Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 46 страниц)

В глазах Вениамина, широко распахнутых и восторженных, плясали отражения этого бушующего огня. Он смотрел на дело рук своих, на эту покорённую им стихию, и на его лице было такое выражение чистого, незамутнённого восторга, какого я не видел ни у одного ребёнка, получившего на день рождения самую желанную игрушку. Он не просто качал рычаг. Он управлял огнём. Он был нужен. Он был частью чего‑то большого и важного.

Фёдор, который уже занёс молот над раскалённой добела заготовкой, вдруг замер. Он на мгновение опустил руку и посмотрел на сына. Просто посмотрел. Долго, внимательно, и в этом взгляде больше не было ни разочарования, ни злости. Только чистое удивление. И что‑то ещё. Что‑то очень похожее на гордость.

Он молча кивнул сам себе, снова поднял молот, и по кузнице разнёсся оглушительный удар. Отец и сын впервые работали вместе. И, кажется, у них получалось.

Глава 12

Пятница в кузнице выдалась такой, какой я её ещё не видел. Обычно тут всё было чинно‑благородно: постукивает молот, шипит остывающее железо, Фёдор что‑то себе под нос бурчит. Но сегодня привычные звуки утонули в радостном гомоне. Мужиков набилось, как селёдок в бочку.

А посреди всего этого балагана, занимая почти всё место, стоял он. Наш «Царь‑Мангал».

Я, конечно, сам его проектировал, но вживую он выглядел ещё внушительнее. Это был не мангал, а какой‑то доисторический бронированный ящер. Огромный, сваренный из толстенных листов стали, он лоснился от масла и ещё не до конца остыл, распространяя вокруг себя живое, приятное тепло. Казалось, он не просто стоит, а дышит, готовится извергнуть из своей пасти не огонь, а потоки божественного аромата.

А все суровые, работящие мужики, соль земли зареченской, обступили нашего железного монстра. Они цокали языками, хлопали по его тёплым бокам мозолистыми ладонями и засыпали Фёдора вопросами.

– Фёдор, а вот эта заслонка на что? А тяга как, не сифонит?

– Гляди‑ка, и колёсики приварил! Умнó!

– А не поведёт его от такого жара? Сталь‑то толстенная!

Фёдор, мокрый, чумазый, с лицом, перепачканным сажей, но абсолютно счастливый, стоял в центре, как именинник. Он басил, отвечал на вопросы, отпускал шуточки и то и дело бросал гордые взгляды на сына. Вениамин, кстати, тоже был тут. И не в углу со своим смартфоном, как обычно, а рядом с отцом. Смущённый, но распираемый гордостью, он с важным видом протирал чистой тряпочкой ещё тёплую сталь. Он был частью этого. Он это заслужил.

– Ну что, повар… ты сдюжил, – Фёдор подошёл ко мне и так хлопнул по плечу, что у меня, кажется, треснула лопатка. На моей белоснежной рубашке, которую я специально надел для похода в управу, теперь красовался жирный чёрный отпечаток его пятерни. Но в тот момент мне было совершенно на это плевать.

– Мы, – твёрдо поправил я его, глядя прямо в уставшие, но сияющие глаза кузнеца.

Степан, обойдя нашего монстра со всех сторон и даже сунув свою любопытную голову в топку, издал рёв, похожий на рык довольного медведя.

– Ну и зверюга! Настоящий железный бык! Фёдор, Игорь, моё почтение! Такое дело надо срочно обмыть!

Толпа согласно и радостно загудела. Кто‑то из плотников уже деловито извлекал из‑под верстака огромную бутыль с мутной жидкостью, которую здесь уважительно именовали самогоном.

Я поднял руку, призывая всех к порядку.

– Мужики, я бы с превеликим удовольствием! – искренне сказал я, глядя на их раскрасневшиеся лица. – Но работа ещё не закончена. Это только половина дела. Даже меньше.

Они уставились на меня с непониманием. Как это – не закончена? Вот же он, красавец, стоит, пышет жаром. Чего ещё надо‑то?

– Этого зверя ещё укротить надо, – терпеливо пояснил я, как детям. – Завтра с утра у нас пробный запуск. Тест‑драйв, так сказать. Нужно понять, как он держит жар, где у него слабые места, сколько угля жрёт. А в воскресенье – уже генеральное сражение.

Я ещё немного постоял, пожимая их твёрдые, как камень, руки, принимая поздравления и отвечая на вопросы. Но я чувствовал, что на этом празднике жизни я немного лишний. Это был их триумф. Триумф Фёдора, который создал этот шедевр. Триумф Вениамина, который впервые в жизни сделал что‑то по‑настоящему важное своими руками. Триумф всех этих мужиков, которые видели в этом мангале не просто железку, а воплощение силы и гордости своего брата‑ремесленника.

– Ладно, мужики, я побежал, – извинившись, сказал я. – Дел по горло.

Я буквально вынырнул из этой шумной, весёлой, пахнущей потом и самогоном толпы и быстро зашагал прочь. Я оставил их праздновать. Оставил Фёдора в лучах заслуженной славы. Он это заслужил, как никто другой.

* * *

Я брёл по улице, и мир вокруг слегка покачивался. Ноги двигались на автомате, словно не мои, а в голове стоял монотонный гул, будто кузница Фёдора переехала прямо мне в череп. Чувствовал я себя выжатым, как старая тряпка, которой три дня мыли палубу. Но расслабляться было рано – впереди ждал мой собственный маленький фронт, трактир «Очаг». Надо было проверить, как там Настя и остальные, всё ли готово к завтрашнему сумасшедшему дню, да и просто, чёрт побери, выпить чашку нормального, не казённого чая.

Ещё на подходе к трактиру я почувствовал неладное. Знаете, такое шестое чувство, которое орёт тебе в ухо: «Сейчас будет что‑то интересное!». Дверь была приоткрыта, а изнутри – ни звука. Ни привычного звяканья посуды, ни бормотания Насти под нос. Только мёртвая, какая‑то даже обиженная тишина. Я нахмурился и толкнул дверь плечом.

Картина, представшая передо мной, заставила бы самого смелого авангардиста заплакать от зависти. Название для неё подошло бы что‑то вроде «Кровавый закат на кухне» или «Восстание кухонной техники».

Вся наша крохотная, но ещё утром сиявшая чистотой кухня была… красной. Ярко‑красной. Стены, потолок, новенькие шкафчики, пол – всё было щедро забрызгано чем‑то томатным. Повсюду висели ошмётки помидорной кожицы, а в воздухе висел густой, почти осязаемый запах печёных томатов и горелого пластика.

А в эпицентре этого безобразия, словно памятник павшему воину, застыл Вовчик. Он был красный с ног до головы. Рыжие волосы, веснушчатое лицо, белоснежный фартук – всё было покрыто слоем томатной жижи. В одной руке он мёртвой хваткой сжимал крышку от блендера, в другой – сам несчастный аппарат, из которого вился тонкий, сизый дымок. На лице парня застыло выражение такого вселенского ужаса, какое бывает только у ребёнка, который не просто разбил мамину вазу, а сделал это фамильным мечом прадеда. Рядом, прислонившись к стене и беззвучно сотрясаясь, стояла Настя. Она зажимала рот рукой, но её плечи ходили ходуном.

Я замер на пороге. Мой и без того перегруженный мозг отчаянно пытался составить из этих деталей хоть какую‑то логическую цепочку, но постоянно выдавал ошибку. Вовчик, наконец заметив меня, побледнел под слоем томатной маски и, кажется, вообще перестал дышать. Он ждал кары. Грома, молний, анафемы и увольнения с позорной записью в трудовой книжке.

Я молча перевёл взгляд с его несчастной физиономии на красный потолок, где особенно живописно повисла крупная капля соуса, готовая вот‑вот шлёпнуться ему на макушку. Потом снова на него. И в этот момент плотина моего чудовищного напряжения и усталости не выдержала. Я не закричал. Не начал топать ногами. Я просто не смог. Громкий, искренний, почти истерический хохот вырвался из моей груди.

Я хохотал так, как не смеялся, наверное, ни разу в жизни. До слёз, до колик в боку, до хрипоты. Настя, увидев мою реакцию, тоже перестала сдерживаться и залилась звонким, как колокольчик, смехом.

Вовчик сначала смотрел на нас, как на пару сбежавших из дурдома пациентов, но потом, медленно осознавая, что показательной казни сегодня не будет, тоже неуверенно заулыбался, и его плечи наконец‑то опустились.

– Я… я это… шеф… – пролепетал он, виновато шмыгая носом и размазывая соус по щеке. – Хотел соус сделать… по вашему рецепту. Для пасты. А крышку, видать, не до конца закрутил… Оно как бабахнет!

– Вижу, что бабахнуло, – выговорил я, утирая выступившие слёзы. – Ладно, стажёр, не переживай. Считай, что это было боевое крещение. Теперь ты на собственном опыте знаешь, что блендер – оружие коварное и требует к себе уважительного отношения. Настя, дай этому вояке тряпку. И себе возьми. Будем отмывать наш командный пункт.

Этот дурацкий случай оказался лучшей психологической разгрузкой, которую только можно было вообразить. Мы втроём, хохоча и подкалывая друг друга, драили кухню. И уже через час от последствий «томатного апокалипсиса» не осталось и следа, если не считать стойкого запаха и одного сгоревшего блендера.

Хорошо, что Управа выделила достаточно средств, чтобы я мог не озаботиться покупкой нового инвентаря. Заказанный новенький блендер был уже в пути.

* * *

Днём, уже в чистой рубашке и с ясной головой, я поплёлся на городскую площадь. Там меня уже ждала вся верхушка нашего импровизированного «штаба по организации праздника». Барон Земитский со скучающим видом листал что‑то в смартфоне. Рядом с ним стояла Вера Андреевна в строгом, но безумно дорогом костюме, и Наталья Ташенко, воплощение практичности и здравого смысла.

А вокруг них, переминаясь с ноги на ногу и сгорая от любопытства, толпилась молодёжь. Человек двадцать, если не больше. Парни и девушки, студенты местного колледжа, с интересом разглядывали меня.

– Игорь, знакомься, – Вера Андреевна сделала царственный жест рукой. – Это наши волонтёры. Золотой фонд города, можно сказать. Мы уже разделили их на группы, у каждой есть свой старший. Они в твоём полном распоряжении. Готовы помогать, носить, подавать, убирать. Ждут указаний.

Волонтёры ждали приказов, чётких инструкций, боевого клича. А я… я просто хотел прилечь. Прямо здесь, на брусчатке. Практически бессонные ночи, походы в Совет, работа в кузнице, а потом ещё и генеральная уборка на кухне – всё это высосало из меня последние капли энергии. Я чувствовал себя полководцем, который привёл армию к полю боя, но забыл, с кем и зачем воевать.

Я устало провёл рукой по лицу, взъерошив волосы.

– Спасибо всем огромное, что пришли, – сказал я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком похоронно. – Если честно… я пока и сам не до конца понимаю, что и как мы будем делать. Слишком многое зависит от того, как завтра пойдёт сборка мангала уже на месте. Давайте так: встречаемся все здесь завтра утром, часов в десять. Там по ходу дела и решим, кто за что отвечает.

На юных лицах промелькнуло явное разочарование. Они‑то ждали пламенной речи и чёткого плана действий, а получили вот это невнятное бормотание.

И тут, видя моё жалкое состояние, вперёд шагнула Наталья. Она мягко, но властно взяла инициативу в свои руки.

– Не волнуйся, Игорь, – сказала она своим спокойным, уверенным голосом, который действовал лучше любого успокоительного. – Мы с Верой Андреевной прекрасно понимаем, что ты не можешь разорваться. Мы возьмём всю организационную часть на себя. Расстановка столов, распределение ребят, подвоз скамеек, вывоз мусора – это всё наши заботы.

Она посмотрела на меня так, как смотрит хороший врач на безнадёжного, но очень симпатичного ему пациента.

– От тебя требуется только одно. Покажите нам на плане, где будет стоять твоё… творение. И где удобнее всего разместить рабочую зону: подвоз продуктов, воды и всего остального. А мы обеспечим идеальные условия. Твоя задача – только готовить.

Я посмотрел на неё, потом на Веру Земитскую, которая ободряюще мне кивнула, и почувствовал, как с моих плеч рухнула огромная, невидимая гора. Бремя организации, которое давило на меня последние дни, вдруг исчезло. Они забирали его себе. Они давали мне возможность заниматься тем, что я умею лучше всего. Главным. Едой.

Я с таким облегчением кивнул, что в шее что‑то хрустнуло.

– Спасибо, – просто сказал я. И в это простое слово я вложил всю свою накопившуюся благодарность.

Я развернул на капоте ближайшей машины план расстановки. Женщины тут же, с деловым видом, начали раздавать указания волонтёрам, и площадь мгновенно превратилась в гудящий муравейник.

* * *

Я плёлся в «Очаг» по тёмным улицам, когда на небе уже вовсю перемигивались звёзды. Усталость была уже не просто в ногах, которые гудели, как телеграфные провода. Она пропитала меня насквозь, от макушки до пяток. Чувствовал я себя не боевым генералом, а скорее старой, стоптанной калошей, которую забыли на пороге. Впереди маячило решающее сражение, а у меня, казалось, не было сил даже на то, чтобы просто дойти до кровати, не то что отдавать приказы.

Я максимально тихо провернул ключ в замке, надеясь прошмыгнуть к себе и рухнуть. Но нет. На кухне горел свет, и оттуда доносились какие‑то приглушённые голоса. Я недовольно нахмурился и, собрав остатки воли в кулак, шагнул внутрь.

А там… За большим столом, который мы обычно использовали для подготовки овощей, сидела вся моя команда. Настя, Даша и даже рыжий Вовчик. Перед ними стояли тарелки с простой до безобразия едой – жареная картошка с луком и остатки сегодняшнего рагу. Но никто не ел. Они сидели и смотрели на дверь. Ждали. Меня.

– Мы тут подумали… – тихо начала Настя, поднимая на меня свои огромные, серьёзные глаза. – Неправильно это, когда командир один ужинает перед… ну… всем этим.

Даша энергично закивала, смущённо улыбаясь, а Вовчик подскочил с таким энтузиазмом, будто ему под стул подложили ежа. Через секунду передо мной уже стояла чистая тарелка и вилка.

Я обвёл их взглядом. Уставшие, взволнованные, но решительные. В прошлой жизни у меня были подчинённые, был персонал, были коллеги. Но вот такой команды, почти семьи, – не было. Никогда.

Мы ели почти молча. Но это была не та тишина, от которой хочется лезть на стену. Это была уютная, своя тишина людей, которые понимают друг друга без слов. Когда с ужином было покончено, я отодвинул тарелку.

– Завтра «Очаг» для посетителей закрыт, – объявил я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. – Весь день. У нас дел по горло.

Я наклонился и вытащил из своей сумки толстенную, распухшую от бумаг папку. Плод моих бессонных ночей. Она с глухим стуком легла на стол.

– Это – наш план. Детальный. Поминутный. Здесь технологические карты на всё, что мы будем готовить. Рёбрышки, крылья, пять видов соусов, гарниры. Всё расписано до последнего грамма. Ваша задача – заготовки. С самого утра и до ночи. Настя, ты за старшую. Даша, Вовчик – вы её руки, ноги и глаза. К утру воскресенья всё должно быть нарезано, замариновано и разложено по контейнерам. Ошибки исключены.

Они уставились на папку, как на сундук с сокровищами. Вовчик даже робко потянулся к ней пальцем, но Настя строго на него зыркнула.

– И ещё, – добавил я, глядя на Дашу и Вовчика. – Я тут поболтал с кем надо в управе. Ваша работа на празднике будет оплачена. По полной ставке. Как настоящим поварам, а не помощникам на побегушках.

Глаза Вовчика вспыхнули, как два фонаря. Он открыл рот, закрыл, снова открыл и смог только восторженно пискнуть. А Даша… она просто смотрела на меня и улыбалась.

– Мы всё сделаем, шеф, – уверенно сказала она и, протянув руку через стол, положила свою тёплую ладонь поверх моей. – Даже не сомневайтесь!

– Я понесу самые тяжёлые штуки, шеф! – наконец‑то прорвало Вовчика, который снова вскочил. – Самые‑самые! И дрова! И уголь! Всё, что скажете!

Я усмехнулся и мягко убрал руку.

– Верю. А теперь – марш спать. Подъём в шесть утра. Война войной, а сон по расписанию.

* * *

Поздно ночью, когда весь дом уже спал, я один сидел на кухне. Сон не шёл. Я тупо смотрел в окно и снова, в сотый раз, прокручивал в голове план, пытаясь найти в нём дыру. И чем больше я думал, тем сильнее становилось это мерзкое, сосущее чувство в животе. Обыкновенный мандраж.

– Что, шеф, одолели думы тяжкие? – раздался из темноты знакомый писклявый голос.

На стол, не издав ни единого звука, запрыгнул Рат. Он был напыщен и важен, как фельдмаршал перед смотром войск.

– Нервничаю, – честно признался я. – Слишком многое поставил на кон. Репутация, деньги… Да и просто не хочется опозориться перед всем этим городом.

– Ерунда, – фыркнул крыс, брезгливо дёрнув усом. Он просеменил к блюдцу, где я оставил для него несколько крошек пармезана, и с видом великого сомелье втянул носом аромат. – Ты построил огромную железную коптильню, чтобы накормить толпу дикарей. Да они будут визжать от восторга, даже если ты им подсунешь подгоревшие стельки от сапог!

Он ловко подхватил кусочек сыра и, усевшись на задние лапки, продолжил свою лекцию, деловито помахивая хвостом.

– Просто делай то, что умеешь. Готовь свою еду. А на остальное плюнь. И не забудь про мою долю. Самый лучший, самый сочный, самый нежный кусочек рёбрышка. С хрустящей корочкой. Я лично проинспектирую каждую партию.

Рат замолчал, доел свой сыр и посмотрел на меня своими маленькими, хитрющими глазками.

– Для них это просто бесплатная жратва, шеф. Шанс набить брюхо. А для нас с тобой – это искусство. Так что не смей ударить в грязь лицом перед своим главным и единственным настоящим критиком. Иначе я тебе этого вовек не прощу.

Глава 13

Субботнее утро встретило меня чувством, будто я предатель. Я бросил кухню, где работа уже бурлила, как раскалённая лава. Настя, Даша и Вовчик, словно три усердных гнома, рубили, мариновали и раскладывали по контейнерам будущие хиты кулинарии. А я, вместо того чтобы командовать парадом, потопал в совершенно другую сторону – в магазинчик электроники. Вы ведь знаете, что любая битва, даже кулинарная, требует не только отличной провизии, но и хорошей подготовки.

Саша встретила меня своей обезоруживающей улыбкой, от которой у любого нормального парня должны были задрожать коленки. Её волосы сегодня переливались всеми оттенками синего (и стоит ли такой вил чуть ли ежедневного ухаживания и экспериментов?), а в глазах, как обычно, плясали озорные чертята.

– Игорь! Какими судьбами? – пропела она, грациозно опираясь на прилавок. – Неужели твой проект решил завести свой блог? Могу помочь с подключением к Сети. Представляешь, будешь сам выкладывать фотки своих гениальных блюд.

– Идея на миллион, но давай в следующий раз, – я подошёл ближе и заговорщицки понизил голос. – Саша, мне нужна твоя помощь. Очень‑очень важное дело. И, само собой, совершенно секретное.

Её лицо мигом стало серьёзным. Бесята в глазах, конечно, никуда не делись, но к ним добавился хищный блеск.

– Вся во внимании, Белославов.

– Мне нужны «уши» и «глаза», – коротко пояснил я. – Несколько крошечных камер, чтобы незаметно прилепить их на площади. И парочка микрофонов, которые ловят звук издалека. И чтобы всё это транслировалось прямо мне на смартфон, на защищённый канал, о котором будем знать только мы с тобой.

Саша присвистнула и смерила меня долгим, оценивающим взглядом. Она не стала задавать глупых вопросов вроде «Зачем тебе это?». Она и так всё поняла. Я хотел слышать толпу. Слышать их настоящие, не приукрашенные вежливостью вздохи и комментарии. Понимать, в какой момент они пищат от восторга, а в какой – начинают зевать от скуки. Я хотел дирижировать не только своими поварами, но и настроением целого города.

– Хочешь тотального контроля? – в её голосе прозвучало неприкрытое восхищение. – Уважаю. Считай, что всё будет в лучшем виде. У меня тут как раз завалялась парочка «жучков». И не спрашивай, откуда.

Она хитро подмигнула и юркнула в подсобку. Через пять минут она вернулась с небольшой, ничем не примечательной картонной коробкой.

– Держи. Инструкцию сейчас скину тебе в личку. Установка простая, как дважды два, даже ребёнок разберётся. Считай это моим скромным вкладом в твою победу. Вся площадь будет у тебя как на ладони.

– Я твой должник, Саша, – серьёзно произнёс я, принимая драгоценную коробку.

– Сочтёмся, – она снова улыбнулась, но на этот раз как‑то иначе. Теплее, что ли. – После праздника. Обязательно…

* * *

Когда я добрался до площади, она уже гудела. Повсюду сновали рабочие: таскали доски, сбивали помосты, ругались и снова таскали. Волонтёры под чутким руководством Натальи размечали территорию верёвками и колышками. Всё двигалось, шумело и жило в лихорадочном ожидании завтрашнего праздника.

Не успел я сделать и пары шагов, как меня перехватил наш импровизированный «оргкомитет». Барон Земитский лишь лениво кивнул, не отрываясь от экрана смартфона, а вот его супруга, Вера Андреевна, тут же взяла меня под руку с видом королевы, показывающей заморскому послу свои владения.

– Игорь, дорогой мой, как я рада тебя видеть! – проворковала она своим медовым голосом. – Мы тут, знаешь ли, посовещались и решили немного… дополнить вашу программу. Чтобы народ не скучал, пока ждёт твоих кулинарных чудес.

Я внутренне напрягся. Дополнить? Что именно? Да ещё столь добродушный голосок…

– Мы пригласили замечательный ансамбль народной песни «Зареченские зори», – с хитрой улыбочкой продолжила она. – Они исполнят свои лучшие композиции о любви к родному краю, о бескрайних полях и, конечно же, о берёзках. А ещё, – тут она сделала театральную паузу, явно наслаждаясь моментом, – гвоздём программы, не считая тебя и твою команду, разумеется, станет знаменитый фокусник‑пиромант, господин Фламберг!

Я удивлённо вскинул бровь. Пиромант? Это ещё что за чёрт из табакерки?

– Он устроит небольшое, но очень эффектное огненное шоу, – пояснила Вера Андреевна, сияя от произведённого эффекта. – Будет, так сказать, создавать пламенное сопровождение твоему кулинарному действу. Искры, фейерверки, огненные цветы… Очень зрелищно, уверяю тебя. Это привлечёт ещё больше публики!

На секунду у меня в голове всё поплыло. Огненное шоу? Рядом с моим гигантским мангалом, запасами угля и десятками килограммов жирного мяса? Они что, с ума сошли? Но паника длилась лишь мгновение. Мой мозг, который в стрессовых ситуациях начинал работать с удвоенной скоростью, тут же выдал результат. Больше шоу – больше народу. Больше шума и гама – меньше внимания к мелким косякам, если они вдруг случатся. Пока толпа будет глазеть, как какой‑то ряженый клоун жонглирует факелами, у моих ребят появится лишних десять минут, чтобы спокойно сменить угли или подвезти новую партию мяса. Отлично!

Я вежливо улыбнулся, показывая, что меня такими мелочами с толку не сбить.

– Прекрасная идея, Вера Андреевна. Уверен, господин Фламберг добавит нашему празднику необходимой остроты. Главное, попросите его не подпалить случайно мои запасы провизии. А то шашлык получится слишком уж прожаренным.

* * *

Не успел я и глазом моргнуть, как по площади прокатился новый грохот, на этот раз совершенно другого толка. Рёв дизельного двигателя и зычный. К нам, медленно полз грузовик. В его кузове, прикрытые старым брезентом, покоились части будущего «Царь‑Мангала».

Толпа, до этого момента лениво наблюдавшая за работой монтажников, мгновенно ожила. Люди стали сбиваться в кучу, вытягивая шеи. Ещё бы, такое зрелище случалось не чаще, чем приезд кинозвезды. А когда грузовк остановился, началось настоящее действо.

Фёдор, словно капитан на мостике, громогласно раздавал команды. Степан и двое его подручных, здоровенные мужики в заляпанных робах, спрыгнули на землю и, натужно кряхтя, принялись стаскивать вниз тяжёлые, покрытые сажей детали. Лязг металла, отборная брань и клубы пыли – всё смешалось в одну большую симфонию под названием «стройка века».

– Левее бери, дубина стоеросовая! – гремел бас Фёдора, перекрывая все остальные звуки. – Осторожней, балбесы, ножку поцарапаете! Не кантовать, я кому сказал!

Я смотрел на это представление с довольной ухмылкой. Мой железный монстр прибыл. Осталось лишь собрать пазл и зажечь под ним огонь. Я уже шагнул было вперёд, чтобы помочь, как вдруг почувствовал на затылке чей‑то взгляд. Знаете, такой неприятный, липкий, от которого хочется поёжиться. Я медленно обернулся.

Прямо на меня, ленивой, раскачивающейся походкой шла компания из пяти человек. Впереди, засунув руки в карманы дешёвых спортивных штанов, вышагивал их предводитель – тот самый наглый тип, с которым мы уже имели «удовольствие» познакомиться. Местная гопота во всей своей красе. Они остановились в паре шагов от меня с надменными лицами. Люди, стоявшие рядом, тут же инстинктивно попятились, создавая вокруг нас пустое пространство.

– Слышь, повар, – протянул главарь, криво ухмыляясь и смерив меня взглядом с головы до ног. – Серьёзное дело затеял, я смотрю. Может, помощь нужна? Руки рабочие, все дела. Недорого возьмём.

Эм… что? Ты серьёзно?

Его дружки за спиной уже скалились, как стая шакалов, почуявшая лёгкую добычу. Я мысленно чертыхнулся. Ну вот только их мне для полного счастья и не хватало. Я приготовился ко всему: к драке, к словесной перепалке, к очередному раунду бессмысленного самоутверждения этих недорослей. Уже набрал в грудь воздуха, чтобы выдать что‑нибудь едкое и обидное, но тут произошло нечто совершенно неожиданное.

Словно призрак, прямо за спиной у пацанчика (будем называь всё своими именами) материализовалась знакомая фигура в полицейской форме. Сержант Петров. Он возник абсолютно бесшумно, и на его лице с пышными усами не дрогнул ни один мускул.

– Язык прикуси, – коротко, как выстрелил, бросил он, глядя на парнишку.

Тот аж подпрыгнул на месте и медленно, словно на шарнирах, развернулся. Увидев сержанта, он сдулся, как проколотый шарик. Вся его напускная крутость и бандитский лоск испарились в одно мгновение. Его приятели тоже как‑то съёжились и попытались стать как можно незаметнее.

– Я их привёл, – так же коротко пояснил сержант, теперь уже глядя прямо на меня. – Этой мой племяш. Объясняться не собираюсь. Но знаю, что лишние руки вам точно пригодятся. И за выполнением задач я прослежу лично, – а затем, повернувшись к своему непутёвому родственничку и его банде, рявкнул так, что у ближайшей машины пискнула сигнализация: – Работать, я сказал! Лоботрясы! Видите, люди делом заняты? А ну, живо, за железки взялись! И чтоб я ни одной жалобы на вас не услышал! Ясно⁈

Шпана, ещё секунду назад корчившая из себя грозу района, под этим стальным взглядом превратилась в мелких перепуганных гоблинов (конечно, если их можно таковыми назвать). Они испуганно закивали и, спотыкаясь друг о друга, бросились к грузовику, хватаясь за первую попавшуюся деталь.

Вера и Наталья, наблюдавшие за этой сценой со стороны, только удивлённо переглянулись. Бесплатная рабочая сила, да ещё и под таким надёжным конвоем – от такого подарка судьбы грех отказываться.

И тут начался настоящий цирк. Вчерашние хулиганы, которые, я уверен, ничего тяжелее стакана с пивом в руках не держали, теперь, пыхтя и краснея от натуги, таскали многокилограммовые стальные балки. Фёдор быстро смекнул, что к чему, и тут же взял командование над этим «штрафным батальоном» в свои мозолистые руки.

– А ну, вы, двое! За тот край беритесь! Что, сил не хватает? Нежнее, я сказал! Это вам не мамку за подол дёргать! – орал он, тыча в них своим огромным пальцем. – Ты, в кепке! Куда потащил⁈ Это левая опора, а нужна правая! Совсем ослеп, что ли? Малышня из детсада, а не мужики!

Сцена была настолько комичной, что я не выдержал и фыркнул в кулак. Гроза района, местные «крутые парни», под суровым надзором Фёдора и удивлёнными взглядами всего города превратились из угрозы в полезный, хоть и бестолковый ресурс. Они таскали, толкали, потели и молча сносили все команды и подколки бригадира. А сержант Петров скромно стоял в сторонке, скрестив руки на груди, и с абсолютно невозмутимым видом наблюдал за процессом трудотерапии.

Горожане, сначала с опаской косившиеся на эту компанию, теперь в открытую посмеивались, толкая друг друга в бок. Кажется, сегодня весь город объединился в едином порыве. Даже самые бесполезные его члены вдруг нашли себе применение.

* * *

Я постоял, проконтролировал, раздал пару ценных указаний, чтобы они не прикрутили чего лишнего, и понял, что моя работа там на сегодня закончена. Главное дело ждало меня в «Очаге». Пора было возвращаться на кухню и начинать готовиться к завтрашнему празднику.

Я шёл по улице и уже представлял, как сейчас засучу рукава, включусь в работу. Но когда я толкнул дверь закусочной и заглянул на кухню, то просто застыл на пороге. На секунду мне показалось, что я попал не к себе, а в какой‑то модный столичный ресторан.

Первое, что меня сбило с ног – это запах. Нет, не так. ЗАПАХ! Густой, вкусный, такой, что слюнки потекли сами собой. Жареный чеснок спорил с карамельным ароматом лука, а сверху всё это приправлялось свежим, летним духом укропа. На плите что‑то булькало в больших кастрюлях. На столах… Боже, ещё утром они были пустыми, а теперь на них стояли ровные ряды мисок. Здесь – идеальные колечки лука, прозрачные, как стекло. Там – гора моркови, нарезанной ровными брусочками, один к одному. Рядом – целый холм мелко порубленной зелени. Это была песня, а не работа.

И дирижировала всем этим великолепием моя сестрица. Что самое приятное, это была уже не та испуганная девчонка, которую я встретил здесь несколько недель назад. Передо мной стоял маленький, но очень суровый командир. Щёки раскраснелись, выбившаяся прядка волос деловито заправлена за ухо, а перед ней, на специальной подставке, лежала моя папка с рецептами.

– Володя, соус! Помешивай, не отвлекайся! Ещё пара минут, и снимай с огня, пусть доходит! – её голос звучал тихо, но так уверенно, что никто бы и не подумал ослушаться. – Даша, закончила? Молодец! Теперь лук. Полукольца, помнишь? Как можно тоньше. Нам нужно нарезать три вот таких больших лотка.

Даша, чьи глаза покраснели от лукового сока, но при этом сияли от восторга, энергично закивала. Её нож замелькал с такой скоростью, что я невольно залюбовался. Но больше всех меня удивил Вовчик.

Куда подевался тот неуклюжий паренёк, который вечно всё ронял? На его месте стоял собранный и серьёзный повар. Он больше не спотыкался о собственные ноги. Движения стали точными, уверенными. Он подошёл к плите, снял с огня тяжёлую кастрюлю, зачерпнул соус чистой ложкой, как я его учил, попробовал, прикрыл глаза на мгновение и удовлетворённо кивнул. Он начал чувствовать еду. Понимать её.

Они так увлеклись, что даже не заметили, как я вошёл. Я прислонился к косяку, скрестив руки на груди, и просто смотрел. Смотрел на свой маленький, но такой надёжный тыл. И где‑то в груди разлилось тёплое, приятное чувство. Чёрт побери, а ведь я ими по‑настоящему горжусь.

– Кхм, – кашлянул я, чтобы привлечь к себе внимание.

Три головы тут же повернулись в мою сторону.

– Шеф! – первым опомнился Вовчик. Он почему‑то вытянулся по стойке «смирно» и чуть не смахнул локтем миску с морковкью. – Докладываю! Мясо замариновано по вашему рецепту! Три партии рёбер, две партии крыльев! Овощи нарезаны… э‑э‑э… процентов на семьдесят! Соусы почти готовы! Потерь среди личного состава нет!