Текст книги "Люди и боги (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 56 страниц)

Двое слуг втащили ее в донжон посреди ночи. Бряцая ключами, Мартин отпер дверь и вошел первым, с фонарем в руке. Поднял его над постелью Ионы:

– А ну смотри, тут тебе подарочек!

Северянка спала, неудобно скорчившись, ограниченная цепями. Вопреки ожиданиям, она не проснулась ни от слов Мартина, ни от грохота, с которым слуги бросили на пол решетки. Клетка была слишком велика и не прошла в двери целиком, довелось нести ее в разборе. Избавившись от груза, слуги стали отдуваться, а заодно глазеть на пленницу.

– Видите, как крепко спит! – подмигнул им Мартин. – Мы пыхтим, а она знай похрапывает. Ну, ничего, исправим.

Он открыл стеклянную дверцу фонаря и плеснул на ступню Ионы горящего масла.

– Милорд! – метнулся к нему Джоакин.

Мартин отвел фонарь и приложил палец к губам:

– Шшш! Гляди-ка: еще не заметила!

И верно: масло горело на ноге Ионы, а та продолжала спать. Вдох, второй, третий… Мартин зажал рот рукой, но по глазам было видно: вот-вот рассмеется.

Боль прорвала сон Ионы. Она с криком схватилась, попыталась вскочить, забыв о цепях. Упала, задергала горящей ногой. Хотела накрыть огонь, но не было ни одеяла, ни подушки. Тогда стала сбивать пламя голыми руками, а капли масла липли к ладоням и продолжали гореть.

Джоакин поднял кувшин с водою и смыл огонь. Перевел взгляд на лорда Мартина, желая упрекнуть его, но опешил. Брат графа заливался смехом – таким чистым и радостным, почти младенческим.

– Милорд!..

– Ты видел, как она дергалась?.. Ох-ха-ха-ха, не могу, умора же! А сначала такая: горит и спит себе!.. Ой, фуф…

Это было чудовищно – смеяться над мучениями девушки. Любой сказал бы так. Но правда… тьма сожри, состояла в том, что Иона действительно дергалась очень смешно. Нужно быть чертовски свободным человеком, чтобы заметить это вопреки гневным воплям совести.

Джоакин нерешительно улыбнулся. Мартин залился еще громче:

– А ты такой: «Милорд!..» Ой, не могу! Будто никогда не видел горящую бабу!..

– Милорд, так нельзя! – воскликнул Джо, но сам заметил долю фальши.

– Тааак нельзя, милоооорд!.. – перекривлял Мартин, сгибаясь от хохота. – Ты перстоносец или гувернантка?

Как вдруг он прекратил смеяться и подмигнул Джоакину:

– Нам. Все. Можно.

Слова с грохотом упали в душу Джо, он еще долго стоял, ошеломленный, а Мартин отдал приказ, и слуги взялись за дело. Составили вместе решетки, соединили штифтами, вогнали клинья, вбили хорошенько, чтобы руками нельзя было вытащить, затем навесили дверцу. Посреди спальни выросла немаленькая клетка – футов пять на пять.

– Хороша! – похвалил Мартин и отстегнул цепь, державшую Иону. – Ступай в конуру, волчица.

Пленница не двинулась с места. Мартин хрустнул костяшками и сжал руку в кулак.

– Ступай, ну!

Иона не пошевелилась, даже не съежилась в ожидании удара. Казалось, и сам Мартин, и любые его угрозы совершенно безразличны ей.

– Ну что ж… – Шейланд занес руку, как вдруг повернулся к Джо: – Нет, парень, лучше ты. Ударь ее по лицу, а затем брось в клетку.

Джоакин покраснел:

– Милорд, это неправильно!

– Ты не хочешь ее бить?

– Не хочу!

Мартин пожал плечами:

– А я-то думал… Ладно, если не хочешь… Тогда просто засунь в клетку.

Джоакин шагнул к койке и взял Иону за руку:

– Вставайте, миледи. Так нужно.

– Не смей прикасаться!

Власть. Превосходство. Лед. Сталь. В трех словах – все. Джо отдернул руку, отшатнулся.

Мартин, следивший за ним, издал смешок.

– Ты – собака?

– Милорд, что?..

– Она командует – ты делаешь. Она: «Вон!» – ты пошел. Она: «Голос!» – ты гав-гав!

– Это не так! Просто я…

– Гав! Гав!

Джо ощутил себя голым и с ног до головы облитым помоями. Захотелось сбежать отсюда… Но именно этого Иона добивается! Чтобы все ушли, пристыженные, а ее оставили на кровати!

– Гав! Гав! Р-рррав!

Она думает, что все еще при власти! Точно как Аланис. Та тоже командовала, даже когда помирала от гноя. Нашлась богиня!

– Р-ррав! Р-рррав! Вуф-вуф-вуф! – бесновался лорд Мартин.

Джоакин шагнул к Ионе и ударил по лицу. Открытой ладонью, но сильно. Она слетела с койки. Джо схватил ее за ногу, протащил по полу, как мешок, и вбросил в клетку. Затем вышел прочь, не оглядываясь.

До ночи Джоакин не находил себе места. В душе царило смятение, будто порвана некая нить, пересечена граница, и возврата не будет. Странное дело: не тогда он ступил за грань, когда стрелял в кайров и просил Гарри убить Иону, а теперь, когда просто ударил по лицу. Думая здравым умом, ничего в этом поступке нет особенного. После расстрела Перстом, после самоубийства и воскрешения, пощечина – сущая мелочь для Ионы, о ней и вспоминать-то глупо. В родном селе Джоакин знавал мужиков, которые колотили жен каждое воскресенье. Послушают проповедь, наполнятся праведными мыслями, вернутся домой – и отвесят супруге за все ее проступки, что с прошлых выходных накопились. И бабы не просто терпели, а даже больше любить начинали! Что тут говорить об одной жалкой затрещине, влепленной не любимой жене, а – врагу, убийце в платье! Если так подумать, то пощечина – вообще ничто, Иона заслужила гораздо больших мучений!

Но, несмотря на голос разума, было скверно. Джо чувствовал себя грязным и уродливым, боялся попадаться людям, думал, всякий встречный захочет в него плюнуть. Хорошо, дел на этот вечер не имелось, так что Джоакин закрылся в своей комнатушке и носа не показывал. Ему, как доверенному графа и носителю Перста, выделили собственную комнату: крохотную, зато пристроенную к арсеналу. Хорошая была диспозиция: через оконце Джо сможет обстрелять врага, если тот нападет на арсенал, а Перст никто не похитит, ибо Джо живет один, и комната запирается на ключ. Вот он и заперся там, и стал думать, чем оправдать свой поступок, и нужно ли вообще оправдание, а если не нужно, то отчего так плохо на душе.

А около полуночи, когда мысли утомили его и почти склонили ко сну, резкий стук в дверь сдернул Джоакина с койки. В дверях стоял лорд Мартин собственной персоной.

– Погляди-ка сюда, – сказал он. – Я тебе того, подарочек принес.

Мартин отшагнул в сторону, и Джо увидел двух солдат с носилками. Лежащий на носилках был укрыт с головой, что внушало отнюдь не радостные мысли.

– Я не люблю трупов, – процедил Джоакин. – Такой подарок отдайте другому.

– Это не труп, парень! Это того, символ.

– Символ?

– Философическая мысль.

– Мысль?

– О жизни и всем таком. Давай, смотри уже, ну!

Джоакин откинул мешковину. То, что казалось трупом, им и являлось. Окровавленное тело, изломанное ударом.

– Какого черта?! – вскипел Джо. – При всем почтении к вам, милорд… какого черта? Может, вы и любите мертвечину, но я не таков!

– Присмотрись, ну.

Мартин поднял фонарь над лицом покойника. Джо узнал одного из слуг, собиравших клетку для Ионы.

– Как он погиб?

– Упал со стены.

– Как – упал?

Мартин издал смешок.

– Лая испугался. Как стемнело, он решил слезть и убежать. Стал спускаться – знаешь, там, где побеги плюща остались. А у меня – того, чутье. Почуял я, что парень сгнил, и проследил за ним. Смотрю – слезает. Высунулся в амбразуру и только: «Рррррав!» Он и грохнулся с испугу.

– В чем же тут философская мысль? Дурно быть дезертиром?

Ухватив Джо за ворот, Мартин приблизил губы к его уху:

– Когда ты свалил из спальни, за тобой и слуги потянулись. А сука им вслед: «Бегите!» Этак со свистом, с морозом: «Бегите, пока можете!» Его и пробрало.

Джоакин сглотнул.

– Милорд… это она так расквиталась за то, что я ее… ударил?

Лорд Мартин влепил ему затрещину. Не больно и почти не обидно. Скорее, удивительно.

– Хочешь меня убить? – спросил Мартин.

– Что?..

– Ну, расквитаешься? Нашлешь проклятие? У-ууу!

– Я не понимаю…

– Дурак. Нет никакой справедливости. Нет никакой морали. Люди делают то, что хотят и могут. Она хотела прикончить слугу – и того, сумела. Она хочет порешить всех нас. Исполнит, если сможет. Потому ей место в клетке, чтобы не смогла.

Мартин махнул солдатам, чтоб унесли тело, и сам двинулся следом. Джо вскричал ему вслед:

– Но вам нравится ее унижать!

– Тебе тоже. Только ты – трус. Кончай бояться, делай что хочешь.

* * *

Джоакин был в числе первых, кто увидел корабли. Пылинки возникли на горизонте и двинулись к городу, обретая размер и форму. Восемь двухмачтовых шхун под флагами Нортвуда приблизились к Уэймару, но не стали входить в порт. Развернувшись шеренгой, они перегородили выход из гавани – и отдали якоря.

Из порта им просигналили: «Освободите фарватер». Ответа не было. Граф выслал шхуну для переговоров. Не позволив ей приблизиться, нортвудцы начали стрельбу из баллист. Третий залп принес попадание: огненное копье воспламенило парус шхуны. Команда сумела сбросить парус прежде, чем пожар охватил все судно, и больше не стала испытывать судьбу – вернулась в порт. Выход из гавани остался заблокирован.

Граф Шейланд посовещался с бароном Доркастером. Хоть Джо и не слышал беседы, но понял суть. В Уэймаре достаточно судов, но – торговых, не военных. Чтобы бросить их в бой и снять блокаду, нужно дополнить команды солдатами гарнизона. А гарнизон и так мучительно мал, каждый меч на счету. Решили поберечь солдат и временно смириться с блокадой. Казалось, вреда от нее не так уж много: остается же второй выход – вверх по реке. Однако с того часа всякий обитатель замка нет-нет – да и поглядывал на озеро. Нортвудские суда манили к себе взгляды, как дырявый зуб притягивает касание языка. Люди говорили: «Да уж, началось… Первые ласточки… Что же дальше будет…» Джо отвечал: «Если будут сильно мешать, граф возьмет Перст Вильгельма и сожжет их к чертям! Деревянные лоханки среди гладкого озера – лучшей цели и не придумать!» А в душе надеялся, что граф поручит это ему.

Среди дня Айви спешным порядком разыскал Джоакина:

– Идем скорее, граф зовет.

К сожалению, Виттор Шейланд вызвал Джо не на стену, а в коридор перед спальней жены. Велел:

– Отворяй!

Голос отчего-то подрагивал. Джоакин снял с пояса ключ и отпер. Граф и Айви вошли в спальню, Джо хотел остаться снаружи. Он еще не видел Иону после того, как ударил ее. И хотя больше не чувствовал стыда, но опасался, что покраснеет. Потом смекнул: остаться в коридоре – все равно что испугаться пленницы. Он вошел.

Иона сидела в клетке, поджав колени к груди. Возле нее валялась обглоданная кость, стояла миска с водой – по виду, собачья. Иона встретила мужчин пристальным немигающим взглядом. Джо не выдержал, отвел глаза.

Граф Шейланд поднял руку с лунным браслетом на запястье. Шепнул слово, и Предмет озарился мерцанием.

– Зять мой, – сказал граф, – вы слышите?

После долгой паузы браслет ответил голосом, который Джо отлично помнил со дней осады:

– Неужели ты глуп? Какое из моих слов ты не понял?

– Милорд, я хотел сказать…

Браслет отчеканил:

– А я не хочу, чтобы ты говорил! Ты не имеешь такого права – говорить. Твоя бригада отрезана от Дымной Дали. Все реки, все дороги надежно перекрыты. Пауль не доберется до тебя, ты не получишь Каплю Солнца и не закончишь Абсолют. Твоя гавань заперта судами Нортвуда. Сядь в лодку и сдайся любому из них, этим ты спасешь свой город.

– Но послушайте…

– Впрочем, судьба города тебя не волнует, потому сделаю иное предложение. Если ты сдашься, то пойдешь на каторгу. Сдохнешь на веслах, но не сразу, протянешь еще год-другой. Если же нет – я лишу тебя самого дорогого: твоей шкуры. Ее будут снимать по одному дюйму в день, на протяжении многих месяцев. Ты будешь умирать так долго, что весь мир успеет забыть Кукловода – а ты все еще будешь жив. Спустя несколько лет я спущусь в темницу поглядеть на твое ободранное тело. Вот тогда, если в тебе сохранится крупица разума, ты получишь право сказать: «послушайте, милорд».

Браслет начал угасать, и Шейланд выкрикнул:

– Ваша сестра жива!

– Лжешь.

– Она тут, рядом! Она скажет!

Голос брата оживил Иону. Северянка подалась навстречу ему, боясь упустить хоть один звук. Но теперь, когда граф протянул ей руку с браслетом, Иона отшатнулась от прутьев.

– Говори, – потребовал Шейланд.

Она отодвинулась, насколько позволила клетка.

– Говори же! Твой брат ждет!

Иона качнула головой.

Браслет спросил:

– Мерзавец, в тебе же течет первокровь? Ты быстро залечиваешь раны? Если сорвать с тебя лицо, сможешь вырастить новое?

– Говори!.. – прошипел Виттор, замахиваясь на Иону.

Она поманила его пальцем. Граф поднес руку к прутьям, но Иона отстранилась. Указала на браслет и шепнула одними губами: «Дай мне». Шейланд скривился от злости, покрутил головой, ища способа наказать ее.

– Говори же! Иначе я…

– Довольно, – произнес браслет и вновь начал меркнуть.

– Нет! Стойте! Сейчас!

Граф сдернул Предмет с руки и бросил пленнице. Он погас, но вновь замерцал, оказавшись в женской ладони. Вдох или два Иона смотрела на него. Что-то теплое проступило сквозь ледяную маску на ее лице. Быть может, надежда…

– Эрвин?..

– Сестра?..

– Прости меня… Эрвин, я так глупа!

– Что с тобой?! Как ты?!

– Эрвин, не думай обо мне… Убей чудовищ!

В следующий миг Шейланд вырвал у нее браслет.

– Теперь верите, зять мой? Тогда слушайте. Приезжайте в Уэймар, приходите к замку с белым флагом в руках. Мы с вами обсудим, как поступить. Если не придете, если пошлете кого-нибудь другого – получите кожу сестры. По дюйму в день, все как вы говорили.

Не дав Ориджину ответить, граф погасил браслет. В тот же миг угасла и его злоба. Скользнув по жене равнодушным взглядом, граф повернулся к Джо и Айви:

– Эта собака плохо выдрессирована. Научите ее покорности. Или я… научу вас.

Он вышел.

Воины переглянулись. Айви сказал:

– Не обижайся, приятель, но это твое дело. Вы же с лордом Мартином ее стережете. Я просто тебя позвал…

И Айви вышел в коридор следом за графом.

Джоакин облизал губы.

– Миледи, вы зря… Ну, напрасно упираетесь. Делайте, как прикажет граф. Все равно ведь придется.

Иона села спиной к нему.

– Миледи, я не хочу причинять вам боль. Пообещайте, что будете слушаться графа, и я оставлю вас в покое.

Она не реагировала. Джо обошел ее и заглянул в лицо. На устах Ионы играла улыбка торжества. Он вскипел.

– Думаешь, ты сильная? Мы просто щадим тебя! Сломаем, как соломинку, если захотим!

Она вновь отвернулась, но Джо схватил ее за волосы и впечатал головой в прутья.

– Тьма сожри, ты же сама нарываешься! Видят боги, я хочу иначе! Скажи, что будешь слушаться!

Улыбка не ушла с ее губ. Джо ударил ее о прутья.

– Скажи!

И снова.

– Скажи!

– Бедный Джоакин, – прошептала пленница, – мне так вас жаль.

От ярости у него покраснело в глазах. Он грохнул ею о прутья, не сдерживаясь, со всею силой гнева. Иона закатила зрачки и обмякла.

– Черт… – выронил Джо. – Черт возьми!

Схватил ее за шею, нащупал жилку – бьется. Присмотрелся к груди – дыхание есть.

От сердца отлегло немного. Он выскочил из спальни, запер дверь.

Отдышался, спросил у часовых:

– Где найти лорда Мартина?

Пришлось побродить по замку, чтобы разыскать младшего Шейланда. Мартин обнаружился в холодном погребе, во владениях гробовщика Сайруса. На столе покоилось свежее тело, изорванное до неузнаваемости. Кровь еще сочилась из многочисленных ран, тягучими струйками стекала в тазы, подставленные под стол. Братья Шейланды спорили, стоя по обе стороны от трупа, даже не глядя на него. Сайрус смотрел на тело с расстояния, оттесненный телохранителями графа, и укоризненно качал головой:

– Ох, непорядочек…

Джоакина тоже не подпустили ближе. Он ждал у входа в погреб, лишь изредка слыша обрывки фраз. Мартин, кажется, успокаивал брата:

– Он соврал!.. Просто соврал, ну!

В голосе Виттора звенели истеричные ноты. Он то взлетал и становился разборчив, то падал до шепота:

– А если нет?! Если Лед не доберется в Уэймар? Конец нам тогда…

– Да успокойся! Смотри сюда: вот ему – конец!

Мартин схватил брата за плечи и заставил поглядеть на труп.

– Оцени, как его разделали! Красота же, а! Только послушай…

– Не до этого сейчас! Тьма тебя, Мартин, мы висим… как быть?!

– Ну соврал он, говорю! Не мог все перекрыть, Лед прорвется. Забудь уже, слушай про конюха!

– Дурак, – огрызнулся Виттор и пошел прочь.

К счастью, он не заметил Джо и не спросил, как прошло укрощение Ионы. Джоакин подступил к Мартину:

– Милорд, имею разговор…

– О, Джо! – Шейланд расплылся в улыбке. – Хорошо, что пришел! Хоть ты послушай. Узнаешь парня? Нет? То-то же! Это младший конюх, Баз. Он, значит, повел лошадок пастись. Ничего особого, все как обычно. Спросил разрешения у Кулака, тот отпер ворота, Баз вывел коней на лужайку. Ничто не предвещало, подумай! Никакого видимого подвоха, но я-то, я-то уууу!

Мартин зажал одну ноздрю и шумно вдохнул через вторую.

– Я держу нос по ветру. Почуял неладное, взял пару псов, вышел тихонько. Смотрю: Баз украдкой огляделся, прыг на коня – и скакать! Вот так вот! Был конюх – стал дезертир! А я псам: ату! В три счета догнали, сдернули с коня и… Какие молодцы, ну погляди только!

С большой гордостью Мартин показал Джоакину труп.

– Да, милорд, собаки знают свое дело…

– Еще как знают! Вот бы все солдаты так служили, как мои псы!

– Это верно, но я к вам по другому вопросу. Об Ионе…

– Ага. И что там?

– Я…

Джо собрался с духом:

– Я так не могу. Она больно строптива, слов не понимает, приходится бить… А бить женщину – все же как-то… Плохо мне от этого. Милорд, прошу освободить меня от обязанности.

Мартин выпучил глаза:

– Как это – освободить? Ты что собрался, того, как конюх?.. Тогда погодь, собак приведу.

– Нет, милорд, я не дезертир, бежать не собираюсь. Напротив, очень хочу служить. Прошу выдать мне Перст Вильгельма, чтобы я топил нортвудские корабли. Но стеречь такую барышню – это не мое, нужного навыка не имею.

– Трус, – сказал лорд Мартин.

– Никак нет! Дайте мне Перст и пошлите в порт! Я один с кораблями разделаюсь!

– Курица, – Мартин сплюнул. – Думаешь, жечь корабли – это геройство? Думаешь, медвежьи лоханки нам страшны?! Трус и дурак! Северная сука с ее братом – вот кто опасен. Остальное – ерунда! Справимся с ними двумя – победим, не справимся – подохнем. Мне нужен тот, кто не боится Ориджинов. Я думал, ты таков.

– Я не боюсь их! Просто, ну…

– Знаешь, что? – С презрением выронил Мартин. – Отдавай ключ.

Джоакин замешкался.

– Милорд, я не трус, я готов к любому бою…

– Ключ сюда! Ты мне не нужен, найду парня посмелей.

Джо потемнел лицом:

– Какого черта, милорд, вы зовете меня трусом?! Я спас от кайров весь ваш чертов замок!

– Тогда был молодцом. Теперь подгнил. Отдавай ключ от клетки и убирайся.

– Не отдам! Я лучший воин в вашем треклятом гарнизоне! Ничего я не отдам, пока не признаете это!

Мартин оскалился:

– Парень, ты хочешь в бой? Она и есть бой. Хочешь быть героем? Сломай ее – станешь!

Джоакин пожевал губы.

– Вот что… я оставлю ключ.

– Молодец! – Мартин хлопнул его по плечу. – Молодец же, ну!

Краснея, Джо спросил:

– Милорд… когда мне выдадут Перст?

– Вот хороший вопрос! Этот вопрос – тебе к лицу! На четвертый день, когда кровь дозреет.

Стрела-2

6–7 июня 1775 г. от Сошествия

Графство Эрроубэк

– Вселенским собором обеих Церквей сегодня принято решение. В виду отказа приарха Галларда Альмера явиться с отчетом на Вселенский собор, его полномочия главы Праотеческой ветви временно прекращаются. Галлард Альмера вызывается в Фаунтерру для рассмотрения его деяний судом Святой Церкви. Впредь до решения суда Галлард Альмера считается лишенным сана приарха, его приказы не должны исполняться священнослужителями. В случае повторного отказа лорда Альмера явиться в Фаунтерру, лорду-канцлеру Эрвину Ориджину поручается силой доставить его. Послано от лица ее святейшества Эллины.

Искровый инженер зачитывал с листа, гудение и треск волновой машины служили фоном его голосу. Граф, герцог и святая мать пришли прямо в зал волны, чтобы немедленно услышать свежие новости. Эрвин не знал, о чем думают другие. Он же думал: Иона жива! Сестрица дорогая, родная душа – живехонька! Ее голос не изменился, ее слова – слова Принцессы Севера: «Эрвин, не думай обо мне… Убей чудовищ!» Иона София Джессика, единственная на свете!

Если отвлечься от эмоций, то стоило признать: живая Иона – мощнейшее орудие в руках Кукловода. Он применит ее самыми беспощадными и эффективными способами, вплоть до… Но в этом направлении мысли Эрвина не желали двигаться. Радость смывала все дурное, глушила сомненья и тревоги. Теперь-то мы победим! Теперь-то как может быть иначе?!

– Священная война началась, – Эрвин весело подмигнул матери Корделии. – Мы на пути к вечной славе!

Корделия нахмурилась:

– Вам должно думать о победе над злом, а не о личной славе.

– Или просто о победе, – буркнул кайр Джемис.

– Победа – дело простое! – Отмахнулся Эрвин. – Знаете, это как соблазнить барышню. В первый раз трудно, долго и с кучей сомнение. Но когда имеется опыт, одно свиданье – и готово!

Никто в зале даже не подумал улыбнуться. Граф Эрроубэк спросил:

– Милорд, что вы намерены предпринять в связи с тем, предыдущим известием?

– Принять его с достоинством, как велит первая заповедь. Если думаете, что я впаду в уныние или панику, начну рвать на себе волосы, вопить: «О, боги, как же теперь быть?! Все планы рухнули, наступление сорвано!» – то вы жестоко ошиблись. Ничего подобного и в мыслях не имею.

– Однако, – медленно произнес граф, – теперь в вашем распоряжении только четыреста воинов…

– Четыреста иксов, отборных кайров, лучших из лучших! Кто устоит перед ними?!

На сей раз один человек слегка улыбнулся в ответ: капитан Гордон Сью, командир первой роты. Он был назначен ротным командиром в дни осады дворца, после гибели Бранта Стила. Тогда Гордон Сью не имел офицерского звания, но мгновенно взлетел в чине потому, что большинство офицеров погибло. Дальнейшие события показали, что Эрвин не ошибся с назначением. Гордон имел тактическую смекалку, поддерживал в роте прекрасную дисциплину даже в месяцы мира, неизменно отличался на учениях. И, что также ценно, улыбался шуткам герцога. Хотя бы иногда.

– Мы одолеем любую преграду, милорд! Во дворце было хуже!

Граф Эрроубэк смерил Гордона весьма скептическим взглядом.

– Простите, кайр, простите и вы, милорд, но я вижу мало оснований для оптимизма.

– За нами – воля Церкви! На нашей стороне сами Праматери! Что еще вам нужно, чтобы верить в победу?

– Скажем, такая малость, как войско.

– Пф!..

Эрвин отвернулся к окну, жестом заклеймив малодушие графа. Дивная картина открывалась за окном. С высоты башни, возведенной прямо по центру плотины, Эрвин глядел на Бэк. Северней плотины река разливалась до такой ширины, что казалась небольшим морем. Она текла медленно, плавно, не порождая волн, не нарушая своего величия лишней суетою. В бескрайней глади воды отражались облака на вечернем небе и алое солнце, уходящее за холмы на берегу. Несколько рыбацких лодочек скользили по воде у самого горизонта – едва заметные, словно пылинки. Красиво! Сестра бы оценила. Что я говорю! Сестра и оценит, я нарочно привезу ее сюда, полюбуемся вместе!

– Граф, сколько ваших солдат готовы к походу? – спросил капитан Гордон Сью за спиною Эрвина. Голос звучал будто издалека.

Если, опять же, отвлечься от эмоций, то стоило признать: положение складывалось скверное. В данном случае мать Корделия почти не ошиблась: борьба со злом действительно являлась игрою на скорость.

По сути, все началось с эрвиновой промашки: на заседании Палаты он назвал приарха Альмера слугой Темного Идо и обвинил в применении Ульяниной Пыли. Часом позже он узнал, что истинный Кукловод – Виттор Шейланд, а приарх – всего лишь союзник. Можно было попытаться договориться с приархом, обмануть, перехитрить – но обвинение уже прозвучало вслух, и Галлард больше не сомневался: Эрвин – его враг.

К счастью, мать Корделия весьма вовремя вмешалась в дело: от имени верховного капитула вызвала приарха на покаяние. Это заставило его задуматься. Церковная власть приарха пошатнулась, тяжкий удар для него. Галлард слаб как землеправитель: множество рыцарей Альмеры по-прежнему считают его узурпатором. При малейшей возможности они сбегут от него, а суд святой Церкви – это ли не повод?.. Другая важная часть армии приарха – монахи воинственного ордена Вильгельма, которые также уйдут, если Галлард лишится сана.

Так что угроза Корделии прозвучала серьезно, и Галлард потерял пару дней, размышляя: не предстать ли, действительно, перед священным судом? Есть шансы оправдаться, если найти козла отпущения и обвинить в краже Ульяниной Пыли. Дескать, Галлард и не думал помогать Кукловоду, это крысы за его спиной. Есть шанс сохранить если не сан, то герцогство… Нет, Галлард Альмера – не из тех, кто уступает давлению. На третий день он собрался с духом и решил биться до конца. Прислал волною отказ явиться в Фаунтерру, объявил себя невиновным и оклеветанным, отчитал Эллину с Корделией за вмешательство в дела Праотцов… Но перед тем потерял два дня. В эти самые два дня Эрвин поднял восемь батальонов северян и бросил из столицы в Альмеру.

Скорость была ключом к победе. Опередить приарха – значило разбить его легко и быстро, с ничтожными потерями. Войско Галларда рассеяно по всей Альмере, поделено на множество мелких отрядов – чтобы контролировать лояльность вассалов. Он боялся внутреннего мятежа куда больше, чем внешней войны, и не имел большой мобилизованной армии. Чтобы собрать все части в единую армию, приарху требовалась неделя. За эту неделю, с помощью Агаты, графа Эрроубэка и императорских рельсовых дорог, северяне могли взять Эвергард.

Однако…

За час до известия о Вселенском соборе пришла другая волна.

Неизвестно, люди приарха или Шейланда устроили диверсию – да и какая разница? Важно то, что диверсанты сожгли искровую подстанцию на границе Альмеры, и поезда остановились. Эрвин ждал, что новые войска начнут прибывать следом за ним по пятам. Но его состав и следующий оказались единственным счастливчиками. Других не было. Граф Лиллидей, который командовал отправкой из Фаунтерры, сообщил волною: «Искра пропала из-за диверсии в Смолдене. Вагоны стоят. Решаю проблему. Легкую кавалерию высылаю ускоренным маршем. Трое суток, милорд». Вот так. Только легкая конница, и та – лишь через трое суток. Прибавим время на марш от Бэка до Эвергарда – получим пять дней. За это время Галлард завершит мобилизацию и встретит северян сплоченным войском в десять тысяч копий. У Эрвина – даже с кавалерией Лиллидея – наберется тысячи три. Вот вам и легкая победа.

– Милорд, вами обещан батальон нам в помощь. Готов ли он к выдвижению?

Капитан Гордон Сью, как ни в чем не бывало, наседал на графа. Эрроубэк, однако, хорошо понимал ситуацию, и, в отличие от Эрвина, никуда не спешил.

– Простите, капитан, какая разница, готовы ли мои войска к походу? Выступать сейчас – это верное самоубийство! Необходимо дождаться прибытия всех ваших войск и тогда атаковать наверняка.

Капитан рассмеялся графу в лицо:

– Ждать прибытия всех войск?! Всех – это включая пехоту, граф? Да она будет ползти от Фаунтерры еще две недели! Мы будем сидеть сложа руки, пока еретик собирает войска?!

– Зато и мы соберем войска и обрушимся на Галларда со всеми силами. Еретиков нужно громить полной мощью священного войска! Вы согласны, мать Корделия?

– Еретик должен быть разбит, – веско припечатала священница.

– И я о том же! – вскричал граф. – А он не будет разбит, если сунемся к нему с жалкими четырьмя ротами!..

– Жалкие четыре роты?! – процедил капитан иксов. – Повторите-ка, граф, чтобы не было ошибки!

Эрвин слушал перепалку вполуха, а сам глядел в окно. Пышное закатное солнце, темные холмы на западном берегу. Безмятежный и бескрайний Бэк, рыбацкие лодочки. Вяленые карасики – лучшая закуска… Не нравились Эрвину эти лодки. Настолько не нравились, что альтесса Тревога одобрительно хлопнула его по плечу.

– Кхм-кхм, – откашлялся Эрроубэк, желая привлечь внимание герцога.

Кайр Джемис заговорил вместо сюзерена:

– Выступив сейчас, мы получим преимущество внезапности. Галлард думает, что мы еще на восточном берегу Бэка, и не ждет нас в своих землях. Дойдем до Эвергарда без помех.

В разговор вступил полковник Дольф – брат и военачальник графа Эрроубэка:

– Господа кайры, если вы думаете, что не встретите помех, то ваша разведка даром получает жалование. Из Эвергарда сюда марширует полк генерала Векслера – лучший в армии герцогов Альмера. Выступив сегодня, вы столкнетесь с ним на полпути к Эвергарду!

О, нет, разведка северян на сей раз работала отлично. Эрвин знал о приближении полка Векслера. Знал Эрвин и самого генерала. Векслер был для герцога Альмера тем же, чем Стэтхем для отца, а барон Дойл – для Лабелина: матерым псом, столь же преданным, сколь свирепым. Хороший полководец, лучший изо всех, кто есть у Галларда. По данным разведки, он подойдет к замку Бэк послезавтра.

Но не он волновал Эрвина в данную минуту, а рыбацкие лодочки. Слишком далеко они. Окрест замка немало деревень, а Бэк – изобильная река. На суде мужики знай талдычили, как хорошо под мостом карасей удить. Теперь же на пару миль от замка – ни одной рыбацкой лодки. Граф разогнал? А зачем?

Эрвин хотел спросить Эрроубэка, но тот слишком увлекся спором с офицерами. Тогда Эрвин обратился к искровому механику:

– Сударь… Да, вы, господин инженер…

– К вашим услугам, милорд.

– Будьте добры, скажите, как открыть окно?

– Я оборудовал его подъемным механизмом. Взгляните, милорд: вот рычаг.

Инженер дернул едва заметную рукоять, и оконное стекло поползло вверх.

– Весьма удобно… В такой жаркий день очень хочется свежего воздуха.

Эрвин вспрыгнул на подоконник. Оконный проем был зарешечен, но прутья шли не слишком часто. Эрвин выбрал подходящее место, повернул голову боком и высунул между прутьев.

– Милорд?! – хором воскликнули все, кто был в комнате.

Альтесса пояснила:

– Не волнуйтесь, господа, это научный эксперимент. Милорд проверяет сомнительный тезис: «что пройдет туда, то пройдет и обратно». На случай провала эксперимента нам нужна пинта масла – для извлечения шеи милорда из решетки.

Граф, видимо, не расслышал ее слов и взволнованно вскричал:

– Милорд, вернитесь к нам! Мы обсуждаем серьезные вопросы!

Эрвин высунулся до упора и, повернув голову, смог рассмотреть берега реки. По берегам рыбаков тоже не наблюдалось, как и любого другого движения на добрую милю от замка. Мужики не забрасывали удочки, хозяйки не стирали белье, детишки не плескались на мелководье. Берега будто вымерли, лишь графские дозорные маячили на сторожевых вышках. Зато этих парней хватало с избытком: вышки торчали через каждые сто ярдов. Что ж, ситуация прояснилась: похоже, Эрроубэк запретил посторонним приближаться к замку. Защищается от вражеской полевой разведки – и правильно делает. Тогда выходит, генерал Векслер не знает, что происходит здесь, у нас?

– Кайр Джемис, – потребовал граф, – втащите герцога обратно.