замечая это, Джек чувствовал себя Хлевом (персонажем из «Пинатс» («Гроши»)), который жил в пелене грязи и неодобрения. Ричард вручил белую, в упаковке, рубашку.

– Отлично, спасибо, – сказал Джек. Он вытащил ее из целлофана и принялся вытаскивать из нее упаковочные булавки. – Она будет почти в пору.

– Есть еще и пиджак, ты его тоже можешь примерить. Блейзер, который висит в углу шкафа. Примеришь его, хорошо? Ты можешь также взять один из моих галстуков. На случай, если кто-нибудь войдет. Скажешь, что ты из «Кантри Дей Святого Льюиса» по газетному обмену. В году у нас бывает два или три таких обмена. Наши ребята отправляются туда, их ребята приезжают сюда поработать над газетой другой школы. – Он направился к двери. – Перед ужином я приду проверить тебя.

К пластмассовому вкладышу в кармане пиджака были пристегнуты две шариковые ручки, и пиджак был застегнут на все пуговицы до единой. Нельсон Хаус затих на считанные минуты. Из окна Ричарда сквозь большие окна библиотеки Джек увидел ребят, сидящих за партами. Не было ни души ни на дорожках, ни на шуршащей пожухлой траве. Настойчиво прозвенел звонок, отмечая начало четвертой пары. Джек потянулся и зевнул. Чувство безопасности вернулось к нему. Вокруг него школа со всеми этими знакомыми ритуалами звонков, занятий и баскетбольными тренировками. Может быть, он сможет здесь остаться еще на денек и позвонить своей матери по одному из телефонов в Нельсон Хаусе. Он наверняка сможет отоспаться.

Джек подошел к шкафу и нашел блейзер там, где и сказал Ричард. На одном из рукавов все еще висела бирка. Слоут выслал его из Нью-Йорка, но Ричард так ни разу и не надел его. Как и рубашка, блейзер был на размер мал Джеку и слишком обтягивал плечи, но сам покрой был просторный, и манжеты белой рубашки на полдюйма выглядывали из рукавов.

Джек снял галстук с крючка внутри шкафа – красный с узором из синих якорей. Джек повязал галстук вокруг шеи и старательно завязал узел. Затем он посмотрел на себя в зеркало и громко рассмеялся. Джек увидел, что наконец-то у него получилось. Он посмотрел на новый красивый блейзер, на клубничный галстук, на белоснежную рубашку, на свои помятые джинсы. Вот он, почти как студент.

2

Как понял Джек, Ричард стал поклонником Джона Мак Фи, Льюиса Томаса и Стивена Джей Гауда. Он вытащил книгу «Перст Папы» из ряда книг на полке Ричарда, потому что ему понравилось название, и лег с ней на кровать.

Казалось, целую вечность Ричард не возвращается с тренировки. Джек вышагивал вперед и назад по маленькой комнатке.

Он понятия не имел, что могло задержать Ричарда, но его воображение рисовало ему одно бедствие за другим. Поглядев на часы в пятый или шестой раз, Джек вдруг заметил, что не видит студентов на школьном участке.

То, что случилось с Ричардом, произошло и со всей школой.

«День умер, – подумал Джек. – Ричард тоже как будто умер. Возможно, умерла вся школа Тейера, а он был разносчиком чумы, носителем смерти». Целый день после того, как Ричард принес ему из столовой цыпленка, он ничего не ел, но не чувствовал голода. Он сидел, оцепенев от страданий и всего пережитого. Где бы он ни появлялся, повсюду сеял разрушения.

3

Затем вновь в коридоре зазвучали шаги. С верхнего этажа Джек вновь стал различать: «тад-тад-тад», удар басовой гитары и затем вновь узнал в нем диск Блу Ойстера Калта. За дверью шаги замерли. Джек поспешил к двери.

На пороге стоял Ричард. Два мальчика с волосами пшеничного цвета и приспущенными галстуками заглянули и прошли дальше по коридору. В коридоре рок-музыку было слышно значительно лучше.

– Где ты был весь день? – стал требовать ответа Джек.

– Ну, все немного странно, – ответил Ричард. – Отменили дневные занятия. Мистер Дафри не разрешил ребятам даже подойти к своим шкафчикам в раздевалке. Затем нам всем пришлось отправляться на баскетбольную площадку, а это было еще более странно.

– Кто такой мистер Дафри?

Ричард посмотрел на Джека, словно тот только что вывалился из колыбели.

– Кто такой мистер Дафри? Он – наш директор. Ты совсем ничего не знаешь о нашей школе?

– Нет, но кое-что начинаю узнавать, – ответил Джек. – Что странного было в тренировке?

– Ты помнишь, как я говорил тебе, что сегодня ее должен был провести какой-то друг тренера Фрейзера? Ну, и он сказал, что накажет нас партиями, если мы не придем играть, и я подумал, что его друг что-то типа Аль Мигир, понимаешь, какой-то отчаянный баскетболист. В Тейерской школе не очень хорошие атлетические традиции. В общем, я думал, что на замену придет кто-то действительно особенный.

– Дай-ка, я догадаюсь. А новый парень не имеет никакого отношения к спорту?

Вздрогнув, Ричард поднял подбородок.

– Нет, – ответил он, – не имеет. – Он задумчиво посмотрел на Джека. – Он курил все время. У него грязные неопрятные волосы приличной длины. Он вовсе не похож на тренера. Сказать по правде, так он похож на тех, кому тренеры любят наступать на ноги. Даже глаза у него смешные. Бьюсь об заклад, что он покуривает травку. – Ричард одернул пуловер. – И я думаю, что вряд ли он что-нибудь знает о баскетболе. Он даже не заставил нас тренироваться по своим индивидуальным системам, что мы обычно делаем после разминки. Мы просто бегали и забрасывали мячи в корзины, а он на нас кричал, смеясь. Словно не видел в своей жизни ничего более смешного, чем зрелище играющих в баскетбол ребят. Ты видел хоть одного тренера, который считает спорт смешным занятием? Даже разминка была странной. Он просто сказал: «О'кей! Делайте зарядку» и закурил сигарету. Ни счета, ни ритма, каждый делал, что мог. Затем он сказал: «О'кей, побегайте немножечко». Он выглядел… просто дико. Завтра я, наверное, пожалуюсь тренеру Фрейзеру.

– Я не стал бы жаловаться ни ему, ни директору, – заметил Джек.

– Ага, понимаю, – сказал Ричард. – Мистер Дафри – один из них. Один из людей Территорий.

– Или работает на них, – закончил фразу Джек.

– Неужели ты не видишь, что все, что угодно, ты можешь подогнать под этот шаблон? Все, что идет не так. Это слишком просто. По этому шаблону можно объяснить все. Так и поступает сумасшедший человек. Он делает такие выводы, которых нет в действительности.

– И видит вещи, которых нет.

Ричард пожал плечами и, несмотря на беззаботность жеста, на его лице было страдальческое выражение.

– Верно.

– Минуточку, – сказал Джек. – Ты помнишь, как я рассказывал тебе о здании, которое разрушилось в Анголе, штат Нью-Йорк?

– Башни Рейнберда.

– Ну и память! Я думаю, что этот несчастный случай произошел по моей вине.

– Джек, ты…

Джек продолжал:

– Сумасшедший, я знаю. Слушай, никто не станет свистеть на меня, если мы выйдем и посмотрим вечерние новости?

– Вряд ли. Во всяком случае, большинство ребят сейчас занимаются. Но зачем?

«Потому, что я хочу знать, что здесь происходит, – подумал Джек. – Приятные маленькие пожары, мерзкие маленькие землетрясения – признаки того, что они переходят в этот мир за мною, за нами».

– Хочу сменить обстановку, дружище, – сказал Джек и пошел за Ричардом по коридору, выкрашенному в водянисто-зеленый цвет.