Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Карелин
Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 46 страниц)
Паника в её глазах стала совершенно явной. Она больше не могла её прятать. Маска треснула и рассыпалась на глазах у всей городской элиты.
– Прошу прощения, – прохрипела она, с трудом поднимаясь. Её стул с грохотом отъехал назад. – У меня… у меня неотложные дела.
Она бросила на меня один‑единственный взгляд, полный такой лютой, бессильной ненависти, что если бы взглядом можно было убивать, я бы уже лежал на полу.
И она побежала. Не пошла, а именно побежала к выходу. Шатаясь, цепляясь за спинки стульев, она почти бегом вылетела из зала, оставив за собой шлейф дорогих духов.
В зале стало мертвенно тихо. Все смотрели на пустой стул, на одинокую тарелку с почти нетронутым блюдом, на дверь, в которой только что скрылась самая могущественная женщина города. Никаких доказательств. Никаких обвинений. Но все всё поняли. Каждый из них был достаточно умён, чтобы сложить два и два.
Я дал этой тишине повисеть с минуту. Насладился ей.
А потом, как ни в чём не бывало, я взял с сервировочного столика щипцы для мяса и подошёл к столу, за которым сидели чиновники.
Я обвёл их своим самым радушным взглядом и с вежливой улыбкой спросил:
– Не желаете ли добавки, господа? Ягнёнок сегодня особенно удался.
Глава 18
Тишина, повисшая в зале после позорного бегства Фатимы, была почти осязаемой. Густой, тяжёлой, как будто воздух внезапно загустел. Никто не смел даже вилкой звякнуть. Вся эта напудренная, разодетая в шелка и бархат элита Зареченска молча переводила взгляды с пустого стула, где только что сидела «жертва», на меня, а с меня – на одинокую тарелку с почти нетронутым ягнёнком. Это было то самое неловкое молчание, когда только что произошло что‑то по‑настоящему скверное, и все делают вид, что они тут ни при чём.
Я дал им пару минут. Пусть посидят в этой тишине, пусть переварят увиденное. Пусть картинка разъярённой, потерявшей лицо купчихи как следует отпечатается у них в памяти. В моей прошлой жизни я давно понял: иногда, чтобы победить, нужно просто вовремя замолчать и позволить противнику самому себя уничтожить.
А потом, когда пауза стала уже совсем неприличной, я сделал свой ход. Все взгляды тут же впились в меня. Спокойно, без лишней суеты, я подошёл к столу, за которым сидела старая ведьма, и взял её тарелку. Мясо на ней уже почти остыло, а ярко‑зелёный соус начал подсыхать по краям, образуя тёмную каёмку. С этой тарелкой в руках я направился прямиком к главному столу, где сидели самые важные фигуры этого города: барон Земитский и наш пухлый градоначальник Белостоцкий.
Недалеко от них стоял сержант Петров с несколькими подчиненными.
Я поставил тарелку на стол и подозвав сержанта показал на тарелку.
Господин сержант, – мой голос прозвучал ровно и достаточно громко, чтобы его услышали в каждом углу зала. – Я прошу вас об услуге.
Петров медленно поднял на меня свои усталые глаза. Его усы дёрнулись. Он был старым лисом и прекрасно понимал, что сейчас начнётся вторая часть представления.
– Во избежание любых кривотолков, слухов и возможных обвинений в мой адрес, – я сделал небольшую паузу, обводя взглядом затихших гостей, – я прошу вас официально изъять это блюдо. И отправить его на самую тщательную, самую дотошную экспертизу, какую только можно провести в нашей великой империи.
Я снова посмотрел прямо в глаза Петрову.
– Я хочу, чтобы все видели: в моей еде нет ничего, кроме правды. И качественных продуктов.
Петров медленно, с достоинством, кивнул. Он всё понял.
– Разумно, господин Белославов, – басовито произнёс он, выпрямляя спину. – Очень разумно. Рядовой!
Два дюжих полицейских, тут же подошли к столу. Петров кивнул на тарелку.
– Упаковать как вещественное доказательство. Со всеми протоколами, как положено. Отправьте в городскую лабораторию. Чтобы завтра к утру у меня на столе лежал полный отчёт о составе.
Полицейские, не говоря ни слова, достали специальный металлический контейнер. Один из них, аккуратно, вынул оттуда несколько герметичных пластиковых пакетов и щипчиками упаковал в них блюдо, а уже пакетики вернул в контейнер. Щёлкнули тяжёлые замки.
Я видел, как переглядываются гости, слышал их шёпот. Этот ход произвёл на них даже большее впечатление, чем бегство Фатимы. Я публично, перед лицом закона и власти, показал, что мне нечего скрывать. Сам потребовал проверки, опередив любые возможные нападки.
Ищите, – мысленно усмехнулся я, глядя на удаляющихся стражников. – Ищите яд, проклятья, что угодно. Вы найдёте только баранину и травы. И когда вы это объявите, все в городе будут знать, что старая карга просто слетела с катушек на ровном месте. Прямо у всех на глазах. Шах и мат, старая ведьма.
Напряжение в зале тут же спало, словно кто‑то открыл форточку в душной комнате. Гости снова загомонили, но теперь темой их разговоров был не позор Алиевой, а моя дерзкая уверенность. Я снова стал радушным хозяином, разливал вино, улыбался и принимал комплименты. Вечер был спасён. А репутация Фатимы – уничтожена.
* * *
Воскресное утро встретило меня тишиной. После вчерашнего представления я чувствовал себя до жути уставшим, но чертовски довольным. Я, как обычно, пришёл на кухню раньше всех, чтобы спокойно спланировать день. Воскресенье всегда было загруженным днём недели, и я хотел быть готовым.
Я сидел за столом, листая тетрадь с заказами, когда в кухню тихо, словно мышка, вошла Настя. Поднял голову и удивлённо моргнул. Она выглядела как‑то… по‑другому. На ней было простое, но очень милое ситцевое платье в мелкий цветочек. Она не смотрела мне в глаза, стояла, переминаясь с ноги на ногу, и теребила край своего чистого, ещё ничем не заляпанного фартука.
– Игорь… – начала она тихо и тут же запнулась. На щеках у неё проступил лёгкий румянец. – Я хотела тебя попросить…
– Что такое? – я отложил тетрадь. Первая мысль – опять что‑то с продуктами. – Поставщик молока не приехал?
– Нет‑нет, всё в порядке! – она торопливо замотала головой. – Я… можно мне сегодня выходной?
Я замер. Выходной? В воскресенье? Я уже открыл было рот, чтобы строго, как и положено шефу, объяснить ей, что это совершенно невозможно. Что у нас почти полная посадка по выходным, что Даша с Вовчиком одни не справятся, что это безответственно…
Но тут я по‑настоящему посмотрел на неё. На её сияющие глаза. Таким тихим, счастливым светом, какого я не видел у неё, кажется, никогда. И этот румянец на щеках… В моей сорокалетней голове что‑то щёлкнуло. Все кусочки пазла мгновенно сложились в одну простую и очевидную картину.
Свидание. Сто процентов, – констатировал мой внутренний циник.
Первой мыслью было что‑то вроде отцовского возмущения. Какое свидание? Куда? С кем? Она же совсем ещё ребёнок! Я должен её защищать, оберегать, а не отпускать непонятно с кем!
Но вторая мысль, более трезвая и взрослая, тут же оборвала первую.
Стоп. Успокойся. Она не ребёнок. Эта девочка тащила на себе этот кабак и долги, пока ты валялся в отключке. Она пережила смерть отца, наезды бандитов, магические атаки… Она заслужила право на счастье. Господи, звучит пафосно, как в дешёвом романе. Но ведь так и есть. Она заслужила хотя бы один день для себя.
Я снова посмотрел на неё – смущённую, испуганную, но такую решительную в своей просьбе. И на моём лице сама собой появилась улыбка. Мягкая, немного усталая, но искренняя.
– А я могу узнать, что за неожиданная встреча? – с улыбкой поинтересовался я.
– Ну‑у‑у… – смущённо протянула сестрица. – Есть один парень… мой одноклассник. Ты его, возможно, помнишь, Кирилл Ковалёв. Хороший парень и…
Она что‑то ещё говорила, но я слушал в пол уха. Во мне боролись два чувства. С одной стороны, я понимал, что нам в такое время лучше не разбредаться, учитывая, что Фатима и её шакалы бродят повсюду. К тому же прошлый Игорь, может, и помнил этого самого Ковалёва, но я никак не мог добраться в воспоминаниях своего нового тела до него. С другой, что нам теперь делать? Сидеть взаперти под семью замками? Так Фатима ночью сожжёт нас к чёртовой матери, как это было в моём сне. Да и потом, сейчас день, Настя знакома с этим Кириллом уже давно, надо быть полным придурком, чтобы хоть как‑то постараться навредить сестрице. Тем более, весь город за нас.
– Конечно, Настюш, – сказал я тихо. – Конечно, можно. Иди, отдыхай.
Она не поверила своим ушам. Её глаза округлились. Она, видимо, готовилась к долгой битве, к уговорам, спорам и слезам. А я сдался без боя. Ну, практически.
– Правда? – прошептала она. – Но… как же вы? Заказы… полная посадка…
– Мы справимся, – уверенно сказал я, хотя понятия не имел, как именно. – Не переживай. Иди. Но с одним условием, – я хитро прищурился. – Встреча должна быть в людном месте, чтобы никто не мог выкинуть какой‑то финт. Будешь на людях, я буду меньше о тебе беспокоиться.
Она секунду смотрела на меня, а потом, не выдержав, бросилась мне на шею. Просто обняла крепко‑крепко, уткнувшись носом мне в плечо.
– Спасибо, братик! Спасибо!
И, не сказав больше ни слова, вылетела из кухни, оставив меня одного в компании остывающего кофе и своих мыслей. Я сидел и смотрел в окно, за которым начинался новый, солнечный день. И чувствовал не тревогу за будущее, а какую‑то тихую, светлую грусть. Моя сестрёнка взрослела. И я был рад, что могу подарить ей хотя бы один счастливый день.
Я вздохнул, посмотрел на длинный список дел и хмыкнул.
– Ладно. Справимся. Куда мы денемся.
* * *
Воскресенье без Насти – это катастрофа. Представьте, будто вы пытаетесь дирижировать оркестром, в котором первая скрипка решила взять отгул, а её место заняли два практиканта с треугольниками. Кухня превратилась в бурлящий котёл хаоса. Зал гудел так, будто там раздавали бесплатное золото, а не мои фирменные «Охотничьи» котлеты.
Я чувствовал себя осьминогом, которому отчаянно не хватает ещё пары‑тройки щупалец. Левая рука, работая на чистом автомате, крошила шампиньоны с такой скоростью, что нож превратился в размытое серебряное пятно. Правая, вооружённая венчиком, методично вымешивала соус, не давая ему ни единого шанса пригореть ко дну сотейника. Одновременно с этим я умудрялся отдавать команды.
– Вовчик, лук! Мне нужен мелко нарезанный лук, а не твои горькие слёзы по загубленной молодости! Ещё мельче! Мы тут не для великанов готовим!
Бедный парень, похожий на испуганного воробья, вздрогнул и принялся кромсать луковицу с таким остервенением, будто она лично его оскорбила. Кусочки летели во все стороны. Ну, хоть старается.
– Даша, четвёртый столик ждёт счёт! И ещё два жульена на второй! И улыбнись ты, ради всего святого! Представь, что тебе за это платят! Ах да, тебе же и правда за это платят!
Даша, с раскрасневшимся лицом и растрёпанной рыжей гривой, метнула на меня отчаянный взгляд и скрылась за дверью. Она разрывалась между кассой и столиками, и я видел, что она уже на пределе. Настя бы справилась играючи, она знала всех постоянных клиентов, помнила, кто что любит, и могла одной улыбкой успокоить самого нетерпеливого гостя. А Даша была бойцом, но на передовой, на кухне. В зале она терялась.
Именно в тот момент, когда я одной рукой ловко перевернул на сковороде шипящие свиные медальоны, а другой спасал из кастрюли убегающее молоко, дверь на кухню с тихим скрипом отворилась. Этот звук резко контрастировал с общей какофонией. На пороге стоял Максимилиан Дода. Солидный, спокойный, в идеально сидящем дорогом костюме, который на моей кухне, пропитанной запахами чеснока и жареного мяса, смотрелся как смокинг в свинарнике. За его широкой спиной испуганно выглядывала Даша.
– Игорь, я ему говорила, что нельзя, а он… он сказал, что это очень важно… – пролепетала она.
Я лишь махнул рукой, мол, всё в порядке, иди работай. С такими людьми, как Дода, спорить у входа бесполезно. Это был хищник другого калибра. Крупный, уверенный в себе, привыкший, что любая дверь открывается по его желанию, а не по правилам заведения.
– Надеюсь, не сильно отвлекаю, маэстро? – с лёгкой, едва заметной усмешкой спросил он. Его взгляд скользнул по кипящей работе, и я понял, что он оценивает не беспорядок, а то, как я с ним справляюсь.
– Если пришли по делу, то нисколько, – бросил я, не оборачиваясь и сгребая гору нарезанных грибов в большую миску. – А если просто поглазеть на шоу, то входной билет стоит как порция моего лучшего жульена. Оплата наличными у Даши.
Дода тихо хмыкнул. Кажется, мой тон его не обидел, а скорее позабавил.
– Что ж, пожалуй, я куплю билет. Тем более что я как раз по делу. Я внимательно изучил нашу идею. То, что касается сети «Очагов».
Я мысленно кивнул. Вот оно. Самая жирная щука в этом пруду сама заплыла ко мне на кухню. Главное сейчас – не спугнуть.
– Внимательно вас слушаю. А пока слушаю – смотрите, – я кивком указал на единственный свободный табурет в углу. – Представление как раз начинается.
Он без лишних слов сел, элегантно закинув ногу на ногу. Превратился в зрителя в первом ряду моего кулинарного театра. А я начал спектакль.
– Итак, господин Дода, жульен, – объявил я достаточно громко, чтобы он слышал сквозь шипение и звон. – Всё великое начинается с малого. С основы. В нашем случае – с лука.
Я швырнул на раскалённую сковороду щедрую горсть мелко нарубленного лука. Он мгновенно зашипел, и по кухне поплыл густой, сладковатый аромат.
– Дилетанты жарят его дочерна, убивая вкус. Профессионалы – томят. Медленно, на среднем огне. Доводят до прозрачности, до карамельной сладости. Это фундамент. Если фундамент кривой, весь дом пойдёт трещинами. Так же и с нашей будущей сетью. Первый ресторан, который мы откроем за пределами Зареченска, должен быть безупречен. Он станет нашим фундаментом. Накосячим там – вся империя рухнет, не успев построиться.
Дода молча слушал, и его цепкие, умные глаза не отрываясь следили за моими руками. Он смотрел, как я готовлю и слушал мою бизнес‑презентацию.
– Дальше – курица, – я высыпал на сковороду к луку мелко нарезанное куриное филе. – Только белое мясо. Нежное, без жира и плёнок. Обжариваем очень быстро, на сильном огне. Чтобы сок остался внутри, запечатался корочкой. Это – наш продукт. Он должен быть одинаково превосходным везде. Что здесь, в Зареченске, что в столице, что в какой‑нибудь дыре на краю империи. Никаких компромиссов. Никаких «и так сойдёт». Единый стандарт качества.
Следом за курицей в сковороду отправились грибы.
– А вот это – наши партнёры. Будущие франчайзи. Их будет много, они все разные, как эти грибы. Но вместе они создают неповторимый вкус и объём. Наша главная задача – дать им идеальную основу, нашу «курицу», и идеальный «соус», то есть технологию. И жёстко следить, чтобы они не лепили отсебятину. Для этого будет создана «Книга стандартов Очага». Толстенный талмуд, обязательный к исполнению, как воинский устав. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Ну, или лишение лицензии, что для бизнеса почти то же самое.
Я говорил, а руки жили своей жизнью, выполняя привычную работу. Я готовил этот жульен, кажется, тысячу раз и мог бы сделать это с завязанными глазами, стоя на одной ноге. Я влил в сковороду густые сливки, добавил щепотку мускатного ореха, соль, свежемолотый перец.
– А вот и соус. Это – сама бизнес‑модель. То, что связывает разрозненные ингредиенты в единое целое. Система поставок от проверенных фермеров, обучение персонала по единым стандартам, фирменный стиль, маркетинг, постоянный контроль качества. Без этого соуса у нас будет просто гора продуктов. А с ним – легендарное блюдо.
Я мельком глянул на своих помощников. Даша приоткрыла дверь из зала и застыла на пороге, слушая меня с таким видом, будто я не про еду рассказываю, а читаю лекцию по сотворению мира. А Вовчик… бедный Вовчик замер с огромной луковицей в руке, забыв её дорезать. Его карие глаза стали размером с чайные блюдца, а на лице читался священный ужас, смешанный с щенячьим восторгом.
Я едва сдержал усмешку.
– Вовчик, если ты будешь так гипнотизировать эту луковицу, она от смущения сама в салат нашинкуется. Работай, боец!
Парень вздрогнул, словно очнувшись от транса, и принялся за дело с удвоенной энергией. Я же снял сковороду с огня, бросил в горячую смесь горсть тёртого сыра и мелко нарезанный укроп, быстро перемешал.
– Сыр и зелень. Это – прибыль. Финальный штрих. Приятное дополнение, которое делает блюдо завершённым. И то, ради чего всё это, в конечном счёте, и затевалось.
Я схватил несколько маленьких керамических формочек‑кокотниц и ловко разложил в них жульен. Сверху каждую порцию присыпал ещё одной щедрой щепоткой сыра.
– А теперь – в печь. Всего на десять минут. Чтобы сыр расплавился и запёкся в золотистую, аппетитную корочку. Это – запуск проекта. Самый ответственный и волнительный момент. Когда вся подготовка закончена, и ты выносишь свой продукт на суд публики.
Я поставил кокотницы в раскалённую духовку и с лязгом захлопнул дверцу. Только после этого я повернулся к Доде и вытер руки о белоснежный фартук.
– Вот, собственно, и вся концепция. Просто, как хороший жульен. Но, как и в любом хорошем блюде, вся магия – в деталях.
Максимилиан Дода молчал около минуты, не сводя с меня взгляда. Он не был похож на впечатлительного юношу, которого можно поразить парой красивых фраз. Но я видел, что мой спектакль попал в цель. Он увидел не обычного повара, мечущегося по кухне. Он увидел перед собой чёткую, работающую систему. Увидел в моих руках не сковородку, а готовый бизнес‑план.
– Вы чертовски убедительны, молодой человек, – наконец произнёс он, медленно поднимаясь с табурета. – Вы продали мне видение. И я готов в это вложиться. И не только я. У меня есть серьёзные партнёры в столице, которых заинтересует такой подход. Но для начала… нам нужно сделать из этого места, – он обвёл взглядом мою тесную, но сияющую чистотой кухню, – официальный учебный центр. Чтобы мы могли готовить поваров и управляющих для будущих ресторанов по вашим стандартам. Я лично пробью через Городскую Управу финансирование на полное переоборудование и расширение. Считайте это моим первым взносом в наше общее дело.
В этот самый момент тихонько, но настойчиво звякнул таймер на печи. Идеальный финал.
Я усмехнулся. Взял толстую прихватку и достал из духовки одну из формочек. Ароматный пар с запахом грибов, сливок и плавленого сыра ударил в нос. Сыр сверху запузырился и превратился в идеальную, румяную, глянцевую корочку. Я поставил кокотницу на маленькое блюдце, рядом положил изящную ложечку и протянул всё это Доде.
– Прекрасно. А теперь – дегустация. Считайте это первым пунктом нашего контракта.
Глава 19
Вечер подкрался как‑то совсем незаметно, на мягких лапах. Последний посетитель, солидный мужичок в клетчатом пиджаке, сыто икнул, оставил на столе несколько купюр, которые я бы назвал щедрыми чаевыми, и наконец‑то вывалился на улицу. Я с облегчением закрыл за ним дверь и с громким щелчком повернул табличку на «Закрыто». Всё, финиш.
Я прижался спиной к прохладному, шершавому дереву двери и устало прикрыл глаза. Сегодняшний день был настоящим ураганом. Без Насти мы были как без рук, без ног и, кажется, без половины мозга.
Но мы справились. И это было главное. А ещё душу грела сделка с Додой, заключённая прямо посреди этого кухонного безумия.
– Всё, бойцы, на сегодня война окончена, – сказал я. – Даша, Вовчик, марш по домам. Вы сегодня были настоящими героями. Отдыхать.
Они выглядели такими уставшими, что, казалось, заснут прямо здесь, на стульях. Но в их глазах горела гордость.
– А ты, Игорь? – спросила Даша, с трудом развязывая тесёмки фартука.
– А я ещё немного приберусь. Не могу я спать, когда в моём царстве бардак. Идите.
Они ушли, и я остался один на один с тишиной, которую нарушало лишь сонное тиканье старых часов на стене. Я медленно побрёл по залу, протирая столы, расставляя стулья по местам. Эта простая, монотонная работа успокаивала, приводила мысли в порядок. Я думал о Насте. Надеюсь, её выходной прошёл лучше, чем наш рабочий день. Надеюсь, она была счастлива. Отдыхала, гуляла…
Именно в этот момент входная дверь тихонько скрипнула. Я замер, ожидая увидеть очередного запоздалого клиента, которого придётся выпроваживать. Но в зал вошла сестрица. И она была не одна.
Настя буквально светилась. Я давно не видел её такой. Рядом с ней шёл молодой парень. Они о чём‑то тихо перешёптывались и смеялись, совершенно не замечая меня. Держась за руки, они прошли в самый дальний угол и сели за столик, который я только что протёр.
Я застыл с тряпкой в руке и просто смотрел. Парень был примерно ровесником Насти. Высокий, стройный, но не хлипкий – плечистый. Одежда простая, но чистая и аккуратная: обычные штаны и рубашка. Светлые волосы, открытое, приятное лицо. Но главное – он смотрел на мою сестру так, как будто она была центром его вселенной. А она… она смотрела на него в ответ точно так же.
Я почувствовал небольшой эмоциональный укол. Смесь отцовской тревоги, братской ревности и непонятной тоски по своей собственной ушедшей молодости. Пора было прервать эту сахарную идиллию.
Я медленно, нарочито громко ступая, пошёл к их столику. Мои шаги гулко отдавались в тишине зала. Настя услышала их первой, подняла голову и вздрогнула, как школьница, которую застукали за списыванием. Её щёки мгновенно залил такой густой румянец, что они стали похожи на два спелых помидора.
– Игорь! – пискнула она. – А мы… мы уже уходим… Просто зашли на минуточку…
Парень тут же поднялся на ноги. И это меня, надо признать, удивило. Он не стушевался, не спрятал взгляд, не начал мямлить. Он выпрямился и посмотрел мне прямо в глаза. Спокойно, уверенно и, что самое главное, с уважением.
– Добрый вечер, господин Белославов, – его голос был ровным и приятным. – Меня зовут Кирилл. Я… я большой поклонник того, что вы делаете.
Поклонник. Ну да, конечно, – я мысленно хмыкнул. – Прямо в глаза моей сестре он и поклоняется. Слишком уж гладко стелет. Откуда он вообще нарисовался? Студент? Работяга? Как‑то всё слишком «удачно». Но Настя… чёрт, она же светится от счастья.
В глубине памяти тела Игоря мелькнула какая‑то неясная тень. Кажется, я уже видел это лицо. Где‑то в толпе, на улице. Просто прохожий, но смутно знакомый.
– Мы гуляли, – торопливо вставила Настя, словно оправдываясь. – И я просто рассказывала Кириллу про нашу кухню…
Кирилл, видимо, решил, что это его звёздный час.
– Господин Белославов, я знаю, это прозвучит нагло, – начал он, и в его глазах загорелся настоящий азарт. – Но я восхищён вашей революцией. Тем, как вы возвращаете людям вкус настоящей еды. Я бы очень хотел стать частью этого. Учиться у вас. Я готов работать бесплатно. Мыть посуду, чистить картошку, что угодно. Просто чтобы быть рядом и перенимать опыт.
В моём прошлом мире «бесплатно» означало одно из трёх: либо перед тобой шпион, либо фанатик, либо полный дурак. И этот парень ни на одного из них не был похож. Слишком умный взгляд. Слишком хорошо держится. Что ему нужно на самом деле? Втереться в доверие? Украсть мои рецепты? Или просто подобраться поближе к моей сестре? Последнее казалось наиболее вероятным.
Я перевёл взгляд на Настю. Она смотрела на меня с такой мольбой и надеждой, что у меня сердце сжалось. Казалось, от моего ответа сейчас зависит, взойдёт завтра солнце или нет.
– Бесплатно работают только шпионы и дураки, – холодно бросил я, решив проверить его на прочность. – К какой категории вы себя относите, Кирилл?
Он даже не моргнул.
– К категории учеников, господин Белославов, – спокойно парировал он. – А за настоящее знание не жалко заплатить и своим временем.
Хороший ответ. Очень хороший. Даже слишком хороший.
Я снова посмотрел на сестру. На её дрожащие губы и огромные, полные слёз глаза. Чёрт с тобой. Один раз живём. Точнее, я – уже второй.
– Хорошо, – выдохнул я. – Пробный день. Один. Когда у меня найдётся время и место на кухне, я дам знать. А теперь, нам действительно пора закрываться.
– Спасибо! – искренне, от всего сердца выдохнул Кирилл. – Спасибо, господин Белославов! Я вас не подведу!
Настя просияла так, будто я подарил ей как минимум замок с ручными единорогами. Она проводила своего Кирилла до двери, что‑то быстро прошептав ему на прощание, отчего он улыбнулся ещё шире.
А когда она, счастливая и порхающая, как бабочка, повернулась, то наткнулась на мой молчаливый взгляд. Я стоял, прислонившись к стойке и скрестив руки на груди. Настя вспыхнула до корней волос. Но потом случилось нечто неожиданное. Она не смутилась, не убежала в свою комнату. Она вскинула подбородок, упёрла руки в бока, и в её серых глазах сверкнули боевые искорки.
– А что? – вызывающе спросила она. – Что ты так на меня смотришь? Я тоже имею право на личную жизнь! И не смей смотреть на него так! Он хороший! Очень!
Я просто покачал головой. Моя сестрица выросла. Кажется, мне придётся с этим смириться.
* * *
Я лежал в кровати, уставившись в потолок. Тени от уличного фонаря ползли по старой штукатурке, складываясь в уродливые рожи. Спать не хотелось. Совсем. Тело после двенадцати часов у плиты гудело, каждая мышца тихонько скулила, прося пощады. Но мозг, эта неугомонная сволочь, и не думал затыкаться. Он, наоборот, включил турборежим и гонял по кругу мысли о прошедшем дне.
Сделка с Додой. Это хорошо, это плюс. Забитый под завязку зал – тоже отлично. Вовчик, который сегодня умудрился поскользнуться на идеально сухом полу и рассыпать мешок муки, – это уже привычный минус. Но главной занозой, которая сверлила череп и не давала провалиться в сон, был этот Кирилл. Новый ухажёр моей сестры.
Всё было слишком гладко. Слишком правильно. Слишком, чёрт побери, идеально. Хороший парень, вежливый, работящий, не пьёт, не курит, наверное. Иначе вряд ли бы Настя с ним связалась, а ведь, по её словам, они знакомы со школьной скамьи. Смотрит на Настю так, будто она – единственная булочка с корицей в голодный год. Прямо не парень, а герой из тех глупых книжек, которые сестрица прячет под подушкой.
А я за свою жизнь в Москве усвоил одно простое правило: если что‑то выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – значит, это стопроцентное враньё. За каждым таким «просто хорошим парнем» в моём мире обязательно прятался какой‑нибудь подвох. Либо ему нужны были твои деньги, либо твой бизнес, либо твоя жена. А самые наглые хотели всё и сразу.
Я с кряхтением перевернулся на другой бок. Старая кровать жалобно скрипнула, будто разделяя мои подозрения. Нет, так не пойдёт. Неопределённость – это хуже зубной боли. А ещё она очень, очень мешает спать. А без сна я злой, и еда получается так себе.
Сев на кровати, я потёр лицо и тихо позвал в темноту:
– Рат, ты здесь?
Секунда. Две. Тишина. Неужели мой хвостатый информатор отправился в ночной дозор по помойкам конкурентов? Я уж было решил, что придётся вставать и приманивать его куском сыра. Но тут в самом тёмном углу комнаты что‑то шевельнулось. Из плотной тени бесшумно, как подводная лодка, вынырнула знакомая серая фигурка. Рат деловито взобрался на спинку стула, уселся и принялся намывать морду.
– Звал, шеф? – его голос был немного скрипучим. – Надеюсь, повод достаточно веский. Я был в разгаре дипломатических переговоров с одной весьма аппетитной особой из подвала бакалейной лавки. Обсуждали поставки элитного гороха.
– Переговоры и горох подождут, – хмыкнул я. – У меня появились вопросы для твоего детективного агентства. Ну, выкладывай, Шерлок усатый. Что за фрукт этот ваш Кирилл?
Рат прекратил умываться и уставился на меня умными глазками.
– А‑а‑а, так вот в чём дело. Защитные инстинкты старшего брата не дают покоя? – ехидно протянул он. – Что ж, информация нынче в цене. Особенно такая, эксклюзивная. С подробностями.
– Не начинай свою шарманку, – поморщился я, нашаривая тапки. – В холодильнике тебя ждёт персональная порция жульена. С курицей и грибами.
Глаза крыса тут же вспыхнули алчным огнём.
– С сырной корочкой? – уточнил он с придыханием.
– С двойной сырной корочкой. Румяной и хрустящей. Специально для тебя отложил. Ну?
Рат картинно кашлянул в крохотный кулачок, мгновенно принимая серьёзный и деловой вид.
– Это в корне меняет ситуацию. Итак, объект по имени Кирилл Ковалёв. Фрукт местный. Сорт «Зареченский обыкновенный», урожай этого года, вполне себе качественный. Семья Ковалёвых. Отец, Егор Ковалёв, – столяр. Один из лучших в городе, если не самый лучший. Руки у мужика золотые, но характер тяжёлый. За работу дерёт втридорога, поэтому живут не богато, но и не бедствуют. Мать, Анна Ковалёва, – швея. Обшивает половину местных модниц. Люди простые, как три копейки, честные и работящие. В долгах не тонули, с Алиевыми и прочей швалью дел никогда не имели. Репутация – чище, чем тарелки после того, как их вылижет Вовчик.
Он сделал эффектную паузу, давая мне время переварить услышанное. Я молчал, вслушиваясь в каждое слово.
– Сам Кирилл, – продолжил Рат, пошевелив усами, – тоже парень без червоточин. После школы пошёл по стопам отца, помогает ему в мастерской. Голова на плечах есть, руки растут откуда положено. Не пьёт, не курит, по кабакам не шляется. В дурных компаниях замечен не был. Скучный, как овсянка на воде, если честно. Никакого компромата.
– А что насчёт Насти? – спросил я самое главное, то, что и не давало мне покоя.
Рат фыркнул, и его усы забавно дёрнулись.
– О, а вот это самое интересное. Мои агенты из школьного подполья докладывают, что он в твою сестру ещё с пятого класса влюблён. Сох по ней, вздыхал на переменах, портфель носить пытался. Но подойти боялся. Но, видимо, сейчас, когда ты тут устроил свою кулинарную революцию и стал местной знаменитостью, парень осмелел. Решил, так сказать, взять быка за рога, пока его не увели.
Я откинулся на подушки. Картина вырисовывалась до смешного простая и чистая. Хороший парень из хорошей семьи, который давно и безнадёжно влюблён в хорошую девочку. Никакого второго дна. Никаких тайных мотивов. Никакой гнили. Просто жизнь.
Напряжение, которое стальным обручем сдавливало мне грудь, начало потихоньку ослабевать. Но где‑то в самой глубине души продолжал скрестись маленький, противный червячок подозрения.
Слишком идеально. Слишком гладко и правильно. За каждым «просто хорошим парнем» обязательно скрывался какая‑нибудь мелкая гнильца. А может… может, в этом мире всё по‑другому? Проще? Честнее? Может, здесь ещё остались просто хорошие парни, которые просто любят хороших девочек?
Эта мысль была такой непривычной и странной, что я даже усмехнулся в темноте.
Встал с кровати и тихонько направился на кухню. Уже там достал из холодильника кокотницу с запечённым жульеном. Сырная корочка и правда была что надо – румяная, золотистая. Сперва, конечно же, я её разогрел в микороволновке, и только потом поставил на пол.
