Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 56 страниц)

– Я лучше вас понимаю политику и стратегию Ориджинов. Вы изменили план, не советуясь со мной. Это было глупо.

– Глупо? – Уточнил Пауль.

– Так же глупо, как пытаться напугать меня. Вы заметили: я не из пугливых. Хотите моей помощи – слушайте. Нет – так…

Она скомкала конец фразы из-за приступа тошноты. Пауль выдержал паузу.

– Ну, посоветуй.

– Что случилось в усыпальнице?

– Засада. Половина роты кайров и горючий газ. Кайры уничтожены, газ был подорван с опозданием и не причинил вреда.

Она сглотнула, борясь с головокружением.

– Эрвин откуда-то узнал…

– Что он сделает? – потребовал Пауль.

– Я думаю…

– Думай быстро.

– Он… остановит поезда… перекроет пути.

– Какие именно? По его мнению, куда мы пойдем?

– В Альмеру, конечно.

– Какой дорогой?

Аланис зажмурилась, пытаясь представить карту.

– Напрямик – на запад, через Бэк… Или через Найтрок на юго-западе. Или на север до Лейксити, а потом – кораблем по озеру.

– Мы плывем на юг. Ты свободна.

Она вышла и повалилась на палубу. Рука пульсировала тупой тягучей болью, в голове звенело. Теперь Аланис не понимала, чего хотела добиться. Вызвать доверие у Пауля? Зачем?..

Он также вышел из каюты и позвал капитана. Тот подошел, оставив у штурвала рулевого.

– Где мы?

– Через два часа придем в Морровинд, господин генерал.

– Не придем. Милей ниже на западе будет вход в боковое русло. Сворачивай туда.

Капитан нахмурился:

– Милей ниже… там еще водяная мельница, да?

Пауль не дал ответа.

– Генерал, в то русло нам нельзя. Это же быстрый рукав! Он идет мимо Морровинда прямиком в море!

– Да, – сказал Пауль. – Ты прав.

– Но сир генерал, это же не морское судно! У нас низкие борта, малая осадка, нам нельзя!..

– Выйдя в море, свернешь на юго-запад. Пойдем в Надежду.

Капитан аж попятился:

– Как – в Надежду? Нельзя, мы не сможем, потонем! Вам нужно сойти в Морровинде и сменить судно!

Пауль посмотрел на Аланис:

– Твой анализ плох. В Морровинде нас тоже будут ждать. Этого ты не сказала.

Капитан крутанул головой так, что затряслась борода:

– Нельзя в море! Погибнем! Судно не выдержит!

И матросы, и солдаты бригады обернулись на звуки голосов. Потому все видели, как Пауль выхватил кинжал и вонзил в глаз капитану. Тело забилось в агонии, будто плясало безумный танец. Ноги топтались по палубе, руки дергались, сжимаясь в кулаки, рот по-рыбьи раскрывался и хлопал. Пауль досмотрел эту пляску до конца, а затем швырнул тело за борт.

Все матросы схватились со своих мест – и замерли. Зрелище шокировало и парализовало их. А вот солдаты бригады за миг обнажили клинки и рассыпались так, чтобы каждый матрос оказался под ударом.

– Кто старший? – произнес Пауль.

– Какого черта вы творите?! – крикнул один матрос, самый рослый в команде.

– Нет, не ты, – сказал Пауль и подал знак.

Ближайший к матросу солдат бригады сделал выпад. Клинок вошел в грудь, матрос замер с широко раскрытым ртом. Солдат подождал несколько вдохов, затем выдернул клинок. Сердце уже не билось, потому крови почти не было, лишь расплылось небольшое пятно. Солдат пнул труп ногой, и тот полетел в реку.

– Старший – он, – Пауль указал ножом на своего человека. – Его зовут Бурый. Через милю сворачиваем в западный рукав.

– Есть, командир! – Ответил Бурый и крикнул матросам: – Все по местам!

Команда замерла, как галерея статуй. Рулевой застыл с разинутым ртом, штурвал крутился сам собою, судно разворачивалось поперек реки.

Бурый подошел к рулевому и шлепнул по лицу:

– Ты понял, куда править?

– Д… д…. да.

– Так правь.

Рулевой схватился за штурвал так быстро, словно от этого зависела его жизнь. Впрочем, откуда «словно»? Следуя примеру рулевого, остальная команда разошлась по местам.

Аланис поймала на себе взгляд Пауля.

– Чего желаете, милорд?

Она знала, чего он желает: проверить, испугалась ли она.

– Не милорд, а командир, – сказал он и скрылся в каюте.

* * *

Видимо, первый прием пищи она проспала. Второй состоялся ближе к вечеру. Солдаты бригады развязали вещмешки, достали каждый свою снедь и принялись жевать. Кок, с позволения Бурого, раздал харчи матросам.

Аланис не чувствовала голода, но знала, что поесть стоит: нужно восполнить силы, утраченные с потерей крови. Обратилась к Бурому, тот отказал: не было приказа кормить ее.

– Так зайдите к Паулю и получите приказ!

Бурый уставился на нее, как баран на новые ворота. И отошел, ничего не сказав.

Она сама постучала в каюту.

– Войди.

Вошла. Пауль изучал карту, раздетый до пояса. Его кожу покрывали самые странные шрамы, какие видела Аланис: тонкие белесые линии образовывали сеть шестиугольных клеток по всей его спине и груди. На коже Пауля, если содрать ее с тела, можно сыграть в стратемы.

– Что?

– Хочу есть. Извольте накормить меня.

– Раздевайся.

Она молча воззриалсь на Пауля. Вероятно, она ослышалась.

Пауль поднял глаза от карты и сказал:

– Разденься догола.

Аланис ощутила не страх, а брезгливость и сильнейшее удивление. Этот человек настолько глуп? Как же он командует отрядом?!

– Сударь, я сделаю вид, что не слышала этого. Дайте мне поесть.

Пауль поднял левую руку и согнул два пальца. Намек был мрачен и очевиден.

– Мои приказы должны выполняться.

Она издала смешок, полный презрения и яда.

– Меня зовут Аланис Аделия Абигайль рода Светлой Агаты. Вы не получите меня, даже если сломаете все кости в моем теле.

– Палец, ко мне! – крикнул Пауль.

Когда солдат вошел в каюту, командир приказал ему:

– Запри дверь.

Палец повиновался.

– Раздень бабу.

Аланис вперила в солдата уничтожающий взгляд. Палец должен был смешаться, покраснеть, начать мямлить извинения. Это происходило со всеми, на кого она так смотрела.

Палец подошел и в три рывка содрал с нее платье.

Аланис опустила взгляд, увидела собственную белую грудь, и даже тогда не до конца поверила…

– Изнасилуй ее.

Палец расстегнул ремень и скинул штаны. Аланис не пыталась сопротивляться, даже не шевелилась. Происходило нечто настолько запредельное, что органы чувств отказывались служить. Ее вытащили за пределы вселенской спирали, в мир Темного Идо. Она увидела бесформенный хаос, которому не было названия.

– В зад, – уточнил Пауль.

Палец развернул герцогиню и бросил животом на стол. Мозолистыми руками схватил за ягодицы, раздвинул, ощупал. Грубое движение отдалось болью – и снова пришло то жуткое понимание: ничего не изменить. Это случится, что ни сделай.

Нет же! Нет!

– Командир, позвольте сказать!

Пауль поднял руку. Палец так и замер, засунув ладонь между ног Аланис.

– Я виновата, что не выполнила приказ. Больше этого не повторится.

Пауль выдержал мучительную, пыточную паузу. Насладившись, обронил:

– Палец, ты свободен.

В тот же вдох, без тени колебания, солдат отступил, надел штаны и вышел.

Аланис сползла на пол ни жива, ни мертва. Даже не сознавая до конца, кто она, где находится. Пауль протянул ей миску:

– Ешь.

Есть… зачем? Как?.. От пищи нет толку. Нужно сделать что-то, чтобы восстановить, вернуть… Надеть платье… Прикрыть срамные места… Напасть… Сбежать…

Она приняла миску, положила в рот ложку пищи и механически начала жевать. Пауль отвернулся к карте. Что я наделала? – думала Аланис. Что же я натворила? Ради чего?.. Она ела. Это было простое, привычное действие. Съедобное вещество ложка за ложкой перемещалось внутрь желудка…

Вопрос Пауля застал ее врасплох:

– Что ты думаешь о Галларде Альмера?

Она не думала ни о Галларде, ни о себе, ни о чем.

– Простите?

– Твой дядя – Галлард Альмера. Что о нем думаешь?

Мой дядя. Человек, убивший отца и брата. Пославший за мною… этих. Вот теперь она подумала кое-что.

– Мерзавец. Гад.

– Что еще?

Вдруг она спохватилась: ведь Пауль служит Галларду! Затараторила с ужасом, какого не знала никогда прежде:

– Виновата, командир. Неверно подобрала слова. Галлард – твердый духом и благочестивый человек.

Пауль оскалил зубы:

– Еще какой. Думаешь: на чьей он стороне?

Удивление было столь сильно, что перекрыло страх. Дядя – третья сторона?! Бригада служит Кукловоду, и это – не Галлард?!

В чем она всегда уступала Эрвину – в умении думать быстро. Он за секунду бы понял, как лучше ответить. Но ее мысли двигались слишком медленно. После пугающе долгой паузы она сказала:

– Не на вашей.

– Почему?

Потому, что… я хочу увидеть, как вы с ним убиваете друг друга!

– Эрвин знает, кто ограбил усыпальницу. Он раздует это в огромный скандал. Всех союзников Кукловода назовут еретиками и идовыми слугами. Галларду не нужно такое пятно.

– А как убедить его пойти за нас?

– Никак, – срезала Аланис. Слишком быстро.

Пауль облизал губы – мерзко, по-звериному.

– Ты еще можешь передумать.

Холодный пот прошел по спине. Тьма, как же глупо! Конечно, дядя прежде был в сговоре с Куловодом – они же вместе сжигали Эвергард! Если так, почему им не объединиться снова?..

– Ситуация сильно изменилась. Во времена Эвергарда, Адриан покрывал еретиков… то есть, ну… вашего лорда. А теперь и Корона, и Палата настроены против вас. Галларду нет смысла лезть под удар.

– Но его можно убедить. По глазам твоим вижу.

Неясно, что он увидел в глазах, кроме отчаяния и ужаса.

– Наверное, способ есть, но… я потеряла много крови, командир, я слаба и больна…

– И бесполезна. Не люблю бесполезных вещей. Если не годишься для бесед, найду другое применение.

Отдайте меня Галларду, – мелькнуло у Аланис. Отрежьте оставшиеся пальцы… и уши, и груди. Отдайте в таком виде, и дядя – ваш друг навеки.

– Да, я знаю способ! Сейчас скажу!

– И какой же?

Вот теперь она не уступила Эрвину в скорости мысли:

– Вы умеете управлять Предметами. Научите Галларда.

– Почему это должно помочь?

– Он грезит божественной мощью. Спит и видит себя дланью божьей. Мечтает стать новым Праотцом. Дайте ему власть над Перстами, а еще добавьте, что он – избранный. Скажите: только величайшие из великих, как вы и он, способны говорить с Предметами.

По лицу Пауля нельзя было понять, понравился ли совет, однако Аланис получила награду. Когда она доела, Пауль сказал:

– Ступай в каюту капитана, там и сиди. Возьми его одежду.

– Благодарю вас…

Аланис подобрала сумочку и платье. Одеться было невозможно: платье стало ворохом тряпья. Она прикрылась кое-как и перебежала в соседнюю каюту. Закрыла за собою дверь, надела огромную рубаху капитана, упала на койку.

Что же я натворила?.. Зачем?..

Горло сдавило, она хотела разрыдаться, но не могла. Неоткуда взяться слезам: запас презрения к себе и так уже исчерпан. Она все еще чувствовала на себе мужскую руку. Палец не успел сделать худшего – это в равной степени и счастье, и кошмар. Если б он изнасиловал ее, Аланис перестала бы существовать. Ее бы попросту не было.

К счастью, самая страшная дверь осталась закрытой… Однако Пауль теперь знает эту дверь. Ей есть чего бояться, а ему – чем угрожать. Отныне Аланис сделает все, что бы он ни приказал.

Зачем же я пошла на это?..

Она накрылась подушкой, долго беззвучно выла, зажав себе рот. Потом встала и выглянула в окно, и открывшийся вид подарил ей долю покоя.

Быстрое течение Ханая выносило лодку в открытое море. Вода так и бурлила у многочисленных скал, раскиданных вдоль берега. Капитан сказал: мы утонем, не дойдя до Надежды. Если так случится, то она не достигнет своей цели… Зато утонет и Пауль, и Палец, и вся бригада. Этого хватит, чтобы умереть счастливой!

Похоже, мысли о морской пучине посетили не ее одну. С палубы донеслись голоса. Матросы пытались спорить – вернее, умолять Бурого развернуть корабль. Бурый что-то сказал. Раздался крик боли, а когда он угас – все споры затихли. Но быстрые шаги протопали по юту, и что-то мелькнуло прямо перед окном, громко плюхнуло в воду. Матрос вынырнул и поплыл к берегу, отчаянно работая руками. Течение тем временем несло корабль в море.

Раздался приказ, кто-то взвел арбалет. Выстрелил – и промазал, болт взбил фонтан в футе от матроса. А тот нырнул и пропал из виду.

Аланис услышала, как открылось соседнее окно. Пауль высунулся, держась за раму, повел рукой, поймал тень, едва заметную сквозь толщу воды. Резкий посвист рассек воздух, будто кто-то ударил кнутом. Вода над матросом забурлила, множество пузырьков выпрыгнули на поверхность. Пузырьки… воздух… похоже, выстрел разорвал жертве легкие вместе с диафрагмой и грудиной.

Это была жуткая смерть, но в голове герцогини мелькнуло: что, если и мне?..

Но нет. Никакого смысла – погибать одной. А кроме того, ее ведь не отпустят даже мертвой. Прыгнут следом, вытащат на палубу… накажут.

Аланис открыла сумочку, вынула пудреницу, щелкнула крышкой. В зеркальце на внутренней стороне увидела свое отражение. Аланис сделала глубокий вдох и сказала себе:

– Нельзя ни свернуть, ни возвратиться. Я пройду этот путь до конца. Только так.

Стрела-1

1 июня 1775 г. от Сошествия

Фаунтерра, дворец Пера и Меча

Святая архиматерь Эллина въехала в кабинет герцога на кресле-каталке. Возраст настолько иссушил тело первосвященницы, что оно полностью терялось среди складок парадной ризы. В кресле располагался ворох золоченой парчи – и крохотное морщинистое личико сверху. На губах цвела блаженная и пустая улыбка младенца. Кресло толкала монашка богатырского сложения, а рядом с нею шла худая женщина в черной мантии ульянинского ордена – мать Корделия.

Эрвин опустился на колено перед Эллиной:

– Здравия и долгих лет вашему святейшеству.

Традиция требовала поцеловать перстень архиматери. Не без труда Эрвин нащупал в складках парчи старушечью ручонку и коснулся перстня губами. Эллина вздрогнула:

– Ой, кто же?.. Мурчик, ты? Котичек!..

Она попыталась погладить Эрвина, он вовремя отстранился.

– Мать Корделия, желаю здравия. Рад видеть вас.

– Взаимно, милорд.

Ульянинка кивнула огромной монашке, и та без слов исчезла за дверью. Корделия заговорила:

– Милорд, весть о несчастье, постигшем вас, уже облетела столицу. Капитул святых матерей глубоко опечален. От имени всех нас ее святейшество Эллина желает выразить вам сочувствие.

Ее святейшество искала рукою исчезнувшего кота:

– Мурчик, где же ты?.. Молочка хочешь? Вкууусного, ням-ням-ням!

Она почмокала губами, отчего на них выступила капелька слюны. Корделия буквально из воздуха выхватила платок и утерла рот старухе. Один вдох – и платок исчез, Корделия продолжила, как ни в чем не бывало:

– Ее святейшество полна праведного гнева. Она проклинает еретиков и Кукловода, и призывает всех добрых людей Полариса помочь вам в борьбе с этими чудовищами. Соответствующий эдикт уже составлен и будет подписан ее святейшеством, как только…

– Ушел котик, – грустно выронила старушка Эллина и принялась тереть рука об руку. Глядя на свои ладони, объявила: – Дождь будет.

– Я благодарю ваше святейшество за участие, – сказал Эрвин.

– Уж я говорю: будет дождик! Плохо, когда свадьба… Все гости промокнут. Ну, ничего, вы молодые – потерпите.

В руке Корделии возник деревянный гребень. Сняв диадему с головы архиматери, она принялась чесать седые волосы.

– Ее святейшество поручила матерям капитула выяснить всю правду о Кукловоде и составить полный перечень его преступлений. Святым долгом Праматеринской Церкви является пресечь…

– А даже лучше, если дождик! Хорошо, когда на свадьбе что-нибудь этакое. Память-то останется!

Пальцы Корделии скользили в ее волосах. Длинные, опытные, очень чуткие пальцы. Старуха начала успокаиваться, голос притих, стал невнятным:

– Сыр-то когда подадут?.. Обещали мягкий сыр…

– Эти беспрецедентные злодеяния вынуждают нас к немедленным и твердым действиям. Ее святейшество ни за что не допустит…

– Софья, обними. Эмилия, пойми. Мириам… – пробормотала старушка и закрыла глаза.

Корделия почесала ее еще немного, затем убрала гребень.

– Простите, герцог. Ее святейшество очень устала.

Несмотря на всю свою печаль, Эрвин оценил ловкость Корделии. Архиматерь Эллина от имени Праматеринского капитула нанесла визит лорду-канцлеру – так войдет в историю это событие. Каждое слово, которое теперь скажет ульянинка Корделия, станет словом всей Праматеринской Церкви.

– Мать Корделия, я принимаю ваши соболезнования. Согласен с каждым словом о еретиках. Они – чудовища. Необходимо остановить их.

Она ответила не то кивком, не то поклоном. Подошла к удобному креслу для гостей:

– Вы позволите?

Монашкам запрещается сидеть в присутствии архиматери, пока та не разрешит. Столь явная дерзость – очевидный намек: с Эллиной можно не считаться.

Эрвин кивнул и предложил Корделии вина.

– Лучше воды, будьте добры.

Промочив горло, она попросила:

– Не сочтите за труд поделиться со мною тем, что вам известно о Кукловоде.

Очевидная и логичная просьба. Откуда ей знать, что каждое слово отзовется идовской болью в душе Эрвина. Ведь все, или почти все эти сведения оплачены жизнью сестры!

Он попытался избежать страданий – молча подал Корделии два письма. Одно – записанное кайром Ирвингом со слов Ионы. В нем Виттор Шейланд был назван Кукловодом. Второе – посланное единственным уцелевшим кайром из отряда Сеймура Стила. Оно кончалось ее самоубийством.

Прочтя оба листа, Корделия еще раз высказала сочувствие. Но не удовлетворилась полученными знаниями:

– Милорд, ваша леди-сестра ссылается на контексты, известные лишь вам двоим. Я многого не поняла. Будьте так добры, расскажите своими словами.

Он тяжело вздохнул.

– Что ж, если необходимо… Во времена Семнадцатого Дара в Уэймаре появился человек, способный говорить с Предметами. Мы не знаем, кто он и как получил свой талант. Вероятно, некий Предмет в Даре дал ему такую способность. Но можно утверждать следующее. Этот человек рассказал о своем умении графу Винсенту Шейланду и его детям. Граф Винсент потребовал, чтобы его научили говорить с Предметами. Человек отказал. Тогда граф бросил его в темницу и подверг пыткам. На удивление, человек оказался очень крепок. Никакие издевательства не заставили его выдать тайну. Граф отчаялся, бросил попытки и замуровал человека в подземной камере. С тех пор этот человек стал известен как узник Уэймара.

Мать Корделия кивнула, подтверждая: она тоже слышала про узника.

– Он томился под землей больше десяти лет, пока сын графа – Виттор – не попытался договориться с ним. Отец действовал пытками и угрозами, а сын предложил сделку: тайну в обмен на свободу. Узник потребовал больше: не только свободу, но и месть мучителю – старому графу. И Виттор принес отца в жертву. Он выпустил узника, спрятал в замке, а после позволил убить графа Винсента. Впрочем, бедный Винсент имел слабое сердце, а погода стояла жаркая, тяжелая для сердечных хворей. Узнику не пришлось наносить удар: само его появление напугало графа и толкнуло на Звезду. Так Виттор стал правителем земли Шейланд и завладел тайною Предметов. Бывший узник Уэймара сделался его правой рукой. Узник мог сменить ряд имен, в данный момент он зовется Паулем. Это он организовал похищение Предметов Династии. Он же командовал атаками на Эвергард и гробницу в Прощании.

– Виттор Шейланд похитил Предметы, чтобы собрать из них некий Абсолют?

– Верно. Насколько я понимаю, Абсолют дает своему обладателю бессмертие. Но нельзя утверждать с полной точностью.

– Какими доказательствами вины графа Шейланда вы располагаете?

– Во-первых, странные обстоятельства бегства узника из подземелья объяснимы лишь одним способом: один из Шейландов приказал тюремщикам выпустить его. Узник тут же расправился с тюремщиками, однако Шейланда не тронул – из чего следует, что между ними имелась сделка. Согласно этой сделке, Шейланд укрывал узника в своих покоях в замке – именно так беглец сумел исчезнуть, а не с помощью Темного Идо. Во-вторых, отравление моего отца, выданное за каменную хворь, и попытка убить меня в Запределье со всею очевидностью несут выгоду лишь двум людям: моей сестре и ее мужу. Если бы я погиб, в их руках оказалась бы вся армия Ориджина.

– Весомо, милорд. Что еще?

– Мартин Шейланд в темницах Уэймара вел серию безбожных опытов, чтобы получить эликсир бессмертия. Очевидно, он вдохновлялся примером старшего брата, также ищущего рецепт вечной жизни.

– Наслышана об этом. Доказывает лишь безумие Мартина, но не вину Виттора.

– Верно. Это не все. В ходе опытов, Мартин производил… экстракты из телесных жидкостей разных людей и поил ими подопытных. Кроме того, он применял старые пыточные приспособления, давно находящиеся в темнице. Опыты Мартина возымели неожиданные последствия. Во-первых, мой лорд-отец испытал облегчение, выпив экстракта. Во-вторых, ее величество… то бишь, леди Минерва Стагфорт обрела способность не говорить с Предметами, но оживлять их.

Корделия нахмурилась:

– Вы поили отца мерзким зельем Мартина Шейланда?!

– Не я, святая мать. Это сделала Иона в порыве дочерней любви и не преследовала никакой иной цели, кроме спасения отца. Мне думается, что Мартин Шейланд сумел добыть для своих опытов кровь уэймарского узника. Либо эта кровь попросту оставалась на пыточных инструментах. Именно она повысила жизнестойкость моего отца, а также дала Минерве малую власть над Предметами. Это – особая кровь, ключ к Перстам Вильгельма. Такая же течет в жилах бойцов бригады.

– Откуда вы знаете, что источником первокрови был узник Уэймара?

– Доподлинно не могу этого знать. Но как еще объяснить его безумную ценность для графов Шейланд? И откуда еще бригада могла взять первокровь, как не от Пауля?

– Обоснованная догадка, милорд, но все же – догадка. Прошу более прямых доказательств.

– Перед применением Ульяниной Пыли на новом человеке Кукловод испытывал ее. Уже нельзя установить, кто и каким образом дал Пыль лорду Менсону во дворце прошлым летом, принудив его к мужеложеству. Но совсем недавно в замке Уэймар произошел похожий инцидент: леди Нексия вышла к завтраку обнаженной, в состоянии туманного рассудка. Когда Иона расспросила ее о причинах, леди Нексия смогла сказать лишь то, что прошлым вечером читала книгу. Вне сомнений, страницы этой книги были обработаны Пылью. В данный момент леди Нексия направляется в Фаунтерру. Агенты протекции установят за ней слежку, ваши люди могут составить им компанию, чтобы убедиться: леди Нексия предпримет попытку убить меня, поскольку именно такой приказ был отдан ей с помощью Пыли.

– Ульянина Пыль, примененная в Уэймаре, еще не доказывает личной вины графа Виттора.

Эрвин открыл ящик стола и подал Корделии листок с карандашным наброском.

– Лошадь?.. – удивилась святая мать.

– Очень красивая – редкой игреневой масти, таких почти не встретишь севернее Дымной Дали. Граф Виттор привез ее откуда-то еще зимою, чем сильно взволновал Иону. Рисунок сделан в апреле рукой сестры: она пыталась понять, отчего лошадь не дает ей покоя. Затем последовали бурные события: мятеж Подснежников, суд над лордом Менсоном, – и лошадь вылетела из головы. Пока в предпоследнем письме сестра вновь не упомянула это животное: граф Виттор подарил лошадь леди Нексии. Когда Нексия прибудет в Фаунтерру, она охотно подтвердит мои слова и покажет вам игреневую красавицу.

– И что же, милорд?

– Ни Нексия, ни граф Виттор не знают прежнего имени этой кобылы. Как бы ни называла ее Нексия, лошадь точно отзовется на одно слово: Леоканта. Такое имя она получила от рождения.

– Откуда вы знаете?

– Леоканта – моя лошадь. Ее захватили люди Пауля в Запределье и отдали графу Шейланду: она не годилась для их отряда, поскольку слишком приметна. Граф же подарил ее Нексии, не зная, что лошадь – моя. Всем известно: я вернулся из эксплорады верхом на Дожде. Мало кто помнит, что была еще и заводная кобыла.

– Вы узнали лошадь… по портрету?

– Конечно, нет. Иона была не лучшим живописцем, а я – не такой уж знаток лошадей. Просто сопоставил факты и сделал вывод. Вы или ваши люди легко проверят его, едва Нексия приедет в столицу.

Святая мать выдержала паузу и кивнула, удовлетворившись доводами.

– А как вы оцениваете причастность к этим событиям приарха Галларда Альмера?

К этому вопросу Эрвин был более чем готов. Именно приарха он подозревал последний месяц и собрал все необходимые доказательства.

– Атака на Эвергард и убийство герцога Айдена принесла приарху слишком очевидную выгоду. Кукловод не сделал бы Галларду такой подарок, ничего не потребовав взамен. Мои люди и агенты протекции проследили путь Ульяниной Пыли: еще в семьдесят втором году она была взята из хранилища Вигельминского собора в Алеридане и перемещена во дворец приарха. Оттуда ее отправили под усиленным эскортом во Флисс и погрузили в корабль. Вы можете увидеть протоколы опросов свидетелей – прошу, святая мать. С тех пор Ульянина Пыль не возвращалась под своды Вильгельминского собора, и приарх не проявлял ни малейшего беспокойства в связи с исчезновением. Очевидно, он знал, кому и зачем передан Пыль – она послужила авансом Кукловоду за сожжение Эвергарда.

– И снова, милорд: доказательство весомо, но недостаточно.

– Святая мать, я только начал. Видите ли, бригада Пауля вооружена полусотней Перстов Вильгельма. Это очень много – больше, чем имел сам Вильгельм Великий. Конечно, Кукловод получил в свои руки проклятый Восемнадцатый Дар, но даже тот вряд ли принес бы такое богатство. Что вызвало у меня вопрос: откуда взялось такое множество Перстов? Я изучил реестры Предметов – и, к своему удивлению, не обнаружил Перстов Вильгельма. Все реестры единодушно гласят: Персты были утоплены Праотцом и больше никогда не попадались на глаза.

– Верно. Так откуда же?..

– Тогда я задумался над тем, как выглядит Перст Вильгельма. До того, как стрелок наденет Перст на руку, Предмет имеет весьма неказистый вид: это просто округлый камень молочного цвета. Пока не увидишь Перст в действии, никак не поймешь, что это – грозное оружие. Он кажется просто куском божественного материала, каковые куски во множестве разбросаны в каждом ложе Дара.

– Малый Предмет!

– Правильно, святая мать. Большими Предметами нарекаются те, которые обладают хотя бы несколькими сверхъестественными свойствами. Но пока Перст молчит, заметно лишь одного его божественное свойство: особый материал. Люди, находившие Персты в ложе, по незнанию считали их малыми Предметами и не включали в основной реестр! Как сын лорда, могу заверить вас: великие лорды не в восторге от малых Предметов. Им подавай большие – в которых что-нибудь светится, крутится, летает, звучит. Обычным куском стекла – пускай и божественного – лордов не удивишь. Потому Персты чаще всего оказывались подарены мелким приходским церквям. Вот там они могли принести пользу: деревенский люд редко видит даже малые Предметы, потому радуется даже им. А мелкие сельские церкви обычно принадлежат…

– К Праотцовской ветви!

– Точно. С помощью протекции, а также нескольких лояльных ко мне священников я навел справки в церквях Альмеры и установил следующее. Действительно, в двух дюжинах храмов имелись малые Предметы, весьма напоминающие Персты. Как водится, их выносили на алтарь по праздникам. Но в последние два года ни один из Перстов не показывался на свет. Дьяконы нескольких церквей смогли даже вспомнить тот день, когда посыльные его преосвященства изъяли Предметы из храмов. Надо полагать, они давно уже отданы Галлардом в руки Кукловода.

Эрвин передал Корделии новый отчет.

– Чудовищная сделка, – сказала ульянинка с гневом, но без особого удивления. – Каково участие владыки Адриана?

– Как вы помните, святая мать, Адриан взял на себя сожжение Эвергарда. Тем самым он отвел подозрения от явного получателя выгоды – Галларда Альмера. Я был убежден, что Адриан и есть Кукловод, но теперь очевидно иное. Адриан лишь воспользовался зверством Кукловода: взял Эвергард на себя, тем самым запугал лордов и получил возможность распустить Палату. Но почему он не стал искать Кукловода? Почему не допросил того же Галларда Альмера, чей мотив для убийства Айдена столь очевиден? Почему Адриан сражался со мной и Степным Огнем, но смотрел сквозь пальцы на главную угрозу – еретиков с Перстами?

– Думаете, милорд, Адриан был с ними в сговоре?

– Только так можно объяснить все факты. Шейланд предложил Адриану примерно такой договор. Шейланд зрелищно убьет адрианова врага – Айдена Альмера, – и наведет страху на остальных лордов. Кроме того, позднее Шейланд выдаст Адриану секрет говорящих Предметов. Император же закроет глаза на бесчинства бригады и на то, что Шейланд присвоил Восемнадцатый Дар. Неизвестно, планировал ли Адриан сдержать свое слово, или хотел разделаться с Шейландом сразу после победы надо мной. Так или иначе, Кукловод предал его первым: выкрал все достояние Династии, а самого Адриана убил с помощью Ульяниной Пыли. К сожалению, убил не до конца.

– Итак, по-вашему мнению, Кукловод – это Виттор Шейланд, а его пособники – приарх Галлард и владыка Адриан?

– Да, святая мать. На данный момент вы знаете все, что знаю я. Можете сделать собственные выводы.

Корделия задумалась, отвернувшись к окну. Красивый профиль: тонкая гладкая шея, гордо вздернутый подбородок, высокий лоб. Нельзя не подумать о том, как она молода: лет сорок, вряд ли больше. Девчонка, по меркам капитула. Остальные высшие матери сплошь покрыты сединами. К тому же, ульянинка – аббатисса наименее влиятельного из орденов. Янмэйским монастырям покровительствуют янмэйцы, агатовским – агатовцы, софиевским – софийцы… Но Печальная Праматерь не оставила потомков. Река дворянских денег не льется в казну монастырей Ульяны. Служительницы смерти обходятся скромными подаяниями простых прихожан.

И вот молодая аббатисса из бедного ордена вошла в верховный капитул, стала голосом архиматери Эллины. Каким образом? Пожалуй, именно тем она и приглянулась Эллине, что отличалась от остальных. Шестнадцать высших матерей – хитрых, упрямых, лукавых старух – тянули каждая в свою сторону, пытались урвать побольше для себя и своего ордена. А семнадцатая – Корделия – не таила кинжала за спиной. Слишком молодая и слабая для интриг, она избрала единственный возможный путь: честную службу. Эллина, в те времена еще не лишенная разума, оценила ее и приблизила, дала право говорить своим голосом. Умело используя привилегию, Корделия взошла почти на самый верх, заняла в Церкви Праматерей то же место, какое лорд-канцлер Ориджин занимает при дворе.

Один вопрос: что сделают шестнадцать завистливых старух с одной успешной молодкой, когда ее покровительница умрет?..

Архиматерь Эллина сладко всхрапнула. Корделия нарушила молчание:

– Милорд, не стану скрывать: как весь капитул, так и я лично внимательно следили за вашей борьбой против еретиков. Мы разочарованы тем, что вы допустили атаку на гробницу. Вы знали Пауля еще из Запределья, и имели в своих руках все ресурсы Короны. Неужели не могли изловить его раньше?

Если бы Корделия вогнала стилет в живот Эрвина, то причинила бы меньше боли. Он скрипнул зубами и только смог процедить: