Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Карелин
Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 46 страниц)
Глава 6
Мой взгляд метнулся в сторону, скользя по лиловым зарослям. Рядом с уже раскрывшимися цветами висели они. Плотные, тугие бутоны, ещё не успевшие раскрыться. Они были похожи на маленькие зелёные гранаты, готовые взорваться от малейшего прикосновения. Даже просто глядя на них, я чувствовал, какая скрытая сила в них таится.
Если пыльца из раскрывшихся цветов так действует на зверя, что его буквально с ума сводит, то что будет, если использовать эти нераскрывшиеся бутоны? Они же должны быть ещё более концентрированными!
Не раздумывая ни секунды, я сорвал целую горсть этих зелёных «гранат». Они были твёрдыми и неожиданно тяжёлыми на ощупь. В пальцах они лежали, словно маленькие бомбы, ждущие своего часа.
Тварь внизу, похоже, поняла, что я что-то задумал. Её терпение лопнуло окончательно. Издав яростный, полный голодной злобы рык, она снова прыгнула. На этот раз никаких хитростей. Она летела прямо на меня, разинув свою клыкастую пасть во всю ширь, намереваясь покончить со мной одним ударом. Просто вцепиться и разорвать.
Время словно замедлилось. Я видел каждую деталь: её горящие жёлтым огнём глаза, капли слюны, летящие с клыков, напряжённые мускулы под шкурой, даже отдельные когти на лапах. И в тот самый момент, когда она достигла высшей точки прыжка, зависнув в воздухе на мгновение, я швырнул ей прямо в морду всю горсть бутонов. Не знаю, что сподвигло меня это сделать, но что-то двигало в этот момент моей рукой.
Произошло нечто совершенно невероятное.
При ударе о морду твари бутоны лопнули, выпустив плотное, густое облако изумрудно-зелёной пыльцы. Это было похоже на выстрел из дробовика, только заряженного не свинцом, а концентрированным, убойным ароматом. Облако пыльцы накрыло морду зверя целиком.
– Ага, что, съел⁈ – неожиданно даже для себя нагло воскликнул я, но тут же об этом пожалел. Зверь, видимо, услышал иронию в моём голосе и прыгнул ко мне. – Да чтоб тебя…
Я успел отскочить в сторону, чуть было не поскользнулся на влажной траве, но чудом сохранил равновесие, приготовившись к новому бою. Но… это оказалось излишним.
– М-да, – выдохнул я, видя мучения зверя. На какую-то долю секунды мне его даже жалко стало. Но наваждение тут же спало, стоило только вспомнить, что эта тварь только что желала вцепиться мне в глотку. – Может, закончим это дело?
Знаю, глупо обращаться к злыдню вот так вот прямо. С другой стороны, с крысой у меня получается вести полноценный диалог. А этот зверь…
Зверь взвыл. Этот вой был полон не ярости, а чистой, незамутнённой боли. Он рухнул на землю с тяжёлым глухим ударом, заскулил, как побитый щенок, и принялся отчаянно тереть морду когтистыми лапами. Он катался по земле из стороны в сторону, бешено мотал головой, и из его пасти вырывались странные, судорожные звуки – он чихал. Чихал отчаянно, надрывно, словно пытался вытряхнуть из себя всю пыльцу разом.
Несколько долгих секунд он ещё корчился на земле, извивался, скулил, а потом, не выдержав пытки, резко вскочил на лапы. Поджав хвост, он с жалобным, почти истерическим визгом бросился наутёк. Похоже, он решил, что лучше остаться голодным, чем получить ещё одну порцию этого зелёного ада.
Я остался один на дне оврага. В наступившей оглушительной тишине. Только ветер шелестел листьями где-то наверху. Адреналин медленно отпускал меня, и на его место пришла мелкая дрожь. Руки и ноги тряслись так, словно я только что пробежал марафон. Я медленно, аккуратно опустился на землю, тяжело дыша и пытаясь успокоить колотящееся сердце. Воздух вокруг всё ещё был наполнен терпким, мятным ароматом, но теперь он казался мне не просто запахом цветов – это был запах спасения.
– Вот тебе и цветочки, – выдохнул я, пытаясь унять предательскую дрожь в руках и ногах.
Я огляделся по сторонам, ища своего маленького, но такого полезного союзника. Где же он? Неужели сбежал, испугавшись?
– Рат, ты где? – позвал я, прислушиваясь. – Ты это видел? Рат!
Крыса нигде не было. Мой маленький саркастичный друг, который и заварил всю эту кашу, словно растворился в воздухе. Вот же…
– Крыса! Ты где, хвостатый паразит⁈ – крикнул я ещё раз, но тишина лишь усилилась.
Сбежал, трус, – с досадой подумал я, поднимаясь на ноги и отряхивая штаны от грязи и травы. Голова всё ещё гудела после удара о камень, виски пульсировали, но боль отступила на второй план. Главное – я жив, цел, и этот проклятый Злыдень больше не пытается меня сожрать. Уже неплохо.
Я огляделся, пытаясь сориентироваться, куда идти дальше. Овраг, деревья, заросли – всё это выглядело одинаково диким и непроходимым. И тут я её увидел.
На толстой, раскидистой ветке старого дуба, росшего прямо на краю оврага, свесив ноги и болтая ими в воздухе, сидела девушка. Просто сидела, как будто это самое обычное дело – болтаться на дереве посреди никому не известного оврага, наблюдая за избитым парнем, который только что закидал монстра цветочками.
И она была… зелёной.
Не в смысле «юной» или «неопытной». А буквально. Её кожа имела нежный, фисташковый оттенок. Волосы, густые и слегка спутанные, были цвета сочной летней травы, и в них, казалось, запутались солнечные блики, которые мерцали при каждом её движении. Одета она была в простое платьице, сотканное, как мне показалось, из широких листьев лопуха и каких-то вьющихся растений.
Но самое главное – это её глаза.
Огромные, раскосые, они смотрели на меня с таким чистым, незамутнённым, почти детским любопытством, что я на мгновение забыл обо всём. И про боль в затылке. И про недавнюю схватку. И даже про пропавшую крысу.
Заметив, что я смотрю прямо на неё, она удивлённо моргнула. Один раз. Второй. Потом она склонила голову набок, совсем как любопытная птичка, разглядывающая странного жука, который случайно забрёл на её территорию.
Мы смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Я пытался понять, что это вообще такое. Она, судя по всему, пыталась понять то же самое про меня.
– Ты… кто? – хрипло выдавил я, и мой собственный голос показался мне чужим и далёким. Я всё ещё не мог поверить своим глазам. Может, я ударился головой сильнее, чем думал? Может, это галлюцинация? Может, мне нужно в больницу, а не разговаривать с зелёными девушками на деревьях?
Девушка ничего не ответила. Она лишь улыбнулась лёгкой, загадочной улыбкой, которая заставила моё сердце пропустить удар, и, оттолкнувшись от ветки, спрыгнула вниз.
Я невольно напрягся, ожидая услышать глухой стук или хруст веток под её весом. Но её приземление было абсолютно бесшумным. Вообще. Ни звука. Она коснулась земли так же легко и естественно, как падает на траву осенний лист, подхваченный ветром.
И в тот самый момент, когда её босые ноги коснулись травы у подножия дуба, произошло второе чудо за сегодняшний день.
Её облик начал меняться.
Это было похоже на рябь на воде, на мираж в жаркий летний день. Воздух вокруг неё словно задрожал, исказился, и через мгновение передо мной стояла уже не юная, угловатая девчонка с ветки.
Это была зрелая, невероятно, почти нереально красивая женщина.
Её тело обрело плавные, соблазнительные изгибы, которые не мог скрыть даже её странный наряд из листьев. Короткий топик и юбка, сотканные, казалось, из живых, переплетённых между собой листьев и цветов, лишь подчёркивали её совершенные формы. Формы настоящей богини плодородия, сошедшей с какой-нибудь древней фрески или языческого капища. Волосы стали темнее, гуще, длиннее, и в них теперь алели, как капли крови на зелени, бутоны диких роз и какие-то мелкие белые цветы, которые я не смог опознать.
Я нервно сглотнул.
– А ты кто такой? – спросила она, игриво склонив голову набок и прищурившись.
Её голос изменился вместе с обликом. Он стал низким, грудным, бархатным. Он походил на шелест листвы в летний полдень, на журчание лесного ручья где-то далеко в чаще, на что-то древнее и первобытное. Он обволакивал, успокаивал и завораживал одновременно, заставляя забыть обо всём на свете.
Она медленно, с грацией дикой кошки, крадущейся к добыче, начала приближаться ко мне. Каждый её шаг был плавным, текучим, почти гипнотическим.
– Странный ты, – продолжила она мягко, не сводя с меня своих огромных зелёных глаз, которые теперь казались ещё глубже и темнее. – Ты видишь меня. По-настоящему видишь. Другие, ваши, они смотрят, но не видят. Проходят мимо, и для них я просто дерево. Или куст у дороги. Или тень от облака. А ты видишь. Видишь меня такой, какая я есть. И от тебя пахнет.
– Пахнет? – тупо переспросил я, всё ещё пытаясь осознать реальность происходящего и заставить свой мозг снова работать нормально. Получалось плохо.
– Жизнью, – она подошла почти вплотную, на расстояние вытянутой руки, и я почувствовал исходящий от неё аромат.
Тот самый, что витал над поляной после моего безумного фейерверка. Запах мяты, мёда, свежего дождя и тёплой, прогретой солнцем земли. Запах настоящего леса, дикого и живого.
– От тебя пахнет огнём, и солью, и травами. Настоящими, живыми травами, которые помнят солнце и дождь. А не этой вашей мёртвой магией, от которой несёт пылью, обманом и чем-то холодным. Как это? Как ты делаешь это, человек?
Она остановилась совсем близко, в шаге от меня. Я, всё ещё не отошедший от схватки, от шока, от всего этого безумного, невероятного дня, просто молча смотрел на неё. Я не знал, что сказать. Я не знал, что думать. Я не знал даже, дышать мне сейчас или нет. Мой мозг, привыкший к логике и здравому смыслу прошлой жизни, категорически отказывался обрабатывать поступающую информацию.
Лесная богиня? Дриада из мифов? Дух этого места? Какая-то новая магическая тварь, о которой мне забыли рассказать? Кто она вообще такая⁈
Она подняла руку и осторожно, почти невесомо, кончиками пальцев коснулась моего лица. Там, где его оцарапала ветка во время падения в овраг. Её прикосновение было прохладным и нежным.
– Ты ранен, – прошептала она совсем тихо, и в её голосе впервые прозвучали нотки неподдельного беспокойства и чего-то ещё. Сочувствия, что ли? – Злыдень тебя поцарапал. Он глупый, злой, но сильный. Очень сильный. А ты его прогнал. Цветами и травами. Никто раньше так не делал, понимаешь? Они все боятся его и бегут прочь. Или пытаются убить холодным железом и мёртвыми заклинаниями. А ты… – она замолчала, разглядывая меня с новым интересом, словно я был какой-то диковинной находкой. – Ты просто забросал его живыми цветами. Ты очень, очень странный, человек. Мне это нравится. Мне нравятся странные.
От её прикосновения по моей коже пробежала дрожь, но на этот раз не от страха, а от чего-то совершенно другого. Нового. Непонятного.
– Тёплый… – прошептала она, и в её голосе, похожем на шелест листвы, прозвучало неподдельное удивление. Почти детское. – Ты живой. По-настоящему живой.
Я открыл рот, чтобы хоть что-то выдавить из себя.
– Эм… спасибо? – только и смог сказать я. – А ты что, мёртвая, что ли?
Она рассмеялась. Её смех был похож на звон маленьких серебряных колокольчиков.
– Нет, глупый. Я – часть леса. Я всегда здесь, но редко бываю вот такой. Осязаемой.
– И часто ты так… осязаешь людей?
Она склонила голову набок, разглядывая меня с любопытством.
– Только тех, кто пахнет правильно. А ты пахнешь восхитительно.
– Ага, понятно. Значит, я просто хорошо пахну, – пробормотал я, пытаясь сохранить остатки здравомыслия. – Это самая странная…
Договорить я не успел.
Потому что в следующую секунду она обвила мою шею руками и впилась в губы страстным поцелуем.
Мир взорвался.
Нет, это был не просто поцелуй. Это был настоящий ураган. Смерч из вкусов и ароматов, который смёл все мои мысли, оставив после себя только чистое ощущение. Её губы на вкус были как дикая лесная мята – терпкая и сладкая одновременно. Её язык напоминал утреннюю росу на лепестках земляники. А дыхание… её дыхание пахло лесом после дождя, прелой листвой и чем-то ещё. Чем-то древним. Пьянящим. От этого запаха кружилась голова и подкашивались ноги.
Я даже не успел среагировать. Не то что ответить на поцелуй. Моё тело, ослабленное после схватки, просто отказалось подчиняться. Она легко повалила меня на спину. Словно я был не взрослым мужчиной, а пушинкой. Я рухнул в мягкую траву, усыпанную лиловыми мятными цветами. Их аромат смешался с запахом её кожи и окутал меня плотным коконом, отрезая от всего остального мира.
– Подожди, – еле выдохнул я, когда она на секунду оторвалась от моих губ. – Может, для начала познакомимся? Я Игорь. Повар. Человек. В здравом уме… хотя после сегодняшнего дня уже не уверен.
Она улыбнулась. Её улыбка была одновременно невинной и хищной.
– Меня зовут по-разному. Шёпот Травы. Дыхание Корней. Песня Листвы.
– Это всё твои имена?
– Нет. Это то, чем я являюсь.
– Окей. Можно я буду звать тебя просто Травка?
Она фыркнула, и этот звук был удивительно человеческим.
– Можешь. Мне нравится.
Её одежда из листьев… она просто исчезла.
Растворилась. Растаяла в воздухе. Будто её никогда и не было.
И надо мной, в лучах солнца, пробивающихся сквозь кроны деревьев, нависло её тело. Идеальное. Зелёное. Живое. Оно светилось изнутри каким-то мягким изумрудным светом.
Я сглотнул. Сердце билось так громко, что, казалось, его слышал весь лес.
– Слушай, Травка, – прохрипел я. – Я польщён. Очень. Но может…
– Тихо, – прошептала она мне в самые губы. Её шёпот был похож на жужжание пчелы над цветком. Она провела прохладными пальцами по моей груди, и от этого прикосновения по телу снова пробежали мурашки. – В этом мире почти не осталось тех, кто может нас чувствовать. Ваша магия стала грубой. Как старый чёрствый сухарь. Безвкусной. Мёртвой. Она пахнет пылью и обманом. А ты…
Она наклонилась ниже. Вдыхая мой запах так, словно это был аромат самого изысканного блюда. Я невольно замер, не решаясь даже дышать.
– От тебя пахнет огнём, – продолжила она тихо. – Настоящим живым огнём, на котором готовят еду. От тебя пахнет сталью. Острой и честной. И настоящей едой.
Она замолчала на мгновение, прикрыв глаза, словно наслаждаясь моментом.
– Я не маг, – выдавил я. – Вообще. Я просто готовлю. С детства. Это всё, что я умею.
– Ты не понимаешь, – она открыла глаза и посмотрела на меня так, будто видела насквозь. – То, что ты делаешь – это самая древняя магия. Магия превращения. Огня. Жизни и смерти. Ты берёшь мёртвое и делаешь его живым. Делаешь его нужным. Вкусным. Настоящим.
– Это просто еда…
– Нет. Это больше.
Она снова поцеловала меня. На этот раз медленнее. Глубже. Вкладывая в поцелуй всю свою дикую, первозданную нежность. Её губы были мягкими и требовательными одновременно. Её пальцы скользили по моей коже, оставляя за собой следы холодного огня.
– Духи этого леса… мы так изголодались по таким, как ты. По настоящим, – прошептала она между поцелуями. – Позволь мне почувствовать тебя. Хотя бы немного.
– Нет, – теперь уже я хитро улыбался ей. – На «немного» я не согласен.
В ту же секунду крепко обнял женщину, прижимая к себе. Разве мог я отказаться от подобного? Даже если это и галлюцинация, то почему бы не воспользоваться моментом и не насладиться красотой и нежностью момента?
Мир для меня окончательно перестал существовать.
Боль в затылке, усталость, страх – всё это исчезло. Растворилось без следа. Остался только терпкий аромат мяты, сводящий с ума. Ощущение её гладкой прохладной кожи на моей. И бездонная колдовская зелень её глаз, в которых я тонул, как в самом глубоком лесном озере.
Где-то далеко-далеко пели птицы. Шелестели листья. Жужжали насекомые. Но для меня существовала только она. Эта странная зелёная богиня, пришедшая неизвестно откуда. И её поцелуи, от которых невозможно было оторваться.
Последняя здравая мысль, промелькнувшая в моей голове перед тем, как я окончательно потерял контроль: «Ну и денёк выдался».
Глава 7
Сознание возвращалось неохотно, словно его вытащили из тёплой постели и швырнули в ледяную воду. Первое, что я почувствовал – боль. Тупая, раскалывающаяся, пульсирующая в затылке. Я застонал, и этот звук показался мне чужим, хриплым, как у столетнего старика.
Я открыл глаза. Надо мной было небо. Серое, хмурое, затянутое облаками. Оно равнодушно смотрело на меня сверху вниз, словно говоря: «Ну что, герой, допрыгался?» Я лежал на спине, на чём-то мягком и влажном. Трава. Обычная, ничем не примечательная трава на дне того самого оврага. От земли тянуло сыростью и запахом прелых листьев. Терпкий аромат мяты, который ещё недавно сводил меня с ума, куда-то испарился. Остался лишь его слабый, едва уловимый отголосок, похожий на далёкое воспоминание о чём-то прекрасном и недостижимом.
– Очнулся? – рядом раздался до боли знакомый, испуганный писк.
Я с трудом повернул голову, и каждое движение отдавалось в затылке новой вспышкой боли, как будто кто-то бил меня по черепу маленьким, но очень настойчивым молоточком. На большом замшелом камне, всего в паре шагов от меня, сидел Рат. Он выглядел потрёпанным и напуганным, что уже само по себе было странно – обычно этот крыс излучал невозмутимость, достойную буддийского монаха. Его серая шёрстка была взъерошена в разные стороны, а усы нервно подёргивались, словно антенны, ловящие сигнал тревоги.
– Ну ты даёшь! – продолжил он, и в его голосе не было ни капли обычной саркастической язвительности, только чистое, неподдельное облегчение. – Я думал, тварь тебя сожрала! Я уж было приготовился оплакивать лучшего повара в моей жизни и искать себе нового! А она… она просто убежала, представляешь⁈ Визжала, как резаная, и удрала! Я такого в жизни не видел! Может, ты её так напугал своим падением, что она решила больше не связываться с безумцами, которые прыгают в овраги.
Я попытался сесть. Первая попытка провалилась – мир закружился, как в калейдоскопе. Вторая попытка увенчалась успехом, но каждая мышца в теле запротестовала, напоминая, что падать с обрывов – это не моя специализация. Голова гудела, как трансформаторная будка. Воспоминания возвращались обрывками, вспышками, как разбитое зеркало, в котором можно увидеть лишь кусочки целой картины. Зелёная кожа. Глаза цвета мха. Поцелуй со вкусом лесных ягод…
– Женщина… – прохрипел я, оглядываясь по сторонам с надеждой увидеть хоть какой-то след её присутствия. – Где зеленокожая женщина?
Рат подозрительно сощурился. Он спрыгнул с камня и осторожно подошёл ко мне, принюхиваясь, словно проверяя, не сошёл ли я окончательно с ума.
– Какая ещё женщина? Совсем головой тронулся? Тут никого нет. И не было. Только ты, я и эта чёртова тварь, которая, слава крысиным богам, свалила.
– Как это не было? – я попытался встать, но ноги подкосились. – Она была здесь! Зелёная, красивая… она целовала меня… она говорила…
– Слушай сюда, шеф, – перебил меня крыс, и в его голосе снова появились стальные нотки, которые обычно означали, что он собирается сказать что-то неприятное, но правдивое. – Ты когда от этого злыдня уворачивался, споткнулся о корень и рухнул сюда, в овраг. Приложился башкой вот об этот самый камень, – он ткнул лапкой в валун рядом со мной, на котором, как я теперь заметил, виднелось тёмное пятно, подозрительно похожее на кровь, – и отрубился. Наглухо. Вырубился, как телевизор во время грозы.
Я смотрел на него, и в голове царил полный хаос, как в кухне ресторана во время вечерней запары. Его слова звучали до ужаса логично. Падение, удар, потеря сознания. Галлюцинация от боли и шока. Классическая картина черепно-мозговой травмы. Это всё объясняло. Но воспоминания… они были слишком яркими. Слишком настоящими, чтобы быть просто плодом моего воображения. Я помнил прохладу её кожи под моими пальцами. Помнил вкус её губ, шелест её голоса, как её волосы касались моего лица.
– Нет, – упрямо помотал я головой, отчего в глазах снова потемнело, и пришлось зажмуриться. – Она была здесь. Я с ней говорил. Она сказала… что я… особенный.
– Особенный, – хмыкнул Рат. – Ну, в том, что ты особенный, я не сомневаюсь. Особенно в умении влипать в неприятности.
Я огляделся более внимательно. Овраг был пуст. Совершенно пуст. Никаких следов женщины. Ни её одежды из листьев, которую я помнил так отчётливо. Ни примятой травы, где она лежала. Только моя собственная вмятина. И всё. Пустота.
Я провёл рукой по тому месту, где она, как мне казалось, лежала рядом со мной. Трава была влажной от росы и холодной на ощупь. Никакого тепла. Никакого запаха, кроме обычной сырой земли и прелой листвы. Ничего, что указывало бы на присутствие другого человека. Или… не человека?
Может, и правда привиделось? Может, мой мозг, пытаясь защититься от боли и страха смерти, просто выдумал эту лесную богиню? Создал прекрасный, утешительный сон на грани обморока? Последний подарок умирающему сознанию? Это было бы логично.
Но почему тогда во рту до сих пор чувствуется этот привкус? Почему на губах ещё осталось ощущение её поцелуя?
Я снова посмотрел на Рата. Он смотрел на меня с неподдельной тревогой, какую я редко видел в его умных крысиных глазах.
– Пойдём отсюда, шеф. Место тут нехорошее. И тебе к лекарю надо, срочно надо, голову твою проверить. А то начнёшь ещё с деревьями разговаривать или, не дай крысиные боги, проповеди читать. Хотя, после говорящей крысы, это уже не так страшно, да?
– Да, – я грустно усмехнулся, и эта усмешка отдалась в затылке новой волной боли. – Значит, снова падение и сотрясение. Какая ирония судьбы. Похоже, это становится моей визитной карточкой в этом мире. Скоро буду собирать коллекцию шишек.
Я медленно, опираясь на скользкий валун, поднялся на ноги. Тело болело так, словно меня пропустили через мясорубку, каждая мышца ныла и протестовала против любого движения. Но, на удивление, никаких серьёзных травм, кроме гудящей головы и пары свежих царапин на руках, не обнаружилось. Видимо, мягкий мох и густая трава смягчили падение лучше любой подушки. Я отряхнул с одежды налипшую грязь и листья, пытаясь привести себя в хоть какой-то приличный вид. Получилось так себе.
Всё логично. Слишком логично. Падение с камня, удар головой, потеря сознания. А в качестве бонуса – яркая, детализированная галлюцинация с участием лесной богини в главной роли. Мой мозг подкинул мне полнометражный фильм в жанре эротического фэнтези. Со спецэффектами и магическими травами. Что ж, спасибо и на этом. Могло быть и хуже. Мог бы, например, увидеть поющего поросёнка в балетной пачке или танцующих гномов с бубнами.
Я провёл рукой по волосам, стряхивая застрявшие в них веточки и листья. И тут мои пальцы наткнулись на что-то мягкое, гладкое и совершенно инородное. Что-то определённо не похожее на обычный мусор. Я осторожно вытащил это «что-то» и замер на месте, забыв даже дышать.
На моей ладони лежал лист.
Не просто лист. Маленький, идеально зелёный, с глянцевой, будто отполированной до блеска поверхностью. Он словно светился изнутри мягким, едва уловимым сиянием. Но самое странное было не это. Самой странной была его форма – идеальная пятиконечная звезда. Никаких зазубрин, никаких изъянов. Геометрически безупречная.
Я поднял голову, оглядывая деревья, которые росли вокруг оврага. Дубы, берёзы, осины, ели – ничего даже отдалённо похожего на источник этого чуда. Таких деревьев я в этом лесу точно не видел. Да и вообще нигде не встречал за всю свою жизнь.
Это не галлюцинация. Лист был настоящим, материальным, осязаемым. Он был неопровержимым доказательством того, что я не сошёл с ума. Что она действительно была здесь. Что всё это случилось по-настоящему.
Руки слегка дрожали, когда я быстро, украдкой оглянувшись на Рата, сунул лист в карман штанов. Крыс в этот момент с невероятным энтузиазмом обнюхивал какой-то корень, выглядывавший из земли, и, к счастью, ничего не заметил. Пусть это будет моей маленькой тайной. Моим личным, секретным, неопровержимым доказательством чуда.
– Пошли домой, союзник, – сказал я крысу, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал как можно более ровно и беззаботно. – Хватит на сегодня приключений и падений в овраги. У меня появились новые идеи для соуса. И для десерта тоже.
Рат тут же подбежал ко мне, стремительно задрав свою усатую морду вверх и уставившись на меня блестящими глазами-бусинками.
– Десерт? – его глаза моментально загорелись таким алчным огоньком, что я невольно отступил на шаг. – С той самой редчайшей лунной мятой? Ты её всё-таки достал? Правда достал?
– Достал, – коротко кивнул я, не желая вдаваться в подробности и щекотливые детали. – И не только её, поверь мне.
Всю обратную дорогу до дома я молчал, погружённый в собственные мысли. Рат что-то без умолку болтал, строил грандиозные планы по захвату и монополизации сырных запасов всего города, критиковал мой жалкий внешний вид и жаловался на голод. Но я его почти не слушал, пропуская слова мимо ушей. Одна моя рука постоянно находилась в кармане, и пальцы то и дело машинально натыкались на гладкую, приятно прохладную поверхность таинственного листа.
Я не знал, что это было на самом деле. Сон или явь? Игра больного воображения или реальная встреча с чем-то невероятным, что совершенно не укладывается в рамки привычного, упорядоченного мира?
Я отчаянно пытался понять, схожу ли я потихоньку с ума, или этот странный мир куда более сложный, таинственный и многогранный, чем представляется на первый взгляд. И чем больше я думал об этом, копаясь в воспоминаниях и ощущениях, тем отчётливее понимал одну простую вещь: ответ на этот проклятый вопрос мне категорически не нравится. Причём в любом из возможных вариантов.
* * *
Вернувшись в «Очаг», я первым делом, хромая и морщась от боли, вывалил на кухонный стол всё содержимое своего мешка. Травы, коренья, несколько странных корешков и те самые «взрывные» бутоны, которые я в пылу схватки инстинктивно успел запихнуть в карман. Они были моим единственным трофеем после той безумной вылазки.
Настя, услышав грохот на кухне, выскочила из своей комнаты. Увидев меня, она громко ахнула. Её глаза округлились от ужаса, будто перед ней стоял ожившийся мертвец. Я, видимо, выглядел так, словно меня сперва жевала гигантская корова, а потом с отвращением выплюнула обратно. Одежда висела лохмотьями, вся в грязи и разорвана в нескольких местах. Волосы торчали во все стороны, а на щеке красовалась длинная царапина, уже успевшая запечься тёмной корочкой.
– Игорь, что случилось⁈ – она подбежала ко мне, хватая за плечи и с тревогой заглядывая в глаза. – На тебе лица нет! Господи, ты где был? На тебя кто-то напал? Может, в больницу надо?
– С ветки упал, – коротко бросил я, не желая вдаваться в подробности.
Рассказывать про волков-мутантов и зеленокожих лесных богинь? Это верный способ загреметь в местную психушку, где меня будут кормить таблетками и спрашивать про моё детство.
– Не волнуйся, жить буду. Просто немного поцарапался.
– Какая ветка⁈ Игорь, да у тебя полрубашки нет!
– Большая ветка была, – отрезал я. – Прости, но мне надо кое о чём подумать…
Я смущённо улыбнулся и закрыл дверь, оставив сестру стоять посреди зала в полной растерянности. Мне нужно было побыть одному. Собраться с мыслями. Понять, что, чёрт возьми, вообще со мной произошло там, в лесу.
Прислонился к двери спиной и на несколько секунд закрыл глаза, тяжело дыша. Сердце всё ещё колотилось где-то в горле. Кухня. Моё убежище. Только здесь, среди знакомых запахов жареного лука, специй и свежего хлеба, среди привычных кастрюль и сковородок, я чувствовал себя в безопасности.
Дрожащими руками я достал из кармана тот самый зелёный лист. Он не завял. Даже не потемнел по краям. Он всё ещё оставался идеально свежим, упругим и гладким, будто его только что сорвали с ветки. Я поднёс его к лицу и глубоко вдохнул. Он пах мёдом, летним дождём и той самой лунной мятой. Аромат был таким живым, таким пронзительно настоящим, что у меня снова закружилась голова, и на секунду перед глазами всплыли её бездонные зелёные глаза.
Я аккуратно положил лист на самую верхнюю полку, подальше от любопытных Настиных глаз. Пусть лежит там. Как напоминание о том, что я не совсем сошёл с ума.
Затем я взял один из бутонов и покрутил его в пальцах. Он был плотным и упругим, как маленький камушек, размером с крупную горошину. Я положил его на разделочную доску и взял свой самый тонкий и острый нож – тот, которым обычно разделывал рыбу. С замиранием сердца я аккуратно, самым кончиком лезвия, сделал на бутоне небольшой надрез.
Из него, словно из проколотого мешочка с мукой, на доску посыпалась мельчайшая, почти невесомая изумрудная пыльца. Она легла на тёмное дерево ровным, бархатистым слоем, переливаясь в тусклом свете кухонной лампы крохотными искорками.
Я долго смотрел на неё, не решаясь прикоснуться. В голове крутилась дурацкая мысль: а вдруг это яд? Но…
Набравшись смелости, я наклонился и осторожно, самым кончиком языка, коснулся зелёного порошка.
Во рту взорвался настоящий фейерверк ощущений, от которого я едва не закашлялся. Это было невероятно – ничего подобного я не пробовал никогда в жизни. Сначала накатила волна ледяной, почти обжигающей мяты, которая ударила по языку и нёбу с силой арктического ветра. Затем – резкая, почти цитрусовая кислинка, от которой мгновенно свело скулы. И в самом конце – острое, согревающее послевкусие, отдалённо похожее на имбирь.
Вкус был таким ярким, таким мощным и концентрированным, что у меня на глазах выступили слёзы, и я вцепился в край стола, чтобы не упасть.
Аромат, который поднялся от пыльцы, мгновенно заполнил всю кухню. И этот запах – он немедленно вернул меня туда, на дно оврага. Я снова почувствовал её прохладное дыхание на своей щеке. Снова увидел её бездонные зелёные глаза, полные древней мудрости. Снова ощутил на своих губах её поцелуй – мягкий, сладкий, обещающий. По спине пробежали мурашки, и я невольно вздрогнул всем телом, словно меня окунули в ледяную воду.
Мой разум всё ещё отказывался верить в происходящее, пытался найти рациональное объяснение. Может, я ударился головой? Может, надышался какими-то спорами в лесу? Но тело… тело помнило всё до мельчайших деталей. Каждое прикосновение. Каждый шёпот. Каждый взгляд. И этот невероятный, ни на что не похожий вкус был неоспоримым тому подтверждением.
Я выпрямился, вытер выступившие слёзы тыльной стороной ладони и посмотрел на изумрудную пыльцу, рассыпанную по доске. Её было совсем немного – может быть, половина чайной ложки. Но даже этой крошечной щепотки хватило, чтобы перевернуть все мои представления о вкусе.
Неважно, что это было на самом деле. Неважно, сошёл я с ума или действительно повстречал в лесу что-то сверхъестественное.
Главным было то, что в моих руках оказался новый, совершенно уникальный, ни с чем не сравнимый ингредиент. Настоящее оружие массового поражения для вкусовых рецепторов. Сила, способная перевернуть все представления о еде в этом скучном, сером, провинциальном городке.
