Текст книги "Столкновение миров"

Автор книги: Стивен Кинг

Соавторы: Питер Страуб
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 48 страниц)

Глава 24
Джек называет планеты

1

Еще одна неделя в Доме Солнечного Света прошла Божьими молитвами. Луна прибывала.

В понедельник улыбающийся Гарднер попросил мальчиков склонить головы и возблагодарить Бога за исцеление их брата Фердинанда Янклоффа. Ферд решил посвятить свою душу Господу, пока он лежал в больнице. Так сообщил Гарднер, сияя улыбкой. Ферд позвонил своим родителям и рассказал им о том, что Господь завоевывает его душу, и они молились о спасении его души, а затем в этот же самый день приехали и забрали его домой. «Умер и похоронен где-нибудь в промерзлых полях Индианы… или в Территориях, куда не в состоянии добраться ни одна инспекция штата».

Во вторник было слишком холодно, к тому же шел дождь, чтобы работать на Поле. Большинству мальчиков было разрешено остаться в своих комнатах спать или читать, но для Джека и Вулфа наступило изматывающее время придирок. Вулф непрерывно таскал мусор из сараев и амбара под проливным дождем. А Джеку пришлось чистить туалеты. Он предполагал, что Варвик и Кейси, которые назначили им делать это, считали, что дали самую грязную и неприятную работу. Было очевидно, что они никогда в жизни не сталкивались с мужским туалетом во всемирно известной «Оутлийской пробке».

Прошла еще одна неделя в Солнечном Доме. По этому поводу можно лишь тяжело вздохнуть.

Гектор Баст вернулся в среду, его правая рука была вся в гипсе, большое жирное лицо было настолько бледным, что веснушки выступали на нем ярко-рыжими пятнами.

– Врачи говорят, что я никогда не смогу снова шевелить пальцами, – сказал Гек Баст. – Ты и твой сопливый приятель поплатитесь за это, Паркер.

– Может быть, ты хочешь, чтобы со второй рукой случилось то же самое? – начал Джек… но испугался. В глазах Гека светилось не просто желание взять реванш, отомстить; в его глазах притаилось желание убить.

– Я не боюсь его, – процедил сквозь зубы Гек. – Сонни сказал, что они выбили из него спесь, пока он сидел в карцере. Сонни говорил, что он теперь будет делать все, только бы не попасть туда вторично. А что касается тебя…

Левый кулак Гека взметнулся в воздух. Но левой он бил более неуклюже, чем правой; Джек, ошеломленный яростной ненавистью этого парня, не успел заметить выпада. Его губы расплющились в тонкой улыбке под кулаком Гека. Он отскочил и ударился об стену.

Открылась дверь, и Билли Адамс заглянул в комнату.

– Закрой дверь, а то тебе тоже понадобится помощь! – взвизгнул Гек, и Адамс, все еще не привыкший к нападениям, поспешно удалился.

Гек двинулся к Джеку. Джек с силой оторвался от стены и поднял кулаки. Гек остановился.

– Да, вот это тебе по нраву, не так ли? – сказал Гек. – Драться с парнем, у которого только одна здоровая рука, и та – левая. – Его щеки пылали от гнева.

На третьем этаже послышались шаги, приближающиеся к лестнице. Гек взглянул на Джека.

– Это Сонни. Продолжай. Выходи. Мы покажем тебе, дружок, по чем фунт лиха. Тебе и твоему придурку, обоим. Преподобный Гарднер сказал, что дает нам полную свободу действий, пока ты не сообщишь ему о том, что он хочет знать, что бы это ни было.

Гек ухмыльнулся.

– Сделай мне одолжение, сопляк. Не говори ему.

2

«Они что-то вытянули из Вулфа, пока он сидел в карцере», – подумал Джек. После стычки с Геком Бастом в коридоре прошло шесть часов. Скоро раздастся звонок, созывающий на покаяние, но до сих пор Вулф спал непробудным сном на нижних нарах. А снаружи дождь продолжал вылизывать стены Солнечного Дома.

Это не было подлостью или предательством. Джек знал, что причиной тому был не только карцер. И даже не Солнечный Дом как таковой. Причиной был весь этот мир в целом. Просто Вулф тосковал по дому. Вулф утратил почти всю свою жизнерадостность. Теперь он очень редко улыбался и вообще перестал смеяться. Когда во время обеда Варвик кричал на него за то, что тот ест руками, Вулф раболепно съеживался от страха.

«Это произойдет скоро, Джеки. Потому что я умираю. Вулф умирает».

Гек Баст сказал, что он не боится Вулфа, да и на самом деле, не осталось ничего, чего можно было бы опасаться; казалось, что изувеченная рука Гека была последним проявлением воли и силы, на которые был способен Вулф.

Зазвонил колокол, созывающий на исповедь.

В тот вечер, после исповеди и ужина, когда Вулф и Джек вернулись в свою комнату, то обнаружили, что обе их постели абсолютно промокли от мочи. Джек подошел к двери, нашел ее открытой и увидел Сонни, Варвика и громилу по имени Ван Зандт, стоящих в коридоре. Они просто заходились от смеха.

– Кажется, мы ошиблись комнаткой, ссыкун, – сказал Сонни. – Нам показалось, что это туалет, судя по запаху, который постоянно доносится отсюда.

Ван Зандт чуть не задохнулся, смеясь над этой репликой.

Джек долго и внимательно разглядывая их лица, и Ван Зандт перестал смеяться.

– На кого это ты смотришь, ссыкун? Хочешь, чтобы я расквасил тебе нос?

Джек закрыл дверь, оглянулся и увидел, что Вулф заснул на своей мокрой подстилке прямо в одежде. Борода Вулфа снова пробивалась, но его лицо все еще было бледным. Это было лицо больного человека.

«Оставь его в покое, – озабоченно подумал Джек. – Если он настолько устал, то пусть спит на этом. Нет. Ты не позволишь ему спать на этой загаженной постели. Ты не позволишь!»

Джек медленно подошел к Вулфу, с трудом растолкал его, поднял с мокрого, вонючего матраца, заставил раздеться. Они уснули, обнявшись, на полу.

В четыре часа утра открылась дверь, и в комнату вошли Сонни и Гек. Они растолкали Джека и почти поволокли его вниз в кабинет Гарднера.

Гарднер сидел, положив ноги на стол. Он был тщательно одет, несмотря на ранний час. Позади него висела картина, изображающая Иисуса, идущего по воде, в то время, как его ученики застыли от удивления. Справа от него находилось окно, через которое виднелась притемненная студия, где Кейси трудился над своими дурацкими изобретениями. Тяжелая связка ключей была прикреплена к поясу Гарднера. Ключи, вернее, увесистая часть их, покоилась у него на ладони. Разговаривая, он играл ими.

– Ты не сделал ни единственного признания с тех пор, как появился здесь, Джек, – произнес Гарднер. Тон его голоса был умеренно укоризненным. – Покаяние полезно для души. Без покаяния мы не можем спастись. О, разумеется, я не говорю об идолопоклонной, бездумной исповеди католиков. Я говорю об исповеди и покаянии перед своими братьями и Спасителем.

– Я исповедуюсь только перед Спасителем, если вам, конечно, не все равно, – спокойно и уравновешенно ответил Джек и, несмотря на свой страх и неуверенность, не смог не заметить выражение ярости, появившееся на лице Гарднера.

– Нет, мне не все равно! – выкрикнул Гарднер.

Боль пронзила Джеку почки, и он рухнул на колени.

– Думай, как ты разговариваешь с Преподобным Гарднером, сопляк, – произнес Сонни. – Любой из нас в состоянии защитить его.

– Господь воздаст за твою любовь и преданность, Сонни, – важно провозгласил Гарднер. И снова переключил внимание на Джека.

– Поднимайся, сынок.

Джек попытался подняться, придерживаясь за край великолепного стола из цветного дерева.

– Как твое настоящее имя?

– Джек Паркер.

Он увидел, что Гарднер незаметно кивнул, и попытался увернуться, но было уже поздно. Новая волна боли охватила почки. Он застонал и снова рухнул вниз, раскровив лоб об угол стола Гарднера.

– Откуда ты, дерзкий обманщик, наглый сын дьявола?

– Пенсильвания.

Боль медленно растекалась по верхней части бедра. Он скорчился на великолепном персидском белом ковре, прижав колени к груди.

– Поднимите его.

Сонни и Гек выполнили приказ.

Гарднер засунул руку в карман белого пиджака и достал зажигалку фирмы «Зиппо». Он нажал на колесико, вырвалось пламя. Затем очень медленно поднес огонь к лицу Джека. Девять дюймов. Джек ощутил сладковато-едкий запах газа. Шесть дюймов. Теперь он почувствовал тепло. Три дюйма. «Еще один дюйм, а может быть и полдюйма – и неприятные ощущения превратятся в боль». В сумасшедших глазах Гарднера запрыгали искорки удовольствия. Его губы дрожали от попытки скрыть улыбку.

– Ха, – дыхание Гека было разгоряченным, от него несло прогнившим перцем. – Сделай это!

– Откуда я тебя знаю?

– Я никогда раньше не видел вас, – прошептал Джек.

Огонь придвинулся ближе. Глаза Джека начали слезиться, он почувствовал, как огонь опалил его кожу. Он попытался откинуть голову назад, но Сонни Сингер подтолкнул ее вперед.

– Где я встречал тебя? – проскрипел Гарднер.

Огонь зажигалки танцевал, каждая искра была копией другой.

– Последний шанс!

«Скажи ему, ради Бога, скажи!»

– Если мы когда-либо и встречались, то я не помню этого, – прохрипел Джек. – Возможно, в Калифорнии…

Зажигалка щелкнула, Джек вздохнул с облегчением.

– Отведите его обратно, – приказал Гарднер.

Они подтолкнули Джека к двери.

– Это не поможет тебе, ты знаешь, – сказал Гарднер. Он отвернулся, и теперь показалось, что он медитирует на изображение Христа, ступающего по воде.

– Я выбью из тебя ответ. Если не сегодня, так завтра. А если не завтра, так послезавтра. Почему бы тебе самому не облегчить свою участь, Джек!

Джек ничего не ответил. Через секунду он почувствовал, как ему заломили руку за спину. Он вскрикнул от боли.

– Расскажи ему! – прошептал Сонни.

И какая-то часть Джека захотела сделать это. Не потому, что ему было больно, а потому…

– …потому что покаяние полезно для души.

Он помнил грязный королевский двор, он помнил этого самого человека, только в другой одежде, спрашивающего, кто он такой, вспомнил свои мысли: «Я расскажу тебе все, что ты хочешь знать, если ты только перестанешь пронзать меня своими бесноватыми глазами, будь уверен, потому что я всего-навсего ребенок, именно так и поступают дети, они рассказывают, они все рассказывают…».

Затем он вспомнил голос своей матери, этот грудной голос, спрашивающий его, уж не собирается ли он сдаться этому типу.

– Я не могу рассказать тебе того, чего не знаю, – ответил он.

Губы Гарднера скривились.

– Отведите его обратно в его комнату.

3

– Еще одна неделя в Солнечном Доме прошла, и можно сказать: «Аминь!», дорогие братья и сестры!

Просто еще одна томительно длинная неделя.

Джек задержался на кухне, в то время, как другие приносили свои тарелки после завтрака и уходили. Он прекрасно осознавал, что его могли избить за это… но теперь это соображение казалось недостойным внимания. Всего тремя часами раньше Солнечный Гарднер чуть не сжег ему губы. Ненависть. Слепая ненависть. Он увидел это в сумасшедших глазах мужчины, понял по биению сердца этого ненормального. После подобного испытания, перспектива быть избитым не казалась такой уж страшной.

Форма повара Рудольфа была такой же серой, как и низкое ноябрьское лето. Когда Джек тихонько окликнул его по имени, Рудольф взглянул на него налитыми кровью глазами. От него сильно разило дешевым виски.

– Тебе бы лучше убраться отсюда, новичок. Они усиленно следят за тобой.

«Скажи мне то, чего не знаю я».

Джек нервно оглянулся на допотопную посудомоечную машину, которая кряхтела, вздыхала и позвякивала, обдавая паром из своей драконьей пасти мальчиков, подходивших к ней. Казалось, что они не смотрят на Джека и Рудольфа, но Джек знал, что «казалось» – очень ненадежное слово. Кто-нибудь да донесет. Конечно. В Солнечном Доме они забирают у тебя все, и доносы заменяют то, чего они тебя лишили.

– Мне необходимо выбраться отсюда, – сказал Джек. – Мне и моему большому другу. Сколько ты возьмешь за то, чтобы посмотреть в другую сторону, пока мы проскользнем в черный ход?

– Больше, чем ты сможешь заплатать мне, даже если ты сможешь добраться до тех сокровищ, которые они забрали у тебя, когда ты попал сюда, приятель, – ответил Рудольф.

Смысл его слов был жестоким, но в его взгляде проскальзывало сочувствие.

«Да, конечно, все пропало, все. Медиатор, серебряный доллар, большой обломок мрамора, шесть долларов… все пропало. Запечатано в конверте и спрятано где-то, возможно, что в кабинете Гарднера внизу. Но…»

– Послушай, я дам тебе долговую расписку.

Рудольф усмехнулся.

– Долговая расписка от того, кто находится в этом логове воров и наркоманов, это просто смешно, – сказал он. – Можешь подтереть ею свою задницу, дуралей.

Джек обратил всю свою новую волну сил, которая появилась в нем, на Рудольфа. Он умел прятать ее, эту новую силу, до определенного момента, по крайней мере, но сейчас он позволил проявиться ей во всей своей красе, и увидел, что Рудольф отступил перед ней, его лицо мгновенно стало встревоженным и растерянным.

– Моя долговая расписка – надежная вещь, и ты знаешь это, – медленно и с ударением на каждый слог произнес Джек. – Дай мне свой адрес, и я перешлю тебе чек. Сколько? Ферд Янклофф говорил, что за два бакса ты отправил письмо кое-кому. Достаточно ли будет десяти долларов, чтобы ты посмотрел в сторону, пока мы совершаем прогулку?

– Ни за десять, ни за двадцать, ни даже за сто, – медленно ответил Рудольф.

Теперь он смотрел на Джека с печалью, и этот взгляд поразил его до глубины души. Именно этот взгляд, как ничто другое, может быть даже больше, рассказал ему о том, как сильно они с Вулфом влипли.

– Да, я делал это раньше. Иногда за пять баксов, а иногда, хочешь верь, хочешь не верь, бесплатно. Я сделал бы это задаром для Ферди Янклоффа. Он был хорошим парнишкой. Эти сумасшедшие… – Рудольф поднял свой огромный красный кулак и погрозил стене, облицованной зеленым кафелем. В дверях он увидел Мортона, этого вечно избиваемого щенка, смотрящего на него. Рудольф угрожающе взглянул, и Мортон быстренько отвел взгляд.

– Тогда объясни, почему нет, – растерянно спросил Джек.

– Потому, что я боюсь, приятель, – ответил Рудольф.

– Что это значит? В тот вечер, когда я прибыл сюда, и Сонни попытался причинить тебе неприятности…

– Сингер! – Рудольф сделал нетерпеливый жест рукой. – Я не боюсь Сингера, Баста. Не важно, что он такой огромный. Это из-за него я боюсь.

– Гарднер?

– Он сам дьявол во плоти, – произнес Рудольф. Он поколебался, а потом добавил: – Я расскажу тебе о том, о чем не рассказывал ни единой живой душе. Как-то он запоздал с моей зарплатой, и я спустился вниз в его кабинет. Обычно я не люблю ходить туда, но в этот раз мне пришлось… ну, я вынужден был встретиться с ним. Мне срочно нужны были деньги, понимаешь, о чем я говорю? И я увидел его, спускающимся вниз по коридору в кабинет, поэтому я знал, что он там. Я пошел вниз и постучал в дверь, и дверь распахнулась, когда я стучал, потому что была неплотно прикрыта. И знаешь что, приятель? Его там не было.

Голос Рудольфа становился все тише и тише, пока он говорил, так что теперь Джек еле улавливал шепот повара, перекрываемый шумом посудомойки. Одновременно, глаза его расширялись, как глаза ребенка, очнувшегося после страшного сна.

– Я подумал, что он находится в студии звукозаписи, которую они устроили здесь, но и там его не было. Он не мог пройти в часовню, потому что там не было двери, ведущей в часовню. Из его кабинета одна дверь выходит наружу, но она была закрыта и задвинута на задвижку изнутри. Куда же он мог подеваться, приятель? Куда он исчез?

Джек, который знал ответ, не мигая, смотрел на Рудольфа.

– Я думаю, что он дьявол во плоти, и у него там есть ход для сообщения с их штабом, – сказал Рудольф. – Я бы хотел помочь тебе, но не могу. Во всем мире не наберется достаточно денег, чтобы я встал на пути у Гарднера. А теперь проваливай отсюда. Может быть, они и не заметили, что ты пропал.

Но, конечно же, они заметили. Когда он выходил из дверей, Варвик навис над ним и пихнул Джека в спину руками, сжатыми в один гигантский кулак. Когда он пошел дальше, спотыкаясь и натыкаясь на столы, по опустевшей столовой, как чертик из табакерки непонятно откуда появился Кейси и подставил ему подножку. Джек не успел среагировать. Он споткнулся о ногу Кейси, ноги Джека запутались, и он упал, опрокидывая стулья. Он поднялся, пытаясь подавить слезы стыда и злости.

– Нежелательно, чтобы ты так медленно относил свои тарелки, сопляк, – сказал Кейси. – Ты поплатишься за это.

Варвик ухмыльнулся.

– Ха-ха-ха. А теперь иди наверх. Грузовики уже ожидают.

4

Его разбудили в четыре часа утра и снова отвели в кабинет Солнечного Гарднера.

Гарднер оторвался от Библии и посмотрел на него так, как будто был удивлен увидеть его.

– Готов к исповеди, Джек Паркер?

– Мне не в чем…

Снова зажигалка. Пламя, танцующее в одном дюйме от кончика его носа.

– Признайся, где мы встречались?

Пламя танцевало совсем рядом.

– Я собираюсь добиться от тебя признания, Джек, где? Где?

– На Сатурне! – завопил Джек. Это было все, что он мог придумать. – Уран! Меркурий! Где-нибудь на шлейфе астероидов! О! Ганимед! Дея!..

Боль, оглушающая, свинцовая и истязающая его, заполнила нижнюю часть тела, когда Гектор Баст сунул свою огромную руку Джеку в пах и сжал его яички и член.

– Вот так, – произнес Гек Баст, удовлетворенно улыбаясь. – Разве ты не так делаешь, чтобы кончить, чертово посмешище?

Всхлипывая, Джек медленно терял сознание.

Гарднер склонился над ним, лицо его было спокойным, почти блаженным.

– В следующий раз мы прихватим сюда твоего дружка, – мягко сказал Гарднер. – И с ним-то я уже не буду церемониться. До завтрашней ночи. Подумай об этом, Джек.

«Но завтра ночью, – решил Джек, – их с Вулфом уже не будет здесь».

Если только Территории еще существуют, то тогда Территории станут их спасением…

…если только он сможет переместиться туда.

Глава 25
Джек и Вулф попадают в ад

1

Им нужно будет перелететь с нижнего этажа. Он сконцентрировался на этой мысли больше, чем на вопросе: смогут ли они вообще совершить перелет. Проще бы было сделать это в комнате, но ободранная, малюсенькая комната, которую он делил с Вулфом, находилась на третьем этаже в сорока футах над землей. Джек не знал наверняка, как топография и география Территорий соотносится с топографией и географией Индианы, но он не собирался полагаться на случай и рисковать своей шеей.

Он объяснил Вулфу, что им нужно было ЭТО сделать.

– Ты понял?

– Да, – апатично ответил Вулф.

– После завтрака ты идешь в туалетную комнату через общий зал. Зайдешь в первую кабинку. Если никто не обратит внимание, что ты вышел, то я тоже пойду. И мы вернемся назад в Территории. Повтори, как ты будешь действовать?

Вулф повторил все слово в слово.

– Все правильно, Джеки?

– Абсолютно верно, – ответил Джек.

Он положил руку на плечо Вулфа и сжал его. Вулф грустно улыбнулся. Джек поколебался и сказал:

– Извини, что я втянул тебя во все это. Это моя вина.

– Нет, Джек, – добродушно ответил Вулф. – Мы попробуем. Возможно…

Маленький огонек надежды загорелся в печальных глазах Вулфа.

– Да, – сказал Джек, – возможно.

2

Джек был слишком испуган и взволнован, чтобы хотеть есть, но подумал, что этим может привлечь к себе внимание, если не прикоснется к еде. Он с усилием запихнул в себя яйца и картофель, которые по вкусу напоминали опилки, и даже заставил себя проглотить жирный кусок бекона.

Погода окончательно установилась. Прошлой ночью ударил легкий морозец, и камни на Дальнем Поле превратились в огромные куски шлака, вмерзшие глубоко в землю.

Тарелки унесли на кухню.

Мальчикам разрешили вернуться в общую комнату, пока Сонни Сингер, Гектор Баст и Энди Варвик получали наряды на сегодняшний день.

Они сели кружком, тупо уставившись в пол. У Педерсона был новый номер журнала, который издавала организация Гарднера «Солнечный свет Господа». Он лениво переворачивал страницы, каждый раз поглядывая на мальчиков.

Вулф вопросительно взглянул на Джека. Джек кивнул. Вулф поднялся и выскочил из комнаты. Педерсен поднял голову, увидел Вулфа, пересекающего комнату и направляющегося к туалетной комнате, затем снова углубился в чтение своего журнала.

Джек мысленно досчитал до шестидесяти, потом заставил себя еще раз досчитать до шестидесяти. Это были самые длинные минуты в его жизни. Он до смерти боялся, что Сонни и Гек могут вернуться в общую комнату и прикажут всем выходить к машинам для погрузки, а он хотел попасть в уборную прежде, чем это произойдет. Но Педерсен не был глуп. Если Джек сразу же последует за Вулфом, то Педерсен сможет и заподозрить что-то.

Наконец, Джек поднялся и направился через комнату к двери. Казалось, что она находится невообразимо далеко, а его ноги, налившиеся пудовой тяжестью, почти не приближали его к цели; это было похоже на оптический обман.

Педерсен поднял голову.

– Куда это ты направился, сопляк?

– В туалет, – ответил Джек. Язык у него прилип к небу. Он слышал, что от страха обычно пересыхает в горле, но язык?

– Они придут через минуту, – произнес Педерсен, кивая в направлении коридора, где находились ступени, ведущие вниз к часовне, студии и кабинету Гарднера.

– Лучше потерпи и увлажни Дальнее Поле.

– Мне хочется по-большому, – в отчаянии выдавил из себя Джек.

«Конечно. А возможно, ты со своим ублюдком-другом хотите перепихнуться перед началом рабочего дня. Просто, чтобы взбодрить себя. Иди на свое место».

– Ну, ладно, иди уж, – сурово произнес Педерсен. – Только не стой здесь и не оглашай это на весь свет.

Он снова углубился в чтение журнала. Джек пересек комнату и вошел в туалет.

3

Вулф вошел не в ту кабинку. Через щель под дверью безошибочно были видны его огромные, грязные башмаки. Джек толкнул дверь кабинки. Кабинка была слишком тесна для двоих, он задыхался от крепкого, почти звериного запаха, исходящего от Вулфа.

– Ладно, – сказал Джек. – Давай попробуем.

– Джек, я боюсь.

Джек рассмеялся.

– Я тоже боюсь.

– Как же мы…

– Я не знаю. Дай мне свои руки. Похоже, что начало было не так уж и плохо.

Вулф вложил свои волосатые руки, почти лапы, в ладони Джека, и Джек почувствовал, как сверхъестественная сила перетекает из них к нему.

Даже после всего пережитого сила Вулфа не исчезла. Просто она ушла вовнутрь, как иногда прячется весна в засушливый, жаркий сезон.

Джек закрыл глаза.

– Хочу вернуться назад, – произнес он. – Хочу вернуться назад, Вулф. Помоги мне!

– Конечно, – выдохнул Вулф. – Если смогу, Вулф!

– Здесь и сейчас.

– Прямо здесь и сейчас!

Джек сильно сжал руки-лапы Вулфа. Он почувствовал запах лизола. Откуда-то донесся звук едущей машины. Зазвонил телефон. Он подумал: «Я пью волшебный напиток. Мысленно я пью его, здесь и сейчас я пью его, я вдыхаю его запах, такой густой и терпкий, я ощущаю его вкус. Я чувствую, как он растекается по моему горлу…»

Когда вкус наполнил все горло, земля зашаталась под ними. Вулф вскрикнул:

– Это сработало, Джек!

На какое-то мгновение этот возглас вывел его из состояния силовой концентрации, и ему даже показалось, что все это ерунда, просто трюк, похожий на попытку заснуть, считая овец. Мир снова стал устойчивым. Запах лизола отступил, как в тумане. Он услышал, как кто-то спрашивает по телефону:

– Алло, кто говорит?

«Не обращай внимания, это не обман, вовсе не фокус – это магия. Это волшебство, и я уже проделывал подобное раньше, когда был малышом, и я могу повторить это сейчас, об этом говорил мне Смотритель, об этом говорил мне и слепой певец по прозвищу Снежок. МАГИЧЕСКИЙ НАПИТОК У МЕНЯ ВНУТРИ. ОН ВО МНЕ САМОМ».

Он напряг всю свою силу, всю свою волю… та легкость, с которой они переместились, была просто ошеломляющей, как если бы гранитная скала, о которую им предстояло разбиться, оказалась подделкой из папье-маше, не причинившей им никакого вреда.

4

Джек, крепко зажмуривший глаза, почувствовал, как будто пол сперва раскололся под ногами… а потом абсолютно исчез.

«О черт, мы куда-то проваливаемся», – растерянно подумал он.

Но это не было падением в полном смысле этого слова, а просто медленное скольжение. Через мгновение он и Вулф твердо стояли на ногах, но не на цементном полу туалета, а в грязи.

Пары серы смешивались с тошнотворным запахом, похожим на вонь испарений нечистот. Это был запах смерти, и Джек подумал, что это обозначает конец всем его надеждам.

– Джейсон! Что это так воняет? – застонал Вулф. – О, Джейсон, этот запах, не могу оставаться здесь, Джеки, не могу оставаться…

Джек открыл глаза. В тот же самый момент Вулф вырвался из его рук и с закрытыми глазами стал на ощупь продвигаться вперед. Джек заметил, что огромные башмаки Вулфа исчезли и его одежда превратилась в комбинезон, в котором Джек привык видеть пастуха. Очки в стиле Джона Леннона исчезли. И…

…и Вулф продвигался на ощупь к краю пропасти, от которой его теперь отделяло всего четыре шага.

– Вулф! – заорал Джек и обхватил Вулфа руками за талию. – Нет, Вулф!

– Джеки, я не могу остаться, – завыл Вулф. – Эта Шахта, одна из многочисленных Шахт, которые Морган соорудил в этих местах. Я слышал, что Морган сотворил их, я ощущаю запах…

– Вулф, там пропасть, ты сорвешься вниз!

Вулф открыл глаза. Челюсть у него отвисла, когда он увидел дымящуюся бездну, распростертую у его ног. В ее клубящихся, бездонных глубинах пылал огонь, как пылающие глаза больного лихорадкой человека.

– Шахта, – застонал Вулф. – О Джеки, это Шахта. Преисподняя Черного Сердца. Черная Сердцевина Мира. Не могу остаться, Джеки, это самое ужасное место на свете.

Первой трезвой мыслью Джека, когда они с Вулфом стояли на краю Шахты, глядя в бездну ада или Черной Сердцевины Мира, было то, что география Территорий и Индианы не совсем совпадают. Здесь не было соответствующего Солнечному Дому места. И не было соответствия этой скалистой, отвратительно-ужасной Шахте в Солнечном Доме.

«Четыре шага вправо, – неожиданно подумал Джек с холодеющим душу ужасом, – просто четыре шага вправо. И, если бы Вулф сделал то, что я сказал ему…»

Если бы Вулф сделал все так, как сказал ему Джек, они бы опустились из первой кабинки. А если бы они сделали это, то переместились бы на Территории как раз в эту пропасть.

Силы покинули его. Он снова прижался к Вулфу, на этот раз уже за поддержкой.

Вулф отсутствующе поддержал его, его широко открытые глаза светились ярко-оранжевым светом. Лицо выражало растерянность и страх.

– Это Шахта, Джеки.

Шахта была похожа на огромную открытую молибденовую копь, которую они когда-то посетили с матерью во время своего отдыха в Колорадо три зимы назад. Они отправились кататься на лыжах в Вейл, но однажды был такой холодный день, что они решили съездить на экскурсию на молибденовый рудник, расположенный неподалеку от городишка Сайдвиндер.

– Мне это напоминает Геенну, Странник Джек, – сказала она тогда, и ее лицо, выглядывающее из разукрашенного морозом окна автобуса, было задумчивым и печальным.

– Как бы я хотела, чтобы они закрыли такие места, каждое из таких мест. Они разжигают огонь и разрушают землю. Это Геенна.

Из глубины Шахты поднимались густые клубы едкого дыма. Стены были испещрены толстыми прожилками какого-то ядовито-зеленого металла. Она была, возможно, в полумиле от них. Дорога, ведущая вниз, спускалась спиралью по окружности Шахты. Джек смог даже разглядеть фигуры, с трудом бегущие вверх и вниз по этой дороге.

В какой-то степени это была тюрьма, точно такая же, как и Солнечный Дом, и здесь были заключенные и тюремщики. Заключенные были голыми, попарно впряженными в вагонетки, наподобие волов. Тележки были доверху загружены глыбами этой зеленой, какой-то грязно-жирной руды. Их лица были искажены гримасами покорности и боли, почерневшие от копоти и покрытые кровоточащими язвами и шрамами.

Надсмотрщики двигались за ними, и Джек с ошеломлением увидел, что это не люди; ни в коем разе их нельзя было назвать даже человекоподобными. Они были скрючены и сгорблены, вместо рук у них были клешни, а уши торчали, как у мистера Спока. «Боже, это же чудовища! – подумал он. Это все напоминало ему монстров из ночных кошмаров, изображенных на стенах соборов Франции. – Мама купила альбом с репродукциями, и я даже подумал, что мы собираемся посетить эту страну, чтобы посмотреть на них, но она раздумала после того, как мне приснился кошмарный сон, и я обмочился в постель. Неужели они пришли отсюда? Неужели кто-то видел их? Кто-то из Средних Веков, кто перемещался сюда, видел это место и думал, что перед ним предстало видение ада?»

Но это не было видением.

У чудовищ были кнуты, и над громыханием колес вагонеток и ударами отбойных молотков, методично откалывающих куски руды, Джек услышал их свист и щелканье. Они с Вулфом увидели, что какая-то упряжка мужчин приостановилась почти на самой вершине спиралевидной дороги. Головы были низко опущены, жилы на шеях вздуты так, что казалось, еще секунда, и они лопнут, их ноги дрожали от напряжения.

Монстр, надзирающий над ними – скрюченное существо с тряпкой, намотанной на бедрах и покрытый разноцветной шерстью с головы до ног, со свистом опустил свой хлыст сперва на одного, а потом и на другого, покрикивая на визгливо-скрипучем языке, который, казалось, забивал серебряные гвозди боли прямо Джеку в голову.

На рукоятке хлыста Джек увидел точно такие же серебряные шарики, как и на набалдашнике Осмонда. Прежде, чем он успел моргнуть, рука одного из заключенных оторвалась, а другому разрушительным ударом был снесен затылок.

Мужчины застонали и распластались на земле. Кровь, приобретая густой оттенок в желтовато-огненном свете, исходящем изнутри, растеклась вокруг. Чудовище захрипело, затараторило, и его серая правая рука изогнулась, когда он занес свистящий кнут над головами рабов. Последним судорожным движением они выкатили тележку наверх. Один из них упал на колени, полностью обессиленный. Тележка, механически сползая вниз, сбила его с ног. Одно из ее колес проехало по его спине. Джек услышал хруст раздавливаемого позвоночника. Он был похож на выстрел стартового пистолета.

Чудовище зашлось в истерике от гнева, когда тележка загромыхала вниз, а затем перевернулась, и груз высыпался на потрескавшуюся, сухую землю Шахты. Он добрался до упавшего узника двумя огромными прыжками и занес над ним кнут. Когда он замахивался, умирающий повернул голову и посмотрел Джеку в глаза.

Это был Ферд Янклофф.

Вулф тоже увидел его. Они пристально посмотрели друг на друга и перенеслись обратно.

5

Они находились в узком и темном месте. В туалетной кабинке. Джек с трудом мог дышать, потому что Вулф крепко прижал его к себе мертвой хваткой. К тому же одна его нога была мокрой. Он умудрился попасть ногой в унитаз, когда перемещался обратно. Потрясающе. «Ничего подобного никогда не происходило даже с Конаном-Варваром», – мрачно подумал Джек.

– Нет, Джек, нет, Джек. Шахта, это была Шахта, нет, Джек…

– Успокойся! Тише, Вулф! Мы вернулись!

– Нет, нет, н…

Вулф замолчал. Он медленно открыл глаза.

– Вернулись?

– Клянусь, а теперь отпусти меня, ты сломаешь мне кости! К тому же я попал ногой в этот чертов у…

С треском распахнулась дверь, ведущая из общей комнаты в туалет. Она с такой силой ударилась о стену, что задребезжали стекла.