Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Карелин
Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 46 страниц)
Я кивнул и снял фартук. Холодная вода обожгла руки, когда я их ополаскивал. Подошёл к старушке и подмигнул:
– Ведите, показывайте больного.
Лицо бабушки Марфы засияло, морщинки разгладились.
– Ой, спасибо тебе, родненький! Дай бог здоровья! Уж и не знала, что делать. Без телевизора как без рук – и новости не узнать, и про здоровье ничего не посмотреть.
Она засеменила к выходу, а я пошёл следом.
Гениальный шеф-повар, начинающий кузнец, а теперь ещё и телемастер-самоучка, – усмехнулся я про себя. – В этом мире я тоже становлюсь настоящим мастером на все руки.
* * *
Квартирка бабушки Марфы напоминала музейную экспозицию – крошечная, уютная, пропахшая сушёной мятой и нафталином. В углу, словно древний идол, возвышался виновник всего переполоха: телевизор «Рекорд» образца восьмидесятых (естественно, из моего мира). Массивный деревянный ящик с выпуклым экраном-линзой выглядел настоящим динозавром эпохи старой империи (да, эта Российская империя пережила не одну революцию, и чуть ли не сменила политический строй, но… мы всё ещё в монархическом государстве).
Я вооружился отвёрткой и принялся за дело. Задняя крышка поддалась не сразу – винты прикипели намертво. Когда я наконец снял её, внутренности телевизора предстали во всей красе: паутина проводов, старые радиолампы и толстенный слой пыли, который накапливался десятилетиями.
Собственно, как и мой опыт из детства. Ведь стоило нам переехать из деревни, как обрушились суровые девяностые. Нам, да и как всей стране, пришлось крутиться, как могли. Отец был рукастым мужиком и старался привить мне свою любовь к ручному труду. Должен отметить, что у него это удалось.
Технический прогресс в моём прошлом мире развивался быстрее, чем сами люди. По итогу, по соседству со мной жили вот такие вот старички, как Марфа Васильевна, любившие накрывать ламповый (просто чудо что он выжил!) телевизор кружевной салфеткой. В то время, как моя квартира была оснащена системой «Умный дом», что тем старичкам казалось настоящей фантастикой и чем-то невероятным.
Это я к тому, что за свою жизнь успел познакомиться сразу с несколькими поколениями телевизоров. И с лампочками и с плазмой. И каждый из них, скотина, так и норовил ужалить меня разрядом.
Проблема оказалась банальной до смешного. Контакты на плате питания покрылись зеленоватым налётом окисления, а влажная пыль устроила короткое замыкание. Классика жанра для старой техники.
– Ну что, сынок? Совсем помер мой старичок? – тревожно заглядывала мне через плечо бабушка.
– Да живее всех живых, – успокоил я её, доставая кисточку. – Просто зубы почистить надо, суставы смазать.
Работал методично, как хирург. Каждый контакт зачищал до блеска, каждую лампу продувал и проверял. Спиртом протирал плату, убирая следы коррозии. В движениях не было суеты – только спокойная уверенность мастера.
Бабушка Марфа не отходила ни на шаг, боясь пропустить чудо воскрешения своего любимца. Иногда она вздыхала и качала головой, словно прощалась с верным другом.
– А вдруг не поможет? – шептала она. – Такой старый уже…
– Поможет, – коротко отвечал я, продолжая колдовать над железками.
Через сорок минут я поставил крышку на место и воткнул вилку в розетку. На секунду экран остался чёрным – и я увидел, как лицо старушки вытянулось от ужаса. Потом по стеклу пробежали полосы помех, экран мигнул, и вдруг – о чудо! – ожил яркой картинкой.
Какой-то ведущий в нелепом жёлтом пиджаке размахивал руками и призывал зрителей заниматься утренней зарядкой. Звук был чистый, изображение чёткое.
Бабушка Марфа взвизгнула от радости и всплеснула руками.
– Батюшки-светы! Ожил! Мой дорогой ожил! – слёзы радости покатились по её морщинистым щекам. – Сынок, да ты просто волшебник! Как же мне тебя отблагодарить? Денег у меня кот наплакал, но что-нибудь найду…
– Да бросьте вы, бабуль, – отмахнулся я, складывая инструменты. – Соседское дело. Мелочь.
Но старушка уже семенила в чулан. Оттуда доносился треск и грохот – она явно что-то искала. Через пару минут она появилась, волоча здоровенный узел, перевязанный бельевой верёвкой.
– Возьми, не отказывайся! – категорично заявила она. – Посуда тут чугунная, от прабабки досталась. Лежит без толку, а мне уж тяжело с ней возиться. Может, в хозяйстве пригодится.
Узел оказался неподъёмным. Я еле дотащил его до дома и разложил содержимое на кухонном столе. То, что я увидел, заставило меня присвистнуть от удивления.
Настоящие сокровища! Тяжеленные литые сковороды с толстыми стенками, казаны разных размеров, утятница идеальной овальной формы. Всё покрыто ржавчиной и многолетней копотью, но я видел не это. Я видел потенциал, скрытый под слоем времени.
Провёл ладонью по шершавой поверхности большого казана. Эта старая посуда после правильной обработки станет настоящим чудом кулинарии. Толстые чугунные стенки равномерно распределяют жар, продукты не жарятся в спешке, а медленно томятся, отдавая все соки и ароматы.
Я уже представлял, как буду прокаливать сковороды с солью, обжигать их маслом до нужного состояния. Как буду готовить в них плов, тушить мясо, печь хлеб. Эта посуда хранила в себе опыт поколений, память о вкусах, которые современные повара и не подозревают.
Взял в руки старую сковороду – тяжёлая, основательная, надёжная. В ней чувствовалась сила, которой не хватало моей жалкой современной утвари. Это было именно то недостающее звено, которое поднимет мою кухню на новый уровень.
* * *
История с телевизором бабушки Марфы стала лучшей рекламой, чем любые объявления в газете. В Зареченске сарафанное радио работало быстрее почты, и новость о том, что молодой Белославов после падение с лестницы вдруг получил необыкновенные способности и умеет чинить не только испорченные желудки, но и сломанную технику, облетела весь город за пару дней. К двери нашей закусочной потянулась целая очередь людей с самыми невероятными проблемами.
Первой ко мне пришла вдова старого учителя – худенькая женщина в поношенном чёрном платке. После недавнего ливня у неё протекла крыша, и она стояла на пороге с такими печальными глазами, что отказать было просто невозможно.
– Игорёк, голубчик, – всхлипывала она, – вся мебель промокла, обои отклеиваются. Сама не знаю, что делать.
Я забрался к ней на чердак с инструментами и сразу понял – дело не только в дырах в черепице. Водостоки стояли так криво, что дождевая вода собиралась в лужи и постепенно разрушала кровлю. Пришлось потратить целый день, переделывая всю систему слива. Зато когда на следующей неделе снова хлынул дождь, крыша не пропустила ни единой капли.
– Деньгами расплатиться не могу, – смущённо призналась вдова, – но есть у меня одна вещица дорогая.
Она достала из сундука старинные серебряные ложки – единственное, что осталось от покойного мужа. Я хотел отказаться, но женщина так настаивала, что пришлось взять. Эти ложки стали украшением нашей кухни.
Следом ко мне приковылял местный мельник – тот самый, который почти обыграл меня в карты. Почти.
Его жернова уже неделю скрипели и стонали, как старая телега, а мука получалась с каменной крошкой.
– Совсем из ума выжила техника, – сетовал он, почёсывая затылок. – Посмотрел бы ты что ли…
Осмотрев древний механизм, я быстро нашёл проблему – износилась деревянная втулка, из-за чего нарушился зазор между камнями. Не стал ничего кардинально переделывать, просто выточил новую прокладку из твёрдого дуба, смазал всё густым салом и подтянул ремни. Жернова заработали так тихо и плавно, словно их только вчера установили.
– Вот это мастер! – восхитился мельник и тут же отсыпал мне два мешка отборной муки. – Такой муки в Зареченске больше ни у кого не найдёшь!
Потом явился торговец овощами – полный мужчина с вечно красным носом. В его погребе завелась сырость, и все запасы покрывались противной зелёной плесенью.
– Разоряюсь потихоньку, – жаловался он, размахивая руками. – Картошка гниёт, морковка чернеет. Скоро торговать будет нечем.
Спустившись в затхлый погреб, я предложил простое, но эффективное решение. Мы пробили в противоположных стенах два отверстия и вставили жестяные трубы разной длины. Получилась естественная вентиляция – свежий воздух поступал снизу, а застоявшийся выходил сверху. Уже через несколько дней погреб полностью просох.
– Гений ты, Игорь! – радовался торговец. – Теперь у тебя будут самые свежие овощи в городе, обещаю!
За каждую работу я брал справедливую плату. Иногда деньгами, но чаще менял свои услуги на то, что нужно было для дела – продукты, дрова, полезные вещи. Но самым ценным были не мешки с мукой и не овощи. С каждым отремонтированным краном, с каждой починенной телегой я получал нечто гораздо важнее – доверие людей и репутацию человека, на которого можно положиться. Я врастал в этот город, становился его частью, как местный кузнец или лекарь.
Однажды вечером, когда я насвистывал мелодию и колдовал над старой мясорубкой, на кухонной полке появился Рат. Крыс устроился поудобнее и стал наблюдать за моей работой с видом знатока.
– Теперь тебя весь Зареченск знает, – усмехнулся он, почёсывая за ухом. – От малых детей до старых бабок. Попробуй-ка теперь этот жирный Алиев к тебе сунуться. Боюсь, полгорода выбежит на улицу с вилами и дубинками защищать своего любимого мастера.
Я затянул последний болт, проверил, как крутится ручка, и с довольной ухмылкой посмотрел на своего хвостатого советника.
– В этом и есть весь план, Рат, – сказал я, любуясь результатом работы. – В этом мире гораздо важнее быть нужным, чем богатым. Богача могут ограбить и выкинуть на мороз. А нужного человека будут беречь и защищать до последней капли крови.
* * *
Уже позже, лёжа в своей кровати, я ещё раз мысленно поблагодарил отца за то, что учил меня тому, что умел сам. Да, в том детском и юношеском возрасте я его за это ненавидел, ведь я лишался простых удовольствий – проводить время с друзьями. Однако потом, когда жизнь припёрла к стене и прижала острое лезвие к глотке, я ликовал, понимая, что даже в тёмные времена смогу выжить.
Тогда мне пришлось быстро повзрослеть несмотря на то, что рожей так и остался зелёным сопляком. Я бегал с отцом по заказам, порой, прогуливая школу. Отцу и матери это не нравилось, но как был выбор? Еду приходилось зарабатывать тяжким трудом.
Но это помогло мне в будущем, когда я понял, кем хочу быть.
В тот день нас вызвал один из типичных «красных пиджаков», сказав, что сегодня вечером у него собираются мужики со своими бабами из «высшего общества», и им позарез нужно починить… уже и не помню что, если честно. В тот день я запомнил лишь одно – кухню. То место, где я мог стать творцом и выжить. И даже больше – жить!
Я понял, что «папики» очень любят радовать своих дамочек, и изысканные блюда – один из таких способов. И тогда я начал обучаться кулинарному мастерству. Сперва дома с мамой, а потом техникум, подработки в дешёвых кафешках и столовых, и так далее и так далее. Я рос над собой, учился, работал не покладая рук, пока в один из дней… стал настоящим ШЕФОМ.
Глава 13
Днём, когда редкие солнечные лучи пробивались сквозь пыльные окна «Очага», дверь распахнулась с таким грохотом, будто её вышибли ногой. На пороге стояла Дарья – запыхавшаяся, разрумянившаяся от быстрой ходьбы, с большим свёртком в руках.
– Отец просил передать! – весело объявила она и плюхнула свою ношу прямо на стойку.
Развернув вощёную бумагу, она продемонстрировала настоящее сокровище – отборный кусок свиной шеи. Мраморный, с тонкими прожилками жира, он буквально светился в полумраке закусочной. Идеальный для запекания.
– Сказал, для твоего особо важного ужина, – добавила Дарья, но уходить явно не спешила.
Опершись локтями о стойку и подавшись вперёд (о да, её очаровательная грудь была практически полностью видна в глубоком декольте, отчего я невольно сглотнул), она понизила голос до заговорщицкого шёпота. В её глазах плясали весёлые искорки.
– Так для кого стараешься, Игорёк? Неужто саму княгиню в гости ждёшь?
– Почти, – усмехнулся я, принимая драгоценное мясо. Холодная свинина приятно холодила ладони. – Гостью из Попечительского Совета. Твоя мама попросила произвести впечатление.
– Ого! – искренне присвистнула Дарья. – Попечительский Совет…
Её брови взлетели к самой чёлке. Теперь понятно было, почему Степан расстался с лучшим куском из своих запасов.
– Раз такое серьёзное дело намечается, может, тебе помощница нужна? – продолжила она, наклоняя голову набок. – Я, конечно, не такой гений, как ты, но могу… морковку почистить. Или просто рядом постоять, для вдохновения.
Последние слова она произнесла так, что любое кулинарное вдохновение могло запросто вылететь из головы, уступив место совсем другим мыслям. Взгляд у неё был такой, что у меня едва не выпал из рук драгоценный кусок мяса.
В этот самый момент из кухни, словно бесшумная тень, появилась Настя. Она несла стопку чистых тарелок, но смотрела так остро, будто держала в руках заточенный кинжал.
Дарья мгновенно выпрямилась, словно её ударило током. Лёгкий румянец залил щёки.
– Ладно, я, пожалуй, побежала! – поспешно бросила она, пятясь к двери. – Дела, сам понимаешь!
Она метнула в мою сторону быстрое подмигивание и выскочила за дверь, оставив после себя лёгкий аромат полевых цветов и что-то ещё – обещание продолжения.
– Договорите, как же, – протянула Настя, провожая незваную гостью насмешливым взглядом.
Она поставила тарелки на полку и уперла руки в бока, превратившись в точную копию покойной матери в моменты особого недовольства. Даже губы поджала точно так же (по крайней мере, так мне подсказывала память прошлого Игоря).
– Смотри, повар, заиграешься, – предупредила сестра, качая головой. – У Степана рука тяжёлая, а у Натальи язык острый. Не советую проверять ни то, ни другое на собственной шкуре.
Я только пожал плечами, но про себя отметил – Настя права. Семейка мясника добрая, но шутки плохо понимает. Особенно когда дело касается их единственной дочки.
Впрочем, сейчас у меня были дела поважнее флирта. Этот кусок свинины не просто так попал в мои руки. Такой кусок сам просился в духовку, чтобы превратиться в нечто незабываемое.
– Настя, – позвал я сестру, уже мысленно составляя план приготовления. – Приготовь-ка лучшую посуду. Сегодня мы покажем этой даме из Совета, на что способен «Очаг Белославовых».
* * *
Я зашёл на кухню и сразу почувствовал знакомый взгляд. Рат уже ждал меня там. Он устроился прямо на краю стола и его усики дрожали, словно радары.
– Хороший кусочек принёс, – одобрительно пискнул он. – Свежий, сочный. Что готовить будешь? Опять станешь дымом всю округу травить?
– Сегодня кое-что поинтереснее, – ответил я и достал с полки тяжёлую каменную ступку. – Дым – это для грубиянов. А мы сегодня займёмся тонким искусством.
Я насыпал в ступку горсть сухих горчичных семян. Мы с Ратом собрали их пару недель назад на заброшенном поле за городом.
– Сначала основа, – объяснил я крысу.
Пестик в моих руках заработал размеренно. Семена поначалу упрямились, но постепенно сдавались. По кухне поплыл острый аромат, который щекотал ноздри и заставлял чихать.
– Ай, ядрёный! – фыркнул Рат и потёр нос лапкой. – Хорош!
– Это ещё цветочки, – усмехнулся я.
– Слушай, а откуда ты всё это знаешь? – вдруг спросил Рат. Он перестал обнюхивать свинину и внимательно смотрел на мои движения. – Про механизмы разные, про трубы, теперь вот готовка… Раньше ты же яичницу сжечь мог.
Я замер на секунду.
– Само как-то получается, – пожал я плечами и постарался говорить беззаботно. Пришлось врать, не говорить же ему, что у меня за плечами много лет опыта, и это только жизни Арсением. А ведь и Белославов то же что-то умел и знал. Так что…
– Может, когда башкой об землю приложился, во мне что-то проснулось, – добавил я. – Настя говорит, отец руки золотые имел.
Рат задумчиво почесал мордочку.
– Логично, – согласился он. – Бывает такое. Моя бабушка тоже после того, как кот её тряхнул, стала в три раза умнее.
Я закончил молоть горчицу и смешал порошок с ложкой липового мёда. Добавил лимонный сок и щедро посыпал чёрным перцем. Получилась ароматная паста золотистого цвета.
– А что дальше будешь делать? – поинтересовался Рат. – Просто намажешь и всё?
– Терпение, мой друг, – ответил я. – Сейчас добавим изюминку.
Убедившись, что крыс отвлёкся на кусочек сала, я незаметно достал из потайного кармашка крошечный узелок. Одним быстрым движением щепотка изумрудной пыльцы от цветов лунной мяты полетела в маринад.
Аромат изменился мгновенно. Стал глубже, богаче, сложнее. К острой горчице и сладкому мёду добавилось что-то волшебное.
– Вот это да! – Рат вскинул голову и жадно принюхался. Его усики затрепетали от изумления. – Что это за чудо? Пахнет… не знаю даже как сказать. Как будто лес сам на кухню пришёл!
– Секретный ингредиент, – загадочно усмехнулся я, помешивая маринад. – Фамильный рецепт Белославовых.
– Врёшь небось, – хитро прищурился Рат. – Никаких фамильных рецептов у вас не было. Иначе бы давно работали в ресторане, а не в закусочной.
– Тогда это дар свыше, – не растерялся я. – Может, лесные духи помогают.
– А вот это уже интереснее, – оживился крыс. – Духи, говоришь? А я-то думал, откуда у тебя столько новых идей берётся.
Я взял кусок свинины и начал со всех сторон натирать его получившейся пастой. Работал тщательно, не пропуская ни одной складочки. Мясо под моими руками преображалось, покрываясь ароматной золотисто-зелёной корочкой.
– Красота! – восхитился Рат. – А можно лизнуть?
– Сырое мясо вредно, – строго сказал я. – Подождёшь, как все нормальные крысы.
– Я не нормальная крыса! – возмутился Рат. – Я уникальная личность!
– Тогда тем более должен подавать пример, – засмеялся я.
Я уложил мясо в большую глиняную миску, плотно накрыл крышкой и поставил в холодильник.
– Теперь ждём, – объявил я, вытирая руки. – Настоящая магия не терпит суеты. Маринад должен пропитать каждое волокно.
– А сколько ждать-то? – нетерпеливо спросил Рат.
– До вечера. Хорошие вещи требуют времени.
– Вечера⁈ – ужаснулся крыс. – Я же умру от любопытства!
– Не умрёшь. Ты же крыса – живучий, – подмигнул я ему. – А пока можешь почистить за меня картошку.
* * *
Пока свинина нежилась в маринаде, впитывая ароматы специй, я вышел из кухни в зал. Настя старательно протирала столы влажной тряпкой, и я, подхватив чистую, присоединился к ней. В «Очаге» царила та самая благословенная полуденная тишина, когда душа наконец-то могла выдохнуть.
Посетителей было немного – самое то для спокойной беседы. За дальним столиком устроился Семён Аркадьевич, наш местный учитель. Старик неторопливо потягивал травяной чай, изучая свежую газету сквозь потёртые очки. У окна расположились двое знакомых ремесленников – столяр Михаил и сапожник Иван. Они вполголоса обсуждали свои мастерские дела, время от времени жестикулируя мозолистыми руками.
Я направился к учителю, улыбнувшись.
– Доброго дня, Семён Аркадьевич. Как дела? Здоровье не подводит?
Старик оторвался от газеты, взглянув на меня поверх очков. В его глазах плескалась искренняя благодарность.
– Спасибо тебе, Игорёк, живу-здравствую твоими стараниями. После того как ты мне отопление починил, в доме стало по-человечески тепло. А кашель почти совсем отступил. Твой чабречный чай творит настоящие чудеса – лучше любого аптечного зелья.
– Вот и славно, – кивнул я, чувствуя внутреннее удовлетворение, и переместился к столику ремесленников.
Столяр Михаил сосредоточенно крутил в руках стамеску, хмуро разглядывая её лезвие при дневном свете.
– Опять затупилась, чтоб её! – ворчал он, обращаясь к сапожнику. – А точильный камень треснул напополам. Придётся новую покупать, денег жалко.
– Погодите спешить, дядя Миша, – сказал я, подходя ближе. – Дайте-ка посмотрю на неё.
Столяр с некоторым сомнением протянул мне инструмент. Я внимательно провёл пальцем по кромке лезвия, оценивая состояние металла.
– Тут дело не только в заточке. Угол режущей кромки неправильный – вот она и тупится быстро. Вам нужно её на мелкозернистом бруске подправить, предварительно смочив маслом. И главное – не давить сильно, пусть сам камень работает. Тогда она у вас будет резать как по маслу, словно новенькая.
Михаил удивлённо уставился на меня, потом снова на стамеску, будто впервые её увидел.
– Ну и откуда ты всё это знаешь, парень? – спросил он с неподдельным восхищением. – То крышу починишь лучше кровельщика, то с металлом разбираешься не хуже кузнеца. Где только учился всему?
– Жизнь – суровая учительница, – уклончиво ответил я с лёгкой усмешкой. – Заставит – любую науку освоишь.
Теперь я был абсолютно спокоен. Мой план действовал безотказно. Каждый починенный забор, каждая заделанная дыра в соседской крыше, каждый дельный совет – всё это были прочные камни, которые я методично укладывал в стену своей крепости. Алиев мог запугать людей деньгами и угрозами, но он никогда не сумел бы купить искреннее уважение. А в нашем тесном мирке уважение ценилось дороже любого золота и было надёжнее самых толстых стен.
* * *
Когда вечерние тени накрыли Зареченск, я наконец добрался до своей кухни. Здесь я чувствовал себя дома – это было моё царство, место, где я правил безраздельно. Достал из холодильника миску с промариновавшейся свининой и улыбнулся. За несколько часов мясо изменилось, впитав золотисто-зелёный оттенок маринада. От него шёл аромат, который заставлял слюнки течь – острота горчицы танцевала со сладостью мёда, а лесная мята добавляла загадочную свежесть.
– Ну что, начинаем колдовать, – пробормотал я и расстелил на столе большой лист фольги.
Аккуратно переложил туда драгоценный кусок. В этом мире было полно странностей – магия в банках, говорящие крысы, а вот до рукава для запекания никто не додумался. Удивительно, как можно одновременно опережать и отставать от прогресса.
– Эй, шеф, – раздался знакомый писк с полки. Рат свесил лапки и уставился на меня с видом главного инспектора. – Я буду лично контролировать весь процесс. Чтобы ты ничего не испортил своими кривыми руками.
– Очень мило с твоей стороны, – фыркнул я, беря нож. – Только постарайся не упасть в кастрюлю от восторга.
– Ха! Мне ли падать? Я же профессионал дегустаторского дела!
Движения ножа были отточенными, по-иному я не умел. Даже тело Игоря не сопротивлялось и быстро приноровилось к моему опыту. Морковь нарезал крупными брусками, лук пополам, чеснок просто разрезал поперёк целой головкой. Всё это живописно разложил вокруг мяса, создавая яркую овощную подушку. Сверху бросил веточки тимьяна – те самые, что мы с Ратом добыли у старой мельницы.
Затем достал бутылку с тёмной жидкостью и плеснул немного прямо на мясо.
– Что⁈ – Рат чуть не свалился с полки. – Ты коньяк на свинью льёшь⁈ Да ты совсем ополоумел, расточитель! Его пить надо, а не выливать направо и налево!
– Успокойся, алкоголик пушистый, – отмахнулся я. – Это для соуса. Алкоголь выпарится, а аромат останется. Вкус станет глубже и благороднее. Так что учись, пока учитель жив.
– Учитель! – возмутился Рат. – Да я здесь уже сто лет живу! Знаю каждый рецепт этого города!
– Зато не знаешь, зачем коньяк в мясо добавляют.
– А зачем?
– Вот видишь, – усмехнулся я, плотно заворачивая мясо в фольгу слой за слоем. – Создаю герметичный кокон, чтобы все соки остались внутри.
Открыл дверцу печи, и оттуда пахнуло жаром. Противень с драгоценным свёртком отправился в огненную пасть.
– И что теперь? – поинтересовался Рат.
– Теперь ждём и молимся.
– Кому молимся?
– Богу кулинарии, – серьёзно ответил я.
Дверца закрылась с тихим щелчком. Священное действо началось. Я не отходил от печи, словно врач у постели больного. Сначала поставил сильный жар, чтобы запечатать соки, потом убавил – пусть томится медленно и нежно.
– Слушай, а правда, что опыт передаётся от отца к сыну по крови? – вдруг спросил Рат.
– Откуда такие вопросы?
– Да так, любопытно. Ты готовишь не как все здешние. У тебя какая-то своя система.
– Может, я просто талантливый, – пожал я плечами.
Через полчаса кухня начала наполняться ароматом, от которого можно было сойти с ума. Густой, сладковато-пряный запах просачивался даже сквозь плотно закрытую дверцу печи. Это была смесь печёного мяса, карамелизованных овощей, пряных трав и чего-то неуловимого – того самого секретного ингредиента, который превращал обычную еду в произведение искусства.
Рат сидел на полке, закрыв глаза и втягивая носом воздух.
– Знаешь что, шеф, – тихо сказал он, – я с тобой соглашусь. Ты действительно талантлив и чертовски хорош в этом деле.
– Спасибо за высокую оценку, эксперт, – усмехнулся я.
– А что будет дальше?
– Дальше мы ждём ещё час, а потом устроим пир на весь мир.
– На весь мир – это громко сказано.
– Зато точно, – подмигнул я. – Готовься к кулинарному взрыву мозга.
* * *
Ровно через час я выключил печь. Настало время для главного момента. Надел толстые рукавицы и осторожно достал раскалённый противень. Кухня словно замерла, ожидая чуда. Даже Рат бросил свой сухарь и застыл на полке, превратившись в пушистого зрителя.
Я подцепил край фольги и медленно потянул. Из свёртка вырвался такой мощный поток аромата, что у меня перехватило дыхание. Это был не просто запах – это была симфония из сотни разных нот. Сладость карамелизованного лука смешивалась с пряностью розмарина, а дымка от мяса обволакивала всё остальное бархатной дымкой.
– О, мама дорогая! – простонал Рат, качнувшись на полке. – Это же… это же…
– Что именно? – усмехнулся я, наблюдая, как крыс пытается найти слова.
– Это преступление против моей силы воли!
Когда пар рассеялся, я увидел результат. Мясо переливалось золотистыми оттенками, от нежно-жёлтого до насыщенного коричневого. Поверхность покрывала аппетитная корочка, а из небольших надрезов сочился прозрачный сок. Овощи вокруг превратились в настоящие драгоценности – морковь стала янтарной, лук приобрёл медовый оттенок, а чеснок почти растворился, оставив лишь сладкий аромат.
Большой ложкой я зачерпнул сок со дна противня. Он был густой, тёмный, концентрированный. Щедро полил им свинину – капли зашипели на горячей поверхности, взрываясь новыми волнами запаха.
– Ты издеваешься надо мной? – жалобно пропищал Рат. – Я уже третий раз пытаюсь слезть с полки, но ноги не слушаются!
– Терпение, мой пушистый критик, – подмигнул я ему. – Ещё десять минут в печи, и будет совершенство.
Не заворачивая фольгу обратно, я вернул противень в остывающую печь. Пусть корочка станет хрустящей снаружи, пока мякоть остаётся нежной внутри. Это был тонкий баланс между огнём и временем.
– А что если я умру от этого запаха раньше, чем получу кусочек? – драматично вопросил Рат.
– Тогда я поставлю тебе памятник с надписью «Умер от кулинарного счастья», – невозмутимо ответил я.
– Вполне достойная смерть для крыса моего уровня, – согласился он, но тут же добавил: – Только давай всё-таки без памятника, а с мясом!
Когда десять минут прошли, я извлёк противень окончательно. Мясо приобрело идеальный золотисто-коричневый цвет. Корочка выглядела хрустящей, но сквозь неё проступал сочный розоватый оттенок. Овощи карамелизовались до состояния сладких драгоценностей.
Осторожно переложил огромный кусок на большое глиняное блюдо, которое Настя до этого отполировала до зеркального блеска. Вокруг разложил овощи – каждый был произведением искусства.
Соус со дна противня превратился в густой, тёмный сироп. Я полил им всё блюдо, и каждая капля ложилась как драгоценная глазурь.
– А теперь самое трудное, – сказал я, глядя на шедевр.
– Что может быть труднее готовки? – удивился Рат, наконец спустившись с полки и подбежав поближе.
– Ждать. Мясо должно «отдохнуть» десять минут, чтобы соки равномерно распределились.
– Десять минут⁈ – Рат схватился за сердце. – Это же целая вечность! Я за это время могу умереть и воскреснуть раза три!
– Поверь, оно того стоит, – успокоил я его. – Хорошее мясо, как хорошее вино, требует времени.
Я стоял над блюдом, медленно вытирая руки о фартук. Внутри разливалось спокойствие мастера, завершившего работу. Это чувство было похоже на то, что испытывает художник, поставивший последний мазок на картине, или музыкант, взявший финальный аккорд. Никаких сомнений, никакого волнения. Только абсолютная уверенность в том, что всё сделано правильно.
Это был не просто ужин. Это была моя маленькая революция против мира безвкусной химии. Моё послание всем, кто забыл, каким должен быть настоящий вкус. И я точно знал – это послание будет услышано.
* * *
В тот самый момент, когда мясо достигло идеального состояния, над входной дверью тихонько звякнул колокольчик. Обычно этот звук не привлекал особого внимания, но сегодня он прозвучал как сигнал к бою.
Я быстро вытер руки о фартук. Из зала донёсся голос Натальи – она о чём-то разговаривала с кем-то ещё. Второй голос был незнакомый, женский, но звучал строго и властно. От этого звука у меня напряглись плечи.
– Вот мы и пришли, Вера Андреевна. Надеюсь, вам здесь понравится, – говорила Наталья.
Я глубоко вдохнул. Сердце забилось чуть быстрее – не от страха, а от предвкушения. Как перед важным экзаменом, когда знаешь материал на отлично, но всё равно волнуешься.
Поправил фартук и быстро глянул на Рата. Крыс сидел на мешке с мукой и смотрел на меня с явным одобрением. Даже дёрнул усом, будто говорил: «Давай, показывай класс!» От этого жеста стало легче.
Руки перестали дрожать. В груди разлилось приятное тепло уверенности. Я сделал всё, что мог. Даже больше, чем планировал. Блюда получились великолепными, кухня сияла чистотой, а я сам чувствовал себя настоящим мастером своего дела.
Расправив плечи, я решительно направился из кухни в зал. Пора было встретить гостей лицом к лицу. От этой встречи зависело будущее нашей закусочной, и я был готов бороться за него.
