Текст книги "Имперский повар. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Сергей Карелин
Соавторы: Вадим Фарг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 46 страниц)
Я только улыбался, слушая эти разговоры из-за стойки.
Ближе к вечеру в «Очаг» заглянул и Степан. Увидев его внушительную фигуру в дверях, я лично вынес ему огромную порцию рёбрышек. Мясник с недоверием осмотрел блюдо, принюхался и впился в мясо зубами с решимостью голодного волка.
Несколько минут он молча ел, сосредоточенно обгладывая косточку за косточкой. Я стоял рядом, скрестив руки на груди и наслаждаясь произведённым фурором. Посетители за соседними столиками украдкой поглядывали на нас, ожидая вердикта главного знатока мяса в городе.
Наконец, отложив в сторону идеально обглоданную кость, Степан вытер руки салфеткой и уставился на меня своими честными глазами.
– Как ты это делаешь, колдун? – спросил он с неподдельным восхищением, понизив голос до заговорщицкого шёпота. – Я бы поклялся, что эти рёбра несколько часов висели в коптильне. Но я-то знаю, что у тебя её нет. Я всё утро мимо твоего двора ходил – дыма не было.
Я лишь загадочно улыбнулся, как и подобает настоящему «колдуну».
– Секрет фирмы, Степан. Назовём это… инновационным подходом к традиционным рецептам.
Мясник покачал головой, но в глазах его плясали уважительные искорки. Он понял, что я не раскрою ему тайну, но это лишь подогрело его интерес.
– Ну ты даёшь, Игорь. Сначала твои котлеты, теперь это… Ты скоро всех поваров в городе без работы оставишь.
– Я не хочу никого оставлять без работы, – ответил я. – Я хочу, чтобы люди ели вкусную и настоящую еду.
– А то! – Степан хлопнул меня по плечу. – Знаешь, что я тебе скажу? Мне такой расклад нравится. Пусть народ понимает, что такое настоящий вкус.
После ухода мясника я ещё долго принимал комплименты от посетителей. Кто-то спрашивал рецепт, кто-то просто благодарил за прекрасный ужин. Молодая пара даже попросила зарезервировать столик на завтра – специально ради рёбрышек.
* * *
Ночью, когда последний посетитель покинул «Очаг» и на улице воцарилась тишина, я сидел на своей кухне. Передо мной на столе лежало несколько пакетиков с «магическими добавками», которые мне удалось достать для анализа. В тусклом свете лампы разноцветные порошки выглядели как дешёвые детские мелки.
Я уже успел частично разобрать их состав. И чем больше копался в этой дряни, тем сильнее росло моё презрение. Это была самая грубая и примитивная химия. Глутамат натрия, чтобы бить по рецепторам и создавать иллюзию насыщенности. Дешёвые синтетические ароматизаторы, имитирующие всё – от грибов до бекона. Красители, консерванты, усилители… Целый арсенал химического оружия, направленный против вкуса и здоровья.
Эти порошки не создавали вкус – они его подделывали, обманывая мозг и заставляя радоваться пустышке. Как поддельные картины в рамках настоящих мастеров.
Однако было в них что-то ещё. Какая-то тонкая, почти неуловимая субстанция, которую не брали мои реагенты и не показывал простенький анализ. Некая энергетическая примесь, которая, видимо, и позволяла называть эту дрянь «магией». Она была слабой, примитивной, но она была. Всё-таки магия в этом мире реальна, пусть и в такой убогой, коммерческой форме.
Я отодвинул от себя пакетики с порошками и посмотрел на свои сокровища, разложенные рядом. Маленькая баночка с золотистой лесной пыльцой, пучки высушенных диких трав, от которых по кухне плыл дурманящий аромат, и, конечно, моя драгоценная колба с тёмно-коричневой жидкостью – «жидким дымом». Мой арсенал. Настоящий. Живой.
Даже простое сравнение говорило о многом. Магические порошки пахли химией и искусственностью. Мои травы несли в себе запах леса, дождя, солнца. Один аромат убивал, другой – оживлял.
В этот момент я понял, что делаю нечто большее, чем просто готовлю еду. Я не просто конкурировал с другими поварами. Я бросал вызов всей этой прогнившей системе фальшивых вкусов. Я создавал новую кулинарную культуру. С нуля. И это было правильно.
Люди заслуживали лучшего. Они заслуживали настоящей еды, а не химических имитаций. И я дам им это.
С подоконника раздалось тихое попискивание. Рат, мой верный хвостатый компаньон, спрыгнул на стол и подошёл к колбе с «дымом». Он поводил носом, его усы подрагивали, улавливая сложный аромат.
– Они верят в науку, Рат, – сказал я, глядя на крыса. – Верят в пиролиз и конденсацию. Но не понимают, что настоящая магия – это не порошок из пакетика. Настоящая магия – это аромат леса после дождя, вкус дикой ягоды, тепло свежеиспечённого хлеба. И дым от правильных дров.
Рат поднял на меня свои чёрные глазки и согласно кивнул.
– А ты растёшь в моих глазах, шеф. Продолжай в том же духе.
Я усмехнулся и почесал его за ухом. Маленький философ понимал меня лучше большинства людей.
* * *
Ещё не было и полудня, а в «Очаге» уже кипела жизнь. Я протирал стойку, напевая под нос какую-то мелодию, когда входная дверь привычно скрипнула. В проёме появились две знакомые фигуры – могучий Степан и его дочь Дарья.
Девушка тут же одарила меня своим фирменным озорным взглядом. На губах мелькнула улыбка, которая обещала интересную беседу. Но родительский радар сработал мгновенно. Степан даже головы не повернул, а Дарья уже смущённо спряталась за его широкую спину, делая вид, что половицы на полу – это самое увлекательное зрелище в мире.
– Здравствуй, Игорь! – голос мясника заполнил весь зал. – Дела идут в гору, я вижу. По всему городу только и говорят, что в Зареченске наконец-то можно поесть по-человечески.
Я отложил тряпку и вытер руки о фартук.
– Это благодаря вам, Степан. Без ваших рёбрышек вчерашний успех был бы невозможен. Проходите, садитесь. Сейчас приготовлю вам завтрак, от которого вы забудете обо всём на свете. Угощение от заведения.
Степан поднял ладонь, останавливая меня.
– Ни в коем случае, – отрезал он, но без грубости. – Никто не должен работать даром. Твой труд стоит денег, и я это понимаю. К тому же времени у нас кот наплакал – на рынке дел невпроворот.
Он окинул взглядом наш скромный, но сияющий чистотой зал. На суровом лице промелькнуло одобрение.
– А вот если твоя сестрица, – кивнул в сторону кухни, откуда доносилось тихое позвякивание, – соберёт нам что-нибудь с собой к чаю… Чисто символически, за пару монет… Мы будем в восторге.
Улыбка сама расползлась по моему лицу. Этот простой жест стоил больше золота. Степан не просто покупал выпечку – он показывал, что признаёт нашу работу достойной оплаты.
– Настя! – крикнул я в сторону кухни. – Собери нашим дорогим гостям всё самое вкусное!
Из-за дверного проёма тут же выглянула любопытная мордашка сестры. Увидев Степана и Дарью, она радостно закивала и исчезла обратно. Сразу послышалось энергичное шуршание бумажных пакетов и стук крышек.
За спиной мясника Дарья украдкой подмигнула мне. Я едва сдержал смех. Девушка явно унаследовала от отца не только упрямство, но и умение добиваться своего.
– Я тут вот по какому делу, – продолжил Степан, когда Настя скрылась на кухне. Он понизил голос и наклонился ко мне через стол. Лицо его стало серьёзным, словно он собирался поделиться государственной тайной. – Помнишь, я упоминал своего друга-кузнеца? Его зовут Фёдор Громов. Мужик он суровый, старой закалки. Из тех, кто слова на ветер не бросает и всяких пустышек на дух не переносит.
Степан замолчал, явно подбирая слова. Я терпеливо ждал продолжения, попивая чай.
– Фёдор – человек влиятельный. Его слово в городе весит больше, чем мнение половины купцов вместе взятых. Если он скажет, что ты дельный парень, – значит, так оно и есть. Народ ему верит безоговорочно. – Степан помолчал, затем добавил с усмешкой: – А если скажет, что дурак, то… ничего не попишешь, придётся зарабатывать авторитет иначе. Но я-то тебя знаю, парень ты рукастый и с честью. Фёдор такое ценит. Даже если ты и молот не поднимешь, то другими делами заслужишь его расположение. В общем, подумай, Игорёк, покумекай, что да как.
– А взамен что? – уточнил я, понимая, что бесплатным сыр бывает только в мышеловке. Рат, кстати, не даст мне соврать.
– Думаю, договоритесь, – усмехнулся Степан. – Мне несложно свести двух хороших людей. Уверен, вы найдёте общий язык и выгоду. Ну а там и обо мне не забудете.
Я усмехнулся про себя. В каком бы мире я ни оказывался, законы были одни и те же. Уважение нельзя купить за деньги или получить в подарок от добрых друзей. Его нужно заслужить. Собственными руками, делом, а не красивыми речами. И знакомство с таким человеком, как этот Фёдор, было своего рода экзаменом. Испытанием огнём и сталью, если хотите.
– Когда встречаемся? – коротко спросил я, отставляя чашку.
– Завтра с утра будет в кузне. Часов в восемь уже за работой стоит. Если время найдёшь, загляни. Только предупреждаю – он не любит пустой болтовни. Сразу по делу говори.
– Найду, – твёрдо ответил я, глядя Степану прямо в глаза. – Оставлю Насте заготовки на полдня, с утренним потоком клиентов она справится. А хорошие связи действительно лишними не бывают. Особенно с такими людьми.
Степан одобрительно кивнул и похлопал меня по плечу. Он понял всё без лишних объяснений. Мы говорили на одном языке – языке дела и взаимной выгоды. Таких союзников я ценил больше всего.
Я прекрасно понимал: чем громче будет звучать имя «Очага Белославовых», тем больше у меня появится не только друзей, но и врагов. А встречать их в одиночку – глупая затея. Поэтому знакомство с кузнецом было не просто удачной возможностью, а настоящей необходимостью.
В этот момент из кухни выплыла Настя, словно лебедь на пруду. В руках она бережно держала небольшую плетёную корзинку, от которой по всему залу волнами расходился божественный аромат свежей выпечки. Запах был такой насыщенный, что казалось – его можно резать ножом.
– Вот вам гостинцы в дорогу, – мягко проговорила она, протягивая корзинку Степану.
Мясник, сердечно поблагодарив за угощение, принял дар и неторопливо направился к выходу. Дарья шла следом, но уже на пороге вдруг резко обернулась. Быстро убедившись, что отец смотрит в другую сторону, она озорно подмигнула мне и едва заметно помахала рукой.
Я, не раздумывая ни секунды, ответил ей тем же жестом и для верности послал вдогонку воздушный поцелуй. Щёки девушки мгновенно вспыхнули ярким румянцем, словно спелые яблоки, и она пулей выскочила на улицу, спрятавшись за широкой спиной отца.
Проводив гостей довольным взглядом, я опёрся о деревянный прилавок и довольно усмехнулся. В голове промелькнула странная мысль: моя прошлая версия – симпатичный, но зажатый парень Белославов – никогда бы не позволил себе такой вольности. Он бы покраснел как рак, отвёл взгляд в пол и весь оставшийся день мучительно прокручивал бы в голове, как нелепо выглядел.
Но сейчас я был в совершенно другом теле. Молодом, полном энергии и сил, которое жаждало настоящей жизни, внимания и, чего уж тут скрывать, женского тепла. И этот новый Игорь – уверенный в себе и своих талантах – не собирался отказываться от приятных подарков судьбы. Особенно когда эти подарки приходили с такими живыми и задорными глазами, как у весёлой Дарьи.
– Эй, ловелас местного разлива, – раздался рядом насмешливый голос.
Я обернулся. Настя стояла в двух шагах, упершись руками в бока, и с хитрой улыбкой наблюдала за мной. В её глазах плясали озорные искорки.
– Опасное это дело, братец, – она многозначительно цокнула языком, – с дочкой Степана вот так открыто заигрывать. У него кулаки размером с булыжники. Если у тебя нет серьёзных намерений касательно его доченьки, он тебе быстро объяснит, что к чему и сколько это стоит.
– А кто тебе сказал, что у меня их нет? – лукаво подмигнул я в ответ, наслаждаясь её внезапно удивлённым и слегка растерянным лицом.
Настя на мгновение опешила, словно не ожидала такого дерзкого ответа.
Глава 10
Не успела дверь закрыться за спиной мясника и его дочери, как она снова недовольно скрипнула. В закусочную вошла парочка, которая смотрелась одновременно неуместно и логично. По крайне мере, в моей прошлой жизни в ресторане я часто видел подобных папиков и их «сопровождение».
Впереди шагал невысокий толстяк. Его холёные усы были закручены с такой педантичностью, будто от них зависела судьба всей империи. Маленькие глазки-бусинки бегали по нашему скромному заведению, источая плохо скрываемое презрение. Дорогой костюм сидел на нём отвратительно – слишком яркий, слишком кричащий, как у провинциального нувориша.
За его спиной скользила девушка невероятной красоты. Смуглая кожа цвета кофе с молоком, огромные миндалевидные глаза, точёная фигурка – настоящая восточная принцесса из сказки. Жаль только, что выражение её лица говорило: она только что наступила босой ногой в собачьи экскременты и теперь не знает, как это пережить.
– О господи, нет, – прошептала Настя, инстинктивно прижимаясь ко мне.
Её лицо стало белее мела. Я почувствовал, как она дрожит.
– Это Мурат Алиев, местный купец-толстосум. А рядом его дочь Лейла. Половина лавок и харчевен в городе им принадлежит. Они очень, очень опасные люди, Игорь. Их визит – это катастрофа.
Ага, значит, слово «папик» здесь играет буквальную роль…
Даже без объяснений сестры я всё понял с первого взгляда. От этого типа за версту несло большими деньгами и ещё большими неприятностями. Классический образчик местного авторитета – жирный, самодовольный и привыкший к тому, что все перед ним пресмыкаются.
Я быстро натянул на лицо самую обаятельную улыбку, на какую был способен.
Алиев театрально проигнорировал моё существование и важно прошествовал к ближайшему столу. Достал платочек, провёл пальцем по безупречно чистой столешнице, затем брезгливо осмотрел кончик пальца. Явно рассчитывал найти там слой многолетней грязи. Не обнаружив ничего подходящего для демонстрации отвращения, разочарованно поджал губы и тщательно протёр палец.
– И здесь вы травите несчастных людей? – протянул он певучим голосом с густым акцентом, обращаясь куда-то в потолок.
Голос был маслянистый и липкий, как его хозяин. В нём слышались нотки показного удивления и плохо скрываемой угрозы.
– Поразительно, что ваши клиенты ещё живы. Прямо чудо какое-то.
Наконец он удостоил меня своим царственным взглядом и лениво протянул короткую пухлую руку, украшенную несколькими перстнями. Драгоценности на пальцах блестели вызывающе.
– Мурат Алиев. Впрочем, каждый в этом городе знает, кто я такой.
Такую противную гниду действительно сложно забыть, – отметил я про себя, но вслух произнёс совершенно другое.
– Игорь Белославов. Очень приятно познакомиться.
Я пожал его влажную и вялую ладошку, изо всех сил стараясь сохранить дружелюбное выражение лица. Рукопожатие оказалось таким же неприятным, как и сам владелец руки – безвольным, липким и отвратительным.
Определённо, это будет очень непростой и неприятный разговор.
– Слухи до меня дошли, что у тебя тут что-то начало получаться, – без обиняков начал Алиев, убирая свою липкую руку. Он окинул зал взглядом скупщика, который приценивается к хромой кобыле на ярмарке. – Люди идут. Это хорошо. Значит, место не совсем дохлое, как я думал раньше. В общем, я его покупаю.
Он назвал сумму. Такую смехотворную, что я на секунду подумал – не ослышался ли? В здешних ценах я уже более менее разбирался. За эти деньги можно было купить разве что пару мешков картошки и телегу навоза. Может, ещё пучок морковки в придачу.
– Вы с сестрой можете остаться здесь, – продолжил он, будто делал мне величайшее одолжение. Голос звучал покровительственно, словно он великодушный барин, а мы – крепостные. – Будете жить, работать на меня… Платить аренду, само собой. Небольшую. Для начала.
Я бросил взгляд на Настю. Она стояла бледная, как больничная простыня, и в её глазах плескался животный страх. Этот жирный паук пришёл, чтобы забрать наш дом, нашу последнюю надежду. Прямо как в плохом сне.
– Благодарю за столь щедрое предложение, господин Алиев, – ответил я медленно, вкладывая в каждое слово ледяную вежливость. – Но я вынужден отказаться. Это семейное дело. Память об отце. Оно не продаётся. Ни за какие деньги.
Лицо Алиева начало медленно наливаться свекольным цветом. Словно кто-то накачивал его кровью через невидимый насос. Маленькие глазки злобно сузились до щёлочек.
– Мальчишка, у меня сегодня с утра паршивое настроение, – прошипел он, и в его голосе послышались нотки угрозы. – Не советую злить меня ещё больше. Подумай хорошенько, прежде чем отказывать такому уважаемому человеку, как я.
Его дочь Лейла, стоявшая чуть поодаль у стены, демонстративно зевнула и с откровенной скукой принялась разглядывать свой безупречный маникюр. Спектакль, который устраивал её отец, явно был для неё привычным и совершенно не интересным зрелищем. Девушка выглядела так, будто смотрела плохую пьесу в третий раз.
– Я уже подумал, – спокойно повторил я, глядя купцу прямо в маленькие злые глазки. – Мой ответ остаётся прежним. Нет.
Это стало последней каплей, которая переполнила чашу его терпения. Алиев взревел, как раненый бык на арене. Его лицо из багрового мгновенно стало пунцовым. Он схватил со стола первую попавшуюся тарелку и с оглушительным грохотом швырнул её об пол. Осколки керамики разлетелись во все стороны, звеня по деревянным доскам.
– Ты пожалеешь об этом! – визжал он, брызгая слюной и размахивая пухлыми кулаками. – Я тебя с грязью смешаю! Твоя забегаловка сгорит дотла, а вы с сестрой пойдёте по миру с протянутой рукой!
Он замахнулся толстой рукой, чтобы смахнуть со стола стопку чистой посуды, но его пухлое запястье перехватила железная хватка.
В тот момент, когда я увидел, как Настя в ужасе вжалась в стену за моей спиной, что-то внутри меня резко щёлкнуло. Словно переключатель. Гостеприимный хозяин и вежливый повар мгновенно исчезли. На их месте появился кто-то совершенно другой – холодный, быстрый и беспощадно точный.
Одним резким движением я выкрутил купцу руку за спину. Он взвыл от острой боли, его лицо исказилось от удивления и внезапного страха. Глаза округлились, как у пойманной мыши. Я не дал ему опомниться и сообразить, что происходит. Мощный и точный пинок под его жирный зад – и самодовольный купец кубарем вылетел за дверь, с грохотом приземлившись на пыльную мостовую перед входом.
В «Очаге» повисла звенящая тишина. Даже мухи перестали жужжать.
Алиев катался по дорожной пыли, как перевёрнутый жук. Его дорогой костюм покрылся грязью, а лицо перекосилось от злости и унижения. Он плевался и ругался, пытаясь встать.
– Ты мертвец, Белославов! – хрипел он, отплёвываясь от пыли. – Я тебя в порошок сотру! Ничего от тебя не останется!
Из закусочной наружу вышла Лейла. Она замерла на пороге, словно красивая кукла. Девушка смотрела на меня совсем по-новому. Я стоял в дверях, тяжело дышал, но не отступал. В её больших тёмных глазах не было прежней скуки или презрения. Там плескались удивление, шок и что-то ещё – тёмное, опасное, пугающе-интересное. Она больше не видела во мне жалкого трактирщика. Теперь я был для неё хищником, который осмелился огрызнуться на её хозяина.
На улице уже собирались любопытные. Сосед-сапожник высунул голову из мастерской. Две женщины с корзинами остановились неподалёку, не решаясь подойти ближе. По улице поползли шёпот и пересуды. Унижение Алиева становилось публичным спектаклем.
Понимая это, толстяк с трудом поднялся на ноги. Он кряхтел и стонал, отряхивая грязь с дорогих брюк. Потом быстро заковылял к своему блестящему автомобилю, стараясь не смотреть на собравшихся зевак.
Лейла не спешила за ним. Она сделала шаг в мою сторону. Медленно, почти нарочно, провела кончиком языка по полным губам. При этом не сводила с меня пристального взгляда. Это не был флирт. Это было обещание. Обещание больших неприятностей, опасной игры и чего-то ещё, чего я пока не понимал.
Машина с рёвом сорвалась с места. За ней потянулось облако пыли и осталось тяжёлое напряжение в воздухе. Я молча вошёл в дом, запер дверь на засов и перевернул на окне табличку на «Закрыто».
В зале стало так тихо, что слышен был каждый вздох.
– Всё… нам конец… – Настя, которая до этого стояла как столб, вдруг сломалась. Она бросилась ко мне и зарыдала, вцепившись пальцами в мою рубашку. – Он нас теперь уничтожит! Не даст здесь жить! Игорь, зачем ты это сделал…
Слёзы текли по её щекам ручьём. Всё тело сестры дрожало от страха и отчаяния.
Я крепко обнял её, чувствуя, как она трясётся в моих руках. Погладил по волосам, давая выплакаться.
– Тише, Настюша, тише, – сказал я спокойно, хотя сердце колотилось как бешеное. – Всё будет хорошо. Никто нас не обидит. Поверь мне.
Она подняла заплаканное лицо. В глазах плескалось отчаяние.
– Но как это возможно? Он же может всё! У него деньги, связи!
– Если он такой всемогущий, то почему так легко вылетел за дверь? – я слабо улыбнулся. – Не всё так страшно, как кажется. Успокойся. Я всё улажу. Даю слово.
Настя всхлипнула и прижалась ко мне сильнее. Я чувствовал её тепло и дрожь. За окном медленно расходились зеваки, но в воздухе всё ещё висело напряжение.
* * *
После ухода Алиева посетителей словно ветром сдуло. Новость о том, что молодой повар Белославов нагрубил самому влиятельному купцу в городе, пролетела по Зареченску подобно болиду. Люди шарахались от нашей закусочной, будто от чумного барака. Никто не хотел случайно попасть под горячую руку разъярённого толстяка.
Вечер тянулся как похоронная процессия. В зале стояла такая тишина, что слышно было, как муха чистит лапки. Настя, вымотанная страхом и напряжением, даже не притронулась к ужину. Просто молча поднялась и ушла к себе, оставив нетронутую тарелку с моим фирменным рагу.
Я убрал посуду, протёр столы до зеркального блеска и остался на кухне один. Точнее, почти один.
– Ну и денёк выдался! – раздался с полки знакомый писк. На мешке с мукой восседал Рат, элегантно обхватив хвостом лапки. – Вышвырнуть самого Алиева! Да ещё и с таким королевским видом! Снимаю шляпу, если бы она у меня была.
– Рано радуешься, пушистый дипломат, – тяжело вздохнул я, в который раз протирая уже чистый стол. – Теперь у нас проблемы размером со слона. Всё только-только начало налаживаться, а я взял и испортил.
Мысль о том, что я вообще не в своём теле и понятия не имею, как здесь выживать, добавляла ситуации особый привкус безысходности.
– Согласен, дружище, – кивнул Рат, одним ловким прыжком перебравшись на стол. – Этот жирный хорёк просто так не отступит. Он любит давить противников медленно, смакуя каждый момент их страданий. Что делать будешь, кулинарный гений? Бежать из города под покровом ночи?
– Бежать? – усмехнулся я, глядя в тёмное окно, где мерцало моё усталое отражение. – Нет уж. Я не из тех, кто удирает, поджав хвост.
– Тогда что? – Рат наклонил голову набок. – Будешь сражаться с ним на кастрюлях на рассвете?
– Алиев привык, что все его боятся, – задумчиво произнёс я, потирая подбородок. – Его сила целиком построена на страхе. Он действует из тени: угрозы, подкупы, шантаж. Но знаешь что? Очень трудно незаметно убрать человека, который постоянно у всех на виду. Которого знают, видят и уважают.
– Неужели ты собираешься бегать по городу и кормить всех бесплатно? – фыркнул крыс, подёргивая усами. – Дорогой способ завести друзей. И крайне ненадёжный, добавлю. Сегодня они жуют твой пирог, а завтра – пирог Алиева, если он заплатит больше. Человеческая благодарность короче крысиного хвоста и в два раза менее надёжна.
– Это не благодарность, – покачал головой я. – Уважение. Это совсем разные вещи. Благодарность покупается подачками, а уважение зарабатывается поступками. Надо быть добрым, но сильным. Справедливым, но не мягкотелым.
– И как ты это представляешь? – Рат почесал за ухом задней лапкой. – Станешь местным Робин Гудом? Будешь кормить бедных и защищать слабых?
– Что-то в этом роде, – улыбнулся я, и в моих глазах, отразившихся в тёмном стекле, мелькнул холодный, расчётливый блеск. – Алиев играет в тёмную. Что ж, это его выбор. Значит, я буду играть в светлую. Завтра же начну знакомиться с порядочными людьми города. Тем же кузнецом Фёдором, о котором рассказывал Степан.
– А если не получится? – деловито поинтересовался Рат. – Если Алиев окажется хитрее и коварнее?
– Тогда посмотрим, умеет ли жирный купец летать, – мрачно усмехнулся я. – В крайнем случае поможем ему освоить эту науку. С третьего этажа.
– Вот теперь ты говоришь дело! – оживился крыс. – А то я уж подумал, что ты совсем размяк от кулинарных успехов.
Я погасил лампу и направился к лестнице, ведущей в жилую часть дома.
– Завтра начинается новая игра, Рат. И мы посмотрим, чья стратегия окажется выигрышной.
* * *
Дом Мурата Алиева кричал о богатстве с каждого угла. Позолоченные рамы, тяжёлая лепнина на потолке, бархатные шторы цвета крови – всё это должно было впечатлять гостей. Но на деле лишь выдавало полное отсутствие вкуса у хозяина.
Алиев ворвался в прихожую, как разъярённый медведь. Лицо красное, рубашка мокрая от пота, глаза налиты кровью. Он шёл по дому, оставляя за собой след разрушений. Китайская ваза с подставки – бах! – тысяча осколков по мраморному полу. Картина маслом в массивной раме – хрясь! – полетела на пол.
– Хозяин приехал! – пискнула старая служанка, выглянувшая из-за угла, и тут же растворилась в коридоре. Она знала: когда Мурат в таком настроении, лучше не попадаться ему на глаза.
А вот его дочь Лейла шла следом, уткнувшись в телефон. Она даже не подняла головы, когда отец разнёс в щепки антикварную вазочку. Скука – вот что было написано на её лице. Такая скука, будто весь мир для неё уже давно потерял всякий интерес.
В главном зале, на диване размером с небольшую комнату, восседала настоящая хозяйка дома. Фатима, мать Алиева, весила не меньше центнера. Но этот вес не делал её слабой. Наоборот – она была как танк, который ничего не может остановить.
Услышав грохот, женщина оторвалась от телевизора и посмотрела на сына. В её глазах не было ни капли тепла.
– Что за цирк ты устроил, Мурат? – голос у неё был низкий, грудной, как рычание хищника.
Алиев мгновенно сдулся. Ещё секунду назад он был грозным хищником, а теперь превратился в нашкодившего мальчишку.
– Мама, этот щенок… этот Белославов… он посмел… – залепетал он, заламывая руки.
– Рот закрой! – рявкнула Фатима и медленно приподнялась на локтях. – Белославов, говоришь? Помню эту семью. Отец у них был настоящий мужчина, красавец. Орёл, а не курица. Не то что некоторые…
Она окинула сына взглядом, полным презрения. В её памяти всплыл образ покойного мужа – такого же никчёмного слабака, за которого её когда-то насильно выдали.
– Я сама разберусь с этим делом, – заявила она железным тоном. – А ты не лезь. Достаточно твоих глупостей на сегодня.
Мурат хотел возразить, но поймал её стальной взгляд и лишь зло засопел:
– Как скажешь, мама.
Фатима перевела внимание на внучку. Лицо её тут же смягчилось, словно тает воск от пламени свечи.
– Как дела, моя золотая? – в её голосе появились нотки нежности. – Что-нибудь интересное сегодня случилось?
– Угу, – не поднимая глаз от экрана, промычала Лейла. Она обошла диван и исчезла в коридоре, ведущем к её покоям. Даже не взглянула на бабушку.
Лицо Фатимы снова окаменело. Она повернулась к сыну с новой порцией гнева.
– Совсем дочерью не занимаешься! – зарычала она. – Целый день в этом проклятом телефоне сидит! На живых людей внимания ноль! Неудивительно, что даже жена от тебя сбежала. Родную дочь бросила и убежала! Позор какой!
Алиев побагровел ещё сильнее. Вены на лбу вздулись, но он промолчал. Спорить с матерью – себе дороже. Вместо этого он развернулся и быстро пошёл в свой кабинет. Единственное место в доме, где он чувствовал себя хозяином.
Захлопнув дверь, Мурат рухнул в кожаное кресло и нажал красную кнопку на переговорном устройстве.
– Кабан, немедленно ко мне!
Дверь распахнулась так быстро, будто за ней кто-то стоял и ждал. На пороге возник огромный мужчина. Голова бритая до блеска, шея толще бедра обычного человека. Лицо… ну, природа явно экономила на мозгах, когда его лепила.
Кабан стоял молча, как верный пёс, ожидая команды хозяина.
– Слушай меня внимательно, – прошипел Алиев, наклоняясь вперёд. – С этим поваром, Белославовым, надо разобраться. Напугать его как следует. Но так, чтобы никто даже подумать не мог, что это я приказал. Усёк?
Кабан медленно кивнул своей лысой башкой.
– Усёк, хозяин.
– Тогда иди и делай, – отмахнулся Алиев.
Когда дверь закрылась, купец откинулся в кресле и потёр виски.
– Идиот конченый, – пробормотал он себе под нос. – Придётся самому всё продумывать. Как всегда.
* * *
А тем временем в своей розовой комнате Лейла швырнула телефон на кровать и растянулась на атласном покрывале. Она смотрела в потолок, украшенный золотыми завитками, и медленно облизывала губы.
Весь этот цирк с отцом её нисколько не волновал. В голове крутились совсем другие мысли. Гораздо более интересные.
– Надо познакомиться с этим Белославовым поближе, – прошептала она в тишину комнаты. На губах заиграла хищная улыбка. – Из него получится отличная новая игрушка для моей коллекции.
Она закрыла глаза и представила, как будет играть с новой жертвой. Эти мысли согревали её лучше любого камина.
