Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Карелин
Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 46 страниц)
Глава 3
Вечер опустился на Зареченск, накрыв его прохладной синей шалью. В нашей закусочной сегодня было тихо (что неудивительно). Ни одного клиента за весь день. Но это было и к лучшему. Мы с Настей привели в порядок не только кухню, но и зал. Получилась настоящая генеральная уборка.
– Игорь, у меня уже руки отваливаются, – ныла сестра, в сотый раз протирая и без того идеальный прилавок. – Может, хватит?
– Нет, Настюш, не хватит, – отвечал я, не отрываясь от заточки своего любимого ножа. – Все должно быть идеально. Так что три, сестрёнка, три до блеска.
Настя тяжело вздохнула, но спорить не стала. Она тоже понимала всю важность предстоящего визита. Мы стояли, оперевшись о прилавок, и молча смотрели на плоды своих трудов. Запах свежести и чистоты смешивался с тонкими ароматами трав, развешанных под потолком. Всё было готово.
И тут дверной колокольчик издал громкий, требовательный звон. Мы с сестрой вздрогнули и переглянулись. Началось.
На пороге стояла целая делегация. Впереди, как огромный медведь, загораживающий вход в берлогу, возвышался Степан. Его добродушное лицо сегодня выглядело серьёзным и сосредоточенным. За его могучей спиной прятались две женщины. Первой была его жена Наталья. Высокая, статная, с лицом строгой королевы и волосами, собранными в такой тугой узел, что, казалось, он вот-вот лопнет от напряжения.
Она окинула нашу пустую закусочную быстрым, оценивающим взглядом. Второй была их дочь, Даша. Её рыжая коса сегодня была заплетена особенно красиво, а на щеках играл румянец. Поймав мой взгляд, она смущённо улыбнулась и опустила взгляд. Но я успел заметить, как в её зелёных глазах пляшут любопытные искорки.
– Ну, здорово, повар! – прогудел Степан, шагая внутрь. – Не помешали? А то мы пораньше. Уж больно жене моей не терпелось посмотреть на твои хвалёные чудеса. Знакомься, это Наталья, моя супруга. А это дочка, Дарья.
Я вышел из-за прилавка, вытирая чистые руки. На моём лице сияла самая уверенная и гостеприимная улыбка, какую я только смог изобразить.
– Добрый вечер! Рад вас видеть, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. – Для таких гостей и времени не жалко. Проходите, чего же вы на пороге стоите?
Степан с благодарностью кивнул и прошёл в зал, но Наталья осталась на месте. Её взгляд был острым, как мой лучший нож. Я понял – это не дружеский визит. Это инспекция.
– Мы пришли не в зале сидеть, – саркастически заметила она. – Степан сказал, хочешь доказать, что ты достойный повар. А у хорошего повара главное место – кухня. Покажешь?
Степан удивлённо крякнул. Настя испуганно посмотрел на меня. Я же ей просто ободряюще подмигнул.
– С превеликим удовольствием, – я широко улыбнулся и сделал приглашающий жест рукой. – Прошу за мной. Самое интересное всегда происходит за кулисами.
Наталья чуть вскинула бровь, но вызов приняла. Она вошла на кухню первой. Окинула внимательным взглядом кухню, начищенную плиту, стопку тарелок, связки моих трав.
– А у вас чисто, – как-то удивленно произнесла она.
М-да… а что она ждала то? Что мы здесь в грязи зарастаем? Хотя про прошлого Игоря можно было так сказать.
– Чистота – залог хорошего вкуса, – авторитетно заявил я, – Грязь на кухне – грязь в тарелке. Отец так всегда говорил.
– Правильные вещи говорил твой отец, – по губам Натальи проскользнула легкая улыбка, а в её глазах промелькнуло что-то похожее на уважение. – Что ж, повар, покажи на что ты способен.
И вот троица гостей стоят передо мной, превратившись в зрителей, ожидающих представления.
Вы подумаете: «Игорь, ты идиот? На кой чёрт ты провёл их на кухню, когда они пришли просто на ужин!». Но я отвечу, что именно так и задумывал. Мне необходимо завоевать их сердца, а для этого просто вкусно накормить – мало. Я желаю большего, и это большее сейчас случится «в прямом эфире».
Я обвёл их взглядом. Напряжение спало, теперь в их глазах читалось чистое любопытство. Они ждали чуда. И я был готов им его показать.
– Настюш, – обернулся я к сестре, которая от облегчения прислонилась к стене. – Будь добра, принеси нашим дорогим гостям твоего фирменного ягодного компота. Пусть немного освежатся.
Она кивнула и выскользнула из кухни.
Я глубоко вдохнул и улыбнулся.
Ну что, экзамен? Ладно, я принимаю. Для меня это не просто готовка, это целое представление. А кухня – моя сцена.
Я повернулся к раковине и начал медленно, подчёркнуто тщательно мыть руки. Специально делал это не торопясь, чтобы они видели. Семья мясника – мои незваные судьи – не спускала с меня глаз. Я буквально чувствовал, как их взгляды сверлят мне спину, но это меня совсем не смущало. Даже наоборот, это заводило, как аплодисменты зала перед выходом на сцену.
Закончив с руками, я взял с крючка белоснежный фартук. Он был накрахмален так сильно, что приятно хрустел в руках. Повязав его, я почувствовал себя в своей тарелке. Всё, теперь я готов.
Я подошёл к столу. Там лежал главный герой моего сегодняшнего шоу – шикарный кусок говяжьей вырезки, который я с утра приобрёл у самого Степана. Я мысленно поблагодарил мясо за его будущую жертву и с небольшой, чисто театральной паузой, развернул свёрток из плотной ткани, который лежал рядом. Внутри, на мягком тёмном бархате, покоились ножи.
Настя о них мне уже рассказала. Их выковал лучший кузнец города, друг того же Степана, на заказ для «отца», а он знал толк в таких делах. Идеальная балансировка, рукоятки из карельской берёзы, лежащие в ладони как влитые. А лезвия… Лезвия теперь были заточены до такой степени, что, казалось, могли разрезать не только мясо, но и сам воздух.
Представление можно было начинать.
Первым я взял в руку длинный и тонкий филейный нож. Он тут же стал продолжением моей кисти, единым целым с ней. Мясо под его остриём будто само расходилось. Я не прилагал усилий, просто вёл нож, а он делал всю работу. Одним плавным, почти гипнотическим движением я разделил всю вырезку на идеально ровные пласты, толщиной не больше сантиметра каждый. Степан, который всю свою жизнь имел дело с мясом, невольно наклонился вперёд, его глаза округлились от удивления. Он-то точно понимал, какого уровня мастерства требует такая, казалось бы, простая операция.
Затем я взял нож покороче и сделал на каждом мясном пласте сеточку из неглубоких надрезов. Это старый поварской фокус, который я подсмотрел у одного мастера. Благодаря этим надрезам начинка и маринад пропитают мясо гораздо лучше и глубже.
– Ловко, – не смог сдержать восхищения Степан, его низкий голос прозвучал на удивление громко в наступившей тишине. – Я такое только по телевизору видел. В «Битве шефов».
Я лишь скромно улыбнулся в ответ. Затем я накрыл мясо тонкой пищевой плёнкой и взял в руки специальный молоточек для отбивания. Но я не стал лупить по мясу со всей дури, как это делают многие, превращая нежную вырезку в рваную тряпку. Нет. Мои удары были лёгкими, точными и очень частыми. Я не избивал мясо, а скорее делал ему массаж, уговаривая стать ещё нежнее, ещё мягче. Это был почти танец молоточка по поверхности мяса.
Одновременно с этим я начал готовить начинку. Мои руки двигались с бешеной скоростью, словно жили своей жизнью. Вот я хватаю пучок дикой зелени, которую мне утром принёс мой друг Рат, и мой нож за несколько секунд превращает её в изумрудную россыпь.
Вот я бросаю на доску несколько крупных зубчиков чеснока и широкой стороны лезвия превращаю их в ароматную кашицу. Сыр, натёртый на самой мелкой тёрке, уже летит в миску, смешивается с яйцом, зеленью, чесноком и щепоткой моих секретных лесных специй, рецепт которых я никому не раскрывал.
И в этот самый момент по кухне поплыл аромат.
Это был не просто запах еды. Это был запах-обещание. Густой, насыщенный, он проникал в самые ноздри и, казалось, сводил с ума. В нём смешались свежесть только что порубленной зелени, острая пряность чеснока, нежный сливочный дух сыра и что-то ещё… что-то дикое, лесное, едва уловимое, но придающее всему букету невероятную глубину.
Мои гости замерли, как по команде. Степан перестал дышать, боясь спугнуть этот запах. Наталья, до этого сидевшая с королевской осанкой, забыла про всё и подалась вперёд, жадно втягивая воздух. А Даша смотрела на меня с широко раскрытыми глазами, в которых плескался такой чистый, незамутнённый восторг, что я невольно улыбнулся. Кажется, они совсем забыли, что пришли сюда с проверкой. Они превратились в обычных зрителей, которых загипнотизировал фокусник. Они просто не могли поверить, что из таких простых, обычных продуктов может родиться такое невероятное благоухание.
Я с удовлетворением оглядел результат. Идеально. Теперь начинка. Сыр, грибочки, немного зелени – всё, что удалось наскрести по сусекам. Я аккуратно распределил всё это по поверхности мясного полотна, а затем с ловкостью фокусника свернул его в тугой, аппетитный рулетик. И ещё один. И ещё.
Отправив последний рулетик в печь, я не позволил себе ни секунды передышки. Главное блюдо было запущено, и теперь у меня было ровно двадцать минут, чтобы сотворить ещё одно маленькое чудо – закуску. Я вытер руки о фартук и с хищной улыбкой повернулся к столу, где меня уже дожидался второй герой сегодняшнего вечера – нежнейшая телячья печёнка.
– А теперь, дамы и господа, – торжественно объявил я, хотя обращался скорее к самому себе, – второе блюдо. Сегодня мы распалим ваш аппетит до неимоверных размеров.
Мои гости, всё ещё находящиеся под гипнозом ароматов, молча наблюдали за мной. Я поставил на огонь тяжёлую чугунную сковороду и плеснул на неё немного масла. Пока она раскалялась, я нарезал печень на тонкие, почти прозрачные ломтики. Это был ключевой момент. Большинство поваров убивают печень, пережаривая её до состояния подмётки. Я же собирался лишь слегка «поцеловать» её огнём.
Когда от сковороды пошёл лёгкий дымок, я бросил на неё ломтики. Раздалось яростное, но короткое шипение. Буквально по тридцать секунд с каждой стороны, не больше. Лишь для того, чтобы снаружи образовалась тончайшая карамельная корочка, а вся сочность, вся нежность остались заперты внутри. Готовые ломтики я тут же переложил на отдельную тарелку.
Параллельно с этим я, словно многорукий бог Шива, шинковал овощи для салата. Нож в моих руках превратился в размытое пятно. Огурцы, редис, сладкий перец – всё это за считанные секунды превращалось в идеально ровную соломку. Настя, моя верная помощница, уже стояла рядом наготове. Она работала со мной в унисон, как хорошо отлаженный механизм. Я только заканчивал нарезать, а она уже подхватывала доску и пересыпала овощи в большую миску. Подавала тарелки, убирала лишнее – она предугадывала каждое моё движение.
В какой-то момент я заметил, что Даша, дочь мясника, больше не может спокойно сидеть на месте. Она ёрзала на своей табуретке, её зелёные глаза горели азартом, а руки так и тянулись к столу. Наконец, не выдержав, она робко, почти шёпотом, спросила:
– Может… может, вам помочь чем-нибудь? Я не могу просто так сидеть и смотреть на это… это… волшебство.
Я остановился на секунду и с улыбкой посмотрел на неё. В её глазах было столько искреннего желания быть причастной к происходящему, что отказать было бы просто преступлением.
– С превеликим удовольствием, мадемуазель, – сказал я, протягивая ей большую миску со свежими, хрустящими листьями салата, которые принёс Рат. – Богине весны и плодородия я бы доверил самое ценное. Их нужно очень бережно промыть холодной водой и обсушить вот этими полотенцами. Справитесь?
Даша зарделась от удовольствия и с таким энтузиазмом схватила миску, будто я доверил ей не салат, а как минимум имперские регалии. Она подбежала к раковине и принялась с невероятной аккуратностью перебирать листочек за листочком.
Глядя на дочь, её мать, строгая Наталья, тоже не смогла усидеть на месте. Она молча встала, подошла к столу, взяла маленький, но очень острый нож, который я использовал для овощей, и посмотрела на меня вопросительно. Я кивнул ей на миску с помидорками.
– Пополам, если вас не затруднит.
Она ничего не ответила. Просто взяла помидор и одним точным, выверенным движением разрезала его на две идеально ровные половинки. Потом второй, третий… Надо же. Не ожидал я от нее подобной сноровки. В ее движениях явно чувствовал солидный опыт.
Степан сидел с отвисшей челюстью, глядя, как его жена и дочь с азартом помогают какому-то парню на его же кухне. Кажется, такого он не видел никогда в жизни.
Моя кухня вдруг перестала быть моей. Она превратилась в нечто большее. Она наполнилась жизнью, смехом, тихими разговорами. Это была уже не сцена для одного актёра, а мастерская, где каждый вносил свою лепту в создание чего-то прекрасного.
Я чувствовал себя дирижёром, управляющим этим маленьким, но очень слаженным оркестром.
– Настя, соус! – коротко бросал я, и сестра тут же протягивала мне заранее заготовленную заправку из масла, моих специй и лимонного сока.
– Даша, листья сюда, в большую миску!
– Наталья, великолепно! Теперь всё в общую тарелку!
Они подчинялись моим коротким, чётким командам с какой-то радостной готовностью. Не было ни суеты, ни паники. Каждый знал своё место, каждый чувствовал себя частью этого удивительного кулинарного таинства.
Когда рулетики были готовы, я вытащил их из печи. По всей кухне тут же разнёсся такой густой и вкусный мясной запах, что у меня у самого слюнки потекли. К нему примешивался аромат расплавленного сыра и пряных трав. Я оставил их полежать на доске буквально пару минут, чтобы сок внутри распределился как надо. Потом взял самый острый нож и нарезал рулеты на толстые медальоны.
Срез получился что надо: тёмное, почти красное мясо по краям, а внутри – светлая начинка с зелёными точками. Из каждого ломтика прямо-таки сочился прозрачный, ароматный сок. Я посмотрел на это дело и про себя усмехнулся. Да, сегодня я превзошёл сам себя.
Что ж, пора было переходить к финальной части вечера.
Мы вышли в зал.
– Настя, накрываем стол, – сказал я сестре. – Поможешь?
Она тут же засуетилась, притащила нашу лучшую скатерть, которая, к счастью, была чистой. Быстро расставила тарелки и приборы. Я же сам занялся подачей. Сначала выложил на тарелки тёплый салат с печенью. А в центр каждой порции, как король на трон, уселось идеальное яйцо-пашот. Я сварил их в самую последнюю минуту, пока рулеты «отдыхали». Затем пришла очередь главного блюда. Я красиво разложил мясные рулетики веером на большом блюде и понёс всё это в зал.
Семья мясника села за стол. Вид у них был такой, будто их не в нашу скромную квартиру, а в императорский дворец пригласили. Они смотрели на тарелки с едой с таким трепетом, что, казалось, боятся дышать, чтобы не испортить всю красоту.
– Ну, чего сидим? – улыбнулся я, чтобы разрядить обстановку. Я взял кувшин с Настиным компотом и стал разливать по бокалам. – Налетайте, а то всё остынет.
Первым, как я и думал, не выдержал глава семьи, Степан. Он взял вилку и нож с таким серьёзным видом, будто собирался проводить сложную операцию. Аккуратно отрезал маленький кусочек рулета, отправил его в рот и замер. Он жевал очень медленно, и на его суровом лице было написано всё: сначала он не понял, потом удивился, а потом на нём отразился такой восторг, что я едва сдержал улыбку. Он так ничего и не сказал. Просто посмотрел на меня, потом снова на свою тарелку, и так тяжело, но очень одобрительно кивнул. Этот кивок был лучше всяких похвал.
Но по-настоящему меня удивила Наталья. Эта женщина, казалось, забыла обо всём на свете. Она попробовала кусочек, и её лицо вдруг изменилось. Все суровые морщинки разгладились, а в уголках губ появилась лёгкая улыбка, как у маленькой девочки, которой дали конфету. Она даже глаза закрыла на несколько секунд, чтобы полностью прочувствовать вкус. Я прямо видел, как она наслаждается.
– Это… – наконец сказала она, открыв глаза. Голос её был тихим и удивлённым. – Это просто невероятно. Как вам это удалось? Мясо такое нежное, оно просто тает во рту. А начинка… я даже не могу разобрать, что вы туда положили, но это что-то божественное.
– Обычные лесные травы, Наталья, – скромно улыбнулся я, пожимая плечами. – Никакого волшебства. Главное – свежее мясо. А с этим вы мне помогли.
Но окончательно их добил салат. Я видел, как они с опаской ковыряли вилками печёнку. Наверное, ждали, что она будет сухой и горькой, как это обычно бывает. Но тёплая, нежнейшая печень, хрустящие листья салата, сладкие помидоры и кисленькая заправка сделали своё дело. А когда я сказал им разрезать яйцо-пашот, и из него на салат полился идеальный, густой желток, который стал лучшим соусом в мире, Даша не выдержала.
– Ой, мамочки! – восторженно ахнула она. – Я никогда бы не подумала, что обычная печёнка может быть такой вкусной!
– Весь секрет в том, чтобы не передержать её на огне, – с умным видом пояснил я, входя в роль шеф-повара на мастер-классе. – К продукту нужно с уважением. Тогда и он ответит тебе тем же.
Глава 4
После этого лёд окончательно тронулся. Вся их официальная строгость куда-то улетучилась. Мы сидели, ели и болтали так, будто сто лет друг друга знаем. Степан, оказался весёлым и интересным собеседником. Он рассказал пару смешных историй про своих покупателей. Одна была про дамочку, которая пыталась доказать ему, что в свинине должны быть кости от рыбы, потому что «это же морская свинка». Мы хохотали до слёз.
Наталья, отложив вилку, начала делиться своими секретами идеальных солёных огурцов, и они с Настей тут же нашли общий язык. А моя сестра, совсем осмелев, рассказала, как я в пять лет пытался сварить суп из песка, листьев подорожника и дождевых червей, потому что решил, что это «лесная похлёбка». Я делал вид, что обиделся, но на самом деле был рад. Атмосфера была просто отличная.
Я в основном помалкивал и слушал, только иногда вставлял свои пять копеек. И всё это время я чувствовал на себе взгляд Даши. Она смотрела на меня, и это был совсем не тот взгляд, которым одаривали меня девицы на рынке. В нём не было глупого обожания или желания пофлиртовать. Это было что-то другое, настоящее. Искреннее восхищение, интерес и… симпатия.
Да, кажется, я ей понравился. Каждый раз, когда наши глаза встречались, она тут же смущалась, её щёки заливал румянец, и она быстро утыкалась в свою тарелку. Я видел, что её мать, Наталья, хоть и подобрела от вкусной еды, всё равно зорко следила за дочерью.
Один неверный шаг с моей стороны – и всё, вечер будет испорчен. Но я и не собирался торопиться. Зачем? Я же повар. Я знаю, что лучшие блюда готовятся медленно. И этот новый, немного пьянящий вкус зарождающейся симпатии мне определённо нравился. Я решил, что буду действовать постепенно.
Ужин подходил к концу. Гости были сыты, расслаблены и, кажется, невероятно довольны. Стена недоверия и официальности, которая была между нами вначале, рухнула. Я не просто накормил их ужином. Я показал им, что еда – это не просто способ набить живот, а целое приключение, искусство.
И, кажется, в лице этой семьи я нашёл не просто поставщиков лучшего мяса в городе. Я нашёл настоящих союзников. А может, глядя на смущённую Дашу, и что-то большее. Но, как говорится, время покажет.
* * *
Когда со стола исчезла последняя крошка, а в кувшине с компотом сиротливо булькнуло дно, Степан откинулся на спинку стула. Старое дерево жалобно скрипнуло, словно разделяя с ним тяжесть съеденного. Мясник издал звук, который мог бы принадлежать медведю, только что проглотившему бочонок мёда – громкий, утробный и полный абсолютного счастья. Он с шумом похлопал себя по необъятному пузу и уставился на меня. Во взгляде его плескался такой восторг, что, казалось, ещё немного, и он просияет, как новенький медный таз.
– Ну, повар… Нет, ты не повар, ты колдун! – прогудел он, и его бас заставил задребезжать стаканы на полке. – Я тебе вот что скажу: завтра же все мои об этом узнают! Да что там мои – весь город! К тебе очередь будет стоять от порога и до самой ратуши! Готовься, парень, скоро сам градоначальник напросится на ужин, вот помяни моё слово! А он мужик привередливый, но от твоей стряпни даже у него слюнки потекут!
Наталья сидела с таким умиротворённым видом, будто только что вернулась с курорта. Она согласно кивнула. Даша же просто смотрела на меня своими огромными сияющими глазами.
Я выдавил из себя благодарную улыбку, но внутри всё сжалось в ледяной комок. Очередь до ратуши. Градоначальник. Для моего крошечного, только-только заработавшего заведения это звучало как смертный приговор. Я живо представил себе толпу голодных горожан, выламывающих дверь, и себя, мечущегося по кухне в попытке накормить их всех из одной кастрюли.
– Степан, спасибо вам огромное за такие слова, – начал я как можно осторожнее, нащупывая правильную интонацию. – Мне безумно приятно это слышать, правда. Но я бы хотел попросить вас… не торопиться с рассказами.
Густые брови мясника взлетели вверх, образовав на лбу удивлённые складки.
– Это ещё почему? Ты что, славы не хочешь? Или денег?
– Хочу, ещё как хочу, – честно признался я. – Но не такой ценой. Поймите, я совершенно не готов к большому наплыву гостей. От слова «совсем».
Я сделал неопределённый жест рукой, обводя нашу скромную закусочную.
– Вы только посмотрите. Кухня у меня – два на два метра. Плита помнит ещё времена моего деда, и одна конфорка на ней еле дышит. Посуды – кот наплакал, сегодня чуть без тарелок для вас не остались. А нас всего двое – я да сестра моя, Настя. Рук всего четыре. Если ко мне завтра заявится толпа, я просто физически не смогу всех накормить. А если и смогу, то это будет уже не та еда, что вы пробовали. Это будет бездушный конвейер, спешка, суета. Качество рухнет, и всё то «волшебство», о котором вы говорите, испарится без следа.
Я перевёл дух, собираясь с мыслями, и посмотрел ему прямо в глаза.
– Я хочу расти постепенно. Шаг за шагом. Чтобы каждый гость, который переступает мой порог, получал самое лучшее. Лучшую еду, лучшее обслуживание, лучшую атмосферу. Я лучше буду кормить десять человек в день, но так, чтобы они уходили от меня абсолютно счастливыми и мечтали вернуться, чем сотню, но впопыхах и абы как. Это мой главный принцип.
В зале повисла тишина. Степан смотрел на меня долго, изучающе, его взгляд был тяжёлым, как туша быка. Я уже приготовился услышать, что я дурак, трус и упускаю свой единственный шанс. Но он вдруг крякнул, со всего маху стукнул своим огромным кулаком по столу так, что подпрыгнули вилки, и оглушительно, от всей своей широкой души, расхохотался.
– А ты, парень, не промах! – пророкотал он, вытирая выступившие от смеха слёзы. – С головой дружишь, это я вижу. Основательный у тебя подход. Уважаю! Другой бы на твоём месте уже корону нацепил и цены втридорога задрал, пока народ валит. А ты о качестве думаешь, о душе. Это правильно. Это по-нашему, по-ремесленному.
Он внезапно посерьёзнел и наклонился ко мне через стол, понизив голос.
– Хорошо, – сказал он уже совсем другим, деловым тоном. – Язык за зубами держать не обещаю, уж больно вкусно было, но и трезвонить на каждом углу не стану. Приведу пару-тройку верных людей, не больше. Но ты вот что мне скажи. Помощь тебе нужна будет?
– Помощь? – не понял я.
– Ну да. С мясом вопрос считай решён – лучшее в городе у тебя будет всегда, по самой честной цене, для соседа. А вот с железом как? Плита, говоришь, плохая? Ножи у тебя что надо, я приметил, но ведь и другая утварь нужна. Сковороды чугунные, котлы добротные. У меня кум – кузнец от бога, лучший в уезде. Я ему словечко замолвлю – он тебе такую посуду сделает, что внукам в наследство оставишь. Да и вообще… – он на секунду замялся, подбирая слова. – Если что понадобится, ты не стесняйся. Обращайся напрямую. Мы люди простые, сосед соседу всегда поможет.
Он протянул мне через стол свою огромную, мозолистую руку, похожую на медвежью лапу. Я без малейших колебаний пожал ее. Его рукопожатие было крепким, надёжным и честным, как хорошо прожаренный стейк. В этот самый момент я понял, что нашёл не просто выгодного поставщика. Я, кажется, нашёл настоящего друга.
* * *
Провожать гостей мы вышли все вместе. Вечер был тёплый, тихий, в воздухе пахло цветами и ночной прохладой.
– Спасибо вам огромное за ужин, Игорь, – сказала Наталья, и в её голосе больше не было ни капли прежней строгости, только искренняя теплота. – Давно мы так душевно не сидели. И за дочку спасибо, что к делу приобщили, она вся сияет.
– Вам спасибо, что пришли и поверили в нас, – искренне улыбнулся я.
Даша стояла чуть позади родителей и, когда их взгляды отвернулись, быстро, почти незаметно, мне подмигнула. Я сделал вид, что ничего не заметил, но сердце почему-то сделало кульбит и забилось чуть быстрее.
Когда силуэты гостей растворились в густеющих сумерках, мы с Настей остались одни на пороге. Сестра молча подошла ко мне и просто обняла. Крепко-крепко, как в далёком детстве, когда я защищал её от дворовых забияк (как услужливо подсказала мне память прошлого Игоря).
– Спасибо, – прошептала она мне в плечо. – Это был самый лучший вечер за последние несколько лет. Я так счастлива, Игорюш. Я снова вижу, как у тебя горят глаза.
Она сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой, и я невольно улыбнулся.
– Иди спать, труженица моя, – сказал я, погладив её по растрепавшимся волосам. – Завтра снова в бой. Нужно будет многое успеть.
Она кивнула и, пожелав мне спокойной ночи, скрылась в своей комнате. Я ещё несколько минут постоял на крыльце, вдыхая прохладный ночной воздух. В голове было удивительно пусто и легко. Внезапно из-под крыльца высунулась знакомая усатая морда.
– Ну что, доволен собой, шеф-повар? – саркастически пропищал Рат, мой хвостатый сожитель и главный критик. – Друзей завёл, девице глазки построил. Неплохо для одного вечера. Только я вот что тебе скажу: этот твой бородатый Степан прав на все сто. С такой доисторической плитой ты далеко не уедешь. Пора подумать о серьёзном апгрейде твоей кухни. И у меня, кажется, есть одна безумная идейка на этот счёт. Но об этом – завтра. А сейчас я требую свою законную долю банкета. Где мой рулетик с грибами? Я его по запаху ещё час назад выследил! Не смей говорить, что его съели.
– Обязательно, приятель, – с уставшей улыбкой ответил я. – Только подожди немного.
* * *
Я наконец-то закончил с уборкой. Последняя тарелка была убрана, последние крошки со стола смахнуты, и я с чувством глубокого удовлетворения поплёлся на кухню. Моё маленькое, но уютное королевство встретило меня приятным теплом, которое ещё хранила остывающая печь, и густым, аппетитным ароматом недавнего ужина. Этот запах напоминал о довольных лицах моих гостей и звоне монет, который теперь радовал мой кошелёк.
Но в своём королевстве я был не один. На самом краю кухонного стола, аккурат на том месте, где обычно лежала моя потрёпанная поваренная книга, уже сидел он. Мой самый строгий критик, самый надёжный поставщик и, по совместительству, самый необычный друг, которого только можно вообразить. Рат.
Он сидел, нервно подёргивая длинными усами, и с явным нетерпением выбивал барабанную дробь кончиком своего длинного, голого хвоста по деревянной столешнице. Его крохотные чёрные глазки-бусинки впились в меня с немым, но от этого не менее грозным укором.
– Ну и где моя доля? – вновь пропищал он. Его тон был настолько возмущённым, будто я совершил самое страшное преступление в мире. – Я очень надеюсь, что ты не отдал всё до последней крошки этим обжорам! Я, между прочим, рисковал своей драгоценной серой шкурой, когда пробирался в подвалы старого мельника! Я добыл для тебя те самые грибы с неповторимым ореховым привкусом! А значит, я требую свою законную награду! И не просто какой-то жалкий огрызок, а самый лучший, самый сочный и самый большой кусок!
Я невольно усмехнулся, глядя на этого напыщенного грызуна.
– Успокойся, хвостатый гурман. Ты же знаешь, я бы никогда не посмел обделить своего главного партнёра по бизнесу.
С этими словами я вальяжно подошёл к печи и извлёк из её тёплого нутра небольшой глиняный горшочек, который заранее предусмотрительно спрятал от жадных глаз моих посетителей. Внутри, утопая в ароматном мясном соке, лежал он – самый румяный, самый аппетитный и самый красивый кусочек мясного рулета. Я специально отложил его для своего маленького друга.
Конечно, я мог бы просто вывалить угощение на блюдце и отдать ему. Но это было бы слишком просто, слишком скучно. Сегодня моя душа требовала небольшого представления. Я поставил на ещё тёплую конфорку сковородку, плеснул на неё масло. Когда над сковородкой заклубился лёгкий дымок, я аккуратно, словно величайшую драгоценность, выложил на неё кусочек рулета.
Раздалось тихое, благородное шипение. Я обжарил его всего по несколько секунд с каждой стороны – ровно столько, чтобы корочка снова стала хрустящей, а аромат раскрылся с новой силой.
Рат следил за моими действиями с нескрываемым изумлением. Он вытянулся, привстал на задние лапки и, кажется, даже перестал дышать. Он просто не мог поверить своим глазам.
– Ты… ты что, греешь его? Специально для меня? – в его обычно писклявом и требовательном голосе прозвучали совершенно новые, непривычные нотки искреннего, почти детского удивления.
– А как же иначе? – я театрально пожал плечами, аккуратно перекладывая тёплый, дымящийся кусочек на маленькое фарфоровое блюдце. – Подавать блюдо холодным – это дурной тон. Даже если гость – всего лишь крыса. Особенно, если это такая привередливая и важная крыса, как ты.
Я с лёгким поклоном поставил блюдце прямо перед ним. Рат на несколько долгих секунд замер. Он переводил взгляд то на меня, то на источающий просто божественный аромат рулет, и в его маленьких глазках читалась целая буря эмоций. Наконец, он издал звук, который можно было расценить как крайне одобрительное хмыканье.
– А ты не так уж и безнадёжен, двуногий, – пропищал он, прежде чем с головой окунуться в процесс дегустации. – Ты определённо становишься более цивилизованным. Ещё пара-тройка недель в моём просвещённом обществе, и из тебя, может быть, даже получится толк.
Он ел с азартом настоящего знатока. Не просто жадно грыз, а именно пробовал, смаковал каждый кусочек. Он прикрывал от удовольствия глаза, смешно подёргивал носом, стараясь уловить каждую, даже самую тонкую нотку вкуса. Я сел напротив, подперев щёку рукой, и с тёплой улыбкой наблюдал за этой картиной.
– Ну что, ваше серое величество довольно? – спросил я, когда он, наконец, расправился с последней крошкой и принялся с усердием вылизывать блюдце дочиста.
– Вполне, – милостиво кивнул Рат. Он уселся поудобнее, сложил на животе лапки и принял вид сытого и крайне довольного жизнью барина. – Мясо сохранило свою сочность, корочка приятно хрустела. Грибная нотка раскрылась именно так, как нужно. Пожалуй, это лучшее твоё исполнение данного блюда. Можешь считать это моим официальным, имперским комплиментом.
