Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Карелин
Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 46 страниц)
Я не выдержал и рассмеялся.
– Вольно, солдат. Вижу, тут и без меня всё кипит. Молодцы. Просто нет слов, какие вы все молодцы.
Настя смущённо улыбнулась, а Даша покраснела до самых корней волос. Но больше всего я радовался за Вовчика. Я подошёл и хлопнул его по плечу.
– А ты, парень, меня особенно порадовал. Я же говорил, что из тебя выйдет толк. Растёшь прямо на глазах. Ещё пара таких праздников, и сможешь меня подменять.
Сказать, что он был счастлив – это ничего не сказать. Он буквально засветился изнутри. Его веснушчатое лицо расплылось в такой широкой и гордой улыбке, что, казалось, она вот‑вот треснет. Чёрт, ради одной такой улыбки стоило затевать всю эту суету с праздником.
– Спасибо, шеф! – выдохнул он. – Я… я правда очень стараюсь!
– Вижу, – серьёзно кивнул я. – И у тебя отлично получается. Ладно, команда, я вообще‑то пришёл не в инспекторы играть, а работать. Думал, вы тут без меня не справляетесь.
– Мы стараемся, Игорь, – тихо сказала Настя, но в её глазах плясали гордые искорки.
– Я вижу. И это просто восхитительно.
– Игорь, а ты сам‑то как? – поинтересовалась Даша. – Я ещё не звонила родителям, но догадываюсь, что там жуткая суета. Ты же был там?
– А где бы я ещё пропадал столько времени, – улыбнулся в ответ я. – И да, ты права, на площади настоящий ажиотаж, – я повесил куртку на вешалку в зале, после чего направился в нашу, так сказать, гардеробную, чтобы переодеться. – Сейчас расскажу, что да как. Только переоденусь.
Закрывая двери, я увидел их кроткие улыбки. Видимо, моя троица ждала подробностей. Что ж, вскоре они своё получат.
Но стоило мне только скинуть футболку, как рядом послышался писк.
– Обидно, шеф, – проворчал Рат, свесившись с одной из полок стеллажа. – Вы там развлекаетесь, а я должен скучать? Сейчас даже в город не выбраться, там все на ушах стоят.
– Потерпи, приятель, – прошептал я, чтобы никто не услышал. Не хватало, чтобы меня считали психом, что постоянно говорит сам с собой. – Как я и говорил, твоя роль в нашем проекте будет одной из самых важных. Просто подожди. Ну а сейчас можешь послушать нас из вентиляции. Там же есть…
– Знаю, знаю, – хмыкнул крыс. – Я эту забегаловку лучше вас знаю.
– А вот сейчас обидно было.
– Но ты же со мной согласен.
– Хм… отчасти. Но вскоре здесь будет нечто совершенно иное.
Глава 14
– Так, перекур! – громко объявил я, входя на кухню и хлопая в ладоши. – Отложите ножи, – я по‑хозяйски присел на стульчик, предварительно протерев его тряпкой, так как кто‑кто уже умудрился его заляпать. – Есть пара новостей с передовой. Чтобы завтра для вас не было сюрпризов.
Все трое тут же прекратили работу и уставились на меня с любопытством.
– В общем, наши отцы города решили, что одного только моего проекта для народного счастья маловато. Народу, кроме хлеба, требуются ещё и зрелища. Поэтому прямо сейчас на площади, помимо нашего стального красавца, работяги спешно сколачивают сцену.
– Сцену? – Настя удивлённо моргнула, вытирая мокрые руки о фартук. – Зачем ещё сцену?
– А затем, моя дорогая сестрица, – я напустил на себя важный вид, словно зачитывал императорский указ, – что на этой сцене будут выступать приглашённые знаменитости. К нам едет целый вокально‑инструментальный ансамбль. Называются… – я сделал паузу, пытаясь вспомнить, – «Зареченские зори».
Я ожидал чего угодно: вопросов, смешков, скептических ухмылок. Но то, что произошло дальше, не укладывалось ни в какие рамки.
Едва название группы сорвалось с моих губ, как Настя и Даша издали такой пронзительный визг, что я чуть не подпрыгнул на месте. Они вскочили, схватились за руки и начали подпрыгивать на месте, как две сумасшедшие козы.
– «Зори»⁈ К нам приедут настоящие «Зареченские зори»⁈ – верещала Даша. Её щёки вспыхнули так, что могли бы составить конкуренцию углям в мангале. – Настя, ты это слышала⁈ Сами «Зори»!
– Не может быть! – вторила ей моя сестра с таким восторгом, будто я объявил о полной отмене всех налогов и наступлении вечного лета.
Мы с Вовчиком ошарашенно переглянулись. На его усыпанном веснушками лице застыло точно такое же тупое недоумение, как, я уверен, и на моём. Два мужика, один большой, другой маленький, молча пялились на это безумие и абсолютно ничего не понимали.
– Я что‑то пропустил? – осторожно поинтересовался я, когда припадок фанатской радости немного поутих. – Это же просто… ну… мужики в расшитых рубахах. Поют про то, как хорошо колосится рожь. Чему так радоваться?
Даша резко обернулась ко мне. Её зелёные глаза метали молнии. Вид у неё был такой, будто я только что оскорбил её самые светлые чувства, пнув ногой котёнка.
– Ты что, Игорь⁈ Ты совсем не понимаешь⁈ – она всплеснула руками. – У них же солист! Валерий!
– И? – я вопросительно поднял бровь. – Этот Валерий что‑то особенное? Может, он взглядом мясо до нужной прожарки доводит? Или огнём дышит? Кстати, про огонь… После них ещё какой‑то фокусник‑пиромант будет выступать. Обещали огненное шоу, фейерверки и всякое такое.
Но про фокусника уже никто не слушал. Всё внимание было приковано к таинственному Валерию.
– Он красавчик! – мечтательно выдохнула Настя, прижимая ладони к сердцу. – У него такие волосы… светлые, длинные, прямо до плеч. И глаза голубые‑голубые, как чистое небо! А голос! Когда он поёт свою «Ивушку плакучую», все девчонки в зале просто плачут от счастья!
– Он мечта! – с придыханием подтвердила Даша, закатывая глаза к потолку. – По нему все в городе с ума сходят! Я в прошлом году на День города только ради него и пошла, чтобы хоть одним глазком взглянуть!
Я снова посмотрел на Вовчика. Тот пожал плечами с таким видом, будто говорил: «Шеф, я тут вообще не при делах, я картошку чищу». В его глазах читалось полное безразличие и к ивушке, и к её плаксивому исполнителю. В этот момент я понял, что между мужской и женской частью нашей команды пролегла бездна непонимания. Мы были с разных планет.
– Ясно, – протянул я, поднимаясь со стула. – Значит, завтра у нас двойная касса. Одна половина города придёт за мясом, а вторая – послушать Валерия. Главное, чтобы его поклонницы в порыве экстаза не опрокинули наш мангал.
Спорить с девичьими восторгами – бесполезное занятие. Это как объяснять кошке, почему нельзя точить когти о новый диван. Пусть себе визжат от радости. У нас, мужиков, дела и поважнее. У нас есть мясо. И есть огромная железная машина, которая это мясо приготовит.
* * *
Далеко‑далеко от центральной площади, где вовсю кипела работа, был в Зареченске один уголок, про который даже Бог, казалось, забыл. Пыльный, заваленный всяким хламом склад, принадлежавший семейству Алиевых. Под самым потолком было пробито одно‑единственное окошко, грязное донельзя, через которое сочился жиденький лучик света. В этом луче, как в театре, и стояли две фигуры.
Первым был Кабан. Он скрестил на груди свои ручищи, похожие на два свиных окорока, и с нетерпением переминался с ноги на ногу. Его бритая голова блестела от пота даже в этом полумраке, а лицо было хмурым, как небо перед грозой.
Напротив него, лениво прислонившись к стене, стоял Аслан.
– Ну, долго мы тут киснуть будем? – пробасил Кабан, нарушая тишину. – У меня дела, между прочим.
Аслан даже не шелохнулся. Он медленно, словно делая одолжение, сунул руку во внутренний карман своего потрёпанной кожанки и вытащил оттуда маленький тёмный пакетик. Не глядя, он швырнул его Кабану. Тот неловко подставил свою лапищу, и мешочек, стукнувшись о пальцы, шлёпнулся в кучу пыли и опилок у его ног.
– Рукожоп, – злобно прошипел Аслан. – Подними. И отряхни с него эту грязь, идиот!
Кабан крякнул, нагнулся и поднял пакетик, отчего в воздух взметнулось целое облако пыли. Он неуклюже похлопал по нему ладонью, пытаясь счистить грязь.
– Да не на меня тряси, придурок! – Аслан брезгливо отступил на шаг. – Совсем мозги отшибло?
Кабан внимательно посмотрел на пакетик, но так как рентгеновским зрением не обладал, лишь пожал плечами.
– Это отрава или какая‑то другая хреновина? Я‑то думал, хозяин поварёшку того… пришить велел.
Аслан криво усмехнулся, обнажив ряд жёлтых от табака зубов.
– Хозяин не такой дурак, как некоторые, Кабан. Убить – это шумно и грязно. Нет, мы сделаем веселее. Гораздо веселее.
Он подошёл вплотную, и его голос стал тихим и едким, как шипение.
– Это не яд. Это кое‑что похуже. Это самое сильное слабительное, какое только можно достать в этом городишке. Ты просто представь себе картину завтрашнего дня. Весь город, все эти важные господа припрутся на этот дурацкий праздник. Будут лопать его стряпню, нахваливать, в ладоши хлопать. А через часик… они все будут проклинать тот день, когда на свет родились! Будут выть, держась за животы и ища, куда бы приткнуться! Его просто засмеют. Над ним будут ржать все! Дети, бабы, мужики! После такого позора он сам из города сбежит, поджав хвост, как побитая шавка.
На лице Кабана медленно, очень медленно, начала расползаться такая же мерзкая, понимающая ухмылка. До него наконец‑то дошло. Допёрло. Он представил себе эту картину, и ему стало хорошо. Это была месть в стиле Алиевых – а унизить, растоптать, вывалять в грязи с головой.
– Ы‑хы‑хы, – тупо хихикнул он. – И как я это сделаю? Там же народу будет – не протолкнуться. И этот повар от своих жаровен ни на шаг не отойдёт, я его знаю.
– А тебе к нему и не надо, – Аслан пренебрежительно ткнул пальцем в необъятную грудь Кабана. – Слушай сюда, и слушай внимательно, если в твоей башке ещё осталось место для мыслей. Завтра, когда веселье будет в самом разгаре, когда на сцену выйдет какой‑нибудь певец или фокусник, я в другом конце площади устрою маленький балаган. Драку небольшую, так, для отвода глаз. Но этого хватит, чтобы вся стража и любопытные ротозеи сбежались поглазеть.
Он сделал паузу, давая Кабану переварить информацию.
– В этот момент у тебя будет секунд тридцать, не больше. Понял? Ты должен будешь прошмыгнуть за его стойку. Но не к главному мангалу, где он сам торчит! У него там сбоку будут стоять котлы с соусами или ещё какой‑нибудь бурдой. Мне мой пацанчики уже доложили, узнали, что за хреновину он там строит. Так вот, за котлами будет присматривать не он, а его помощнички. Вряд ли поварёшка будет отлынивать от основной работы. Поэтому там встанут сестра его или тот рыжий пацан, которого он с улицы подобрал. Они же сопляки, опыта ноль. Отвлекутся на шум – и всё. Твоя задача – подойти к самому дальнему котлу, где тебя не видно, и просто высыпать туда всё из пакетика. Быстро, как будто соль досыпаешь. И тут же свалить. Никто и не заметит.
Кабан снова кивнул, пряча пакетик в карман. План был, конечно, рискованный, но выполнимый. А мысль о том, что будет потом, грела душу. Увидеть лицо этого наглого повара, когда его праздник превратится в самый громкий позор за всю историю Зареченска, – ради такого можно и рискнуть.
– Я всё понял, – глухо сказал он. – Сделаю.
– Ещё бы ты не сделал, – хмыкнул Аслан, разворачиваясь к выходу. – Хозяин будет доволен. Он любит, когда его врагов не просто убирают, а сперва хорошенько вываливают в дерьме. Тем более, буквально.
Он вышел, и его тощая фигура тут же растворилась в темноте. А Кабан ещё с минуту постоял посреди грязного склада, сжимая и разжимая кулаки. Завтра будет веселый денек. Очень весёлый. Месть – это, может, и блюдо, которое подают холодным. Но в этот раз оно будет очень, очень горячим. Кабан снова тупо хихикнул и, почесывая бритый затылок, поплелся к выходу.
* * *
Поздний вечер субботы медленно опускался на город, и в «Очаге» наконец‑то воцарилась тишина. После безумного дня, похожего на забег с препятствиями, всё замерло. Настя, с едва слышным вздохом, закончила протирать последний стол. Её движения были медленными, усталыми.
– Игорь, я всё не могу успокоиться… – голос у неё был тихий, почти шёпот. – Мне так страшно. Вот прямо до дрожи. А что, если у нас ничего не получится? Что, если Алиев снова какую‑нибудь пакость устроит, а мы не будем готовы?
Я сидел за столом, который служил мне и кабинетом, и командным пунктом. Попытался нацепить маску стопроцентной уверенности, хотя внутри всё скручивалось в тугой узел.
– Не забивай голову, сестрёнка. Всё будет в порядке. У нас на каждый его хитрый ход есть свой ответ с винтом.
Настя медленно повернулась. В её огромных глазах, как в омуте, плескалась такая тревога, что мне самому стало не по себе.
– Я верю тебе. Правда. Но от этого не легче…
Я громко выдохнул, отшвырнув карандаш в сторону. Он прокатился по столу и упал на пол.
– Ладно, чего уж тут врать. У самого поджилки трясутся, – честно сказал я. – Давно я так не волновался. Наверное, никогда. Но это не значит, что мы не справимся. Слышишь меня? Мы обязательно справимся.
Она подошла ближе, её рука легла мне на плечо. Лёгкое, почти невесомое прикосновение. На лице проступила слабая, но тёплая улыбка.
– Я так горжусь тобой, Игорь. Ты так изменился. Стал… другим. Надёжным. – Она на секунду замолчала, подбирая слова. – Всё, я спать. И ты давай, не сиди до утра. Завтра нам обоим понадобятся силы.
Она ушла, а я остался один на один с кухней, которая за последние дни превратилась в логово безумного стратега. Бумажки на стенах, стойкий аромат специй в воздухе, который уже, кажется, въелся в саму штукатурку. Всё было готово. Даже чересчур. Но спокойствия это не добавляло. Наоборот, где‑то в районе солнечного сплетения поселился неприятный холодок. Старый знакомый. Обычный поварской мандраж перед открытием нового ресторана или приездом важного критика. Только вот ставки теперь были повыше, чем звёздочка в гиде.
– Что, маэстро, впал в задумчивость? – раздался из тёмного угла полный сарказма голосок. – Или уже подсчитываешь убытки? Спорим, твои желторотые помощнички завтра сожгут как минимум половину котлет.
Я даже не вздрогнул. К его привычке появляться из ниоткуда я почти привык. На стол, прямо на мой самый главный чертёж, бесшумно, как тень, запрыгнула серая крыса. Рат с видом придирчивого инспектора прошёлся по бумаге и уселся точно на то место, где я схематично изобразил его будущий наблюдательный пункт – полую балку с просверленными дырочками.
– Есть такое, – буркнул я, не отрывая взгляда от его наглых чёрных глазок. – Слишком многое поставлено на карту. Если завтра что‑то пойдёт не по плану…
– Если что‑то пойдёт не по плану, – фыркнул Рат, дёрнув длинным усом, – то я, в качестве жеста доброй воли, разрешу тебе поселиться у меня в подвале. Будешь моим личным сомелье по части заплесневелых корок. Но ничего не пойдёт не так. Потому что у нас есть план. Дурацкий, как идея научить свинью танцевать, но зато какой изящный!
В его словах была своя правда.
– Давай ещё раз прогоним, по пунктам, – попросил я. Мне просто нужно было услышать это вслух, чтобы унять эту идиотскую дрожь в пальцах.
Рат картинно выпятил грудь, словно собирался произнести речь перед целым полком грызунов.
– Слушай и вникай, повар. Всё до смешного просто. Ты выставляешь на самое видное, самое уязвимое место котёл‑приманку. В него мы закладываем то, что не жалко. Например, тушёную капусту. Рядом с этим великолепием ты ставишь самого зелёного из своих птенцов. Вон того рыжего паренька, который смотрит на тебя, как на икону. Он – идеальная мишень для диверсии.
– Его зовут Вовчик, – машинально вставил я.
– Да хоть горшок, мне без разницы, – нетерпеливо отмахнулся крыс своей крошечной лапкой. – Главное, что он неуклюжий и невнимательный. Дальше в игру вступаю я. Я буду сидеть в своей ложе, в своём персональном наблюдательном пункте с панорамным видом. И буду нюхать. Уж поверь, шеф, мой нос – это произведение искусства! Он никогда не спутает аромат твоей божественной стряпни с дешёвой химической отравой, которую использует Алиев. Как только я уловлю этот тонкий, ни с чем не сравнимый букет протухшей рыбы и отчаяния, я дёрну за верёвочку.
Он ткнул лапкой в тонкую нитку, которую я прочертил на схеме от его «кабинета» до самой топки мангала.
– В топке тихонечко звякнет колокольчик. Бздынь! Это сигнал. Наша жирная рыбина по имени Алиев попалась на крючок. И вот тогда, шеф, начнётся представление. Твой выход, артист.
Я молча кивнул, уставившись на схему. План был прост и абсурден до колик. Вся его надёжность держалась на остроте нюха одной‑единственной говорящей крысы. И на том, что я заранее рассказал Фёдору и другим мужикам, которые сегодня устанавливали мангал, о том, что и где будет располагаться, в надежде на то, что Алиев увидит «слабое звено». Господи, в какой же сумасшедший дом я попал…
– А дальше уже твоя работа, – закончил Рат, спрыгивая со стола на пол. – Ты устраиваешь шоу с разоблачением. Скандаля, интриги, расследование. А я… а я буду терпеливо ждать свою честно заработанную награду. И только попробуй подсунуть мне какой‑нибудь завалящий, обгорелый кусок, шеф. Я очень, очень злопамятный. И мой язык острее твоего самого лучшего ножа.
Он растворился в темноте так же внезапно, как и появился, оставив меня в компании моих чертежей и разбушевавшихся нервов.
Странная крыса. И что с ним не так? Сперва нахваливает меня, потом учит жить, потом критикует чуть ли не всё, что я делаю. Будто… весёлый батя. Да, в прошлой жизни мой родитель любил посмеяться со мной. Отчасти НАДО мной, но почему‑то всегда получалось так, что я подхватывал его настроение, и уже через несколько минут мы оба смеялись над тем, откуда у меня растут руки.
И всё же… надо разобраться, что же с Ратом на самом деле. Я могу допустить магию или что он там говорил. Вот только… он слишком странно себя ведёт. Даже для этого абсурда, когда я общаюсь с говорящим крысом‑критиком.
Однако после его слов, как ни странно, стало легче. Мандраж никуда не делся, но к нему примешалась какая‑то холодная, весёлая злость. Ну что ж. Пусть приходят. Пусть попробуют. Мы их ждём. Завтра будет очень интересный денёк. И я к нему готов.
Глава 15
Рассвет воскресенья я встретил на ногах, на главной площади города. Спал от силы пару часов, да и то урывками, так что чувствовал себя слегка помятым. Но в голове, на удивление, была полная ясность. Адреналин – отличная штука, получше любого кофе.
Наше главное оружие, «Царь‑Мангал», уже возвышался в центре площадки, которую нам выделила Управа. Чёрный, закопчённый, он походил на какой‑то доисторический алтарь. Фёдор со своим теперь уже подмастерьем Вениамином уже вовсю вокруг него суетились, проверяли тягу, дёргали заслонки, постукивали по решёткам.
Я же занимался логистикой: принимал мешки с углём, которые подвозил хмурый мужик на старенькой «Ладе», проверял ящики с овощами от Степана, следил, чтобы кеги с пенным поставили в тень. К десяти утра, когда на площади стали появляться первые зеваки, мы были в полной боевой готовности.
И народ повалил. К полудню площадь, обычно пустая и гулкая, превратилась в настоящий муравейник. Казалось, сюда пришёл весь Зареченск. Воздух дрожал от гула голосов, визга детей и душераздирающих мелодий местного ансамбля «Зареченские зори». Эти ребята в цветастых рубахах уже оккупировали небольшую сцену и с упоением выводили что‑то до боли тоскливое про речку и рябину.
Но настоящим центром вселенной сегодня был не их солист с набриолиненным чубом, а наш мангал. Он ожил. Из его труб тянулись к небу сизые струйки дыма, разнося по округе такой запах, что у людей сводило скулы. Запах хорошего древесного угля и жара, к которому вот‑вот должен был добавиться аромат мяса. Горожане подходили, с уважением смотрели на нашу конструкцию, цокали языками и жадно втягивали ноздрями воздух.
Я стоял за длинным столом, который отделял нашу кухню под открытым небом от проголодавшейся толпы. Чувствовал себя капитаном на мостике корабля, попавшего в шторм. Слева от меня, вся красная от жара и смущения, работала Даша. Её руки так и мелькали, нанизывая на шампуры аппетитные куски мяса, которые всю ночь мариновались в секретной смеси трав и специй. Справа, бледный, но решительный, носился Вовчик. Он подтаскивал лотки с нарезанными овощами, убирал пустую тару и постоянно сдувал со лба непослушную рыжую прядь.
Городская Управа, надо отдать ей должное, расстаралась. Чтобы толпа не заскучала в ожидании шашлыка, рядом с нами устроили небольшое представление. На пятачке, посыпанном песком, выступал приглашённый артист, некий господин Фламберг. Это был лысый и потный мужик в кожаном жилете на голое тело. Он то и дело набирал в рот какую‑то горючую дрянь из бутылки и с громким «п‑ф‑ф‑ф» выдувал в небо огромные огненные шары.
Толпа чуть ли не ревела от восторга.
– Ой, мамочки! – взвизгивала Даша каждый раз, когда очередной шар с рёвом взмывал вверх, и инстинктивно пригибалась.
Вовчик тоже дёргался, будто пламя опаляло его собственную шевелюру. Я лишь криво ухмылялся. Отличный ход, господа чиновники. Огненный клоун прекрасно отвлекал внимание, давая нам ещё несколько драгоценных минут.
И вот, когда Фламберг, окончательно войдя в раж, начал жонглировать тремя пылающими факелами, я понял – время пришло. Все взгляды были прикованы к нему. Я незаметно кивнул своим ребятам.
– Так, минуточку внимания! – крикнул я, стараясь перекрыть музыку и вопли толпы.
Я отошёл чуть в сторону от основного мангала, где уже вовсю шипело мясо, и с помощью Вовчика водрузил на отдельную треногу большой чугунный котёл. Угли под ним уже были готовы.
– А теперь, господа, эксклюзив! – громко объявил я, чтобы привлечь побольше внимания. – Пока жарится первая партия мяса, мы начинаем готовить наше фирменное овощное рагу по‑зареченски! Только свежайшие овощи с грядки и чистейшая родниковая вода!
С этими словами я картинно, широким жестом, высыпал в кипящую воду первую порцию крупно нарезанной моркови, картофеля и лука. Над котлом тут же взвился столб ароматного пара. Я специально поставил его на самом видном месте, чуть с краю, поближе к зрителям. Он выглядел беззащитно и очень доступно. Отличная приманка.
– Вовчик! – позвал я.
Парень тут же подлетел ко мне, вытянувшись по стойке «смирно».
– Слушаю, шеф!
– У тебя ответственное задание. Важнее не бывает. Ты теперь – хранитель котла. Твоя задача – следить за ним. Никого, понял? Вообще никого постороннего близко не подпускать. И помешивать каждые пять минут вот этой штукой. Справишься?
Я протянул ему огромную деревянную мешалку, больше похожую на весло от пироги.
– Так точно, шеф! – отрапортовал он, сжимая «весло» обеими руками. На его лице была такая вселенская серьёзность, будто я доверил ему не кастрюлю с похлёбкой, а как минимум государственную казну.
Я ободряюще хлопнул его по плечу и вернулся к мангалу, к шипящим рёбрам и золотистым куриным крыльям. Но краем глаза продолжал наблюдать за котлом и его гордым, сосредоточенным стражем.
Да, когда всё закончится (а я был уверен, что закончится в нашу пользу) мне придётся всё рассказать стажёру. Вполне вероятно, что он обидится. Ну, или расстроится, хотя будет делать вид, что всё нормально. Жаль только, что у него это плохо получается. Но суть в том, что сейчас я использую его «в тёмную». Если б я рассказал обо всём своей команде, то… даже не знаю, к чему бы это могло привести. Вполне вероятно, что они бы переусердствовали. А пока что… пусть будет так.
Всё шло точно по плану. Там, в тени, где никто бы и не подумал искать, за сценой внимательно следили два маленьких чёрных глазика. Рат был на месте. Мышеловка готова. Осталось дождаться, когда в неё полезет самая жирная и глупая мышь Зареченска.
* * *
Они появились ровно так, как и положено появляться местным царькам – медленно, с чувством собственного достоинства. Толпа перед ними расступалась сама, будто от их процессии шла невидимая волна, заставляющая людей шарахаться в стороны. Не из уважения, а скорее из инстинкта самосохранения, как перед стаей бродячих собак.
Впереди всей этой компании плыла Фатима Алиева. Не узнать её было сложно, пусть мы и не пересекались. Настя успела мне рассказать до этого, что это семья такая. Так что я знал, с кем имею дело. И не могу сказать, что мне это нравилось.
Фатима не шла, а именно плыла – необъятная, как гора, завёрнутая в тонны дорогого шёлка, который переливался на солнце. Её лицо было абсолютно непроницаемым, словно маска древнего божества, но в маленьких тёмных глазках сверкал острый, всё подмечающий огонёк. Рядом с ней вышагивала внучка, Лейла. Красивая, спору нет. Но от такой красоты мурашки по коже. Как у идеально заточенного ножа – любоваться приятно, а трогать не хочется. Настоящая восточная принцесса, которая втайне мечтает не о принце, а о том, чтобы отравить Белоснежку и занять её место.
Первой ко мне, разумеется, подослали Лейлу. Она остановилась у самого раздаточного стола, и меня окутал приторный, удушливый запах каких‑то дико дорогих духов. Словно на меня опрокинули целый чан с сиропом.
– Игорь, – пропела она голосом, сладким, как пересахаренное варенье. От этой сладости по спине неприятно пробежал холодок. – То, что ты тут устроил с командой… это просто поразительно. Кажется, весь город сегодня у ваших ног.
Я в этот момент как раз переворачивал на решётке шипящие колбаски. От них шёл такой божественный аромат чеснока и пряностей, что на его фоне парфюм Алиевой казался настоящей химической атакой. Я лишь коротко кивнул, не удостоив её взглядом. Работа прежде всего.
– Игорь, – продолжила Лейла, и должен сказать, что играть у неё расстроенную девочку получалось довольно неплохо. – Я тут подумала… в общем, наверное, в прошлый раз я перешла границу. Ты сегодня творишь просто нечто. Люди готовы тебя на руках носить…
Ну да, как же. Не стану отрицать то, что некоторые из них пришли, действительно, взглянуть на местную «звёздочку», вроде меня, что недавно зажглась на небе Зареченска. Вот только… давайте не будем лукавить. Еда и зрелища, всё старо, как мир. Тем более, еда бесплатная, да ещё такая, что мало кто пробовал.
Кстати, стоить заметить, что я готовил щадящие блюда. Да, жареное мясо и бла‑бла‑бла, но маринады не пестрили острыми аллергенами. Во‑первых, я не знал, как эти блюда могут повлиять на человека, хотя и догадывался, что для болезней должны быть предпосылки. Во‑вторых, я стараюсь работать осторожно. И всё же не могу отвечать за всех. Если у тебя подагра или простое ожирение, то… разве я должен отвечать за то, что ты пришёл урвать халявный кусок мяса?
Не‑е‑ет, ребятки, вы сами за себя в ответе.
Но вернёмся к празднику.
– Рад, что вам нравится, госпожа Алиева. Как будет готово – угощайтесь.
Я специально показал, что мне некогда болтать. Здесь, у своего мангала, я был королём, а она – всего лишь гостьей. Пусть и очень знатной. Лейла обиженно надула свои идеальные губки, но спорить не стала. Поняла, что её чары на меня не действуют, и отступила в сторону, пропуская вперёд тяжёлую артиллерию.
Фатима Алиева подошла и несколько секунд молча меня разглядывала. Я буквально чувствовал на себе её липкий взгляд. Он скользнул по моему лицу, потом по мангалу, потом снова вернулся ко мне. Так опытный конезаводчик оценивает норовистого, но породистого жеребца перед покупкой.
– Впечатляюще, господин Белославов, – её голос, в отличие от внучкиного, был низким и спокойным. И в нём, к моему удивлению, послышались нотки настоящего уважения. – Мой сын – болван. Он не разглядел в вас того, что вижу я. Удивительно, что вы решились на подобное мероприятие. Оно, определённо, принесёт людям пользу и удовольствие.
Вот это поворот. Я ожидал угроз, шантажа, чего угодно, но не извинений. Ну, почти извинений.
– Благодарю за комплимент, госпожа Алиева, – ответил я, не прекращая работать. Подцепил щипцами готовую колбаску и с шипением опустил её в лоток к остальным. – Я люблю Зареченск.
Я прекрасно понимал, что это не светская беседа. Это было собеседование. И мне только что предложили пряник, прежде чем достать кнут.
– Любовь – это прекрасно, – невозмутимо кивнула она. – Но любовью карманы не набьёшь. А талант должен приносить деньги. Большие деньги. Мой сын наделал глупостей, я это признаю. Он привык действовать силой там, где нужен ум. Я же предпочитаю союзы, а не войны. Особенно с такими мастерами, как вы.
Она сделала паузу, давая мне переварить её слова.
– Я могу создать вам лучшие условия. У вас будет своя кухня, лучшие продукты, о которых здесь даже не слышали. Целый штат поварят в подчинении. Вам не придётся пачкать руки у огня. Вы будете творить. А всю грязную работу сделают другие. Вы станете звездой, господин Белославов. А я буду вашим надёжным партнёром.
Она рисовала чертовски соблазнительную картину. Картину той жизни, которая у меня когда‑то была и которую я потерял. Но я уже знал цену этой красивой жизни и какие за неё приходится платить проценты. Пока Фатима расписывала мне перспективы поварской славы, я его увидел.
Еле заметный сигнал, который предназначался только мне. Из маленькой дырочки в балке на долю секунды высунулась наглая серая мордочка. Рат быстро дёрнул усом в сторону огромного котла с рагу и тут же исчез.
Всё. Игра началась.
Я тут же скосил глаза в указанном направлении. Да, всё шло по плану. Кабан, изображая подвыпившего мужика, который ищет, где бы приткнуться, начал медленно, покачиваясь, двигаться к нашему котлу. Двигался он, надо сказать, с грацией шкафа, который уронили с лестницы. Возле котла, как верный часовой, стоял Вовчик и гордо сжимал в руках огромное деревянное весло, которым он мешал рагу. Парень так гордился своей ответственной должностью, что, казалось, готов был отбиваться этим веслом от целой армии.
План пришёл в движение. И в этот самый момент я повернулся к Фатиме и улыбнулся ей. Улыбнулся самой обаятельной и искренней из своих улыбок.
– Ваше предложение очень заманчиво, госпожа Алиева. Я обязательно его обдумаю, – сказал я, понизив голос до заговорщицкого шёпота. – Но прошу прощения, вы прервали меня на самом интересном месте. Кажется, как раз пришло время добавить в наше рагу тот самый секретный ингредиент, о котором уже гудит весь город. Не хотите посмотреть? Уверен, вам понравится. Это будет настоящее шоу. Вы ведь цените хорошие представления?
* * *
День Сытого Горожанина… Звучит красиво, почти по‑столичному. На деле же – обычная ярмарка, где главное развлечение – набить живот чем подешевле и поглазеть на пьяную драку. Центральная площадь, обычно пустая и унылая, сегодня напоминала муравейник, который кто‑то пнул сапогом. Отовсюду неслось, гудело, пахло сладкой ватой, дешёвым пивом и, конечно, моим мясом. Этот аромат жареного, с дымком, перекрывал всё остальное, заставляя людей сворачивать шеи.
Вокруг суета, крики, музыка со сцены, а я спокоен как скала. Руки двигались сами по себе, будто у них была своя память. Щипцы в руке – продолжение меня самого. Перевернуть рёбрышки, сдвинуть колбаски, подцепить крылья. Всё на автомате, доведённом до совершенства за годы у плиты. Да, в прошлой жизни, но ведь работало. Никакой магии, просто опыт. Хотя для местных это, похоже, и было настоящим колдовством.
