Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 56 страниц)

– Сперва я спросил бы, кто такой ты. Но вижу по ногам: ты – Моран, вождь-калека.

Глаза Степного Огня сверкнули злобой.

– Кто. Вы. Такие?

Пауль повернулся к вождю спиной и сказал громко, чтобы слышала вся площадь:

– Я пришел из подземного царства! Я – ваш бог!

Моран засмеялся. Дюжина голосов ответили эхом – но только дюжина. Большинство молча таращилось на мешки. А молодой Юхан сумел-таки оторвать глаза от груды реликвий. Глянув на Пауля, он увидел странное: серые пылинки просачивались сквозь рубаху чужака и зависали в воздухе вокруг него. Казалось, крошечные мушки выползают из-под одежды.

– Я принес вам дар! – крикнул Пауль. – Здесь – Персты Вильгельма! Возьмите их в руки и идите за мной! Станьте моей армией!

– Ты не бог, – смеясь, бросил Моран. – Ты проходимец. Мне сказали о тебе.

Пауль обернулся к вождю:

– Конечно, сказали. К завтрашнему вечеру обо мне заговорит вся Степь.

– Мне сказали, – отчеканил вождь, – что ты – всего лишь колдун. Кукловод прислал тебя затем, чтобы стравить нас с волками. Без Предметов ты – никто. Мы вырвали твои зубы.

Люди Пауля напряглись, готовясь к бою. Отсутствие оружия не испугало их. Мужчины поглядывали на мешки, надеясь прыгнуть и схватить Персты Вильгельма. Чара Без Страха нацелилась отнять лук у ближайшего стрелка.

Пауль жестом осадил своих воинов и подошел ближе к Степному Огню.

– Меня нельзя прислать. Нет на свете силы, способной повелевать мною.

Черные мушки сотнями ползли сквозь рубаху Пауля. Целый рой окружил его, и Юхан Рейс задрожал от понимания:

– Ты же Гной-ганта, владыка тлена! Ты состоишь из мух и червей, как сама смерть!

– Еще из мозгов, – Пауль подмигнул Юхану. – Но ты близок к истине, молодой воин. Смерть – моя цепная псина.

Степной Огонь усмехнулся:

– Это легко проверить. Первая сотня – убейте его!

Не все рискнули исполнить приказ, но несколько дюжин луков скрипнули тетивами и выпустили стрелы. Железный дождь обрушился на Пауля.

А затем две сотни глоток исторгли крик, четыре сотни глаз полезли из орбит. Не достигнув цели, едва войдя в облако черных мух, стрелы замерли в полете. Больше того – они изменили цвет! Каждая стрела стала темнее и тусклее, как силуэт, едва видимый темной ночью. Будто глупый художник написал картину красками – а потом пририсовал стрелы углем.

Пауль сделал шаг вперед и хлестнул площадь словами:

– Меня нельзя убить! Смерть и вечность – мои слуги!

– Они движутся… – прошептал Юхан Рейс.

Следом за графом увидели и остальные. Стрелы продолжали лететь – но со скоростью капли смолы, ползущей по сосне. Спустя много минут они пронзят место, где когда-то стоял Пауль.

– Дети Степи, вы разочаровали меня! – взмахом руки бог указал на статую воина-быка. – Вы забыли главный закон: бери, что можешь взять! Я могу взять весь мир! Станьте моими воинами – и я поделюсь с вами!

– Шиммери?.. – выронил Корт.

– Всего лишь? Ты мелок, ганта! Кто ваш главный враг? Кого вы боитесь и презираете веками?!

– Волки! – крикнул Юхан.

– Север будет ваш! Вы можете взять его! Идите и возьмите!

Степной Огонь сделал шаг – столь быстрый, какого нельзя было ждать от калеки, – и рубанул. Рассекая облако мух, клинок устремился к шее Пауля.

Бог обернулся и глянул на меч, даже не пытаясь уклониться. Клинок на глазах терял скорость и темнел. Темнел, как старое дерево, как выцветшая краска, как гниющий труп.

– Глупец, – сказал Морану Пауль. – Я просто убил бы тебя, но ты выбрал гораздо худшую судьбу.

Влекомая мечом, рука вождя вошла в облако – и тоже начала темнеть. Моран рванулся, но рука уже утратила подвижность. Он мог отрубить ее – если б имел второй меч. Невыносимый ужас изуродовал лицо Морана. Темень ползла по его телу: с руки – на плечо и грудь, с груди – на шею и живот. На глазах орды Гнойный Дух Червя овладевал вождем.

Моран разинул рот, чтобы закричать, – но не смог и этого. Скованная вечностью, грудь уже не шевелилась, дыхание застыло. С шеи тень поднялась на подбородок, обволокла скулы, глаза, лоб. Моран застыл, нездешний, тусклый, выброшенный из потока времени. Смертельный страх навсегда впечатался в его лицо.

– Ваш вождь низложен! – крикнул Пауль и толкнул Морана в грудь.

Степной Огонь стал падать – медленней, чем солнце движется по небу. Возможно, к утру его спина коснется земли.

– Я стану новым вождем! – сообщил бог. – Ты поможешь мне, лучница. И ты, молодой воин. И ты, ганта с хитрыми глазами.

Шаваны пялились на него, немые от ужаса и благоговения. Стрелы, выпущенные в Пауля, продвинулись на половину дюйма.

– Чего замерли? – хохотнул бог. – Берите же! Это – ваше оружие!

Он пнул ногой мешок. Персты Вильгельма покатились по земле.

Стрела-8

Конец июня 1775 г. от Сошествия

Река Холливел; графство Рейс

Мы идем на запад

Мы идем на запад

Шаван, убегай

Шаванка, рыдай

Ради Агаты

Мы идем на запад!

Восемь кораблей под флагами Ориджина мчали вниз по великой реке. Попутный ветер и могучее течение несли их с такой силой, что берега пролетали мимо. Пастушьи лагеря, рыбацкие причалы, стада и табуны возникали вдали – и вот уже оказывались рядом, а скоро пропадали за кормой. Все на берегу – и стар, и млад – таращили глаза, разевали рты. Едва заметив нетопыря со стрелою, рыбаки поспешно убирали сети, пастухи гнали стада прочь от Холливела. Шутка ли – северяне идут!

По правому берегу лежала земля, которую предки Эрвина много лет посещали с одною и той же целью. Страх перед кайрами здесь передавался от дедов ко внукам, входил в легенды, разлетался песнями по ветру. Видишь кайра – убей, а не можешь – беги. Берег пустел, пока эскадра шла вдоль него. Люди исчезали, как зайцы при виде всадника.

И этот очевидный, нескрываемый страх опьянял северян. Он был памятником славы их предков, монументом в честь агатовских побед. Все равно, что скульптуры всех северных героев стояли бы посреди Степи. Вот же лучшее доказательство: воины Агаты – бессмертны. Они остаются жить в страхе своих врагов.

Гордость и веселье овладели кайрами. Тут и там, по поводу и без него звучала «Слава Агате». Каждый рад был похвастать трофеем, рассказать историю подвига – своего, отцовского, дедовского. Каждый хвалился, в каких битвах побывали его предки, каких легендарных полководцев знали в лицо. Песни звучали, почти не умолкая, а чаще прочих повторялась эта:

Мы идем на запад

Мы идем на запад

Меч мой, руби

Конь мой, скачи

Слава и злато!

Мы идем на запад!

Эрвину салютовали всякий раз, стоило ему появиться на палубе. Не быстрым жестом – ладонь на эфес, – а будто на параде: «Слава Агате! Слава Ориджину!» Он отнекивался: «Не нужно этого», но это было нужно – самим солдатам. Где слава Ориджину – там слава каждому кайру, легенда об Эрвине – легенда обо всех иксах. Вместе они сделали то, что прежде не удавалось северянам: захватили столицу, разгромили Альмеру. А осталась легкая часть – всего лишь орда.

Многие заводили беседы о будущем. Почти все считали победу решенным делом. Уэймар отрезан от союзников и скоро падет, тем более, что сам лорд Десмонд взялся за него. Галларду тоже конец: никуда не денется из осады. Моран встанет на нашу сторону, а не встанет – ему же хуже! Некоторые даже не понимали, зачем Эрвину союз с ордой, если победа и так в кармане. Поговаривали, что это хитрый трюк: под видом переговоров войти в Рей-Рой и прирезать Морана, а на его место посадить Грозу, который уже почти что наш. Так под властью северной Агаты окажется половина континента – от Первой Зимы до Рей-Роя! Те воины, кто еще не имел ленного владения, мечтали вслух: какие земли герцог пустит на награды? Хорошо бы получить какой-нибудь альмерский городок – там всюду мастеров полно, а от них прибыль – ух! Или, может, рощицу на берегу Дымной Дали: красиво там, и охота хороша. Боевые товарищи рассматривали карту, прикидывая, как бы получить наделы поближе друг к другу. Те иксы, кто уже владел землями, направляли мечтания в иную сторону. Вместо надела можно попросить у герцога награду золотом и потратить на выкуп за родовитую невесту. Верхом мечтаний, конечно, была супруга агатовской крови. Всех агатовок на выданье знали наперечет, их не хватало, возникали споры:

– Какая тебя Мередит из Майна? Я – сержант, ты – рядовой. Моя будет!

– Зато я моложе, а чины в любовном деле ничего не значат.

– Молодой, вот и дурной. Агатовки любят умных и зрелых.

Обсуждали и то, оставаться на службе или уходить. Было ясно, что после разгрома Кукловода герцог распустит заметную часть армии. Перед каждым бойцом встанет выбор. С одной стороны, приятно остаться на службе. Получать каждый месяц по пять золотых, жить в столице, щеголять в плаще с иксом, гордо зваться: личная гвардия императора! (В исходе грядущих выборов владыки не сомневался никто.) С другой стороны, став владыкой, герцог Эрвин нескоро затеет новую войну. Год-другой точно проведет в столице, наводя порядки, а значит, в период затишья можно уладить семейные дела. Уйти со службы, сыскать невесту, завести детей, подновить дом. А уж когда Ориджин снова пойдет воевать (в чем тоже никто не питал сомнений), тогда – обратно в войско, за славой!

Когда прямо по курсу возникла громада Юлианиного моста, кайры высыпали на палубу все до одного. Мост, казалось, рассекал все небо с востока на запад. Его поддерживало бессчетное множество колонн, соединенных арочными сводами. Центральные были так высоки, что мачты кораблей доставали лишь до половины. Вода пенилась и бурлила у оснований колонн, одетых в гранитные «сапоги». От взгляда снизу вверх на полотно моста захватывало дух, чувство величия и восторга переполняло душу.

Воины обнажили мечи и запели, потрясая клинками:

– Мы идем на запад!

Мы идем на запад!

Степь, содрогнись

Агата, улыбнись

Кровь на клинках

Пыль на сапогах

Мы идем на запад!

Среди четырехсот северян лишь один не поддался ликованию. Если бы кто-то пристально заглянул в глаза герцога Ориджина, то нашел бы в них… страх.

* * *

Въезд на мост со стороны Степи прикрывала крепость под названием Славный Дозор. То был крайний западный форпост Короны, именно там Эрвина встретил корпус Лиллидея. Узнав его численность, иксы стали в один голос славить Снежного Графа. Корпус состоял из полных трех батальонов. Старший Лиллидей совершил чудо, за считанные дни перебросив такое войско через всю Альмеру. Поездов и искровой силы не хватало в помине, так что граф разделил корпус надвое. Поезда перевозили амуницию, припасы и одну половину войска, вторая двигалась верхом налегке. На узловых станциях делали привал и менялись: уставшие люди и кони продолжали путь в вагонах, свежие – верхом. Скорость получилась неслыханной для войска такого размера.

– Слава Дому Лиллидей! Слава Глории!

В кои-то веки даже кайр Джемис начал улыбаться. Вместе с отцом он очутился в центре внимания. Все вспомнили, что Джемис – не только верный щит герцога, а и сам – живая легенда. Ветеран четырех войн (теперь уже пяти), победитель тридцати поединков, в прошлом – первый задира Севера. А о старшем Лиллидее и говорить нечего: пока герцог Десмонд не набрался опыта, именно Снежный Граф носил титул лучшего полководца. В Джемисе течет кровь отменного военачальника; пора ему выйти из тени герцога Эрвина и начать карьеру командира. Джемис, как мог, скрывал удовольствие, но его выдавало поведение Стрельца. Пес всегда чуял настрой хозяина – и в этот день стал носиться кругами, высунув язык.

Граф Лиллидей сообщил сыну, что дома его ждет приятный сюрприз: наконец, улажен вопрос с невестой. Видимо, беседы такого рода случались не раз, поскольку Джемис ответил привычным тоном:

– Отец, ты ж меня знаешь. На кой мне семья?

Состоялась перебранка. Граф заявлял, что Джемису прямо сейчас нужно подумать о наследнике, ибо его, Джемиса, вот-вот убьют. Даже странно, как не убили до сих пор, а уж завтра-послезавтра эта коллизия точно случится. Тогда прервется род одного из пяти сыновей графа, и будет очень жаль, поскольку именно Джемис – любимый сын. Но если он такой дурак, что не придает детям ценности, то вряд ли достоин отцовской любви. Потому невелика беда, пущай убивают.

Джемис отвечал, что, напротив, никак не сможет погибнуть. Он раз пятьдесят давал Ульяне хорошую возможность забрать его на Звезду – и все ж остался здесь. Видимо, Ульяна поклялась не забирать Джемиса, покуда тот не заведет детей. Отсюда ясный вывод: чем позже – тем лучше. Да и вообще, отец, погляди на всех. Леди Иона вышла замуж – чем кончилось? Герцог Эрвин сошелся с Аланис – и где она теперь? Для северянина семья – это беда!

Спорили они громко и сурово, но с искрами веселья в глазах. Джемис знал, что отец настаивает только для порядку, а на деле не станет принуждать. А граф знал, что на сей раз невеста найдена исключительная, и приберегал ее имя, как козырь в рукаве. Когда беседа уже шла к концу, старший Лиллидей разыграл эту карту:

– Что ж, сын, коль не хочешь, то и не надо. Передам твой ответ леди… – и назвал имя.

Джемис почесал бороду и сказал:

– Я вот подумал, война-то скоро кончится. Вернусь в столицу – а там тоска. Делать совсем нечего будет, так от скуки, может, и женюсь. Чисто ради забавы.

– А и женись от скуки, чем не повод!

– Отец, я еще не дал ответа. Думать буду.

– Быстрее думай! Тебя ж зарежут коль не завтра, так во вторник!

И, как часто бывает во время шумных празднеств, Эрвину стало лишь хуже. Всех, кого мог, он спросил о новостях. Новостей не имелось. Отцовский десант достиг Уэймара неделю назад – и до сих пор ничего не известно. Правда, молчание лорда Десмонда вполне оправдано: не мог он послать птицу на движущийся корабль! Не мог и в Славный Дозор – не имелось в полковой голубятне птиц из здешних мест. Но оправданное отсутствие известий только усиливало тревогу. Альтесса нашептывала Эрвину:

– Когда-нибудь ты узнаешь, что случилось. Не завтра, так послезавтра, а может, через неделю или две… Представь, с каким чувством ты вскроешь письмо!

– Все хорошо, – убеждал ее и себя Эрвин. – Отец имеет четыре батальона, знает о Рихарде и Перстах, Кукловоду не справиться с ним! Наверное, замок уже взят, а Иона на свободе.

– Или наоборот: отец мертв, а его батальоны служат Рихарду. Может быть, они идут штурмовать Первую Зиму. Или плывут сюда, чтобы ударить тебе в тыл…

– Кайры не встанут на сторону Рихарда!

– Конечно. Он всего лишь агатовец, старший сын Ориджинов и лучший мечник Севера. С чего бы кайрам любить его!

– Рихард исчез на два года, чтобы служить еретикам. Он не выигрывал войн, в отличие от меня. Он глуп, наконец!

Альтесса гладила Эрвина по волосам:

– Ты споришь со мною, это так приятно…

– Разве не лучше, когда соглашаюсь?

– У тебя есть привычка: спорить лишь тогда, когда сам не уверен. Чем больше аргументов – тем больше сомнений.

– Гроза обещал мне союз. Через три дня орда будет моей. Ни один Рихард не справится с нами!

– О, милый, спасибо за напоминание. Гроза ведь не единственный твой посол. Что там писала леди Ребекка? «Пришлю известие к Юлианину мосту»?

Альтесса смеялась Эрвину вслед, когда он шел за комендантом Славного Дозора.

– Не было ли писем для меня?

– Лишь одно, милорд: от ее величества.

Эрвин читал. Минерва повторяла все, сказанное Ребеккой, а также приказывала коменданту оказать Ориджинам полное содействие. Приятно, что Мими покончила с интригами. Должно быть, это Роберт вправил ей мозги… Но не этого письма ждал Эрвин.

– Имеются ли новости от леди Ребекки Литленд? Коль не письмо, то сообщение на словах?..

– Отнюдь, милорд. Миледи проехала здесь четыре дня назад, с тех пор никаких известий.

– А как ведут себя шаваны?

– На диво спокойно, милорд. Пастухи ведут скот в Альмеру на продажу – это обычное дело. Никаких подозрительных действий. Вооруженные отряды не показываются.

И Эрвин шептал альтессе:

– Видишь, никаких тревожных знаков! Прошло всего четыре дня, Бекка еще не успела обернуться. И в Степи тихо, опасности никакой.

– А я бы спросила: отчего так тихо? Шаваны видели, как ты плывешь. Коль не орда, так авангард должен тебя встречать! Где же он?

– Мы плыли слишком быстро, никто не успел…

– Да, милый. В этом причина.

Эрвин не смог уснуть. Провертелся полночи, слушая крики с улицы. Будь это отчеты часовых, он успокоился бы и, возможно, задремал. Но кричали славу Агате и Лиллидею, и Гордону Сью. Горланили песни, гоготали во весь голос. Каждый раз, как веки Эрвина начинали слипаться, кто-то заводил:

– Мы идем на запад

Мы идем на запад…

Альтесса нагишом сидела на подоконнике и подпевала, болтая ногами:

– Всех вас перебьют

И вороны склюют.

Гробы да лопаты…

Давайте же на Запад!

Утром усталый и тревожный герцог приказал отплыть к Рей-Рою. И сразу вспомнил, какое это счастье – иметь рядом с собой опытного генерала. Снежный Граф без стеснения оспорил приказ:

– Милорд, у вас только восемь кораблей. В них поместится лишь полубатальон, и Степной Огонь при желании легко уничтожит вас. Предлагаю выдвинуться верхом. Тогда наша численнось составит три тысячи шестьсот мечей, и Морану будет затруднительно одержать верх.

– У него двадцать тысяч всадников, граф! Что ему наши три с половиной!..

– Внезапная атака всею ордой невозможна. Желая застать врасплох, Моран нападет лишь самыми быстрыми и преданными частями, а таковых немного.

– Но до Рей-Роя почти двести миль! Сухопутный марш займет добрую неделю, а кораблями – два дня.

– Не вижу в том беды, милорд. Вы сказали, что Ребекка Литленд уехала вперед как ваш посол. Либо она уже склонила Морана к союзу с нами, и ваша дата встречи с ним неважна. Либо Моран отверг ее и готовится к войне – но тогда он уже поднял орду, и мы не застанем его врасплох, как бы быстро ни двигались.

Эрвин спросил совета у Грозы. Тот находился в дурном настроении: песенка «Мы идем на запад» отчего-то не веселила ганту.

– Первым делом, Ориджин, вели своим людям заткнуть глотки. Запоете это при Моране – он вас тут же скормит Червю. А второе, не слушай старого волка. Если хотим обскакать этого Пауля, должны гнать во весь опор. Рекою – быстрее всего.

Снежный Граф только хмурил брови:

– Кого вы слушаете, милорд?! Лошадник зовет вас с горстью воинов прямо в зубы орде!

– Этот лошадник прошел со мной всю Альмеру.

– Тем паче. Потратил месяц, чтобы втереться в доверие, – и теперь не предаст? Это ж все старания – под хвост ишаку.

Ганта вспылил и схватился за меч. Джемис отплатил тою же монетой. Эрвин с трудом разнял их. Прорычал, скрывая сомнения гневом:

– Слушай мой приказ! Корпус Лиллидея выдвигается по суше. Наибольшая осторожность. Двойное число патрулей, веерный авангард, усиленные фланги. Маршрут отмечен на карте, плановая точка встречи – Рей-Рой. Столкнувшись с непреодолимыми враждебными силами, отступаете в Славный Дозор. Я с иксами сплавляюсь по реке.

* * *

В эти дни Эрвин не мог долго беседовать с вассалами. Так отличались их чувства, что ему трудно было скрывать свою тревогу и терпеть веселье иксов. Эрвин мог бы найти хорошую собеседницу в матери Корделии – она вечно мрачна и думает о худшем, прямо как он сейчас. Но Корделия осталась у стен Флисса, желая лично увидеть арест бывшего приарха. Так что теперь лишь один человек мог составить Эрвину компанию – отец Давид. И что особенно приятно, тот сам завел разговор.

– Милорд, как вы считаете, что будет потом?

Альтесса услужливо подсказала ответ: «Попаду на Звезду, где и начнется вечная пытка надо мною. Каждый полководец-Ориджин – а их там накопилась добрая сотня – станет поучать меня, как надо было воевать».

– В лучшем случае, мы победим Кукловода и Пауля. В худшем – нет.

– Это ближайшее будущее, милорд, а я спрашиваю о дальнем. Допустим, все сложится наилучшим образом: Пауль будет пленен, Кукловод наказан, все их Предметы перейдут в ваши руки. Допустим также, Палата изберет вас новым владыкой.

Эрвин и Тревога усмехнулись так похоже, что стало очевидным их духовное родство.

– Отец Давид, разве не знаете поговорку: хочешь насмешить богов – расскажи о своих планах?

– Я же не называю это планом. Всего лишь вариант – однако самый интересный для обсуждения. Дайте волю фантазии. Положим, в ваших руках абсолютная власть и говорящие Предметы. Что станете делать?

– Прежде всего, избавлюсь от абсолютной власти. Не знаю примеров, чтобы она пошла кому-либо на пользу. Я отведу войска из Земель Короны и устраню любое давление на лордов Палаты. Пускай эти бездельники разделят со мной груз.

– А далее?

– Избавлюсь от говорящих Предметов, конечно. Я поклялся, что буду чтить завет Вильгельма. Потому зарою Персты в глубоком подземелье и запрещу кому-либо вход туда.

– Но и после этого ваши возможности останутся огромны. Вы же сохраните все остальные Предметы и, при помощи пленных еретиков, сможете управлять ими. А власть императора велика даже при самой сильной Палате.

– Хм… К чему вы ведете, отче?

Альтесса подсказала: «Хочет услышать, как ты станешь заботиться о народе». Эрвин уточнил: «О народе или тайном ордене?» Она подмигнула: «А чем монахи – не народ?»

– Ни к чему, милорд, мне просто любопытно.

– Вас волнует моя лояльность к ордену? Я же дал слово Леди-во-Тьме…

Давид поднял раскрытые ладони:

– Нет же, милорд. Я предлагаю вам хорошую тему для фантазий, а вы все отнекиваетесь. Неужели вы не мечтали о том, как станете владыкой?

«Мечтал, еще как мечтал! – Вскричала альтесса. – Иметь дюжину фавориток, и чтобы весь двор восхищался твоим умом!» Эрвин возразил: «У меня и другие планы были». «Да ну?! Сгораю от любопытства!»

– Отче, я действую постепенно. Начал с заботы о своей родной земле: еще год назад она изнемогала от бедности, теперь все изменилось к лучшему. Став императором, я построю искровый цех на Близняшках и рельсовый путь из Фаунтерры в Первую Зиму. С помощью искры мы повысим объемы добычи руды и выплавки стали. Порт Уиндли и рельсовый путь позволят продавать по всей Империи наши основные товары: сталь и овечью шерсть. На первое время я снижу налоги с кузнецов, литейщиков и пастухов. Предложу кредиты тем, кто собирается начать свое дело. Пастухи, ремесленники и купцы получат стимул для развития. В конечном итоге, их труд накормит все герцогство.

Священник уважительно склонил голову:

– Насколько я могу судить, очень мудрый план, милорд.

– Не стану врать, что сам это придумал. Нечто подобное сделал Айден Альмера, я лишь несколько видоизменил его стратегию.

– Что не умаляет вашей заслуги. Однако заглянем еще дальше: герцогство Ориджин процветает, Первая Зима тонет в богатстве, а вы – по-прежнему владыка. На что тогда направите усилия?

– Хм… это становится занятно. Но вы не загоните меня в тупик. Искровые цеха представляются мне хорошей штукой – конечно, если находятся под властью феодалов. Я направлю силы на то, чтобы на всех подходящих реках возвести по плотине и передать их во владение местных лордов, при условии уплаты налога имперской казне. Лорды станут продавать искру ремесленникам, те смогу производить больше товаров. Кроме того, мастера хорошо заработают на стройке плотин, искровые инженеры – на обслуживании. Благосостояние почти всех сословий вырастет, а власть лордов упрочится – за счет контроля над искрой.

– И снова я восхищаюсь вашим планом. Но…

Эрвин перебил со смехом:

– Не спрашивайте: «Что дальше?» Я видел отчеты министерства науки: в Поларисе есть подходящие места для четырнадцати плотин! Это больше, чем возведено за столетие! Если на своем веку я с этим справлюсь, то не стану придумывать новых целей, а сяду писать мемуары… в окружении стареющих склочных фавориток.

– Конечно, милорд. Четырнадцать новых плотин сделают вас величайшим императором, и ничего иного не потребуется. Вопрос в другом. Вы сказали: «Плотина хороша лишь под властью феодала». Почему так считаете?

– Корона и без того сильна, раз уж я – владыка. Если она получит еще и контроль над плотинами, то власть будущих императоров станет опасно велика. С такими орудиями сложно удержаться от соблазна и не сделаться тираном.

– Я имел в виду иное. Почему непременно лорды, а не, скажем, инженеры или ремесленные гильдии? Ведь именно последние потребляют большую часть искры. Лорды лишь освещают и отапливают свои дворцы.

Эрвин переглянулся с альтессой. «Милый, даже не спрашивай! Понятия не имею, что стрельнуло в голову Давиду!»

– Хм. Отче, зачем это? Земли, замки и плотины принадлежат лордам. Так было всегда. Какой смысл в переменах?

– Быть может, перемены улучшат жизнь простого люда.

– Она и так улучшится: каждый лорд позаботится о своих подданых и обеспечит искрой.

– Но огромные доходы от плотины оставит себе. На эти деньги лорд создаст крепкое войско и подавит любые протесты черни, если та посмеет быть недовольной.

Эрвин развел руками:

– Ну, да. Само собой разумеется. Как же еще?

Давид только поклонился:

– Конечно, милорд, так и устроен мир. Но позвольте еще один вопрос: как вы поступите с первокровью? Она дает возможность говорить с Предметами. Вольете ее только лордам? Своей семье? Одному себе?

– Ну, уж точно не простолюдинам!

– Я бы не говорил так однозначно. Перчаткая Могущества – отличный инструмент, чтобы строить плотины. Но захочет ли дворянин проводить целые дни, ворочая гранитные блоки? Не разумней ли оснастить Перчаткой простого каменщика?

– И этот каменщик сможет разобрать мой замок?! Нет, отче. Я дам первокровь лишь тем, кому доверяю, а эти люди, в большинстве своем, дворяне.

– Кукловод – тоже дворянин…

Эрвин не дал ответа: отвлекся ради совещания о том, где следует причалить.

Большинство судов, идущих в Рейс, причаливали в городке Мейхор, у паромной переправы. От Мейхора к Рей-Рою шла прямая и удобная дорога. Но туда корабли прибудут только в полдень. Учитывая время на разгрузку, будет уже поздно пускаться в путь и придется заночевать в Мейхоре.

Выше по течению есть залив Подковы – несколько рыбацких причалов и большой водопой. Он не так удобен, зато в него можно попасть еще на рассвете. Если оставить припасы на борту и поскакать налегке, то к ночи есть шанс добраться в Рей-Рой.

Эрвин выбрал залив Подковы. За час до рассвета корабли северян вошли туда.

– Сегодня особенный день, мой милый! – Шептала Тревога, спускаясь с трапа. – Сегодня что-то случится.

На берегу стояла странная тишь. Все звуки издавали северяне, их кони, их амуниция, корабельные снасти. Степь встречала чужаков молчанием. Ни скота, ни людей; даже ветра нет – трава стоит, будто нарисованная.

– Лысые хвосты, – буркнул ганта, – куда все пропали? Обычно тут коров да коней без счета. Лучший водопой на десять миль вокруг.

Разведка тут же была послана в поля. Однако с корабельной мачты степь и так видна на мили. Никакой засады, никакой армии – пустота. Тревога ни на шаг не отходила от Эрвина.

Пока длилась высадка, разведчики все же нашли нескольких языков. Рыбак с рыбачкой ставили сети, мальчишка-пастушок пригнал полдюжины коров на водопой. Все они пришли из хутора ниже по течению и ничего не знали. Хайдер Лид запугал их до мокрых штанов, но услышал только:

– Так вы же пришли, вот все наутек! Мы б тоже унесли ноги, если б успели…

Эрвин знал, что дело не в этом. Корабли северян плыли слишком быстро, степняки не успевали разбегаться с берегов, давали увидеть себя напоследок. А тут стояла такая тишь, будто все ушли еще вчера. Имелась причина, но языки ее не знали.

– Пошлите курьера к Степному Огню, – предложил Гордон Сью. – Останьтесь в корабле, позовите Морана сюда. Так будет безопасней.

– Так будет медленней, – ответил Эрвин. – Скорость – главное. Выступаем все.

– В доспехах?

– В легких. Если случится бой, нам все равно не победить, но налегке будут шансы сбежать.

Окружив себя роем разведчиков, четыре роты выехали в Степь. Ни облачка не было в небе, утреннее солнце жарило в затылок, впечатывая в землю черные тени всадников. Среди зеленого простора лугов отряд выделялся темным пятном. Эрвин гнал из головы сравнение: по белой скатерти ползет муха, которую вот-вот прихлопнут.

– Отец Давид, продолжим нашу беседу. Вы сказали: Кукловод – дворянин, и я не успел возразить. Отвечу теперь. Пусть он и граф, но только во втором поколении. Душа Виттора Шейланда – это душа торговца, который втайне завидует истинным лордам. Он ощущает себя ущербным, неполноценным, и потому ненавидит весь мир. Меряет всех по себе: не считая себя достойным, презирает и остальных. Будь он воспитан с гордостью и самоуважением, никогда не упал бы так низко.

– Полагаете, милорд, что подлость более присуща черни, чем дворянам?

– Конечно. Аристократ может обмануть и предать, но для того ему нужно преодолеть себя, пересилить императив воспитания. А низкородным подлость дается легко – ведь им не прививаются строгие принципы. Чернь кажется доброй и законопослушной лишь потому, что слаба. Обычный страх удерживает ее в узде. Если чернь получит такую власть и силу, как лорды, – она проявит гораздо больше зверства.

– Вы так считаете?

– И имею доказательство: бригада Пауля. За исключением одного человека, отряд состоит из мужиков. Я никогда не видел большей жестокости, чем та, которую они творят.

– Благодарю, милорд, что вспомнили о Пауле. Я хотел рассказать вам кое-что. Мы узнали о Пауле еще в год Семнадцатого Дара. Тогда он звал себя Натаниэль. Своей первокровью он инициировал мальчишку по имени Мик, а тот попал в руки церковной стражи – и достался нам. Мик весьма подробно описал Натаниэля, и вот что любопытно: последний предстает в его рассказе очень добрым человеком.

– Пф! Да уж, добрее некуда!

– Старый уэймарский библиотекарь также знал Натаниэля, и его слова подтвердили рассказ Мика. Натаниэль тех времен – это добрый отзывчивый чудак. Он помогал и библиотекарю, и Мику, охотно делился знаниями, дал первокровь лишь потому, что Мик его попросил! Мещане несколько раз избивали Натаниэля. Подумайте: он же мог запросто уничтожить их, но стерпел побои и не дал сдачи. Что это, если не доброта? Однако затем наш бедняга попал в руки графов Шейланд. Десять лет в темнице Уэймара – и на свет родился тот зверь Пауль, которого знаете вы.

– Пытки превратили ягненка во льва? Простите, отче, так не бывает. Я назову пятерых Ориджинов, кто подвергался заточению и пыткам. Двое от этого погибли, но ни один не стал зверем.

Отец Давид лишь кашлянул. Альтесса пояснила: «Он говорит: вы, Ориджины, и так звери».

– Хорошо, – огрызнулся Эрвин. – С другой стороны есть механик Луис, простолюдин. Он был тряпкой до пыток – а после свихнулся и стал козленком. Есть Ворон Короны, которого я бросил в темницу Первой Зимы. Он вышел оттуда моим верным слугой. Вдумайтесь: начал служить тому, кто заставил его страдать. Я вот о чем, отче: мучения не меняют материала, из коего сделан человек. Сталь остается сталью, солома – соломой. Сталь можно закалить огнем, солому – нет.